Текст книги "Сова летит на север"
Автор книги: Сергей Суханов
Жанр: Историческая литература, Современная проза
Возрастные ограничения: +12
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
– Иди к своим, – сказал он. – Тяжелораненых не возьмем, прости. Остальные пусть садятся за спину. Если хочешь, садись ко мне.
Вскоре тарентина тронулась в обратный путь. Быстрая Рыбка устроилась на кожаном ленчике[121]121
Ленчик – мягкое седло, состоящее из двух соединенных подушек, которые набивались соломой или шерстью.
[Закрыть], обхватив Хармида руками и привычно сжимая бедрами бока коня. Ей было хорошо и спокойно…
Пожилой поденщик обмяк возле валуна, вытянув ноги. Взглядом, полным горя, он смотрел на обгоревшие трупы жены и детей, к которым уже подбирались любопытные чайки. Из-под прижатой к животу ладони пульсирующими толчками продолжала бить кровь.
Когда последние кони скрылись в овраге, он закрыл глаза. Голова грека бессильно упала на грудь, а душа, взлетев над лиманом, отправилась в сторону родных меотийских степей.
4
От Амиса[122]122
Амис – совр. г. Самсун в Турции.
[Закрыть] без страха махнули поперек Понта. Лоцман-грек по ночам прокладывал путь по Полярной звезде. Эскадра подошла к Нимфею шестнадцатого мунихиона, аккурат в день Артемиды Мунихийской.
Перикл лично исполнил обязанности армейского жреца, совершив возлияние на походный алтарь в честь богини. Потом зарезал козу и окропил кровью первую шеренгу выстроившихся на катастроме[123]123
Катастрома – платформа над палубой триеры для перевозки гоплитов.
[Закрыть] эпибатов, где стояли лучшие воины.
Когда над круто загнутым ахтерштевнем флагмана взвился вымпел с изображением лани, эпибаты на остальных кораблях трижды прокричали приветствие, ударяя копьем в щит, отчего по проливу прокатился глухой треск.
Флагман застыл на внешнем рейде. Войти в гавань он не мог из-за того, что нимфейцы затопили между молами лемб. Над водой торчала рея, на которой мирно расселись чайки. Военный флот Нимфея – триаконтеры – так и остался на внутреннем рейде. А зачем и куда его выводить, если афинская эскадра превосходит и классом, и количеством кораблей? На верную гибель?
Триеры рассредоточились по Боспору от самой Акры[124]124
Акра – полис на западном берегу Керченского пролива в районе совр. мыса Такиль.
[Закрыть], маневрируя на веслах, чтобы не сталкиваться друг с другом.
Как только они показались на горизонте, в проливе началась паника. Одни рыболовецкие лодки и грузовые лембы устремились в порт Нимфея, другие, пытаясь избежать толкучки, двинулись к Тиритаке, третьи – еще дальше, в Пантикапей.
Перикл и Спарток с высоты полубака смотрели на город, белеющий у подножия береговой гряды. Оба понимали, что для разборки затопленного корабля потребуется время. Нужно принимать решение, иначе город с каждым днем будет копить силы, вооружая добровольцев, эвакуируя мирное население, запасая продовольствие и воду. Кроме того, если афинские колонисты поднимут восстание, эпибаты не смогут поддержать их с моря.
Вестовой прогудел в раковину, объявляя сбор Военного совета. Вскоре на лодках прибыли эпистолевсы[125]125
Эпистолевс – вице-адмирал.
[Закрыть]. Приступили к обсуждению ситуации.
– Топляк снимать все равно надо, – сказал Лисандр, который еще во времена Кимона участвовал в осаде Кипра, а также отличился в битве при Саламине. – Думаю, пары триер хватит, чтобы сорвать обшивку и вырвать шпангоуты. Пошлем туда человек десять хороших пловцов и лодку с абордажными крючьями и канатами. Растащим его на куски, как крабы – падаль.
Перикл согласно кивнул, потом обратился к офицерам:
– На рассвете подойдем к берегу. Как только эпибаты окажутся в воде, начинайте обстрел стен с палубы. Зажигательными не стрелять. Попробуем взять город приступом. Остальные корабли будут дрейфовать по Боспору, ожидая команды на перестроение. В случае если Кизик сделает вылазку на триаконтерах, лембы взять в кольцо…
Разобрав тактику боя, Первый стратег отпустил офицеров. Но приказал остаться Лисандру.
– Тебе придется проникнуть в город. Найдешь ойкиста[126]126
Ойкист – глава общины колонистов.
[Закрыть] афинских клерухов, потребуешь помощи.
– Афиняне? Здесь? – удивился эпистолевс.
– Десять лет назад Коллегия постановила проверить списки демов. Бывает, что метек подкупает демарха, и тот записывает его гражданином. Когда запахло жареным, многие метеки разъехались по колониям в варварских землях, чтобы сохранить гражданство, – объяснил Перикл. – Мы их простили.
– Да, командир, – по-военному четко ответил Лисандр.
Обернувшись, Первый стратег жестом подозвал рыбака, которого днем угораздило выскочить наперерез триере. Долбленка перевернулась, но бедолагу спасли, бросив ему веревку. Теперь, замерзший на ветру и жалкий, он дожидался допроса на палубе.
– Дай ему плащ, – приказал Перикл одному из эпибатов.
Рыбак укутался в шерстяную хламиду. Его колотило, хотя скорее от страха, чем от холода.
– Как зовут? – спросил Перикл.
– Клиний.
– Покажи дом ойкиста.
– А?.. Кого?.. Зопира? Так это… возле фактории… ага, он же зерном торгует, ну вот, значит, где торгует, там и живет.
Держась за планшир, рыбак всмотрелся в береговую линию. Начал тыкать пальцем.
– Вон храм Деметры, дальше храмы Аполлона Филесия и Афродиты Урании… За ними винодельня, потом кварталы гончаров, оружейников, валяльщиков… Все эмпории – на окраине. Они, понятное дело, находятся рядом с дорогой, чтобы телеги было удобнее разгружать… Там и дом Зопира. Большой такой, из зеленого мергеля – сразу увидите.
– Кто у вас пресбевт? Гилон? – допытывался Первый стратег.
– Так это… да.
– Отношения с Кизиком какие?
– Дружат.
Перикл досадливо покачал головой: его худшие опасения подтвердились. Когда-то присланный Советом пятисот в качестве ойкиста афинянин сумел забраться на вершину власти, но, как только стал пресбевтом, ввел непомерные налоги на ввозимые из Афин товары, а последние несколько лет даже не предоставлял отчеты о проделанной работе. Формально – союзник, а фактически – местный царек, плюющий на обязательства перед метрополией.
«Значит, они близки, – думал он. – Вряд ли удастся Гилона перекупить. Если бы его мучали угрызения совести, давно бы выехал встречать эскадру».
– В городе есть фракийские наемники? – неожиданно спросил Спарток.
Рыбак кивнул.
– Где казарма, знаешь?
– А то! Это слева, возле дворца Гилона. Пристройка к кузне.
– Сколько их?
– Человек пятьдесят.
– Ты что задумал? – сощурился Перикл.
– Если они перейдут на нашу сторону, возьмем Нимфей в два счета.
Первый стратег крякнул от досады. Это что же получается, он столько сил приложил, чтобы сделать одриса гражданином Афин. А главное – полезной, можно считать, незаменимой фигурой в политической игре на Боспоре. И вот теперь он хочет совершить безрассудный, опасный поступок, который может стоить ему жизни и сорвать хорошо продуманный план.
Ответ прозвучал жестко:
– Ты не для этого плывешь в Пантикапей.
Спарток не сдавался:
– При всем уважении… Мы не знаем, сколько в городе афинян и как они настроены. Ты политик, поэтому исходишь из того, что каждый клерух должен быть патриотом Афин. А ты уверен, что они готовы идти на жертвы, рисковать своей жизнью, жизнью семьи?.. Вспомни, что ты говорил мне про пританов: каждый думает в первую очередь о достатке и спокойной старости. Чем эти афиняне отличаются от тех? У них тоже промысел, дети, добро… Ты уверен, что они хотят перемен?
– Может, и не хотят, но перемены к ним уже пришли. – Перикл обвел рукой пролив, где повсюду на фоне темнеющего неба торчали мачты триер. – Ты спрашиваешь, уверен ли я. Нет, но я верю. По моим сведениям, Гилон зажимает клерухов, обложил эргастерии непомерным налогом. Все лучшие должности отдал на кормление потомкам милетян… Так что я надеюсь на их помощь.
– Хорошо, давай оценим силы противника. Гарнизон – раз. Ополченцы – два. Наемники – три. Сколько отсюда до Пантикапея?
– Около сотни стадиев[127]127
Стадий – древнегреческая мера длины, примерно сто восемьдесят пять метров.
[Закрыть].
– Ночной переход. Если Кизик вечером отправит гоплитов, утром они будут здесь. Тебе нужна длительная осада?
Перикл не перебивал, хотя на скулах заиграли желваки. В нем боролись негодование и здравый смысл. Два года назад он возглавил афинскую армаду во время похода на Самос. Осада длилась девять месяцев, и все-таки мятежники сдались. Но там ситуация была другой: островитяне не могли рассчитывать на стороннюю помощь. Получается, фракиец прав: если к Нимфею подойдет ополчение из Пантикапея, дело может принять нежелательный оборот.
– Не отправит, – подумав, сказал он. – Гарнизон должен остаться в городе, а фаланга не может выдвинуться мгновенно: нужно оповестить призывников, дать им время на сборы, подготовить провиант и оружие, снарядить обоз… Мы не знаем, мир сейчас у Кизика с Октамасадом или война. Разведчики доложили, что недавно произошла стычка под Пантикапеем, но обстановка на Боспоре меняется быстро. Нужно все проверить, чтобы не напороться на скифскую конницу…
– Кто пойдет к Октамасаду? – спросил Лисандр.
Перикл взял бороду в кулак.
– Я, кто же еще.
– Отправь одного из эпистолевсов. Не подвергай себя опасности.
– Нет, у варваров принято, чтобы вожди договаривались, глядя друг другу в глаза. Так?
Он вопросительно посмотрел на Спартока.
Тот кивнул, потом напомнил:
– Наемники…
Первый стратег досадливо вздохнул.
– Я ценю твое рвение, но пойми меня правильно. Ты мне нужен живым и здоровым. Сам знаешь почему.
– Знаю, – невозмутимо заметил Спарток. – Мы сюда воевать пришли. Стрела может найти в толпе любого, потому что смерть не разбирает, кто куда пришел, и зачем. Это может случиться и в Пантикапее. Так что ж теперь – всю дорогу прятаться за мачтой? Я верю в успех, точно управлюсь до рассвета.
Перикл молчал – ох как нелегко ему сейчас давалось решение.
– Хорошо. Пойдешь с Лисандром. Видите здание под красной черепичной крышей у подножия холма?
Оба кивнули.
– Это храм Деметры. В случае успеха любого из вас, неважно кого, нужно рядом с ним зажечь костер. Так я узнаю, что в городе нас ждут и поддержат при штурме. И добавьте в огонь побольше зеленых веток, чтобы шел белый дым.
Лисандр показал на массивное здание над обрывом, похожее на обычный глинобитный дом, но крупнее.
– Лучше там: с акрополя костер будет заметнее.
– Что в этом доме? – спросил Перикл рыбака.
– Храм Кабиров.
– Как туда попасть? По дороге нельзя… – заметил Спарток.
– Разберетесь на месте, – буркнул Перикл.
Потом снова обратился к рыбаку:
– Есть еще дороги, кроме Пантикапейской?
– Так это… конечно. Зерно же возят. Только вам по воде надо. К северу от Нимфея находится большая бухта, но она мелкая, корабли туда не заходят, только рыбачьи лодки. Можно пройти тихо, на веслах. Там моя деревня.
Дальше решили так. В назначенную ночь два небольших отряда под командованием Лисандра и Спартока зайдут в бухту на лодках, высадятся и двинутся по городу, стараясь не привлекать к себе внимания. Из оружия возьмут только махайры[128]128
Махайра – копис, однолезвийный изогнутый меч гоплита, имеющий фракийское происхождение.
[Закрыть], чтобы не звенеть амуницией. Для защиты – наручи, под хламидой не видно. После выполнения задания оставшиеся в живых рассредоточатся по городу и будут ждать штурма.
Клиний уронил голову на грудь: понял, что домой его не отпустят.
5
Утром в степь поскакали парламентеры. Вечером они вернулись с хорошей вестью: Октамасад согласен на переговоры. На следующий день эпибаты с двух триер попрыгали в воду и поплыли к берегу. Матросы вытащили на песок один из гиппосов, после чего спустили по мосткам лошадей.
В телеге везли подарки для Октамасада – расписную посуду, ткани, серебряные и золотые украшения, амфоры с вином.
Перикл хотел ограничиться парой ритонов, но Спарток настоял: без богатых даров в степь лучше не соваться, потому что прийти с пустыми руками к номарху – это значит нанести ему оскорбление, считай, что переговоры закончились, не успев начаться.
Перед этим одрис спросил Перикла, искусно имитируя равнодушие:
– Сколоты здесь давно?
– Клиний сказал, что пришли пару лет назад… Сначала теснили траспиев и катиаров[129]129
Траспии и катиары – по Геродоту два из четырех племен сколотов.
[Закрыть], потом вроде договорились по-хорошему. Те переселились к Меотиде.
– Откуда пришли?
– Из Ольвии.
По выражению лица Спартока Перикл понял: что-то не так.
– В чем дело?
Скрывать не имело смысла – рано или поздно правда будет раскрыта.
– Я знаю Октамасада.
– Откуда?
– Это он выдал меня брату.
Положив руки на плечи одриса, Перикл посмотрел ему в глаза.
Говорил тихо, дружелюбно, проникновенно:
– Понимаю: тебе хочется отомстить… Сейчас решается судьба Боспора. Когда эскадра уйдет в Афины, ты здесь останешься хозяином. Не мне тебя учить, просто прошу… как боевого товарища. Будь выше мести, будь политиком. Дружба греков и скифов – залог процветания края. А жизнь все расставит по своим местам.
Спарток кивнул, но по лицу трудно было понять, что он об этом думает.
Посольство направилось на северо-запад, к реке, где, по слухам, расположилось стойбище сколотов. Несмотря на опасность стычки с врагом, солдаты довольно пылили по дороге. Им нравился здешний климат – тепло, как в Элладе, небо ясное, чистое, никаких намеков на непогоду.
А краски! Аромат! Неказистый степной миндаль прячет корявые ветви под розовыми цветами. По склонам холмов разбросаны желтые шапки кизила и барбариса. В балках зелеными пузырями вскипает разнотравье. Низины пестрят красным, лиловым, голубым…
Кони привычно обмахивались хвостами: гнус везде кусает одинаково – что в горах Этолии, что на Фессалийской равнине, что в степях Боспора.
Не успели пройти и парасанга[130]130
Парасанг – перс. фарсах, мера длины на Древнем Востоке и в Древней Греции, около шести км.
[Закрыть], как показались степняки. Словно из-под земли выросли: вот перед глазами голый холм – и вдруг всадники, в руках копья с волчьими хвостами. Встали цепью, осторожно присматриваются, не приближаясь.
Перикл отдал команду остановиться. С обеих сторон направились разъезды. Сколоты горячили тарпанов, гарцевали. Греки ехали шагом, держа копья строго между ушами коней, как на параде перед Ареопагом.
Вскоре вернулся лохаг, доложил:
– Спрашивают, почему отряд большой.
– Объясни, что это мой личный таксис[131]131
Таксис – отряд из четырех лохов, сто человек (в описываемый период таксис мог составлять любую боевую единицу, превышающую лох).
[Закрыть]. Если не нравится, я готов оставить эпибатов здесь. Но на переговоры пойду с тарентиной. Скажи: так положено по регламенту, я все-таки Первый стратег Афин.
Эпибаты разбили лагерь, выставили часовых. Напротив уже горели костры степняков. Греки и сколоты вглядывались друг в друга, понимая, что от схватки отряды отделяет бросок дротика. У кого не выдержат нервы?
Посольство проскакало еще двадцать стадиев по руслу реки, когда за излучиной открылось стойбище. На взгляд Перикл прикинул его размер – около тысячи кибиток.
«Значит, лучников наберется на хилиархию», – от волнения он прикусил губу. Потом начал подсчитывать в уме: «Сколоты, гоплиты Кизика, да еще гарнизон Нимфея, фракийцы. Если с хоры подтянутся добровольцы, у Гилона воинов будет не меньше, чем у меня эпибатов. Чтобы добиться перевеса, придется раздать гребцам оружие. Но это в крайнем случае».
Степняки высыпали навстречу непрошеным гостям. Тарентина шла колонной по двое сквозь толпу из стариков, женщин, детей и редких вооруженных всадников.
«Мужчин в стойбище мало, значит, большая часть общинников в засаде, – привычно оценил ситуацию Перикл. – Да вон хоть за тем холмом. Если что, выскочат неожиданно, с любой стороны, сразу и не поймешь, откуда».
Он мысленно попросил помощи у Зевса Арея, пообещав воздвигнуть ему мраморную стелу в покоренном Нимфее.
Греки вышли к большой утоптанной площадке, в центре которой высился шатер. По войлочным полосам за вышитыми золотом оленями гнались грифоны с львиными головами. Над входом свисала алая парчовая попона.
По периметру площадки плечом к плечу выстроились копейщики, оттесняя зевак ударами древка. Перед входом послов ждали лучники: стояли по обе стороны дорожки из волчьих и лисьих шкур со стрелой, вложенной в тетиву.
Всадники спешились, но держались за удила под самой мордой коня, чтобы быстро вскочить в седло по тревоге. Чубатый воин с топором за поясом показал три пальца. Гости подчинились, понимая, что придется играть по правилам хозяев. Сняв шлем и портупею, Перикл шагнул в темноту шатра. За ним последовали двое эпибатов с мешками.
В полумраке ярким пятном светилась жаровня. Октамасад сидел на медвежьей шкуре, покрывавшей мощный пень с отполированными обрубками корней. Из-под меха виднелась замысловатая резьба по дереву: орлиноголовые грифоны, гирлянды, растительный орнамент.
От курильниц-треног к дыре в потолке тянулись нити дыма. Пахло ладаном и шафраном.
Перед номархом стоял закопченый алтарный стол в виде круглого плоского камня, с одной стороны которого выступала грубо высеченная баранья голова. Среди бронзовых канфаров[132]132
Канфар – чаша для питья в форме кубка с двумя вертикальными ручками.
[Закрыть] на столешнице тускло отсвечивали золотом два килика[133]133
Килик – сосуд для питья плоской формы на короткой ножке.
[Закрыть]. Чернолаковый кратер был наполнен вином до краев.
Октамасад облачился в шерстяной гиматий, явно греческой работы, и остроконечный войлочный колпак с башлыком и поушниками, украшенный золотыми бляшками. Сочетание средиземноморского меандра[134]134
Меандр – геометрический узор, состоящий из изломов прямой линии под прямым углом.
[Закрыть] по краю одежды с диким, но величественным варварским троном вызывало удивление.
Но еще более странными выглядели фигуры двух мужчин, в длинных халатах с широкими рукавами, которые сидели на войлочном ковре, поджав под себя ноги. Коса, выпущенная из-под бабьего платка на плечо, и лохматая борода делали их облик комичным. Картину дополняли пестрые бусы.
Перикл едва сдержал улыбку: «Энареи».
Октамасад огладил висячие усы, при этом на груди звякнула гривна из золотых монет. Он казался намного моложе Перикла, но старался держаться важно.
– Мир тебе, – поздоровались послы.
Номарх ответил на греческом.
Гости выложили дары. Октамасад кивал, довольно улыбаясь. Энареи бесстрастно перебирали в руках тонкие полоски свежесодранной коры. Казалось, их ничто не волнует, кроме внутреннего диалога с Аргимпасой.
Перикл напряженно ждал, когда гостям предложат сесть, зная, что стоящий перед варваром посол не может рассчитывать на успех в переговорах. Когда слуги подставили сзади деревянную скамью, он с облегчением выдохнул.
Октамасад молча уставился на него.
– Я пришел предложить тебе мир, – сказал Перикл.
– Так мы вроде не воюем, у нас флота нет.
– Я хочу взять Нимфей. Потом – Пантикапей. Дальше посмотрим… Думаю, что, когда эти два города будут моими, остальные сдадутся сами.
Октамасад сделал вид, что удивлен, но не проронил ни слова. Пауза затянулась.
Перикл решил объясниться сразу.
– Не ходи туда! Давай договариваться, – сказал он, резко подавшись вперед.
Бросив взгляд на энареев, номарх кивнул. И снова выжидательно уставился на посла.
Первый стратег продолжил:
– Три года беспошлинного ввоза в Пантикапей овечьих шкур и зерна.
– Пять, – быстро выпалил сколот. – И свободный проход в Парфений[135]135
Парфений – полис в восточной части совр. Керчи, откуда в древности скифы переправлялись по льду через Боспор и Северную косу до города Ахиллий на Таманском полуострове.
[Закрыть].
Перикл согласился не сразу – сделал вид, что думает.
– Хорошо… Теперь объясни: я знаю, что Кизик заплатил тебе дань. Ты связан обязательствами?
Номарх пожал плечами.
– Я обещал не трогать хору. Так ведь и ты того же просишь. Не вижу противоречия.
Он откинулся на троне, хитро улыбнувшись.
– Но дружба с тобой не означает вражду с Кизиком. Мы ходили к Боспору при его прадеде, деде и отце, так что складывается традиция, а мы традиции чтим. Пойми меня правильно: нам все равно, кто правит в Пантикапее, но только глупец будет гадить в колодец, из которого пьет. Надеюсь, ты понял мою метафору?
Гость кивнул.
– И еще один вопрос, – Перикл замялся, словно ему было неудобно поднимать эту тему. – Ты номарх, а значит, подчиняешься басилевсу. Что если Ишпакай прикажет тебе атаковать Нимфей?
Октамасад нахмурился.
– Геррос[136]136
Геррос – столица скифов до III в. до н. э., которая располагалась в районе совр. Никополя.
[Закрыть] далеко. Но не настолько, чтобы не знать, что там происходит. Если Ишпакай соберется войной на Боспор, я об этом узнаю до того, как все номы будут здесь. И ты тоже.
Перикл поднялся, подошел к Октамасаду, протянул правую руку. Союзники сжали запястья.
– Выпьем! – рявкнул номарх, передавая послу золотой килик.
Второй взял себе. Энареям и спутникам Перикла достались бронзовые чаши.
Чубатый сколот зачерпнул вино из кратера круглым сосудом. Когда он разливал вино по кубкам, греки поняли, что это не сосуд, а позолоченный череп. Оторопело посмотрели друг на друга, не зная, что делать.
Перикл обратился к номарху:
– Ты не против, если мы окажем уважение богам?
– Вы мои гости, – Октамасад развел руками.
Послы совершили тройное возлияние: олимпийцам, героям и Зевсу Сотеру. Потом выпили за хозяина. От густого неразбавленного вина запершило в горле.
– Это кто? – спросил Перикл, показывая на череп.
– Старший брат – Скил, – спокойно ответил номарх.
– За что ты его убил?
– Отступник… Купил дом в Ольвии, завел греческую жену… Шлялся в город! В общем, не чтил обычаи предков. Народ этого не понял.
– На глазах у соплеменников? – удивился Перикл.
– Зачем… – усмехнулся Октамасад. – Он бежал к нашему дяде Ситалку во Фракию. На Метре мы с Ситалком и встретились. Я ему передал его брата – Спарадока, а он мне моего – Скила. Думаю, что у него теперь есть такая же чаша.
Номарх расхохотался.
Послы переглянулись. Дело приняло неожиданный оборот. Похоже, что Октамасад ничего не знает о судьбе беглого одриса. Как он отнесется к тому, что человек, которого он схватил по заказу Ситалка и отправил на верную смерть во Фракию, сейчас находится здесь? И более того – собирается возглавить Боспор.
Перикл не стал усложнять ситуацию. В конце концов, он выполнил свою задачу, а налаживать дипломатические связи теперь предстоит самому Спартоку. Для этого его сюда и прислали…
На закате нетрезвые и довольные греки вернулись к кораблям.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?