Текст книги "Сила Разрушителя"

– Эй, очнись! – Я пару раз жестко встряхнул его, приводя в чувство, и потащил вверх по лестнице. Откуда-то снизу и сзади потянуло космическим холодом, волосы на затылке встали, как у ощетинившегося пса. Хас толкнул меня вперед, уводя прочь от наступающего на пятки туманника. Только бы успеть!

Выход на чердак закрывала дверь с засовом изнутри. Засада!

Мы выскочили наверх, и я, захлопнув створку и поджав ее коленом, принялся чертить на ней кинжалом знак Аарг, звезду Давида. Едва я закончил, как символ засиял в звездном свете чистым серебром; я облегченно перевел дух… и тут же отлетел в сторону от мощного удара в дверь. Не зря Ямминг предупреждал, что пройти сквозь меченые двери туманники не могут, зато могут сломать. Хасиддо навалился на створку спиной, изо всех сил удерживая ее закрытой, а за ней бесновался зверь-с-той-стороны.

– Корнеев, уходи! – скомандовал он.

– Но Хас…

– Это приказ, курсант!

Я сделал несколько шагов к краю крыши, и вдруг…

– Хас, тут «нора»! Прямо внизу, почти под нами! Еще одну крышу перескочить, и все!

– Ну так и прыгай, чего ждешь?!

– А ты?

– Прыгай, я сказал!!!

В этот момент дверь содрогнулась от особо сильного удара, лицо товарища исказила гримаса боли, ноги подкосились, он медленно сел. Через дыру в двери втягивался обратно увенчанный сверкающим жалом скорпионий хвост. Проклятая тварь таки получила свою жертву.

– Ха-ас!!!

– Не вопи, – поморщился он, – уходи.

– Но… – растерялся я. Впервые на моих глазах погибал товарищ, и я совсем ничем не мог ему помочь.

– Артур, я уже не жилец. А ты должен вернуться. – Дверь снова затрещала. – Бегом, курсант! Я не смогу держать его до бесконечности!

Я отвернулся и, разогнавшись, прыгнул в мерцающий проход.

И очутился среди до боли родных линий Паутины.

– Хас… спасибо тебе, Хас.

…За спиной беспокойно ворочался Ромка. Я поднялся с насиженного места, подошел поближе. Парень определенно заболел: вон как трясет и по́том исходит. Либо простыл серьезно, либо болотной водички нахлебался. Ладно, поправим. Приподняв голову Ромки, осторожно влил в рот Слезы Леса. Так-то лучше. Укрываю слетевшей штормовкой, сверху закутываю в одеяло, возвращаюсь к огню.

Очень вовремя, чтоб заметить перепончатую лапу с загнутыми когтями, появившуюся на краю ступени. За ней появилась вторая, такая же, а потом и голова. Более всего пришелец походил на огромную жабу – если, конечно, бывают атлетически подтянутые жабы размером с крупную овчарку. Какое-то мгновение мы тупо смотрели друг на друга, а потом гость улыбнулся. Острые мелкие зубы сверкнули в зеленом свете пламени. И тогда я ударил. Не Гелисвортом, не навахой. Я ударил сгустком подвернувшейся под руку черноты ночи. Фиг знает, как я это сделал, само получилось. Мерзкая тварь изумленно вякнула и начала распадаться на мелкие кусочки, точно компьютерный спецэффект – на пиксели. Слева раздался подозрительный скрежет, будто когтями по камням. И точно – там опять появилась перепончатая лапа, только чуть больше. Вскочив, рубанул по ней Лезвием Чести. Полный боли затухающий крик падающего скалолаза не смог перекрыть новый скрежет. Слева. Справа. Я заглянул за край ступени. В небе громыхнуло, сверкнула молния, на миг высветив мир негативом фотоснимка. Твою ж мать!!! Ночные гости, привлеченные огнем, а может, и запахом, плотным слоем устилали подножие зиккурата. И карабкались, карабкались, карабкались вверх. Туда, где стоял я. Туда, где, снова разметавшись в бреду, лежал беззащитный Ромка. Мой сын. Одним лишь мечом тут много не навоюешь… Снизу доносилось голодное кваканье. Убрав в ножны бесполезный клинок, подошел к огню.

«Аум, шри, агата, ланс…» – всплывает из глубин подсознания отцовское заклинание. Зачерпываю ладонями огонь, словно воду. «Ишрти, ганса, ерка…» – Пламя клубится и вьется в моих руках, но не обжигает. Разворачиваюсь и иду обратно. Незваные гости все ближе, уже видны белесые шары глаз, скрежет когтей по камням режет слух. «Берри, инква, горди, шех!» – Вытянув ладони перед собой, выплескиваю огонь на хищников. Пламя, словно горящее масло, разливается в воздухе, плещется, накрывает первые ряды. Жуткий вопль разрывает барабанные перепонки, в нем уже нет голода, лишь боль и животный ужас. Поздно. Слишком высоко по стене успели забраться твари, слишком далеко ушли от родной стихии… Я молча шагал по краю ступени, а с моих ладоней все изливалось вниз пламя. Внизу бушевала огненная стихия, будто напалма туда плеснули. В отсветах языков пламени виднелись туши пытавшихся спрыгнуть со стены хищников, они темными пятнами исчезали в яростном огне, лопаясь, как пробитые мячи. От запаха горелой плоти кружилась голова; я резко развел ладони в стороны, как бы расплескивая пламя, и обессиленно рухнул на колени. Итак, битву я выиграл… но не войну. Ночь длинная, и кто еще может явиться – один Дрон ведает. Кстати, насколько длинные здесь ночи? Лишь бы не как полярные…

Утро я встретил там же, на краю ступени. От усталости пошатывало, я зевнул до хруста в челюсти.

– Ба-ать?.. Ты чего меня не разбудил? – Ромка сидел на каремате, слегка помятый, но без явных признаков болезни. Потянул носом: – Жареным пахнет. Ты что, завтрак готовил?

– Вроде того, – улыбнулся я. – Только подгорел он слегка, пришлось выбросить.

– Ладно, кулинар походный, – покровительственно усмехнулся сынуля, – раз не разбудил – завтрак на мне. Иди, отдыхай.

Отдых. Какое замечательное слово… И жесткий рюкзак кажется мягче подушки. Уже проваливаясь в объятия Морфея, услыхал возмущенный крик Ромки:

– Ба-а-ать! Ну что ж ты сам сражался? А я? А как же я?!

– А ты – завтрак готовь… – пробормотал я и отключился.

Когда проснулся, уже вечерело. Рома ухитрился сварить вполне сносную похлебку, так что жизнь начала обретать краски. Я приканчивал свою порцию, когда сверху донесся крик:

– Па! Я тут нашел чего-то!

Поднял голову – фигурка в коричневой штормовке мелькала возле самой верхушки сооружения.

– Что именно?

– Не знаю, это по твоей части. Но мне кажется, тут «нора»…

Через двадцать минут мы стояли на вершине зиккурата, а перед нами искрился воздух. Проверил веревку связки, и мы дружно шагнули в изнанку пространства.

Глава 6

Рома

Стон рассекаемого воздуха, лязг металла, смертоносная песнь стрел… Крики, плач, ругань. Вокруг нас сошлись в битве две небольшие армии – мелькают клинки, льется кровь.

Вывалившись из очередного портала посреди популярной игрушки «Викинги», я попросту обалдел. Стоял как пришибленный и хлопал глазами. Не-е, так просто не бывает!

Резкий толчок в плечо чуть не свалил с ног, и тут же перед глазами мелькнул отцовский меч, отводя неминуемую гибель. Дза-анг! Спина отца на секунду перекрыла обзор, и я смог увидеть лишь результат его удара – бородатый варвар рухнул на колени, обеими руками удерживая вываливающиеся сизые ленты внутренностей. В нос резко шибануло вонью. Да, брат, это тебе не на деревяшках рубиться…

В глазах потемнело, к горлу подкатил противный ком.

– Держись за мной! – рявкнуло над ухом, отцовский голос моментом привел меня в чувство. – Не высовывайся! Пробиваемся туда!

Я так и не понял, куда именно и почему, собственно, туда, а не в противоположную сторону. Отец двинулся вперед, без особых церемоний расчищая нам путь. Я шел следом, сжимал вспотевшими ладонями катану и даже не пытался высовываться.

Кино, РПГ, фехтование и исторические реконструкции – фигня все это! Так просто быть крутым бойцом, когда ничего серьезнее пары синяков не грозит… Но здесь, посреди реальной битвы, когда вокруг мелькают клинки, льется кровь, а Смерть отплясывает, лихо размахивая косой… Да, так страшно мне еще никогда не было!

А потом на меня с ревом бросился здоровенный детина с выпученными глазами на забрызганной кровью роже, а я каким-то чудом успел вскинуть меч, защищаясь от рубящего удара. Руки тряхнуло отдачей, от удара я опустился на одно колено. На задворках разума проскочила мысль, что наверняка останется зарубка на лезвии… Я взглянул в глаза своему противнику, но ничего кроме тупой ярости там не увидел. А потом меня «накрыло».

Отключились, будто умерли, эмоции, куда-то пропал мандраж, внутри запульсировала дремавшая до поры неведомая сила. И время словно замедлило бег. Все вокруг замерло в статике, как на фотоснимке. Я видел, как с губ врага вылетали ошметки пены, замершие на лету; замер, окончив могучий взмах, Арчи, а вокруг него алым созвездием зависли капли чужой крови. Я повертел головой, и оказалось, что вполне могу двигаться. Пусть с трудом, словно в толще воды – но могу! Поднялся с колена и от души влепил обидчику ботинком в пах. Отвернулся от застывшего врага, ткнул пальцем в парящую в воздухе капельку крови. Та упруго поддалась, но с места не сдвинулась, словно вклееная в пространство. Я пошел между недвижимых воинов, щедро раздавая удары обухом катаны. Бил в уязвимые места, чтоб уж наверняка. Кого по незащищенному шлемом темени, кому по шее, а кому и ботинком в пах прилетало. В общем – не жалел. Я торопился, не зная, сколько времени мне отпущено, а потому чуть не прозевал момент, когда события завертелись с прежней скоростью. Кто-то тяжело повалился на меня, спиной вперед. Я как раз замахнулся для очередного удара и чуть не выпустил рукоять меча.

Оттолкнул падающего, парировал укол пики в живот, и тут же сам уколол катаной прямо в раскрытый в крике рот. Клинок мягко вошел, а потом уперся в кость и увяз. Копейщик завалился на бок, увлекая за собой оружие, я на миг отвлекся, извлекая клинок… И чуть не пропустил удар топориком в шею. Отшатнулся, пропуская перед собой вражеское оружие, а потом лихо ударил супостата ногой с разворота в затылок. Честное слово, само получилось! Сказались-таки занятия кунг-фу, хотя размахивать пятками там, где поет сталь, глупо: мигом без пяток останешься… Мужик с топором что-то хрюкнул и улетел носом вперед, в нахлобученном на глаза шлеме. Я снова рванул рукоять катаны и наконец извлек оружие. Дальше все замелькало как в калейдоскопе – я рубил, колол, отбивал атаки. Краем глаза заметил, как уже битые ранее супостаты кеглями валились на землю.

Чей-то клинок вспорол куртку у плеча – защипало, что-то потекло. Фиг с ним, царапина! Я продолжал бой, время от времени успевая бросить быстрый взгляд на отца, который орудовал мечом со скоростью вертолетного винта. Вот уж действительно – мастер! В другой ситуации я бы ему стоя аплодировал!

– Слева! – рявкнул отец, разя клинком очередного врага.

Я отклонился, на волосок разминувшись со смертоносной сталью чужого меча, но тут прилетело справа в челюсть, да так, что искры из глаз посыпались! Тряхнул головой, развернулся к следующему противнику…

Артур

Головушка болит – значит, жив. С усилием открываю глаза. Полумрак, тишина. Надо мной низкий дощатый потолок, украшенный солнечными бликами. Странно. Повернул голову, увидел тяжелые плотные шторы, закрывающие источник света. Продолжаю рассматривать помещение. Итак, комната три на три метра, из мебели – четыре кровати да вешалка у двери, отсвечивающая пустыми крючками. Две кровати пустые, на третьей я, еще на одной тоже кто-то спит.

Я попытался сесть, и тут же затылок отозвался тяжелой ноющей болью. Чтоб тебя!!! Потянувшаяся к голове рука нащупала бинты. Хм… Снова упав на подушки, я призадумался и попытался восстановить порядок событий.

Итак, переместившись, мы попали в очередной ненормальный мир и угодили прямо в центр битвы. Кровь, пот, крики, мелькание клинков… Да, в подобные переделки попадать мне еще не доводилось. Тотальная рубка – это не бой один на один, где хоть что-то просчитать можно. Тут же… даже я растерялся, что уж про сына говорить? Хотя держался он молодцом, признаю. Кстати, где он?

Я снова резко сел – плевать на боль! – попытался дотянуться до соседней кровати и чуть не свалился.

Парень на ней спал, отвернувшись к стенке, серое одеяло скрывало все, кроме клока темных волос. Он? Не он?

– Рома! – позвал я негромко, всей душой надеясь, что это все же он. – Ро-ом! Эй, ты меня слышишь?

Сын – живой! Целый! – поднял с подушки взлохмаченную голову и уставился на меня мутным взглядом.

– Арчи?..

– Что, «папа» сказать сложно? – тут же съязвил я, стараясь скрыть распиравшую меня радость.

– Папа! Блин!.. – Ромку как ветром с кровати сдуло, и он присел возле меня. – Ложись сейчас же! У тебя мозготрясение!

– Чего? Может, сотрясение мозга?

– Было б там чего сотрясать, – пустил шпильку сынуля. – Тебе какой-то урод древком знамени по бестолковке ка-ак приложил – только щепки в стороны полетели. Думал, все – отбегался. А у тебя, оказывается, не только кулаки каменные, но и голова…

– То-то чувство такое, что моей башкой в футбол играли… – пробормотал я, послушно укладываясь на место и не обижаясь на Ромку. Пусть юморит, так проще шок перебороть. – Ты сам как? Цел?

– А, царапина, – он показал бинт на левом предплечье, – можно бы и без больницы обойтись, но местный эскулап головой отвечает за наше с тобой выздоровление.

– Какой эскулап? – не понял я. – Перед кем отвечает?

– Точно! – Ромка хлопнул себя ладонью по лбу. – Ты же не в курсе! Короче, дело было так. Тот тип, которого ты так красиво раскроил наискосок, был предводителем вражеской армии. Его знаменосец в ответ приложил тебя по башке. Извини, помешать я не успел, меня как раз этот поганец отвлекал. – Ромка выразительно указал на свое боевое ранение. – Ну вот, а когда ты упал, я его и зарубил. В общем, на этом бой и закончился. Оставшись без командира, крачи тут же сдались. Чириги их резать не стали, построили в две колонны и куда-то повели.

– Они что, индейцы? – удивился я.

– Почему индейцы? – отмахнулся сын. – Нормальное Средневековье. Так вот, вождь местный, Кандор, тут же нас, как главных героев, под свое крылышко взял и в лазарет отправил. – Ромка вздохнул, прогреб пятерней волосы, от чего те встали ежиком, покосился на дверь. – Он еще придет благодарить и клясться в вечной дружбе, но уже завтра. Здешний эскулап раньше следующего утра запретил беспокоить.

– Слезы Леса нужны… – проворчал я, осторожно трогая голову, – вещи наши где?

– В чулане, под замком… – вздохнул сын. – И оружие, и снаряга. Даже штаны спрятали.

Я бессильно ругнулся. Волшебный эликсир мигом поставит меня на ноги, но добраться до него нет никакой возможности. Ладно, подождем доктора. Надеюсь, он не устроит танцы с бубном для дезинфекции и не назначит целебное кровопускание с клизмой в качестве курса лечения. А то придется настучать в бубен уже этому Парацельсу. Фигли, когда за окном средневековье… Голова как чугунная, совсем не соображает. Снова закрыл глаза.

– Спи, бать… – Ромкин голос донесся будто издалека, да еще почему-то с эхом. – Сон для тебя сейчас – лучшее лекарство.

…В следующий раз меня разбудили топот и чьи-то истошные вопли.

– Кыш! Кыш отсюда! Кыш, кому сказал! – громким шепотом возмущался Ромка. Его слова сопровождало шлепанье босых ног и хлопанье крыльев.

– Отстань! – хрипло вопил кто-то другой. – Убери палку! Что за молодежь пошла?! Арту-у-ур!!!

– Кыш! Лети отсюда!

– Арчи! Арчи-и!!! Спаси-и-и!!!

– Не ори, больному покой нужен!

Я открыл глаза. Ромка, отчаянно хромая, гонял костылем крупного ворона. Тот, расправив крылья, скакал по комнате, опрокинув пустой, к счастью, ночной горшок и теряя в битве с неумолимым стражем перья. Одно мелкое перышко, подхваченное поднятым бегунами ветром, кружась, угодило мне точнехонько в ноздрю. Я оглушительно чихнул и окончательно проснулся. Из раскрытого окна потянуло свежестью, штора отдернута – не видеть выхода пернатый не мог. Впрочем, даже моих отбитых мозгов хватало, чтобы сообразить – никуда он не полетит. Не за тем явился.

– Ром, – позвал я, и он тут же остановился, – перестань гоняться за величайшим магом всех времен и народов и сядь.

Рома, увлеченно тыкавший снизу палкой в пернатое брюхо взлетевшему под низкий потолок визитеру, сел на койку. Ворон тут же спикировал на спинку моей кровати.

– Привет, Арчи. Как ты меня узнал?

– А какой другой вороне я вдруг понадобился? – хмыкнул я. – Тебя снова кто-то заколдовал, Мерлин?

Он захихикал:

– Не в этот раз. Знаешь, иногда удобно иметь крылья.

– Так никакого заклятия на тебе не было!

– Почему? Было! Кардмарис был маг так себе, принудительную трансформацию вряд ли бы потянул. Но закрепить уже совершившуюся и воспрепятствовать обратному превращению – большого ума не надо. Зато сейчас, когда заклятие снято, я могу принимать любую форму в зависимости от ситуации. А поскольку нам предстоит серьезный разговор…

Ворон кувыркнулся со своего насеста, и в следующий момент я узрел старого знакомца. От прежнего Мерлина его отличала только одежда: вместо старой линялой хламиды на нем была шитая серебром мантия из вишневого бархата.

– Да! Так значительно лучше! – провозгласил колдун и, громко хрустнув суставами, без приглашения присел на край моей кровати, покосился на Ромку: – Молодой человек, не могли бы вы на несколько минут оставить нас наедине?

– Не мог бы, – набычился Ромка.

– Боюсь, я вынужден настаивать. – Глаза старого мага опасно блеснули.

Я тут же дернул его за край мантии, а когда маг качнулся, ухватил за тощую шею.

– Даже не думай его трогать! – ласково прорычал я на ухо посетителю. – Удавлю.

Под пальцами дернулся вниз кадык, старик явно не ожидал такой прыти от раненого героя.

– Ладно, не стану. В основном потому, что нам сейчас нужно договариваться, а не ругаться.

– О чем договариваться?

– Моргана, блондинка, Сила Разрушителя, – перечислил он.

– Значит, Юля все-таки здесь… – выдохнул я, отпуская самозваного парламентария.

– Конечно, здесь. – Мерлин отодвинулся от меня и потянул свою мантию за ворот, другой рукой разминая цыплячью шею с багровыми следами моей хватки. – Но ты не слишком-то торопился. Три дня прошло: Моргана уже нервничать начала.

– Нефиг было след запутывать! Три мира в грозди, в каждом нас могли запросто прихлопнуть!

– Ты ничего не путаешь? – крайне удивился Мерлин. – У Амешта никогда не было миров-близнецов.

– А это не близнецы! – рявкнул я. – Это гроздь! Хочешь сказать, ты не знал?

Я протянул руку и выдернул торчащий из ноздри Его Магичества волосок. – Ближе к телу! И для начала: что с моей женщиной?

Кудесник несолидно взвизгнул и, зажав в горсти пострадавший шнобель, скатился с койки.

– Что за погочное семя вышло из чгесег моих!! – возопил он, сидя на полу. – Да не отсохнут у тебя гуки…

Ромка снова поднял костыль, и Мерлин тут же втянул голову в плечи, заткнувшись на полуслове. Былую самоуверенность с него как корова слизнула. Шершавым таким языком…

– Да в погядке она, в погядке! – поспешно заверил меня Мерлин.

– Докажи! – потребовал я.

– Запгосто.

Мерлин и не пошевелился, а на чистой стене вдруг вспыхнули искорки, соткавшиеся в широкое тонкое полотно, на котором, как в кинотеатре, демонстрировался фильм. Немой, зато в цвете. Сначала горный пейзаж, наезд камеры, готический замок на склоне – высокие шпили, стрельчатые окна… Приближение. Через раскрытое окно, в середину… Украшенная цветами спальня, кровать с балдахином, на ней женщина в белом. Ее лицо скрывала от меня ниспадающая ткань, но потом угол обзора поменялся, и я узнал Юлю. Глаза закрыты, а лицо безмятежно. Белокурые волосы дивно контрастируют с темно-синим шелком подушек.

Я смотрел на нее как в оцепенении, просто смотрел, стараясь не выпускать на волю страх. Восково-бледная кожа, чуть ввалившиеся щеки, бледные губы… Как в той поговорке? Хороша, хоть в гроб клади. Вот именно так она и выглядела, словно мертвая.

– Мама! – выкрикнул Рома, дернувшись вперед. – Мама! Вы, уроды! – Это уже к Мерлину. – Что вы с ней сделали?!

– Мама. Да? – прогундосил тот, все еще прикрывая нос. – Ничего не сдегаги. Она спит, пгосто спит… – Мерлин глянул на меня. – Ну, не совсем пгосто…. Закогдована. Но ей не богьно, и снятся тогько пгиятные сны.

– Это должно меня успокоить? А кормить вы ее не пробовали, ур-р-роды?! – Я, забыв о боли и свесившись с края ложа, резко ударил волшебника по рукам, а когда ладони опустились, тут же ухватил его за шнобель. – Она же так во сне от истощения умрет! Отвечай, ворона старая, а то клюв оторву!

– Аа-а-агтуг-г-г!!! – вцепился пра-пра-пра… острыми ногтями в мое запястье – Одпузди, падга!!!

Я разжал пальцы, пра-пра-пра… шустро отполз в угол и уже оттуда злобно блестнул глазенками.

– Згачит, у тебя появигся стимуг ее найти. Моггана вообще хотега… То есть кговь детей Чегного бога сигьна в ней, и… – Он сделал многозначительную паузу, хотя я и так понял, на что он намекает. – Но я ее отговогиг.

– Надо же! Раньше такое с ней редко случалось.

Мерлин покачал головой, что-то бормоча вполголоса. Потом осторожно потрогал исцеленный нос и удовлетворенно кивнул.

– Ваша взаимная ненависть похвальна, – произнес он уже нормальным голосом, – пока она не мешает мыслить трезво. Ты недооцениваешь свою сестру, впрочем, как и она тебя. Это может сыграть с вами обоими плохую шутку.

– Откуда вдруг такая забота?!

– Хватит язвить! – рявкнул из угла он. – А то я уйду, и будете искать свою пропажу сами! Без подсказок и инструкций.

– Уже слушаю.

Не то чтобы я слишком испугался: пришел – так выскажется. Но все же хотелось услышать что-нибудь по делу.

Убедившись, что бить больше не станут, Мерлин встал и не спеша принялся отряхивать мантию. Ромка вопросительно глянул на меня и поднял было костыль, чтоб поторопить предка, но тот щелкнул пальцами, и юный агрессор так и застыл. С хитрой рожей и палкой в руке.

– Старая добрая заморозка, – хихикнул волшебник, сдувая последнюю пылинку с мантии, – скоро пройдет.

– Сам знаю. Продолжай.

– Итак, Арчи, Моргана считает, что Сила Разрушителя, доставшаяся тебе от отца, должна принадлежать ей.

– Я в курсе, но помочь ничем не могу.

– Думаю, можешь, – заверил меня Мерлин и принялся объяснять: – Как ты знаешь, сила колдуна может быть передана другому лишь двумя способами. Первый и самый распространенный – добровольная передача. Достаточно умирающему взять своего преемника за руку. Собственно, так ты и получил силу отца. Ты можешь точно так же передать ее Моргане и тем избавить себя от множества неприятностей в дальнейшем.

– Ага, ясно. А второй какой?

– Тот, кто хочет заполучить силу колдуна, должен победить его в поединке при помощи холодного железа и без использования магии. Выпив кровь поверженного врага, соискатель получает и его силу.

Меня передернуло – и только.

– Значит, мне совершенно нечего бояться! – заявил я с оптимизмом. – Мара весьма слабо фехтует!

– Зато отлично метает нож. Что, если не придираться к семантике, дает тот же результат. Впрочем, этого она делать тоже не станет. Скорее всего, Моргана выставит вместо себя бойца, и тогда все будет по-честному.

– Ну хорошо, – кивнул я, – давайте сюда своего бойца, и посмотрим, кто кого!

Произнося это, я был твердо намерен покончить со всем этим здесь и сейчас. Что касается бойца… если это – не Луис Корф, то мне абсолютно все равно, кого она выставит. – других великих фехтовальщиков я не знаю.

– Не так быстро, Арчи, не так быстро… – мелко захихикал Мерлин. – Все это лишь часть игры, и для тебя она начинается здесь! Слушай правила!

– Весь внимание…

– А все очень просто! Старт – здесь, финиш – у ложа твоей женщины. Вы вдвоем, – он кивнул на Ромку, – против целого мира, имя которому Амешт! Любой, кого ты здесь встретишь, может оказаться бойцом Морганы. И, зная твою прыть, скорее всего он будет не один. Но если тебе вдруг все же повезет и ты доберешься до своей цели… Впрочем, не буду забегать наперед. Леди твоя, если ты сможешь забрать ее оттуда!

– И где это ложе находится?

– О! Это самое интересное! – усмехнулся Мерлин, и его улыбочка мне ох как не понравилась… Как выяснилось – не зря.

Предок вытряхнул из рукава свиток, запечатанный кляксой сургуча.

– Тут все, что тебе надо, Арчи.

Я осторожно принял из его рук послание и, сломав хрупкую печать, развернул свиток. Дудки, никакое это оказалось не послание, а самая натуральная карта. На тонкой, прекрасно выделанной коже иссиня-черной тушью был нанесен фрагмент Амешта. Начертано очень грамотно и подробно, аккуратно обозначены горы, два крупных леса и так далее, все перечислять нет смысла. В левом нижнем углу изображен компас, одна стрелка закрашена чернилами, причем стоило встряхнуть карту, укладывая ее поудобнее, как нарисованные стрелки качнулись. Точь-в-точь как настоящие. По кругу внутри компаса мелким почерком начертаны какие-то руны; разобрать не смог, не помогла и отцовская память.

– Ты видишь несколько замков, Арчи? – Голос Мерлина стал вкрадчивым, от предчувствия грандиозной подлянки меня пробрало мурашками. – Так вот, это на самом деле один и тот же замок!

– Не понял юмора…

За спиной Мерлина Ромка отчаянно гримасничал, но рука с зажатой палкой все так же торчала в потолок. Это хорошо: значит, действие заклинания проходит.

– Одна из загадок Амешта, – усмехнулся волшебник. – Призрачная твердыня. Воздвигнута лично Бесформенным и пожалована в дар первой Ведьме Ночи. Смысл в том, что Твердыня находится одновременно в нескольких местах – и нигде. Она есть – и ее как бы нет.

– Поясни.

– Охотно. Замок создавался таким, чтобы обеспечить Ведьме Ночи безопасность. Амешт – не самое приветливое место в Паутине, а жители тут с характером. Еще убедишься, хе-хе… Так вот: на карте шесть замков, все расположены в разных точках Амешта, и какой из них в данный момент реален, а какой лишь призрак – не знает и сама нынешняя хозяйка. Твердыня как бы перемещается, при этом не двигаясь с места. Уловил?

– Ты хочешь сказать, что, постучав в материальные ворота замка, я могу не дождаться ответа, потому как через миг буду стоять перед миражом?

– Именно! – часто-часто, по-птичьи закивал предок. – А сама Твердыня окажется в другом месте!

– А пока я, как дурак, бегаю между замками…

– Тебя десять раз успеют прищучить! – воскликнул Мерлин, радостно потирая руки. – Как тебе идея? Я придумал, между прочим!

Придумал он, козлина старая! Мастер, ну почему мне так не везет с родичами?!

– А твой какой интерес, вражина? Не поверю, чтоб ты, выползень пернатый, склонился перед Морганой. Кому ты служишь, Мерлин?

– А я, внучек, служу только себе, – остро глянул на меня предок, – запомни это. Ни Бесформенному, ни Моргане, ни Великой Цели! Служить надо только себе и никому другому. Ладно, раз ты все понял, то мне пора.

Мерлин вдруг стремительно уменьшился в размерах: мантия пошла складками, встопорщилась перьями – и вот уже нет древнего интригана, вместо него на полу сидит ворон. Каркнув на прощанье, птах вспорхнул было на подоконник, и вдруг… просвистевший в воздухе костыль смачно вдарил Мерлина в зад, выбил кучу перьев и вынес его из окна.

– Бинго! – провозгласил оттаявший Ромка. – Прямо в яблочко!

– Ну не совсем в яблочко, но тоже сойдет – хмыкнул я, разглаживая карту. – Ты все слышал? Идеи есть?

Интерлюдия

– Однако, почтенный Свидетель, ваша идея дала интересный результат. Не желаете присоединиться к Игре?

– Пожалуй, соглашусь. Тем более что есть у меня одна идейка… Так, мелочь, но сделает Игру интереснее.

– Да? И в чем суть?

– Всего лишь одна дополнительная фигура, – произнес бывший Свидетель, а ныне Второй Игрок. – В прошлой партии она сыграла довольно интересную комбинацию.

– Вы имеете в виду Змея?

– Именно! Именно его!

– Пожалуй, это добавит Игре остроты… Вот только очень уж нестабильная фигура, труднопредсказуемая. Как бы не вышел конфликт с Мангустом…

– Но ведь это делает Игру лишь увлекательнее?

– Ну что ж, убедили. Итак, в Игру вводится новая фигура! Кстати, а почему он вообще выбыл из нее?

– Самоустранился. Люди иногда подвержены смене векторов приоритетов, а наш экземпляр – в особенности.

– Тогда поглядим, что нам даст его участие.

– Поглядим.