Текст книги "Миллионер"

Глава 6: Первые жертвы

Дронов встречал председателя Наблюдательного совета «Интер-Полюса» в аэропорту. Неутомимый Крюков посетил на этот раз Китай в составе делегации российских предпринимателей. Перечень его общественных должностей и почетных званий занял бы не одну страницу.

– Выходим на глобальный уровень! – иногда подначивал его Дронов.

– А я с этого уровня никогда и не спускался, – отвечал Крюков, и это было правдой.

Непрерывное общение с коллегами по бизнесу, политиками, чиновниками, журналистами, деятелями науки и культуры приносило Крюкову моральное и эстетическое удовлетворение, делало его жизнь насыщенной и разнообразной.

Дронов за глаза называл Крюкова «паркетным бизнесменом», «тусовщиком», «туристом» и жаловался, что многотрудное руководство компанией и грязную работу спихнули на него.

Однако и он был вынужден признавать, что кипучая общественная деятельность Крюкова создавала вокруг «Интер-Полюса» полезный круг связей и подушку безопасности, без которых успешное развитие бизнеса было бы невозможно.

– Что опять случилось? – недовольно спросил Крюков. Дронов уже предупредил его по телефону, что возникла нештатная ситуация.

– Продукция на складах арестована, начались выемки документов, компанию обвиняют в уклонении от уплаты налогов и подтасовках таможенной документации, – доложил Дронов.

– Только не говори, что для тебя все это неожиданность. – Крюков сидел мрачнее тучи. Он не хотел признаваться себе в том, что выпустил деятельность компании из-под контроля, положившись на Дронова и других управляющих.

– Николай Семенович! – взмолился Дронов. – Были нарушения, они у всех есть, но в обвинениях нет и пяти процентов правды. Нас подставили. Приписывают хрен знает что. Это наезд!

«Возможно, он и прав. Если бы воровали по-черному, уже давно вскрылось бы».

– Кто за этим стоит? Не выяснили? – строго спросил Крюков.

– Пока неясно. Вся надежда на вас.

– Ладно, приеду в офис, будем разбираться.

– А вы сейчас разве не к нам? – удивился Дронов.

– Я – на заседание президиума Ассоциации российских предпринимателей.

– Может, отложите, Николай Семенович? Ситуация чрезвычайная. Мы вас так ждали!

– Дождались! – рассвирепел Крюков. – Раньше нужно было думать. Зажрались, расслабились! Я еще выведу на чистую воду, кто у нас подворовывает! Подставили!

– Я и предлагаю разобраться, – не пытался возражать Дронов.

– А куда теперь спешить? – уже спокойно заметил Крюков. – Теперь спешить некуда. Поспешили уже! Ты еще находишься на допросы к следователю, помотают нервы и тебе, и мне. Думаешь, за день-два все можно решить? Твое дело телячье – обос...ся и стой. Приеду в офис после заседания. – Крюков недовольно отвернулся от Дронова и полез на заднее сиденье своего солидного автомобиля.

Дронов осуждающе посмотрел вслед удающемуся членовозу Крюкова, почесал репу и поехал в «Интер-Полюс».

* * *

Ассоциация российских предпринимателей занимала уютный особнячок в одном из переулков тихого Центра – недалеко от Патриарших прудов, Никитских ворот, шумного Арбата и прочих московских приятностей.

Еще в середине девяностых годов в подвале особнячка располагался ресторан, который облюбовала криминальная братва. Заехавший осмотреть здание, а заодно и перекусить Крюков даже стал свидетелем посвящения в бригаду нового бойца – ритуала, напоминающего сцены из «Крестного отца». Крюкова предупредили, что связываться с этими пацанами – себе дороже, но он только загадочно ухмыльнулся. Его связи в московской мэрии оказались покруче бригады – через два месяца ресторан был закрыт и здание подверглось полной реконструкции.

Когда Крюков вошел в зал, заседание президиума Ассоциации российских предпринимателей было уже в полном разгаре. За длинным столом разместились члены президиума – примерно дюжина известных в стране предпринимателей, которых разбавляли выходцы из регионов. У них бизнес был несравненно меньше, чем у московских воротил, но зато их участие придавало ассоциации общенациональный характер и демонстрировало ее демократичность.

Крюков традиционно опирался на регионалов, среди которых пользовался большой популярностью.

– Извините за опоздание. Только что из аэропорта, – уведомил Крюков.

– Все понятно, Николай Семенович, – приветливо кивнул председатель ассоциации. – Прошу в президиум. Вы очень вовремя. Мы как раз обсуждаем проект исследования «Будущее России». Участвуют ведущие научные эксперты. Обратились с просьбой профинансировать эту работу. Как ваше мнение?

– Ничего финансировать не надо.

– У вас особое мнение?

– У меня уже есть проект концепции «Будущее России».

– Любопытно, поделитесь.

– Всего три пункта. Во всех регионах России должны быть предприятия «Интер-Полюса». Все граждане России пользуются продукцией и услугами нашей компании. И наконец, последнее. Государство будет называться «Россия-Интер-Полюс». Ведь говорят же, что наша страна – «Корпорация Россия». Я предлагаю пойти дальше, назвать конкретнее.

Поделившись своими соображениями, Крюков оглушительно захохотал.

Участники заседания вежливо заулыбались. Всем было известно, что «Интер-Полюс» в последнее время стал резко набирать обороты. Поговаривали, что это «динамическое развитие» поддерживают влиятельные силы в Кремле.

Устроившись в президиуме, Крюков прикрыл глаза ладонью. После долгого перелета побаливали виски, но он терпел. На заседание пришлось приехать, чтобы поддержать старого приятеля Коркушко – совладельца металлургического бизнеса в Уральском регионе. Он уже высказывал недовольство политикой нового руководства ассоциации и открыто конфликтовал с ним.

Если прижмут Коркушко, ослабнет «региональное лобби», а это невыгодно «Интер-Полюсу» – полагал Крюков. К тому же он всегда ценил дружеские связи и испытывал к своему соратнику Коркушко чисто человеческую симпатию.

«Сам погибай, а товарища выручай», – любил говорить Крюков в таких случаях. Эта фраза служила своего рода психологическим тестом. Реакция на нее многое говорила Крюкову о характере и жизненных ценностях собеседника. Особенно раздражали его ужимки и подмигивания типа: «Знаем мы этих друзей! Сами предадут кого угодно». Таких откровенных циников Крюков опасался больше всего – пойдут на любую низость, по малейшему поводу и без повода. Сам Крюков, конечно, не считал себя образцом моральной чистоты и безупречной нравственности. Но одно дело, когда тебя вынуждают к непотребным действиям жизненные обстоятельства, а другое – считать предательство ближних повседневным и естественным. «Если человек не понимает, – считал Крюков, – что говорить и чем хвастаться неприлично, то он вообще без тормозов и его лучше избегать как опасного больного».

– Переходим к приему в ассоциацию, – донеслось до сознания Крюкова сквозь дремоту.

«Кажется, начинается. Внимание! Именно об этом Коркушко предупреждал».

– Господа, в президиум поступило заявление о приеме в нашу ассоциацию от молодой и динамично развивающейся компании «Континент Менеджмент», – сообщил председатель. – Все документы в порядке. Можно было принять решение о приеме и в рабочем порядке. Однако меня вынуждает обратиться к вам конфликт интересов. Член президиума Коркушко подал жалобу на «Континент Менеджмент», обвиняя эту компанию в нарушении принятого ассоциацией кодекса корпоративной этики. Он утверждает, что, став миноритарным акционером его собственной компании, «Континент Менеджмент» пытается блокировать ее деятельность – рассылает необоснованные жалобы в контрольные инстанции, прибегает к помощи недобросовестных служителей закона и одновременно шантажирует господина Коркушко, заставляя продать за бесценок контрольный пакет акций. В этой связи он требует отказать указанной компании в приеме в нашу ассоциацию.

«Опять рейдерство, – подумал Крюков, – в чистом виде».

– Это конфликт двух хозяйствующих субъектов. В претензиях должен разбираться суд. Почему мы должны вмешиваться? – подал голос руководитель крупной инвестиционной корпорации Победоносцев.

«Тебе-то на Коркушко и на регионы наплевать. Ну и помалкивал бы», – молча переживал Крюков.

– Мы должны подходить к приему в строгом соответствии с нашими процедурами, – не унимался Победоносцев. – Есть формальные претензии к «Континенту»? Ежели по всем критериям они подходят, мы обязаны их принять.

– Логично, – согласился председатель. – Других предложений, как я понимаю, не имеется?

«Да что же это такое?!» Крюков почувствовал, что внутри его дремлющего организма произошло извержение вулкана, землетрясение, выброс лавы.

– Едрена мать!

Участники заседания не сразу поняли, откуда доносится этот пронзительный и возмущенный голос.

– Едрена мать! – На этот раз всем стало ясно, что ругается неожиданно проснувшийся Крюков.

– У вас замечания? – деликатно поинтересовался председатель.

– Господа, я вообще не понимаю, где я нахожусь. В театре абсурда? А как иначе это назвать? К нам обратился наш товарищ Коркушко. Мы его все знаем – заслуженный человек, один из основателей нашей ассоциации. Он по-человечески попросил – не принимайте беспредельщиков. Он с ними справиться не может, а что будет, если они окажутся в ассоциации? Попросил поддержать и предупредил нас об опасности. И какова же наша реакция? – Вставший и патетически возвышающийся над столом Крюков недвусмысленно посмотрел на Победоносцева.

Тот сделал вид, что эти слова к нему не относятся, и углубился в изучение материалов, разложенных на столе для членов президиума.

– Отвратительная реакция! Говорят о каких-то формальных требованиях. При чем здесь формальности? Мы поставлены перед выбором – или наш товарищ Коркушко, или эти ребята, которых мы знать не знаем. Я возмущен таким подходом. И раз нужно выбрать – я за Коркушко! – Крюков покраснел от волнения и поднял руку.

– Понятно. Значит, отложим прием компании «Континент Менеджмент»? До выяснения, так сказать, – быстро сориентировался председатель.

Крюков поймал на себе мстительные взгляды представителей «Континента» и Победоносцева.

«Ничего, переморгаем!»

Прощаясь с благодарным Коркушко, уже окончательно успокоившийся Крюков как бы невзначай спросил:

– Твой земляк сейчас в прокуратуре рулит?

– Да, я с ним позавчера виделся. Осваивается.

– Спроси его, кто устроил наезд на нашу компанию. Мои лопухи проворонили, а я только что приехал из Китая. Буду разбираться.

– Не вопрос, Семеныч! Для тебя все, что смогу, и даже больше!

– Тогда не прощаюсь, – сказал Крюков и скривился от боли, причиненной жестким рукопожатием своего приятеля.

«Такими руками только сейфы вскрывать!»

* * *

– Почему ты не позвонил? – кричала Екатерина.

– Не мог, работали всю ночь. Ты и сама могла бы позвонить, – оправдывался Максимов.

– Ну, знаешь! Ты перешел все пределы. Я тебя и так редко вижу. Теперь ночевать не приходишь. Может, нам вообще лучше развестись? Я тебе не нужна – зачем комедию ломать?

– Успокойся, просто сейчас такой период. Ты же знаешь, что творится в компании, – сказал Максимов.

Он только что приехал из офиса и переодевался. Надел легкую водолазку, твидовый пиджак и джинсы.

– Ужинать будешь?

– А есть что? Ты стала готовить?

– Можно пойти в ресторан.

– Нет, спасибо за заботу. Мне нужно в офис.

– Ты и сегодня ночевать не придешь?

– Не знаю, как получится.

– Хорошо, но потом не удивляйся. Предатель!

Максимов накинул куртку и молча вышел.

Ему не хотелось ругаться с Екатериной и доводить до разрыва. Но и оставаться желания не было.

Услышав звук захлопнувшейся двери, Катя села на краешек стула в кухне, бессильно опустила руки и уставилась в одну точку.

«Вот и все! Отношения заканчиваются тогда, когда начинается их выяснение».

Она очень боялась одиночества. Накануне встречи с Максимовым Кате пришлось пережить разочарование, расставание с любимым человеком, а затем наступила тоска. Как будто повеяло ледяным холодом. Страшно, не с кем поделиться мыслями, заботой, вниманием. Женщине необходимо чувствовать, что ее понимают, жалеют, любят.

«Нельзя, нельзя доверять мужчинам и самой себе, – думала Екатерина. – Все надоедает, приедается. Влюбленность, нежность, страсть сменяются раздражительностью, нервными срывами, новым приступом удушающей тоски. И ничего с этим нельзя поделать».

Екатерина мучилась, сомневалась, искала решение, которое позволило бы просто выжить, избавиться от одиночества. Тогда она твердо решила, что лучше сохранить независимость, а мужчины пусть будут приятным дополнением к самодостаточной и спокойной жизни. Все было правильно и абсолютно неверно. Спокойная независимая жизнь не получалась. Тоска душила все сильнее. Пустые вечера, необязательные встречи, натужный юмор – жалкое подобие жизни. Вокруг не люди, а какие-то говорящие манекены.

Максимов появился как спаситель – умный, уверенный, красивый. Екатерина не знала, кого она больше любит – Максимова или себя, спасенную от одиночества. Опять захотелось жить, смеяться, удивлять, ощущать заинтересованные взгляды мужчин.

«И все это благодаря Максимову. Конечно, виновата, – признавалась себе Екатерина. – Не нужно было его отталкивать. Он нуждается в поддержке не меньше, чем я. И ему сейчас трудно, может, еще труднее. Но что я могу поделать? Он меня раздражает. Стал чужим? Пожалуй, нет. Почему я не могу даже сказать ему ласковых слов?»

Екатерина встала и подошла к окну.

За стеклом тускло светились окна дома напротив – на другой стороне узкого переулка. Шел снег. Февральская метель закручивала снежинки и гнала их вдоль домов под фиолетовым отблеском уличных фонарей.

«Где он сейчас? Обнимает другую женщину? Легко представить!»

Ее бросило в жар. Ревность испепеляла, не давала вздохнуть, душила.

«Не могу здесь оставаться – я с ума сойду!»

Екатерина взяла телефонную трубку.

– Ты, кажется, предлагал пойти в клуб? Сегодня я свободна. Да, хорошо. Подъеду через час-полтора.

«Ладно. Пусть будет как будет».

Выйдя на Смоленскую площадь, она поймала такси.

* * *

Максимов отпустил водителя и сам сел за руль. Снег затруднял и без того черепашье движение.

Примораживало.

Автомобили, владельцы которых так и не нашли время поставить зимнюю резину – «зачем? завтра все равно растает», – скользили и вихляли на скользкой дороге.

«Почему я решил, что Катя будет идеальной женой? Она – умная, красивая, стильная. Прекрасно смотрится, умеет ладить с людьми. Страстная любовница. С ней интересно. Но характер! Самовлюбленная стерва. Домом не занимается, часто злится. Легко поддается разочарованиям. Эгоистична. Если ей что-то не нравится, такое услышишь! Это что – любовь? Ее уже бросали, и она бросала. Да зачем мне это нужно?» Максимов злился, но злость была какая-то холодная, без вспышек ярости и желания «ответить Катьке по полной программе».

Он чувствовал себя виноватым. Сошелся с Кристиной, и Катя, наверное, это почувствовала. Интуиция у нее фантастическая. Ведь именно он вырвал ее из привычной среды, из комфортной жизни в Лондоне и бросил в эту неизвестность. Не может она быстро приспособиться к новой жизни. Это понятно. Какие к ней претензии?

И потом, она же видит, что муж не в себе. Впитывает негативную энергетику. И общения в последнее время было недостаточно, так, от случая к случаю.

«Нет, все же она не права. – Максимов устало смотрел на огни машин, запорошенные снегом дома, яркие полоски искусственного света от рекламных щитов. – Не права! Я ей надоел, это же видно».

Время тянулось нестерпимо медленно. Хотелось выйти из машины и, хлопнув дверью, бросить ее посреди дороги.

«Да что говорить – я запутался!» – чуть не крикнул Максимов.

Совсем рядом сквозь метель проступили очертания высотки на Котельнической набережной.

Там его ждала Кристина.

Ждала уже час, а может, и больше.

* * *

Расчет Рюмина был верен. Крюков позвонил в день своего возвращения в Москву. Видимо, встретился с Дроновым сразу после бурного заседания в Ассоциации российских предпринимателей, перетер с ним и понял, что другого выхода нет.

– Приветствую вас, – услышал Рюмин в трубке хрипловатый крюковский басок. – Мне доложили по ситуации, пока в общих чертах.

Рюмин терпеливо ждал.

«Пусть Крюков сам первым вспомнит о предложенном варианте. Не будем давить. А то вспугнем. Впрочем, его спугнешь – как же! Тот еще волчара. Но деваться ему все равно некуда. Он же не враг себе».

– А что вы молчите? – спросил Крюков.

– Внимательно вас слушаю.

– Это правильно. Нам как раз не хватает внимания. В общем, Валентин Борисович, мы готовы рассмотреть ваше предложение. Предметно. Продадим акции одному крупному и солидному инвестору. От публичных торгов пока воздержимся. У вас есть конкретные кандидатуры?

– Вопрос непростой. Не мне вам рассказывать. Компания попала в сложную ситуацию. Не каждый согласится войти в капитал. Нам ведь серьезные партнеры нужны?

– Разумеется.

– На данный момент у меня в поле зрения три потенциальных кандидата. Но нужно с ними переговорить. Я ждал вашего ответа. Если вы согласны с идеей принципиально, пока без деталей, то готов приступить к практической проработке.

– Будем считать, что договорились.

«Врет, – подумал Крюков. – Наверняка у него уже есть конкретная кандидатура. И это – его человек. Ну давай! А мы посмотрим!»

* * *

Переговорив с Крюковым, Рюмин тут же набрал только ему известный номер телефона, который он подарил Верову для экстренной связи и доверительных разговоров.

Веров только что вышел из служебной столовой на Старой площади, где вкусно пообедал в компании таких же преуспевающих и уверенных в себе чиновников Администрации. Он любил приезжать сюда в гости и обмениваться за обедом новостями и слухами. К тому же кормили на Старой площади вкуснее, чем в Белом доме, не говоря уже о «тошниловке» в здании Государственной думы.

– Я догоню, – сказал Веров, почувствовав нетерпеливую вибрацию телефона в кармане пиджака. – Слушаю. Говори быстрее, я тороплюсь.

– Все в порядке. Крюков согласен на наш вариант. Конкретно будем обсуждать на днях. Пора убирать Дронова.

– Когда?

– Через неделю.

Веров отключил телефон, сунул его обратно в карман, на всякий случай прихлопнул сверху ладошкой и поспешил догонять коллег. Он отметил, что бдительные соратники прервали разговор о всяких пустяках. Напряженные спины выдавали неподдельный интерес: а кто же звонил ему по личному телефону?

«Что, интересно? Видно, как уши из спины растут».

Действительно, чиновники улыбались, но решительно не доверяли друг другу – стабильности и уверенности в завтрашнем дне не было. «Оно и понятно. Скоро выборы, смена правящей команды, отставки и назначения. Кто-то останется здесь, а некоторые поедут в Белый дом. По-разному сложится. В любом случае на обочину никому не хочется», – успокаивал себя Веров.

Ему тоже не хотелось. Особенно сейчас, когда должность дает такую власть и возможности заработать. «Скажу Рюмину, чтобы не звонил днем – только домой и поздно вечером».

* * *

– О чем ты пишешь в своей книге? – спросила Екатерина.

– О тебе.

– Ты шутишь?

– Книжка о том, что не получилось, не сбылось. Как стало хреново. А значит, и о тебе. Ведь у нас ничего не получилось.

– И не могло получиться. Каждый из нас слишком любит себя.

– А Максимов себя не любит, боготворит только тебя?

– Знаешь, в чем главный недостаток современных мужчин?

– Цинизм, врут много, нельзя положиться ни в чем.

– Главный недостаток в том, что они – трусы. И кстати, боятся красивых женщин. А про женский ум я вообще не говорю. Максимов ничего не боится, ценит женскую красоту и от умных женщин в обморок не падает. Бог любит отважных, и с Максимовым я чувствую себя в безопасности.

«Что я говорю? Только что разругались, может, расстались навсегда, а я его защищаю и хвалю. Безумие!»

Гудков замолчал и нервно оглянулся.

«Зачем было встречаться? Чтобы выслушивать, что лучше ее мужа нет и быть не может? Так и сидела бы с ним дома».

– Я так понимаю, что у тебя Максимов на первом месте. А я тогда на каком?

– Не обижайся. Мы же друзья?

– Не верю я в дружбу между мужчиной и женщиной, особенно когда они были близки.

– А ты поверь. С Максимовым у меня сейчас очень плохо, но ругать его я не буду.

– Это я понимаю. Терпеть не могу, когда бабы за глаза поливают своих бывших и нынешних, – сказал Гудков и ласково погладил Екатерину по руке. Ладонь у нее была холодная и напряженная.

Катя благодарно улыбнулась и стала рассматривать интерьер клуба. Танцпол в окружении лож, круглые светильники и вентиляторы, в стенах кирпичные вставки.

– Нравится? – спросил Гудков.

– Не знаю, не пойму. Смешение стилей. Я люблю эклектику, но эта не забирает. Мне нравится, когда очень уютно или, наоборот провокация, жесткость, по мозгам бьет, поток адреналина. А здесь все какое-то расплывчатое.

– Ну, это московская специфика: если стакан принять, то все понравится.

По лесенке, как птичка в клетку, забрался к диджейскому пульту арт-директор клуба в красной шапке.

– Сейчас запустит «Мой адрес – Советский Союз», – предупредил Гудков. – Будет громко. Кто-нибудь заплачет и будет бить себя в грудь.

– А зачем? – спросила Екатерина.

– Вот об этом как раз моя книжка – сказал Гудков.

* * *

– Будем брать, когда выйдет из машины, – сказал старший.

– Охрана у него есть? – поинтересовался чернобровый парень в потертой кожаной куртке. Он был похож скорее на бандита или строительного рабочего из ближнего зарубежья, чем на оперативника. Выдавал только уверенный взгляд, увидев который менты стыдливо отворачивались, вместо того чтобы проверить документы. Гастарбайтеры так не смотрят.

– Охраны нет.

– Так можем взять у квартиры – чего мерзнуть на улице?

– В подъезде дежурный – придется объясняться, ксивы показывать – не люблю.

– В любом случае водитель не уедет, пока этот хрен не зайдет в подъезд. Что – нейтрализуем водителя?

– Нет смысла. Клиент еще будет топтаться минут пять – десять. Он любит сигаретку выкурить, коньячку принять, по телефону отзвонить. У него баба строгая – курить и бухать дома не разрешает.

– Ничего, у нас от дурных привычек отучат. Холодно сегодня. Вроде и мороза нет, но пробирает. Сыро.

– Не замерзнешь, он уже выехал.

Дронова вели от офиса до места жительства, чтобы он не дернул на маршруте в сторону. Вводная предусматривала, что задержание следует провести без лишнего шума. По замыслу Рюмина, отсутствие Дронова можно было бы объяснить в первое время командировкой – мало ли у генерального директора «Интер-Полюса» дел в российских регионах. Да и зарубежные проекты появились. Придется, правда, заставить Дронова позвонить жене – она у него домашний цербер – и предупредить, что срочно выехал на одно из дальних предприятий компании. Такие случаи уже бывали, и она поверит. В общем, запустить дезу несложно, а это даст выигрыш в несколько дней, за которые можно спокойно заменить руководящее звено компании.

Вызывал некоторое беспокойство Крюков с его обширными связями. К тому же вел он себя уж очень спокойно, что усиливало подозрения, не затеял ли свою игру, не нанесет ли встречный удар – неожиданный и жесткий? Он на это способен.

К сожалению, даже при помощи подающего надежды карьериста Верова и других контактов организовать плотное наблюдение за Крюковым Валентин Борисович не мог – слишком много объектов, а это увеличивает опасность раскрытия всей операции. Кроме того, Крюков опытнее Дронова. Если получит доказательства, что он «на крючке» – «Ха-ха, смешно звучит: Крюков на крючке!» – тогда точно ответит, и мало не покажется.

Дронов сидел, нахохлившись, на заднем сиденье автомобиля. Водитель приглушил музыку, зная, что уставший «хозяин» любит тишину, хотя и не возражает против музыкального фона – пусть мурлычет. Все эти дни он тоже не сидел сложа руки. Удалось выяснить, что Рюмина поддерживает одна из влиятельных группировок на самом верху вертикали власти. «Наверное, делится с кем надо».

«Никакой это не консалтинг, – горестно размышлял Дронов. – Понятно, что все разговоры о подготовке к запуску акций – лишь крыша для рейдеров. И самый опасный из них – Рюмин. Этот гусь вовремя понял, что не стоит возиться с предприятиями-банкротами, а лучше прибрать к рукам перспективный бизнес. Берет пример с государства – оно этим сейчас активно промышляет. Но там речь идет, как правило, о выкупе и за приличные деньги. А Рюмин – просто волк. Задирает добычу до смерти. Чтоб он подавился, сволочь!»

«И надо было придумать пустить этого козла в огород! Нашли консультанта! – возмущался Дронов. – А что я мог поделать? Крюков настаивал. Ага, он сам в доле? Вряд ли. Чего ему делить – у него и так самый крупный пакет акций. Хотя эту идею нужно повертеть. Не мог Крюков так лохануться, не тот калибр».

Снег становился все сильнее. Мокрые плевки с неба прилипали к ветровому стеклу, оседали на ветвях деревьев, набухали грязными лужами на дороге. Дронов опять достал из внутреннего кармана серебристую фляжку и отхлебнул коньяка. Он предпочитал армянский, с ароматом винограда, растущего на склонах гор и пропитанного солнцем. Приятное тепло напоминало о лучших годах жизни, когда молодой горный инженер Дронов колесил по республикам Советского Союза, – веселое, пьяное, беззаботное время.

Подумав немного и не найдя что добавить к уже выстроенной умозрительной схеме, Дронов одним глотком допил содержимое фляжки. В голове просветлело, но настроение не улучшилось. На улицу смотреть было противно, думать о происходящем мучительно.

– Он прямо в подъезд идет, – трагическим шепотом сообщил оперативник в кожаной куртке.

Вопреки устоявшейся привычке утомленный переживаниями Дронов не стал расслабляться во дворе, а решительно зашагал к двери. Водитель оставался на месте, равнодушно поглядывая на удаляющуюся спину в сером ворсистом пальто.

– Берем! – успел крикнуть старший группы захвата.

Все пошло вопреки плану – с точностью до наоборот.

Дронов успел открыть входную дверь, когда увидел, что к нему быстро приближаются две мощные фигуры.

«Киллеры», – мелькнуло в голове.

Он резко бросил портфель в лицо первому из них. Тот не ожидал сопротивления, сделал шаг назад и чуть не сбил с ног своего коллегу. Воспользовавшись сумятицей, Дронов успел впрыгнуть в подъезд и крикнуть дежурному: «Вызывай милицию!» Правда, его тут же сбили с ног, заломили руки и упаковали в оперативный автомобиль. Но задержание видели все кому не лень – служебный водитель Дронова, дежурный подъезда, а возможно, и некоторые жильцы дома.

– Придется писать рапорт, – мрачно сказал старший оперативник и грязно выругался. – Прыткий оказался! Вломите ему, чтобы не дергался!

Дронову, зажатому между двумя крепкими парнями, было жарко и душно. Хотелось пить. Ныла вывернутая рука. Острая боль парализовала правый бок – наверное, ребро сломали.

«Серьезное дело. Хуже, чем я ожидал», – подумал Дронов и закрыл глаза.