Текст книги "Инквизитор"

– Про нефалимов и сошар поговорим позже. Продолжайте, – мрачно проговорил Борис.

Дайлана снова улыбнулась и продолжила:

– Как только асур входит в Творение, он разрывает Поток, связывающий миры, и высвобождает Тьму. С этого момента Творение перестает быть частью Творца и становится частью Тьмы. Некоторое время, пока Тьма еще не окутала мир полностью, процесс можно повернуть вспять, но обычно это уже некому сделать. И Творение погружается во мрак антисоздания, опустошаемое ненасытной Тьмой. Именно это и должно произойти завтра. Таких, как мы, служителей Света, просто уничтожат. А люди станут пищей для асура и дархов Тьмы, способствующих его приходу.

– Вы серьезно или просто сгущаете краски? – чувствуя, как в горле застревает громадный комок, спросил Борис.

Одно дело слушать бред об апокалипсисе от безумных пророков, и совсем другое, говорить с тем, кто знает Истину.

– Спроси у меня это послезавтра. Когда не увидишь утром привычного рассвета. Если, конечно, мы еще будем живы к тому моменту, – спокойно отозвалась Дайлана.

– И что, ничего нельзя сделать? Как-то помешать этому?

– Можно. Светлых, таких как я, очень мало. Дархи вообще не склонны выбирать служение Творцу. Во Тьме больше свободы и власти, а служение Свету накладывает ряд самоограничений. Поэтому мы не можем остановить приход асура. Да и нет у дарха, даже самого светлого, силы, способной остановить лорда Тьмы. Он слишком могущественен. Но Силиорд уже целую вечность ведет эту войну и тоже кое на что способен. Когда Мудрец, правитель Силиорда, узнает о грядущем Пришествии, он посылает в Творение Инквизитора. Сумеречного воина, истинного дэва, наделенного невероятной силой и властью, сравнимой с мощью асура и способного уничтожить его. А заодно Инквизитор получает право урезонить не в меру обнаглевших отступников.

– Значит, вы зовете их отступниками. Интересно, а как же тогда они зовут вас? Заступниками? Или может преступниками? Не могу сообразить.

Дайлана снова рассмеялась, и Борис внезапно поймал себя на мысли, что он хочет слышать этот смех снова и снова. И любоваться при этом чертами ее прекрасного лица. Совсем как тогда, когда он впервые полюбил несколько лет назад. Неужели сейчас с ним снова происходит подобное? Ничего себе выбрал момент! Завтра мир полетит в тартарары, а он умудрился влюбиться. Да в кого – в ведьму, которой, наверное, больше лет, чем его родителям вместе взятым! И самое странное, что подобная мысль совсем не тревожила его.

– Нет. Они нас зовут святошами, – ответила Дайлана.

– Это звучит приятнее, – согласился Борис – И даже необидно. Так что там с Инквизитором? Где он?

– Его не будет. Ты ведь сам признался, что не сумел впустить его в наш мир.

23

У каждого в этом мире есть свое предназначение. У священника, вселяющего в людей надежду. У врача, возвращающего людям здоровье. У клоуна, дарящего людям радость. Даже у дарха, забирающего у людей их жизнь.

Андрей должен был умереть еще в двадцать восьмом, когда он, четырнадцатилетний подросток, ничего не знающий о своем врожденном даре нефалима, вместе с родителями-кулаками попал под коллективизацию. Мать и отец были людьми… Его же не смогла убить даже пуля, выпущенная в затылок. Обычно после таких ранений не выживают даже дархи – повреждение центральной нервной системы, разрушение головного мозга. Тело дарха неимоверно живуче, но всему есть предел. Как потом объяснила Дайлана, нашедшая мальчика и ставшая его приемной теткой, яма, в которую он упал после выстрела, была переполнена энергией, покидающей остывающие тела родителей и еще трех десятков «врагов народа». И его тело нефалима, не желая сдаваться так просто, инстинктивно впитало в себя эту энергию, затягивая смертельную рану и давая мальчику второй шанс.

Он должен был погибнуть в сорок втором. Тогда он, уже принявший Отречение и умирающий на поле боя от банального для дарха ранения в грудь, вдруг увидел над собой перепуганное личико молодой восемнадцатилетней санитарки Вари, девушки довольно ветреной, но не раз дававшей понять, что у нее есть серьезные намерения по отношению к нему. Она кричала что-то, плакала, пыталась перекрыть рану, из которой хлестала темная, почти черная, как казалось ему, кровь, даже тащила куда-то. А потом вдруг вздрогнула, посмотрела на него особенно растерянно и упала, прижимаясь щекой к его окровавленной груди. И он почувствовал, как его тело снова принимает жизнь, ее жизнь, текущую из огромной рваной раны на спине девушки, оставленной осколком разорвавшегося рядом снаряда. Он не хотел этой жертвы. Он не хотел жертвы ни от кого, а уж от Вари, такой юной и жизнерадостной, тем более. Но его тело было иного мнения, и обряд Отречения, проведенный им, попросту игнорировало. Выживаемость у дархов всегда была на первом месте, желали они того или нет. Их природа решала за них. В тот миг Андрей окончательно возненавидел свою Суть и того, кто даровал ее дарху, ибо не мог больше любить Его, дающего и отбирающего жизнь по каким-то своим, извращенным принципам.

Он должен был погибнуть в шестьдесят восьмом, в автомобильной катастрофе, унесшей жизни его жены, дочери с ее тестем и двух маленьких внучек. Все их жизни, смешанные с болью и отчаянием, вновь были испиты его ненасытным телом, и врачи еще долго удивлялись потом, почему на Андрее нет ни единой царапины. Говорили, что он настоящий счастливчик, а дарх не хотел жить, посылая проклятия в адрес Создателя, не позволяющего ему уйти вслед за семьей. Нефалим даже приготовил серебряную пулю, собираясь, раз и навсегда покончить с игрой, затеянной против него Творцом. Но так и не воспользовался ею. К его несчастью, Андрей знал, что последует за его самоубийством. Ад существовал. Ад, созданный Творцом и не имеющий ничего общего с Тьмой. Ледяной ад, затягивающий порочную душу и очищающий ее посредством выжигания грязи и мерзости людских пороков, делая ее беленькой и чистенькой, как сахар рафинад, ибо только такая душа могла стать частицей Света. Частью Творца, столь же ненасытного, как тело дарха. Андрей знал, что самоубийство обеспечит ему Холод на долгие тысячелетия.

И был слишком разумен, дабы совершить подобную глупость.

Андрей должен был погибнуть вчера от пуль подис, он должен был погибнуть сегодня. Его время было на исходе. Судьба давала понять, что дарх давно живет взаймы, но все же живет, ибо в его существовании, как и в существовании каждой земной твари, заложена некая цель. И вот колдун, отрекшийся от своего врожденного дара, возненавидевший однажды несправедливость Создателя, вновь встал на его сторону, пытаясь уберечь Его Творение от Тьмы.

В Убежище Андрей решил не соваться. Если Борис с Дайланой мертвы, значит, почти наверняка отступники заполучили-таки наконец столь тщательно оберегаемый «Глаз Мира», и теперь даже самый темный дарх может, надев амулет, спокойно находиться рядом с Потоком. И, естественно, использовать свою магию. Если это действительно так, в первую очередь засаду на Андрея устроят именно там, ожидая, что после побега он ринется в Убежище. Значит, надо быть чуточку хитрее. Да и зачем ему в Убежище? Все мертвы. Сквозь Бледную Границу Потока ему путь никто не откроет, а все, что нужно, у него уже есть.

Приготовления к атаке заняли некоторое время. Андрей не знал, кто и в каком количестве будет ожидать его по ту сторону рунных врат, и на всякий случай решил перестраховаться. Вполне возможно, что там его ожидает пара неприятных сюрпризов, а значит, нужно оказаться проворнее, чем отступники. Это сложно. Первые несколько секунд после «Шага света» колдун будет совершенно беспомощен и не сможет ответить на возможный удар. В одно мгновение быть раздавленным магией Древних Андрей не желал. Вот и решил перестраховаться.

На сложный заговор у него не было ни сил, ни энергии, но сложный заговор ему и не требовался. Для начала он отыскал мертвое дерево, что было не сложно. Недалеко от города росла тополиная аллея, давно забытая и заброшенная. Некоторые деревья еще пытались цепляться за жизнь, но большинство давно высохли, отдав жизнь Творению и теперь медленно превращаясь в труху. Отломав от ближайшего тополя длинную, в его рост, ветку, Андрей освободил ее от сучьев. Затем еще раз внимательно проверил, принюхиваясь, словно собака, и убеждаясь, что дерево действительно мертво. Живая древесина в руках опытного дарха могла действовать значительно эффективнее, но разве Андрей был опытным дархом? Опасаясь, что его заклинание, смешавшись с энергией Творения, заключенной в живой древесине, в самый ответственный момент даст сбой, колдун решил действовать наверняка. Удостоверившись, что отломанная им палка давно опустошена, он спокойно принялся за заговор. Процесс занял не более десяти минут. Андрей шептал руны, вкладывая в слова крупицы своей энергии, и на сухой поверхности ветви проявлялись заковыристые письмена, выжженные властью его Слова. Именно так создавалось большинство амулетов, боевых и защитных, несущих в себе энергию и способных отдать ее по первому же требованию владельца. Древний вложил бы в ветвь нечто неимоверно могучее, раз уж принялся за подобную работу, и в итоге мертвое дерево содержало бы в себе одну, а то и несколько человеческих жизней, сплетенных в единое сложное заклинание. Андрей удовлетворился заклинанием попроще, не требующим таких больших затрат. Дело было даже не в людях, чью энергию он мог бы использовать для заговора. Просто время уж слишком поджимало, а сплести что-то действительно стоящее он пока не мог. Так зачем же убивать невинных? Наконец его «пропуск» на вечеринку Антуана был готов. Ветвь, лишенную сучьев и покрытую свежевыжженными рунами, а оттого похожую на настоящий посох мага, Андрей взял в левую руку. Правая уже сжимала снятый с предохранителя, начиненный серебром автомат, готовый стать хорошим подспорьем в предстоящей схватке. На поясе болтался меч, но Андрей не питал на свой счет особых иллюзий и в том, что успеет использовать его по назначению, уверен не был. Скорее всего его остановят гораздо раньше и превратят вместе с его смехотворным арсеналом в горстку пепла, но попробовать стоило. Не зря же все эти годы судьба давала ему второй шанс. Второй, третий, четвертый… Теперь, когда все были мертвы, а воин Силиорда так и не пришел, он стал последним, кто еще мог сделать что-то для этого обреченного Творения. И должен был оправдать жизнь Даниила, отданную ради него. Как и жизни его родителей, медсестры Вари, всей его семьи – каждого, кто умер, чтобы Андрей в итоге дожил до этого дня. Еще какое-то время он потратил, пытаясь вспомнить, не забыл ли чего, но в голову лезла всякая героическая чушь о спасении человечества, поэтому, решив не терять больше время, колдун поправил висящий на поясе меч, покрепче сжал посох и, закрыв глаза, неспешно сформировал заклинание перемещения, осторожно вплетая в него руну, прочитанную на бумажке, отобранной у убитого им колдуна.

Он не ошибся. Руна действительно была путеводной нитью, ведущей к рунным вратам.

И вновь, как совсем недавно, едва его ноги коснулись твердой почвы, мир пошатнулся, и Андрей со стоном опустился на колени, едва не теряя сознание. Автомат выпал из ослабевших пальцев, но посох колдун не выпустил, сжав его до боли в руке. И тут же, даже не глядя по сторонам, активировал его, ударяя одним концом о пол и шепча короткое слово-активатор. Два примитивных заклинания, вложенные в мертвое дерево, ударили одновременно. «Вспышка» – обычное слепящее заклинание, обжигающее глаза и вызывающее временную слепоту у каждого, оказавшегося поблизости и увидевшего ее, и «Вал» – заклинание кинетического удара, распространяющееся во все стороны от эпицентра активации и способное сбить с ног любого, оказавшегося в зоне его действия. Таких оказалось трое. Трое подис, обвешанных оружием с ног до головы и оберегающих рунные врата. Андрей рассчитал все точно. Сейчас, сразу после «Шага света», опустошившего его, он не смог бы быстро сплести боевое заклинание, да и воспользоваться оружием тоже. Его просто превратили бы в решето. Но заговоренный посох, насыщенный энергией и никак не зависящий от самочувствия владельца, сработал превосходно. На Андрея заклинания не действовали, во время заговора он обеспечил собственную безопасность. Но всем остальным досталось по полной программе. Ослепшие и отброшенные в разные стороны, подис были выведены из строя на достаточно долгое время, дабы Андрей пришел в себя и, подобрав автомат, перешел к активным действиям.

Подис оказались для колдуна настоящим подарком. Вытянув напоследок из своего чарва еще немного энергии, Андрей оборвал Нить Жизни, вскочил на ноги и, не раздумывая, расстрелял ползающих по земле «слепышей», швыряя в одного из них уже подготовленную «пиявку». От чего умер отступник – от трех пуль, пробивших его тело, или от жесткого рывка дарха, выдирающего из человека его жизнь, – осталось загадкой. Впрочем, загадкой весьма незначительной и внимания не требующей. Уже через минуту Андрей не помнил о своей жертве, внимательно оглядываясь по сторонам и ожидая ответного удара отступников. Но, очевидно, он все же добился того, чего хотел. Внезапности. Его не ждали, и теперь колдун выигрывал несколько минут драгоценного времени.

Сориентироваться оказалось несложно. Он находился в Провале, одном из многих, разъедающих плоть Творения. И, как многие другие «проклятые места», этот Провал отступники с радостью прибрали к рукам. Здесь они воздвигли настоящий храм Тьмы. По-своему даже красивый, построенный с элегантностью и чувством стиля. Он мог притянуть каждого любителя мрачной готики, но только не Андрея, чувствующего смрад этого мрака, сочащегося сквозь камни величественной постройки.

Рунные врата находились в отдалении от центра Провала. Оно и понятно – служители храма Тьмы должны были быть уверены, что никто не помешает им в проведении обрядов. А мощный выплеск энергии, возникающий во время «Шага света», мог помешать формированию заклинания. Создать полевые помехи, так сказать. Для Андрея это также оказалось дополнительным плюсом. Несомненно, его прибытие было замечено. «Шаг света» чувствуется даже камперами на расстоянии в несколько километров. Что уж говорить о Древних, собравшихся сейчас здесь. Но молниеносное нападение и автомат, снабженный глушителем, сделали свое дело. Андрей умудрился прийти, не наделав лишнего шума. И теперь дархи наверняка думают, что прибыл кто-то свой. Вот и пускай думают именно так и как можно дольше. Ему это только на руку.

Пройдя по каменной дорожке, колдун свернул в прилегающий к храму лес и, прокравшись меж сухих деревьев к краю расположенной перед зданием площади, быстро оценил ситуацию. «Чаша Воплощения» была здесь! Сомнений не возникало. Примерно в трехстах метрах от Андрея, возле выезда на проселочную дорогу, ведущую прочь от этого мрачного места, стояла огромная махина трейлера, борта которого были исписаны могучими рунами сдерживания. Причем сделано все было очень аккуратно. Начертанные в Тесиле, эти письмена не привлекали к себе внимания людей. Как, впрочем, и сама машина. А вокруг машины, образовав плотное кольцо, стояли подис. Не менее тридцати человек, вооруженные автоматами и внимательно осматривающие местность. И ни одного дарха, что, впрочем, вполне естественно. Лето радовало небывало жаркими деньками.

На небе уже который день не было видно ни облачка, и не терпящие Очищаюшего Света солнца служители Тьмы предпочитали отсиживаться за стенами храма, оставив всю грязную работу для своих подис. Те на свою судьбу не роптали, но по лицам отступников было видно, что они предпочли бы находиться в другом месте. Оптимальный вариант – в прохладном пивном баре или на пляже. Но пока и то и другое отменялось. Все желали выслужиться перед своими хозяевами. Особенно в преддверии грядущего Начала Тьмы. Каждый подис понимал, что если завтра асур сумеет пройти в этот мир, цивилизация рухнет, а все живые существа, населяющие Творение, разделяться на две неравные части – охотников и жертв. Вернее, немного иначе – на властителей мира и их пищу. И пищей становиться, что вполне естественно, никто из посвященных не желал.

Итак, искомая «Чаша» находилась совсем рядом, в трехстах метрах от Андрея, тщательно охраняемая и уже готовая к транспортировке на место проведения обряда. Вот только как до нее добраться? Лобовая атака здесь малоэффективна. Колдун не успеет пробежать и половину пути, как серебряные пули порвут его тело в клочья. И уход в Тесил не поможет. Раз подис стоят в охране, они готовы ко всему, и Андрея, в какой бы реальности он ни находился, заметят. Либо у каждого из них есть амулет, позволяющий, как «Глаз Мира», видеть истинный лик всего сущего, Либо им с той же целью просто заговорили глаза. По идее любой Древний, имеющий определенный опыт и знания, мог создать и то и другое. А в опыте Антуана Андрей не сомневался. Да и помощники у него были еще те. Взять хотя бы Сатико.

При воспоминании о японке у Андрея по спине пробежали мурашки. Не хотелось бы снова встретить ее здесь. Впрочем, колдун и не надеялся прожить так долго, потому что именно в этот момент его заметили.

Непонятно, вышел ли этот молодой дарх размять ноги или его послали проверить, кто же там все-таки прибыл, но, выйдя из дверей храма, колдун остановился словно вкопанный, устремив взгляд прямо на Андрея. Оно и понятно. В Провале светлая душа Андрея сияла сейчас, как прожектор маяка в ночной мгле.

– Святоша?

От неожиданности дарх даже растерялся.

– Сам дурак! – прошипел Андрей, понимая, что теперь счет пошел на секунды.

Вскинув руку с зажатым в ней автоматом, Андрей выпустил остатки обоймы по отступнику. Пули легли на удивление кучно, превращая одежду на груди и животе дарха в лохмотья. Лишь одна пуля, не подчиняясь стадному инстинкту, угодила противнику в предплечье. Дарх не упал, даже не закричал, а лишь отступил на несколько шагов, зажимая раненую руку. На лице юнца гримаса мгновенной боли сменилась злорадной ухмылкой:

– Какого…

Андрей сразу понял, что что-то не так, и моментально поменял пустую обойму в автомате.

– Что, урод, думаешь, колдовство? – крикнул самодовольно отступник, начиная формировать над своей головой нечто неприятное, искрящееся зелеными бликами. – Нет. Бронежилет!

– Дважды сам дурак! – прошептал Андрей и, быстро передернув затвор, выпустил в дарха еще одну очередь.

И на сей раз, он был более точен. Несколько пуль снова угодили в пуленепробиваемый жилет, но уже значительно выше, а затем в подбородок, в переносицу и в левый глаз отступника, которые сразу же брызнули красным, заставляя самоуверенного дарха пошатнуться и рухнуть на землю.

Незаконченное заклинание дрогнуло и растаяло в воздухе. Что это было, Андрей так и не узнал, да, в принципе, узнавать и не хотел. Времени не осталось совсем. Привлеченные движением, подис, охранявшие трейлер с «Чашей», оживились, открыв по Андрею пальбу. Довольно беспорядочную. Опытных бойцов среди них явно не было, промахивались они безбожно, и пока Андрей находился в относительной безопасности. Впрочем, недолго. В дверях храма один за другим проявились Тихие Воины. Трое. Теперь вырабатывать какую-либо стратегию было уже бессмысленно. Приходилось импровизировать.

Не раздумывая, Андрей отбросил бесполезный «Каштан» – даже если на дархах нет бронежилетов, они остановят его пули магией – и ринулся к ближайшему джипу. Еще не добежав до машины, колдун одним мощным рывком выдрал запертую дверцу, нырнул в салон и приказал двигателю завестись. По капоту и стеклам ударили пули. Естественно, ведь в стоящую машину попасть гораздо легче, чем в бегущего человека. Вот подис и отрываются.

– Щас, братва, погодите минутку, – проворчал Андрей, до предела вжал в пол педаль газа и вывернул руль, направляя машину на охраняемый трейлер.

Сзади ударило магией. Ее «аромат» Андрей не мог спутать ни с чем. Лопнули стекла, дыхнуло жаром. Машину приподняло над дорогой, бросило в сторону, но сам удар лишь придал джипу дополнительное ускорение. Грузно опустившись на все четыре колеса, автомобиль взвыл, набирая скорость. Борт трейлера стремительно приближался. Автоматные очереди били взахлеб. В двигателе что-то хлопнуло, задымило. Из-под капота появилось пламя. Грудь и шею Андрея ожгло болью. Свинец! Эти идиоты палили по нему обычными пулями! Знай он об этом на пару минут раньше, и все могло бы быть иначе. Но теперь было поздно. До трейлера, скрывавшего спящую «Чашу Воплощения», оставались считаные метры. Разомкнув кольцо, уже сообразившие, что сейчас произойдет, подис ринулись врассыпную. Они не хотели умирать вместе с безумным дархом, возомнившим себя спасителем человечества. Лишь один, самый отчаянный, уже пятясь в сторону, продолжал жать на курок, заливая салон горящего джипа свинцом. Боль стала невыносимой. Брюки, насквозь пропитанные хлещущей из бесчисленных ран кровью, прилипли к ногам. Но Андрей уже не осознавал этого.

– Господи, будь проклята Твоя война, как же давно я ждал этого! – выплюнул он вместе с кровью, еще сильнее, насколько это было возможно, вдавливая в пол педаль газа.

В следующую секунду полыхающая машина на полной скорости врезалась в кузов трейлера.

Грохот взрыва потряс небеса. По крайней мере, так показалось Андрею, чье разорванное в клочья вместе с телом сознание еще удерживалось какой-то бесконечно долгий миг в этом мире. «Наверное, это-то Ты точно слышал!» – подумал колдун и нырнул в бездонный колодец смерти, так давно зовущий его.

Стоящие в дверях храма Тьмы дархи расступились, пропуская вперед Древних. Антуана и Клавдия.

– Ну, как? – спросил Антуан, глядя на горящие обломки машин.

Взрыв действительно оказался отличный. У Андрея не было ни единого шанса выжить, Древний хорошо все подготовил.

– Впечатляет, – признал Клавдий. – Но все же ты слишком рисковал.

В этот миг пламя, жадно сжирающее остатки трейлера, затрепетало, расступилось и выпустило из пекла маленького чумазого мальчика, растерянно озирающегося по сторонам.

Кожа его дымилась, но на теле ребенка не было ни единого ожога. Лишь сажа и копоть, скрывающие руны, выжженные на теле ребенка. На этой стадии «Чаша» была практически неуничтожима. Особенно теперь, когда ее «наполнение», наконец закончилось. Последняя капля, Чистый Свет Самопожертвования, пролитый из тела нефалима Андрея наконец завершила обряд. Именно эта капля была основой воплощения. Ключом, открывающим для лорда Тьмы Врата Миров, ибо только Свет может открыть то, что Светом создано. Мальчик осмотрелся по сторонам, с любопытством потянулся к полыхающему рядом пламени, но огонь испуганно отшатнулся, опасаясь быть пожранным ненасытным существом.

– Прекрасно. Отличная работа, – удовлетворенно проговорил Клавдий, оценивая работу Антуана.

– Естественно, – кивнул в ответ колдун.

Мимо него, молчаливые и мрачные, прошли безликие мирвы. Они шли к «Чаше». Только мирвы могли свободно приблизиться к мальчику, не опасаясь быть «испитыми», только они могли контролировать малыша. А их, в свою очередь, контролировал сам Антуан.

– —Ты играл в опасную игру, Антуан, – проговорил Клавдий, – Этот нефалим мог и не прийти сюда. Или погибнуть чуть раньше, чем это требовалось. Где бы ты нашел замену? Дарха Света, готового добровольно отдать свою жизнь?

– Его вела Элина. Она бы не позволила ему умереть. А уж убедить святошу пожертвовать собой – дело техники. Главное, дать ему поверить, что он последняя надежда человечества. Потом предложить сложный план побега, устроить небольшую погоню, подкинуть путеводную ниточку в виде руны, начертанной на клочке бумаги, которая привела бы его в нужном для нас направлении. Конечно, кем-то пришлось пожертвовать. Но это мелочи. В итоге все готово. Дарх мертв, причем умер он, искренне считая, что спасает этот мир от Тьмы, хотя на самом деле, когда его Свет впитала «Чаша», он лишь помог нам приблизить конец правления Творца. Разве я хоть в чем-то ошибся?

– Игра была идеальна, – голос появился раньше, чем его обладательница – прекрасная Элина, одна из многочисленных любовниц Антуана в последние триста лет. Опытная ведьма, давно провозглашенная жрицей Тьмы.

Воздух затрепетал, изогнулся дугой, проявляя ее изящную фигуру, затянутую в черный шелк. Антуана всегда удивляло, как ведьма умудрялась перемещаться при свете дня столь изящно, без лишних энергетических затрат. Ходили слухи, что она разгадала секрет заговора «Золотой тропы», схожего по своей сути с «Шагом света», но требующего гораздо меньше энергии и укрывающего дарха Тьмы от очистительного света солнца при перемещении днем. Впрочем, слухи были непроверенные. У каждого дарха были свои секреты. И, прожив девятьсот лет, Элина могла позволить себе не рассказывать о них кому-либо, даже своему любовнику.

– Правда, тот идиот, которого ты послал к дому святоши с «путеводной ниточкой» в кармане, чуть все не испортил. Его автомат был заряжен серебром. Я едва успела отвести от Андрея удар. Мне это стоило жизни чарва. А ты знаешь, как я не люблю терять своих чарвов.

– Но ведь ты успела? – Антуан улыбнулся, игнорируя каприз женщины. – Святоша исполнил свое предназначение. «Чаша» готова. Теперь Ангота не остановить.

Элина загадочно улыбнулась в ответ, покачала головой.

– Что-то не так? – осведомился Антуан.

– Есть кое-что, – отозвалась ведьма. – Твою милую Сати наконец обыграли.

– Что? – не понял Антуан.

– Кто-то убил твою японку. Я видела ее тело в доме святоши. А вот трупов Хранителя и «Севанского палача» я там не заметила.

– Дайлана. – Голос колдуна превратился в глухой утробный рык. Антуан до боли сжал кулаки, на лице проступили синие вены. – Уничтожу!

Пространство пронизали невидимые щупальца энергии, переплетенные обрывками могучих заклинаний, яростно хлещущих воздух. Оставшиеся джипы, стоящие неподалеку, дрогнули и начали медленно плавиться, погружаясь колесами с мгновенно прогоревшими шинами в закипающий асфальт. Деревья, напротив, неожиданно покрылись искрящейся на солнце коростой льда. На совершенно безоблачном небе появились быстро сгущающиеся облака, закрывающие солнце.

– Спокойно, сынок, – проговорил Клавдий, понимая, чем может окончиться несдержанность Древнего. – За тучки, конечно, спасибо. Но восстанавливать свой храм заново я не собираюсь. Поэтому будь любезен, спрячь свою необузданную ярость поглубже и прекрати вести себя как несмышленый подросток. Даже твоя японка не одобрила бы подобного поведения. Ты напоминаешь мне святошу.

Антуан в гневе обернулся к Клавдию, ничего не соображая и выливая на говорившего всю свою ненависть. Но заблаговременно выставленные ведьмаком щиты с легкостью выдержали удар колдуна. Боевые возможности Клавдия были ничтожно низки, как у любого ведьмака, но он был Древним и сейчас находился на своей территории, где каждый камень пронизывали его заклинания. У Антуана не было ни шанса. В тот же миг нечто неимоверно могучее обрушилось на колдуна, бросая его на землю и сковывая по рукам и ногам.

– Аннатуутанна, – прошептал Клавдий.

Простое слово, имя «Антуан», прочитанное наоборот и вставленное в его же имя через букву. Бессмыслица, превращенная устами ведьмака в могущественное именное заклинание, полностью подавляющее магию колдуна. Антуан был Древним. Но разве он мог тягаться с Клавдием. Сейчас он был в полной его власти.

– Пусти, – прорычал колдун, осознав свою ошибку и бросая взгляд в сторону любовницы Элины.

Та даже бровью не повела. Лишь отошла на пару шагов в сторону, опасаясь остаточного действия заклинаний. И помогать ему явно не собиралась. Подлая тварь. Она что-то знала, чего пока не знал колдун.

– Твоя игра была хороша, – проговорил Клавдий, подходя ближе и склоняясь над колдуном.

Ветхий старик, едва держащийся на ногах. В то, что его Слово спеленало сейчас столь могучего дарха, как Антуан, непосвященному поверить было сложно. Но это было именно так. С возрастом сила дархов лишь возрастала, независимо от того, использовали они ее или нет. Тело старело и дряхлело, иссушаемое временем, но магический уровень приближался с веками к практически безграничному. Клавдию было более трех тысяч лет. О чем тут можно еще говорить?

– Отпусти меня! – Кажется, рот был единственной частью тела колдуна, сохранившей подвижность.

– Ты не слушаешь, – проскрежетал старик. – Твоя игра была хороша, действительно хороша. Но вся проблема именно в том, что ты расцениваешь ее именно как игру. И твоя японка смотрела на ситуацию так же. За что и поплатилась. А все слишком серьезно. Я ужасно стар. Мне осталось не так уж много, двести-триста лет, не больше. И я не уверен, что снова буду столь близок к цели, как сейчас. На сей раз асур придет, его не остановить. Но есть одна загвоздка. Ты похвалялся, что имел дело с «Чашей Воплощения». Очевидно, ты совсем забыл, как она создается. Ты разыграл отличную партию, заманивая святошу прямо к «Чаше» и заставляя его добровольно расстаться с жизнью. Свет Самопожертвования прирожденного дарха «Чаше» необходим. Он как шаблон ключа к Вратам Творения. Но это все же Свет. И он стал частью «Чаши Воплощения». А теперь представь, что станет с асуром, едва прошедшим сквозь Великую Границу, ослабленным и беспомощным, воплотившимся в этом теле и почувствовавшим Свет внутри себя? Даже если человеку напихать полные кишки раскаленных углей, его страдания не будут столь велики. Вот почему после получения оттиска Ключа Творения мы должны пригасить этот Свет, обратив его в сумрак. Сумеречный Ключ работает не хуже Светлого. А чтобы погасить Свет, нужна Тьма. Много Тьмы. Столько, сколько есть только у Древних. Поначалу я хотел использовать твою подружку, – ведьмак кивнул на Элину, безучастно наблюдавшую за их разговором. – Но теперь, думаю, поступлю иначе. У нее есть ряд ценных качеств, которые я еще смогу использовать. А ты слишком импульсивен и столь же амбициозен. Мне это не нравится.

Внезапно Элина вздрогнула, обернулась и в страхе попятилась. Впрочем, было от чего. К ним приближались мирвы, спокойно ведущие за руки «Чашу Воплощения». Мальчик не сопротивлялся и не вырывался, покорно следуя за Безликими. И было в этой покорности нечто пугающее – существо знало, что его покормят. Зачем же торопиться? Подойдя к Древним практически вплотную, процессия остановилась.

– Ты не сможешь контролировать мирвов! Они мои! – зло прохрипел Антуан.

Это был его последний шанс вразумить Клавдия. Но, похоже, ведьмак предусмотрел все.

– В первую очередь они мои…

Голос Этаксиса, создателя мирвов, сообщил Антуану, что его время сочтено. Его переиграли в его же игре! Невероятно!