Текст книги "Человек без лица"

ГЛАВА ПЯТАЯ

1

– Шурик, – спросил полковник Согрин. – У нижнего джамаата есть снайпер?

– Был. Я с него и начал. Чтоб не возникло осложнений.

Это естественно. В противоборстве двух групп снайпер одной всегда больше всего опасается снайпера противника и потому обычно начинает охоту именно с него.

– Какая винтовка – посмотрел?

– СВД.[14]14
  СВД – снайперская винтовка Драгунова. В штатной комплектации не имеет ночного прицела.


[Закрыть]

– Вот и хорошо. Будем надеяться, что у верхнего джамаата тоже нет «винтореза», – сделал вывод Сохно, понимающий, к чему ведут вопросы командира.

– Хорошо. Будем надеяться, – согласился Согрин. – Начинает темнеть. А в долине уже почти темно. «Винторез» доставит парням неприятные минуты. Как батарея?

– На пару дней еще хватит. – Кордебалет погладил ладонью батарею ночного прицела своей винтовки, словно попытался лаской согреть ее. – Если сильно подморозит, тогда на день.

Он хотел поменять батарею на свежую перед выходом в поиск, но группу внезапно поторопили вертолетчики, сославшись на плохой прогноз погоды, и вылететь вынуждены были на три часа раньше планируемого времени. Потому пришлось пользоваться старой батареей, по возможности экономя заряд. Но батарея обеспечивает током не только ПНВ,[15]15
  ПНВ – прибор ночного видения.


[Закрыть] она еще и прогревает сам прицел, из-за чего заряд в морозы кончается гораздо быстрее.

Издалека раздался еще один выстрел из ружья отставного полковника. Эхо раскатисто прогулялось по лесистому склону и застряло где-то в самом низу, растворившись в чистом, лишенном растительности пространстве.

– Жив еще мой старик! – радостно ухмыльнулся Сохно. – И глаза его еще не подводят. Стреляет он хорошо. Надеюсь, помог нам не меньше, чем Шурик.

Для наглядности он поковырял пальцем пробитую обшивку своего бронежилета.

– Берем еще левее, – скомандовал полковник. – Пусть спускаются до наших следов. Зайдем им во фланг. В темпе!

Группа молча и быстро переместилась. Вечерний сумрак начал густеть в зарослях кустов и под кронами деревьев. И происходило это так стремительно, что скоро невозможно стало разобрать, что происходит там, где должны спускаться боевики.

– Далеко отошли, – проворчал Сохно. – Я не филин, чтобы видеть их отсюда.

– Включай своего «филина», – подсказал Согрин Кордебалету, и сам подключил ПНВ своего бинокля.

У Сохно бинокль без ПНВ, и он даже доставать его не стал, пытаясь всмотреться в чернеющий лес собственными глазами, которые от глаз филина существенно отличаются не только округлостью. Но и способностью видеть в темноте.

– У них нет связи с нижним джамаатом, – сделал он вывод. – Верхние ждут темноты, чтобы в темноте выйти на нас и сбросить на нижних. Они не знают, что нижние обнаружены и даже ополовинены. Я надеюсь, и верхние получили кое-что. Шурик не промахнулся, и старик стреляет не в первый раз.

– Они уже идут, – сказал Согрин. – По моему следу. Я там спускался. Два человека. Шурик, обслужи, пожалуйста.

Кордебалет начал «обслуживать» без разговоров. Он долго прицеливался, стараясь угадать траекторию полета пули так, чтобы она прошла через кусты или поверх них, но не угодила в какой-то ствол. При ночной стрельбе в лесу такая опасность есть, потому что прицел воспринимает за светящиеся объекты только живые, излучающие тепло. Стволы, конечно, тоже живые, но излучаемое ими зимой тепло настолько ничтожно, что не всегда улавливается прицелом, то есть воспринимается порой за черноту ночи. И нужна большая практика, чтобы прицеливаться ночью. К сожалению, первый выстрел так и получился неудачным.

– В дерево попал, – сказал Согрин, наблюдая за боевиками в свой бинокль.

Звук самого выстрела и звук попадания пули в ствол дерева слились в один негромкий и непонятный, похожий на перелом ветки дерева под тяжестью снежной шапки. Однако и этот звук заставил боевиков остановиться и прислушаться, вглядываясь в темноту. Но эта остановка оказалась для них губительной. Прислушиваться в условиях боевых действий следует лежа. И Кордебалет тут же наказал одного.

– В лоб попал, – с похвалой прокомментировал полковник. – Аккуратно.

– Пусть не подставляет, – высказал свое мнение Сохно.

Второй боевик оказался расторопным и более опытным. Он тут же понял, что произошло, отпрыгнул в сторону, упал в сугроб и исчез из поля зрения наблюдателей.

– Ушел, зараза…

– Догнать? – просто, словно предложил окликнуть кого-то, спросил Сохно.

И эта фраза-вопрос не была хвастовством, знали и Согрин, и Кордебалет. Сохно и догнал бы, и уничтожил боевика, как это делал не однажды. Но в данной ситуации полковник распорядился по-своему:

– Не будем разделяться… Здесь «подснежники» барахлят. Неизвестно, что через десять минут произойдет. Заходим выше.

И опять маленькая группа, подстраховывая передвижение поднятыми настороженными стволами, совершила несколько коротких перебежек. Предатель-снег звучно скрипел под ногами и заставлял время от времени останавливаться и прислушиваться – не раздастся ли чужой приближающийся скрип. Но расстояние до боевиков все еще было слишком большим, чтобы те могли определить передвижение спецназовцев. Единственную угрозу в этом случае представляло для них наличие у верхнего джамаата снайперской винтовки с ночным прицелом. Тогда любой из троих мог бы оказаться мишенью. От мощной пули снайперской винтовки ни один бронежилет не спасет.[16]16
  Пуля снайперской винтовки Драгунова пробивает переднюю стенку стандартного бронежилета, пробивает тело и рикошетит от второй стенки, возвращаясь в тело. Снайперская винтовка ВСС стреляет как обычными девятимиллиметровыми патронами СП-5, так и патронами СП-6, имеющими стальной каленый сердечник, который с расстояния в 200 метров пробивает стальной лист толщиной 6 мм и поражает цель, укрытую за этим листом.


[Закрыть] И самое неприятное в этой ситуации, что в лесу прибор ночного видения, сам различая очертания своей жертвы, часто остается невидимым, не так, как на открытом месте, где зеленый ободок выдает его присутствие. И здесь уже безопасность и успех всей группы часто зависят от того, чей снайпер первым обнаружит противника, и раньше нажмет на спусковой крючок. При этом важнее бывает уничтожить не самого снайпера, а ночной прицел винтовки, чтобы она после гибели снайпера не попала в руки к другому.

Потому осторожность при передвижении соблюдали повышенную. И двигались медленнее. И ступали осторожнее. И сама дистанция переходов сократилась почти вдвое. Переход, новая остановка и опять поиск по зарослям и сугробам. Бинокль с ПНВ и оптика с ночным прибором – это большое преимущество. И хорошо, если боевики такими приборами не располагают.

– Жалко, нижний джамаат вышел из-под контроля, – посетовал Сохно.

Группа перешла на такую позицию, откуда нижний джамаат, залегший раньше на дне ущелья, стал за лесом невидимым. Кордебалет даже повернулся, пытаясь через прицел «прощупать» то, что осталось позади, но ничего найти не смог.

– Вперед! Вперед!

И еще несколько непродолжительных перебежек с перерывами на прослушивание окружающего. В это время снова донесся выстрел из ружья отставного полковника. Теперь он прозвучал уже совсем близко, словно старик бродил по склону кругами. И автоматная очередь ответила на выстрел. Одиночная очередь. И, судя по ее нервной длине, неприцельная. Такая, словно кто-то отмахнулся автоматной очередью с откровенным желанием больше напугать, чем подстрелить, а себя подбодрить.

– Держись, полковник, мы идем на помощь, – сказал Сохно.

Сухо подал голос «винторез» Кордебалета.

– Что? – спросил Согрин.

– Гулял кто-то… Кажется, ранил… В плечо…

– Последний рывок, – удовлетворенный полковник показал направление.

До седловины хребта, где перевал наиболее удобен, осталось совсем немного, но спецназовцы остановились раньше, наткнувшись на цепочку следов. Это прошли боевики. Прошли вправо, когда заходили спецназовцам со спины. И они при таком неожиданном маневре могли бы добиться успеха, если бы не помощь отставного полковника.

– Считаем следы, – скомандовал Согрин.

Каждый самостоятельно выбрал для себя короткий отрезок. И склонился над цепочкой.

– Не меньше десяти человек, – первым закончил подсчет Кордебалет.

– Больше десяти человек, – уточнил Сохно.

– Больше, – согласился полковник. – Может быть, двенадцать…

– Вариантов два, – сказал Сохно. – Первый…

– Первый, – за подполковника договорил командир, – преследовать по их же тропе. Второй – дать им преследовать нас и встретить из засады. Если хорошенько подумать, то остается только второй вариант.

– Почему? – не понял Сохно.

– Они уже понесли потери. Следовательно, понимают, что обнаружены. По характеру наших следов поймут, что мы заходим им в тыл. Могут устроить засаду на тропе, понимая, что мы постараемся догнать их. А могут и пойти в повышенном темпе, чтобы в свою очередь догнать нас и ударить с тыла. Своего рода трековые гонки за лидером… По кругу…

– И что мы выбираем?

– Чуть-чуть спустимся и устроим засаду в тех камнях, через которые мы только что прошли.

– Годится. – Сохно такой выбор устроил.

Кордебалет напомнил:

– А старый полковник?

– Я надеюсь, он не начнет стрелять нам в спину, – предположил Сохно. – У горцев есть такой закон – в спину не стрелять.

– Не у всех горцев, – мрачно поправил Согрин. – Сейчас другие времена, и нам в спину стреляют часто.

– Я имею в виду благородных горцев. Старик из таких…

– Тогда ему трудно стать долгожителем, – вздохнул Кордебалет. – Но меня интересуют те люди, которые пошли за ним. Не ударят они нам в спину?

– Ты и будешь прикрывать своим «винторезом» наши тылы, – решил полковник. – И фланги тоже, и фронт… Ты вообще сейчас – основная ударная сила.

Разговаривая, они спустились по своим следам до каменной гряды.

– Туда, – показал Кордебалет.

Несколько больших валунов представляли собой хорошее укрытие. Но полковник решил выбрать укрытие выше шагов на сорок.

– Не понял, – протянул Сохно.

– Еще когда поднимались, я обратил внимание. – Согрин показал пальцем. – Валуны еле держатся. Две гранаты, и «растяжку» ниже по тропе…

– Вот теперь понял…

– Тогда ты и займись…

– У меня только обожженная проволока. Ее на снегу заметно.

– У меня есть шнур, – сказал Кордебалет. – Поделюсь по-братски.

И пока Сохно занимался установкой заряда, Согрин с Кордебалетом, пользуясь преимуществом приборов ночного видения, осматривали тропу сверху и снизу.

– Шурик… Внимание! Там кто-то спускается. Его почти не видно. Мелькает временами.

– Где? Направление?

Согрин показал пальцем. Кордебалет прислонился к стволу сосны, прильнул к прицелу «винтореза» и долго пытался поймать цель. Наконец, винтовка в его руках дрогнула. Выстрел прозвучал скромно, и с пятидесяти шагов неслышимый совсем.

– Смазал, – посетовал полковник с досадой.

– Смазал, – согласился Кордебалет. – Это кто-то спускается за помощью к нижнему джамаату. Его совсем не видно…

– Плохо, что смазал. Объединятся, нам придется трудно, – через «подснежник» сказал снизу Сохно.

– Мы их близко не подпустим, – пообещал Кордебалет.

– А вот этого не надо! – Сохно почти возмутился. – Для чего тогда я «другому яму рою». Засада должна быть засадой. Они не должны ее видеть раньше времени.

– Толя прав! – сказал и Согрин. – Больше не стреляй. До поры…

2

Зелимхан потянул дверь землянки на себя. Она тугая, открывается плохо. Он дернул сильнее, и оторвал ручку, оставив себя, практически, взаперти. И вздохнул обреченно, потому что сталкивался с такой ситуацией не первый раз. Среди боевиков трудно найти хорошего плотника. Здесь собрались те, кто предпочитает стрелять, а не молотком стучать. А уж такое неудобство, как плохо прибитая ручка или криво вбитый гвоздь, что норовит штаны порвать, – это все мелкие неприятности, к которым несложно быстро привыкнуть.

– Эй! – грозно крикнул Зелимхан.

Тут же в дверь с другой стороны уперлось плечо охранника, дверь застонала петлями и цепляющимся за нее порогом и открылась. Охрана никогда не заставляет ждать себя долго.

– Скажи, чтобы сделали, – показал Зелимхан на ручку и мимо охранника прошел на свежий воздух.

Уже стемнело. Спрятавшееся среди густоты леса низинное урочище выглядело полностью погруженным в эту темноту, и только искры, летящие из труб, показывали, что здесь топятся печки, и этим выдавали человеческое жилье. Но искры не горят долго. И избежать их нельзя. Металлические печки не имеют многоколенного дымохода, где искры гаснут почти полностью, не долетая до чистого воздуха. Когда есть под рукой березовые дрова, искр вообще не бывает. Но здесь леса в основном хвойные, а сосна и ель деревья смолистые, и смола, сгорая, дает много искр. Издали их, конечно, не разглядеть. Деревья скрывают. А близко к базовому лагерю посты никого не подпустят. И потому небольшая демаскирующая неприятность, по сути дела, является неприятностью перестраховочной. И может стать неприятностью действительной только тогда, когда слежение ведется с самолетов или со спутников. Недавно Зелимхану доложили, что президент России подписал указ о реконструкции спутниковой системы страны и выделил на это средства. То ли шестнадцать, то ли восемнадцать спутников начнут контролировать всю территорию страны. Это вот будет большой неприятностью. Но слово реконструкция, как Зелимхан хорошо знал, является тоже маскировкой. Нужна не реконструкция, а создание абсолютно новой системы. Хотя бы такой, какой обладал в свое время Советский Союз. А это значит, что боевикам дается по крайней мере еще год на завершение всех дел. Через год будет выжить очень сложно, потому что спутник начнет регистрировать каждый объект, который сдвинулся в сторону хотя бы на метр. Построил землянку – спутник об этом доложит. Инфракрасная съемка покажет даже глубину землянки, количество столов посредине и нар возле стен. А уж людей-то по пальцам пересчитает. А получив такую исчерпывающую информацию, «волкодавы» даже в бой не полезут. Прилетят их пресловутые «шмели», и перероют землю вокруг на многие метры в глубину. НУРСы никого не щадят. Кто от взрыва уцелеет, тот в напалме сгорит…

На будущий год здесь уже делать нечего… Поэтому осталось совсем немного времени, чтобы завершить все свои дела и уйти по-английски, не прощаясь… Тихо исчезнуть с маленькой группой верных людей или даже без них. Иначе не выжить…

Однако такое исчезновение с театра военных действий вовсе не означает уход от активной борьбы, как того желает брат Алимхан. Брат предлагает вообще исчезнуть, раствориться среди сотен и даже тысяч чеченцев, наводнивших западные страны. Нет, Зелимхан не желает умирать от скуки где-нибудь в английском поместье. Конечно, какое-то время может показаться даже приятным такое времяпрепровождение – сидеть у камина, гладить по грубой холке сильного волкодава, прижавшегося к твоим ногам, и смотреть на пламя. Тепло и спокойно… Однако это не каждому по нутру. И совсем не по нутру Зелимхану. Он планирует начать совсем новую войну. Войну на территории всей России. Благо она очень велика и порядка на ее просторах никогда не было и не будет. А там, где нет порядка, всегда есть место для действий. И от такой войны потери русских будут гораздо большими, чем от прямого противостояния в чеченских горах. Опыт Ирака показывает это наглядно. Американцы уже не знают, как разрубить им этот узел – настолько прочно они сами же его связали. Не сумеют разрубить чеченский узел и русские…

Но об этом еще не многие знают. Вернее, почти никто об этом не знает. Зелимхан убежден, что тайное дело только тогда может стать делом большим, когда оно хранится в глубокой тайне. Впрочем, как и любое другое дело. Только когда дело сделано, о нем можно говорить и даже трубить.

В сопровождении двух охранников Зелимхан неторопливо, словно прогуливаясь в задумчивости, прошел на северную окраину лагеря. Руки держал в карманах. Он не носит перчатки. Но и не любит, когда руки мерзнут – суставы потом болят.

Лагерь закончился. Глядя на уходящую под деревья тропу, Зелимхан прислонился к стволу сосны и долго всматривался в темноту. Охранники, должно быть, предупредили начальника штаба, что эмир впервые за последние несколько дней вышел на свежий воздух. И тот поспешил присоединиться к командиру.

– От Кадыра ничего?

– Пока ничего. Только что пришел вестовой с южного поста. Там тишина. В других направлениях тоже. Но я приказал всем оставаться на местах до возвращения Кадыра.

– Связные и разведчики, что сегодня были…

– Кадыр отправил их запасными маршрутами. Через другой перевал. Дал сопровождающих на дневной переход. Остался только один. Не знаю почему… Кадыр сказал, пока не отправлять…

– Вышли еще один джамаат в помощь Кадыру. Пусть подстрахует. Верхним путем отправь. Прямо по следу. Так по крайней мере не разойдутся.

– Понял. Сделаю.

– Не люблю ждать, – горько усмехнулся Зелимхан. – Я нервничаю, когда жду…

– Я тоже, – признался начальник штаба в ответ на такое редкое откровение эмира.

«Тебе-то что нервничать…» – подумал Зелимхан, но вслух этого не сказал. Просто повернулся и ушел к себе в землянку. Охранники так же сопровождали его до самой двери. В землянку, естественно, не вошли. Ручка там уже была прибита – Зелимхан сразу проверил. Он любил, чтобы его приказания выполнялись немедленно.

«Тебе-то что нервничать… Тебе-то что нервничать… Тебе-то что нервничать…» – три минуты назад произнесенная в уме фраза рефреном звучала и звучала в голове. Зелимхан не сразу уловил это, а когда поймал себя на повторении подуманного, только вздохнул. Он-то сам отлично знал, из-за чего нервничает он. Брат вот-вот должен вернуться… Может быть, он уже в Грозном… И кто-то посторонний знает об этом. Произошла утечка информации. Откуда произошла утечка, кроме самого Алимхана никто не в состоянии выяснить. В этом деле Алимхан специалист. Но на него сейчас устраивают охоту. И это опасно. Это может грозить полным крахом не только Алимхану, но и Зелимхану, и всему делу, которому эмир посвятил столько лет. Хотя узнать Алимхана, пожалуй, никто не сможет, включая самого Зелимхана. Не будет же Дуташев пытать всех незнакомцев подряд. Хотя ради такой крупной суммы он может пойти на самый большой риск. Но риск не всегда способен дать результат. Алимхан, кажется, все предусмотрел. Не предусмотрел только такой мелочи, как наглость и взяточничество, и грабительские нравы местных ментов. Но с ментами-то он всегда сможет справиться. Слишком много крупных ментовских чиновников куплено Зелимханом, чтобы у Алимхана возникли с ними осложнения. Завтра до этих чиновников дойдет весть, и они приложат все силы, чтобы выполнить то, что приказал Зелимхан. Как вот только справиться с другой задачей – обезопасить брата от парней Дуташева? Выход только один: людей Дуташева уничтожить. И это будет верным решением не только для данной ситуации. Это будет верным решением вообще, для собственной безопасности завтра.

Завтра… А уже сегодня, как только он вернется, следует отправить Кадыра вместе с тем парнем. Как его зовут, молодого нагловатого разведчика. Вали… Да, Кадыра следует отправить вместе с Вали, чтобы он обеспечил безопасность Алимхана в Грозном и по пути сюда.

Только по пути сюда ли? Не пришлось бы раньше времени менять место дислокации. Что за люди там, на тропе, с которыми Кадыр сейчас ведет бой? Как они вышли на месторасположение этой базы? Предал кто-то? Может быть, и так. А, может быть, это простые поисковики, «гуляющие» вольными маршрутами. Такую тактику федералы начали применять уже больше года назад. Маленькие группы «летучих мышей» выискивают и вынюхивают… Слоняются по лесам и горам… И что-то, как правило, находят. А когда не находят – это тоже результат. Значит, отмечают на карте чистое место. Чистое место на карте, где нет ни боеспособных джамаатов, ни подготовленных баз, готовых джамааты укрыть, обогреть и накормить, а когда следует, и вооружить – это сужение зоны поиска в дальнейшем. Без таких баз ни один отряд, ни один джамаат не может существовать. Искать «волкодавы» умеют.

Хочется верить, что это только поисковики и Кадыр уничтожит их. Тогда, возможно, не придется менять место дислокации. Смена места дислокации чревата появлением новых «волкодавов», потому что зимний лес существенно отличается от летнего леса тем, что вместо укрытия и скрытия только показывает следы…

А если придется перемещаться… Придется перемещаться всеми силами, и, может быть, с боем, может быть, не зная куда. Если отрежут пути к запасным базам… Может быть, придется отрываться в темповом марше, чтобы эти базы не показать… Может быть, придется даже рассеиваться в лесу, как это делается часто, и при этом потерять значительную часть личного состава, но спасти остальных… Много возможных неприятностей дарит зимний лес. Как тогда не потерять из вида Алимхана? Как Алимхану не потерять из вида Зелимхана? Конечно, есть множество связных, но их всех следует оповестить, передать через них указания, а это, притом, что Зелимхан всячески избегает телефонной и даже радиосвязи, тоже не дело одной минуты. Легко потерять контакт с братом… Очень легко, а терять его никак нельзя. Алимхан привезет новые инструкции. Он проверил всю цепочку перехода в новое состояние. На себе проверил. И поможет старшему брату пройти ее тоже… И время не ждет… Дело надо делать сразу, пока не остыли камни, окружающие костер…

Где же Кадыр? Почему так долго нет от него никаких сведений?

3

Ангел с Пулатом, да и Тобако, объединивший с ними свои усилия, самостоятельно справиться с поставленной задачей, не выходя из офиса, естественно, не могли. Чтобы такую задачу выполнить, следовало бы не только побегать, но и помотаться по стране. Но у них не было возможности тратить время на поездки, и требовалось искать другие пути. Они, конечно, сразу и с грифом «срочно» отправили все официальные запросы, но ответы на такие запросы, как правило, приходят не с разбега, несмотря ни на какие грифы. Благо Доктор Смерть со своей не слишком сложной задачей по отправке своих и чужих запросов справился быстро, и включился в работу коллег в качестве штатного хакера. Он без труда, за каких-то десять минут, перебрав энное количество стандартных вариантов, взломал сайт налоговой службы в Санкт-Петербурге и быстро нашел материалы по интересующей интерполовцев фирме.

– Прошу учесть такую мелочь… – прокомментировал Доктор. – Даже если принять во внимание, что я очень крупный специалист в данной области, не следует забывать, что специалист я не единственный… Есть, я полагаю, и более крупные. Здесь, у наших хваленых налоговиков, практически нет никакой серьезной системы защиты. А менты потом голову ломают, откуда у бандитов появляются базы данных на всех наших серьезных и не очень серьезных бизнесменов. То есть на всех, с кого есть что содрать…

– Эти базы данных сейчас по всей Москве продают, – усмехнулся Ангел. – Наверное, и на тебя есть… И кто-то, имея пистолет в кармане, подумывает порой, откуда у этого не совсем молодого человека без откровенного криминального прошлого «пятисотый мерин[17]17
  «Мерин» – «Мерседес».


[Закрыть]«, и натужно ищет пути, как этот „пятисотый“ реквизировать…

– Кому мой «мерин» нужен… Могу продать, – просто ответил Доктор. – Даже тебе. Мне «пятисотый» уже весьма надоел. Я не могу себе позволить столько лет ездить на одной машине. Я, извини за выражение, тяжелый, и машине меня, еще раз извини, носить трудно. Следовательно, двигатель изнашивается быстрее. Учти, я тебя, как потенциального покупателя, предупреждаю честно – с движком могут возникнуть серьезные проблемы, и пять раз подумай, прежде чем купить. Даже по дешевке.

– Ты лучше не предупреди систему защиты сети о своем интересе, – посоветовал Басаргин, возвращая сотрудников от болтовни к деловому настрою.

– Нет, не волнуйся, система уже опознала во мне своего человека и отнеслась с полным уважением, как и я к ней, – ухмыльнулся Доктор Смерть в бороду. – Итак, я скопировал данные. Можете полюбоваться и прослезиться… Годовой баланс чуть меньше шестисот тысяч рублей. Меньше, чем у заурядной торговки с рынка, которая китайский товар продает. Не слишком мальчики, надо думать, процветали, если вообще стремились к процветанию. А потом… А вот потом… Кредит, и… Больше отчетов нет… Просуществовала фирма ровно год и четыре месяца, ничем серьезным не занимаясь и особых доходов не получая. Весь их доход должен уходить на аренду помещения и на зарплату сотрудникам, если такая платилась. То есть…

– То есть мы имеем полное право предположить, – сделал вывод Ангел, – что фирма была специально создана с перспективой. Перспектива просматривалась именно в переводе тридцати одного миллиона долларов на какой-то счет в иностранном банке, с тем, чтобы ничего не получить взамен. Но кредит тем не менее возвращен. Почему это воры и бандиты возвратили кредит, хотя имели полную возможность хапнуть эти деньги и исчезнуть? Мне кажется, что это не совсем та операция, которая должна нас заинтересовать. Потому что Зелимхан Кашаев совсем не тот человек, который упустит такую возможность. Для него, как, пожалуй, и для меня, тридцать один миллион баксов – это не самая мизерная сумма, на которую не стоит внимания обращать. Но даже если это не сам Зелимхан… Учредители – этнические чеченцы. Они бы тоже свой шанс не упустили.

– Не имели они такой возможности, – сказал Басаргин. – Их бы тогда просто перестреляли, поскольку таким ловким ходом эти ребята подставили бы Алимхана Абдуловича Кашаева и его счет, на который деньги ушли. Подставили бы и старшего брата, который прощать не умеет даже мелкие обиды, не говоря уже о крупных. Но если бы подставные бизнесмены сами оказались парнями ловкими, умеющими отлежаться на дне, перестреляли бы их родственников. Кашаевым не нужен шум. А банк поднял бы скандал и возбудил уголовное дело. То есть привлек бы внимание к фирме-получателю. А этого Алимхану хотелось меньше всего. Ему даже лишние миллионы баксов не нужны, лишь бы не начали его не вовремя преследовать. Это естественное поведение, когда собираешься осесть где-то в спокойной обстановке вполне легально, и жить долгие годы никого не тревожа и сам не беспокоясь. Алимхан Абдулович слишком осторожный человек, чтобы позволить себе из-за жадности потерять подготовленные позиции.

– Пожалуй, я соглашусь, – неуверенно прекратил спор Ангел.

– Доктор, добрый человек, – смиренно попросил «маленький капитан», – если тебе не трудно, загляни в картотеку МВД славного города Питера и поинтересуйся личностями, учредившими эту фирму.

– Для хорошего человека чего только не сделаешь, – согласился Доктор Смерть. – Тем более что я знаю даже пароль для входа в систему, если он за три с половиной недели не изменился. Пару минут терпения…

Он усердно застучал по клавиатуре, которая под его пальцами скрипела и стонала, как жертва в руках палача.

– Увы, мой друг, – сказал наконец, – питерские менты с ними не знакомы. Должно быть, мальчики с законом старались ладить или же жили по чужим документам.

– Иначе и быть не могло. – Басаргин пожал плечами. – Алимхан Абдулович не такой неосторожный человек, чтобы доверить такое серьезное дело личностям, вызывающим подозрение. Отбор кандидатов был, несомненно, самый тщательный. Но, помимо картотеки, этих ребят следует поискать по месту регистрации. Посмотреть, если есть возможность, и временную регистрацию, и постоянную.

– Нет проблем, – согласился Доктор и снова принялся усердно уродовать клавиатуру своего компьютера.

– Я не слишком удивлюсь, если вдруг мы узнаем, что эти парни просто выехали в другую страну и сейчас проживают где-нибудь в Осло, считая, что российское правосудие их не достанет, – сказал Ангел.

– Они забывают о существовании такой организации, как Интерпол, – в тон ему добавил Дым Дымыч Сохатый. – На этом многие прокалываются.

– А я не удивлюсь, – мрачно предрек Басаргин, – если их уже нет в числе живых.

– И ты, как всегда, прав, командир. – Доктор читал данные с монитора. – Двое из троих сняты с регистрации в связи со смертью. Остался только один. Который с временной регистрацией…

– Все ясно. Действия Алимхана Абдуловича читаются, как по книге. Я думаю, что и третий недалеко от них ушел. Просто его труп хорошо спрятали. Посмотри еще по времени снятия с регистрации первых двух. В ментовских сводках должно что-то быть…

Доктор колдовал за компьютером еще пять минут.

– Есть… Несчастный случай… Свалился с балкона двенадцатого этажа. Ремонтировал ограждение… Есть свидетели, что никто ему не помогал. Все было на глазах жены.

– Показания жены внутри диаспоры организовать несложно. Как и показания свидетелей. Помню, на каком-то сайте читал тарифы оплаты за услуги свидетелей. Ладно… А второй?

– Второй поскользнулс, и упал под поезд на станции метро «Василеостровская». Тоже два свидетеля – его товарищи. И еще несколько свидетелей – случайные люди. Никто ему не помогал.

– Случайные люди иногда тоже хотят заработать. Это все мы знаем. При опыте младшего Кашаева и это организовать не сложно. Надо искать этих товарищей, что были с погибшим. Они многое смогут объяснить, если с ними по душам поговорить. Лучше, если разговаривать будет Дым Дымыч, как главный специалист по «развязыванию языков». Скопируй данные.

– Я скопировал. Только искать их мне не хочется. Мы не настолько богаты свободным временем. Поскольку это уже дело ФСБ, я предлагаю передать данные в «Альфу» генералу Астахову, а самим сосредоточиться на Алимхане Абдуловиче. При разделении труда у нас с «Альфой» всегда получается более плодотворное сотрудничество.

– Я согласен, – Басаргин опять пересек кабинет, разговаривая в тон шагам. – Я и сам думал позвонить Владимиру Васильевичу. Но мне сейчас пришла в голову хорошая мысль. И чтобы ее проверить, нам тоже никак без Астахова не обойтись.

– Какая мысль, добрый человек? – поинтересовался Пулат.

– Третий… Надо найти его фотографию и отпечатки пальцев.

– И сверить с отпечатками пальцев убитого в Эр-Рияде, – резюмировал Дым Дымыч.

– Правильно, – согласился Басаргин. – Кашаев при его осторожности будет стараться вовлекать в операцию как можно меньшее количество людей. Убирать одних и вовлекать других – это потеря темпа. Убирать он будет только после того, как использует весь потенциал каждого. У двоих потенциал иссяк – их убрали. Третьего он, возможно, имел желание использовать. Это не обязательно, но следует проверить такой вариант. Доктор, позвони Астахову…

Доктор Смерть, на столе которого рядом с монитором стоял большой спецаппарат городского телефона, выполняющий множество функций, не свойственных простым аппаратам, таких, как контроль прослушивания и определения места прослушивания, контроль спутникового слежения и регистрация волны, на которой работает спутник связи, и прочее похожее, набрал номер и привычно включил спикерфон, чтобы разговор стал доступным для всех.

– Слушаю вас, Виктор Юрьевич… – генерал хорошо знал, что звонок из антитеррористического бюро Интерпола, как правило, начинается с легко узнаваемого колоритного баса Доктора Смерть.

– Здравия желаю, товарищ генерал. Нам вот тут кажется, что в очередной раз подошло время для совместных действий. По крайней мере, нам без вашей помощи обойтись трудно, да и вам, думаю, наше скромное участие вскоре очень даже понадобится…