Текст книги "Роман о любви"

Глава 9. Беседа

Тут вмешался в разговор и Максимилиан.

О чем это вы, что-то я прослушал, – спросил он.

И Катрин начала подробно объяснять, о чем разговор.

– Мы здесь проповедуем новую линию жизни, и, как говорит наш замечательный друг и автор многих, почти фантастических догадок, мы почти на гране краха или крушения земной цивилизации.

Как так? – немного взволнованно спросил Макси.

Да, так, мой юный друг, – отвечал сам ангел тьмы, – мы находимся сейчас в системе гидропневманического забора статистического напряжения Земли. Но в ближайшие от нас годы, примерно лет через пятнадцать, мы войдем в другую систему и как бы катапультируемся, то есть выбросимся из этой «личной» космической скорлупы, которая нас сейчас прикрывает, и войдем в новую систему сейсмического сближения с остальными проходящими инопланетными созвездиями. А это грозит немалыми неприятностями, ибо мы не знаем сейчас, как себя поведут они при малейшем соприкосновении с нами.

Вы хотите сказать, что Земля не вечна, так я вас понял? – спросил Шевель.

Совершенно точно. И это еще не все. Дело еще в том, что всякий раз, когда какое-то инопланетное созвездие проходит или отталкивается от нашей скорлупы, то образуются, так называемые, космические ветры или особо насыщенные ультрапотоки светового тепла. Все это совместно с электромагнитными полями самой Земли дает ту иновраждебную нам бактерию, против которой приходится искать все более новые и новые средства.

Что же в таком случае предпринять? – почему-то забеспокоился, взволновавшись неизвестно от чего, Максимилиан Шевель.

– А предпринимать, как раз, ничего не надо. Надо просто жить тихо, мирно и не совершать ничего такого, идущего в разрез с основными понятиями существующей всесейсмической цивилизации. А это значит, надо убаюкать себя в плане злобы, оголтелого прошлого и настоящего. Кроме этого необходимо уже сейчас исследовать свое космическое дно, которым является ядро Земли, и развернуть модуль его защиты в сторону, нам благоприятствующую. Что значит следующее: надо изыскать все возможности для добычи наружу или хотя бы к поверхности земной коры тех минералов и конструктивных соединений, которые бы дали приток энергетических биоединиц в среду.

Да-а, задачи огромные, но почему же тогда вы не выступите с заявлением обо всем этом и не просветите нас? – спросил Шевель.

А, зачем? – удивился Ноэль, – да и кто в это поверит. Ведь ничего такого реального не существует. Есть лишь породы, есть металлы и прочее, а кто докажет, что есть какие-то биоединицы.

Ну, не знаю, – стушевался Макси, – наверное, как-то можно это доказать. А, что бы вы предложили по этому поводу?

Я бы сказал так, что необходимо срочно и в ближайшие сроки создать свою сейсмическую защиту в виде обоснования в общей космосфере, то есть орбите, целой и неделимой системы противоракетного вооружения.

А что это даст? – заинтересовался Макси.

Это даст многое, – улыбнулся Ноэль, – и в первую очередь, обезопасит нас самих от своих же ракет. Таким образом, мы сможем контролировать появление любого типа ракетоносителя как снаружи, так и изнутри в той же атмосфере, стратосфере и так далее.

Но ведь у инородных цивилизаций нет ракет. Наверное, у них более современное оружие, – ответил Максимилиан.

Почему вы так считаете, – опять удивился Карбоцини. – Не все цивилизации ушли от этого, и многие находятся в примерной стадии развития нас самих. Просто их далекие технологии, в большей степени, используются внутри своих созвездий, а не вне.

А как же объяснить тогда появление НЛО и какие-нибудь странные явления? Ну, возьмем, к примеру, хотя бы исчезновение неизвестно куда самолетов, судов и им подобных?

Да, очень просто. Все в рамках разумного. НЛО – это вовсе и не НЛО, а всего лишь световое гамма-излучение, проникшее в нашу среду с помощью мощной силы давления иностороннего проходящего созвездия. To eсть, это тот же мираж, только в космическом варианте. Недаром до сих пор не обнаружили ни единого тела, ни единого болтика от металла или других конструкций. Только выжженные места и обгорелые или сплавленные части чего-нибудь. А объяснить это просто. Энергия идет под давлением и с запасом энергетической вибропроходной фиксации, то есть при «посадке» или соприкосновении происходит внутренняя детонация или взрыв, отчего и случаются все эти беды. Что же касается самих судов или самолетов, то здесь еще проще. Они не исчезают, их уничтожают. А районы выбирают специально для того, чтобы заморочить людям головы. На земле нет единого фронтального электромагнитного излучения. Оно рассеяно вокруг ядра. А это говорит о том, что не существует, так называемых, энергетических ям и им подобных. Есть лишь отдельные моменты закручивания по спирали выбросов ядра, что составляет нам с вами погоду и другое. Так что, это просто выдумки все той же привилегированной цитадели общества.

Оказывается, у вас на все готовые ответы? – спросил Макси.

Почему на все? Только на то, о чем вы спросите, – довольно засмеялся Ноэль, – ну, ладно, время уже шесть и пора бы нам заняться подготовкой к очередному спектаклю. Вы, надеюсь, примите в нем участие?

Макси немного подумал и потом кивнул головой:

Да. Сегодня всё за.

А, почему так неуверенно?

Знаете, Ноэль, вы меня сегодня несколько сбили с пути своими доводами.

Да, бросьте, я ведь ничего такого не говорил. Это всего лишь мои прагматические выводы.

Да. Но все же в этом есть много серьезного. И нельзя просто так, сразу отбросить в сторону.

Ну, полноте, вам, мой юный друг. Давайте за стол, немного выпьем и за работу.

Гости пододвинулись все к столу, который стоял почти рядом с камином, и Карбоцини преподнес каждому небольшую рюмочку коньяка.

Грузинский, – с явным подобострастием произнес Ноэль.

Хорош, ничего не скажешь, – отозвался человек из кресла напротив, – а где вы его достаете?

Как где? Выписываю по почте. Вы ведь выписываете газеты, правда? А я вот так выписываю коньяк. Довольно удобно, скажу вам я, не требует особых усилий в доставке.

Адрес дадите? – спросил все тот же голос.

Непременно, вот только если найду его в этом бедламе, – и Карбоцини показал рукой на все, что их окружало.

А надо сказать, что несмотря на целую пригоршню вспомогательных рабочих рук, в доме Ноэля царил беспорядок.

Это было связано, в первую очередь, с ним самим и образом его мыслей. Так же, как в голове у него находился рой самых невероятных идей, так же и в доме располагались все вещи.

Во-вторых, сами гости бросали здесь, где ни попади, свои театральные вещи.

А в-третьих, сам Ноэль никогда не любил порядок. Ему казалось, что если его навести, то его жизнь навсегда остановится и приобретет ярко-серый окрас. Поэтому, он не позволял никому прикасаться ко всему и лишь изредка под своим контролем разрешал что-либо привести в порядок.

В принципе, всех это устраивало, то есть не обязывало каждого к соблюдению какого-либо общественного этикета. И именно это доставляло удовольствие всем гостям. Они расслаблялись, ставали творчески активнее и немного чувственнее.

Конечно, ни в коей мере нельзя все это сравнивать только с беспорядком, царившим в доме. Как раз, наоборот, на фоне этой общей разрухи, вырисовывался образ самого хозяина, который и задавал тон всему, что происходило потом на сценической площадке.

Еще один человек, присутствующий здесь же, был вероятно немного не в себе. Его глаза, слегка увлажненные и прищуренные, как-то тускло горели в окружающей всех полутьме. Он полулежал в кресле и, казалось, вовсе не следил за разговором.

Но это было все же не так. За годы своей жизни, Великий Импресарио понял одно, что нельзя достигнуть совершенства или чего-то другого только путем своей личной проблемации.

Он знал, что только максимальное использование каких-либо приобретенных знаний способно вывести его на цель.

Великий Импресарио вовсе и не был великим.

Его имя редко появлялось в заголовках газет, а лицо мало кто знал вообще. Скорее, его можно было бы назвать неизвестным, но благодаря тому же Ноэлю, он приобрел некоторую популярность.

Их встреча произошла давным-давно в ту пору, когда сам Ноэль был еще довольно молодым. Тогда он и посоветовал Импресарио взять под свою опеку то, что, казалось, не существует на самом деле.

Это силу поверхностного течения или силу экстремального прошлого.

Проще сказать, он ему указал на суть его жизни в этом земном мире и посоветовал заняться чем-то неестественным.

Тот не сразу последовал его совету, но спустя время, все же занялся этим. И буквально через месяц-другой стал совершенно неузнаваемым.

Близкие от него отшатнулись, и он начал жить в своем мире иллюзий.

Импресарио не было дано видеть мир, как видят все остальные люди. Он видел его сквозь призму веков. То опускался в ад, то поднимался в рай. Именно эти, порой, одиноко растущие детали времени и создали ему популярность в народе, но весьма ограниченную.

Хотя, в целом, виноват все же он сам.

Великий импресарио мог все. Прочитать наизусть какое-то вымышленное стихотворение, узнать, что творится в каком-то месте, указать человеку на его место в жизни, сыграть на каком-нибудь музыкальном инструменте…

Ему были подвластны все силы ада и наружного течения. С великой болью он сознавал чьи-то победы наверху славы, хотя сам прекрасно знал, как эта слава добывалась, каким путем и чего она вообще стоит.

Он был верен своему идеалу в лице справедливого суда и наказания за совершенный кем-то или собой лично поступок. Импресарио не любил хвастаться своими познаниями.

Он лишь иногда говорил:

– Я всегда могу сделать так, что Земля обернется вокруг Солнца два раза за сутки, но это не мое дело. Пусть им займется тот, кому и положено…

Вот такие простые слова. Конечно, ему никто не верил и, в большинстве своем, к нему обращались лишь чисто за какой-то знахарской помощью или просто ради интереса.

Великий никогда не ругал людей за это, хотя ему было известно о них все. Не всегда говорил им и правду.

Это обстоятельство заводило иногда в тупик и его самого. Он не мог объяснить, почему такое случалось, но мог всегда сказать с уверенностью, что то, что он делает – неспроста.

Люди, в основе своей, верили ему, но все же иногда случались и «проколы».

В такие дни он особенно горько сожалел о своем предназначении и, молча, утешал себя тем, что все это делается к лучшему.

Нельзя сказать, что Импресарио был человеком весьма опрометчивого плана.

Нет. Он хорошо уяснил себе, что без какого-либо дополнительного чуда, здесь не проживешь.

Поэтому, посоветовавшись с Ноэлем, он разработал новую систему ввода, которая давала ему право называться Великим.

Эта система включала в себя все наружно проходящие элементы связи, включая радиолокационные спутники, и образовывала единую компьютерную сеть.

Отчего сам Импресарио мог в любой момент войти в контакт с любым человеческого типа компьютером и сделать то, что ему было необходимо.

Такие фокусы он демонстрировал несколько раз на глазах у обезумевшей публики, когда заставлял своим усилием повиноваться какую-либо машину или компьютер.

Конечно, он не говорил им, что в кармане у него был спрятан ранговый передатчик, который был вхож в эту систему, но для зрителя это и не нужно.

Естественно, многие понимали, что где-то кроется подвох, но додуматься никто не мог. И только спустя некоторое время, когда его начали донимать различные уголовные элементы, он признался, в чем тут дело.

Конечно, публика восприняла это как шутку, но когда он все же продемонстрировал, то сразу разошлась. Оно и понятно, ведь чудеса более привлекательны, чем реальная жизнь. На этом маленький бизнес Импресарио так бы и закончился, если бы вновь ему не помог Ноэль.

Он предложил ему заняться вопросом выхода души.

И импресарио сделал это, отчего вся публика была в шоке. Трапецевидное созвездие души, выходящее из тела, было ярко белого цвета и светилось как настоящее, почти солнечное излучение.

Конечно, это тоже был трюк. Но в нем были элементы реальности. Поэтому, зритель удивлялся, аплодировал и соответственно платил деньги, ибо без денег любой иллюзионист-чудотворец на Земле прожить не мог.

Таким вот и принимал его у себя дома Ноэль. Импресарио не был частым гостем у него, так как не особобенно любил театральные подмостки, но все же изредка посещал, и иногда даже пытался подыграть.

Но, сегодня он был явно не в настроении. Его смуглое лицо часто теряло свое очертание, и весь его лик то темнел, то светлел.

Поэтому, Карбоцини и спросил:

Что-нибудь серьезное случилось, маэстро? Что-то вы сегодня не в духе.

Да, случилось, – произнес Великий Импресарио и спокойно поставил рюмку на стол.

И что же такое могло произойти с таким великим чудотворцем? – поинтересовалась Кармен.

На женские глупые шутки я не отвечаю, – сказал Импресарио, – а на вопрос отвечу.

Случилось то, чего мы давно все ждали. Вчера вечером, выходя из дома, я увидел Луну и наше с вами, Ноэль, отражение в ней.

И что бы это значило? – заинтересовались все одновременно.

Это значит, что мы с вами попали в беду. И беда эта вскоре всколыхнет всю страну.

Так, так, – занервничал почему-то Ноэль, – именно этого я и боялся.

А что, собственно, произошло? – опять спросила Катрин.

А то, дорогая, что вид Луны явно указывает на наличие в ней силы верхнего эшелона потока Вселенной.

И, что это обозначает?

Обозначает одно. Смерть, разрушения, гибель животных и так далее, по возрастающей.

А что, это остановить нельзя или хотя бы предотвратить? – спросил Максимилиан.

Нет. Нельзя. Да и как предотвратить, можно только эвакуировать всех из города и районов вблизи от эпицентра, но кто сейчас поверит в эти байки?

Да, уж, это точно, никто не поверит. И что же делать? – спросил вновь Шевель.

Да ничего, сидеть и ждать, когда это случится.

А как же остальные, как мы? – взволновалась Катрин.

– Ну, я ведь не могу сказать это всем. И так многие принимают меня за сумасшедшего. Еще, чего доброго, в больницу упекут, а мне в моем возрасте, это не под силу.

А почему вы думаете, что дело так серьезно? – спросил Макси.

Очень просто. Потому, что знаю, если Луна покрывается дополнительными пятнами, и вдруг становится ярче и светлее, то это значит только одно – углеводородной массы в ней скопилось столько, сколько за прошедшие века вместе взятые. А это может означать только сильное и грозное по своему масштабу землетрясение. Волна его будет огромной и достигнет радиуса десяти тысяч километров. Я, конечно, не могу точно указать, где будет эпицентр, но примерно все же можно вычислить.

Так давайте сделаем, или хотя бы попробуем что-то сделать, – сказал Макси.

Пока не надо, – ответил Ноэль, – у нас есть еще, как минимум, два дня. И за это время можно все спокойно обсудить.

Как вы можете так говорить? – возмутилась Катрин, – ведь жизни многих в опасности, в том числе и ваша.

Да, я это знаю, но не собираюсь никуда убегать. Знаете, умереть иногда действительно легче, нежели чего-то добиться в жизни.

А, вы что, хотели чего-то еще добиться, кроме богатства? – удивилась Катрин.

Да, я хотел бы добиться, чтобы люди меня поняли или хотя бы послушали за всю свою жизнь.

Что-то мало вы хотите, – сказала Шевель, – наверное, что-то скрываете.

Да, признаюсь, скрываю, – тут Ноэль резко вскочил и заходил по комнате, – мне бы давно надо все рассказать, но я не мог выставить себя на посмешище, как другие. И я не могу создать угрозу всему живому, раскрыв тайну летописи прежде, чем люди научатся быть людьми.

Да – а, звучит весьма прозаично, – задумчиво вставил свое Импресарио.

Ладно, оставим этот разговор на потом, – вдруг сказал Ноэль и, с шумом вдохнув в себя воздух, тут же его выдохнул.

Это обозначало лишь одно – внутреннее успокоение.

– Все, пора за работу, – сказал он и двинулся к своему костюму…

Глава 10. Выход

А в это время Макс и Люсиль пытались хоть до чего-нибудь додуматься, чтобы, наконец, выбраться из этой проклятой дыры.

А что мы будем делать, когда сюда войдет охрана? – вдруг спросила Люси, – мы ведь не знаем, что на самом деле здесь происходит и кому все это принадлежит, – и она обвела рукой по кругу.

Как, что? Выбираться наружу, – ответил Макс и опять с тоской подумал о своем пистолете – надо же было его там потерять.

Но делать нечего и нужно думать, как выбраться отсюда. Дверь закрыта снаружи обычной дверной щеколдой, и отодвинуть ее особого труда не стоило, но как пройти дальше?

Ведь, судя по всему, коридор упирался прямо в охранное помещение, и пройти его было невозможно.

– Разве что?.. – тут он привстал от набежавшей мысли и быстро подошел к самой трубе.

Но на этот раз не полез внутрь, а просто приложил ухо к ней. Где-то издали доносились чьи-то голоса, но чьи – понять было трудно и почти невозможно.

– Может, ребята меня ищут, – подумал Макс, – а вдруг, это не они? Тогда сразу пиши завещание. На минуту он задумался и тут же принял решение.

Выбираться будут по коридору, чего бы это ни стоило, а заодно узнают, что здесь вообще такое происходит.

И он начал потихоньку расшатывать дверь, чтобы щеколда отошла в сторону.

– Дай-ка мне скальпель, – сказал он Люси и протянул руку, не оборачиваясь.

Люси подошла к столу, взяла скальпель и вложила в руку Максу, при этом жалобно подвывая:

Что же нам теперь делать с этой дверью?

Да успокойся, ты. Будь сосредоточенней, сейчас открою.

И, к удивлению Люсиль, Макс, немного повозившись, приоткрыл было дверь, но тут же ее закрыл, так как услышал шум в коридоре.

Наверное, опять охрана, – прошептал Макс и показал Люси глазами, что надо опять лечь туда, где была раньше.

А ты куда же? – тоже шепотом спросила она.

Макс не ответил, а только отошел в самый темный угол и присел. Шум приближался, но это не было похоже на шаги. Скорее, это были чьи-то шаркающие шажки.

– Черт, что ему опять надо? – прошептала зло Люсиль, узнав по звуку «своего» охранника.

Наверное, опять будет включать холод, и с ужасом подумала, что легла не на то место, куда он ее оттянул в первый раз.

Но было уже поздно что-либо делать, и она осталась на месте. Дверь тихонько скрипнула, и на пороге встал охранник.

Он немного прищурился, и когда глаза его более-менее привыкли к этому освещению, двинул дальше вглубь комнаты.

Проходя мимо Люсиль, он невольно взглянул на нее и на мгновение замер. Он ведь точно помнил, что оттаскивал ее к стене.

Как же она здесь оказалась?

Охранник посмотрел по сторонам и в недоумении пожал плечами.

«Мистика какая-то», – подумал он и пошел дальше, но, сделав пару шагов, обнаружил, что и другое тело лежит как-то не так.

– Тьфу ты, черт, – выругался он вслух, – тут недолго и в психушку угодить, – и, решив не придавать этому всему значения, пошел в дальний угол комнаты включать охлаждение.

Макс в это время смотрел со стороны на его действия и думал, что ему предпринять. То ли броситься на него, то ли дать уйти спокойно.

Решив, что последнее все же надежнее, он затаился и весь ушел во внимание.

Охранник стоял возле него совсем рядом, и, наверное, если бы Макс пошевелился, то от страха наложил бы в штаны.

Но вот, включив охлаждение, он вышел из комнаты и закрыл за собой дверь.

– Фу-у, – облегченно вздохнула Люсиль, – а я думала, все, он меня прикончит здесь основательно.

Чего так? – изумился Макс.

Я ведь легла не туда, куда он меня оттянул в первый paз. Наверное, он просто забыл об этом.

– Да, нет. Вряд ли забыл. Просто он подумал, что ты вернулась самостоятельно, и от этого у него волосы даже чуть приподнялись, – и Макс тихо засмеялся.

Улыбнулась и Люсиль, и это немного скрасило на секунду их настоящее положение.

Так, что будем делать? – спросила она.

Пробираться наружу, – ответил Триггер.

А, как?

Слушай, я вот, что думаю, давай сделаем так. Когда он придет во второй раз, ты ляжешь туда, куда он тебя оттащил. Вот тогда и посмотрим, что с ним делать.

Но, это ведь риск, вдруг он позовет второго?

Ну и что? Так даже лучше. Уложим их обоих здесь, и дай, наконец, мне свой револьвер.

Ты что, хочешь их убить? – спросила Люсиль, и глаза у нее округлились от удивления.

Нет, я хочу просто поиграть с ними в прятки, – сказал Макс, – это игра без правил. Кто окажется проворнее, тот и выиграл.

Ладно, брось. Не до шуток, – рассердилась Люси.

По крайней мере, можно уложить их на пол. А что ты мне прикажешь – целоваться с ними, что ли?

Этого я не говорю. Но может, есть какой-нибудь другой способ?

Других и более верных способов не существует, – сухо констатировал Макс, – только мертвые ничего не делают, хотя и это немного не так.

– Да? А ты знаешь больше, нежели я думала в самом начале. Ты начинаешь меня поражать.

Наконец-то, а то я думал, что и вовсе ни на что не гожусь. Оказывается кое-что еще и могу.

Не нахальничай, я тебе пока не все сказала.

Ну, тогда скажи, – спросил прямо в лоб Макс.

Ладно, забудем, сейчас не до этого, – проворчала Люсиль и замолчала…

Прошло минут двадцать. Они сидели в полутьме и молчали. Разговаривать было не о чем. Все будет зависеть от поведения охранника, и каждый, молча, готовился к этой встрече.

Наконец, в коридоре вновь зашаркали шажки, и они заняли свои места. Люси переместилась к стене, а Макс остался на прежнем месте. Оно его устраивало, как с точки зрения выгодной позиции, так и просто давало возможность сохранять некоторое преимущество.

Охранник приоткрыл дверь и вновь стал у порога, привыкая к тусклому освещению комнаты.

Затем медленно вошел и скорее интуитивно, чем машинально, посмотрел в сторону бывшего местонахождения Люси.

Ее там не было. Холодный пот прошиб его тело, и он хотел уже закричать, когда, вдруг, увидел ее возле стены.

Она лежала так, как он положил ее в первый раз.

Что за чертовщина такая, – опять выругался он и приблизился к телу девушки.

Внимательно присматриваясь, он изучал черты лица и тут случилось непредвиденное.

Нервы у Люсиль не выдержали, и она открыла глаза.

Охранник сначала опешил, а затем сквозь зубы заорал:

Уходи, тварь такая, уходи нечистая, – и, ухватившись за дубинку, хотел было полоснуть ею Люсиль.

Но тут выскочил из темноты Макс, отчего у охранника отвалилась челюсть, и он задрожал всем телом.

Этого не может быть, – лепетал охранник и потихоньку отходил в сторону.

Макс, не дай ему уйти, – вдруг сказала Люси и тот, набросившись на охранника, начал заламывать ему руки.

Падая на пол, тот уткнулся лицом прямо в какого-то мертвеца, а буквально через минуту у него по телу пробежали судороги.

Он еще немного потрепыхался и вскоре затих.

Когда Макс перевернул того лицом вверх, то увидел, что весь рот того забит какими-то потрохами покойника и от этого Триггера чуть не стошнило. Он понял, что охранник мертв. Глотнув трупного яда, того постигла мгновенная смерть.

С этим покончено, – мрачно сказал Макс.

Ты, что, убил его? – встревожилась Люсиль.

Нет, он сам умер, глотнув трупного яда.

О, Господи, – вздохнула Люсиль и почувствовала, как у нее к горлу вдруг подступил тягучий ком. Спустя минуту, она уже пришла в себя и, молча, смотрела на труп.

Макс стоял у двери и слушал, когда же пойдет искать напарника второй охранник. Но тот почему-то медлил, и это насторожило Макса. Он подошел к мертвому, вытянул из кобуры пистолет и присел возле двери.

Вскоре послышался какой-то шум или скорее грохот, и они поняли, что идет второй.

К тому же, он приговаривал:

– Джонни, куда же ты, к черту, подевался? А, Джонни? Я ведь не могу один греть свою задницу у телевизора…

Он приближался быстрее, нежели первый, и Макс уже хотел было выскочить, но потом вдруг передумал и остался сидеть под дверью.

Охранник подошел к двери. Осмотрелся немного и шагнул внутрь. Секунд пять постоял в недоумении, и хотел было уходить обратно, как вдруг, что-то заинтересовало его внутри, и он подошел, чтобы рассмотреть.

Этого было достаточно, чтобы Максу силой своего удара проломить ему череп.

Он взмахнул рукой, и через секунду дело было сделано. Охранник свалился, как подкошенный, и упал рядом со своим бывшим напарником.

Триггер обезоружил и этого, отдав пистолет Люсиль.

– Возьми, – сказал он, – неизвестно, что там впереди.

Люси, дрожа от страха и пережитого, протянула руку и взяла пистолет.

– Уходим, – продолжил Макс и шагнул в коридор.

За ним последовала и она, несколько обеспокоенная тем, что там, позади, осталось лежать два новых трупа. Но делать было нечего, и Люсиль повиновалась Максу.

«Ему виднее, – думала она, – он все же полицейский, да и старше меня».

Триггер по-своему тоже переживал случившееся, но не настолько, чтобы заострять внимание именно на этом. Поэтому, он кратко сказал:

– Все забудь и если хочешь жить, то подчиняйся моим приказам.

На что Люсиль ответила утвердительно кивком головы и, молча, последовала за Максом.