Текст книги "Чума XXI века, или Новый Декамерон. Навеяно созерцанием угасающих образов прошлого столетия из окна, выходящего в будущее"

День третий
Ребята, нужно жить дружно!

От автора

В условиях, когда всё валится из рук и дела не идут, когда неизвестные нам лица, идя на поводу у собственной гордыни, злобы или даже чувства превосходства над своими незадачливыми товарищами, мрачно сверлят дыру в стальном корпусе МКС или грязно обзывают кота, дружелюбно наложившего кирпичиков в аккурат под их ботинки, наша компания поступает вопреки сложившимся в мире стереотипам. В процессе подготовки к экспедиции каждый претендент посетил доморощенного буддиста и самостийного психоаналитика Хулио Микицки. Наставление каждому было кратким и сводилось к тому, что глупец в споре ставит своей целью переубедить оппонента, мудрый же будет доволен, если ему удастся остаться при своём мнении, и вступает в спор исключительно для проверки своей правоты в горниле этого спора. Отделив зёрна истины от плевел риторики, он открыл ребятам новую реальность, в которой с этих пор не было места надуманным обидам и надорванным голосовым связкам. Итак, сегодняшнее утро нельзя было назвать добрым, но коллектив вовсю готовился дружелюбно прожить очередной день на своём ранчо Путорянка. Всё дело было в Вадиме. Он отвечал за запасы продовольствия, и именно он настоял на том, чтобы часть добра не заносить в контейнер, а хранить на крыше. В результате, совершая ночной обход, Константин увидел на крыше резвящихся росомах, и их оживление напрямую было связано с экземпляром «Прошутто Тоскано», на который коллектив имел большие виды. Теперь вся компания судорожно придумывала аргументы, почему Вадим не виноват, и почему употребление прошутто так вредно для здоровья. Это было следствием ещё одного наставления Микицки, напутствующего каждого члена экспедиции словами:

– Запомни, чулай, любое обвинение, вылетевшее из твоего рта, свидетельствует о наличии такой же вины в тебе самом, ибо нет осознания без претерпения, и нет претерпения без вины или слабости. То и другое негоже для чулая. Пока ваша экспедиция не завершится, вы все, без исключения, будете чулаями, вымышленными существами, задача которых – достигнуть своей цели всем вместе, не потеряв при этом ни одного из своих товарищей – чулаев!

В обязанности дежурного по ранчо входит не только приготовить завтрак, но и первым рассказать свою историю. Этим утром актуальная тема лежит на поверхности – вина, её осознание и её искупление! Я, как автор, хотел бы разговор о вине начать с вины не просто лёгкой, а вины ненамеренной, поэтому и предоставлю слово Косте, тем более что дежурный по лагерю сегодня именно он.

Новелла первая
Костя вспоминает о крутом повороте в своей биографии

– Это было самое начало лихих девяностых, – начал он свой рассказ. – В Ульяновске дремучее спокойствие, я – молодой конструктор на авиазаводе, днём летаю на планерах, а во вторую смену конструирую самолёты. Идиллию разрушил один из друзей, он один из первых организовал кооператив по изготовлению каких-то деревяшек и в скором времени приобрёл «Ниву». «Ниву»! Водительских прав у него не было, и первое время за рулём его «Нивы» сидел я. До этого в среде моих сверстников машиной владели исключительно сотрудники авиакомпании «Волга – Днепр», у одного из которых, кстати, и была куплена эта «Нива», и этот случай стал катализатором моей активности. Я решил во что бы то ни стало тоже стать кооператором! Сначала поднял на уши свой аэроклуб, затем познакомился с руководством ВВС и ДОСААФ, и через пару месяцев у меня уже был подписанный договор на поставку запчастей для самолётов всех аэроклубов России и союзных республик. К этому моменту производство самих запчастей было в разгаре, из городов и весей приезжали ходоки за выхлопными коллекторами, рассчитываясь модным в то время бартером, по схеме – КамАЗ запчастей на КамАЗ какого-нибудь добра, например, видеомагнитофонов. Я с нетерпением ждал, когда штаб тыла ВВС сделает централизованный заказ, но в недрах ДОСААФ начались сложные процессы, и мне пришлось на время отвлечься от этой темы. Как раз в это время мои друзья замутили представительство автобусного завода «КАвЗ» в Ульяновске, и я с головой ушёл в процесс продажи смешных автобусов с носиком. Это направило мою жизнь одним колесом в автомобильную колею, из которой мне так и не удалось выбраться. Я вёл нелепую тройную жизнь – конструктор на заводе «Авиастар», директор ООО «Фарман», продающего автобусы, и полулегальная деятельность в ДОСААФ, поощряемая реальной потребностью лёгкой авиации в запчастях и подавляемая распадом структуры, горящей на костре перестройки. Как-нибудь я расскажу, что из этого получилось, а сейчас хочу вспомнить трагикомический случай, до сих пор не дающий мне покоя. Ситуация – поздняя дождливая осень, условная трасса Казань – Ульяновск, в те годы состоящая на 40—50 процентов из чистой грязи. Колонна смешных автобусов едет из Казани в Ульяновск, я сижу в одном из них, и бравый водила Вовка Ерохин на особо глухом участке подбирает пассажира. Пассажир был с особенностями, на мой вопрос о том, где же его нужно высадить, он делал смешные гримасы, а через пять минут начал нервничать.

– Монда! Монда! – повторял он, глядя на меня.

Где эта Монда, ни я, ни Володька не знали, а через час, уже на подъезде к Ульяновску, беспокойный пассажир начал ломиться наружу, и его пришлось высадить на ближайшей остановке. На следующий день я спросил у знакомого татарина, где находится Монда, и получил неожиданный ответ, что «монда» по-татарски значит «тут»! С тех пор прошло много лет, но, вспоминая иногда этого безымянного пассажира, я с ужасом думаю о том, что эта поездка могла быть последней в его спокойной и размеренной жизни. О том, что на моём месте мог оказаться внимательный и чуткий человек, для которого оставить беспомощного человека одного, под дождём, на незнакомой автобусной остановке, было бы просто немыслимым делом! Необратимость этой ситуации до сих пор тяжёлым грузом лежит на моей совести, а я могу только верить в то, что этот человек всё же нашел дорогу домой. После этого случая я на своём личном автомобиле начал бесплатно подвозить всех желающих. Я и раньше старался никому не отказывать, но теперь это стало какой-то навязчивой идеей, и мои попытки осчастливить путника с поднятой рукой участились. Эта мания длилась очень долго, но те, кто меня знает, подтвердят, что сейчас это уже не так. Возможно, у меня появились другие возможности помочь ближнему, но не исключено, что тут замешана одна маленькая щуплая старушка, голосовавшая на дороге на подъездах к Казани. Сев на переднее сиденье, она долго пристраивала свою палочку и огромный пакет с каким-то добром. Затем очень ловко пристегнула ремень безопасности и неожиданно крепким голосом сказала:

– И чего ждём, уснул, что ли? Давай, езжай!

Сообщив, что ей нужно на Ершова, она спокойно дремала, пока я на развилке после моста не свернул на Лебяжье. Всю дремоту с бабули как рукой сняло.

– Я дорогу знаю, – кричала она, – ехать нужно через Дербышки, я сразу поняла, что ты грабитель и насильник!

Пока я, остановившись, объяснял старушке, насколько удобнее ехать на Ершова через Горьковское шоссе, она выскочила со своим узелком и палочкой, достала телефон и начала звонить по телефону доверия! Итог этой истории может кому-то показаться поучительным, но лично для меня он не стал путеводной звездой по моей жизни. Разве что после этого случая я более внимательно смотрю в глаза тем, кому до сих пор пытаюсь помочь. Приехавший наряд милиции отвёз меня и старушку на стационарный пост ГАИ, с меня и со старушки сняли показания, обыскав наши вещи, включая и машину, а вопрос по существу решил приехавший из областного РУВД офицер в чине майора.

– А теперь, Константин Иваныч, скажи мне, мил человек, чему тебя научила эта история?

Он по собственной инициативе проводил меня к стоявшей возле поста моей опечатанной машине, сорвал пломбы и теперь по-отечески смотрел на меня, ожидая ответа на свой вопрос. Не дождавшись, он продолжил:

– Сделанное однажды добро, дорогой Костя, должно быть и обязательно будет наказано!

Новелла вторая
Костя продолжает свой рассказ, из которого терпеливый читатель узнает, как его мягкотелость превращается в вину, которая поставила в неприятное положение многих людей и которую он искупал долгие несколько лет

– Мой первый автомобиль был ВАЗ-21063. История его появления была позорной, как и вся история совместного бизнеса трёх оболтусов, учредивших ТОО (аналог нынешнего ООО). Шёл дерзкий и беспорядочный 1993 год, событий было много, и я тут же забыл об этом факте, тем более, что никаких бизнес-идей у нас не было, а мои планы по снабжению авиационными запчастями всей структуры ДОСААФ буксовали. Однако через некоторое время один из моих компаньонов, Серёга Улетаев, предложил продавать автобусы КАвЗ. Он занимался этим в частном порядке, продавал в месяц один автобус, и ему это уже надоело. Втроём мы быстро поставили дело на поток и в первый же месяц продали в Ульяновске 40 (!) автобусов. Мои обязанности были простыми – сидя в квартире одного из компаньонов, Игоря Кошевого, отвечать на звонки, выписывать счета приходящим покупателям и, собственно, отпускать автобусы, благо стояли они прямо под окнами этой квартиры. Покупателями были в основном колхозы Ульяновской области, Чувашии и Мордовии. Банковская система в то время была очень незатейливой, и в день зачисления денег на банковский счёт было неизвестно, чей это платёж. А покупатель уже звонил в дверь и требовал свои автобусы! До сих пор горжусь остроумным решением, которое позволяло сразу определить, чей платёж поступил – я выставлял счёт, вставляя индикатор в цену товара. Номер счёта прибавлял к цене автобуса. По счёту №1 сумма была 5000001 рубль, №2—5000002 рубля и так далее.

Я был удивлён, когда через пару недель, вместо покупателя автобусов, зашёл неизвестный, вручил мне ключи с какой-то бумажкой, указал пальцем на стоящую под окном ВАЗ-21063 цвета сафари и удалился. Вскоре я выяснил, что автомобиль наш, и я могу использовать его по своему усмотрению, поскольку один из моих компаньонов не имел водительских прав, а другой был постоянно занят. Через пару месяцев я узнал, что занят он был исключительно тем, что сидел в баре и рассказывал полузнакомым приятелям о своих успехах в бизнесе, пока я сидел в его квартире и продавал автобусы КАвЗ! Вскоре его жене это надоело, и мне пришлось арендовать площадку на автостоянке и офис в родном аэроклубе. Возле офиса машина и была угнана спустя некоторое время. Нашлась она в тот же день, слегка потрёпанная и без стёкол, которые угонщик успел продать. Доблестная ГАИ, получив от меня заявление об угоне, обнаружила её уже через 30 минут. Решение о подаче заявления далось мне непросто, компаньоны настаивали на розыске через криминальные структуры, но, по каким-то причинам, мне это показалось неудачной идеей.

Этот случай не послужил мне уроком, машину восстановили, и, пользуясь моей мягкотелостью, использовали её все желающие. Я находил её посреди дороги с дверями нараспашку и ключами в замке зажигания. Я забирал её со штрафстоянки (этот ГАИ сам себя не уважает – и машину отнял, и права!), после того, как приятеля задержали на ней с моими правами в нетрезвом состоянии. Я сам, совершая однажды ночную прогулку по лесу (о беспечная юность!), застрял на ней между двух сосен! Мой друг и соратник Костя Устинов, нарушив правило объезда трамвая, сбил на ней несчастного старенького пешехода и пару месяцев возил ему в больницу арбузы и кефир с вареньем, молясь, чтобы тот не отдал концы. Лоска машине этот случай тоже не прибавил. До сих пор вспоминаю первую зиму в качестве водителя. В первый гололёд я поставил на заднюю ось шипованные шины «снежинка» и махнул в Казань. Машина всю дорогу юлила и норовила развернуться на 360 градусов. Только вернувшись домой, я узнал, что это явление называется «избыточная управляемость» и возникает, если у заднего привода передние колёса шире задних. Финал этой несчастной машины был закономерным: как-то морозным зимним утром, не дождавшись водителя, отвозившего меня на ней в офис, я пошёл на остановку троллейбуса и увидел на обочине груду металла знакомого цвета. Водителя, Вовку Мухина, уже грузили в скорую, а возле КрАЗа, который он не заметил, стоял водитель этого КрАЗа и стряхивал с него фрагменты нашей «шестёры». Всю зиму, весну и лето я ездил на личной «шестёрке» Мухина, благо он отделался испугом и поцарапанным носом. Помню, что рычаг селектора передач был в виде пятерни из алюминия, чрезвычайно пачкавшего руку при переключении.

Однажды, уже ближе к осени, позвонил один из компаньонов, Серёга Улетаев, и предупредил, что завтра мне из Тольятти привезут новый автомобиль. Затем позвонил приятель по фамилии Горобничий, выполнявший на фирме различные поручения, и предложил выбрать цвет автомобиля. Оказалось, что мой автомобиль будет выбирать и перегонять именно он. Я упоминаю фамилию персонажей, так как в дальнейшем они сыграют в истории нашей компании очень драматичную роль. Собственно, начало было уже положено, ибо это как раз Горобничий, попавшись на моей машине в нетрезвом состоянии, оставил меня без водительских прав! Спросив, какие бывают цвета, я выбрал вишнёвый. На следующий день, возвращаясь с третьей смены с завода «Авиастар», где я не прекращал работать конструктором, я увидел под окнами бывшего офиса три новых «шестёрки», одна из которых была вишнёвой. К тому же на ней были красивые хромированные молдинги, чего не наблюдалось на двух других, таких же ВАЗ-21063, только чёрного цвета. Наутро, забрав в офисе ключи и документы, я вступил во владение своей первой в моей жизни машиной, ибо неудачливая «шестёрка» цвета сафари была оформлена на нашу фирму и мне лично не принадлежала.

Улетаев сразу поставил свою машину на стоянку, а я начал интенсивно обучать его вождению, так что через месяц он, раздобыв каким-то образом права, уже водил свою машину самостоятельно, хотя начало его водительской карьеры я сейчас вспоминаю с улыбкой. Для первого занятия мы выбрали широчайший бульвар вдоль Прибрежного парка, Сергей сел за руль и поехал, других машин в поле зрения не было. Внезапно вдалеке группа школьников начала переходить дорогу, Серёга заволновался и начал бормотать, что лучше бы их не было. Я, не придавая значения масштабу обуявшей его паники, начал руководить им метров за 50 до перехода, но оказалось, что он уже в ступоре, ноги не слушались его, он начал махать рукой, сгоняя пешеходов с дороги, и в последний момент затормозил, нажав на педаль рукой! Впрочем, автомобилистом он пробыл недолго, несмотря на то, что он, единственный из нас, оборудовал машину сигнализацией, через полгода её угнали, голый кузов был найден месяца через три в каком-то ГСК. Возможно, это ангел-хранитель решил вопрос таким образом, ибо Серёга больше машину не покупал и до сих пор ведёт пешеходную жизнь.

Игорь Кошевой свою машину забрал со стоянки через месяц, к тому времени он начал вести богемный образ жизни, выйдя из дому за сигаретами, он мог вернуться через пару недель. Мобил ещё не было, и о том, что у него теперь есть машина, я сообщил ему, наткнувшись на него в каком-то баре, он пребывал в шумной компании и представил меня как своего помощника по мелким поручениям. Выйдя на улицу, чтобы посмотреть на мою тачку, он задал гениальный вопрос – а что, без молдингов не было? В этом вопросе заключался весь уровень наших познаний о машинах. Изредка я пользовался услугами наших водителей, и они, садясь за руль моей ласточки, сообщали, что у меня движок 1200, но прёт лучше, чем улетаевская с мотором 1300, что шины белоцерковские, а у Кошевого говённые МИ-16. Всё закончилось к январю нового 1994 года. К тому времени Улетаев перестал принимать участие в делах фирмы, открыв успешное производственное предприятие, а Кошевой с головой ушёл в мир своих грёз. Но поскольку он был гендиректором, то мы собрались втроём и решили, что директором должен быть я, подписали протокол, договорились, сколько я буду платить компаньонам, и разбежались каждый по своим делам.

На следующее утро я впервые лично посетил нашего бухгалтера, и она посвятила меня в подробности финансовой жизни нашего предприятия. Они оказались невесёлыми. Кредиторская задолженность перед нашим благодетелем-поставщиком составляла 19 автобусов КАвЗ, и я в панике собрал компаньонов на совещание. Они меня успокоили, оказалось, что Игорь с Серёгой всё знают, и посоветовали мне не драматизировать ситуацию. Не волнуйся, говорили они, это же всего лишь четыре наших «шестёрки», говорили они, а также один автобус, проданный за твёрдую наличную валюту, рассованную по нашим же карманам. Один автобус был сверхудачно обменян на уазик, который я лично отвёз к цыгану Василию Романову и сменял на ВАЗ-2108 цвета «мокрый асфальт», чтобы передать уже известному нам Горобничему для совершения сложной многоходовой сделки. Была также исключительно невыгодная сделка по бартеру одного автобуса на обувь Ульяновского кожкомбината. Эту обувь мы затем грузили в автобус и возили по окрестным провинциям, на мероприятия вроде сабантуя в татарском городе Нурлат или Дня нефтяника в Димитровграде.

Я прикидывал маржу от этих продаж и констатировал убытки, но мне возражали, что это ведь наличка! Вся наличка от подобных акций поступала, как выяснилось, в распоряжение Сани Горобничего – для чего, спросите – правильно! – для совершения сложных многоходовых сделок. Как оказалось, реальный учёт прихода денег и даже расчётов с нашим поставщиком отсутствовал. В довершение всему срочно найденный Горобничий вынужден был признаться, что наличные деньги за два автобуса, переданные ему три дня назад для оплаты нашему поставщику, у него отняли неизвестные на трассе Ульяновск – Казань. Причём мои компаньоны об этом уже знали. Итак, мне предстояло управлять предприятием с кредиторкой, равной цене 21 автобуса, и активами в виде двух с половиной автомобилей ВАЗ-21063. Компаньоны убеждали не ставить в известность кредитора, но перспектива оказаться единственным ответственным по долгам, о которых я только что узнал, была кислой. Обстоятельства, при которых меня назначили директором, тоже не добавляли энтузиазма. Договорились пригласить к себе, якобы на встречу без галстуков, генерального директора казанского представительства Молодкина и, когда вечер будет в разгаре, рассказать всё, максимально сбив пафос и приуменьшив, для начала, масштаб события. Благо дружеские отношения Молодкина с Улетаевым позволяли организовать подобную акцию!

На встрече мои компаньоны показали себя во всей красе. Культурная программа и винная карта были на высоте! По просьбе компаньонов я ушёл пораньше, предоставив им возможность непринуждённо пообщаться с шефами, но утром, провожая на поезд Молодкина и Ахтарова, я понял, что никакого разговора о задолженности не было! Пришлось заявить, что перед вступлением в должность директора я хотел бы согласовать акт сверки с дефицитом 136500000 рублей. На следующий день Эдик Ахтаров прибыл с ревизией, по итогам которой был назначен независимый и. о. директора сроком на 1 год, а компаньоны продали имущество. Мы с Кошевым продали свои машины, Улетаеву продавать было нечего, так как его ВАЗ-21063 угнали, а основная нагрузка легла на функционера Горобничего. Он пояснил, что в результате всех своих многоходовых операций извлечь прибыль ему в итоге не удалось. Ситуация складывалась патовая, но вскоре вопрос решился, и в который раз подтвердился тезис о том, что мир велик и иррационален. Даже у такого безнравственного типа нашлись друзья, готовые ради его спасения на всё. Продав своё единственное жильё, они не только выручили проходимца, но и подняли веру в человечество на недосягаемую высоту в пределах отдельно взятой группы людей! Возможно, именно поэтому лихие девяностые лично мне не кажутся такими безнравственными, какими их рисуют те, кому не довелось испытать в непосредственной близости подобных актов самоотречения!

Нужно уточнить, что судьба благодетелей Горобничего в итоге сложилась хорошо, и небо воздало по заслугам всем участникам этой истории, замешанной на дружбе и любви. Что касается нас, то Улетаев неожиданно вынырнул в качестве владельца крепкой производственной фирмы, Кошевой, которому его доверенный демон по имени Ир говорил: «пей, Игорёк, и всё у тебя будет!», следовал его совету. В той жизни мы с Игорем были друзьями, и его демон, конечно же, был мне знаком. Во время совместных медитаций на почве тяги к спиртному лично мне он советовал смотреть в огонь. До сих пор не знаю, что это значит, но на всяких случай в доме у меня всегда есть пара огнетушителей. Сам Горобничий тихо уехал на историческую родину и, по сведениям из открытых источников, где-то в окрестностях Медной горы изредка продлевает лицензию на продажу спиртного. К сожалению, по доходящим до меня слухам, такое понятие, как благодарность, не является приоритетным для этого канувшего в лету персонажа нашей истории…