Текст книги "Шкатулка группенфюрера"

Москва встретила провинциалов нудным осенним дождем, заставившим нас подсуетиться с такси. Мы с Колотовым оказались расторопнее своих конкурентов в погоне за сокровищами, что вызвало злобное рычание Сипягина и Певцова. Иващенко ограничился ругательством, небрежно брошенным нам в спину. Я помахал оскорбленным в лучших чувствах джентльменам удачи рукой, чем позабавил московского бомбилу, не замедлившего предъявить нам счет. Услышав сумму из уст самозваного таксиста, Колотов вскинул правую бровь и попробовал урезонить наглеца:

– Чай не в Париж едем.

– Так и до Москвы путь неблизкий, – отпарировал разбитной москвич, посверкивая золотым зубом. – Скупым в столице делать нечего.

– Плати, Феликс, – пожал плечами Колотов. – Ты у нас граф Монте-Кристо.

– Эх, – крякнул расстроенно водитель, – дал маху. Не опознал с ходу его сиятельство. Графьев мы по особой таксе возим.

– Дал слово – держи, – посоветовал ему Вячеслав. – Всех денег не заработаешь.

С Веневитиновым я созвонился еще накануне вылета, а потому нисколько не удивился, застав его в своей московской квартире. Виталий Алексеевич пил кофе в кухне, задумчиво разглядывая финский кафель, которым были отделаны ее стены. Он наверняка слышал поворот ключа в замке и наши с Колотовым голоса в прихожей, но, видимо, посчитал невежливым встречать хозяина на пороге его собственного жилища. Одет был Веневитинов с обычной тщательностью и своим элегантным видом произвел сильное впечатление на притихшего Колотова.

– Я позволил себе воспользоваться вашим гостеприимством, Феликс, дабы сэкономить время.

– Я не в претензии, Виталий Алексеевич.

– Мне поручено передать вам благодарность, господин Строганов, за хорошо проделанную работу в Берлине и Милане.

– А орденом его не наградят? – полюбопытствовал Колотов.

– Орденом не наградят, – продолжал все тем же ровным голосом Веневитинов, – но пристрелить могут. ФСБ серьезная организация. Там очень не любят конкурентов.

– Я учту, Виталий Алексеевич.

– В этой папке ты найдешь разрешение на ношение оружия для господина Колотова, а в сумке пистолет Макарова с соответствующим номером. Разрешение официальное, зарегистрированное соответствующем образом, а потому и пистолет следует использовать только в случае крайней необходимости. Здесь же в папке все сведения о групенфюрере Клаусе Щульце и полковнике Ильине, которые мне удалось собрать. Кстати, Клаус Шульц детей завести не успел, братьев и сестер у него тоже не было. Откуда взялся этот Эрнест Шульц пока сказать трудно. Правда, мы установили, что он трижды приезжал в Россию по делам своей фирмы, но ни в чем предосудительном не замечен.

– У меня его документы, – протянул я паспорт убитого немца Веневитинову. – Буду очень вам обязан, если вы над ним поколдуете.

– Риск, – предупредил меня Веневитинов. – Но если вы настаиваете, то мы пойдем вам навстречу. Обновленный паспорт я положу в тайник, вы можете забрать его через сутки. У меня все, Феликс Васильевич. Разрешите откланяться.

Я проводил Веневитинова до дверей и вернулся к Колотову, уже успевшему заглянуть в мой холодильник. Видимо, Вячеслава удивило, что продукты в нем свежие, во всяком случае, он с интересом разглядывал этикетку на банке с майонезом.

– Конспиративная квартира? – подмигнул он мне.

– Моя собственная, правда, купленная на чужое имя. Продукты можешь, есть без опаски. Дабы прояснить до конца ситуацию, могу добавить: в органах я не служу и никогда не служил. Просто оказал услугу влиятельным людям в нужное время и в нужном месте.

– А Веневитинов?

– Виталий Алексеевич Хранитель по призванию.

– И что он охраняет? – полюбопытствовал Колотов, кромсая ножом колбасу.

– В первую очередь Державу, а потом ценности, ей принадлежащие.

– В музее, что ли работает? – удивился Вячеслав.

– Не в музее, не в Гохране и не в Алмазном фонде. Он охраняет то, что никому не следует показывать.

– Почему?

– Ценности в нашу страну попадали разными путями, в том числе и незаконными. Многие из них даже в государственные хранилища не стоило помещать. Даже в самые засекреченные из них. Ибо государство, это в первую очередь бюрократия, а последняя, во-первых, хочет знать, что у нее находится в запасниках, а во-вторых, не умеет беречь доверенную тайну.

– И много у нас таких хранителей?

– Не меньше, чем в других государствах. Предупреждаю, Вячеслав, это не та сфера, где против оступившихся возбуждают уголовных дела, здесь их просто пристреливают.

– Меня убедил не столько ты, Феликс, сколько твой Веневитинов, – вздохнул Колотов, жуя бутерброд. – Чуев назвал бы его выходцем с того света.

– И оказался бы в данном случае абсолютно прав. Впрочем, Витька был хорошо знаком с Виталием Алексеевичем и не раз сидел с ним за карточным столом. Чуеву-младшему это обошлось всего лишь в несколько тысяч долларов, Чуеву-старшему знакомство с хранителями стоило куда дороже. Он заплатил жизнью за попытку запустить руку в державные закрома.

– Я слышал о многих куда более удачливых людях, – косо глянул на меня Колотов.

– Есть ценности вечные, Вячеслав, а есть преходящие. Иные из вечных ценностей имеют вещественную основу, но это вовсе не означает, что их можно спокойно положить в карман.

– Ты убил Чуева-старшего? – прямо спросил Колотов.

– Нет, я просто вытолкнул его навстречу смерти. Он свою пулю заслужил. Было бы не справедливым оставить его в живых.

– Правь дала добро, и витязь Тьмы выполнил свой долг перед Чернобогом?

– Можно и так, – сказал я, углубляясь в бумаги, принесенные Веневитиновым. Разрешение на ношение оружия я передал Колотову, а пистолет Макарова он вытащил из сумки сам. Биография у Клауса Шульца оказалась весьма примечательной. И хоть родился он в семье среднего достатка, тем не менее, еще до прихода нацистов к власти сумел сделать карьеру в министерстве иностранных дел. Работал он и в Советском Союзе на скромной должности пресс-секретаря. Казалось бы, взлет партии, в которой он состоял на протяжении многих лет, открывала ему путь к самым высоким должностям в дипломатической сфере, но бравый Клаус делает крутой поворот и в тридцать четвертом году переходит на работу в политическую полицию. Ему покровительствует сам Генрих Гиммлер, всесильный шеф гестапо. Клаус Шульц становится одним из руководителей таинственной организации под названием Аненербе, что в переводе с немецкого означает «Наследие предков» и даже участвует в организованной ею экспедиции на Тибет. Во время войны Шульц не раз совершал вояжи на оккупированную территорию Советского Союза. Но в данном случае его интересовали не таинственная Шамбала, а музейные ценности, которые он вагонами вывозит из чужой страны, не брезгуя разграблением не только музейных, но и частных коллекций. Посетил Шульц и Новгородскую область. К слову сказать, тысячи и тысячи музейных экспонатов, вывезенных шульцами из нашей страны, так никогда и не вернулись обратно. Большей частью они прилипли к рукам наших дорогих союзников, которые отнюдь не спешат заявлять об этом вслух, частью попали в лапы недобросовестных коллекционеров, но немало экспонатов так и осталось лежать в потайных схронах, устроенных гитлеровцами до лучших времен. Не сомневаюсь, что оберегаются эти схроны со свойственной немцам тщательностью. И очень может быть, что мой знакомый Эрнест Шульц был одним из хранителей этих награбленных нацистами сокровищ. А вот что заставило хранителя насторожиться и пуститься по следу особиста Ильина, это мне предстояло выяснить. Тем более что Веневитинову так и не удалось установить, где могли пересечься пути групенфюрера Шульца и капитана Ильина. Дело в том, что задержанием Клауса Шульца руководил совсем другой человек, некий полковник Шустин, сотрудник СМЕРШ. Причем охотился он за ним с сорок третьего года. А задержал только в конце сорок пятого, когда Шульц, успевший скрыться где-то в Западной Европе, зачем-то вернулся в Восточную Германию. Кто предупредил Шустина о возможном появлении групенфюрера на принадлежащей тому вилле, установить не удалось, но полковник устроил там засаду и не прогадал. К сожалению, доставить свой ценный трофей в Москву Шустин не сумел, машина, на которой он вез группенфюрера, подорвалась на мине. Группенфюрер погиб на месте, полковник умер от ран в госпитале, а что случилось с ценностями, изъятыми на вилле, не знал никто. Более того, в рапортах о досадном и трагическом происшествии даже не упоминалось, что Шустин вынес из дома своего заклятого врага хотя бы гвоздь. Да и что он, собственно, мог взять на вилле, которая несколько месяцев служила местом постоя для солдат победившей армии, а потом и вовсе была брошена на произвол грабителей без всякой охраны. Что касается капитана Ильина, то по службе он характеризовался положительно. Имел правительственные награды. Ильин действительно служил в особом отделе армии, расположенной в Берлине, и мог быть придан группе Шустина в качестве усиления, но, увы, письменных подтверждений этому моему предположению Веневитинову обнаружить не удалось.

– Можно взглянуть? – спросил Колотов, скосив глаза на прочитанные мною бумаги.

– Читай, – кивнул я. – Информация весьма поучительная.

Если мои предположения по поводу герра Эрнеста были верны, то это не он стал инициатором расследования дела более чем шестидесятилетней давности. Скорее всего, до определенного момента хранитель даже не слышал о капитане Ильине, хотя наверняка знал о пропавшей шкатулке. Возможно, именно за этой шкатулкой групенфюрер вернулся на виллу, рискуя головой. А капитан Ильин либо участвовал в его аресте, либо, что более вероятно, был послан армейским начальством на место гибели полковника Шустина и арестованного им человека. Именно там он подобрал шкатулку и кинжал, а перстень, скорее всего, снял с пальца мертвого групенфюрера. О назначении самой шкатулки он тогда наверняка не догадывался, а прихватил ее из-за драгоценностей в ней хранившихся. Зато потом у него достало времени, чтобы сопоставить факты и сделать необходимые выводы. Наверняка он многое узнал и о Шустине, и о Клаусе Шульце. Но старик умер при трагических обстоятельствах, не успев передать все свои знания сыну. Ильин-младший, получив неожиданное наследство, принялся наводить справки и, скорее всего, именно он потревожил хранителя, пустившегося в далекий путь.

– Старик Ильин случайно не писал мемуары? – спросил я у Колотова.

– Была там какая-то тетрадка, но, честно говоря, я в нее не заглядывал, – равнодушно отозвался Вячеслав.

Выходит, полковник Ильин посвятил сына в свою тайну, но, видимо, он ничего не сказал ему о ключе, открывающей таинственную сокровищницу, иначе Ильин-младший сразу же заподозрил бы неладное и принялся трясти отрока Вячеслава. О кинжале Василий Валентинович узнал, скорее всего, от Шульца и сразу же отправил по следу Колотова своего зятя. Увы, Валерий Иванович не оправдал его надежд, став жертвой хитроумной интриги, у истоков которой стоял Чистопалов. Здесь только одно странно, зачем Чистюле, человеку твердо стоящему на земле, реалисту до мозга костей, понадобилось ввязываться в романтические поиски чудесного клада, если неисчислимые богатства лежали у него под ногами. Я имею в виду чужую собственность, которую он собирался прибрать к рукам с помощью таинственного столичного покровителя. Получалась какая-то очевидная неувязка. В том, что Степанкова устранили по приказу Чистопалова, я не сомневался, непонятно только, зачем ему понадобилось это делать. Конфликт между муниципальным чиновником и столичным предпринимателем был улажен к общему удовольствию. И, тем не менее, Чистопалов устраивает для гостя ловушку, с целью выпытать у него какие-то тайны, а потом поспешно устраняет его, свалив вину за убийство на немца Шульца.

– Ты ждешь гостей? – спросил Колотов, поднимая на меня глаза.

– Нет, у меня назначена встреча с одним человеком. Если хочешь, можешь отправиться со мной.

– Время не позднее, – глянул на часы Вячеслав. – Можно прогуляться.

Скромный «Форд» поджидал меня на стоянке в полной боевой готовности. Колотов только хмыкнул, устраиваясь по привычке на его переднем сидении, но вопросов задавать не стал. Видимо, Вячеслав начал потихоньку адаптироваться к непривычной ситуации и находить в ней свою прелесть. По-моему, он по натуре был авантюристом и легко вписывался в предложенные судьбой и людьми обстоятельства.

– Мы едем на встречу с твоим агентом? – попробовал предположить он и с первого же захода попал в цель.

– Константин Кузнецов, по прозвищу Язон, будет твоим ангелом-хранителем в случае моего внезапного исчезновения. Сразу хочу предупредить, ангел он по функции, а отнюдь не, по сути. В свое время я вытащил его из тюрьмы, куда он попал совершенно заслуженно за убийство человека, потом мне пришлось вырывать его из куда более цепких лап охотников за удачей. По натуре этот человек игрок, тем не менее, у него есть свои представления о порядочности и чести.

– Исчерпывающая характеристика, – кивнул Колотов.

Язон подсел в мою машину на ближайшем перекрестке и с удивлением уставился на Вячеслава. Здороваться он не спешил, представляться тоже. Мне пришлось взять инициативу в свои руки.

– Мой компаньон по новому делу, господин Колотов. Можешь не любить, но непременно жалуй. Секретов у меня от него нет. Слушаю тебя, Константин.

Язон родился блондином. Папа с мамой наградили его смазливой внешностью и недюжинным умом, но по части воспитания у него имелись кое-какие пробелы. До тридцати лет он дожил только потому, что у него имелась заботливая сестра, умевшая обуздывать его порывы. Отморозком Кузнецова я не назвал, но райские кущи ему не светили. Впрочем, время для покаяния у него еще было.

– Я подобрал их у Шереметьево, доставил в гостиницу, где они сбросили свои манатки, потом отвез на встречу с неким Пузыревским Антоном Сергеевичем. Вот его визитная карточка. Судя по машине и прикиду, дядька далеко не бедный. За столик он пригласил только шатена. Неандертальцы чуть ли не целый час проторчали у стойки. К сожалению, подслушать, о чем говорили те двое, мне не удалось. Я сбросил фотографию Пузыревского Наташке и попросил выяснить, чем он занимается. Пока она мне не звонила.

– А что потом?

– Отвез троицу в гостиницу. Иващенко со мной расплатился и попросил вечером отвезти их в аэропорт. Я, разумеется, согласился.

– А как же Ильин? – удивленно спросил Колотов.

– Василия Валентиновича нет в Москве. После похорон зятя он улетел в Ниццу к жене и дочери. Кстати, ни жена, точнее вдова, ни теща на похороны Степанкова не приезжали. Похороны вышли пышные, но скучноватые. Пришло три десятка человек, засыпали могилу венками, но никто даже слезинки не проронил. Кстати, Пузыревский, по-моему, тоже был.

– А точнее?

– Я снимал похороны на видеокамеру, так что ты сам можешь все уточнить у Наташки, – небрежно бросил Язон. – Ты слишком много от меня требуешь, Феликс. Три дня – слишком малый срок, чтобы собрать сведения об окружении Ильина.

– Претензии снимаются, – сказал я. – А почему с похоронами вышла задержка.

– Сначала тянули ваши областные эксперты, потом, видимо, ждали вдову. В общем, похоронили Степанкова только позавчера. Мир его праху.

Отъезд Ильина за границу спутал карты не только посланцам Чистюли, но и мне. Все могло проясниться в Москве, но теперь мне придется отправляться в Ниццу, чтобы поближе познакомиться с интересующим меня человеком. С визой проблем не возникло. В средствах я не знал недостатка. Кроме того у меня появилась возможность познакомиться с Ильиным поближе, в приватном, так сказать порядке. Пока что для меня оставалось загадкой, каким образом посланцы Чистопалова собирались выйти на Василия Валентиновича. Скорее всего, им в этом мог помочь тот самый Пузыревский, с которым Иващенко уже имел продолжительную беседу. К сожалению, об Антоне Сергеевиче я практически ничего не знал. Хотя и не исключал, что именно он являлся таинственным столичным покровителем Чистюли и именно по его указке муниципальный чиновник затеял кровопролитную войну с Цоневым. Но в этом случае бизнес Пузыревского должен быть связан с торговыми сетями. Наталья Кузнецова, мой старый и надежный партнер по многим успешным деловым предприятиям, едва ли не с порога порадовала меня ценной информацией. При виде красивой женщины Колотов тут же расправил грудь и забил в паркет жеребячьим копытом. Возможно, строгая Наталья и оценила его бесспорные мужские достоинства, но, во всяком случае, виду не подала. Зато она угостила нас кофе, за что я ей был особенно признателен. Ночь уже вступала в свои права, и меня стало неожиданно клонить ко сну.

– Значит, посланцы Чистюли возвращаются домой ни с чем? – спросила меня Наталья.

– Язон повез их в Шереметьево, – пожал я плечами. – По нашим сведениям, они встречались только с Пузыревским. Хотелось бы знать, что это за тип.

– Позыревский Антон Сергеевич, – бросила Наталья рассеянный взгляд на компьютер. – Финансовый директор ОАО «Эверест». Насколько мне известно, «Эверест» владеет сетью магазинов, как в столице, так и в провинции.

– Выходит, Чистопалов это его человек?

– Я не могу тебе дать стопроцентной гарантии, Феликс, но Чистопалов и Пузыревский родом из одного города. Более того, Чистопалов в течение нескольких лет занимал довольно высокий пост в правлении «Эвереста», но три года назад уволился и перебрался в ваш город.

– Из этого я могу сделать вывод, что захват сети магазинов Цонева эти люди готовили давно и тщательно?

– Судя по всему, так оно и было, – кивнула Наталья. – Странно только, что они пошли на крайние меры. Это не их стиль. Обычно они действуют куда более цивилизованными методами. Внедряют своих людей во властные структуры, подкупают представителей правоохранительных органов. Словом, давят конкурентов последовательно и без ненужной спешки и шумихи. Но этот ваш Цонев им почему-то не поддался.

– За Валерием Георгиевичем стоят очень серьезные люди из областной администрации, – пояснил я. – Его голыми руками не возьмешь.

– У провинциалов своя гордость, – ехидно заметил Колотов.

– Дело не столько в гордости, сколько в материальном интересе, – усмехнулся я. – Если наши чиновники отдадут все москвичам, то им придется жить на одну зарплату.

Колотов с интересом рассматривал обстановку чужой квартиры и, видимо, пришел к выводу, что ее владелица дама далеко не бедная. Во всяком случае, он неожиданно встрял в наш с Натальей деловой разговор с сугубо прозаическим вопросом:

– А вы горничную не держите, сударыня, или на худой конец повариху?

Намек был более чем прозрачным, и хозяйка, видимо, поняла, что отделаться от гостей только кофе ей сегодня не удастся:

– Я вас накормлю ужином, сударь, но только в том случае, если вы почистите картошку. Что же до прислуги, то у меня была под рукой одна милая молодая женщина, но я уступила ее Ксении Степанковой.

– Ты была знакома с дочерью Ильина? – удивился я.

– Почему была, – поморщилась Наталья, – она, между прочим, живая и здоровая. Я разговаривала с ней по телефону за час до вашего появления. Мы с ней посещаем один косметический салон и вообще делимся женскими секретами.

– Бывают же такие совпадения, – задумчиво протянул я.

– Брось, Феликс, – поморщилась хозяйка. – Ты отлично понимаешь, что в нашей работе случайности крайне редки. Я познакомилась с ней полтора года назад по поручению Веневитинова. Не знаю, зачем это понадобилось Виталию Алексеевичу, но я как-то обмолвилась, что мой брат занимается частным сыском. Ксения за это ухватилась. У нее появились серьезные подозрения по поводу мужа. Язон раскрутил Степанкова за месяц. Ты же знаешь, у Кости хватка как у бульдога. Он предоставил нанимательнице исчерпывающий фото и видео материал. После этого Ксения вскоре уехала за границу. Степанков состоял в неком сообществе педофилов, куда входили очень влиятельные люди. Чиновники высших рангов, депутаты, генералы спецслужб и денежные мешки. Я передала все добытые Язоном сведения Веневитинову, чем, кажется, его порадовала.

– Значит, Виталий Алексеевич охотился не за Степанковым?

– По-моему, он поймал на крючок куда более солидного налима. Во всяком случае, Веневитинов очень щедро со мной расплатился.

– А эта женщина, горничная, она по-прежнему работает у Ксении?

– Не совсем. Людмила сумела завоевать доверие Надежды Владимировны, супруги Ильина, и сейчас выполняет в их доме функции скорее экономки, чем прислуги. Во всяком случае, Ильины, уезжая за границу, оставили свой загородный дом на ее попечение.

– Ты сохранила с ней добрые отношения?

– Я ей доплачиваю, – усмехнулась Наталья. – У Людмилы на иждивении ребенок и престарелые родители. Женщина она умная, но легкомысленная.

– Соблазнила Ильина? – полюбопытствовал я.

– Ты как всегда зришь в корень, Феликс.

Теперь мне стало понятно, почему Степанков, человек отнюдь не героического плана, не поддался на шантаж напористых провинциалов. Сложнее было понять другое, почему Ксения, узнав о сомнительных похождениях мужа, не развелась с ним, а предпочла просто уехать из страны.

– Откуда же мне знать, – развела руками Наталья. – Были, видимо, причины, о которых не рассказывают даже близким подругам.

Вряд ли это причины частного характера. Скорее всего, разводу воспротивился ее отец, который почему-то очень нуждался в развратном зяте. Человеке, судя по всему, имевшим массу влиятельных и чрезвычайно полезных бизнесмену знакомых. Не исключал я, впрочем, и шантажа со стороны Степанкова. Наверняка тот многое знал о делах тестя, а потому Ильин не был заинтересован в том, чтобы его тщательно оберегаемые секреты выплыли наружу во время громкого семейного скандала.

– Степанков был богатым человеком? – спросил я у Натальи.

– Этот тип просаживал в казино огромные суммы денег, но его долги аккуратно оплачивал Ильин.

При таком раскладе даже у очень любящего тестя могло лопнуть терпение. Это, конечно, не означает, что Ильин устранил своего зятя, но вряд ли он очень уж оплакивал его смерть. О теще и вдове говорить не приходится, они даже не посчитали нужным, присутствовать на похоронах вроде бы не чужого человека.

– Кстати, твоя Людмила хорошо готовит?

– Ты что, собрался ее навестить? – удивилась Наталья. – Имей только в виду, что поселок охраняется, и упертые сторожа непременно доведут до сведения Ильина, что к нему приезжал некий Феликс Строганов.

– Строганов к Ильину не поедет, – покачал я головой. – К нему поедут Эрнест Шульц и Вячеслав Колотов.

– Какой еще Шульц?

– А вот этот самый, – протянул я хозяйке чужой паспорт. – Гражданин Германии.

– И зачем это тебе понадобилось, Феликс? – искренне удивилась Наталья.

– Во-первых, нас должны запомнить охранники, во-вторых, нас должна запомнить Людмила и даже описать нашу внешность Ильину, если тот вдруг заинтересуется, что за люди посетили его дом в отсутствие хозяина. И наконец, ты позвонишь Ксении и сообщишь ей, что некий Шульц буквально молит ее о романтическом свидании.

– Побойся Бога, Феликс, – возмутилась Наталья. – Женщина совсем недавно потеряла мужа!

– Положим, потеряла она его уже давно, – пожал я плечами. – Однако смерть мужа позволила, наконец, пылкому влюбленному заговорить о своих чувствах. В твою подругу можно влюбиться с первого взгляда?

– Можно, – твердо ответила Наташа. – Осталось только найти в нашем Отечестве мужчину, который способен это сделать?

– Если у нас их нет, то такой наверняка найдется в Германии. Сообщи, Ксении, что немец человек богатый, довольно симпатичный и прямо таки рвется из штанов, чтобы выразить ей искреннее соболезнование. Рассчитывая при этом, естественно, по всем известной мужской подлости, скрасить старой знакомой жизнь.

– Ты циник, Феликс, – огорченно вздохнула Наталья. – И наверняка разобьешь несчастной Ксении сердце. Кстати, где вы познакомились?

– На презентации, не помню чего уж там, поскольку влюбился в прекрасную Ксению до такой степени, что все остальное для меня уже было неважно.

– Я потрясен, – пару раз хлопнул в ладоши Колотов. – У вас бесспорный дар, Феликс, не то актера, не то соблазнителя. Обратите внимание, Наталья, на его сверкающие глаза, на лицо, одухотворенное высоким чувством. А ведь он вашу Ксению даже в глаза не видел.

– Не надо его хвалить, молодой человек, – строго осадила хозяйка гостя. – Строганов и без того человек испорченный, а тут еще вы со своими неуместными дифирамбами.

– Я учту вашу критику, сударыня, – скромно потупился Вячеслав. – Я вот по уши влюбился в женщину и тоже, представьте себе, с первого взгляда, а выразить свое чувство не могу ни словами, ни мимикой, ни жестами. Сижу как деревянный.

Разумеется, Наталья поняла, к кому была обращена эта блистательная тирада, и сумела оценить, надеюсь, если не искренность чувств своего нового знакомого, то хотя бы его ум и находчивость. В любом случае, я мог оставить теперь деревянного Буратино на попечении прекрасной Мальвины, с надеждой, что она не позволит ему улизнуть и уж тем более попасть в руки Карабаса-Барабаса. Наш визит в особняк Ильиных прошел без сучка, без задоринки. Бдительная охрана на въезде в поселок так долго рассматривала мой паспорт, словно собиралась навеки запечатлеть его в памяти. Мне пришлось выразить им свое недоумение на совершенно неуместном на среднерусской равнине языке. С иностранцами у нас ругаться не принято, а потому вежливые ребята в красивой униформе тут же распахнули передо мной запретные для многих наших сограждан ворота.

– Можно подумать, они секретный объект охраняют, – возмутился Колотов.

– Секретов у нас давно уже не осталось, зато элита нуждается в покое, – наставительно заметила Наталья неразумному гиперборею. – Прошли те времена, когда у нас пресмыкались перед каждым иностранцем. Подумаешь, герр Шульц! У нас таких пачками считают.

Будь я рожден Эрнестом, непременно бы обиделся на подобную отповедь, к счастью для Натальи, я с младых ногтей зовусь Феликсом, а потому пропустил мимо ушей ее филиппику по адресу немца.

Нельзя сказать, что особняк Ильиных очень уж выделялся из общего ряда, его даже можно было назвать если не типовым, то типичным для этого поселка нуворишей, вообразивших себя хозяевами жизни. Я, между прочим, хоть и не в лачуге живу, но до подобной роскоши еще не опустился. Впрочем, хранительница этого дворца почти сразу же пленила если не мое сердце, то, во всяком случае, желудок. Сбылась мечта гиперборея, его все-таки накормили в то самое время, когда нормальные люди, причмокивая во сне, мечтают о завтраке. Людмила оказалось довольно симпатичной женщиной лет тридцати, явно склонной не только к кулинарии, но и к более утонченным занятиям. Что при такой впечатляющей груди и бедрах, надо полагать, не вызывало протестов у окружающих мужчин. Странно только, что Надежда Владимировна не распознала в ней соперницу с первого взгляда. Впрочем, возможно, супругу Ильина вполне устраивал этот сексуальный альянс, поскольку протекал он под крышей ее дома и под ее присмотром. Пример зятя, надо полагать, убедил Надежду Владимировну, каким соблазнам порой подвергается богатый мужчина стоит ему только выйти за ворота. Людмила пару раз шевельнула бедрами в сторону Колотова, но, перехватив строгий взгляд Натальи, тут же перевела встречу в деловое русло:

– Знаю я этого Антошу, прости господи. Он в последние месяцы чуть ли не ночевал в нашем доме. Надежду Владимировну он буквально засыпал розами, которых она, к слову, терпеть не может. Даже мне взятку предлагал. Идиот!

– Это вы о Пузыревском? – уточнил я.

– О нем родимом. В чем-то он крупно провинился перед Ильиным. Тот на него даже ногами топал. В крови-де ты меня измазал, подонок! Василий Валентинович человек обычно выдержанный, хорошо воспитанный, слова худого не скажет. А тут даже от мата не удержался. Но потом они вроде помирились. На чем уж сошлись, я не знаю. А вскорости, значит, убили зятька нашего непутевого. Так Пузыревский чуть ли не главным распорядителем был на похоронах.

– Значит, Писаревский с Ильиным недавно познакомились?

– Не знаю, с каких пор его Василий Валентинович знает, а в дом к нему он пришел в первый раз месяца четыре назад. Надежда Владимировна его тогда в первый раз увидела, а уж он всех друзей-приятелей мужа знает наперечет.

Похоже, финансовый директор ОАО «Эверест» на чем-то крупно прокололся. Причем настолько крупно, что ему понадобилась надежная защита, и эту защиту ему мог предоставить только Ильин. Скорее всего, Пузыревский не стал извещать о неприятностях Чистюлю. Наоборот, он представил свое поражение как победу и окрыленный Чистопалов с новыми силами ринулся в бой теперь уже против Кружилина, даже не подозревая, что затевает войну против ближайшего сподвижника своего нового босса. И вот здесь начинается самое интересное. Ильин зачем-то отправляет в наш город своего зятя, хотя для прекращения войны хватило бы одного звонка Пузыревского. Возможно, этот звонок последовал и стал для Антона Сергеевича спасительным. Он заслужил не только прощение, но признательность Ильина, избавив его от очень докучливого человека руками прытких провинциалов. Конечно, это были всего лишь мои предположения, а потому я нуждался в человеке, способном их либо подтвердить, либо опровергнуть. И таким человеком мог быть только Пузыревский.

– Скажите, Людмила, Антон Сергеевич, к вам обычно один приезжает?

– С водителем и охранником. Но водитель спит в машине, а Витек сопровождает шефа. Но дальше прихожей его, естественно, не пускают. Я за этим строго слежу.

– Симпатичный парень? – предположил я.

– Скажете тоже, господин Шульц, – покраснела Людмила. – На что он мне сдался.

– Мне нужен Пузыревский, – сказал я смущенной экономке. – Думаю, за час-полтора я с ним управлюсь. А вам, Людмила, я оставлю на растерзание охранника, на то же время. Не знаю, где и какими средствами вы его будете удерживать, но ваш благородный труд я щедро оплачу. Здесь пять тысяч долларов.

Экономка бросила испуганный взгляд на пачку радужных купюр и почему-то перекрестилась:

– Вы его убивать будете?

– Нет, моя дорогая. Мне просто надо с Пузыревским обговорить выгодную сделку. Клянусь мамой, он покинет этот дом живым и здоровым.

– Ох, – облегченно вздохнула Людмила. – А я испугалась. Такие деньжищи. Ей богу, этот Витек пяти тысяч не стоит.

– Сдачу с вас я в любом случае не возьму, – утешил я ее.

Людмила плотоядно засмеялась, продемонстрировав великолепные зубы. Потом резко оборвала смех и о чем-то задумалась.

– Василий сказал, что оставил в столе бумаги для Пузыревского, но Антоша почему-то за ними не приехал. Может напомнить ему?

– Напомните, Людмила, – согласился я. – Антон Сергеевич человек занятой, мог и замотаться. Сейчас три часа ночи. Позвоните ему в восемь утра. К десяти он до нас доберется, а мы за это время успеем выспаться.