Текст книги "Жизнь обычного человека"

Я сопротивлялся какое-то время пробовать что-то новое, сильное и неизведанное, скованный страхом и воспоминаниями ребят с района в черной одежде зимой и летом. Это были авторитеты, серьезные пацаны с наколками на теле, вселяющие страх и уважение при встрече с ними. В них было что-то тёмное, сильное и разрушающее и я чувствовал это. Ребята из клуба же были другими. Они ярко одевались и постоянно смеялись. От них веяло свободой и это подкупало. Как же я хотел ощутить этот вкус свободы, новой свободы, открывающей двери к счастью и радости, к новой и успешной жизни. Я быстро влился в новую компанию, обзавелся новыми друзьями и подругами, но по-прежнему был осторожен с наркотиками и не позволял себе пробовать в то время как другие при мне нюхали и кололись. Молодые пацаны 18 лет и красивые девочки, энергично жуя жевачки варили наркотик в ложках и кололи друг друга. От этого зрелища невозможно оторвать глаз как от костра или воды. Что-то магическое происходило за ширмой укола. Мне казалось, что я что-то упускаю.

В один из вечеров мы готовились к одной из вечеринок на квартире моего нового друга. Неожиданно для себя, глядя на их приготовления к употреблению наркотика, я выкрикнул, чтоб они меня укололи. Паша засмеялся, а в Кате я увидел испуг. Я требовал, угрожал и молил, но девочка Катя назвала меня дураком и отговорила. В её глазах когда она кололась была одновременно радость и скорбь. Я послушался и согласился с её предложением занюхать. Так она отсрочила моё падение на дно, а может и спасла мне жизнь. Больше половины тех ребят нет в живых, другая часть сидит. Где Катя я не знаю, но вспоминаю о ней как о каком-то важном человеке в моей жизни. Все очень быстро завертелось. В моей жизни для меня перестало существовать все, кроме мыслей о наркотиках, как их достать и о предстоящих вечеринках. Я ощущал себя королём, одним из немногих знающих истинный толк и смысл жизни. Мои знакомства росли, как росло и количество возможностей употреблять чаще и больше. Так, судьба свела меня с компанией, которая реализовывала наркотики на территории клуба от какого-то авторитетного лысого мужика, чье имя я не помню, а помнил бы не сказал. Связавшись с ними я стал помогать им торговать и за это мог получать желаемую дозу. Жизнь забила ключом, появились наркотики и немного денег. Я ощущал себя взрослым и самостоятельным. При встрече с бывшими одногруппниками, я свысока смотрел на них, демонстративно сверкал купюрами и железно был уверен в правильности своего выбора и образа жизни.

Всё это было шутками, игрой за которую сажали в тюрьму. Впрочем об этом я не думал. А думал я о том, как подняться и как сделать так, чтоб не заниматься этим самому, как занять место того лысого мужика чье имя я не помню. Что-то услышало меня и однажды мне раздался звонок. Меня попросили выйти из клуба и почему-то я вышел. Меня посадили в машину и мы поехали. В машине сидело несколько ребят, один из них главный был далеко не русской внешности. Это были не мои сверстники, это были люди по-старше. Они были наголо выбриты, одеты в черное, у кого-то виднелось оружие на ремнях джинс. Мы отъехали от клуба, я не понимал куда меня везут, но почему-то был спокоен. Заехав в гаражный массив, ребята вышли, оглянулись и попросили выйти и меня. Вышел и главный. Он закурил и стал говорить, что долго наблюдает за мной, что знает с кем я работаю и что эти люди с завтрашнего дня работать не будут, потому-что он так решил. Он назвал их имена, даже те, чьи имена знать не должен, а еще он называл имена людей, которых я не знал, но их знали в моей компании. Говорящий был ростом под два метра, смотрящий в глаза человек, вселяющий страх. Он предлагал работать с ними, предлагал защиту и безграничное количество наркотиков. Я не знаю был у меня тогда выбор или не был, но я согласился и с того дня я больше не был прежним. Это был шаг в неминуемую пропасть настоящего криминального мира.

Глава 8

разминочка

Новые знакомства открыли двери новым возможностям и новому образу жизни. Я быстро сменил гардероб на черные строгие вещи, выбрил голову налысо, сменил походку. Встречаясь взглядами с людьми я пристально смотрел на них, так как это делал наш старший. К тому времени я бесплатно заходил во все ночные заведения, в которых занимал самые дальние угловые випки. Мне рвало крышу от этой жизни, от общения с этими новыми, преступными людьми, количества денег, наркотиков и женщин. С ребятами с кем я начинал свою деятельность я уже здоровался издалека и довольно небрежно это делал, ощутив власть в своих руках и силу окружения.

Для меня было всё просто. Есть я и есть человек, который дает мне безграничное количество наркотиков и есть огромный рынок сбыта. Я быстро нашел ребят с района, готовых заниматься распространением на территории клубов и у себя на районе. Потаскал их на вечеринки, познакомил с людьми и сказал, что им можно доверять. Показал как фасовать, где и как лучше передавать, показал всех легавых и работающих на них шестёрок. И все время повторял – слушай меня и все будет хорошо. И все – дальше оставалось только собирать деньги и раздавать наркоту.

Происходящее было похоже на криминальное кино и мне нравилось это. Та бригада в которой я работал славилась двумя вещами – агрессией и осторожностью. И с тем и с тем у меня было все в порядке, меня подготовила к этому жизнь в общагах, недоверие собственной матери, окружающим меня людям с детства и огромное желание делать больно миру, который делал больно мне. Все это было удвоено и узаконено секцией бокса, кругом общения и наркотиками во мне. Я верил в свою значимость и значимо себя вел с каждым. В одном из заведений, среди разгара вечеринки я столкнулся плечом с каким-то парнем. Не ответить я не мог ему, иначе меня бы меня выкинуло с бизнеса и этой тусовки. Началась драка, в результате которой мне разбили бутылку шампанского об голову сзади. Я не упал и спасибо этому видимо количеству наркотиков во мне и алкоголя, а не крепкой голове. Вокруг меня разошлась толпа. С моей головы шла кровь ручьем, обливая мне лицо и попадя в рот. Я ощущал вкус железа и страх, что на меня все смотрят. Всё моё окружение замерло и смотрело на меня. Я шатаясь побрёл в сторону выхода, совершенно не понимая куда и зачем я иду. Меня шатало, всё кружилось, но я шёл и постепенно начинал ощущать растущий гнев внутри меня. Уже через минуту я шел по коридору, рассвирепевший и кричащий с хрипом слова угроз в никуда. Выйдя на улицу, я направился к машине, вытащил оттуда металический баллоник и отправился обратно в клуб. К тому времени меня уже перестало шатать, кровь на лице придавала лишь злости и сумасшедшего бешенства. Меня попытались остановить охранники клуба, но им не дали это сделать старший, смотрящий в глаза человек, и его окружение. Они просто прижали охрану к стенам и дали мне пройти в клуб. В помещении, увидев меня раздались женские крики, люди стали расходится и я увидел тех, кого искал. Пацаны, минуту назад ликовавшие были ошеломлены и буквально парализованы страхом от происходящего и мне не составило труда нанести по одному удару каждому из них. Первый упал мертвым грузом на пол, а второй покачнувшись, устремился в сторону выхода, где собственно его встретили ребята в черном, охранявшие охрану клуба. По тому кто лежал и не шевелился на полу я нанёс еще несколько ударов. Музыка уже не играла и среди криков и паники в клубе были слышны удары метала об голову и хруст. Меня оттащили от тела на полу и я побежал ко второму, которого уже к тому времени запинали и держали ногой у стены. Подбежав к нему, я что-то крикнул ему в духе «Че сука трясёшься?» и ударил несколько раз по нему. Старший дал команду и эти два тела вынесли из клуба и погрузили в багажник. Он подошел ко мне, похлопал по плечу, от души посмеялся и сказал, чтоб я валил из клуба. Я так и сделал.

Осторожность – вторая визитная карточка нашей группировки. У каждого члена команды было по несколько мобильников и они постоянно менялись. Мы регулярно меняли места встреч, придумывали разного рода обманки на случай слежки и никогда прямо не говорили о том где и когда встречаемся и по какому вопросу. Людей в то время сажали и сажали часто. Очень часто. Мы же по-прежнему продолжали свою деятельность, благодаря общей осторожности. Тех, кто не соблюдал эти правила убирали из цепочки или их перемалывала правоохранительная система и они уезжали на долго с озлобленными и испуганными глазами. Мне было жаль этих парней, зачастую они были близки мне, но они теряли бдительность, считали меры осторожности лишней суетой и делали свой выбор. На их места всегда приходи новые и к сожалению такие же безрассудные головы.

Было место одно, мы его называли озером. Это было недалеко от центральной конторы ФСБ. По телефону мы говорили, что встречаемся на озере в 19.00 , заранее договорившись, что приплюсовываем 5 часов ко времени встречи и это означало, что если нас и будут ждать где-то, то через пять часов скорее всего они разъедутся. Озером был двор среди двухэтажок и в том районе он был единственным сквозным двором. Озером его назвал наш старший, изрядно накурившись. Он стоял посередине и говорил «смотри как озеро, садись порыбачим». С этого озера мы шли пешком, оставив машины там. Шли на расстоянии 10-15 метров друг от друга, наблюдая за улицей и движением на ней. Подойдя к одноэтажному дому, старой застройки, похожему на барак с прогнившими стенами и деревянной лестницей, мы всегда оставляли двоих на улице на случай нежданных гостей. В доме все пахло старостью, пылью. Вокруг была старая посуда, ковры, бегали кошки. Нас встречал молодой человек с очень старыми и прищуренными глазами. Он мало говорил. Лишь протягивал руку для приветствия и смотрел на старшего. Далее отодвигался стол, стулья, убирался ковер и открывалась крышка подвала, в который вела обшарпанная мощная лестница. Спускаться туда было всегда страшно, особенно первый раз. Всегда звучало в голове, что сейчас крышку над головой закроют. Всегда казалось, что в этом подвале могут начаться неприятности. В подвале же ждал земляной холодный пол, лампочка тусклая на потолке и огромные стеллажи вокруг стен. На каждом стеллаже лежали запечатанные плиты, брикеты, мешки с разными видами наркотиков. Невероятно, но все от пола до потолка было забито наркотой в этом неприметном с виду доме. Отсюда мы уходили с киллограмами отравы, ощущения наживы и нетерпения попробовать все самим. По выходу из дома всегда пускали вперед до озера пустышку, с которым через наушник поддерживали связь. Услышав от него, что все в порядке мы один за одним выходили из дома, сохраняя дистанцию 10-15 метров. Далее оставалось каждому из нас добраться до своего района. На эти случаи лично я брал с собой приятеля, отлично водящего машину, способного уехать от любой погони. Килограммы сложно спрятать в машине, поэтому про остановку легавым речь вообще не шла.

Введите подпись.

Была еще дача. Дачей называлась любая транзитная квартира или дом, в которых находились наркотики в меньшем количестве. В неё можно было приехать любому члену команды в любое время с целью подготовки собственного товара перед передачей или если кому-то чего-то не хватало. На даче всегда был сторож-кассир, который вел у себя записи кто и чего и когда забирал. Вся информация передавалась старшему. Лично я перед тем как доехать до дачи делал несколько кругов по району и лишь, убедившись в отсутствии слежки ехал на место. Дачи менялись раз в неделю. Вся информация о новых местах встречи, о новых названиях, новые номера телефонов передавалась с глазу на глаз и обязательно шепотом в ухо при громкой включенной музыке. Все это кажется бредом, игрой в разведку, но повторюсь, что людей сажали, а мы продолжали работать.

Глава 9

Новый друг

Год за годом шел, а за ними росла и наша сфера влияния. Буквально каждый в команде был жаден и жаден был каждый на свое. Кого-то интересовали только деньги, кому-то нужна была власть, кто-то нуждался в самоутверждении за счет расширения сбыта и роста оборота. Это нас объединяло. Каждый был очень амбициозен и при этом каждый греб под себя. Агрессию внутри компании, назову ее так, сдерживал непоколебимый авторитет старшего. Рядом с ним мы были как дети с отцом. Могли ругаться между собой, делить какие-то игрушки, но когда приходил он, то решались все вопросы. Порой без слов. Мы на уровне чувств понимали друг друга. Старший был тонкий психолог и для каждого из нас он создавал ощущение приближённого к нему человека, которого лично он ценит и любит как брата. Может и правда он нас любил? Бывало мы загуливали, что вместе просыпались у кого-то дома. Очень часто мы вместе ужинали в одном из авторитетных ресторанов, куда съезжаются подобного рода контингент. Каждый приезжал со своими женами, девушками, братьями. Это был семейный ужин раз в неделю. На таких встречах я чувствовал себя частью. Помню я загулял и не выходил на связь ровно двое суток. Меня никто не мог найти, но именно старший искал меня, не останавливаясь. Он объехал все отделения полиции, обзвонил все больницы и был даже в моргах в поисках меня. Когда же я вышел на связь, то при встрече мне пригрозили ножом. Для меня это было ценно, обо мне беспокоятся, а значит ценят и любят.

С ростом амбиций, увеличения штата мы начали расти и нашего города нам стало недостаточно. Так мы начали налаживать связи с другими городами и делать ежемесячные командировки в города, которые выбрали для сбыта. Мы росли, покупали себе машины, тратили деньги на недельные посиделки в банях и турбазах. На нас пытались наезжать, назначали встречи, но порой все решалось одним звонком тому, кто получал со всего этого. Порой на эти встречи приезжало несколько машин, вооруженных ребят и одна машина от нашей стороны с одним человеком и все решалось, нам жали руки и мы разъезжались.

Все поменялось в один день. Точнее начало меняться. Мы никогда не занимались героином и никогда не получали с проституции. Мы продавали на тот момент все наркотики и даже оружие. Но героин и женские тела были под запретом внутри компании. Хотя лично меня привлекала идея бесплатно пользоваться чьим-то телом когда захочу. Однажды я приехал к старшему по его просьбе и на этой встрече он дал мне кулек и попросил раздать его по своим и привезти ответ о качестве. На вопрос, что там я услышал, что героин. Я не знаю это была инициатива старшего или же его попросили свыше, но отказать я не мог и взял, испытывая ощущение, что совершаю ошибку. Мы все к тому времени наркоманили и плотно уже сидели на других видах наркотиков, поэтому когда каждый из нас попробует героин было вопросом времени. В этот же день я поехал к школьному другу, который начинал к тому времени травится гречкой, но которому я доверял и которого с переменным успехом защищал когда-то в школе как новенького с севера. Это был рыжий парень, со скользкой улыбкой крепкого телосложения. Показав ему содержимое пакета и количество я увидел в нем восторг. Он сразу сказал, что это хороший товар, который пах уксусом. Рыжий знал о моем отношении к иголке и поэтому не заикался даже о уколе, но все же предложил попробовать. Я страх чувствовал и знакомое ощущение магнитного притяжения к тому, что сломало жизни десятков на моих глазах ребят с района. Вряд ли у меня тогда был выбор. Выбор – вещь туманная на самом деле и сегодня я это понимаю. Я боялся, сомневался, но так или иначе мы занюхали. Первый раз я попробовал героин. Это было похоже на теплую ванну, обнимающую меня с каждой минутой крепче и крепче. Стало очень спокойно, исчез страх, присущий моей жизни на каждом ее отрезке. Голова была тяжелая, но эта тяжесть была настолько приятной, что хотелось находится в этом состоянии вечно. Казалось, что я приобрел то, что искал все это время – душевный покой. Мешал наслаждаться им лишь постоянно чешущийся нос, ноги, руки и голова. Но даже этот надоедливый зуд был приятен.

Так мы открыли для себя не только новый рынок сбыта и денег, но и нового коварного друга под названием героин. Старший тоже вскоре подсел на него и вся наша команда вслед за ним и мной погрузились в ежедневные теплые ванны. Это поменяло нас, каждого из нас. Теплые встречи стали реже проходить, а встречаясь мы постоянно грызлись по пустякам и были недовольны друг другом. Так, у каждого из нас началась своя собственная наркоманская жизнь. С того момента нас связывал только наркотик и все.

Глава 10

Все горит, но не тухнет

Героин открыл двери новым знакомствам, новым возможностям и новым проблемам. Этот наркотик употреблял особый слой населения, пропитанный тюрьмами, предательством, высокими понятиями о воровском, нищетой, вонью, шансоном и безумным стремлением к смерти. Да, от этих людей пахло проблемами и смертью.

Схема была отработана и требовались всего лишь новые люди для этого рынка. Они легко нашлись мною и пообщавшись с ними мы приступили к сбыту первой партии. То, что приехало от нашей команды резко отличалось по качеству и это вызвало ошеломляющий бум на районе и слух о убивающем героине полетел по городу и за его пределы. Я не успевал подвозить наркотик и считать деньги. Слухи о том, что с нашего товара постоянно кого-то откачивают на краю смерти доходили до меня через день и это меня радовало. Я регулярно нюхал сам при этом сохраняя для окружения впечатление спортсмена, занимающегося боксом, железом и бегом. Ночью я пил, нюхал, блевал, а утром вставал и шел в спортзал с местными блатными заниматься спортом.

Гниль этого слоя преступного мира меняла меня не в лучшую сторону. Я не уважал ни кого, ни кого не любил, не ощущал сострадания к людям. Так, в одном из ночных заведений мы сидели за баром и выпивали с корешом когда мне раздался звонок. В этом разговоре я узнал, что умер мой знакомый. Это был парень из параллельного класса, внук подруги моей бабушки. Ему было 20 с копейкой лет. Они втроем укололись на пороге рюмочной и те двое его бросили синеющего на глазах. Когда скорая приехала было уже далеко поздно. Это не вызвало во мне чувство сострадания, напротив я испытал ликование и восторг от того, что это дерьмо так лихо косит людей. Знакомых мне людей…К тому времени я потерял себя… Все, что я сделал в память об этом парне это выпил рюмку водки и раскумарился в его честь в туалете, облеванном кем-то до меня.

Люди, которые распространяли наркотик от меня начинали присаживаться на гречку и это было не возможно контролировать. Если я к тому времени днем вел образ жизни порядочного уголовника, занимался спортом, встречался с людьми по разного рода вопросам. То эти бедолаги с утра до вечера торговали и кололись. Я понимал, что это приведет к беде, но повлиять не мог. Все, что я мог это быть бдительнее самому, что собственно и делал.

Вскоре один из таких «золотых» продавцов ожидаемо въехал на круглую сумму и пропал. Я долго пытался поймать его, так как это было делом чести и собственной репутации. Бил стекла в его квартире, угрожал его родственникам, но результатов это не давало. Тогда я объявил награду за него и за информацию о нем в виде приличного количества яда. Результат не заставил себя ждать. Утром мне раздался телефонный звонок и местный наркоман трясущимся и опаздывающим голосом сказал о том, что сейчас будет встречаться с этой сукой. Испытав прилив ярости и предвкушения расправы я набрал корешу и выдвинулся за ним. Сучок был пойман, а наш добродетель вознагражден. Вскоре я и близкий мне сотрудник везли его в машине под хиты Наговицына. Сотрудник, которому я доверял был крупного телосложения, выбрит наголо и имел ходку по малолетке за разбой. Должник тряся от страха, постоянно что-то говорил и слезно просил его пощадить. В ответ мы смеялись и через раз прикрикивали ему заткнись. Бедолага плакал и если бы ему сказали тогда отсоси и мы тебя отпустим, я уверен, что он спросил бы с кого из нас начать. Мы привезли его на каменистый берег Волги, прям под постом ДПС на въезде в город. Был ноябрь месяц и наши лица обдувал ледяной ветер, а вода символично билась о камни. Мы встали с двух сторон напротив этого парня. Мой кореш кричал на него и отвешивал ему лещей. Я же на удивление застыл. Я смотрел в его испуганные глаза и в его живое человеческое лицо. Что-то внутри меня не давало мне ударить его и я злился на это чувство внутри себя. Вот он стоит передо мной, тот кого я ловил месяц и постоянно он ускользал от меня. Тот, чье имя с ненавистью вспоминал и меня рвало на части от сжимающей боли внутри, что меня кинули. Чьим родителям угрожал и бил стекла в квартире. Я злился на себя за невозможность ударить его и просто крикнул ему «раздевайся сука». Это удивило обоих. И моего близкого и эту суку, дрожащую от страха. В ответ на их удивленные глаза я крикнул еще громче и злее. Он начал раздеваться, а я испытывая как меня разрывает внутри на части от сожаления и злости и я лишь подгонял его. Когда он разделся, я уже стоял с палкой в руках и ткнув ему в живот приказал спускаться в реку. Он на секунду замешкался и получил палкой в живот. Так, я вогнал его в реку в ноябре месяце и несколько минут не давал вылезти из воды преграждая путь палкой. Эта затея дико понравилась моему напарнику и он смеялся в голос, глядя на трясущегося от холода и страха худого наркомана. Вскоре я разрешил бедолаге выйти из воды, одеть трусы и сесть в машину. По дороге до района, я понимал, что этого мало и нужно как-то еще его наказать. Идея была проста. Он выходит в трусах на центральную улицу и медленно движется по ней с проколами от внутривенных инъекций на руках и ногах от начала до конца. Мы же едем рядом и снимаем это все на видео под тихо поющего, сменившего Наговицина, Михаила Шуфутинского. В завершении сего представления, мы крикнули ему оскорбительные слова и поехали обмывать это дело. Вскоре это парня посадили на 9 лет строгого режима. По слухам, доносящимся с лагерей, он стирал носки определенной части людей в бараке. Я его встретил лет через 15 посидевшего полностью и продолжающего колоться.

В героиновом, преступном мире по-другому нельзя было. Но сказать, что это заставляло людей вести себя по-другому я не могу. Они кололись, кидали друг друга, прятались и сдавали друг друга легавым. Так уехал один мой кореш, с кем мы обмывали смерть того паренька у рюмочной. Тот, кто бросил того парня на пороге рюмочной, привел к моему сотруднику легавых и того упекли в СИЗО, но благодаря деньгам и связям его вытащили спустя год. Пока он сидел, я каждый день испытывал желание найти эту тварь по кличке Банан и совершить самосуд, но это повлияло бы на дело и я терпел. Когда он вышел мы напились и через несколько дней в этом угаре воспользовались всё тем же инструментом, а именно объявили награду за информацию о банане. К тому времени у меня в машине была мусорская дубинка, отобранная у сотрудников милиции и я сжимая ее в руке мчался в гаражи за расправой над этой гнилью. Мы выбрали идеальное место, напоминающую кишку среди гаражей, зайдя в которую выйти можно было только через вход. Заманив его туда мы вышли из засады и я рванул к нему с диким ощущением зверя внутри. Я часто дрался, часто бил и ломал биты об головы, но криков, издаваемых бананом я не слышал никогда. Это было похоже на рев перед убоем, безразборный и пугающий своей громкостью визг человека, обнимающего смерть. Летели зубы, куски мяса и крови и если бы не знакомый парень, прибежавший на этот рев, то мы несомненно бы его убили ибо остановится я не мог. Я бил и бил. Тот парень был бывший ВДВ-к с кем мы хорошо были знакомы и он остановил меня, посоветовав мне и корешу скорее валить отсюда. Мы и свалили. В ресторан отмечать возмездие. Через час мне позвонил старший и криками, что я обезумел приказал валить из города. Откуда он узнал о произошедшем я не знаю, но он сказал, что банан в реанимации, а нас уже ищут легавые. И мы разъехались. Меня будто протрезвило. Грозил реальный срок. Я уехал в другую область, взяв с собой девчонку с кем жил, деньги и наркоту. Спустя две недели мне позвонили и сказали, что все уладили и я могу возвращаться. И я вернулся, продолжил жить как жил, а банан вскоре умер. От передоза.

Тот кореш, с кем мы ловили банана, вскоре тоже начал колоться, по сценарию задолжал денег и прятался. Его ждала та же расправа в духе побоев с криками «забыл сука кто тебе помогал». Затем его посадили. И это повторялось с каждым. Снова и снова. Все рушилось. Кто-то умирал, кого-то сажали, но я продолжал стоять на ногах.

К слову, это были не все проблемы. Проблемы были и в том, что старший плотнее всех присел на героин. Он реально зачастил с ним и в компании это не одобряли. Ползли слухи, команда стала распадаться и каждый винтик команды стал искать заработка и движения на стороне. Старший стал безответственен и заносчив. Вслед за ним в героиновую ванну полетел и сторож-кассир. Худощавый парень с вечно прищуренными темными глазами как хвостик не отходил от старшего и в дни когда старший не мог общаться с людьми, общался с нами он. Это многим не нравилось. Не нравилось и мне. Какая-то шестерка, поставленная старшим говорит мне что делать, пускай и от имени старшего. Так мы начали терять друг друга, все дальше отдаляясь друг от друга и затаивая зло к соратникам. В один из вечеров мне удалось поговорить со старшим. Мы оба раскумарились как следует ,следом накурились и гуляли под багровое солнце на закате по одному из проспектов города. Эта беседа была нужна мне и то, что я услышал повлияло на меня. Старший был взрослее меня и он глядя раскумаренными глазами мне в глаза сказал, что чувствует, что скоро всему придет конец. В его словах была скорбь человека больного раком, но старший не болел раком. Старший просто заглянул в себя, чего сделать я тогда не мог. Он понимал, что то, что начало происходить уже не возможно остановить. Я смотрел на него и в его глазах читал бессилие молодого солдата, уходящего на фронт. Да. Именно на войну мы все уходили. Все те, кто начинал употреблять, грабить, воровать и умирать. Героин умеет расплести язык и старший впервые сказал, что люди, с которыми мы все связаны из ФСБ. В тот момент я испытал дикое разочарование и стыд. Мне не хотелось верить в эту правду. Вся та приверженность к блатным идеалам, презрению к силовым структурам получается была пустышкой? Как говорят это всего лишь бизнес. Старший так же сказал, что скоро руководство сменится и начнется чистка. Он обнял меня, будто в последний раз и впервые сказал, что любит меня как брата. Люди бежали от него, уходили в другие организации, так как он с каждым днем становился невыносимее, постоянно нервничал, выдвигал параноидальные и безумные вещи и просто был не предсказуем. Я был одним из немногих кто был с ним до конца, до его трагического и глупого конца.

Его душа не стала дожидаться пока тело посадят и пустилась в безудержное самоубийство тела. Он перестал нюхать и перешел на внутривенные инъекции. Будучи человеком сильным физически и духом он стал проявлять слабость в виде нелепых стычек, стрельбы на улице, регулярного выяснения отношений с кем-либо. Последний раз я видел его ранней осенью. Я со своей сколоченной командой отдыхал на турбазе в сосновом лесу и пригласил его тоже. Он приехал поздней ночью, на новом дорогом мерседесе. Старший не стал заходить в дом и позвал меня на улицу. Мы стояли в лесу и он звал меня с собой в клуб, переодически махая перед лицом ножом-бабочкой, то закрывая лезвие, то резко выкидывая его. Я попросил его убрать нож от греха подальше и он улыбнулся ленивой, раскумаренной улыбкой. Так мы и разошлись. Я обратно к пацанам и девкам в дом с баней, пообещав подъехать к ним позже, а он в клуб доказывать людям, что он еще на коне.

Утром я проснулся и обнаружил на одном из рабочих телефонов кучу пропущенных от худощавого кассира и перезвонив, услышал голос автоответчика. Я начал звонить другому парню из команды и вновь отключён. Еще одному и опять тоже самое. Испытав тревогу и ощущение надвигающейся катастрофы, я выпил рюмку водки и закурил. Через час донеслись слухи о том, что в одном из клубов произошла потасовка и кого-то зарезали там. Я знал, чувствовал, что это старший, но до последнего верил, что это не он.

Добравшись до дома я позвонил с другого номера его любовнице и в разговоре с ней выяснил, что старший в бегах, а вся команда уже сидит. В ту ночь в клубе, какой-то парень стал приставать к одной из прошмандовок заведения, раздвигающей ноги за дорожку кокаина. Девка пыталась отойти от парня, но тот держал ее за руку и в это время возле бара проходил старший, который тепло и уважительно всегда относился ко всем женщинам на своем пути. Он попросил парня отпустить девушку, тот что-то ему ответил и завязалась словесная перепалка во время который глупец выкрикнул «слышь да ты кто такой ваще?». Ответом старшего был удар тем самым ножом в грудь. « вот кто я такой» и назвал свое имя. Не мог он поступить иначе. Не давали этого сделать ни глаза окружения смотрящие на него в ту ночь, ни обезумевшая и потерявшая разум голова, ни нож в кармане, который рано или поздно должен был быть использован. Парень сумел дойти до туалета, а дойдя до него выйти уже не смог и умер в лужи крови. Он оказался сыном одного из депутатов города и началась реальная война. Это безусловно трагедия для любого родителя, но с таким воспитанием это могло произойти с каждым. Депутат и его жена своему погибшему мальчику хотели поставить памятник возле входа в ночной клуб, а за информацию о старшем предлагалось шикарное вознаграждение. Люди из ФСБ помогли старшему покинуть город, а позже и страну. В конце концов им было это на руку. От этого зависела и их свобода. Нету тела-нету дела. Всю свиту, окружавшую старшего в ту ночь несколько дней били в отделении 6-го отдела и многие наверное бы сказали где он, но никто не знал к своему сожалению где искать старшего. Далеко он улететь не смог и в одной из арабских стран, выходя из самолета был задержан. По словам его родного младшего брата ему надели на голову мешок, посадили в машину и увезли. Он приехал в аэропорт встречать его и был свидетелем этой картины. Большого двухметрового, смотрящего всегда в глаза человека быстро схватили со обеих сторон под руки, накинули сзади мешок и тихо, словно загружают мороженое в жару, погрузили в черный минивен. Старший как выяснилось был в розыске не только в нашей стране. Через год после произошедшего я слышал, что ему дали пожизненно и не за убийство в клубе, а за преступную деятельность у себя на родине. Услышав это, я вспомнил его слова про то, что наши тюрьмы в России по сравнению с тюрьмами его родины санаторий. Он навсегда останется в моей памяти как человек с большим сердцем, тонким умом, которого погубили власть и наркотики. Впрочем эти две вещи губят всех, буквально всех.