Текст книги "Великая империя зла"

Глава 7

Спустя час все было готово.

Абдах поднялся с подушек и прошелся по палатам. Аскеры уже не удивлялись и молча наблюдали за эмиром.

За это время он хоть немного отдохнул, и голова прояснилась. В сутолоке Абдах как-то позабыл и за голову Сигизмунда в комнате служб, и за оставленного там воина, но сейчас все это всплыло в памяти, и он почти бегом бросился туда.

Аскер оказался живым и невредимым. Его дружелюбное лицо ничего не выдавало. Он поприветствовал вошедшего эмира, выйдя из-за шторы.

– Ну, что здесь? – спросил обескураженный Абдах.

– Все нормально, – ответил аскер, – двоих я уложил там, – и он указал рукой место, – а еще один связан и сидит вон там, – и снова он показал место рукой.

Эмир, удивившись еще больше такой прыткости и спокойствию, спросил:

– А, что они здесь делали?

– Те двое, что убиты, хотели убить меня, когда я им помешал забраться в тайную дверь под софой, а тот, который связан – хотел поменять вино в этом графине и принес другие фрукты, – и аскер указал на вазу со сладостями. Я спросил, зачем он это делает. Он очень удивился, завидев меня, и хотел было бежать, но я его поймал. Больше пока никого не было.

– Молодец, – похвалил Эдгара эмир, все больше и больше удивляясь его мужеству и спокойствию, – теперь, вот что, возьми-ка позови какого-нибудь друга со своей бывшей охраны, кого ты очень хорошо знаешь, и приходите сюда поскорей.

– Сию минуту, великий эмир, будет исполнено, – ответил Эдгар и мгновенно исчез в проеме двери.

Эмир подошел к связанному и перевернул его вверх лицом. Как же он удивился, узнав в нем своего бывшего ученика, когда-то отправленного им в ту же охрану султана.

– Ты жив? – удивился Абдах, выдергивая кусок материи у него изо рта.

– Да, – прохрипел тот, – дайте мне попить, умираю от жажды…

– А не хочешь ли попробовать вина. Того, что ты принес? – съязвил Абдах.

– Ради Аллаха, о светлейший, дай мне попить. Меня заставили сделать это в обмен на мою жизнь. Когда Сазиф понял, кто я и зачем у него, то привязал меня в глубоком колодце и опустил на дно уже давным-давно, и только сегодня отпустил, сказав, что если я выполню порученное, то останусь жив.

– И ты решил отравить меня, своего учителя, ради спасения своей шкуры, – разозлился почему-то эмир, – так умри же сейчас. Я не прощаю предателей, – и со всего размаху воткнул в него нож.

Тот попал прямо в сердце, и через секунду бывший охранник умер.

Эмир так и стоял над ним, когда в комнату вошли двое. Это был Эдгар и кто-то еще, кого он никогда не видел.

Незнакомец был высок, строен, мускулист и очень некрасив лицом. Оно было изрыто оспой, да к тому же пересечено огромным розовым шрамом.

Абдах аж содрогнулся, увидев его.

Эдгару стало как-то неловко за своего товарища, но он все же произнес:

– Я выполнил указание, эмир. Что прикажешь делать?

– Как тебя зовут? – вместо ответа спросил Абдах, обращаясь к незнакомцу.

– Абу-иль-Соддам, – ответил тот громко.

– Араб? – переспрсил эмир.

– Да, – утвердительно ответил аскер.

– Ну что ж, хорошо. Сейчас возьмите и унесите эти трупы и наведите везде порядок. Кстати, там за другой ширмой голова одного эмира. Ее тоже унесите вместе с этими. Затем возвращайтесь сюда и караульте здесь. Я скажу вашему новому начальнику, что отныне вы будете при мне.

– Слушаемся, – поклонились аскеры, прижимая свободные руки к груди.

Это был жест, указывающий на добровольное согласие подчиненных к исполнению новых обязанностей, а заодно и доверительный.

С это минуты эмир мог не бояться за свою жизнь, если они стояли у него за спиной.

Сказав это, Абдах вышел из комнаты и, преодолев несколько десятков метров, повстречался с Аркалыком.

– Ну что, отдохнул? – спросил тот подбадривающе.

– Да, спасибо, – поблагодарил Абдах, в душе все-таки немного не доверяя паше.

Тот видимо это чувствовал и поэтому произнес:

– Я знаю, ты мне не веришь сейчас, и правильно делаешь. На твоем месте я сделал бы то же. Я не тороплю тебя. Думай и решай сам. Моя жизнь, как на ладони, – и с этими словами паша отошел в сторону, явно обиженым от оказанного ему недоверия.

Абдах не стал отвечать ничего, так как понимал, что сейчас это не восстановит нужного им взаимодоверия.

Поэтому, он спокойно последовал дальше в палаты султана.

Тело уже выносили, отчего ему не пришлось идти внутрь. Абдах распорядился о сборе всех цхетинов, а заодно представителей халифата и Диванного совета, которых осталось всего лишь трое, если не считать самого эмира и Аркалыка.

На небольшом совете было решено тело вынести на руках, а затем, возложив на лафет, проследовать к мечети, где и будет завершен обряд погребения и захоронения.

После этого, начала вытягиваться сама колонна, располагаясь в строго указанном халифом порядке.

Впереди шла охранная конница, вся в разукрашенных золотом и серебром одеяниях и такими же сбруями на лошадях.

Дальше небольшая группа представителей местного духовенства, включая и медресе.

За ними халифат во главе с самим Халифом, а уже дальше -ближайшие соратники, государственные чиновники, руководители провинций и другие.

За ними находилось тело самого султана, которое сейчас возлежало на ярко украшенном трофейном лафете, утопая в цветах и золоте.

И заключала процессию охрана, которая располагалась в виде прямоугольника.

И уже за ними должен был идти простой народ, включая слуг самого султана, которые специально переодевались для этого в черные траурные одежды.

Остальные же, включая и весь эмират, цхетинов, халибов, успевших приехать в столицу, были одеты как на праздник. Со всеми присущими им регалиями и костюмами.

Эмир подал жест рукой, и процессия двинулась со дворца. Ворота раскрылись, и народ отпрянул в стороны.

Вначале все было тихо, но по мере приближения к воротам, начал слышаться жалобный вой, сердитое бормотание стариков и плачь маленьких детей.

Все стояли, обнажив головы, а при приближении процессии падали вниз и молились за своего султана.

Головы поднимались только тогда, когда проходил последний аскер из похоронного караула.

Людей было великое множество. Они стояли на улице, восседали на парапетах, висели на деревьях, высовывались из зданий, и везде, куда бы не бросил взгляд, они склоняли головы перед уходящим от них султаном.

Жалобно играли дудры, гудели тревожно барабаны и слышался гул толпы.

Абдах почему-то беспокоился. Как бы не было никакого столкновения с народом.

И хотя было объявлено, что виновники в смерти султана находятся под стражей, этого могло народу показаться мало.

Где-то посреди пути эмир знаком остановил процессию. Все подняли головы и замолчали.

Абдаху подали коня, и он влез на него. Сейчас в глаза эмиру смотрели тысячи и тысячи людей. Их надо было успокоить и объяснить настоящую ситуацию.

Абдах выехал на более высокое место и, остановившись, обратился к народу:

– Люди Великой страны. Сегодня мы отправляем к Аллаху нашего господина. Враги отравили его и уже взяты под стражу, а завтра на рассвете будут казнены. Великий султан передал власть мне, эмиру Абдурахиму-ибн-Из-Дахиму и Великому Халифу. Перед смертью он сказал, что повиновение – лучшая дань ему самому для путешествий по Райскому Саду, – и при этих словах люди попадали на колени, молясь о прощении им всех грехов.

Эмир знаком поднял их и продолжил:

– Власть султана, как наместника Аллаха на земле, неприкосновенна. Она передается из поколения в поколение. Пока вами буду править я и халифы, будет расти его сын…, – толпа радостно и возбужденно загудела, явно довольная таким исходом события, а эмир продолжил. – В день совершеннолетия власть будет передана ему, и зачитана последняя воля умершего султана своему сыну.

Покоритесь и повинуйтесь исполнению сего завета. Дождитесь нового султана в правде и смирении. Исполняйте законы и будьте послушны. Так завещал нам султан, который любил нас и хотел видеть счастливее.

Народ вновь упал на колени, усердно молясь, а эмир, съехав с места, приблизился к колонне, где слез с лошади и занял свое место в процессии.

Колонна двинулась дальше.

По приближении к мечети вой стал усиливаться и вскоре перерос в истинно народный гул. В этом шуме тяжело было даже разговаривать, не то, что слушать кого-то.

Но все же, паша смог прокричать на ухо эмиру:

– Я выберусь из процессии и сначала обследую мечеть, а ты руководи тут.

На что Абдах согласно кивнул и устремил взгляд вперед. Аркалык с трудом пробрался сквозь толпу и вскоре исчез из виду.

– Странно, – подумал про себя эмир, – что там может быть в мечети. Место для захоронения уже приготовлено, дары тоже, разве что Главный Мулла не на месте, – и он пожал плечами.

Спустя четверть часа процессия приблизилась к месту погребения. Конница расступилась в стороны и наперед вышли представители халифата и духовенства.

Они занялись чисткой помещений и освобождением места под захоронение от толпы, которая так надавливала, что даже слышались стоны и крики падающих у нее под ногами.

Постепенно толчея все же отодвигалась назад и в стороны, и место высвобождалось, образуя нечто вроде круга с продолжением длинного прямоугольника процессии.

Теперь следовала очередь всех чинов. Они расходились по сторонам, а лафет с телом медленно двигался дальше.

При въезде на место караул расступился, и тело было продвинуто вперед.

Теперь охранники расположились позади его, не давая народу протиснуться сзади. Получилось что-то вроде квадрата.

Само место захоронения представляло собой довольно широкое, сделанное в грунте углубление, где уже покоились предки того же рода, о чем было указанно на стоящих вертикально могильных обелисках.

Изощренная рука художника-гравера отображала их лица в момент наивысшего благоприятствования их духу.

Оттого предки казались гордыми, немного надменными и героически разукрашенными.

Тело султана было перенесено на могильную плиту захоронения и уже здесь был совершен погребальный обряд.

Мулла призвал всех к покаянию и тысячи людских голов склонились перед султаном.

Раздалась молитва. Люди повторяли ее слова, и огромным эхом это отдавалось где-то в глубинах самой мечети.

Порою казалось, что стены ее не выдержат и лопнут от такого гула. Но вот, она закончилась, и народ снова поднял головы, правда, все еще оставаясь на коленях.

Вперед вышел Халиф и обратился к народу с речью. Затем последовали выступления других членов халифата, а уже после и самих руководителей.

На этом погребальная часть была закончена и в воздухе грянули литавры, оповещая о том, что тело будет опущено на дно свежевскопанной руками многих могилы.

Зарыдали люди, закричали взрослые и дети, а мулла вновь обратился к небу.

Музыка тревожно нарастала и гул усиливался. Под конец захоронения все это слилось в один единственный общий плач. Народ плакал по своему господину, не желавшему ему плохого и всячески поддерживающего его при жизни.

Народ восставал изнутри себя. Он больше не доверял никому, кроме эмира и власть обретающего халифата. Именно им приказал подчинить свою волю султан и на время забыть о султанской парадной повозке, которую всегда можно было увидеть, находясь в городе хотя бы два -три дня.

Процессия закончилась, но люди не расходились. Они стояли на коленях, молились и плакали.

Плакал и сам эмир, как по султану, так и по своей нерадивой пока судьбе.

Мулла снова призывал их к очагу и доверию, а халиф освящал их головы.

Наконец, задние ряды начали немного редеть, и улица стала потихоньку пустеть.

Народ, наплакавшись, расходился. Ему надо было приступать к своей повседневной работе, и хотя сегодня было запрещено это делать, все же многие трудились, ибо как можно обойтись без горячей свежей лепешки или без хорошей чашки горячего чая.

Спустя полчаса возле места захоронения осталось совсем мало. Самые преданные султану, руководители, халифат, духовенство и бывшие его слуги, которые после похорон становились вольными и отпускались, кто куда.

Хотя мало кто из них и уходил из дворца. В основном, оставались служить, если не самому султану, то другим – его замещающим. Так и сейчас.

Не успел Абдах отойти в сторону, как к нему подошли двое слуг и попросили пристанища.

Эмир согласно кивнул, зная, что такие люди идут добровольно, и не будут совать в петлю шею без надобности. Они знали, что служба эта очень тяжела, но все же почетна и не каждому доступна.

Вскоре все начали расходиться, заранее договорившись о встрече в три часа дня. Надо было решать, кому и как управлять империей, и разобраться с виновниками.

Подошел Аркалык, но почему-то недовольный.

– Что случилось? – спросил у него эмир.

– Да так, ничего особенного, но я подозреваю, что хотели взорвать могилу, – и он показал кусок обожженного фитиля.

– А зачем? – недоуменно спросил Абдах.

– Не знаю, – ответил паша, – скорее всего, хотели просто сорвать процессию.

– Ты кого-нибудь видел?

– Нет. Я только обнаружил все это и вовремя потушил.

– Значит, враг где-то рядом?

– Да, где-то здесь, – ответил Аркалык и в ту же секунду начал опускаться на землю.

Донесся звук выстрела. Эмир поддержал раненого пашу и опустился на землю радом с ним.

Охрана бросилась к мечети.

– Стреляли с купола скорее всего, – сказал раненый паша, – а значит, убийца среди духовных лиц.

– Может, это просто подстава? – не согласился с ним эмир.

– Нет, другого быть не может. Я проверял всех, кто входил и выходил.

К тому же, там раньше стоял мой человек и наблюдал, а о посторонних он мне не говорил.

– Хорошо, разберемся. Ты как себя чувствуешь?

– Ничего, рана в плечо, но целился, наверное, в сердце. И думаю, что здесь пахнет кем-то из гостей, замешанных в ряды духовных лиц.

– Возможно. Проверим, – согласился эмир и подозвал к себе охрану, – давайте повозку и едем во дворец.

– Не надо, я сам, – отверг помощь паша, – доеду на лошади, а во дворце сделаем перевязку у нашего звездочета. Он это умеет делать хорошо.

– Коня паше, – крикнул эмир, завидев, что воины подгоняют повозку.

Те послушались и мигом доставили коня. Паша аккуратно залез на лошадь и, придерживая рукой рану, потихоньку двинулся вперед.

За ним последовав и Абдах, то и дело посматривая по сторонам и наблюдая за самой мечетью. Но там было все тихо.

Они спокойно пересекли площадь и направились к дворцу. Охрана ехала впереди и сзади, соблюдая, как и положено все меры предосторожности.

Хотя эмир знал и так, что если кому-то и будет это сильно нужно, то не поможет и охрана. И он с омерзением вспомнил ту змею и чесавшуюся до сих пор от нее руку.

Глава 8

Ровно в три, как это и полагается в экстренных ситуациях, собрался оставшийся Диван и, сидящий отдельной группой, халифат.

Эмир знал, что Халиф его недолюбливает, но это не мешало ему вынести и зачитать вердикт султана о назначении его самого и придания ему в помощь власти халифа.

Именно так было сказано в документе. Услышав это, Халиф посерел от злости, но сдерживая себя и мягко улыбаясь, произнес:

– Ну что ж, коли султан велит так поступить, то, значит, на то воля Аллаха. Хвала ему, о Всевышний.

Все остальные дружно ему завторили. После оглашения списка кандидатов на посты губернатора провинции, главы финансов и торговли, начальника департамента внутреннего надзора, начальника службы охраны и руководителя межправительственными связями началось голосование.

За кандидатов проголосовали в большинстве, и на этом совет исчерпал свое решение.

Оставалось разобраться с заговорщиками, но это уже было дело сугубо нового, вновь назначенного начальника департамента надзора.

Им оказался уже давно известный эмиру Кариб-сах-Алаветдин, который в не таком уж далеком прошлом спас жизнь самому султану, когда тот возвращался из очередного похода.

Когда все разошлись, за исключением военного паши и вновь назначенного начальника, эмир обратился к нему с такими словами:

– Я знаю, Кариб, что ты не любишь долго разбираться в различных, запятнанных чем-то человеческих поступках. Я иногда сам так поступаю. Но должность твоя, как она и была раньше при султане, обязывает предотвращать все, без исключения, попытки восстаний, заговоров и тому подобного, не говоря уже об охране дворца и всех, кто в нем находится. Начальник охраны новый. Ты его знаешь. Постарайся очистить все его ряды от тех, кто подчинялся ему лично в прежнее время, будучи на другом занимаемом посту. Так же, перетряси весь прежний состав охраны,

а не угодных казни. Но для этого собери все сведения и представь мне сюда, как доказательства. Разбирательство с заговорщиками поручаю тебе лично. Я подойду ближе к намазу к тебе. Отправляйся в тюрьму и принимайся за дела. Срок вступления до завтрашнего утра. За это время ты должен со всем ознакомиться и сделать свои выводы. Свои мысли доложишь мне утром. Иди.

Кариб хотел что-то спросить, но потом махнул рукой и ушел.

– Что теперь скажешь мне, – спрсил Аркалык, уже с перевязью на плече.

– Ничего, пусть рана заживает. А пока можешь заняться своими войсками. Приведи их в должный порядок. Протряси каждого по возможности из чинов и опроси аскеров: не надо ли чего. Не прибегай к жестоким мерам, а то они не будут говорить правду. Поговори просто так. Так же скажи им, что воины султана не должны посрамить его имя в предстоящих походах и объяви, что походные оброки их будут вскоре полны. Но так же предупреди и о том, что за любые надругательства, воровство или просто разбой будут лишены головы.

– Хорошо. Тогда я пойду, – согласился Аркалык и вышел из комнаты совета.

В отличие от других, эта комната была с единственным выходом и не особо украшена драгоценностями и прочими безделушками. Обстановка была самой простой, как того и требовало само обстоятельство любого собрания.

Эмир не мог смириться с мыслью о том, что с новым назначением на верхнюю ступень государства, его покинули все прежние друзья.

Они как-то отдалились от него за эти последние два дня, и даже не давали о себе знать.

– Может приблизить их к себе и дать какие-нибудь посты? – думал Абдах, но тут же отбрасывал эту мысль в сторону, – нет, так нельзя. Все скажут, что это я специально делаю и боюсь кому-либо доверять. А это не самое подходящее для меня сейчас. Люди должны понять, что я ничего не боюсь и стою горой за их интересы, не зависимо от того, кто избран в Диванную и другую власть. Попробую обойтись без друзей, хотя и знаю, что плохо так жить и совершать. Кто, как не друг, может помочь в худшую минуту и не выручить с каким-либо делом.

Но тут в голову начали закрадываться и сомнения: а, прав ли я в своем выборе друзей ранее по намеченному принципу. Кто подходит ко мне – тот и друг. С кем можно поделиться, а с кем нет. Может, это просто уловка для простоты души или подачка сверху, от Аллаха?

Не знаю. Прав ли я здесь вообще или нет? Все же лучше, когда их у тебя нет. Никто не донимает расспросами, обидами, обещаньями, и никто не торопит тебя куда-либо идти.

Хотя с другой стороны, одному тяжело и все по той же причине. Не с кем поделиться своими переживаниями и горем.

Подпустить к себе ближе кого-либо из таких же, как сам он, тоже нельзя. Это нарушит ту субординацию постов и рангов, которые существуют и были ранее. Поэтому, не остается никакого выбора.

Но нет. Почему же не остается? А жена султана? Она ведь тоже одна. К тому же, у нее маленький сын и она сама по себе в нашем краю. Может, я действительно ей нужен и недаром сказал султан перед смертью: «Люби ее».

Наверное, он понимал, что советует и делает. Мудр был султан. Ничего не скажешь. Из каких только ситуаций он не выходил. Бывало и его подводили те же друзья, которых у него было хоть пруд пруди. Но все ж он всегда их как-то держал на расстоянии, и не давал садиться ему на шею.

Эмир тяжело вздохнул. Как поступить ему дальше? Как продолжить начатое султаном и как удостовериться в человеческой благонадежности?

Эти вопросы не давали ему покоя, и он, встав, нервно заходил по комнате.

Кто-то постучал в дверь, и эмир впустил его, сказав повелительно:

– Войди.

Зашел охранник. Тот, из которых состоял весь караул султана.

– Извините, о, мудрейший эмир, – начал он, склонив голову в почетном поклоне и прижимая руку ладонью к сердцу, – я пришел от имени моих товарищей. Мы верой и правдой служили султану и всегда были возле него в бою. Так прикажи своему новому начальнику не прогонять нас, а выслушать. Мы хотим и дальше служить. Нам не нужны деньги, заработанные нами в боях. Мы хотим служить великому делу. И хотели бы послужить и тебе.

– Хорошо, ступай к своему новому начальнику и передай – пусть зайдет ко мне. Я с ним поговорю.

– О, хвала тебе, Всевышний, и спасибо, великий эмир. Мы благодарим тебя за твою доброту, – и снова, прислонив ладонь к сердцу и склонившись, аскер удалился…

Спустя минут пять зашел вновь назначенный начальник охраны – Керим-бей-Саттах.

Он вежливо поклонился, так же прижимая руку к сердцу, но в его поклоне эмир не заметил должного уважения занимаемой сейчас должности.

Поэтому, Абдах сурово произнес:

– Ты, великий халид своих предков, почему допускаешь неуважение к рангу и чину выше?

– О, прости меня, великий эмир, – ответил тот, падая сразу на колени и возимая руки к верху.

– Прощаю, – ответил Абдах и знаком руки поднял его с колен, – впредь не допускай этого.

– Слушаю и повинуюсь, – ответил халид и снова поклонился уже с гораздо большим уважением и достоинством.

– Я тебя вызвал потому, – начал эмир, – что ты неправильно поступаешь с аскерами.

– Но, так поступали всегда, – ответил было начальник.

– Да, но сейчас не требуется повторять прошлое. Они желают служить и их просьбу можно понять. Проверь их в бою, обозначь новое место, и переодень в новые одежды, – распорядился эмир, – и не забудь, что они, как и все, хотят есть и пить, а так же должны получать необходимую плату за их службу.

– Слушаюсь, – снова склонился Керим-бей.

– А теперь, послушай и еще. В твою задачу будет входить и охрана моих покоев. Но я решил так. Твои люди меня охранять не будут. У меня есть свои. Их вполне достаточно. Но, когда я буду выходить за пределы дворца, ты должен ко мне присылать людей, а сколько – скажет один из моих слуг. Дальше. Постарайся, чтобы каждый аскер был добропорядочен, справедлив, быстр и умен. Это необходимые качества для охраны дворца. Если что-либо из этого выпадает, то значит, ему не место здесь, даже если он хороший и преданный слуга. Я хочу очистить ряды от не нужных мне людей, и я это сделаю. Ты меня понял?

– Да, – ответил Керим, делая щаг назад и снова склоняясь.

– Не нужно больше уподобаться первому случаю, – заговорил вновь эмир, – постарайся быть просто внимательным и вежливым, а в знак согласия просто кивни головой.

Халид так и сделал, и одно это уже понравилось эмиру в его новом начальнике охраны.

Он любил, когда люди понимают сразу то, чего хочет он сам, но не любил при этом принуждать и истязать примерами.

Для Абдаха важно было одно – это преданность порученному делу и качество его исполнения. Именно этому учил покойный султан, и именно этого хотел добиться уже сейчас эмир.

– Я вижу, ты понятливый ученик, – удовлетворенно сказал Абдах, – но, к сожалению, одного этого мало. Надо больше работать над собой и побольше искать в себе недостоинств, а найдя, истреблять и больше не возвращаться к ним. Также надо более, чем тщательно откоситься к своему делу и строго спрашивать об этом с остальных. Это тебе понятно?

– Да, – кивнул Керим.

– Хорошо, а теперь ступай и исполняй. Если будут возникать вопросы и трудности, подходи и спрашивай. И не бойся. Я не злой, а требовательный и хочу видеть то же в подчиненных.

– Слушаюсь, – ответил халид и, повернувшись, ушел из комнаты.

– Надо бы его еще поучить хорошим манерам, – подумал было эмир, но, к своему удивлению, заметил, что ушедший вернулся и, попросив прощения, проделал то же самое, только уже сначала склонившись и отступив шаг назад.

– Молодец, – подумал про себя эмир, – хороший получится начальник, если умеет сам себя поставить на место другого.

До намеченного посещения тюрьмы оставалось еще немного времени, и он снова окунулся с головой в свои мысли.

– Так что же мне делать самому? – решал про себя Абдах. – Что предпринять, чтобы власть стала тверже, сила больше, а народу зажилось хоть чуточку легче. Ведь без никаких изменений нельзя управлять государством. Даже самые глупые это понимают. И нельзя вершить суд над теми, кто этого вовсе не заслуживает. А то, что нет изменений в жизни – уже и есть тот суровый приговор суда неизвестно какого ранга. Да-а. Наградила меня судьба подарком. Лучше бы все оставалось так, как есть: он на своем месте, я – на своем, и другие тоже в том же порядке. Но так не может быть, – тут же опротестовывал сам себя Абдах, – в любой власти есть свои трещины. Даже в султанской. Недаром он погиб от руки заговорщиков. Вот и разгадка его смерти. Это ошибка, сделанная им самим. Сделанная раньше, как не продуманное какое-то действие. Сегодня я не могу знать, что это за ошибка, но завтра – все же докопаюсь. Надо только трудиться в этом направлении и успех непременно будет, а справедливость восторжествует. Да, да. Именно справедливость. Только она способна двигать вперед те пешки в жизни, которые мы именуем простыми людьми. Только она способна сотворить чудо и изменить степень ума других. Где тут греховное, а где верное – не разберешь, но ясно все же одно: власть и должна оставаться такой, если она опротестует событие любого порядка, в том числе и смерть самого султана.

Абдах вскинул голову и осмотрел комнату. Ему показалось, что кто-то вошел.

Но это было лишь в его воображении. И он снова погрузился в свои мысли.

– Кто сможет подсказать мне, как управлять государством, и кто сможет помочь это сделать? – задал себе сам он немой вопрос. – Как устоять перед силой соблазна быть непревзойденным и не посчитаться с сыном султана? – на это он не мог пока ответить, ибо понимал, что было еще рано об этом думать, так как пока не выяснена причина султанской смерти.

Эмир посмотрел на часы, которые показывали примерно шесть, судя по оставшемуся количеству в них песка.

– Пора, – подумал он и двинулся было к выходу, но что-то тяжелое вдруг обрушилось на его голову, и он упал без сознания.

Последнее, о чем он подумал, было таким:

«Наверное, мне не показалось, а действительно кто-то вошел».

Эмир лежал на полу, а рядом стоял слегка улыбающийся Аркалык.

В одной руке он держал тяжелую палку, а другой – придерживал повязку на ране.

– Спи спокойно, – тихо сказал он и принялся обыскивать одежду эмира.

Но так ничего не обнаружив, с досадой сплюнул на пол и произнес:

– Я все равно узнаю, куда ты дел документ, не будь я таким, как есть, – и с этими словами вышел из комнаты.

Спустя минут двадцать туда вбежали два охранника, которых Абдах оставил все в той же комнате служб, не вполне еще понимая, что его жизни опасность грозит везде.

За ними зашел и Аркалык, видимо и сообщивший им о случившемся, весь переменившийся в лице и в заботе о здоровье эмира.

– Быстрее несите его к звездочету, – распорядился он и снова вышел из комнаты.

Охрана подняла эмира и понесла к звездочету, комнаты которого находились неподалеку женской половины дворца.

Спустя еще минут пять они уже укладывали его на невысокий диван, возле которого крутился, весь почему-то встревоженный, звездочет.

– Откройте ему рот и придержите нос, – распорядился он, и те повиновались.

Звездочет вложил какую-то пилюлю в рот и влил глоток мутноватой жидкости.

На тыльной части головы эмира как будто на дрожжах вырастала огромная шишка.

От удивления у охраны открылись рты. Но то не было самым страшным.

Вдруг, ни с того, ни с сего, эмир начал харкать кровью и шишка потихоньку спала.

Когда он успокоился, звездочет влил ему немного воды из кувшина и через секунду выплеснул ее, воткнув пальцы в горло Абдаха.

Охрана с ужасом наблюдала за действиями звездочета. Им казалось, что перед ними какой-то злой колдун, а не человек.

Спустя минуту, звездочет вновь влил что-то ему внутрь, но очень мало, прислушался к его дыханию и произнес:

– Пусть, поспит с полчаса, а вы стойте здесь и никого не подпускайте.

– Даже меня? – сказал Аркалык, наблюдавший за происходящим в стороне.

– Я сказал, никого, – обратился к охране звездочет и вышел из комнаты.

Охрана заняла свои места. Один стал возле головы слева, а другой – справа по ту сторону дивана.

Аркалык вышел из комнаты и, догнав на полпути куда-то торопящегося звездочета, быстро произнес:

– Не слишком ли много ты себе позволяешь, презренный рахуль, – если не разрешаешь подходить к нему преданным слугам и верным друзьям.

– Я не знаю, – ответил так же быстро звездочет, – я лишь руководствуюсь звездами.

– И что они тебе сейчас говорят? – усмехнулся паша.

– Это не твое дело, – так же грубо ответил он.

– Берегись, рахуль, – снова обозвал его Аркалык, -накличешь на себя гнев Аллаха за слова свои.

– За свои слова я отвечу, не беспокойся. Ты лучше беспокойся за себя, – и звездочет зашагал быстрее.

– Собака, – крикнул ему вслед Аркалык, и его лицо дико вспыхнуло гневом, – я тебе скоро загоню кинжал в живот, – продолжил он, но уже гораздо тише и оборачиваясь по сторонам.

Везде было тихо, но все же одна неуловимая тень мелькнула где-то позади его и скрылась в ближайших кустах.

Паша этого не заметил и пошел обратно к эмиру, но на ходу почему-то передумал и резко свернул в сторону. Вскоре его фигура скрылась из виду.

Тень выскользнула из-за кустов и последовала за ним.

Вскоре послышался небольшой вскрик и грохот падающего на землю тела.

Звездочет еще не дошел до своей цели, как вдруг услышал это падение и обернулся.

Где-то вдалеке мелькнула черная тень и скрылась из виду.

Послышался топот охраны, а вскоре дворец наполнился голосами и криками:

– Убили пашу.., пашу убили…

И люди собирались к месту, чтобы лицезреть лично смерть военноначальника.

Охрана обступила тело и не давала никому пройти. Подбежал караульный начальник и что-то прокричал.

Вскоре убежал один аскер и возвратился с начальником охраны.

Керим-бей подошел к телу и отвернулся. Голова, словно отрубленная лежала на боку возле тела, лишь только частью соприкасаясь с туловищем. Все это утопало в крови, которой становилось все больше и больше.

– Прикройте тело и засыпьте кровь песком, – распорядился быстро Керим, – все ворота и выходы закрыть и без меня не открывать. Всех подозрительных ко мне.

Охрана разбежалась, кто куда и начальник остался только в окружении двух аскеров.

Рядом упала стрела, и все бросились на землю. Следом вторая, а за ней целая горсть.

Керим лежал, прикрыв голову руками, в одну из которых все-таки воткнулась стрела. Когда стрельба прекратилась, он вскочил и в ярости закричал: