Текст книги "Рубежник"

– Раз понимаешь, то я, пожалуй, не буду спрашивать, какой Тьмы ты здесь делаешь. – Моему обществу офицер был явно не рад. – Так просто тебя бы Ром не пропустил. Значит, были причины, неважно какие. Важно, что к службе на заставе ты ни хрена не готов. Скоростные ездовые химеры, ушастая в качестве… в каком ты там качестве её используешь – думаешь, это мощно, это здорово? Вот что я тебе скажу, стажёр: это ни хрена не так. У тебя вроде нормальная броня – хотя это ещё проверить надо, ты явно умеешь работать с копьём. Вот и всё, на что там, на первой линии ты можешь рассчитывать. Я понятно выразился?

– Так точно, – покорно согласился я. Надеюсь, голосом у меня сыграть получилось нормально, потому что никаких особых эмоций я от услышанного от лейта спича не испытывал.

Наверняка на двадцатилетнего юнца, выросшего в дворянском поместье и получившего образование в корректном и вежливом Лиде, такое давление оказало бы эффект, да ещё какой – но я-то был им только биологически. А так на Земле я и фильмы смотрел, и в игры играл, в том числе и про военных, и книжки всякие читал. Плюс собственный опыт – что подчинённого, что руководителя… Горец сделал ту же ошибку, что и Ромар поначалу: видя мои скромные габариты, решил, что я как минимум не слишком силён. Зато по поводу ещё более хрупкой и изящной на вид Тани он таких иллюзий не испытывал.

Забавно, что сам военный логист тоже не казался образцом брутальности: не хиляк, выше меня на полголовы, но на фоне некоторых своих подчинённых мог легко потеряться. Тоже вооружён коротким копьём с широким и остро отточенным наконечником – можно бить одной рукой и двумя. Именно с такими штуками отбывающие наказание офицеры защищали “стену” на плацу. Не самое приятное упражнение по смыслу: служит, чтобы выдавливать прорвавшуюся тварь назад за стену. Как представлю, что может атаковать заставу, если в качестве отражения дальнобойной атаки имитируются плевки гидры – сразу ужасно неуютно делается. Неуютно… да, пожалуй, это нужный настрой для разговора. А то, я чувствую, так и до конфликта дойти может, если он Таню продолжит задевать. Пришпилить же офицера копьем при исполнении – это плохое начало службы. Совсем плохое.

Горец наконец-то увидел что хотел: признаки моей нервозности. Логист перестал давить взглядом и заговорил вновь, уже нормальным тоном:

– Посмотри внимательно на караван, стажёр, и скажи мне: чего ты не видишь?

– Химер. – После такой преамбулы и тупой бы догадался.

– А знаешь почему? Они ведь куда выносливее и быстрее, и грузоподъёмность великолепная. Хотя, конечно, не знаешь, иначе бы не попёр их сюда… Как бы тебе подоходчивее… Ах да, ты же маг. Знаешь, что такое Тьма?

– Никто точно не знает, что это, – осторожно ответил я, решив не высказывать своих догадок. – Возможно, Стихия, возможно – другое обозначение дикой магии Шрама. Клирики Белой Церкви так условно обозначили то, что они посчитали противоположностью Света в чудовищах. Возможно, Тьма – причина мутаций.

– Противоположность Света, – задумчиво повторил за мной офицер, странно на меня посмотрев. – Пусть так. Хотя насчёт “никто не знает” – это ты хватил. Тебе не сказали – так правильнее.

Пришлось молча пожать плечами. В наличии двух уровней допуска к материалам в нессарийской вузовской библиотеке я убедился сам, так почему не быть ещё нескольким градациям секретности?

– Противоположность, это ведь то же самое, только наоборот, верно? – зачем-то спросил у меня лейт и тут же сам ответил: – С Тьмой что-то в этом роде. Свет позволяет разделять, очищать что угодно, а Тьма – складывать, сливать воедино, загрязнять, если хочешь… Ты ведь в курсе, что церковники считают, что Свет есть в каждом?

– В каждом человеке, – поправил я. – И не считают, это действительно так.

Да уж, более наглядного доказательства, чем манифестация Маши, было трудно представить. Неодарённый человек, на котором только что Печать подчинения преспокойно стояла, на одной силе воли враз становится сильным Светлым – это… впечатляет.

– Мне казалось, в вашем университете такому не учат. – Горец неожиданно остро взглянул на меня.

Я вдруг понял, что кроме звания и должности о собеседнике толком ничего и не знаю. В принципе, наличие одарённости и даже прохождение манифестации я мог определить – чужая Стихия сопротивлялась бы моей. Но проверять это нужно было вблизи, находясь совсем близко, а лучше – вообще при прямом физическом контакте. Разумеется, маг попытку вторжения в свой организм почувствует – и она его, мягко говоря, не порадует.

– У меня был… разносторонний личный опыт, – не глядя в глаза старшему по званию, туманно объяснил я.

– То есть ты в курсе, что такое базовая стихия или первостихия, – сделал вывод лейтенант. – Замечательно. А то почему-то научные школы совсем не спешат просвещать своих аколитов, а Церковь – своих клириков. Прямо заговор молчания какой-то.

Упс. А ведь действительно, взаимодействию Стихий нас практически не учили. А про Свет я вообще большую часть известной мне информации почерпнул из беседы с отцом Митчеллом посреди лесной дороги.

– В общем, ты практически всё знаешь, – подытожил Горец. – Прими к сведению вот что. Первостихию можно сменить, углубившись в Шрам, стать, так сказать, единым целым с областью Тьмы. После подобной трансформации и начинаются изменения. У животных нет сознания, всё протекает проще, для человека, как правило, принятие Тьмы – глубоко волевой акт… неважно. Ты ухватил мою мысль, стажёр?

Знаете, это очень интересное ощущение: уехать чёрт-те куда из научной столицы этого мира, забраться в центр предельно милитаризованного укрепрайона, где местное человечество противостоит внешней угрозе, – и нарваться на лекцию о природе первостихий. Сказал бы “невероятное совпадение”, но… с Митчеллом мы же разговорились точно так же. Кстати, и ведь не только с клириком так вышло: чуть ли не каждый встречный маг пытался меня чему-нибудь научить. Правда, тут дело скорее не во мне, а в образовательной системе: церковники ведь тоже когда-то от магического сообщества откололись. Наставничество и передача знаний между поколениями, можно сказать, прошита в культурном коде. Н-да. Получается, уважаемый товарищ лейтенант точно маг… Стоп, не о том думаю. Что до меня попытался донести собеседник?

– Переход от Света к Тьме может произойти без мощного внешнего давления, только из-за длительного пребывания под слабым воздействием? – медленно спросил я и сам себя перебил: – Нет, тогда бы охотников предупреждали о регулярной замене либо ротации химер. Переход от Света к Тьме вызывает отказ Печати вследствие изменения основы, на которую она была нанесена, и смерть гибридного организма. Но почему происходит переход там, где он не происходит у других животных и людей? Ведь по логике, если бы заставы были расположены в зоне, где уровень внешней Тьмы выше переходного, там должны и обычные лошади меняться.

– Направление мысли правильное, но неверное. – Видимо, армейский способ выражения мыслей за время службы въедается в плоть и кровь – куда там Тьме и мутациям. – Подсказываю: в твоих химерах до трёх четвертей ливера вынуто из тварей. Контролирующая их магия держится только за счёт постоянной подпитки из нормальных частей тела, иначе бы давно была поглощена. А ещё – за счет того, что извлечённые из когда-то целой твари части частями и остаются. Разрозненными частями… пока не появится что-то, способное эти части вновь объединить. Теперь понимаешь, что будет происходить с твоими живыми игрушками в области, где Тьма немного сильнее, чем обычно у границы Шрама?

* * *

– Таня.

– …

– Таня…

– …

– Это запрещённый приём, в конце концов. – Я обнял напарницу, сев рядом с ней на постель.

– Они сами льются, – неуклюже, каким-то детским движением, кулаком стёрла слёзы со щеки волкодевушка. Разумеется, на место кое-как убранной влаги тут же попала новая. – И не останавливаются!

– Ну-ну. – Я достал платок и сам стал аккуратно вытирать ей лицо, поддерживая голову левой рукой за подбородок. Вот только это почему-то не успокоило ушастую красавицу, а наоборот – словно капающий кран открыли.

– Хлюп. Хлюп-хлюп! – Несколько секунд мы просто смотрели друг на друга, потом химера неуловимым движением высвободила голову и даже не уткнула – боднула лицом меня в грудь. Рёбра отозвались протестующей болью, а Печать – перемигиванием соответствующих линий: броню я снял. Благо сделать это в форте второй линии можно было безопасно, а комнату мне со всем возможным вежеством предложили занять сразу после того, как я закончил с местным лазаретом.

В этот раз никто не пытался разместить мою ушастую поближе к отдыхающей смене гвардии: рубежникам из каравана выделили отдельное помещение, одно на всех, правда, и постарались больше к ним… к нам не лезть. Впрочем, караванщики не расслаблялись: лейтенант Горец составил график дежурств в конюшне и на складе, куда временно сложили снятую с лошадей поклажу. Мою инициативу с помощью гарнизону форта при этом пресекать не стал, лишь махнул рукой: делай, мол, что хочешь.

Многострадальные рёбра отозвались новой вспышкой боли и, кажется, отчётливо хрустнули, а я непроизвольно выдохнул сквозь сжатые зубы: это Таня, не отрывая голову от моей груди, обняла меня. Вцепились – куда там пресловутому клещу.

– Я не смогу защитить тебя! – едва смог разобрать я слова сквозь всхлипы.

– Зато я тебя – смогу, – взъерошил я волосы на затылке своему живому оружию. – Ты же помнишь? Мы – семья. И я кое-что обещал тебе. А ты – мне. Мёртвая – не сможешь исполнить обещание. А я ведь даже тебя спасти в случае чего не смогу.

Я поморщился: вторая линия геометрически замыкала разрыв в вале Шрама, но стоило мне сосредоточиться на своих ощущениях, как появлялась иллюзия, что моё тело обёрнуто тончайшей плёнкой или плотной, но невесомой паутиной. Дикая магия давила даже тут – а что будет впереди, на заставах? Мне, магу и человеку, ничего: принять Тьму можно, оказывается, только через волевой акт… что бы это ни значило. А вот лишенной полноценной естественной защиты волкодевушке – будет, и ещё как. Получившие подпитку от силы первостихии тёмные части организма начнут воздействовать на светлые, пытаясь растворить в себе линии Печати подчинения и слиться. В ответ светлая часть под управлением Печати будет препятствовать процессам, активно тратя жизненную энергию Тани.

Скажется ли это на силе, ловкости, скорости реакции химеры? А Тьма знает! Но даже если и нет – то ресурсы организма будут расходоваться впустую и со страшной скоростью. Но даже это ерунда по сравнению с главной опасностью: с внешней подпиткой имплантаты под постоянным давлением Печати могут в какой-то момент превратиться во что-то новое. И тогда… получится тот самый кусок гниющего мяса, в который я побоялся превратить Ромара. Это если Печать подчинения не сработает как система самоуничтожения, убирая возникшую на месте защитника угрозу. Твою ж мать!

– Утром возьмешь Вспышку и Зайку, все наши консервы. – Я прикинул грузоподъёмность обычной лошади. Впрочем, попытаюсь договориться разместить часть поклажи по вьючным. – Сейчас пойду договорюсь о транспорте для себя и всего остального. Как можно скорее возвращайся в Лид. Крылатого почтальона выпущу сразу же, как только достигну заставы. Пусть живёт с вами в коттедже, строго раз в месяц будете его присылать. Письма буду писать заранее, к одному и тому же дню: ограничим контакт с дикой магией для ящерицы минимумом времени.

– …

– Что?

– Ты будешь там один, – ослабив наконец хватку, повторила волкодевушка.

– Ну что ты, – улыбнулся я ей. – На заставах гарнизон больше сотни человек. Причём все – опытные бойцы, обученные сражаться как автономно, так и вместе. И вместе – лучше всего. Слышала же: рубежники всегда действуют заодно, потому-то они и справляются с такими тварями, что могут иные королевства опустошить. Не волнуйся, я никогда не останусь без прикрытия. И уж точно на рожон по-глупому не полезу.

* * *

Лейтенанту тоже выделили отдельную комнату – правда, по сравнению с моей его каморка казалась натуральной кладовкой. Своей способности манипулировать Стихией он никому не продемонстрировал, плаща не носил – вот местное начальство и отнеслось соответствующе. Отжалело простолюдину от щедрот-с. Это притом, что место в башнях было, включая комфортабельные апартаменты: даже тут, фактически на линии соприкосновения с враждебной людям магической аномалией, дворяне-офицеры желали жить с максимальным комфортом.

По-хорошему, нужно было договариваться о месте в караване ещё днём, сразу же, но сначала я решил всё-таки добираться до пункта конечного назначения так, как ехал. Да, для здоровья Тани, Вспышки и Зайки в свете новых сведений такой контакт с Тьмой был бы не особенно полезен. Но я был уверен: запаса прочности организмов хватит с лихвой. В конце концов, дуга из застав располагалась лишь немногим дальше от фортов второй линии, чем я уходил от вала при охоте на нарийца. А на такое расстояние периодически заходили охотничьи группы из Рении. Обычные группы, я имею в виду, а не те специальные, что были заточены под глубокие рейды. Однако уже в виду стен фортов, в одном из которых мы должны были остановиться на ночь, уровень дикой магии быстро пополз вверх, начав ощущаться физически. В итоге я так и не смог толком полюбоваться чередой не таких уж маленьких крепостей, вытянувшихся в линию поперёк степи. А зрелище того стоило.

Форты второй линии явно строились так, чтобы при желании гарнизоны можно было удвоить. Или принять отряды рубежников, выжатых волной тварей с первой линии во время большого выплеска – такое, как я понимаю, происходило регулярно, раза три за столетие. Остатки отрядов, точнее – пережить сначала удар враждебной базовой Стихией, а потом волны окончательно взбесившихся тварей было скорее вопросом везения, чем воинской выучки. Именно в такой ситуации оказался Кристиан, когда Лилиана готовилась разрешиться от бремени. Выплеск-то он пережил, но окончательно тронулся головой, похоже. Причём не уверен, что это было связано с мутацией – вон Ромар вполне себе адекватным мужиком оказался…

– Не помешаю, товарищ лейтенант? – Я вежливо постучался, прежде чем приоткрыть дверь.

– К старшему по званию нужно обращаться по Уставу, стажёр, – не глядя на меня, поправил офицер. – Или будешь драить сортиры, несмотря на… Ну, говори, чего нужно?

– Конь и место для сумок, тащ командир, – чётко и по существу доложил я, вытягиваясь по стойке “смирно” и одновременно разглядывая разложенные перед Горцем детали. Две тонкие пружины, скобы, детали рамы, частично разобранный массивный корпус с пистолетной рукоятью без приклада… и совершенно поземному выглядящий магазин под патроны. Снаряжённый. Точнее, из той части магазина, что вставлялась в корпус артефактомёта, выглядывали бока расположенных в шахматном порядке одноразовых артефактов, на патроны, думаю, только похожих. Но похожих достаточно сильно: цилиндрическая форма, коническая головка…

– Внял голосу разума? – Лейт поднял на меня глаза, взмахом отдав команду “вольно”. – Найдётся для тебя коняга, и груз пристроим… Что, знакомая штука?

– Близко видел всего раз, – честно признался я, мысленно стараясь представить, как детали извлечённого механизма будут действовать в сборе. Не самая сложная задачка для того, кого учили из органов собирать новые организмы. – Он что, автоматический?

Под долгим, внимательным взглядом мужчины мне стало слегка не по себе.

– Разносторонний личный опыт, как я понимаю?

– Он самый, товарищ лейтенант, – со вздохом подтвердил я. Мне определённо удалось обратить на себя внимание мага-рубежника второй раз. Хорошо это или плохо? Да чёрт разберёт, но скорее первое. Пока от коллег по цеху я видел только хорошее. В свою сторону, я имею в виду.

– Интересный ты человек, Арн, – скупо улыбнулся военный логист. – Если не помрёшь по-глупому в ближайшие полгода, пиши рапорт Рому на перевод к нам, в дивизион поддержки. Работы будет выше крыши, предупреждаю сразу, но лучше при штабе штаны просиживать и караваны водить, чем задницу под зубы тварей на заставе подставлять. Как считаешь?

Глава 4

Даже самый лучший шлем здорово урезает восприятие окружающего мира, и никак этого не избежать. Тот, что входил в комплект ренийской брони, был одним из лучших: прозрачное композитное забрало гораздо меньше сужало поле зрения, чем металлическое со смотровыми щелями, а система звукопроведения вообще почти полностью возвращала возможность слышать так, словно я ехал без горшка на голове. Тем не менее, я себя чувствовал предельно некомфортно: как человек, снявший очки на ночь и воткнувший в уши беруши. Шлем, правда, тут был совсем ни при чём, но подспудное желание его стянуть всё равно не пропадало – рука так и тянулась к фиксирующему ремешку. Если бы это хоть что-то могло изменить… Я легонько тронул каблуками сапог лошадиные бока… и не получил никакой реакции. Стукнул сильнее – кобыла вздрогнула, но скорость движения даже не подумала нарастить. Только когда я пнул её, не сдерживая силы, она наконец соизволила перейти с неспешной рыси на тряский галоп. М-мать, ещё и это теперь…

Первую химеру, Милку, я смог позволить себе купить уже через несколько месяцев работы охотником. Это было верное решение – кроме послушного, бесстрашного транспорта я получил ещё и живой детектор изменённых. Потом появилась Вспышка, она существенно усилила мой боевой потенциал и множество раз вытаскивала своего седока из опасных, иногда совершенно безнадёжных ситуаций. Вспомнить хотя бы ещё раз поиски Купы в герцогстве Берг: не уверен, что собака бы справилась, а белая умница – смогла. А уж когда я выкупил и привёл в порядок Таню, имеющую к физической силе и сверхчеловеческой чуткости ещё и такую же быструю реакцию, усиленную полноценным сознанием, – у границы Шрама не осталось врагов, которым мне нечего было противопоставить. И вот я собственными руками в один миг лишил себя этого всего. Считай, больше чем наполовину ослеп и оглох, лишился трёх (именно трёх!) союзников. Неудивительно, что рубежники предпочитают сражаться пешими – без полноценного взаимодействия с партнёром (не просто транспортом) грош цена всем боевым умениям.

Сказать, что я чувствовал себя не в своей тарелке – это значит ничего не сказать. К счастью, о глубине задницы, в которой в очередной раз оказался, я стал задумываться только после того, как мы с Таней распрощались утром у ворот. Иначе, боюсь, волкоухая от меня бы просто не уехала – Печать подчинения позволяла проигнорировать даже прямой приказ, если речь шла о защите жизни хозяина. Однако я сумел убедить напарницу, да и самого себя заодно, что на заставе я буду настолько же в безопасности, как и с ней. Ну как же, могучие рубежники сдерживают своими копьями и мечами давление тварей, первыми принимая на себя удар, – и те послушно дохнут. Не зря же те же воины Войска смотрели на мою разумную химеру как на девушку: никакого восхищённого преклонения перед живым оружием Лида, не то что у гвардейцев. Вот только меня этот факт теперь, вне стен покинутой поутру крепости, больше ничуть не успокаивал.

После пересечения второй линии укреплений порядок движения каравана изменился. Вьючные лошади по-прежнему двигались так, как их приучили – друг за другом, но теперь уже в основном сами – погонщиков осталась едва ли треть. Рубежники парами отъезжали от колонны во всех направлениях, закладывали по степи петли разной протяженности, возвращались, временно занимая своё место у движущегося груза. Но даже рядом с караваном на вьючных животных внимания почти не обращали – все взгляды были обращены вовне. И были эти взгляды очень, очень напряженными. Шутки кончились.

Горец ехал в районе головы процессии, именно его я и попытался догнать. Похоже, мне досталась одна из вьючных кобыл – спокойная и флегматичная, она упорно пыталась притормозить и пристроиться в общую линию, и мне постоянно приходилось её то понукать, то дёргать за уздечку, поправляя траекторию движения. Учитывая, что я тоже пытался следить за окрестностями, бесило такое пассивное, но постоянное сопротивление дико. Но я держался – не хватало только вылететь из седла, огрев заупрямившийся живой транспорт для острастки плёткой. Да и не нужна мне была плетка, честно говоря – болевые ощущения маг Жизни может доставить, так сказать, без посредников…

Увидев начало каравана, лошадь занервничала, стала всхрапывать, ни в какую не желая и дальше двигаться вперед. Я уже на полном серьёзе начал прикидывать, как прямо сейчас воздействовать на её скудный мозг, чтобы напрямую задавать вектор и скорость движения, минуя промежуточные стимулы. К счастью, лейтенант заметил меня раньше и подъехал сам.

– Дозоры заметили небольшую группу диких горных овец и винторогих сайгаков, – легко угадав, что меня больше всего интересует, с ходу прояснил логист. – Хороший знак, судя по всему, хищников Шрама поблизости пока нет.

Глядя на открыто выглядывающую из поясной кобуры рукоять артефактомёта, я несколько успокоился: на крайний случай у нас был ультимативный аргумент.

– Здесь ещё можно пользоваться метателем огня или уже нет? – решил я прежде всего прояснить важный момент. Попытавшись сосредоточиться на ощущениях тела, чтобы почувствовать давление дикой магии, я аж передёрнулся: теперь уже кожа ощущала не тончайшую плёнку, а натуральную пергаментную бумагу, неслышно похрустывающую на каждом движении.

– Думаю, шар огня потеряет стабильность метров через пятнадцать-двадцать после того, как покинет ствол, – что-то прикинув, сообщил мне старший по званию. – Вряд ли это понадобится, но на всякий случай предупреждаю: перед тем как стрелять, лучше спешиться. Твоя лошадь не подготовлена для рейдов, от близкого разрыва может понести.

– Да уж я понял, – скривился я и только потом зацепился за знакомое словечко: – Рейды?

– Разведывательные вылазки дальше вглубь территории Шрама, – несказанно “обрадовал” меня собеседник. – Их регулярно проводят. Без разведки окружающей территории в один не самый прекрасный момент отсидеться за стенами заставы может и не получиться.

– А я думал, рубежники сражаются только пешими, – не стал скрывать удивления я. Ромар как-то это упомянул, а я запомнил, приняв утверждение за аксиому.

– Сражаются – да. Но в разведке без коня делать нечего.

– Они же тварей до дрожи боятся. – О да, у меня была прекрасная возможность полюбоваться на типичную реакцию лошадей на изменённого, когда болотный секач вышел прямо на, с позволения сказать, охотничью партию герцога де Берга. Чудовище мне и Маше удалось оперативно прибить, и серьёзно успела пострадать от атаки кабана только Карина. Все остальные травмы были на совести взбесившегося от страха верхового транспорта.

– Есть способы, как с этим бороться, – уклончиво отозвался собеседник и не стал развивать тему. Разговор прервался, и я, чтобы не молчать, решил прояснить ещё один момент.

– Я думал, встречу при штабе тыла рубежников-новобранцев… – На самом деле не думал. Однако получив на тренировках компанию из проштрафившихся офицеров, невольно задумался: а где, собственно, все? Пока я ехал, мне едва ли не каждый трактирщик и торгаш втирал, какой наплыв желающих попасть на службу в Войско они за последние месяцы успели обслужить. А я почему-то еду в гордом одиночестве.

– Так зима же, Арн, – хмыкнув, покосился на меня ушедший было в свои мысли Горец. – Словосочетание “зимние квартиры” тебе что-нибудь говорит?

– А-а. – Как всё, оказывается, просто.

– Ни один нормальный наёмник не попрётся зимой пытать счастья с трудоустройством, – просветил меня офицер. – Наоборот, все пытаются пристроиться на зиму заранее. Никто не старается воевать по зимней распутице, небоевые потери будут слишком большими. Те из наёмников, кто хорошо заработал за сезон, стараются осесть по городам до тепла. У многих там семьи, дети… Кому повезло меньше, нанимаются в замки герцогов на должность наёмных инструкторов для дружин или к купцам – охранять склады, например. Да хоть в трактир вышибалой – всё лучше, чем морозить задницу в полях с риском схватить воспаление лёгких. Генерал был очень убедителен в своих речах, раз собрал в такое время целый урожай сорвиголов, решившихся на длительное путешествие с неясным финалом. Но таких людей в каждом королевстве не так уж много. Хотя, надо признать, обученных магов Жизни, почему-то заявляющихся с направлением на стажировку в середине зимы, да ещё и именно к рубежникам, ещё меньше.

Упс. А вот это я совсем упустил из виду. Вот Ромар-то охренел, наверное, когда я ему свою бумажку под нос сунул. Если с этой стороны рассматривать ситуацию, его попытки спихнуть такого мутного типа, как я, в гвардию, выглядят ещё более логичными.

– Папа заставил, – решил отделаться неполной правдой я. – Пришлось ехать.

– Папа? – развеселился маг. – Не наставник, а именно отец? Заставил? Да что же это за монстр такой должен быть…

Под моим взглядом рубежник поперхнулся.

– Извини, Арн.

– Не за что извиняться, товарищ лейтенант, – вздохнул я, в мыслях невесело усмехнувшись. Горец угадал точно – именно монстр. Тварь та ещё. Горца ждёт сюрприз, когда до него дойдет информация, кто я. А она дойдёт – как я понял, он регулярно контактирует со штабными офицерами, а те точно проболтаются, как мне кажется.

– В боевой обстановке принято обращаться по имени или позывному, опуская звания и другие лишние слова, – неожиданно просветил меня лейт, явно чтобы сменить тему. – Если имя или прозвище длинное, то его обычно сокращают до первых нескольких букв, а то пока правильно выговоришь всё, сожрут. Так что я – Гор, известный тебе майор Ромар – Ром. А тебе, стажёр, повезло: имя прямо как специально для службы в Войске подбирали…

Кх! А ведь опять угадал логист! С Кристиана сталось бы. Заранее за ребёнка решил, кем тот будет, когда вырастет – ну чем не образцовый папаша? Убил бы. Если бы мог.

От очередной необходимости неловко менять тему беседы нас “спасло” раздавшееся откуда-то слева громкое шипение, явно сопровождающееся ультразвуковой составляющей – уши на секунду словно ватой забили. Темп движения сбился: лошади встали как вкопанные, у многих подкосились ноги. Мне пришлось вцепиться в шею своей кобылы руками и что есть сил жать ногами её бока, чтобы не слететь назад через внезапно просевший круп. Вот именно этого я и боялся: схватиться за оружие возможности не было никакой, все силы и внимание забирала себе четвероногая дура, готовая в любой момент упасть. Но обошлось – звук затих, и лошадь выправилась, отфыркиваясь как ни в чём не бывало. А вот часть вьючных всё-таки упала и теперь пыталась подняться на ноги. Я нашёл глазами лейтенанта: на удивление, усмирив своего коня, он не пытался куда-то там мчаться, отдавая приказания, а выглядел всё так же спокойно.

– Степная гадюка, – объяснил он специально для меня. – Нападает молча. Шипение и свист – защитная реакция. Раз подала голос – мои ребята подпалили ей морду и язык. После получения таких повреждений тварь бежит, а перед этим бьёт по ушам возможным преследователям, благо сама глухая, “слышит” только через колебания почвы.

– Не нападёт повторно, как регенерирует? – поинтересовался я. Ренийская ручная баллиста висела на боку моей лошади в специальном чехле, я даже загодя снарядил её дротиком с бронебойным наконечником. Оставалось только взвести: в отличие от её более простых и слабых аналогов, мощная блочная комбинированная стреломётная машина была чувствительна даже к небольшим простоям во взведённом состоянии. Это если оставить за скобками, что при тряской скачке предохранитель мог и не удержать чудовищное усилие на натянутой тетиве.

– Через два дня нас тут и близко не будет, пусть регенерирует, сколько хочет, – пренебрежительно отмахнулся логист. – Бассу скажу о твари, может, решит послать кого добить.

– Два дня? – удивился я, заставив себя убрать руку с приклада крепостного арбалета. – И как она только выживает в Шраме…

– В степи все изменённые такие, Жизнь редко у кого в аспектах встречается, пожалуй, только у нарийцев. Недаром тигры той ещё пакостью считаются… Из других же Стихий только Вода сильно ускоряет заживление травм. А с водой, сам понимаешь, тут не очень. Всё больше воздух, а некоторая пакость и молнией влепить может.

Да, я заметил: всё, что растаяло утром, уже впиталось в грунт… Стоп, что?

– Нарийские тигры – твари, одарённые Жизнью? – осторожно переспросил я.

– Странный вопрос, – с недоумением посмотрел на меня Горец. – Все монстры так или иначе одарённые, именно магия заставила их мутировать. Недаром же твои учителя говорили тебе о дикой магии Шрама.

– Одарённые Тьмой… – Я всё понял и от избытка чувств звучно приложил себя перчаткой по куполу шлема. – Ну конечно. Первостихия.

– Сама по себе Тьма, как и Свет, ни на что не способна, – задумчиво, словно сам для себя, произнес Горец. – Эти две Стихии больше похожи на овеществлённую волю, которую ещё и направить надо. А какая воля у неразумных зверей?

– Желание питаться, не умирать и размножаться. Базовые инстинкты всего живого. – На этот вопрос я знал ответ.

– Вот и получаются гиганты разной величины под действием Тьмы. И рацион у тварей смещается в сторону всеядности, – согласился лейтенант. – Вот только размеры и способность жрать всё подряд – этого слишком мало, чтобы выжить. Да и размеры скорее минус, чем плюс: недаром в обычной природе все эти звери мельче. Без одной из магических стихий тёмного переростка харчат раньше, чем он дорастает даже до половины своего нового максимума. Те же сайгаки подбитую нами змею, если встретят, заколют рогами и с удовольствием пообедают. Мясо, особенно свежее – отличная добавка к гарниру из жухлой и полугнилой травы…

– Но если нарийцы – одарённые Жизни, почему я не вижу свечения их магии? – наконец я сформулировал так смутивший меня момент в рассказе временного командира.

– Возможно, потому что видеть свою Стихию ты можешь только в рамках своей первостихии, – пожал плечами офицер, привстав на стременах и разглядывая возвращающуюся пару рубежников, разобравшихся с гадюкой. – Или потому, что Тьма скрывает всё, что под ней, а Свет, наоборот – показывает… Проклятье, ещё одного поклажника выдергивать из-под вьюков! Конец скакуну, а у меня в караване неизвестно сколько ноги посворачивало!

– Я верну лошадей в строй, – торопливо вызвался я. – Что там с тёмной Жизнью?

– Арн, серьёзно. Через полгода пиши прошение на перевод: обещаю, что продавлю Рома, – по-новому посмотрел на меня лейтенант. – Что касается твоего вопроса… Возможно, ты уже сам догадался: одарённые дополнительной Стихией тёмные не могут применять магию вовне. Точнее могут, но так же криво, как светлые – по самим себе, внутрь себя. Не задумывался? Вашим повелителям Жизни пришлось выкручиваться, чтобы обойти это ограничение и научиться высокоточно воздействовать на собственное здоровье – именно так и появились Печати. Которые республиканцы вынуждены до сих пор ставить друг другу, кстати. А эндогенная направленность тёмных вариантов Стихий – та самая причина, по которой республиканцам приходится именно собирать, а не производить, комбинируя живые и неживые элементы, и не выращивать целиком химер. Светлыми Стихиями, хоть в форме заклятий, хоть – амулетов, хоть убейся, не добиться свойств, доступных тёмным Стихиям, и наоборот. Зато изъяв у разных тварей органы и правильно скомбинировав со светлой основой – пожалуйста. А если добавить химере амулетизированную амуницию, например броню и оружие, – получается, пожалуй, самый эффективный из возможных инструментов из когда-либо созданных магами нашего мира.