Текст книги "Философия любви"

Принял груз

 
Ничего себе, улыбка!
Посмотрел на гироскоп,
думал, вкралась, что ль, ошибка?
Без ошибок нету проб!
 
 
Довернул на угол пятый,
получился разворот.
Вот гляжу я без понятий:
что такое этот МРОТ?
 
 
Ваучер – дружок Чубайса,
разодрали весь Союз,
испытали кучу драйва.
Принял на спину сей груз
 
 
гражданин страны окраин
под весёлый шум толпы.
Объявился снова барин,
расплодились вновь попы.
 
 
Жить в Эрэфии достойно
может только олигарх.
Остальные шагом стройным
зашагали снова в страх.
 

Друг надёжный

Ложь в нас вводят ежечасно,

Говорят, что всё прекрасно.

Владимир Старосельский

 
Неправду говорят, как лают,
во лжи им равных в Мире нет.
Тебя, Владимир, поздравляю
я с днём рождения! Поэт,
ты, несмотря на пропаганду,
всё понимаешь. Точный путь,
чтоб превратить страну в Уганду.
Нам надо бы с него свернуть.
Твои стихи – бальзам на Душу,
лимерик. Как его? Хокку.
Нам интересно голос слушать,
читать красивую строку.
К тому же друг во всём надёжный,
я испытал то на себе.
С тобой о всём спокойно можно
поговорить. В любой борьбе
выходишь с благородством чисто.
Так будь здоров и не грусти.
И, как в народе говорится:
«В почёте будь, друг, и в чести!»
 

А сибирская покруче

 
А сибирская стоит покруче
и длиннее вашей в два раза.
И всю зиму тучи, злые тучи
к нам приносят снега за глаза.
 
 
Под метровым льдом сокрыты реки,
зимники накатаны по ним.
Словно бы она сомкнула веки,
а над ней скользящий солнца нимб.
 
 
И наклон оси гораздо круче
у страдалицы зимой Земли.
Феномен давно уже изучен,
почему метели замели
 
 
все дорожки и тропинки снегом,
не проехать, не пройти пешком.
А пурга отмечена «омегой»,
что запела в трубах петушком.
 
 
Было всё подмечено Поэтом
и записано в блокнот-тетрадь.
Пушкин, всё предвидя, и при этом
крикнул: «Чистый лист зачем марать?!»
 

Признак добра

 
Освежить чтоб воздух Дона,
поверну я ветер, Сорокас.
Нам не жалко снега, вона
сколько лишнего у нас.
 
 
Скрыты окна, скрыты трубы,
только дым из них валит.
Мёрзнут ноги, мёрзнут губы.
Серебрится снег, и злит
 
 
змеевидная позёмка,
по дороге что ползёт.
Ветер воет ночью громко
и скрывает небосвод.
 
 
Нету звёзд, луны и солнца,
холодрыга за дверьми.
Разрисованы оконца
в раме листьями любви
 
 
и узорами изгибов
линий, что из серебра.
Серебрятся Ликов нимбы –
признак святости, добра.
 

Промчались лихо

 
Красивый бал, красива зала,
народом полнится она.
Стоит дежурный зазывала,
зовёт, чтоб шла скорей весна.
 
 
Зима пока ещё в разгаре.
Свирепствует вовсю она
и посылает всюду кары.
Зима – она и есть зима.
 
 
Друг, надевай тулуп и в сани,
по зимнику я прокачу.
Нас кони мчат быстрее лани,
бичом над коренным верчу.
 
 
А пристяжные, словно птицы,
стремятся вырваться вперёд.
И раскраснелись наши лица.
Сторонится в селе народ.
 
 
Лошадки, взмыленные храпом,
предупреждают, что летим.
Промчались лихо в зимнем храме,
попили чай, опять грустим.
 

Заершилась

 
А мороз, художник чудный,
нам разрисовал окно.
Где-то день настал уж судный.
Забродило там вино.
 
 
И пойдёт друг в пятый угол,
выпьет капушку и спать.
Снится беспробудный Гугол.
Привязался вот опять.
 
 
То не так, а то не эдак.
Привередливый какой.
Пристаёт, как будто медик:
пей по литру в день настой.
 
 
Я бы рад уважить Гугол,
обоснованно боюсь
огородных в Думе пугал.
Вдруг на мат опять сорвусь.
 
 
И осудят слог мой точный.
Мимо пропущу слова.
Круг разорван мной порочный.
Заершилась вновь Москва.
 

Хочется запеть

 
Забыть деревню невозможно.
Она была с мной на «ты».
Могу напомнить осторожно,
мы были же её цветы.
 
 
Она растила нас, учила,
как надо Родину любить.
Вот оттого моя кручина
такая. Хочется завыть
 
 
и обернуться в беспокойстве,
увидеть чтобы тишину,
но примечательного свойства,
опять же, вспомнить не весну,
 
 
а осень странного разлива,
когда так хочется запеть.
Река пока что говорлива,
глянь, плавает в ней наша снедь.
 
 
Ловили мы зимой и летом,
и осенью из года в год.
Весной не ставили лишь сети,
копали дружно огород.
 

Прошли

 
К нам Север качает вновь холод,
а с Юга приходит метель.
Когда-то наивен был, молод,
приятной была канитель.
 
 
Стремился в иное пространство,
решая задачи мечты.
Меня увлекали лишь танцы,
В объятиях жил пустоты.
 
 
Явилась красивая Муза
с охапкой прекрасных стихов.
Мы стали объектом союза
весёлых и с нежностью слов.
 
 
Я ей подчинился, и вскоре
мы стали единой семьёй,
два радостных чувственных взора
слились в ощущеньях весной.
 
 
Ты помнишь, конечно же, Оля,
все наши мытарства, но мы,
с тобой проявившие волю,
прошли сквозь невзгоды зимы.