Текст книги "Как кота вы назовёте"

Глава 16

Обычно время днём 31 декабря каждый год у меня всегда тянется очень долго (не знаю, почему). Кира с тёщей начали готовить салаты на праздничный стол. Я предложил им свою помощь, но они от неё почему-то отказались. Тамара Борисовна, у которой настроение вернулось в норму на уровень «стабильно ворчливое» сказала, что будет лучше, если я не буду путаться у них под ногами, а, например, выгуляю Паштета.

Дескать, снег пока не растаял и прикрыл грязь, а значит кот останется чистым и его не надо будет мыть и лить воду, которая наполняет яму. Но потом она, видимо, вспомнила, что вчера спецмашина её откачала, тёщу накрыла волна умиротворения и она добавила, что если животное чуть-чуть испачкается, то можно его быстро помыть.

Я покорно согласился. Взял «крутой» поводок-рулетку, нашёл Паштета в большой комнате за поеданием «дождика» волнами опускающегося от верхушки ёлки до пола и защелкнул карабин на его ошейнике. «Пошли гулять» – сказал я коту. Но перед тем, как уйти из комнаты, я сложил «документы Госкосмоса», лежавшие на краю одного из диванов, в стопку и положил сверху конверт под небольшим углом. Запомнив, какой получился угол, мы с котярой пошли в коридор. На кухне сидел Анатольевич и рассказывал, что-то смешное женщинам.

– Пойду салатник принесу, – сказала тёща.

– Давай я схожу, мам, – предложила Кира.

– Я сама. Режь пока.

Тесть продолжил рассказывать Кире какую-то историю. Я обулся, надел куртку и опёрся плечом о дверной косяк. Потом слушал Анатольевича «в пол уха» и вежливо ждал, когда он закончит, чтобы перекинуться парой слов с супругой. Справа через коридор мне был виден самый край дивана, но место, где лежали бумаги, с той точки, где я стоял, не просмаривались. Повернув голову в сторону кухни я боковым зрением, на всякий случай, следил за ситуацией в комнате. И мои ожидания были вознаграждены: тёща всё-таки выглянула из комнаты в коридор. Её голова была видна где-то секунду и потом снова исчезла. «Читает. Отлично!» – подумал я.

Кот, не понимая причин заминки, начал проявлять беспокойство. Хорошо, что в это время тесть закончил свой рассказ и вместе с дочкой рассмеялся.

– А ты куда собрался? – спросил меня Анатольевич.

– Мы с ним погулять во двор идём.

Я наклонился к уху Киры и сказал ей шёпотом:

– Вбрось ей, что нам надо второго уехать, что у меня дела третьего.

Кира кивнула и обычным голосом сказала:

– Постарайтесь сильно в грязи не извозиться. Мыть его совсем не хочется.

Со стороны комнаты послышались шаги. Тёща с каким-то отрешённым взглядом шла, шаркая тапками, к кухне, но свернула с пути и включив свет зашла в туалет.

– Я к тебе сейчас выйду, – сказал мне тесть. – Ты ведь петарды привёз?

– Привёз немного.

– А во что ты их будешь втыкать? Снега то нет! Чтобы ночью этим не заниматься, мы сейчас с тобой стартовую площадку сделаем.

– Кстати, Кир, – сказал я. – Там в комнате я документы бросил, когда «полисмен» приходил. Ты их отнеси наверх, пожалуйста.

– Хорошо.

Мы с Паштетом вышли на улицу. Кот прищурился от лёгкого, но холодного ветра и прислонился боком ко мне. Тёща, когда описывала достоинства прогулки на свежем воздухе, говорила: «кот попрыгает в снегу, поиграет с ним, половит ртом снежинки – они это любят». Ничего из перечисленного этот котяра делать не хотел. Он хотел обратно домой и недвусмысленно повернулся мордой к двери с крыльца на веранду. Звук открывшейся другой двери (на веранду из дома) мы слышали оба. Не сложно было просчитать, что сейчас будет, и я отступил на шаг, одновременно потянув поводок, чтобы убрать Паштета с опасной траектории движения двери, на которой он находился. Но, наверное, кот воспринял моё движение не в ту сторону и натянутый поводок, как попытку заставить его гулять на холоде и он прижался к двери, грозно мяукая.

Выйдя на крыльцо, тесть отправил Паштета играть со снегом и ловить ртом утрамбованные снежинки. Потом он (тесть) закрыл дверь и заговорщически мне подмигнув, протянул мандаринку. За его спиной в проделанной до грунта борозде копошился кот и кашляя выплёвывал снег.

Анатольевич молча показал пальцем направление за его спину и, не глядя под ноги, сделал шаг назад. Он чётко попал каблуком сапога на хвост кота, который заорал и вцепился зубами и когтями в ногу тестя в районе колена. Тесть стиснув зубы, застонал, схватил питомца двумя руками и отшвырнул его броском профессионального гандболиста. Бросок был сильный, но кот – тяжёлый, поэтому он по баллистической траектории пролетел метра три и оставшиеся пару метров до срабатывания ограничителя на поводке проскользил по снегу, крутясь как уж на сковородке, чтобы побыстрее встать на лапы. За ним среди белого снега оставалась тёмная борозда.

– Вот … (цензура!) – сказал Анатольевич, до крови укусил.

– Надо обработать. Пошли в дом.

Когда мы менее, через пять минут (а тесть – вообще через пару) вернулись домой, Кира протирая руки полотенцем вышла к нам со словами:

– Забыли что-то?

– Нагулялись уже, – ответил я ей и протянул мандаринку.

Сашка сидел за столом на кухне и играл в игрушку на телефоне. Оказалось, что бабушке срочно потребовался интернет. Кира, оставшись одна, начинала «зашиваться», а когда она увидела одного из нас с кровью, а кота как будто за бульдозером по перепаханному полю таскали, то её настроение совсем «ушло в минус».

– Мы сами всё сделаем! – сказал я.

– Если что – сразу зови.

Максимум через двадцать минут, всё было приведено в первоначальное состояние. Зелёное колено тестя было не видно из-под брюк. Зато Паштет щеголял вымытой и высушенной феном шерстью. В этот раз на него плохо действовала прищепка, поэтому на него прицепили вторую (не снимая первую), потом – третью… Единственное, что нам не удалось сделать – так это расчесать питомца. Что-то мы делали не так и, вытерпев не больше минуты, кот стал так орать и вырываться, что мы, опасаясь за его психику и свои руки, отпустили его.

Гордясь собой, мы (втроём) пришли на кухню. Сашки там уже не было. Зато там были Кира, Тамара Борисовна, наэлектризованный воздух и гнетущая тишина. Я гордо доложил, что кот вымыт, а тесть получил первоочередную медицинскую помощь и завершил речь словами:

– А сейчас мы отправляемся делать стартовую площадку для салюта.

– Нет. Это просто невозможно! – вдруг сказала тёща. – Все делают вид, что ничего не происходит. А на самом деле меня просто игнорируют. Почему мне ничего не говорят? Мне же интересно! Я тоже должна всё знать. Тут такие события происходят. Скоро в учебниках будут печатать. А я – сбоку. Допуска к Гостайне не только у меня нет. У Киры тоже его нет. Но вы вместе! В общем так: либо мне тоже всё рассказывают, либо встречайте Новый год без меня, я в «маленькой» комнате подниму рюмочку и лягу спать. А вы – входите в Историю.

– Тамара Борисовна. То, что Вы хотите знать – может быть лишней для Вас информацией. Она может Вам навредить. Понимаете? – чётко проговаривая каждое слово сказал я.

– Алексей! Я сама разберусь: лишняя она или нет. Я обещаю молчать. А навредить мне могла свинина в плове, который я сделала в одной из южных республик СССР, где Витя служил.

– Тома, может не стоит? Я бы тебе не советовал. Если что-то глобальное произойдёт – ты это итак узнаешь, – сказал Анатольевич.

– Витя, если бы я не делала всё, что ты мне советовал не делать, мы бы сейчас Новый год встречали в каком-нибудь ауле в другой стране, а не на даче в Подмосковье.

– Мам… – начала Кира.

– Что вы какой-то утренник для начальных классов устроили? Не надо меня отговаривать. Я —взрослый человек и прекрасно понимаю ответственность за допуск к секретной информации. Дочка, не обижайся, но отговаривать меня не надо.

– Ну. Если Вы уверены, то начнём? – сказал я и присел за стол на кухне.

– Да, – азартно ответила тёща.

– На самом деле всё просто. В гонке освоения Космоса между нашей страной и США выпал такой элемент, как полёт в Космос котов и кошек. Человек был, собаки были, растения всякие на орбиту отправляли. А котов или кошек нет. Провели исследования и выяснили, что кошки намного хуже переносят невесомость, чем коты. Допустить провал – нельзя. Поэтому решили, что отправлять будут только котов. Но сейчас толерантность и всё такое. Европейцы точно поднимут визг, что ущемлены права кошек или что-то ещё из этой темы. Поэтому решили создать отряды по два кота в каждом: один кот – обычный, а другой – без «бубенчиков». Понимаете?

– Мне не пять лет! – ответила тёща.

– Набрали десять отрядов. Всё секретно. Брали только из русских пород, никаких сиамских, египетских и подобных. Паштет, кстати, сибирской породы. Искали только с подтверждением родства и с документами. Запросили все крупные сети зоомагазинов, питомники и кошачьи выставки. Вышли на владельцев и запросили документы. Всё – под видом отбора на чемпионат России. Отсеяли всех, кто без прививок, а тем, кто остался предложили пройти медкомиссию. У Паштета всё в норме, кроме «перевеса» на 488 грамм. Но это – не критично, такой вес в Звёздном городке сгоняют у котов за несколько дней. Зато по всем остальным показателям он попал в число лучших. Вылезла ещё проблемка с кличкой: по документам он до сих пор Шерхан. Вопрос будут решать через самые серьёзные структуры. Короче, это не проблема. Рассказать или не тратить время?

– Не трать.

– Обязательными и самыми важными испытаниями являются две центрифуги: большая и маленькая. На маленькую его свозила Маринка до отъезда в отпуск. Он её, кстати, прошёл отлично. Осталась большая. Она у него должна была быть в двадцатых числах января. То есть Марина успевала вернуться и спокойно улетела отдыхать до восьмого числа. Из десяти отрядов полетят только два: первый и второй. Паштет был в третьем, но на днях отсеялся кот из первого. А у них при замене меняют всю пару. Поэтому Паштет и его напарник Уксус уже несколько дней, как зачислены в первый отряд.

– А когда они летят?

– В феврале, дата засекречена. В марте нельзя – у котов гормональный всплеск. Но пока Паштета третьего числа вызвали на большую центрифугу в Звёздный городок. Поэтому нам придётся уехать второго. Понятное дело, что это всё – секретно.

Кира платочком тёрла нос (так она часто делала, когда прятала улыбку), тесть сидел с открытым ртом (он впервые видел картину целиком), у тёщи глаза горели от обилия информации.

– Есть ещё один момент, – сказал я. – Государство всегда поддерживало эту отрасль и самих космонавтов. В Звёздном городке, как сказала Марина, есть что-то типа Службы поддержки. Там космонавты и члены их семей могут оставить свои просьбы, пожелания. Кто-то просит квартиру побольше, кто-то дачу и так далее. Она туда не обращалась, ей вроде ничего не надо. А я, если получится, попрошу вам канализацию провести. Сколько можно машину вызывать? Да, Тамара Борисовна?

– Алексей тебя тогда точно главой Администрации здесь изберут. Или при жизни памятник в бронзе отольют. Постарайся, пожалуйста.

Я сказал, что на должность Главы я пока не пойду (на работу из дома далеко ездить) и памятники я не люблю (на них птицы гадят, и после этого они плохо выглядят), а вот если улицу в честь меня переименуют – было бы здорово. Кира мне показала кулак и я добавил, что этот вопрос нужно будет ещё раз обсудить после проведения канализации и никак не раньше. Тёща молча кивнула и задумалась.

Тесть, украдкой, подавал мне знаки, среди которых часто повторялся тот, где Анатольевич щёлкал себя пальцем по шее в районе воротника. И я, не совсем уверенный, что правильно его понял, тем не менее сказал:

– Теперь можно было бы и выпить за кота.

Тесть постучал себя кулаком по лбу и закатил глаза. Похоже, что я не правильно истолковал остальные знаки. Кира спросила, видел ли я, сколько сейчас времени (а было около двух), и знаю ли я, кто пьёт средь бела дня за котов. После этого моя супруга собиралась выйти из кухни. Как вдруг тёща сказала:

– Алексей, а я тебя поддержу. За кота – так за кота. У меня, в самом деле, как камень с души свалился. Сейчас, я – мигом. Кира, ты не с нами?

– Я – в туалет. Сейчас вернусь, – «шёпотом» сказала её дочь.

Тамара Борисовна достала из холодильника неполные банки с огурцами и болгарским перцем, а также упаковки нарезанной колбасы и сыра.

– Подай рюмки и вилки – сказала она мне.

Тесть заёрзал:

– Наверное обойдёмся без тарелок. Чтобы меньше посуды потом мыть. Да, Тома?

– Ты же, вроде, не хотел поддержать зятя?

Обведя взглядом стол, тёща водрузила в его центр бутылку с надписью на этикетке «Столичная», поставила на угол стопку из четырёх тарелок и резюмировала:

– По-походному получилось. Но пойдет. Да, Алексей?

– Вполне. Даже здорово! – ответил я.

– Ничего себе «пойдёт»! – восхищался Анатольевич. – Отлично!

Вернулась Кира и мы выпили «за кота». Потом – по чуть-чуть «за Космос». Затем – совсем по чуть-чуть «за взаимопонимание». После этого тёща сказала, что ей хватит, накинула пуховик и вышла на крыльцо «немного проветриться». Кира хотела тоже уйти вслед за ней, но тесть снова налил по «чуть-чуть» и мы, как заговорщики, втроём выпили «за нашу операцию». Я тоже хотел «подышать» и покурить на улице, но Анатольевич переживал, что у нас отберут эту волшебную скатерть-самобранку (так он назвал накрытый стол) пока я буду туда-сюда ходить и разлил остатки из бутылки нам на двоих.

После такого скоротечного блица я захмелел и решил, пока меня не отлили из бронзы или ещё из чего-нибудь, срочно выйти на улицу, а заодно достать из «бардачка» валерьянку, чтобы попробовать на Паштете, как он на неё отреагирует. Тесть сказал, что он будет участвовать. Я взял ключи от машины, тесть – два кусочка хлеба (зачем?). И мы вышли на крыльцо. Наши женщины прекратили какой-то разговор и тёща сказала:

– А вот и они. «Двое из ларца, одинаковых с лица.» Вы куда собрались?

– Лёш, зачем тебе ключи от машины? – с тревогой в голосе спросила Кира, увидев связку у меня в руках.

– А тебе зачем хлеб? Ты кого кормить им собрался? Надеюсь, не в лес пойдёшь белочек искать? – поинтересовалась Тамара Борисовна у своего мужа.

– Это – риторические вопросы? Или на них нужно отвечать? – спросил я, заметив что язык меня плохо слушается.

– Да! Риторические они или нет? – поддержал меня в разговоре Анатольевич, слегка сам качнувшись.

– Ну, уж ответьте, пожалуйста!

Я сказал, что мы хотим чуть-чуть угостить кота валерьянкой, и если ему понравится, то дать ему ещё под бой курантов. А если не понравится, то больше на это не тратить время.

– Всё равно ведь не угомонятся, – сказала тёща Кире. – Может быть ключи от машины тебе у себя оставить?

– Тамара Борисовна!!! – мы с супругой в один голос выразили своё возмущение.

– Ладно-ладно. Я бы забрала. Пошли дальше готовить?

– Угу.

На «военном совете» мы с тестем, стоя за домом у мангала (там меньше дул ветер), решали, где проводить эксперимент: дома или на улице. У каждого из вариантов были «плюсы» и «минусы. Для активизации работы мозга тесть достал свой «фирменный» набор с мандаринкой. Выпив и закусив, я поинтересовался:

– Анатольевич, тебя не вычислят опять, что ты полпакета мандаринов куда-то дел?

– В этот раз нет. Я купил целый пакет, когда утром в торговый центр ходил. Тома о нём вообще не знает.

В итоге – решили на улице. Паштет был мной найден на диване в комнате с ёлкой, где он изволил дремать. К его искреннему удивлению, его снова пристегнули за ошейник к поводку и на руках куда-то понесли.

Оказавшись опять на холоде, он увидел тестя, который недавно ему наступил на хвост. Вероятно, кот оценил ситуацию, как ничего хорошего ему не предвещающую и решил бежать обратно в дом. А для этого ему надо было сначала вырваться из рук и он стал крутиться. В этот момент тесть сунул ему в морду кусок хлеба пропитанный валерьянкой. Выпустив когти, котяра рванулся и порвав мне рукав на куртке, оказался на свободе, упав на землю. Дверь в дом была закрыта и он вжавшись в неё задом повернулся к нам мордой и стал грозно шипеть. Тесть положил перед его мордой кусок хлеба и мы с интересом ждали, что будет дальше. А дальше у кота было дежавю. Дверь резко распахнулась и на крыльцо выглянула тёща с вопросом:

– Как тут у вас дела? Ест?

– Пока не очень, – ответил я, увидев в этот раз с другой стороны двери, как можно ей (дверью) скидывать кота с крыльца.

– Ну и не мучайте его. Идите в дом! – сказала тёща, сделав для котяры больше, чем ей было известно и вернулась в дом.

Мы тоже вернулись в дом. Решив с тестем немного погреться и всё-таки сделать площадку для запуска петард, мы стали разуваться. Паштет пошёл на вкусные запахи на кухню и наши женщины, увидев его, заголосили, требуя чтобы мы срочно несли его мыться, пока он грязью не извозил весь дом.

В продолжение дежавю, кота отнесли в ванную, поставили в неё, сразу прицепили на холку три прищепки и пустили в него струю воды. Мне кажется, что в этот момент питомец думал: сколько ещё раз его вынесут на холод, дверью вышвырнут с крыльца и потом понесут мыться. И главное: за что ему такие мучения?

Без лишней обходительности, кота помыли и высушили феном. Расчёсывать его мы с тестем даже не пытались, а сразу отпустили Паштета свободно бегать по дому и пошли доложить, что кот вымыт и высушен.

– А зачем вы его всего мыли? – спросила Кира. – У него же только лапы были грязные?

Мы с Анатольевичем переглянулись и я сказал:

– Да нет! Он там весь грязный был.

Женщины рассмеялись.

Потом мы ждали. Сначала мы ждали вечер, а женщины готовили еду. Потом мы перенесли кучу еды из кухни и ждали, когда можно будет её есть. Потом ели, пили, и ждали речь Президента. Потом слушали речь Президента и ждали двенадцатый удар курантов. Потом вышли на улицу, запускали салюты, петарды, хлопушки и ждали когда дойдёт очередь до самой большой коробки салютов. Потом подожгли фитиль у самой большой коробки салютов и ждали последний самый красивый залп. Потом смотрели салюты других людей и ждали когда у них закончатся петарды, чтобы сказать, что наш салют был самый «крутой». Потом мы поняли, что салюты будут пускать всю ночь и ждали когда в салютах будет хоть какая-нибудь пауза, чтобы вернуться домой. А дома мы, убирали продукты в холодильник, чтобы они не испортились и ждали, когда же наконец раздастся команда: «Всё. С остальным ничего не будет». И тогда можно было больше ничего не ждать, а лечь спать после такого хлопотного дня.

Первого числа мы сделали шашлык, я «проветрился» на тёщином компоте и днём второго января мы выехали домой. Провожая нас тёща не скрывала слёз (такое было впервые) и даже тесть украдкой смахнул слезу. Они звали нас в гости на Рождество. Мы пообещали подумать.

По дороге домой Кира меня спросила:

– Неужели ты всё это с котами-космонавтами затеял и провернул, только ради того, чтобы уехать с дачи родителей сегодня, а не завтра?

– Да. Но не только, – ответил я. – Мне ещё интересно, что будет, когда она всё-таки проболтается. И сколько она вообще продержится.

– А что ты ей будешь говорить, когда февраль наступит?

– Если вдруг она продержится до февраля (что вряд ли), скажу, что перенесли на апрель.

Третьего января тёща позвонила Кире, чтобы узнать, как Паштет прошёл большую центрифугу и «между делом» поинтересовалась, оставил я заявку в Службе поддержки или нет. Кира проинструктированная мной по этому вопросу, сказала, что да. Что я заполнил бланк, но не дождался сотрудника Службы с обеда и бросил заявку в специальный ящик для приёма корреспонденции. Тёща посетовала, что надо было дождаться, что теперь мою заявку потеряют и расстроенная отключилась.

Передача кота его загорелой и отдохнувшей хозяйке проходила на нашей кухне в неформальной обстановке восьмого января. Мне была вручена литровая бутылка виски, Кире – какой-то косметический набор, а Сашке – коробка шоколада. Всё, судя по этикеткам, было куплено в Duty Free. Я, проинструктированный супругой, не называл кота Паштетом, но и звать его Шерханом у меня язык не поворачивался. Выручил Сашка: получив большую коробку с шоколадом, он по-детски радовался и, поблагодарив тётю Марину, сказал, что подружился с Паштетом и что Паштет – классный кот. Пришлось открыть хозяйке наш небольшой секрет. Но она была в таком хорошем настроении и так сама радовалась встрече со своим питомцем, что даже сказала:

– Может оставить ему новое имя?

– Спроси Романа, – сказал я, зная, как тому «фиолетово» по любому вопросу, касающемуся их кота, и он ради прикола выберет имя «Паштет». – Он плохого не посоветует!