Текст книги "Битва за воздух свободы"

Рай – это другие

Начнем с аксиомы. Без общего важного смысла Россия распадется. Без смысла России никак.

Важна начинка. Демократия – это процедура. И даже свобода экономических отношений или передвижения (менять валюту, пить саке, летать в Египет, то есть потребительский комфорт) – это не смысловая начинка.

Вместе с крахом советской системы произошло торжество радикального экзистенциализма. В алчной бездне утонули автор, предводитель, человек. Граждане, осиротевшие без патернализма, но по-прежнему вынужденные есть, спать, справлять нужду, то есть переживать экзистанс, начали оборачиваться волками-одиночками или волками, сбитыми в стаи. К 2000 году агония «совка» закончилась, и случились поминки. Заиграло радио «Ретро», был провозглашен курс на суверенность, постмодерн в литературе стал уступать натурализму. Воинствующий экзистенциализм словно бы сменила тоска по простому смыслу – ностальгия. Что ж, ностальгия – это приближение из области негатива к той нулевой отметке, после которой слезы просыхают и может начаться созидание нового субъекта.

Но почему-то идеологии все нет и нет. И не потому ли, что процесс абсурда не ограничивается пределами отдельно взятой страны?

Зажиточный Запад сохраняет политкорректный оптимизм дисциплинарного санатория, но Запад уже бесстрастен, и вера в правоту «демократических техник» медленно, но верно утекает из него, как песок. Нищий третий мир фанатично верует, «ибо абсурдно», и плещет огнем и кровью. Россия не верит, а надеется. Надеется поверить.

А «суверенная демократия» обещает оказаться нулевой идеологией, лукавым оксюмороном, доктриной теплохладности…

Надо, чтобы Россия поверила! Сделать ее для этого нищей, отгородив колючкой и выкосив несогласных? Не дай, Господи! Смириться с безверием и отдаваться комфортному потреблятству, почивая на нефтяной игле? А ведь не выйдет!

Не выйдет – Россия обречена искать смысл, больший, чем удачная сделка «Газпрома» или чарующее выступление Анастасии Мыскиной. Россия – суть правдоискательство. Чем стабильнее будет здесь ситуация, тем острее жажда подлинного смысла, освобождающего душу от терзаний.

Куда ни кинь в нынешней РФ, везде обнаруживаешь соперничество не идей, а брендов, за которыми конкретные люди, желающие себя навязать по максимуму. Крах идеологем – не только вина государства, отказавшегося от роли воспитателя, и не столько вина нынешних игроков, будь то либералы (мол, правили – знаем) или кремляне.

Речь о смерти. Никто уже не может ответить на ее вызов…

Где партии? Их нет. Отчего же? А им нечего сказать о бессмыслице бытия. А кто говорил, или говорит, или поет о бессмыслице? Сартр, Камю, панк-рок, Егор Летов. Человек, бунтующий во имя бунта. Нелепица, анархизм, чистый протест. Но именно такое привлекает молодых людей на опасные дела и окрыляет их. Негатив («Да, смерть!») предстает единственной прочной основой для самопожертвования.

Нужен смысл с плюсом.

Государство должно стать отцом, а не отчимом.

Одна из наших бед – бациллы чуждых стереотипов. Править по-отечески – значит всего-то прекратить отступление государства со смысловых (а соответственно – и социальных) позиций, отказаться от идеологии диких степей, где выживает только хищник. Поиск идентичности как поиск смысла жизни не прекращается никогда, даже когда государство бросает подданных на произвол судьбы. Вопрос в том, куда этот поиск заводит. Увы, в России случается то жуткое, о чем предупреждал еще Горький: у бесконтрольной массы закипают звериные инстинкты – «бригады» берут города, слабые садятся на иглу, сильные пожирают на стрелках сильных, чтобы вскоре отправиться на кладбище, уступив путь другим сильным. Так было в 90-е. Что теперь? Будто бы государство возвращается и замазывает собой все щели. Но туда ли оно возвращается и становится ли оно отцом?

Беспредел 90-х сменился чем-то более благопристойным, что подчас так и хочется обозвать «криминальным патриотизмом». Произошел качественный сдвиг – жестокость ушла внутрь людей, этой жестокостью выковано новое поколение, и если вчера поводом для душегубства была борьба за место под коммерческим солнцем, то сегодня можно и без повода.

Народ охвачен злобой, ведь государство-отец спит. Не дремлет, понятно, государство-отчим, то, что загоняет самых незащищенных в армию-душегубку, обирает до нитки в отделении милиции, гноит в туберкулезной тюрьме, отключает электроэнергию, выселяет за неоплату «жировки».

Обретение здравого смысла в России – это соединение двух начал – народа и государства. Это преодоление между ними отчуждения. Это пробуждение отца и возвращение блудного сына. В этом и состоит земное счастье русского человека. Собственно, тут и обретает реальное наполнение единство суверена и демоса.

* * *

Можно ли такого добиться?

Вы ищете национальную облагораживающую идею, господа? Знакомьтесь – добротолюбие. Любовь к добру, музыкально удачный родной перевод не очень благозвучного греческого слова philokalia. Нет, я не предлагаю открывать шлюзы и встречать всепрощением вал преступности. Я призываю к смягчению нравов. И утверждаю: смягчение нравов в современной России – и есть национальная идея. Смягчение нравов вызовет смысловой рывок, преодолевающий тщетность бытия и дискриминацию идей.

Как должно быть? Внешняя политика – самостоятельность, четкое отстаивание национальных интересов. Внутренняя политика – жесткое подавление коррупции, модернизационный рывок.

Внутренняя идеология – добро, человечность, «теплые ценности», человек человеку – друг, товарищ, брат. Некогда СССР говорил: мы – за мир! РФ должна сказать: мы – культурный оазис!

Решающий шаг на пути реабилитации добра: вспомнить и заново оценить уникальное, выдуманное нами, русскими (Боборыкиным), слово «интеллигент».

Таким образом, западная цивилизация, идейно исчерпанная, но сохраняющая смысловое первенство, получает по зубам сразу двумя аргументами: а) вы бескультурны, ваши локальные специалисты комичны на фоне массового явления русской интеллигенции; б) вы лишены коллективистского инстинкта, ваше атомизированное общество с его гражданскими механизмами проигрывает нашей энергии братства. Через высокую культуру постижения жизни и через братское единение мы преодолеваем смерть идей и саму смерть. У нас есть идеи!

Россия может стать уникальной страной, которая будет привлекательна именно идеализмом, тем, что, функционируя в рамках рыночной прогрессивной модели, находит в себе силы преодолевать узость «рационализма» и «эффективности» и строить лучший мир. В центре – человек. Не только кошелек человека, но и его здоровье, и культурное развитие, и творчество. Подобный подход означает серьезные сдвиги – от массового открытия «кружков» для детей и юношества и собирания всех бездомных с улиц до перемен в сетке телевещания и в заказе на кинопродукцию. Ибо не аудитория, а заказчик формирует вкусы.

Народ должен переродиться. Надо безжалостно зачистить тупые рыла воров-чиновников, околоточных, «крышующих». Варварский быт и дикость нравов, нищета и заушение интеллигенции – это наша нынешняя страна, и мы должны быть честны, чтобы признаться себе в этом. Перестать жить по зоновским понятиям, по иерархии шконок – требование поистине революционного масштаба. Государство обязано заняться перевоспитанием людей, а для этого радикально перевоспитать себя – внутренне очеловечить армию, милицию, тюрьму.

Смерть все равно не убьешь, все люди смертны. Но государственный муж может смягчить ужас смерти у обычного человека, предоставив человеку простор большой семьи. «Ад – это другие», – говорил Сартр. Ответственная власть способна замочить Сартра в метафизическом сортире, выдвинув лозунг суверенного экзистенциализма: «Рай – это другие!» Добро возникает из самопожертвования. Добро возможно, если к походу во власть начнут относиться как к тяжелому кресту, а не как к курорту.

Вспомнить о других…

Посольский приказ

Надо чаще бывать в России. В ее городках и селах.

Как-то зимой я объехал всю Тверскую область. Как ни гони, а пока доедешь от одного пункта до другого, теряются часа полтора. Поэтому перед началом встречи в очередном Доме культуры приходилось, обратившись к неприметному старожилу, деликатно выведывать: «А где тут у вас это, ручки помыть?»…

Вот, например, «ручки помыть» в замечательном городе Удомля. Темнота. Лампочка отсутствует. Место обнаруживаешь исключительно на нюх. Что это за место? Дыра, пробитая в полу, словно от попадания снаряда. Такую же дыру я встречал в РУВД Воронежа, но там понятно, почему нет унитаза, по той же причине, что отбирают ремень и шнурки. Там в туалете не к чему прицепиться и нечего отколоть, не зарежешься, не вооружишься, там в спину матерится конвойный… А здесь чего? Дом культуры – это же дворец города. Кое-как свечу себе мобильником, пробираясь к дыре. Пол мокрый. Свежевымытый. Однако чем?

Думаю, какой-нибудь интеллектуал, отлив в такой тмутаракани, тотчас бы ощутил бодренький прилив желчи. «Убогий у нас народ, – довольно закряхтел бы он. – Власть виним, а с себя начать надо. Живем, как свиньи. Валяемся то на печи, то в канаве. Гадим и не убираем».

Так, сдобрив это каким-то анекдотцем, говорил мне на телеканале «Россия» один талантливый режиссер. Так говорил мне недавно на съемках канала ТВЦ, сдобрив свой сарказм еще одним расхожим ужастиком, один талантливый политолог.

На самом деле критиканские речи о народе – это попытка внушить народу, что ВСЕ ПОТЕРЯНО. По причине внутренних комплексов – своей инаковости, гуманитарной исключительности, мифической «непопсовости» – многие интеллектуалы рвутся злорадно сообщить простому человеку: «Ты мыслишь сказками!»

Некоему витии плевали в школе на рюкзак плебеи, и теперь изгнанник вырос, выбился в элиту, его милость доставили на телевидение, и уж с экрана он всем вам, плебеям, харкнет смачно! Сидите, ужинайте картохой, сосиской и плохой водкой у своих экранов в Удомле, Угличе и Урюпинске – в вас плюнули, и саркастическая слюна на вашей картошке, сосиске и пенится в вашей стопке…

«Мне важен человек», – искренне, быть может, заявляет некто, а смысл его требования прост: народ – это зло. Чтобы был потерянный забулдыга, оставленный один на один с дисциплинированным Востоком, родоплеменным Югом и прочими эгоистами, но не атомарными, а весьма и весьма коллективными…

* * *

В сортире города Удомля я не испытал к народу нелюбви. Но и не прослезился, восславив нашу надмирность. Я скупо выругался про себя и пошел в зал, где уже начиналась встреча и хор жителей пел «Калинку-малинку».

Сильные голоса. Трогательно. Ведь смогли же самоорганизоваться! С явным удовольствием и вдохновением выводят песни. Хором дирижировала милая энергичная девушка. Как выяснилось впоследствии, сама она съездила в Москву, отучилась в Гнесинке и вот вернулась в родные края, где придумала занятие для старых и нестарых, устроила кружок.

Девушка – комиссарша. Маузер, потертая кожанка и иссиня-черный крутой локон? Блондиночка в сарафане. Главное – дух. А в комиссарах, как известно, «дух самодержавья». Люди запели с ее подачи! Песня продлевает их жизни. Не правы те, кто упрекает русских в разобщенности. Разобщаемся мы тоже сообща. В этом и состоит отечественная специфика: мы обладаем коллективным инстинктом, сообща охаем, бьем баклуши, спим всем бескрайним селом. Должен прийти человек, наделенный волей. Он взмахнет дирижерскими руками, и тогда мы заработаем страстно.

Институт комиссаров в хорошем смысле этого истрепанного слова и был бы ответом на масштабную коррупцию. Отсюда вытекает еще один термин – «преодоление отчуждения». Только комиссар – наместник Центра – на личном примере способен преодолеть отчуждение человека от человека, народа от государства. Именно традиция комиссара, наместника, внутреннего посла отвечает глубинному зову страны.

Где черпать кадры, как учинить всероссийский кадровый призыв, забабахать политическую «фабрику звезд»?

Главное – постановка вопроса.

Пока же о механизме. «Внутренний посол» – это когда человек, честный, любящий народ, имеющий начальный капитал знаний, отсылается в Удомлю, Углич или Урюпинск. С большими полномочиями и крайней ответственностью, с возможностью подобрать команду. И контролирует ситуацию. Включая распределение местного бюджета. Со всеми оговорками это был принцип «красных», позволивший им удержать страну. Да, многих комиссаров убивали. Но мученичество за идею вдохновляло новых. Вот вам и искомый «образ героя» для молодежи!

Пока же мы имеем тошнотворную инерцию, кадровое убожество, патологическое безволие, в котором нужно винить не прекрасный зеркальный наш народ, а ту похмельную чиновничью физиономию, что толоконным лбом прислонилась к зеркалу.

… Время отъезда. Я спускался по губернаторской лестнице. Передо мной, кажется, краснела ковровая дорожка. Кажется, краснела. Ковры поседели от пыли. Приятно оставить свой след, а все же…

Какая разница, чем там владеет губернатор, сколько он получает, пускай даже на хлебе и воде сидит, но вытряхнуть ковры разве сложно?

Пора выбивать и вытряхивать ковры!

У закрытой двери

Есть такой евангельский сюжет про зарытый талант. Зарыть талант – это страшный грех. Вместо социальной защиты людей, вместо доступности знаний – тех мер, которые служили бы единению страны и отвечали бы глубинным основам российской жизни, правительство берется сортировать наших юношей и девушек по принципу доходов их родителей. Отборные знания – богатеньким. Ну а заурядному большинству высшее образование совсем ни к чему. В результате мы будем иметь чванливых бездарей с вузовскими корочками, а бесчисленные таланты окажутся зарытыми в, очевидно, более подходящий им навоз.

Кстати, пресловутая «коммерциализация», когда возможность приобщаться к знаниям определяют не способности, а финансы, создаёт все условия для беспрецедентного развития коррупции в системе образования.

Сегодня требуются новые эффективные решения проблемы доступности образования, профессиональной подготовки молодежи, трудоустройства и обеспечения жильем, поддержки молодых семей. Требуется государственная воля! Ежедневно возрастает масштаб бедствий, вызванных всяческими физическими и душевными хворями молодежи. Лишь 10 % выпускников школ могут считаться практически здоровыми, а 45–50 % имеют серьезные физические и психические отклонения.

Увы, ничего нового, кроме косметических изменений, правительственные программы не содержат. Но это в лучшем случае… Несчастье власти не только в «маньяках-коммерциализаторах», но и в безответственных проворовавшихся кадрах.

Идея института «полномочных комиссаров» может на первый взгляд показаться излишне романтичной. Но это средство избавления от дурной бесконечности застоя. Нужны наместники Центра, проверенные, самоотверженные люди, наделенные огромными полномочиями и головой отвечающие перед Центром, которые смогут на местах контролировать реализацию здравых решений.

* * *

Откуда черпать кадры?

В России (вопреки политическому удушью) возникает все больше организаций, наполненных молодежью. У России среди молодежи нет врагов. Враг общества – не какой-нибудь искренний бунтарь, а прилизанный руководитель провластной организации, заинтересованный в сохранении напряженности, в обновлении «экстремистских» поводов, в постоянных провокациях, поскольку, если все будет тихо, пропадет смысл давать ему бюджеты. Адекватная власть призвана делать все, чтобы не сталкивать молодых лбами. В каждой из возникшей снизу организации, пускай и критичной по отношению к происходящему, большинство – светлые и искренние ребята, объединенные простым порывом: обновить и улучшить Россию. Их и надо привлекать к государственным задачам.

До недавнего времени, увлеченная фантомом несуществующих у нас «оранжевых», власть предпочитала грубые методы «воспитания». Новых политиков маргинализируют, стравливают, порочат, в то время как они зачастую адекватнее, талантливее и дееспособнее вчерашних надоевших пророков и предводителей. Страстный молодой россиянин достоин лучшей доли, чем быть брошенным в тюрьму за яйцо, брошенное в чиновника.

Просто такому россиянину надо предложить дело – участие в Большом Проекте.

Молодежь в России – это более 27 млн. человек и совершенно разных. Это селяне и городские, рабочие и студенты, ученые и предприниматели. Те, кто еще не определился, что делать в жизни, и те, кто уже многого достиг. Они не требуют чего-то запредельного, просто хотят видеть реальность исполнения желаний.

Молодежь сегодня стала группой социального риска. Бедные среди 16—30-летних составляют 29 %. Платное образование, сложности с трудоустройством, невозможность приобрести собственное жилье… Алкоголизм, депрессия, отчаянная злоба…

Виной всему потребительское отношение к молодым со стороны власти.

Что же нужно? Сначала молодой должен получить качественное образование. Для этого необходимо устранить дискриминацию по финансовому состоянию родителей. Обеспечить справедливое распределение бюджетных мест в вузах. Выдавать беспроцентный кредит на получение высшего образования с дальнейшим обязательством отработать по специальности. На мой взгляд, нельзя увеличивать долю платного образования, что грозит окончательно закрепить ситуацию «образовательного апартеида»…

Студенты должны получать реалистичную стипендию. Она не может быть, как сейчас, дешевле пуговицы чиновника. Размер стипендий должен быть доведен хотя бы до прожиточного минимума. После учебы молодой человек должен получать перспективную работу. Важно, чтобы у молодых людей была возможность найти себя в этом мире. И не надо бояться обучения по госзаказу. Для начала хотя бы частичного.

Высокая зарплата и перспективы карьерного роста остановят утечку мозгов. Хорошая работа – первый шаг к созданию семьи. Другой шаг – постоянная жилплощадь. Зарплаты большинства наших граждан не позволяют купить жилье даже в кредит. Поэтому следует предоставлять молодым семьям беспроцентный и долгосрочный кредит на квартиру, а при рождении первого ребенка списывать 25 % суммы, второго – 50 %, за третьего погашать его вообще. Для малообеспеченных семей – увеличить масштабы строительства социального жилья. Все это наверняка помогло бы решить столь острую демографическую проблему и обеспечить молодежь приличными условиями для жизни, для будущего.

Банальные, первоочередные, назревшие требования…

Но молодые в России – угнетенный класс. Молодость – печать неудачи. Дверь закрыта.

Датьянин тень

«Толпы студентов, – писал Гиляровский, – до поздней ночи ходили по Москве с песнями, ездили, обнявшись втроем, вчетвером на одном извозчике и горланили, рифмуя «спьяна» и «Татьяна». Под утро швейцары «Стремны» и «Яра» подписывали мелом на спинах молодежи адрес, и их развозили по домам уцелевшие товарищи». Однако студенты не просто упивались и вопили скабрезные песни своего времени, а еще и политическую «Дубинушку», а еще и били камнями стекла в официозной газете «Московские ведомости».

Полиции же было рекомендовано: никого не трогать.

Не станем идеализировать дореволюционную реальность (совершенно неидеальную), и все же праздника ради попробуем перенести старинный сюжет в наши дни. Не даром, каждый раз обещают, что в Татьянин день милиция будет являть свое великодушие.

Да уж, заметим мы, милиция и без того известна добродетелью и гуманностью. Чего говорить о рестораторах… Нет, нетрудно нам нарисовать в своем воображении картину благости: «Яр», «Пушкин», «Vogue Cafе», заполненные радостной толпой маишников, бауманцев, миэфников…

Легко представить себе и щадящую реакцию охранительных органов, если граница бытового пьянства будет пройдена, и молодежь, распевая «Дубинушку», двинет к какому-нибудь официозному зданию, будь это соседний военкомат или вдруг Дом Правительства. А если в окна полетят снежки? А если – потяжелее?

* * *

Хорош шутить. Я меняю веселый тон на суровый. Снежки? Камни? По окнам? Жди статьи «терроризм».

Думается, первыми, кого направят наперерез горланящим «Дубинушку», будут все же не приговские «милицанеры», а штрейкбрехеры, те же студенты, но выбравшие правильную дорогу, рано или поздно приводящую в «Vogue Cafе».

Как-то из сообщений прессы стало известно, что активисты одного «кремлевского» движения вчетвером подкараулили и избили активиста ненавистной им «леворадикальной секты». Шел парень в Независимый Пресс-Центр на чинное мероприятие. А угодил в больницу с сотрясением мозга. Весь смак в том (и здесь специфичная вольница наших дней!), что поначалу официальный сайт движения поправлял: избивавших было не четверо, а всего двое, «которые по-мужски объяснили», мол, «хватит дурить российскую молодежь».

Мы-то помним, как ребята в масках и с битами увечили «левых смутьянов» в августе 2005-го, были случайно задержаны, но сразу и отпущены. Но мы-то знаем, как якобы за хулиганство сидят опасные «смутьяны», пытавшиеся отбиться от очередных уличных воспитателей. Мы даже помним, как в Липецке на девушку-агитатора нелояльной партии молодонаглейцы вылили ведро клея.

Реальность в России разная – есть студент, который получает гроши стипендии, светит ему убийственная армия и мыканье под девизом «ищу работу», а есть почтенные патриции со всеми их римскими манерами, его не намного старше, но выпал им счастливый билет – примерно по десять миллиардов долларов каждому.

Вам еще интересно, во имя чего мелькают охранительные кулачищи нанятых недорослей? Вряд ли во имя студента. Хотя состоят все эти доблестные молодежные движения из все тех же бедных студентов, которые будут исполнять за несколько сотен рублей те немудрящие фокусы, какие им приказано.

Ясно одно: от «передовых отрядов суверенности» не дождешься ничего близкого гражданам. Только дорогие парады Дедов Морозов с трансви-снегурочками да воспитательная кулачная и ботиночная работа… Впрочем, у них есть и другой позитив – бесконечные «фабрики политики», дурацкие конкурсы, гогот, ржач, скач, бодибилдинг, басистые и бессмысленные заверения «решить проблему молодежного трудоустройства» и прочее жульничество.

Но мы не увидим от «Местных» – протеста против куршевельских патрициев, мы не узнаем от «Молодой Гвардии», что все казино, закрытые по высшему приказу, открылись заново ровно в два дня, мы не обнаружим «нашистов», требующих ввести прогрессивный налог, а «Россия Молодая» не возразит против бесчеловечной реформы ЖКХ.

Вот и спрашивайте: чьи интересы они так по-пионерски отстаивают?

А что вся остальная – нормальная и некупленая молодежь?

Молодежь разочарована в фальшивой политике. По-прежнему недовольна. Хочет справедливости и свободы выбора, а не подачек и «приколов».

Пока же бедолаге-студенту, какому-нибудь Пете Василькову, приехавшему из города Орска и поступившему на мехмат МГУ, можно только напиться. Сначала среди давки глотнуть слащавой медовухи, а после распить родимую горькую. Погорланить новомодную песню и заснуть.

Так и закончится для него этот Датьянин Тень. «Датьянин», поелику все будут датыми. И «тень», отблеск былого веселья. Ведь, сколько ни читай Гиляровского, ресторан «Яр» ждет сегодня совсем не студента Василькова.