Текст книги "Калинов мост. Змей Горыныч."

Глава 18.
Калинов мост.

– Бедный мой, – гладила его по голове мягкая нежная ладонь, – ты так молод, и так много уже пережил. Бедный, несчастный мой Ратмир.

Он чувствовал прикосновение Миланы, смотрел в её прекрасные голубые глаза. Больше ничего ему не было нужно на свете, больше ничего он так не хотел, как лежать вот так вот на земле, в ногах у жалеющей его княжны.

– Прости меня, – вымолвил богатырь, – я плохо думал о тебе.

Но она лишь приложила палец к своим губкам и тем самым велела ему молчать. И он замолчал. Ратмир не понимал, спит он, или всё происходит наяву, но чувствовал, что ему никогда не было так хорошо, как сейчас. Он так погрузился в эту сладостную негу, что не заметил, как ладонь исчезла с его лица, как исчезло и чудесное видение. Ратмир лежал на земле, а точнее, на округлых серых камнях, покрывающих здесь повсюду землю. Местность была ему незнакома, а светло-пурпурный оттенок неба казался слишком не естественным.

– Где я? – подумал Ратмир, и мысли его эхом разлетелись по округе. Он был уверен, что мыслит не вслух, и, тем не менее, слышал их. Что-то гнало его, что-то заставило его подняться на ноги и идти вперёд, по серым камням к журчащей впереди реке. Речка была совсем не большой и казалась очень чистой, но что-то подсказывало, что в неё лучше не лезть. Ратмир стал искать какой-нибудь брод или мост и вскоре нашёл, что искал. Большой каменный мост, перекинутый дугой через реку, был словно сделан из монолитной скалы. Не было ни перил, ни вообще каких-либо боковин, отчего казалось, что с моста можно запросто свалиться в реку. И всё же Ратмир чувствовал, что должен идти вперёд, будто кто-то гнал его. Подъём становился всё круче, богатырь чувствовал жар, поднимающийся от моста, который становился невыносимым.

– Что это за место? – спрашивал себя Ратмир. Он поднял взгляд к небу и увидел нечто ещё более странное. Какое-то существо парило в бледно-пурпурно небе, оно было огромно, судя по размаху пернатых крыльев, и всё же это была не птица. Птичьи крылья были приделаны к огромному мохнатому псу с острой мордой, напоминающей чем-то волка. Пёс парил над землёй, как будто, так и надо, спокойно и бесшумно.

– Видимо, я брежу, – смекнул Ратмир и двинулся дальше по мосту. Подъём становился всё тяжелее и тяжелее, а камень уже жёг ему пятки. И всё же, Ратмир поднялся на вершину, на самую середину каменной дуги. Дальше нужно было идти на спуск, дальше путь должен быть проще. Но дальше дорогу закрывал туман, и не понятно было, чего от него ожидать. Ратмир нерешительно сдвинул ногу вперёд, но тут же отступил назад. В тумане появились тени, по форме напоминающие людей, они приближались. Ратмир невольно опустил руку на пояс в поисках эфеса меча, но не нашёл его. А тем временем незнакомцы приближались, их лица становились всё более чёткими в тумане, и вот показалось бледное лицо с перевязанным раненным глазом.

– Айрат, – удивился Ратмир и почувствовал невероятную радость. Прежнего гнева как не бывало, он был счастлив и безмятежен. Рядом с Айратом выросла другая знакомая фигура – Филипп. Затем из тумана вынырнул чародей зрелого возраста, с длинными седыми волосами, и богатырь узнал в нём своего отца – Вышеслава. Появлялись и другие. Где-то позади возник Всеволод Хрящ, богатыри, чародеи, простые хуторяне. Ратмир вдруг смекнул, что все, кого он видит, кроме Филиппа, уже мертвы, и страшная мысль, возникшая в голове, тут же эхом разнеслась по пространству.

– Да, Ратмир, я погиб, – отвечал на его мысли Филипп, – почти тут же, как ты ушёл с заставы. Они заметили твой уход и решили тебя остановить. Гарольд велел Талмату пустить стрелу, что он и выполнил. Но я преградил стреле путь, и она поразила меня прямо в сердце.

– Боже мой, – встревожился Ратмир.

– Не печалься, мой юный друг, – так же спокойно говорил Филипп, – мне здесь лучше, чем там. Я среди друзей.

– А как же я? Я тоже мёртв.

– Это зависит от того, сможешь ли ты перейти этот мост. Если сможешь, присоединишься к нам, если нет, останешься.

Ратмир чувствовал, как его глаза наполняются слезами. Его друзья, все умершие были здесь, они ждали его, и сегодня он с ними воссоединиться.

– Что это за место? – почему-то сомневался ещё богатырь.

– Калинов мост, – заговорил его отец, – переход между миром живых и миром мёртвых. А это река Смородина – граница между мирами. Помнишь, я рассказывал тебе, когда ты был ребёнком?

И Ратмиру вспомнились все детские сказки своего отца, вспомнились давно забытые рассказы про реку Смородину и раскалённый мост между мирами, вспомнил и про крылатого пса – Симаргла, сторожащего этот мост. Симаргл был полубогом, защищавшим живых от мёртвых и мёртвых от живых. В одиночку он нёс свой караул на этой заставе, поставленный сюда самим могучим богом Велесом.

– Но это же невозможно, – протестовал Ратмир, обращаясь к Филиппу, – это же язычество, для христиан это вещь невозможная.

– Истинно, ибо невозможно, – добродушно улыбался Филипп, и Ратмир улыбался в ответ. Тертуллиан. Если бы не Филипп, Ратмир никогда бы не узнал про этого христианского мыслителя, как не узнал бы и многого другого, что знал теперь.

– Ничего не бойся, – говорил Айрат бодрым, живым голосом, – это совсем не больно. Уж мне-то можешь поверить.

И Ратмир снова сделал шаг вперёд, но опять вынужден был отступить. Прямо с неба перед ним на мост рухнуло нечто. Крылатый пёс приземлился, словно коршун, набросившийся на добычу и преградил дорогу в мир мёртвых. Симаргл был одновременно и ужасен, и прекрасен. Его собачьи глаза смотрели приветливо, и всё же, что-то в нём говорило, что не стоит пытаться обойти его.

– Я ждал тебя, – проговорил пёс человеческим голосом, и всё пространство сотряслось от его могучей речи. Пёс вдруг сделал усилие и встал на задние лапы, а в следующее мгновение он уже стал человеком или чем-то похожим на человека. Это был странник в балахоне, с закрытым до середины бородатым лицом и посохом-трезубцем в руке. Его скрытое лицо почему-то показалось Ратмиру знакомым, как и перстни на руке, держащей посох.

– Я ждал тебя, волшебник – повторил Симаргл уже спокойным человеческим голосом, – но я не могу пропустить тебя в мир мёртвых сейчас.

– Но почему? – возмутился Ратмир.

– Потому что ты нужен мне, волшебник, для борьбы с моими и твоим врагом.

– Каким врагом?

– Взгляни, – произнёс полубог и повернулся в сторону реки. Ратмир последовал его совету и вдруг увидел совсем другую реку, огромную, величественную, маленькая лодочка на её спокойной глади сверху казалась песчинкой. И всё же богатырь каким-то чудом смог увидеть плывущих в этой лодке. Их было троя: Талмат, Госта и какой-то третий, не знакомый. Незнакомец был тяжело ранен стрелой в шею, он умирал. Стрелы летели отовсюду, и печенегов спасало лишь то, что Госта закрыл себя и брата щитом.

– Пока вы боролись с колдунами и друг с другом, и с колдунами, – продолжал Симаргл, – куда более страшный враг подобрался совсем близко. И никто его даже не заметил.

Ратмир смотрел, как Талмат и Госта отбиваются от водорослей, видел их страх. Всё точь-в-точь, как они рассказывали. Но вот находчивость Талмата спасла их, и лодка снова стала приближаться к берегу. Братья печенеги спрыгнули в воду и побежали к берегу. Ещё немного, и они побегут к своим коням, которые во всю мощь понесут их в Новгород. Но тут их рассказ стал расходиться с тем, что видел Ратмир. Они не побежали к коням, а уставшие упали на берег, переводя дух. И тут вдруг стал оживать третий пассажир лодки, сам рыбак. С равнодушным видом он достал из своей шеи стрелу и лениво потянулся. Из-за тумана братья не видели этого. Рана на шее Власа заросла в мгновение ока. Рыбак выбрался из лодки и, шурша камышами, направился к берегу. Братья встревожились и взялись за щиты. Но кинжалы их были оставлены привязанными к вёслам, и печенеги были безоружны. Влас замер совсем рядом с берегом, и было понятно, что братья пока ещё его не видят из-за тумана. Пятясь назад, они отступали в лес. Но тут рыбак вдруг напрягся всем телом и подпрыгнул так высоко, что мог перепрыгнуть стоящего по весь рост человека. Госта ничего не успел сделать, Влас повис у него на щите, а зубами впился в шею. Печенег пытался сопротивляться, но силы быстро покидали его вместе с кровью. В конце концов Госта повалился на землю, но тут появился Талмат и сбил ногой с него упыря. Какое-то время они стояли друг напротив друга, ожидая, когда второй начнёт атаковать. Но вот упырь снова подпрыгнул вверх, и Талмат потерял его из виду. С тревогой он оглядывался по сторонам, в то время как Влас был уже у него прямо за спиной. Подобрав удачный момент, вурдалак бросился ему на спину и вцепился клыками в шею. Талмат сопротивлялся изо всех сил, но вскоре был повержен. А затем наступила ночь, и мёртвые братья проснулись. Ратмир видел, как перед ним вновь появился Влас, но теперь они стояли перед ним на коленях и признавали своим повелителем. Но вот всё растаяло, местность резко изменилась. Теперь это была ночная Змеиная застава. Талмат и Госта отозвали Гарольда, чтобы поговорить с ним наедине. Госта зашёл со спины и набросился на скандинава. Талмат держал его спереди. Гарольд был повержен, но вскоре и он очнулся, уже упырём. В эту же ночь он убедил Олега устроить переворот на заставе. Ратмир видел, как Талмат, Госта и Гарольд нападают и на других богатырей и жителей заставы. К своему ужасу увидел Гарольда в доме Агнии. Но девушки здесь не было, зато была её мать. Именно её и взял силой скандинав, а в конце покусал. Женщина не стала упырём, её дух ушёл далеко за Калинов Мост. Многие жители заставы так же не желали становиться вурдалаками, и тогда они умирали. Прочие же выбирали жизнь, что едва ли была лучше смерти.

– Теперь ты видишь? – снова послышался голос Симаргла, – Вурдалаки захватили заставу. Это новый, редкий и очень опасный вид упырей. Как видишь, они почти не боятся солнечного света и внешне ничем не отличаются от людей. Звери в человеческом обличии. Раньше никто бы из них никогда не осмелился взять силой заставу, но они смеют даже желать власти в Новгороде, по всей Руси и даже во всём мире. У них появился сильный вождь. Много веков назад дух его перешёл через этот самый мост в мир мёртвых, в навь. Но этим история не закончилась. 12 его приспешников смогли вернуть его бестелесный дух в мир живых. Он долго блуждал там в поисках тела, и даже когда его вернули в мир мёртвых, он остался вождём упырей. Если он снова вернётся и обретёт тело, он будет настолько могущественен, что никто уже не сможет его остановить. Это не просто упырь, это Отец Поколения всех нынешних упырей. Пока живы 12 его учеников, он всегда может вернуться.

– Постой, – остановил вдруг его Ратмир, – ты говоришь, дух Отца Поколения вернулся в мир. Значит ли это, что Калинов Мост можно перейти в обратную сторону? Уж не хочешь ли ты сказать, великий Симаргл, что мёртвые могут перейти в мир живых, так же как живые уходят в мир мёртвых?

– Это возможно, – отвечал полубог.

– Тогда позволь мне вернуть своих друзей, своего отца, всех, кого я потерял. Если ты не хочешь, чтобы я шёл к ним, пусть же они вернуться ко мне. Мне тяжело без них и очень тоскливо. Пусть к Агнии вернётся её мать, пусть оживут Айрат и Филипп, и тогда, вместе мы остановим упырей.

– Нельзя, – непоколебимо отвечал Симаргл, – ты хочешь повернуть время вспять, но плата за это слишком высока. Когда человек умирает, лишь одна часть его души переходит за Калинов Мост. В целом же дух его рассеивается по миру, словно пар. Нужно не мало сил, чтобы собрать его дух по частям, и ещё больше, чтобы восстановить его тело. Мы должны вырвать его прах из земли, забрать у воздуха пары его тела, должны совершить нечто, последствия чего мы не в силах предвидеть. Такое действие будет очень вредно и для земли и для воздуха, впитавших дух и тело умершего. Забирая его у природы, мы причиняем ей вред. Могут произойти наводнения, пожары, землетрясения и даже извержения вулканов. Земля на время потеряет равновесие, а может и навсегда, могут погибнуть невинные люди, само пространство изменится. И ни я, ни ты не можем предвидеть ужасных последствий этого действия. У нас нет на это власти.

– Значит, смерть – это конец? – расстроился Ратмир.

– Не обязательно, – отвечал ему Симаргл, – то, что возможно, то однажды осуществиться. Калинов мост можно перейти в обе стороны. Но чтобы это случилось, твой дух, или что-то похожее на него должно снова, само собраться воедино на земле. Должно совпасть одновременно много событий, который извлекут твою душу из мира мёртвых. У кого дух мелкий, тому возвратится легко, но воистину, сложно вернуться действительно великодушным людям. Наша же задача в том, чтобы бороться с теми малодушными, кто хотят стать бессмертными и заполонить собой землю, с упырями. Вурдалаки смогли обмануть смерть, но не смогли её победить. Они смертны, но убивает их не болезнь или старость, а меч, солнце и осиновый кол. А ещё убивает их пламя сильнейшего из волшебников. Пламя Змея Горыныча.

– Значит, он действительно существует? – улыбался Ратмир.

– Он существует, – отвечал полный серьёзности Симаргл, – и ты это знаешь лучше меня.

Ратмир не видел его глаз и всё же чувствовал, что полубог смотрит прямо на него, отчего богатырю стало неловко.

– Почему? – не сразу спросил он, боясь ответа.

– Змей Горыныч – это ты.

– Нет, что за шуточки, – усмехнулся Ратмир, но губы полубога были неподвижны.

– Ты знаешь, что это так. Ты сам создал себе этот образ, но начало положил твоей отец. Он продал свой чародейский меч – самый сильный клинок Сорочинского Мастера, меч-Молнию не просто колдуну, а оборотню. Оборотни из клана Змея обращаются в змей. Но воистину этот меч всегда принадлежал лишь тебе. И ты чувствовал это, чувствовал его зов. Отсюда и шли твои видения, которые ты лишь приукрасил. Сделал змея трёхглавым, наделил его новой силой. Отец оставил тебе оберег, который сохранил твою связь с мечом. Он использовал древние чары, согласно которым, оберег защищает лишь подлинного владельца меча. И вот, в тот день, когда ты в бою завладел Молнией, защита заработала, и ты стал сильнейшим из всех волшебников.

– Нет, нет, – сопротивлялся Ратмир, собственное существование вдруг стало ему омерзительно, живот скрутило и хотелось броситься в эту спокойную реку под мостом.

– Сорочинский Мастер создал меч, сила которого была неподвластна даже ему. Он закалил сталь в огне вулкана и остужал её в живой и мёртвой воде. Меч-Молния примирил между собой две враждебные стихии – огонь и воду. Именно поэтому Сорочинский Мастер и назвал его Молнией.

– Нет, – упал на колени Ратмир, – я не хочу.

– Только молния примиряет меж собой огонь и воду. И вся эта огромная власть теперь в твоих руках, волшебник. Меч даст тебе возможность использовать силу воды, силу огня и силу молнии, которая позволит тебе летать без крыльев.

– Нет! – всё настойчивее сопротивлялся Ратмир, – Найди кого-нибудь другого. Я не хочу быть этой мерзкой тварью, я не справлюсь. Я послушник в монастыре, я – художник.

– Только ты с этим и справишься, – настаивал на своём Симаргл, – Только тебе под силу это тяжкое бремя. Ты станешь моим другом в мире живых, стражем Калинова Моста. Отец Поколения вурдалаков собирает свою армию, он хочет вернуться в мир живых, а затем прийти со своей армией на Калинов Мост и уничтожить его. Если это случится, уже ничто не сможет убить упырей, даже меч и твой огонь. Мёртвые навсегда будут заперты в мире мёртвых, вурдалаки же будут править в мире живых.

– О нет, лукавый полубог, ты не в праве меня заставлять, – воинственно поднялся на ноги Ратмир, – у всех есть выбор, и у меня он тоже есть. Я могу отказаться, я могу перейти этот мост, если захочу.

– Да, ты можешь это сделать, – согласился Симаргл, – но тогда никто не сможет защитить мир от упырей. Всё, что тебе близко и дорого – будет уничтожено ими.

– Я не Змей Горыныч, – произнёс Ратмир и тут с содроганием почувствовал тёплое дыхание позади себя. Богатырь обернулся и взглянул прямо в змеиные глаза. Он был здесь, трёхглавый зверь, точь-в-точь такой, как в его кошмарах. Существо тяжело дышало полной грудью, неистовая, необузданная сила исходила от зверя. Змей стал набирать воздух в грудь всеми шестью ноздрями. Ратмир знал, что это предвещает, но на этот раз не испугался и властно произнёс:

– Нельзя!

И зверь его послушал и выдохнул воздухом, а не огнём. Это мерзкое, неестественное во всех своих членах создание подчинялось ему.

– Сидеть! – приказал Ратмир, и Змей подогнул задние лапы и уселся прямо на Калиновом Мосту. Богатырь не смог сдержать своего смеха. Его самый страшный кошмар слушался его, как послушный пёс. Все страхи отступили и исчезли, открыв дорогу к невиданной, пьянящей власти.

– Он часть тебя, так же как и ты – часть его, – говорил за спиной Симаргл. Ратмир подошёл к зверю так близко, как только можно и протянул вперёд свою руку. И змеиная морда потянулась к его руке, позволила погладить себя. Ратмир пошёл дальше, он пробрался прямо между мерзкими змеиными шеями и вдруг уселся верхом на среднюю из них. Змей оставался покорным и здесь.

– Он не всегда будет подчиняться тебе, – говорил Симаргл, – иногда и ты будешь подчиняться ему. Но я научу тебя управляться с этой силой, я направлю тебя и помогу тебе.

– И что же мне теперь делать?

– Для начала произнеси клятву, – отвечал полубог, -повторяй. Я, Хранитель Тайны, по воле богов и Стража Времени наделённый властью Змея Горыныча клянусь, что буду свято хранить тайну дороги к Калинову Мосту, буду верно служить богам и людям, сделаю всё, что в моих силах, чтобы уничтожить племя упырей и Отца Поколения упырей. Клянусь, что никогда, покуда я несу свой дозор, я не ступлю на Калинов Мост и не посягну на власть богов и людей. Если же я нарушу свою клятву, пусть боги лишат меня моей силы и покарают меня так, как пожелают.

Ратмир повторил слово в слово всё, что велел ему Симаргл.

– И что дальше? – спросил он.

– Возвращайся на землю. Ты теперь волшебник. Волхвы и колдуны будут служить тебе. Покори их, дай им цель, дай им дом, стань их вождём. Пусть он помогут тебе в твоей битве с упырями.

– Что ж, прощай, Страж Времени, – улыбался Ратмир, сидя верхом на Змее.

– До скорой встречи, Хранитель Тайны, – отвечал Симаргл и впервые улыбнулся ответ.

И Змей Горыныч довольно заурчал, со всей силы оттолкнулся и спрыгнул с моста, унося с собой своего добродушного всадника.