Текст книги "Светлая Тень"

– Какое ваше дело до нас? – спросил я, чеканя каждое слово.

– До вас? – скосился Светлый. – Никакого. До Возрожденной – большое. Просто для сведения: сумеречное воззвание – это привилегия, а не данность. Если инициатор отворачивается от инициируемого, то сигнал воззвания становится заглушен. Вы в последнее время, часом, не выбрасывали насильно мысли об Анжеле из головы? Понимаю, что не ответите мне, так ответьте себе. Вы от нее отвернулись по своей воле, наплевав на ее чувства? Закрывали то, что у вас вместо души, от любви? Сопротивлялись любым глубинным порывам протянуть ей руку? Потому что если да – считайте, что вы ее убили.

– Вот так прям и убил? – вырвалось у меня.

– Скорее всего – да. Анжела – или как вы ее называете, Ведающая, – получила предельно понятные инструкции. Она обязана выходить на связь каждые двенадцать часов. У нее был собственный смартфон, корпоративная спутниковая трубка, два дублирующих амулета и обработанный магией аварийный «Глонасс» внутри мотоцикла. Ничто из этого сегодня утром не сработало. И у нее был шестой канал для связи – воззвание к Сергею Воробьеву. Она сама сказала лично мне прямым текстом, что в этом канале связи уверена как в Изначальных Силах. Что это – единственная константа, на которую она может положиться перед отбытием. Ведающая согласилась на путешествие со стаей, лишь зная, что вы ее подстрахуете, каким бы подонком ни захотели показаться. И эта ниточка оборвалась из-за вашего эгоизма.

Я смотрел в окно невыносимо долгую минуту, прежде чем сказать:

– Что вы теперь хотите от меня?

– Чтобы вы помнили, каково позволять молодой женщине любить себя, – ответил Борисов. – Но я вам не отец, чтобы учить жизни. Я хочу, чтобы вы, откинув все маски, заглянули к себе в то, что вместо души, и решили, хотите ли исправить содеянное. Поезжайте вслед за стаей Якута и найдите Ведающую. Нагоните их и разберитесь, узнайте, что там случилось. Мы не имеем права это делать – данная нами лицензия не позволяет следить за перемещениями стаи любыми другими способами. Вы же, надеюсь, не станете играть в безразличие.

– Слишком часто вы апеллируете к сущности, которую называете «то, что вместо души», – сказал я, следя в зеркало за быстро приближающимися фарами сзади. – Придумали бы уже термин. Вы же Светлые.

– Вы согласны или нет?!

Я посмотрел на Борисова. Его лицо наконец стало выдавать признаки напряжения. Оказывается, он и открыто переживать умеет.

– Ваше предложение понятно, – сказал я, вытаскивая телефон. – Саша, ты все слышал?

– Конечно, – раздался голос Агеева. – Вы бы там остановились. Поговорить надо.

– Вадик, ты слышал? – Я похлопал водителя по плечу. – Останови. С вами тут люди поговорить хотят.

– Что происходит? – Борисов быстро обернулся. – За нами что, следили?

– Сюрприз, – проговорил я. – Если вы приглашаете Темного дозорного на разговор в служебную машину Светлых и при этом не знаете, что такие процессы всегда прослушиваются, – то вы явно делаете это впервые. Впрочем, я вам не сын, чтобы учить вас технологиям, даже не самым современным. Вадик, стоп мотор!

Побледневший Вадим остановился у обочины. Я потянул ручку двери, выбрался на свежий воздух. Борисов остался сидеть внутри.

Нас обогнал синий кроссовер, забрасывая «Октавию» дорожной грязью. «Бентайга» остановилась в маневре классического подрезальщика. Из-за руля вышел умиротворенный Сашка Агеев – импозантный, в лазурной куртке. Снимая темные очки, он слегка ухмыльнулся в мою сторону.

– Светлый Борисов! – крикнул он, подходя ближе. – Ваша попытка вербовки дозорного Воробьева официально зарегистрирована Дневным Дозором Москвы. Пока мы не станем выдвигать обвинений. Просто ставим в известность.

Напуганный Вадим щелкнул замками, запирая машину.

Борисов выглянул из окна, смотря на меня. Он не скрывал сильного удивления.

– Вы что, ничего не поняли? – выговорил он. – Или вам все равно?

Я заглянул в салон, теперь уже понимая, до чего мне там было тесно.

– Напротив, – сказал я. – Мне нравится ваше предложение. Я согласен поехать вслед за стаей Якута и разобраться, что там с вашим наблюдателем. Но вы оформите свою просьбу по всем правилам, через официальный запрос в Дневной Дозор. Оформите по всей программе, переступив через свое презрение к протоколам, Темным, оборотням, дипломатии, ко мне лично и моим понятиям о чувствах. Если откажетесь, то вам придется смириться с пропажей вашей корпоративной спутниковой трубки, потому что выяснить ее судьбу вы сможете, лишь спросив о ней Якута при вашей следующей встрече через год, когда придет пора выдать ему очередную лицензию на поедание людей.

– Не могу поверить… – начал Борисов, но я его прервал:

– Во что? В то, что я не кинулся сломя голову бежать без оглядки в поисках любимой волшебницы? Вы понятия не имеете и не можете иметь, хочу ли я сам это сделать или нет. Но вы зря понадеялись, что я это непременно сделаю просто потому, что этого хотите вы.

– Погоди, Серег, ты куда собрался? – прищурился Саша. – Какая еще стая? У тебя же свое задание есть.

– Все правильно, – сказал я, не понижая голоса. – Это следующий этап. Я все объясню. Давай-ка укроемся от посторонних ушей.

– Идет, – согласился Саша, указывая мне на переднее место в «Бентли».

Я устроился в удобном, почти обволакивающем кресле «Бентайги», с наслаждением вдыхая запах новенького салона. Захлопнул дверь, позволив невидимой завесе скрыть нас от всего остального магического мира. Даже если у Борисова в багажнике лежит сотня чемоданов с прослушивающими амулетами – защиту кроссовера ему не пробить. Пусть смотрит через два стекла на нас и гадает, о чем мы там говорим.

– Выпьешь? – предложил Саша, вытаскивая бутылку «Мартелла».

– Коньяк за рулем? – посмотрел я с сомнением. – Нехорошо, Сань.

– Так не мне же, чудила! Ты пей! Заслужил. Стаканов не держим, но люди мы простые.

– И впрямь, не в первый раз, – согласился я, рассматривая пробку и вспоминая, когда в последний раз таскал с собой швейцарский нож со штопором. – Саш, я тебе позже все объясню, но твоя «камчатка» у Якута.

– Знаю, слышал, – произнес Агеев. – Лично не встречал, но мотоциклы они у нас оформляли. Кстати, лишних осталась парочка.

– Возможно, понадобятся.

– Вот как? – Саша приготовился выруливать на дорогу.

– Поворотник включи.

– Да я так, на глаз… Осторожно!

При его вопле я едва не выронил бутылку на дорогой коврик под ногами.

По трассе, двигаясь точно на нас, неслась огромная туша. По соотношению ее массы и скорости существовать такая не могла ровным счетом никак. А с учетом расстояния до нас – то, чего не могло быть, планировало столкнуться с «Бентли» примерно через две трети секунды.

Сашка рванул рычаг куда-то по диагонали – и «Бентайга» выпала на второй слой Сумрака.

Трасса превратилась в кривую тропинку с тремя колеями, тут и там перекрытую беспорядочно раскиданными валунами. Мы с Сашкой оказались внутри железной конструкции, больше похожей на доисторический танк с кучей ржавых бойниц и орудий, щедро украшенный изнутри охапками соломы.

Хлопая глазами, мы переглянулись.

В следующий момент из ниоткуда материализовалась голова туши, следом за которой проявилось остальное тело, словно безумный художник рисовал застывшую в прыжке фигуру, начав с пасти. Звук рычания пришел будто с другой стороны, чтоб многократно отразиться эхом от внутренностей танка. Движения зверя не казались замедленными. И все же я успевал фиксировать каждую деталь – раскрывающиеся когти, шевелящийся мех на груди зверя и все теснее прижимающиеся к голове заостренные уши. Ярко-красный загривок, столь неестественный в Сумраке, и совсем уже непонятную россыпь фиолетовых пятен на морде. Искореженную правую переднюю лапу, трясущую лоскутами порванной плоти. Неизменной являлась лишь ненависть в коричневых, мертвых глазах.

Зверь вытолкнул танк наружу – со второго слоя в обычный мир. «Бентайга» оторвалась от обочины, сделала в воздухе два полных поворота и с грохотом ударила в «Октавию» сзади. На меня сразу напали головокружение и тошнота, зрение помутилось. Подлые законы физики, сделавшие для зверя исключение, на нас сработали как обычно, превратив капот «Октавии» в металлолом. Магическая защита «Бентли» сработала как надо, защитив кузов от повреждений. Сработала – и пропала, выставив нас напоказ.

Я выкатился из машины, продолжая сжимать бутылку «Мартелла». Зверь обернулся ко мне, раскрывая пасть. Обойдемся без штопора. Легкое движение рукой – и пробка выскочила из бутылки подобно пуле, отскочив от глаза зверя, как от батута. Я выплеснул алкоголь ему в морду, чтобы увидеть, как зверь лишь фыркает в ответ.

Понятно, что ты не вампир. Очень похож на оборотня, только с бо́льшим числом допущений. Вроде тех, что ты свободно ловишь цель на втором слое Сумрака, пробиваешь защиту дозорного транспорта высшей категории безопасности и вообще ведешь себя как редкая скотина.

Ну и не без детали, что ты убил кучу народу в аэропорту.

Аура Абсолютного Карателя уже пропала, но даже без нее я хорошо понимал Клумси, вынужденного беседовать с таким в одиночку. Здесь не то что согласишься вступить в стаю – начнешь бабушек через дорогу переводить, даже если они сопротивляются.

Зверь испустил рык до того дикий, что я и представить не мог. В следующий момент ему в ухо прилетело «тройное лезвие» – Саша, обойдя «Бентли», выпустил серию атакующих заклинаний точно в голову Карателя, распространяя свой фирменный запах черники. Разжав пальцы и выпустив бесполезную бутылку, я продублировал атаку Агеева – уже в центр массы. Оборотень подскакивал на месте, задрав морду к небу, оглашая все окрест дичайшим воем, на который стандартная глотка волколака в принципе не способна.

Передо мной заблестела внутренняя поверхность мыльного пузыря. «Радужная сфера», защитное заклинание Светлых.

Мне не было нужды оборачиваться – я присел к земле, выхватывая «ратник» и глядя, как оборотня поражает пролетающий надо мной файербол. Каратель в ярости сделал рывок в мою сторону, ударяя лапой по поверхности «радужной сферы» и извергая звук рвущегося пенопласта. Я выстрелил ему серебряной пулей точно в морду, заставляя жмуриться, нажал на спуск еще несколько раз. Сложил пальцы левой руки в «пресс», оттолкнул зверя чистой Силой. Отошел назад, чтобы чуть лучше понимать, что творится за спиной.

Готовя новые заклинания, Дмитрий Борисов стоял рядом с искореженной «Октавией». Левая сторона его лица заметно увяла по сравнению с правой, оседая книзу, будто плавящаяся маска.

Мать моя Тьма! Да его же разбил самый настоящий инсульт!

Борисов старался держаться, хотя я чувствовал, до чего ему плохо. Силы, которые следовало немедленно направить на самолечение, он сейчас расходовал на атаку против оборотня. Слева от него дрожал Вадим, то и дело выдавливая из себя «фризы».

Взвыв в последний раз, оборотень пропал в Сумраке.

Я рванул вслед за ним, чтобы увидеть, как он прячется на втором слое. Вздохнул, проник следом.

Оборотень и тут решил исполнить невозможное. Встрепенулся всем телом, расплескивая черно-белую кровь. Ощерился в прощальной гримасе.

И пропал на третьем слое.

Никто из остальных участников боя не мог за ним последовать, кроме меня, и он это знал. Выманивал за собой, подальше от поддержки.

Принято.

Я заслонился стволом револьвера, ловя тень от того, чем он здесь был – тяжелого каменного мушкетона. Сумрак раздвинул занавес, отделявший меня от пучины третьего слоя, и мушкетон на моих глазах превратился в березовую рогатку с болтающейся невесомой серебристой нитью.

Каратель находился здесь, посреди чистого поля. Три колеи дороги превратились в семь, издевательски предлагая вообразить повозку, способную оставить подобный след. При виде меня оборотень попятился и завыл.

– Не такой уж ты и страшный, – сказал я, чувствуя, как звуки выталкиваются из моего рта и уходят куда-то вверх, подобно воздушным пузырям в воде. – Дневной Дозор. Выйти из Сумрака, форму скинуть!

– Я не могу, – прорычал Каратель вполне разборчиво. – Я не могу снова стать человеком!

Его слова были странной смесью звучания и вибраций окружающего мира.

– Хорошо, – согласился я. – Выходи как есть.

– Нет! – проревела пасть, заставляя землю колебаться. – Я тебя убью!

– Не угрожай Светлой Тени, – предупредил я. – Кстати, перчатку не терял?

Зверь ринулся на меня, но в этом месте он был заметно медленнее. Достаточно, чтобы встретить мой трюк, который я, как оказалось, не зря тренировал.

«Тройное лезвие» пускает, как ясно из названия, три лезвия, которые не вылетают одновременно. Первое идет как ведущее, два других следуют по очереди пассивно, как магическое эхо. Если повторить заклинание сразу на момент первого эха, то получится совпадение нескольких разных атак между собой. Сложная вещь, требующая повышенного и расчетливого расходования Силы. Невероятно сложный прием, за который я признателен собственным многочасовым тренировкам.

А также группе Pink Floyd, впервые применившей это в басовой партии.

Почти все лезвия попали в цель. Здесь кровь зверя уже имела слабые краски, хоть и недостаточные, чтобы в случае чего избавить кровожадность сцены от взрослого рейтинга. Каратель впал в запредельный уровень ярости, когда стадия полной потери контроля над собой переходит в удивительное спокойствие и твердое осознание неотвратимости последнего боя. Плохо. Я рассчитывал, что до этой фазы не дойдет. Потому что встретить оборотня мне было уже нечем. Силы мои стремительно улетучивались.

Их не хватило даже на нормальный «щит». Взмах деформированной лапы – и я упал навзничь, чувствуя пружинящую твердь. Оттолкнулся от нее, снова стал на ноги, атаковал «Танатосом». Заклинание удачно попало зверю в покатый нарост, заменявший переносицу. На мгновение оборотень стал выглядеть как мертвый – чтобы постепенно начать приходить в себя снова.

Вот этого просто не может быть.

Хотя… Разве он не сказал, что не может вернуться к облику человека? «Танатосу» просто нечего убивать в его жизненной натуре. Часть ее и так уже мертва.

Бросив бесполезную рогатку, я сделал шаг назад. Затем еще один и еще, убеждая самого себя, что это тактическое отступление, чтобы зацепиться за нужный объект. Каратель шел на меня, неторопливо, тоже набираясь сил. Я попятился мимо пустого хромированного овала («Бентли»?), смятой жестяной коробки («Октавия»?), смирно лежащей на земле коралловой ракушки…

Какой еще ракушки?!

Между мной и оборотнем лежала тусклая океанская раковина с закрытыми створками. Широкая, в полметра шириной, приплюснутая в середине. В такой могла бы храниться жемчужина всех времен и народов. Или, обложившись посидонией, доживать свой век водное создание, нейтральное ко всему, что творится снаружи. А еще там могло быть…

Я пустил в оборотня еще один «пресс», заставив его застыть на мгновение. Подскочил к ракушке, начал открывать изо всех сил. Створки не поддавались, пока я не заметил двух маленьких моллюсков, сжимавших половинки раковины воедино. Пнул их со всей дури, и створки тут же распахнулись, словно их распирала пружина.

Внутри было несколько жемчужин. Даже не считая, я мог сказать, что их было десять. И нужны мне были не они. Вытащив предмет из самого верха раковины, я повернулся к Карателю и поразил его летящей гигантской снежинкой, словно сошедшей со страницы детской книжки.

Глаза зверя остекленели, когда плоский морозный диск рассек его морду наискось. Я выстрелил еще, отрезая зверю его многострадальную лапу. Подошел ближе, схватил свободной рукой за ухо.

– Пора нам вернуться, – сказал я, вытаскивая оборотня из Сумрака.

Его вой перешел в скулеж, когда мир вокруг вернул себе краски. Звериные зрачки сузились, уставившись на предмет, который я держал перед мордой зверя.

Шакрам холода.

Поворот всем телом, одно продольное движение – и я рассек лезвием шакрама горло Карателя, принимая на себя фонтан мерзкой крови. Зверь распластался на асфальте проспекта, пару раз дернул лапами – и затих.

Утирая кровь рукавом, я обернулся к остальным.

Сашка озадаченно смотрел на меня. Вадим уставился на раскрытый чемодан, рядом с которым валялись два отломленных замка. Дмитрий Борисов стоял на месте, и его лицо все еще оставалось асимметричным.

– Вот и все, – бесцветно произнес он. Впервые ему удалось выразиться так, что я не сумел понять, что он имеет в виду.

– Ты как, в порядке? – спросил Агеев, возвращая себе самообладание. – Что это за тварь такая? Оборотень, я же вижу! Но почему он такой мощный оказался?

– Думаю, на это нам ответит Светлый Борисов, – сказал я, чувствуя, как звериная кровь щиплет глаза.

Агеев вопросительно глянул на Борисова. Тот выглядел все более жутко с каждым мгновением.

– Темные, – произнес Борисов. – Вы только что наблюдали «камчатку» в действии.

– Да ладно? – удивился Сашка.

– Да, – пробормотал я, глядя на мертвую тушу. – Всего один оборотень. И магический… как вы там сказали? Энергетик? Теперь это так называется, да?

Борисов ничего не ответил.

Вадим стоял на месте, держа руку вверх. Он вывешивал «сферу невнимания», скрывая место боя от людей. Лучше поздно, чем никогда, но без бригады чистильщиков от каждого из Дозоров нам теперь не обойтись.

– Коньяк испортили, – пожаловался Агеев, показывая на меня и зажимая нос. – Плащ испачкал. Боюсь, уже не отстирать.

Глянув на себя, я брезгливо начал стаскивать плащ.

– Ничего, – сказал я, швыряя некогда любимый атрибут одежды рядом с револьвером. – Думаю, в ближайший месяц я буду представлять совсем другой имидж.

Глава 10

Старинные часы висели на том же месте, где я их видел два дня назад. Бронзовая кукушка все еще наполовину высовывалась из гнезда. С нового ракурса она смотрела прямо на меня, вероятно, желая что-то мне сказать. Или же я просто сидел на другом месте, которое в зале заседаний Дневного Дозора Москвы предоставляют не подсудимым, а ценным свидетелям.

Рядом со мной сидел довольный Сашка. Напротив нас, едва помещаясь на стуле, не шевелясь, замер Борисов. Про него нельзя было сказать, чтобы он стал подобен камню. Скорее, это была неподвижность всеми забытого мешка с колбасой. И дело было даже не в том, что ему нанесли несколько моральных ударов и заставили выслушивать внеплановое заседание пражской Инквизиции в штаб-квартире Темных.

Лицо Борисова так и осталось перекошенным после утреннего инсульта. Вероятно, оно останется таким на всю жизнь.

– Мы заслушали доклад Александра Агеева, – сказал Саймон Джонсон, чей вид не выдавал ни малейших следов недавних царапин. Похоже, что Саша все же послушался моего совета и оперативно вызвал ему портного. – Хотелось бы вкратце услышать итог от непосредственного участника события – Сергея Воробьева.

Астрид улыбнулась мне поверх очков. Я вернул улыбку, продолжая сидеть на стуле. Сцепил руки в замок, чуть наклонился вперед, словно отыгрывал роль гостя интеллектуального шоу, готовящегося сказать развернутый верный ответ.

– Общая хронология событий такова, – начал я. – Неизвестный нам противник узнал про магический энергетик под названием «камчатка», значительно расширяющий возможности Иных. Эликсир действительно существует, мы с Александром Агеевым видели его в действии. Враг разработал план по похищению образца «камчатки», на основе которого предположительно можно наладить массовое производство эликсира. Момент похищения должен был состояться при передаче флакона с образцом от Ночного Дозора Инквизиторам. Был нанят исполнитель – неустановленный оборотень, которого, согласно необычайному образу его ауры, будем в дальнейшем называть Каратель.

Вчера утром, когда уважаемые гости, здесь присутствующие, прибыли в Москву, случилось покушение. Зная время прибытия пражского самолета, Каратель подстерег вас, Инквизиторов, на стоянке аэропорта Шереметьево, где привел в действие кустарную трубчатую бомбу. Вероятно, он планировал сорвать ваши планы и заставить улететь обратно или иным способом отказаться от получения эликсира. Это ему не удалось, и тогда Каратель предпринял вторую попытку. Нанял несколько других оборотней, не имеющих серьезных социальных связей, которым пообещал вступление в свою стаю. Наемники напали на уважаемых Инквизиторов на месте их отдыха – в номерах отеля башни «Федерация-Запад». Нападавшие были неорганизованны и разобщены, так что, получив отпор, почти все они погибли. Однако одному из них удалось скрыться с эликсиром.

В ходе расследования я вышел на этого наемника и провел с ним разговор. В порыве чистосердечного раскаяния наемник согласился сотрудничать и сообщил мне все, что знал: «камчатка» уже передана Карателю, его имя, черты личности или аура не известны. Тем не менее Карателя можно было опознать по поврежденной руке.

Проведя анализ улик на месте взрыва в Шереметьево, я сумел установить принадлежность Карателя к клану оборотней Якута – лидера стаи, которая вчера покинула Москву по разрешению Ночного Дозора. Как оказалось, к тому времени Каратель уже принял порцию «камчатки», которая довела его способности диверсанта и воина до максимума. Это позволило Карателю следить за местом взрыва в аэропорту со второго – третьего слоев Сумрака, не выдавая себя. Поскольку я руководил оперативно-розыскной группой, Каратель от аэропорта стал шпионить за мной лично. И в момент, когда я сказал Александру Агееву, что могу установить причастность Карателя к стае Якута, – атаковал. Несомненно, именно эту информацию Каратель решил скрыть во что бы то ни стало, поэтому мысль о виновности кого-то из стаи Якута можно считать доказанным фактом.

В ходе боя Каратель был убит. Тем не менее нам не известны ни личность заказчика, ни местонахождение оригинального образца «камчатки». Все, что мы знаем: ответы хранятся у членов стаи Якута. Подчеркиваю: не лично лидера стаи, а кого-то из входящих в ее состав оборотней. Причастность непосредственно Якута нами не установлена.

Вследствие этого я прошу Инквизиторов одобрить соглашение, которое заключили Дневной и Ночной Дозоры Москвы, а именно: командировать меня догнать стаю Якута, внедриться в нее на правах наблюдателя от Темных и сопровождать в течение их мотопробега, совмещенного с сезонным питанием. В ходе совместного путешествия я рассчитываю выявить заказчика похищения, найти образец «камчатки» и вернуть его в Москву.

Сашка изобразил неслышные аплодисменты.

Борисов сидел неподвижно.

Астрид быстро допечатывала мои слова.

– Мы заслушали доклад Сергея Воробьева, – сказал Саймон. – И мы готовы вынести свое решение. Точнее, несколько решений. Решение первое: проведенное расследование считать успешным, просьбу Сергея Воробьева относительно его внедрения в стаю Якута – удовлетворить.

– Ха! – выкрикнул Саша и тут же с извинениями развел руками. Похоже, он уже предвкушал совместную попойку с Инквизиторами. Конечно, на нее он притащит не десятилетний «Мартелл», а что-то посолидней.

– Решение второе, – произнес Саймон, посмотрел на Рене и кивнул. Сен-Клер встал, двигая на столе какую-то бумагу.

– Решение второе, – повторил он слова коллеги. – Производство по делу фон Шелленберга закрыть окончательно. Все участники инцидента в Севастополе оправданны полностью. Те, кто не выжил, – оправданны посмертно. Новые заседания по этому вопросу проводиться не будут.

Саша посмотрел на меня, а я не знал, как переварить эту информацию. Значат ли слова Рене, что мне больше не придется видеть эти милые лица?

Сен-Клер уселся обратно, и приподнялся господин Томас.

– Решение третье, – не спеша вымолвил он. – С учетом первых двух решений, а также в ходе анализа боя Сергея Воробьева с оборотнем и предстоящей ему миссии вручить ему в качестве безвозмездного дара магическое оружие, которое несколько раз так ему помогло.

Томас движением фокусника положил на стол завернутый в платок предмет, развернул его, сделал несколько пассов рукой. Платок пополз в мою сторону вместе с лежащим на нем шакрамом.

Этого я совсем не ожидал. Несмотря на все мои попытки выдерживать профессионализм, последняя выходка Инквизиторов все же заставила меня рассмеяться.

Я схватил шакрам, надел его на пальцы, осмотрел со всех сторон. Кастет с лезвиями, метающий ледяные диски, сидел на руке как ее естественное продолжение.

– Благодарю Инквизиторов за оказанное мне доверие, – сказал я, убирая шакрам.

– Остался один вопрос, – вымолвил Саймон с довольным видом. – В ходе заслушанного нами отчета возникли сомнения в правильности действий всех сторон. Считаете ли вы, что кого-то следует привлечь к ответственности уже сейчас, помимо заказчика преступления?

Сашка пнул меня ногой под столом, глядя на Борисова. Мог бы и не стараться. Мне было что ответить.

«Камчатка» находилась у Ночного Дозора.

Принимающей стороной был Ночной Дозор.

Передать эликсир Инквизиторам должен был Ночной Дозор, и обеспечить безопасность и секретность сделки – тоже он.

Лицензии стае Якута выдавал Ночной Дозор, он же выпустил стаю из города в разгар крупного скандала с оборотнями. Он же не сделал ничего полезного в расследовании взрыва в аэропорту. Никто из Светлых не сумел привнести мало-мальски значимой пользы в битве с Карателем. Я мог припомнить с десяток их промахов поменьше, которые, собранные воедино, составляли серьезную компрометирующую массу.

Да, мне определенно было кого обвинить в преступной халатности, откровенном саботаже и чуть ли не прямом вредительстве.

Глядя прямо на Борисова, я сказал:

– Нет, я не считаю, что кто-то должен понести ответственность. Виновен лишь заказчик похищения.

Мне показалось, что правый глаз Борисова слегка дернулся. Если бы у него работал левый, я мог бы сказать определенно. А так – из серии «показалось».

Сашка озадаченно втянул воздух.

Пусть думают что хотят. Я же думал лишь о красновласой волшебнице, которая, не глядя на Великий Договор, спасает людей на парковке аэропорта, чтобы получить вместо награды смертельно опасную миссию. Ищет свою истину в окружении тех, кого не услышал мир. Принадлежит к Ночному Дозору и разделяет с ним все его проблемы.

– Хорошо, – вымолвил Саймон, явно ожидавший другого ответа. – В таком случае предлагаю объявить заседание оконченным.

– Прошу Инквизиторов задержаться еще ненадолго, – сказал я. – Есть один маленький нерешенный пункт.

Уже собирая бумаги, Саймон удивленно посмотрел на Агеева, затем на меня. Было видно, что Борисова он уже вовсе не брал в расчет.

– Да? – произнес он. – В чем дело?

Я кивнул Астрид, которая под любопытные взгляды остальных встала из-за своего места, подошла к дверям и распахнула их.

– Заходи, – позвала она. – Ну же, не бойся. Все только тебя ждут.

Саймон, Рене и Томас дружно вытянули головы, чтобы лучше видеть.

В дверях показалась напуганная усатая морда. С надеждой посмотрев сначала на Астрид, затем на меня, в зал заседаний вошел огромный серый кот. Ковровая дорожка под его пушистыми лапами издавала приятное шуршание.

– Познакомьтесь, – быстро сказал я. – Это Клумси. Он забрал у вас эликсир, но в данный момент у Дневного Дозора нет к нему никаких претензий. Он помогал мне в расследовании, и мне крайне нужна его дальнейшая помощь во внедрении в стаю Якута. Потому что он сам оборотень, и его там без труда примут как своего. Без сомнения, его внешний вид, эстетика и стиль боя позволят ему слиться со стаей…

В этот момент я сам представил, как Клумси будет смотреться на фоне толпы волколаков, и понял, что немного перегнул с аргументами. Так что торопливо добавил:

– Если вы позволите, я возьму его с собой в путешествие.

– Неужели это правда? – проговорил Томас, с интересом глядя на кота. – Тогда, когда он напал на нас… Я думал, это маскировочные чары, чтобы скрыть вид волка или динозавра.

– Нет, он в самом деле такой, единственный в своем роде. Можете погладить. Клумси, подойди поближе.

Посмотрев на меня с мольбой и ужасом, кот попятился, трамбуя ковер в толстые складки. Я незаметно погрозил ему кулаком. Опустив морду так, что едва мог что-то видеть, кот побрел к Инквизиторам и запрыгнул на стол, показывая Борисову толстый зад.

– Это же он меня вчера поцарапал? – спросил Саймон, потирая щеку. Кот в отчаянии сверкнул глазищами в мою сторону.

– Ну-у… – протянул я, лихорадочно придумывая ответ.

– А помнишь, как нас тигр на сафари разделал? – поднял палец Рене. – Этот даже посимпатичнее будет.

– Да, помню, – сказал Саймон так, словно для них схватки с дикими зверьми – обычное дело. Он положил руку Клумси на загривок и потеребил.

Кот мяукнул.

– Смотрите, да он настоящий! – воскликнул Саймон и зашелся смехом. – Потрогайте, настоящий! Ха-ха! Оборотень-кот! Вы видели такое?

Рене и Томас захохотали, трогая кота за уши.

– Сумеречный кот!!! – орал Саймон так, что выступили слезы. – Ну и шутка природы, ха-ха! Кот! Иной!!! Ха-ха-ха! Не могу больше, а! А-ха-ха-ха-хах!