Текст книги "История руссов. Славяне или норманны?"

4. Константин Багрянородный о названиях днепровских порогов

Как известно, Константин Багрянородный, или Порфирородный, (905–959), византийский император, в 9-й главе своего сочинения «Об управлении империи» (De administrando imperio), написанном, по-видимому, около 950 года, дает названия днепровских порогов на двух языках: «по-русски» и «по-славянски».

Его данные были использованы уже давно в споре о происхождении Руси между норманистами и антинорманистами. Норманисты считают его данные неопровержимым доказательством того, что под «Русью» он подразумевал скандинавов, а под «славянами» – русских в современном понимании этого слова.

В их представлении, «русский» и «славянский» языки Багрянородного были совершенно разными языками, что и доказывается анализом названий порогов. Этот анализ был произведен профессором В. Томсеном, датским ученым, в 1877 году и с тех пор остается непоколебимой твердыней норманизма (см. Dr. Vilhelm Thomsen, 1877, The Relations between Ancient Russia and Scandinavia and the Origin of the Russian State. Oxford and London, 1—150).

Хотя антинорманисты и сделали ряд возражений, но не выставили ни одной работы, которую можно было бы противопоставить работе Томсена.

На деле, как мы увидим ниже, аргументы норманистов далеко не так сильны, как это кажется, и данные Багрянородного могут быть истолкованы иначе и не прибегая к натяжкам, как это сделал Томсен.

Прежде чем перейти к изложению и комментированию данных Багрянородного, следует сказать несколько слов об оригинале сочинения Багрянородного. Сколько нам известно, имеется две рукописи, писанных по-гречески и слегка отличающихся друг от друга. Печатных изданий гораздо больше, причем редакторы их местами значительно расходятся друг с другом, «исправляя» греческий оригинал; естественно, что расходятся и их латинские переводы.

Насколько существенны расхождения, видно из того, что, говоря об отношениях славян к россам, один редактор и переводчик считает их «foederati», т. е. союзниками, членами одной федерации, другой же «tributarii», т. е. данниками. Для нас эта разница чрезвычайно существенна и важна.

Мы пользовались сочинением «Imperium orientale sive antiquitates constantinopolitanae in quatuor partes distributae: quae ex variis scriptorum graecorum operibus et praesertim ineditis adornatae, Commentariis et Geographicis, Topographicis, aliisque quam plurimis monumentorum ac nomismatum tabellis illustrantur, et ad intelligentiam cum sacrae tum profanae historiae apprime conductunt.

Opera et studio Domni Anselmi Banduri Ragusini, Presbyteri ac Monachi Benedictini e Congregatione Melitensi. Tomus primus. Venetiis. Ex Typographia Bartholomei Javarina. MDCCXXIX» – «Восточная империя, или Древности константинопольские, на четыре части разделенные: каковые древности собраны из различных трудов греческих авторов, прежде всего, неизданных; снабжены комментариями географическими, топографическими и прочими, а также множеством изображений памятников и монет, и предназначены исключительно для постижения истории, как сакральной, так и профанной.

Деяниями и тщанием Ансельма из Рагузы, пресвитера и бенедиктинского монаха из Мальтийской конгрегации. – Том первый. – Венеция, 1729» (лат.) текст: 45—127 комментарий 17–77, in folio.

Итак, следует отметить, прежде всего, что: единого чтения сочинения Багрянородного нет, есть две «оригинальных» рукописи, в деталях несколько отличные, 2) печатные издания из-за различного толкования переводчиков местами значительно расходятся друг от друга, 3) нет русского перевода, который указал бы на все разногласия и тем дал бы возможность учесть все возможности при расшифровке интересующих нас мест, 4) сделанные до сих пор переводы были переводами «вообще», когда переводчик особенно не углублялся в суть, на самом же деле нужна кооперация историка-исследователя с переводчиком-филологом.

Таким образом, историки пользовались не совсем безупречными переводами, мы подчеркиваем необходимость критического перевода сочинения Багрянородного.

Порогов, как считает большинство, было семь, хотя некоторые из них растянуты и один мог считаться за два (отсюда и расхождение в цифрах у некоторых авторов). В настоящее время все они залиты водой от плотины Днепровской электростанции.

I. Первый порог с севера на юг назывался в недавнее время Старо-Койдацким или Кодацким – название, явно не связанное с названием Багрянородного.

По последнему, первый порог назывался «Эссупи», «что по-русски и по-славянски, говорит он, значит “не спи”». Это указание является указанием кардинальной важности.

Прежде всего, оно дает представление о степени искаженности названий: «не спи» превратилось в «эссупи», т. е. «н» вовсе утратилось, «с» удвоилось, «у» добавилось в середине слова, значит, и в других названиях можно ожидать подобного же, что и подтверждается (см. ниже).

Во-вторых, что особенно важно, этот порог не только назывался одинаково на обоих языках, но и значил одно и то же.

Конечно, в двух совсем разных языках могут быть одинаковые слова (но означающие совсем разное), либо означающие одно и то же, но заимствованные из третьего языка, но одинаковой фразы, т. е. и одинаковой грамматики, быть не может. Если в двух языках выражение «не спи» одинаково – это значит, что языки эти одной семьи, очень близки друг к другу, а скорее всего, это только наречия.

Поэтому весь текст Багрянородного следует расматривать совсем с другой точки зрения: «русский» и «славянский»» языки Багрянородного вовсе не скандинавский и русский, а два наречия славянского языка. Одно – новгородское («славянское» Багрянородного), другое – киевское («русское» Багрянородного). Существовали, очевидно, две системы названий порогов, новгородская и киевская, некоторые названия были одинаковы, например, первого порога, другие отличались. Две обособленные славянские области, пользовавшиеся днепровским путем, имели и две системы названий.

Мы высказываем это предположение здесь, чтобы все дальнейшее могло быть учтено и под этим углом зрения, и таким образом сразу сравнивать вероятность норманистской и нашей гипотезы.

Как же объясняют норманисты то, что первый из порогов назывался одинаково на обоих языках? Томсен считает, что если есть налицо одно название, и именно явно славянское, то другое (очевидно, скандинавское), надо полагать, утрачено. Конечно, в этом предположении нет ничего невероятного, но слишком уж часто авторы, коль скоро они не понимают текста, тотчас же предполагают какой-то пропуск. Поэтому предположение Томсена уже теоретически является малоубедительным. А практически все построение фразы является безупречным и нет ни малейшего следа искажения ее. Если бы «русское» название было бы пропущенным, то построение фразы было бы непременно иным, а именно фраза была бы построена по типу всех других в отношении остальных порогов. Именно было бы противоположение: по-«русски», мол, так, а по-«славянски» – «не спи».

На деле никакого противоположения нет, ибо и название порога, и значение названия одно и то же в обоих языках. Багрянородный приводит только одно название, не потому что «русское» было пропущено, а потому что оно было единственным.

Томсен предполагает, что выпавшее скандинавское название звучало по-старонорвежски как-нибудь вроде «sof eigi» или «soffatu», оговариваясь: «if it had the same form and signification as the Slavonic» – «если оно имело ту же форму и значение, что и славянское» (англ.). Эта оговорка совершенно недопустима, ибо она ставит под сомнение прямое и недвусмысленное указание оригинала. Это значит, что Томсен хочет навязать оригиналу свое мнение, а не создать мнение, следуя оригиналу, его интересуют не поиски истины, а непременно доказательства, что «руссы» были скандинавами.

Третий вывод: пороги в древности носили не столько названия, сколько клички, что и отражено очень хорошо в названии – «Не спи!». Пороги, согласно мировоззрению того времени, персонифицировались – для человека того времени четвертый порог был не Ненасытецкий порог, а «Ненасытен»; это мы, материалисты, обезличили пороги. Этого обстоятельства не следует упускать из виду.

II. Второй порог назывался недавно Лоханским, точнее, «Лохань», очевидно, из-за сходства с лоханью.

Этот порог, согласно Багрянородному, назывался по-«русски» «Ulborsi» (перевода названия Багрянородный не дает). Так как в греческом буквы «в» не было, то ее функцию часто выполняла буква «б» как близко созвучная; поэтому название порога можно предполагать и «Ulvorsi», чего не следует выпускать из виду.

«Славянское» название порога было «Ostrovuniprakh» (в греческом оригинале стоит на конце буква «х», очевидно, слово произносилось с мягким, южно-русским «г», а не с твердым, северно-русским, т. е. с придыханием; в латинском переводе это и передано через сочетание «kh»).

В издании Ансельма Бандуры в слове пропущено «тр», именно «Osovuniprah», что в комментарии и исправлено Бандурой.

Багрянородный добавляет: «что значит “остров порога”». Отсюда можно заключить, что он знал значение слов по-славянски: «порог» и «остров». Слово «порог» в староболгарской форме «праг» говорит о том, что информатор Багрянородного говорил книжным или, вернее, болгарским наречием.

Томсен объясняет «русское» название «Ulborsi», как искаженное (старонорвежское Holm-fors = holmr означает «островок», а fors – «водопад», «стремнину», т. е. «порог». Иначе говоря, перевод «русского» названия означает, очевидно, – «водопад», или «порог с островом».

В славянском названии Томсен находит ошибку: у Багрянородного сказано – «остров порога», а следует «порог с островом».

Итак, согласно Томсену, название 2-го порога означает на обоих языках одно и то же. В этом ничего удивительного нет, если остров характерен для порога. Однако дело не так просто, как кажется. Томсен отмечает, что 2-й порог состоит, в сущности, из двух: один, меньший, верхний, носит название «Сурский», второй, один из самых опасных, называется «Лоханским». Они разделены друг от друга небольшим расстоянием.

Который же из них имеет остров? Выше «Сурского» порога имелся сравнительно большой, версты в полторы, покрытый деревьями остров, «Лоханский» же порог имел непосредственно выше себя только три небольших скалы. Очевидно, Сурский порог рассматривали как часть Лоханского, и характерную его черту перенесли на последний.

Как в случае первого порога, так и в этом случае (равно как и в дальнейшем), мы сталкиваемся с тем странным фактом, что пороги, если верить Томсену, имели одинаковые смысловые названия. Не могли же две совершенно разных нации (и, конечно, в разное время) дать порогам совершенно одинаковые названия: одному бросится в глаза одна черта порога, другому другая, наконец, простая случайность играет в таких случаях огромную роль.

Спрашивается: кто же переводил – «русские» со «славянских» названий, или славяне «с русских»? Скорее всего, что переводили скандинавы, ибо пороги были за тридевять земель от их родины, и они, естественно, заимствовали названия от местного, славянского населения.

Однако, практика всех народов показывает, что в подавляющем большинстве случаев иностранцы употребляют географические названия чужих народов, не переводя на свой язык. Исключения есть: Черное море, Белое море, мыс «Святой Нос» переводят Saint Nos или Saint Nez и т. д. Как правило, однако, заимствуется местное название и изменяется только слегка форма согласно фонетике занимающего народа. В чем же тут дело? Над этим стоит задуматься. К этому мы еще вернемся.

Итак, по Томсену, «Ulb(v) orsi» есть искаженное «Holmfors». Фонетическое сходство этих имен не очень-то убедительно, поэтому Томсен пишет: «The Grecian form Oul – may be compared with the lateral form “hulm”, which occurs in several old swedish documents and still exists in some swedish dialects. The nasal “m” may have been pronounced rather indistinctly before “f”; thus several Runic inscriptions from Sweden the name “Holm-fastr” is written “Hulfastr”…» – «Греческую форму Oul можно сравнить с вторичной формой “hulm”, которая встречается в нескольких старинных шведских документах и доныне присутствует в некоторых шведских диалектах. Носовое “m” перед “f” могло в произношении быть почти неразличимым; так, в нескольких рунических надписях из Швеции имя “Holm-fastr” записано как “Hulfastr”…» (англ.)

Итак, Томсен, в качестве параллели к греческой частице «ул», приводит скандинавскую частицу «hulm»; очевидно «h» в начале слова утратилось, а «носовое м» также отпало, как это мы видим в рунических надписях, где Holmfastr имеет транскрипцию Hulfastr.

Томсен, однако, не замечает, что его «носовое м» отпало «перед ф», а в данном случае звука «ф» вовсе нет, есть «б» (Ulborsi) или «в» «b» (Ulvorsi).

Остановимся на методике Томсена: он широко пользуется современными норвежским, шведским, датским и старыми формами этих языков, равно как и даже руническими надписями. Это, конечно, говорит в пользу его эрудиции, но не в пользу его филологических доводов. Из всех существующих и существовавших скандинавских языков, наречий и говоров он выдергивает слово, наиболее похожее на то, которое он имеет. Нет в шведском, он ищет в норвежском, старонорвежском и т. д. Неудивительно, что он находит сходства, подобные – «ул» = «хулм».

Из дальнейшего будет видно, что как легко он находит подобные «сходства», так легко он от них и отказывается (в дополнении в конце своей книжки он отказался от двух подобных сходств, заменив их другими).

Это доказывает только легковесность его «доказательств», таких доказательств можно предложить сколько угодно. На деле это только догадки. Вся аргументация Томсена построена на методе: «если мы эту букву выбросим, а эту добавим, а третью заменим, то получим то, “что и требовалось доказать”».

Его «ул» = «холм» нас совершенно не убедило. Не лучше и с «fors», получается, что «borsi» или «vorsi» = «fors». Конечно, известное сходство есть, но недаром французы говорят, что «comparaison n’est pas raison».

Далее: Томсен отметил ошибку Багрянородного – не «остров порога», а «островной порог». А как дело обстоит с Holm-fors? Означает ли это «остров порога» или «островной порог»? К сожалению, Томсен об этом молчит.

Славянское название «Островный праг» явно улавливается в слегка искаженном «Ostrobuniprah».

III. Недавнее название 3-го порога – «Звонецкий», «Звонский», вернее, «Звонец». Действительно, шум этого порога слышен далеко, и название его происходит несомненно от производимого им шума.

Согласно Багрянородному, он назывался “Gelandri”, что по-«славянски» означает «шум порога», говорит он. Ни «русского» названия этого порога, ни перевода его Багрянородный не приводит.

Слово «Геландри» безусловно не славянское – ни сочетание «гел», ни сочетание «ндри» вовсе не подходят к этому языку. Кроме того, оно должно означать «шум порога», но слово «порог» в нем отсутствует, хотя и было известно Багрянородному.

Мы независимо от Томсена пришли к выводу, что с текстом здесь что-то случилось. «Геландри» есть «русское» название, «славянское» же пропущено, но перевод славянского названия уцелел. Такое совпадение взглядов двух совершенно различных исследователей является порукой того, что указанная ошибка действительно произошла.

Томсен считает, что «Геландри» – это причастие от старо-норвежского «gellandi» или «gjallandi» что означает – «издающий эхо», «резонирующий», «звучащий» и т. д. И здесь сходство довольно поверхностное – столь характерного «дри» здесь нет.

Здесь необходимо сделать отступление. Нами было замечено давно, что «русские» названия порогов, Улворси, Геландри, Аеифор, Леанти, а в особенности Баруфорос, чрезвычайно похожи на греческие, а не на скандинавские. Конечно, эти имена могут быть «грецизированы», но форма их чересчур уж греческая. Вместе с тем «русских» названий Багрянородный почему-то вовсе не переводит. Можно объяснить это тем, что он не знал перевода со скандинавского, однако о первом пороге он ясно говорит, что название означает: «не спи», значит, его информатор кое-что знал и о «русском» языке.

Не объясняется ли это не столь испорченностью оригинала Багрянородного, сколько непониманием самим Багрянородным того, что сообщалось ему информатором, если тот не был греком? Под «русскими» названиями Багрянородный понял не действительные названия, а только перевод их на греческий (к тому же ломаный). Возможно, что информатор не знал точно или вовсе забыл «русские» названия, но помнил их значение.

Не следует ли подойти к анализу этих названий не с точки зрения скандинавских, а с точки зрения греческих корней. Название «Геландри» можно произвести от греческого «гелао», т. е. «хохотать», слова, которое Томсен для другого порога (см. ниже) считает удачным. И в этом случае имеется звуковое значение наименования, совпадающее и с современным названием (Звонец), и с переводом Багрянородного – «шум порога». В дальнейшем мы будем рассматривать название порогов и в свете этого предположения.

IV. Название 4-го порога в недавнее время было «Ненасытецкий», или, вернее, «Ненасытец». Это название прошло через тьмы веков и удержалось, единственное из всех названий древности.

«Ненасытец» был самым большим и опасным порогом. Согласно Багрянородному, он по-«русски» назывался Aitar (вернее, Aeifor), а по-«славянски» назывался «Neasit» (Неясыть), «потому что, – добавляет он, – в скалах гнездятся пеликаны» (так в греческих манускриптах, так и в печатных изданиях и латинских переводах).

В некоторых современных русских переводах вместо оригинального «пеликаны» поставлено «совы».

Эта поправка, очевидно, основана на том, что «неясытью» называют теперь род совы, и переводчик употребил слово «сова», думая, что он улучшает перевод. На самом же деле его исправление необоснованно.

Во-первых, серая неясыть, только и водящаяся на Украине, является лесным животным и гнездится не в скалах, а в дуплах. Во-вторых, «неясыть» в старинных русских книгах о животных применялось именно к пеликанам. В-третьих, пеликаны, ныне не гнездящиеся в этой части Днепра (из-за истребления человеком), в прошлом несомненно гнездились по Днепру (именно по скалам), ибо являются водяными птицами, питающимися рыбой. Тысячу же лет тому назад они несомненно были многочисленны в этой части Днепра, ибо даже теперь изредка попадают, как залетные.

Томсен приводит длинное разъяснение, что название «Неясыть», т. е. «Ненасытец», происходит вовсе не от птиц и их ненасытности, а от ненасытности самого порога, «пожирающего» лодку за лодкой, с чем нельзя не согласиться, – это ясно каждому, знающему достаточно русский язык.

Эта ошибка Багрянородного ясно показывает, что его информатор не был славянином, он, вероятно, знал язык, но далеко не в совершенстве, отсюда и другие ошибки, отмеченные Томсеном. Скорее всего, он, зная название «Ненасытец», сам домыслил значение его, но ошибочно. Однако из несовершенства знания им «славянского» языка могли вытечь и другие ошибки, он мог вообще не совсем хорошо понимать то, что ему объясняли «славяне», и тем самым ввести в заблуждение и Багрянородного.

Согласно Багрянородному, «русское» название 4-го порога – Аеифор (перевода он не дает). Томсен сначала полагал, что «Aifar» – это старо-норвежское «Eifari» или «Eyfari», либо, наконец, «Aefari». Согласно Томсену, – «ei» (или «еу», или «ое») означает «всегда», а «fari» – производное от «fara», т. е. идти, двигаться.

Оставив в стороне нелепость такого названия для водопада («всегда движущийся»), ибо стоячих водопадов мы не знаем, отметим, что сам Томсен отказался от своего объяснения и в конце книжки дал другое.

Конечно, «errare humanum est» – «людям свойственно ошибаться» (лат.), исправлять свои ошибки дело похвальное, однако непохвально опубликовывать столь нелепые объяснения.

Исправление Томсена было вызвано тем, что в обоих манускриптах стояло «Aeifor», а в печатных было «Aifor» или «Aeifar».

Aei по Томсену, «ei» – значит «всегда», а «for» или «far» означает «мощный», «быстрый» и т. д. Это улучшение не кажется нам блестящим, смысл тот же, только слегка изменен. Следует отметить, что при таком объяснении Томсена совпадения в значении названия в обоих языках – «русском» и «славянском» – нет.

Возможно, однако, понимание этого названия на разных основаниях и из греческих корней. «Aei» – совершенно точно по-гречески означает «всегда», а «for» с долгим «о» – значит «вор», иначе говоря, Ненасытец называется «всегда крадущим», – в этом случае названия по значению опять сближаются, если сравнить «русское» и «славянское» название.

V. Недавнее название 5-го порога – «Волнигский», вернее, «Волнига». По Багрянородному, «русское» название «Baruforos» а «славянское» – «Vulniprah», «потому что, – добавляет он, – он образует большую заводь» (или большой водоворот, как совершенно неправильно переводит Томсен). «Baruforos» Томсен считает состоящим из двух корней – «bara», что означает волну (род. падеж «baru») и «fors», что означает порог или водопад. Иначе говоря, – «волновой водопад».

Нам кажется, что «Baruforos» – чистейшее греческое слово, как по форме, так и по значению. «Baru» означает «сильно», «крепко», «громко», «тяжело» и т. д.; «foros» – несущий. Иначе – «сильно несущий» – название для порога совершенно подходящее.

«Вулнипраг» Томсен объясняет, как «Влъньный», т. е. «волновой» порог. Он же добавляет, что этот порог носит также современные названия «Вольный» и «Волнинский». Словом, и здесь он считает названия на обоих языках почти идентичными: «Волновой порог».

Славянское название этого порога, однако, может быть понято и иначе: «Вулнипраг» – это «Вольный порог», а не «Волновой». В пользу этого говорит приводимое самим Томсеном название – «Вольный». Наконец, в недавнее время последний (7-й) порог также назывался «Вольным», значит, понятие «вольный» в отношении порога находилось в употреблении до самого последнего времени.

Наконец, указание Багрянородного, что этот порог образует «большую заводь» (megalen limnen), явно вяжется с таким названием. Перевод Томсеном слова «limnen», как «водоворот» – «whirepool», совершенно ошибочен.

VI. Шестой порог назывался недавно «Будиловский», вернее, «Будило». По Томсену, он имел также название «Таволжанский».

Согласно Багрянородному, он назывался «по-русски» – «Leanti», а «по-славянски» – «Verutzi», что означает, добавляет он, «бурление воды».

В «Leanti» Томсен видит причастие (подобное «Gelandri», «Gellandi»), от старонорвежского «hloejandi» или старо-шведского «leiande» или «leande», то есть «смеяться». Название для порога «смеющийся» он считает удачным. И здесь мы видим со стороны Томсена натяжку: его корни похожи, но не совпадают с названием Багрянородного.

Нам кажется, что имеется более подходящий греческий корень для этого слова, именно «леайно», что означает «гладить», «полировать», отсюда «леантер» (тир) – полировщик и т. д. Название «полировщик», «гладильщик» довольно удачно для названия порога, полирующего донья судов своими камнями.

Славянское название «Веруци» Томсен производит от «вьръти», т. е. кипеть, прыгать, бурлить, иначе – «Вьруштий», т. е. «Бурлящий». Нам кажется, что это название еще лучше передается украинским «Выручий», т. е. «Бурливый»; оно ближе фонетически и генетически к основному языку, ибо язык древней, Киевской Руси был ближе к украинскому, чем к староболгарскому, – подразумеваем, конечно, народный, а не книжный язык, а что название порога было народным, в этом сомневаться не приходится.

Следует отметить, что, по Томсену, оба названия этого порога в смысловом отношении не совпадают.

VII. Седьмой, последний порог назывался недавно «Вольный», по Томсену также «Лишний». Бессмысленность последнего названия, если исходить из обычного русского значения, очевидна: как это порог может быть «лишним»? Объяснение мы находим в местном, украинском языке, в котором «лишати» означает «оставлять», «быть последним», – очевидно, употреблено именно значение «Последний» порог.

По Багрянородному, этот порог «по-русски» назывался «Struvun» а «по-славянски» – «Naprezi». Объяснения «русского» названия он и тут не дает, а в отношении славянского говорит – это означает «Малый порог».

Томсен сначала считал, что «Struvun» – попросту старонорвежское «straumr» т. е. поток, – явная фонетическая и смысловая натяжка. Далее он указывает, что правильным чтением будет не «Strubun», как принималось, а «Struvun». Однако, в конце книги он указывает в приложении, что начертание «strouboun» имеется только в манускрипте 2967, в другом же, именно в 2009, стоит «Stroukoun», что Томсен и принимает за правильное. От своего «straumr» он решительно отказывается и видит объяснение в норвежском «strok» (neutr.) или «stryk» (masc.), что означает быструю стремнину, особенно узкую.

Предлагая такое объяснение, Томсен не замечает, что он противоречит не только «славянскому» названию того же порога, но и действительности: последний порог именно не узкий, не быстрый, а незначительный.

Томсен, однако, отмечает, что его объяснение целиком вопроса не решает. Окончание слова на «ун» не объяснено и в скандинавских языках вообще не встречается.

Зато окончание на «ун» (заметьте – в обоих оригиналах!) является типичным славянским окончанием, означающим носителя какого-нибудь качества, вернее, действия: прыгун, болтун, колдун, пестун, свистун и т. д.

Мы уже выясняли к тому же, что оригинальные названия порогов являются кличками, отмечающими их качества, напр., «Ненасытец», следовательно, здесь особенно вероятно ожидать и слова с окончанием на «ун».

Примем ли мы вариант «Струбун» или «Струкун», мы находим в обоих случаях подходящее объяснение. «Струбун» легко объясняется от украинского (т. е. именно местного) языка – «Стрыбун», т. е. «прыгун». Так как в греческом звука «ы» нет, то он заменен был близким звуком «у». Название «прыгун» в отношении мелкого порога со скачущей по камням водой – название вполне соответствующее.

Если мы возьмем вариант «Струкун» – мы столкнемся с некоторым затруднением, объяснимым тем, что корень «струк» в настоящее время в русском и, вероятно, украинском языках отмер. Однако следы его имеются и по сей день: в русском языке он представлен словом «стручок», в украинском – довольно распространенной фамилией – Струк.

В словаре Даля нет слова «струк», но есть глагол «струкать», что означает «стучать равномерно». Этот же корень, по данным С. Н. Плаутина, бытует и в других славянских языках. Как название – «равномерно стучащий» – вполне подходит к названию порога.

Таким образом, не только корень, окончание слова, но и значение его находятся в полном согласии, если принять его за славянское. Вместе с тем именно с этим словом, исходя из скандинавских корней и форм, ничего не мог сделать Томсен. Эти обстоятельства говорят совершенно ясно, что «русское» название» 7-го порога является в действительности славянским.

В отношении «славянского» названия («Напрези») Томсен считает, что ни одно предложение не может считаться удовлетворительным и поэтому предлагает свое, новое. Он полагает, что корень слова здесь «брз», т. е. борзый, быстрый, забывая, что именно этот «малый порог» не мог быть назван быстрым, быстрым будет узкий, высокий порог, с водой, падающей с высоты.

Нам кажется, что одно из предложенных объяснений достаточно вероятно: «Напрези» – искаженное «Напорожье» (праг – прагы – пражье – напражье – напрежье), корень «праг» ясно улавливается в наименовании, а Багрянородный определенно говорит о том, что в славянском имени был корень «порог».

Остается сказать несколько слов об упущенных деталях. «Русское» название 2-го порога – «Улборси», нам кажется, можно с равным с Томсеном основанием объяснить из греческих корней: «ул» = улиос, т. е. «смертельный» и «борос» = «пожирающий». В отношении одного из самых опасных порогов – название вполне подходящее.

Перейдем теперь к выводам. Мы не можем признать норманистскую теорию в этом вопросе в силу следующих причин.

1. Она идет вразрез с совершенно ясным указанием Багрянородного, что «первый порог называется “Ессупи”, что по-русски и по-славянски означает “не спи”». Багрянородный дает одно название для обоих языков, означающее одно и то же. «Русское» название не могло выпасть, ибо тогда вся фраза имела бы иное построение, имеющаяся же фраза совершенно правильна и ясна.

2. Название 7-го порога, как мы показали, является, как по корню, так и по окончанию, совершенно славянским; именно с этим названием Томсен ничего не мог сделать, принимая в основу скандинавскую теорию.

3. Норманистская теория не может объяснить, почему Багрянородный, знавший «русское» значение первого порога, ни разу не переводит в дальнейшем этих названий, а переводит только славянские. Наша гипотеза объясняет это легко: самые «русские» названия уже являются греческими их переводами. Названия 2-го – 6-го порогов информатор Багрянородного забыл, но значение их помнил. Это вполне понятно, если он был иностранец, а что это было так, – мы уже видели выше.

4. Филологические доказательства Томсена неубедительны:

а) в каждом сравнении есть та или иная натяжка;

b) для сравнения он пользуется всеми скандинавскими языками, включая древние и современные наречия их, таким образом он из кучи наречий выдергивает созвучные, похожие слова, но сходство не есть еще доказательство;

с) в ряде объяснений толкование идет вразрез с качествами того или иного порога, т. е. действительность опровергает его объяснения;

d) слишком уж легко Томсен находит «доказательства» и так же легко от них отказывается;

е) Томсен делает немало и филологических ошибок (кое-что мы упомянули), на которых мы за неимением места не останавливаемся, филолог найдет их немедленно;

f) нигде во всех сочинениях Багрянородного нельзя найти указания, что «руссы» и «славяне» говорили на разных языках. То, что пороги назывались по-разному «руссами» и «славянами», говорит только о существовании двух систем названий. Что это были самое большее два наречия, говорит то, что на обоих из них выражение «не спи» было одинаковым, в то же самое время «русское» название 7-го порога было безусловно славянским;

g) пять «русских» названий порогов могут быть объяснены совершенно на тех же основаниях, как это сделано Томсеном, не из скандинавских, а из греческих корней.

Подведя summa summarum, мы должны сказать, что свидетельство Багрянородного в толковании норманистов совершенно неудовлетворительно: а) названия 1-го и 7-го порогов решительно против него и b) другие пять названий объясняются и с иной точки зрения.