Текст книги "Когда атакуют фурии"

Глава 6

– Это могут быть волосы вашей женщины, – продолжил Известьев. – Она спускалась в овраг вместе с вами, как я понимаю?

– У Алины длинные черные волосы. А здесь они светло-русые, да и покороче будут.

К подполковнику ФСБ подошел эксперт из бригады следственного комитета.

– Разрешите взглянуть, – сказал он и протянул руку.

Савинков передал ему пакетик. Эксперт поправил на носу очки и поднял пакетик над головой, чтобы посмотреть на просвет, на фоне майского ясного неба.

– Два волоса из трех с луковицами, значит, можно выделить ДНК, – заявил он. – Если этого образца нет в комплексной базе данных, то мы сможем определить только пол убийцы, точно сказать, мужчина это или женщина. Но это достаточно длительная экспертиза, предупреждаю. Сегодня результата, скорее всего, не будет. Разве что к концу рабочего дня, если мне удастся сразу несколько экспертов к работе привлечь. А когда результаты появятся, тогда все вопросы и отпадут. Не понимаю, о чем здесь спорить. С вашего разрешения, товарищ подполковник, я заберу волосы с собой.

Подполковник Савинков кивнул в знак согласия.

– Вижу на одной из луковиц остатки земли. Волосы на земле лежали? – спросил эксперт капитана.

– На земле, – подтвердил Лукьяновский. – Она там с песком перемешана. Я так полагаю, что убийца снял вязаную шапку, маску, может, даже бандану, причем сделал это довольно резко, не обращая внимания на то, что вырывает себе волосы. Такое импульсивное движение допустимо только в том случае, если преступник желал показать жертве свое лицо, хотел, чтобы старший лейтенант узнал его. Это я снова возвращаюсь к вопросу о мести. А волосы уже упали с маски на землю.

– Хорошо, – сказал эксперт. – В таком случае отведите меня туда. Мне необходимо взять пробу почвы в этом месте. Разрешите, товарищ подполковник?

– Работай, – неохотно согласился Юриковских. – Но ты ведь уже осматривал место.

– Тогда я не заметил волосы на земле. У капитана глаз моложе и острее. К тому же тогда у меня не было необходимости брать пробу почвы.

– А найти сам место не сможешь?

– С капитаном мне будет просто веселее. А один я опасаюсь в лесу заблудиться.

Капитан не стал спрашивать согласия Юриковских, который не был его командиром. Он сделал немолодому эксперту знак, позвал его за собой. Они удалились в чащу леса, о чем-то мирно беседуя.

– Веселиться еще время не подошло, – в спину им сказал подполковник Юриковских. – А заблудиться здесь просто негде.

Люди, уходящие к оврагу, наверняка услышали его слова, но даже не обернулись.

Алина с мужем сели в машину и стали ждать возвращения капитана, чтобы поехать назад.

К ним подошел Юриковских и спросил:

– Вы резину на колесах когда меняли?

– Да уже больше месяца прошло. Как только снег сошел, я сразу и сменила, – ответила Алина. – На зимней летом ездить неприятно. Шумит сильно. Шипы по асфальту стучат.

– А протектор ваш сильно похож на тот, который оставил след за машиной убийц.

– Может быть, – спокойно сказала Алиса. – Ведь резина с таким протектором на многих внедорожниках стоит. Только, насколько я понимаю, у нас совсем другая ширина колеи.

– А вы откуда знаете, какая она там была? – спросил подполковник.

– Алина это знает только с моих слов. Я ей рассказывал. Ее же не было здесь при первом осмотре места преступления. А мне сказал об этом капитан Лукьяновский, который колею и рассматривал. Вы бы лучше его спросили. Он вам все обстоятельно расскажет, – ответил за жену старший лейтенант и добавил: – Капитан умеет объяснять свои соображения особо непонятливым персонажам. Он делает это спокойно, даже не применяя кулаки.

– Старлей, знай свое место! – повторил Юриковских слова, которые уже произносил, ожидая новых колкостей в речах этого молодого спецназовца.

– И повторить капитан сможет, если вы сразу не поймете, – заявила Алина.

Подполковнику Юриковских жутко не нравилось, когда над ним насмехались, тем более младшие по званию или вообще гражданские.

Он тяжко вздохнул, прервал разговор, отошел в сторону, где сидел на стволе упавшего дерева подполковник Савинков, и вполголоса задал вопрос уже ему:

– Максим Анатольевич, вы когда посещали двор подполковника Речкина, не видели там широкие доски?

– Видел. «Шевроле-Нива» двумя левыми колесами как раз стояла на одной. А другие доски в стороне лежали. К стенке сарая были прислонены.

– Длинные?

– По-моему, стандарт. Шесть метров.

Юриковских глянул на багажник внедорожника, представил, как будут на нем смотреться такие длинные доски, и спросил:

– А веревка или какое-то другое крепление там не валялось поблизости, чем можно доски к багажнику привязать?

– Там ничего не валялось. Во дворе чистота и армейский порядок. А что вам эти доски дались?

– Нет ничего проще, чем создать искусственную ширину колеи машины. Сначала подкладываешь доску под левые колеса, потом отъезжаешь, замеряешь и суешь доску под правые колеса.

– Я слышал ваш разговор с этой женщиной и ее мужем, старшим лейтенантом. Мне кажется, вы зря все это затеяли. Там ведь даже сама ширина колес совсем другая. Не колеи, а именно колес. Кроме того, здесь было всего одно место с чистой землей, где протектор отпечатался. Но убитый старший лейтенант полиции все там затоптал, как мне сообщили.

– Не все, к счастью. Рисунок протектора заметный. Хотя он и остался на небольшом участке. А колеса можно сменить, поставить другие. Это вообще, мне кажется, не проблема. Даже женщина справится, особенно такая, как эта. Я к ней присмотрелся. У нее довольно крепкие руки и набитые кулаки. Она вполне в состоянии нокаутировать такого человека, как старший лейтенант Карасев. Если, конечно, ей поставить правильный удар.

– Не скажите, – возразил, подойдя ближе, майор Известьев. – Карасев тоже был тренированным человеком и не позволил бы обычной женщине себя нокаутировать. Но я посмотрел, кто такая эта Алина Заглушкина. Она есть даже в «Википедии». – Известьев протянул Юриковских свой планшетник. – Вот, можете посмотреть.

Подполковник надел очки, глянул на экран и заявил:

– Так я и говорил.

– Что?.. – спросил подполковник Савинков.

– Она мастер спорта по боксу и обладает черным поясом по карате стиля рюэй-рю. Толком не знаю, что это такое, но если бы составлял документ на розыск, то обязательно написал бы: «При задержании особо опасна». В Японии, если я правильно помню, обладателей черного пояса по карате ставят на учет в полиции. Такого человека там считают живым оружием.

– Нет, вы в очередной раз ошибаетесь. На учет в полиции там ставят только с первого дана. Это следующая градация после черного пояса, – проговорил Савинков. – Я изучал японский опыт профилактики преступлений.

– А кто здесь кого намерен задерживать? – спросил, подходя сбоку, капитан Лукьяновский. – Надеюсь, не меня? А то ведь я и в самом деле очень опасен при задержании. Да и лейтенанта Заглушкина трогать не советую. Иначе его жена вас всех голыми руками в клочья порвет, несмотря на ваше вооружение.

Подполковник Юриковских не ответил капитану, посмотрел на своего эксперта и спросил:

– Вы все завершили?

– Да, уже управился.

По такому ответу капитан понял, что эксперт – человек гражданский. Но его это, в принципе, мало касалось.

– Тогда скоро поедем. Тело уже должны в местный морг доставить, хотя результатов экспертизы придется подождать. Я только пару звонков сделаю, и двинемся. – Но перед тем как звонить, старший следователь спросил у капитана Лукьяновского: – Вы в Москву когда возвращаться намереваетесь?

– Как только, так сразу. Вот сейчас заглянем в деревню, оттуда и поедем.

– Я предполагаю, что придется вас вызвать для допроса. У подполковника Савинкова есть ваши адреса?

– Есть.

– Вот и отлично. До встречи, – сказал Юриковских, отошел в сторону и начал кому-то звонить.

Он явно хотел, чтобы этот разговор никто не слышал.

Казалось бы, все дела были закончены. Первым место происшествия покинул микроавтобус со следственной бригадой ФСБ.

Перед тем как отъехать, подполковник Савинков ответил на телефонный звонок и сказал что-то водителю.

После этого он высунулся в окно и проговорил:

– Мне только что сообщили, что брат полковника Никитина нашелся. У него были деловые переговоры в режиме интернет-конференции, он работал за компьютером, потому и телефон его был отключен. Таковы правила большого бизнеса, исключающие прослушку. Значит, в машине должен был быть сам полковник. Никитин последние два дня находился в командировке в Белореченске. Дело полиции – выяснить все его последние контакты и личность женщины, которая была с ним в машине. У меня все. Всем до встречи. Будем созваниваться. Номера есть у всех.

Слова «всем» и «всех» относились только к сотрудникам следственного комитета и дежурной бригады полиции, уже давно не рвущимся к праздничному столу по причине фатального опоздания на это мероприятие. А офицеры спецназа военной разведки вместе с Алиной уже уехали.

На сей раз то ли сама Алина решила не ехать через поле, узкое, но основательно перерытое бороздами поле, то ли спутники попросили ее об этом. Как бы то ни было, но «Шевроле-Нива» двинулась в объезд, сначала до главной дороги, по опушке леса к шоссе и только потом уже повернула к деревне. Крюк, конечно, для пешего человека значительный, но для автомобиля почти незаметный. Потом машина прошла мимо магазина, чуть дальше середины деревни, но не доехала до вышки сотовой связи. Там и стоял дом подполковника Речкина.

Заезжать в ворота Алина не стала, остановилась рядом с «Тойотой» семьи Лукьяновских. За рулем уже сидела Лариса Петровна, жена капитана, и сурово посматривала на то, как муж покидает чужую машину.

Уже по одному тому, что стекло в водительской дверце было опущено только на треть, капитан сообразил, что жена настроена решительно и, мягко говоря, не особенно добро.

Он быстро подскочил к машине и выдал нервной скороговоркой:

– Сейчас, я только сумку свою в багажник брошу. – Он собрался было заскочить в дом за помянутой сумкой, но жена сказала:

– Я уже бросила.

– Тогда с хозяевами попрощаюсь.

– Они сами сейчас выйдут. С нами Комогоровы поедут.

Тут только Андрей Владимирович понял, что плохое настроение жены вызвано вовсе не его долгим отсутствием. Скорее всего, причиной такового стали попутчики, напросившиеся к ним, то есть отставной майор Комогоров с женой. Они автоматически отодвигали на задний план неуемное желание Ларисы Петровны круто порулить мужем. Без этого ее настроение всегда было скверным.

Сюда, в деревню, чету Комогоровых привез сам подполковник Речкин. Но возвращаться сегодня в Москву он не планировал. Значит, везти отставного майора и его жену предстояло кому-то на других машинах.

Капитан Лукьяновский помнил, что Людмила Анатольевна побаивается высокой скорости, поэтому рассчитывал на то, что Комогоровы поедут на «Шевроле-Ниве», довольно тихоходной. Но, видимо, майора с женой ждали в Москве какие-то срочные дела, если они решили ехать на «Тойоте», за рулем которой сидела Лариса Петровна, большая любительница быстрой езды.

Старший лейтенант Заглушкин вместе с Алиной тем временем ушли в дом и быстро вернулись с двумя спортивными сумками в руках. Рядом с ними шагали отставной майор и его жена. Хозяева дома вышли проводить гостей.

Женщины затягивали прощание. Они, как это обычно бывает, вдруг вспоминали, что забыли одна другой сказать что-то чрезвычайно важное, и никак не могли завершить разговор. Мужчины проявляли терпение, вели себя спокойно.

Только старший лейтенант с женой дожидаться не стали, сели в машину. Алина на прощение просигналила, и они уехали, поднимая на дороге пыль. Дождей пока не было, и в ближайшие дни синоптики их не обещали.

Поэтому деревенская грунтовая дорога была и пыльной, и жесткой. Но неплохая подвеска внедорожника активно глушила неровности. Машина шла относительно мягко, хотя трудно сказать, что совершенно бесшумно.

«Тойоте» же деревенская дорога давалась труднее. Она выехала позже, только тогда, когда «Шевроле-Ниву» уже не было видно впереди. Скорее всего, внедорожник уже свернул на шоссейку и спокойно двигался в сторону Москвы.

Но из ворот какого-то двора выкатился видавший виды «Москвич» и поехал вслед за «Шевроле-Нивой», перед «Тойотой». Его водитель нисколько не притормаживал на выбоинах и ямах, отчего «Москвич» пыли поднимал больше, чем это сумел бы сделать трактор.

У Ларисы Петровны в конце концов не выдержали нервы. Она в облаке пыли пошла на обгон, надеясь, что движение на деревенской улице не может быть плотным, встречной машины не подвернется, никто не вылетит навстречу из серого марева. Ей повезло. Встречную машину она увидела только вдалеке, когда уже обогнала «Москвич». Это обстоятельство порадовало ее и заставило сильнее надавить на акселератор, добавить скорости.

Но водитель «Москвича» уступать не хотел. Согласно правилам дорожного движения, машина, которую обгоняют, должна ехать с прежней скоростью или сбросить ее. Но человек, сидевший за рулем «Москвича», не желал, видимо, принимать порцию пыли, которой он так старательно награждал других, и скорость только добавлял. Однако соревноваться с «Тойотой» ему было не под силу. А встречный автомобиль тем временем стремительно приближался.

В итоге Лариса Петровна выдала ту самую серию матерщины, которую раньше адресовала только мужу, вынуждена была притормозить и спрятаться в пылевом облаке позади «Москвича», водитель которого начал сбавлять скорость, понимая, что ввязался в неравное соревнование. Стоило только встречной машине проехать, и Лариса Петровна, заведенная до предела, снова пошла на обгон в том же самом пылевом облаке. Теперь она уже рисковала намеренно, откровенно, наконец-то обошла «Москвич», буквально вылетела на шоссейную дорогу и едва успела повернуть налево.

Однако уже вскоре Ларисе Петровне пришлось сбросить скорость. Впереди стояли несколько машин дорожной полиции с включенными проблесковыми маячками. Устраивать гонку на глазах инспекторов дорожно-патрульной службы было выше ее сил и желаний. Но скорость с радаром в руках никто не измерял. Детектор «Тойоты» молчал. Просто инспектор тормозил все машины, которые двигались в сторону Москвы. Их собралось уже около десятка. Там же стояла и «Шевроле-Нива» со старшим лейтенантом Заглушкиным и его молодой женой Алиной.

Лариса Петровна увидела жест инспекторского жезла, спокойно прижалась к краю дороги и стала ждать, когда кто-то из сотрудников дорожной полиции подойдет к ним. Она видела, что люди открывают багажники автомобилей, стоявших впереди, показывают, что везут.

Лариса Петровна хорошо знала, что обыск производить дорожная полиция имеет право только с санкции суда и в присутствии понятых. Это дело вообще весьма хлопотное. Но попросить водителя показать, что он везет в багажнике, инспекторы имели право. Ругаться с ними Лариса Петровна желания не показывала. Тем более что это затянуло бы время, а «Шевроле-Нива» Заглушкиных уже была осмотрена и уехала вперед.

Инспектор дорожно-патрульной службы в звании старшего лейтенанта был вежлив до приторности. Он задавал обычные стандартные провокационные вопросы относительно того, что пили вчера и сегодня, сколько именно.

– Чай! – категорично заявила водитель «Тойоты».

– А что с собой везете?

– Личные вещи.

– Будьте любезны показать багажник.

– А чем ваше желание вызвано? – не удержался и спросил капитан Лукьяновский.

– Райотдел полиции попросил, – просто ответил старший лейтенант. – Кого-то где-то похитили, что ли. Нам приказано проверять все машины, идущие в сторону Москвы.

Лариса Петровна открыла багажник и подошла к нему вслед за старшим лейтенантом. Отставной майор Комогоров даже несколько раз присел, словно разминал ноги, затекшие за время дороги ноги, хотя случиться этого еще и не могло. Ведь они выехали из деревни совсем недавно.

Старший лейтенант попросил мужчин поднять сумки, словно под ними можно было спрятать связанного человека. Он ничего не нашел, инспектор козырнул, улыбнулся Ларисе Петровне и пожелал счастливого пути.

Глава 7

Анаконда приняла прохладный душ, который обычно сразу приводил ее тело и голову в порядок. После этого она тщательно вытерлась жестким полотенцем, разогнала кровь, оделась и пошла в штабной корпус. На улице уже рассвело полностью. Птицы заливались своими весенними брачными мелодиями. Где-то в стороне бесконечно куковала кукушка, чуть дальше вторила ей вторая. Совсем неподалеку заливался один из первых соловьев. Вскоре их станет много. Заливистые коленца будут будоражить сознание людей не только по ночам.

Афину Яковлевну Анаконда застала почти в дверях. Едва она постучала в кабинет командира, как дверь открылась изнутри. Подполковник Заварзина стояла за порогом и держала в руках ключи.

– Вот и ты. Очень кстати. Пойдем со мной. По дороге объясню суть случившегося.

Они вышли из штаба, и Афина Яковлевна заговорила:

– Ночью дежурной дважды звонил муж кладовщицы. Во время первого разговора он просто поинтересовался, правда ли, что на склад пришли две машины и там их разгружают. Дежурная подтвердила этот факт. При втором звонке мужчина осведомился, почему у кладовщицы не отвечает ни сотовый телефон, ни стационарный. Он заявил, что забыть мобильник на столе его жена не могла, это, дескать, не в ее привычках. Она обычно даже в туалет его с собой берет. Дежурная сказала, что не знает, а оставить пост и пойти для проверки на склад не может. Но она все же позвонила мне, и я приказала ей послать помощницу. Та сходила, вернулась и сообщила, что склад закрыт изнутри, на стук никто не отзывается. Тогда я вызвала наряд караула и пошла сама. Все оказалось так, как и говорила помощница дежурной. Мы вскрыли дверь ломом, взятым с пожарного щита, и увидели, что кладовщица повесилась в своей каморке. На столе у нее лежал сотовый телефон. Я сразу заподозрила неладное и позвонила по последнему входящему номеру. Мне ответил майор Известьев из районного отдела внутренних дел. Мы с ним контактировали раньше, когда он просил нашу помощь для задержания банды местных торговцев наркотой. Я его сразу спросила, о чем он говорил с кладовщицей. Оказалось, что Известьев сообщил ей о смерти брата, старшего лейтенанта Карасева, которого она когда-то воспитывала вместо матери. Девичья фамилия кладовщицы – Карасева. Вот как судьба переплетается. Это ведь ты того старшего лейтенанта… Подожди-ка! А это случаем не тот самый тип, который к тебе похаживал, когда я тебя в свой отряд взяла?

– Он, сволочь, и есть, – подтвердила капитан Беспалова.

Она поняла, что отпираться бесполезно. Командир все равно все узнает.

– Ну, значит, хорошее дело ты сделала, – минуту подумав, сказала Афина Яковлевна. – А старший лейтенант этот свою судьбу заслужил. Но надо было мне сразу сообщить.

– Это что-то изменило бы, товарищ подполковник?

– Не знаю. А следов ты там не оставила?

– Почва там сухая, следов остаться не должно было.

– Подумай хорошенько, постарайся все вспомнить.

Беспалова думала долго, прогоняла события в памяти почти минуту и ответила не совсем уверенно:

– Разве что в овраге. Там песок вместо земли. Я не посмотрела, в возбуждении была. Могла, наверное, и наследить.

– Понятно. Берцы смени. Купи себе новые. На размер больше. С шерстяными носками носи. Деньги на покупку есть?

– Есть.

– А старые сожги в котельной. Прямо в печь забрось, чтобы полностью сгорели. Ну а теперь о сути дела.

– Слушаю вас, Афина Яковлевна.

– Я сама на складе посмотрела. Пулемет остался со старым стволом, нечищеный. От майора Известьева я узнала, что военные, которые были в лесу, и в самом деле из спецназа военной разведки. Именно этого я и опасалась. Те самые люди, которые раньше назывались спецназом ГРУ. С ними нам соперничать сложно. Но не исключено, что они кстати нам подвернулись. Хорошо бы расстрел машины Никитина свалить на них. Но сам подполковник Речкин – фигура известная. Я позвонила в антитеррористический комитет Дагестана, знакомому полковнику. Тот об этом самом Речкине без восторга говорить не может. Подполковник командует отдельной мобильной офицерской группой. Но чтобы свалить вину на спецназовцев, во двор к подполковнику Речкину следует подбросить пулемет «Корд». Тот самый, со склада. Сможешь это сделать?

– Без проблем.

– Но это срочно. Возьми служебную машину, водителя я сейчас разбужу, и отправляйся.

– Я, товарищ подполковник, лучше бы одна и на своей машине. Чтобы без водителя.

– Как тебе удобнее. Я буду тебя на складе ждать, ворота раскрою, как двигатель услышу. А сама пока позвоню. Найду свидетельницу, которая вроде как видела, что один из гостей подполковника через поле от леса с большим ружьем на плече бежал. Большое ружье в глазах женщины – это пулемет и есть.

– Да. Здесь анонимный звонок только подозрение вызовет. Нужен реальный человек, который будет готов дать показания. А кладовщица, кстати, где?

– Тело уже увезли в судебно-медицинскую экспертизу. Склад пока никто не принял. По часам еще ночь идет.

– Хорошо. Я в гараж за машиной.

– Иди. Как дело сделаешь, сразу мне доложи, чтобы я могла свидетельницу заслать.

– Хорошо. Я вам позвоню, – сказала Любовь Геннадьевна, круто развернулась и отправилась в противоположный угол территории военного городка, где располагался гараж.

Афина Яковлевна разрешила бойцам первой группы держать и обслуживать здесь личные машины.

Не прошло и семи минут, как «УАЗ» «Патриот», раскрашенный под камуфлированную ткань, заехал на дебаркадер склада. Сама подполковник Заварзина распахнула перед ним ворота. Как только они закрылись, включился свет.

Афина Яковлевна заранее принесла пулемет «Корд», теперь загрузила его в багажник, сняла латексные медицинские перчатки, передала их Любови Геннадьевне и сказала:

– Потом в обувь засунь и сожги все вместе. Как пулемет пристроишь, съезди в соседний райцентр, там берцы себе купи. В Белореченске нельзя, там тебя могут запомнить и потом опознать. Машина заправлена?

Подполковник Заварзина давно уже приказала заведующей гаражом всегда держать машины бойцов первой группы заправленными и готовыми к выезду.

– Полный бак.

– Поезжай. Я на КПП сейчас позвоню, предупрежу.

Анаконда по своей машине слегка соскучилась. За рулем она всегда чувствовала себя отлично, особенно там, где дороги были плохими. Поэтому Любовь Геннадьевна разогналась еще на территории военного городка и без остановки проскочила ворота, распахнутые перед ней. Она едва успела благодарно кивнуть помощнице дежурного, которая придерживала одну незакрепленную створку.

Беспалова так же быстро миновала бетонную дорогу и торопливо погнала по грунтовке. Перед Белореченском она свернула, чтобы в райцентре не светиться, миновала железнодорожный переезд и скоро выехала на другой проселок, ведущий в нужном ей направлении. От развилки до деревни Долгово было около пяти километров, которые быстро залетели под колеса внедорожника.

Однако въезжать в саму деревню Любовь Геннадьевна не стала, оставила машину перед забором из колючей проволоки, огораживающим подступы к вышке сотовой связи. Прежде она сама несколько раз видела, как ремонтники сети сотовой связи несколько раз подъезжали сюда на точно таком же «УАЗе» «Патриот», как и у нее. Значит, если кто-то будет проезжать мимо, то подумает, что они опять сюда пожаловали. Номера люди обычно не запоминают, да и рассмотреть их с дороги весьма проблематично.

Только здесь Любовь Геннадьевна глянула на часы. Пришло утро. Люди в деревне поднимаются рано. Это значит, что ей надо будет держаться предельно осторожно, стараться никому не попадаться под полупьяный взгляд.

Пулемет «Корд» она с собой сразу, естественно, не забрала. Только вытащила из бардачка, как в России обычно именуют то, что в мире называется перчаточным ящиком, футляр с тепловизионным биноклем.

В заборе была калитка, обмотанная той же колючей проволокой. Но Анаконда понимала, что это не есть средство сдерживания вандализма. Он вообще куда более присущ жителям больших мегаполисов, нежели деревенским, которые даже в вечно пьяном состоянии не будут ломать то, что не ими возведено. Колючая проволока необходима лишь для отпугивания пасущейся скотины, которой все равно, где щипать траву. Но и скотину в деревнях по нынешним временам держат единицы, так что можно было бы и не строить этот забор. Возвели его, скорее всего, по инерции мышления. Где-то кто-то когда-то решил так поступить, а потом это стали делать повсеместно. Калитку в ограждении все же оставили, однако даже запор с замком на нее не повесили. Какой здравый человек будет соваться на эту вышку, где его, чего доброго, может ударить током!

Но Любовь Геннадьевна Беспалова понимала, где могут находиться токоопасные участки, и потому предпочла туда не соваться. Она просто забралась по лестнице на промежуточную смотровую площадку, открывать ящик с приборами не стала, залегла и стала высматривать двор, нужный ей. Начинать можно было не с крайнего дома. Оттуда военные не смогли бы увидеть пламя горящей машины, хотя стрельбу крупнокалиберного пулемета услышать, конечно же, должны были.

Анаконда сначала нашла опушку леса, рассмотрела ее в бинокль, потом перевела окуляры дальше. Остов сгоревшей машины еще не совсем остыл и хорошо высвечивался в тепловизоре бинокля. У автомобиля стояли люди, что-то обсуждали.

К паре полицейских «уазиков» добавились два микроавтобуса и внедорожник «Шевроле-Нива». Потом мужчина, одетый в военный камуфлированный костюм, забрался на заднее сиденье этой машины, и она двинулась в сторону шоссе. Кто еще был в «Шевроле-Ниве» бинокль разобрать не позволил даже после того, как Любовь Геннадьевна отключила тепловизор. Она увидела только, что там кто-то сидел и помимо водителя.

Анаконда вспомнила, с какой стороны приближался свет фонарей ночью, после расстрела «Лендкрузера». Таким вот образом она примерно определила сектор, в котором следовало искать дом подполковника. Дальше наблюдение свелось уже к определению нужного двора.

Это дело оказалось не слишком сложным. Камуфлированные костюмы в деревнях носит каждый второй мужчина, особенно не слишком возрастные, однако далеко не все из них имеют воинскую выправку, и редко кто вообще в такое жаркое время будет ходить в берцах. Деревенские мужики предпочитают обуваться в старые валенки без голенищ. Они отрезают их, чтобы подшить другие валенки, в которых будут зимой ходить. А из старых, укороченных, делают тапочки, удобные для передвижения летом.

Так она и нашла дом подполковника. Около ворот стояла «Тойота», видимо, принадлежавшая кому-то из гостей. Из дома вышла крепкая сильная женщина с большой спортивной сумкой в руке, забросила ее в багажник, села на водительское место и стала ждать.

Скоро ко двору приблизилась вторая машина, «Шевроле-Нива», похоже, та самая, которая недавно находилась в лесу. С заднего сиденья вышел тот же мужчина, шагнул к передней дверце «Тойоты» и заговорил о чем-то с женщиной-водителем. Из «Нивы» вышла женщина, судя по фигуре, молодая, с длинными черными волосами, забранными на затылке в хвост, но стояла она так, что невозможно было разобрать ее лицо. С переднего пассажирского сиденья поднялся молодой мужчина-офицер. Они вдвоем ушли в дом и скоро возвратились с двумя сумками. Их сопровождали два старших по возрасту и, видимо, по званию офицера с женами. Пока Анаконда рассматривала их, пытаясь по внешнему виду понять, кто же хозяин дома, молодые люди уже убрали сумки в багажник и сели в машину. Она опять не успела рассмотреть молодую женщину, как намеревалась было. Одна из возрастных пар уселась в салон «Тойоты».

«Шевроле-Нива» сразу уехала, поднимая на дороге облака пыли. Вскоре тронулась и вторая машина, в которую села одна из возрастных супружеских пар.

Гонку «Тойоты» со стареньким «Москвичом» Любовь Геннадьевна наблюдать не стала. Самое начало ее она видела, но потом перевела окуляры бинокля во двор подполковника Речкина, командира отдельной мобильной офицерской группы. Беспалова наблюдала, как он помогает жене убрать со стола во дворе посуду, коркой хлеба соскребает недоеденные продукты в ведро с отходами.

Она усмехнулась, когда подполковник сначала поднял со стола бутылку, потом воровато оглянулся, не наблюдает ли за ним жена, перелил остатки в рюмку, подержал ее перед грудью, словно приготовился выпить одним глотком, по-армейски, но тут же вздохнул и выплеснул содержимое на землю. Похоже было на то, что этот человек с искренним почтением относился к своему здоровью.

Через несколько минут в калитку к Речкиным постучала женщина, пришедшая откуда-то с пустым эмалированным ведром. Ей открыли, запустили во двор, о чем-то поговорили. После этого женщина забрала другое ведро с остатками праздничного ужина, поставила взамен свое и ушла.

Анаконда поняла, что эта женщина, скорее всего, держит свинью. Она попросила подполковника и его жену не выбрасывать оставшуюся пищу, а собирать ее в ведро.

В столовой особого отдельного отряда спецназа МВД «Фурия» работала женщина из Белореченска, которая каждый день уходила с работы с двумя ведрами, наполненными остатками пищи, а утром приносила пустые. До Белореченска было более восьми километров. Но женщина не ленилась носить своей свинье остатки со столов фурий. Здесь, видимо, наблюдалась та же самая картина.

Когда уборка стола была закончена, жена подполковника ушла в огород и скоро позвала туда мужа. Он копал грядки, она выбирала из земли корни прошлогодней травы и растений.

Анаконда наблюдала за их работой со смотровой площадки, расположенной на середине вышки сотовой связи. Одновременно она посматривала и за соседними дворами, прикидывала, как ей незаметно подобраться к нужному месту.

Подъехать на машине к дверям гаража, расположенным рядом с дворовыми воротами Речкиных, нельзя, слишком рискованно. Подполковник может услышать голосистый движок «уазика», выйти за калитку, просто поинтересоваться, кто приехал, не к нему ли. Остановиться у ворот соседнего дома, расположенных слева от гаража, если стоять к нему лицом, это значит заинтересовать людей, в том дворе живущих и сейчас во дворе работающих.

Седовласая бабушка копалась в огороде. Она рядами укладывала поперек грядки какую-то ленту и без конца подправляющая непослушные пряди волос, падающие ей на глаза. Анаконда знала, что в такую ленту обычно заклеивают семена моркови и сажают вместе с ней.

Во дворе старик с клочковатой бородой возился с двигателем мотоблока. Его голову прикрывала мятая панама из камуфлированной ткани, сильно выцветшей на солнце. Он время от времени снимал ее, комкал в ладони и вытирал с лица пот. Иногда старик выпрямлялся и пытался ручным пускачом завести мотоблок. Но все безрезультатно.