Текст книги "Крах иллюзий. Каждому своё. Книги первая и вторая"

– Тогда уж лучше запереть гермоворота, – подхватил старый техник. – Прорезать в них отверстие и воздуховод вывести от него. Фильтровентиляционную установку целиком туда не перетащить, она здоровая и негабаритная. Но её можно разобрать, снять основные узлы и собрать на месте что-то подобное. Думаю, заработает.

– Но гермоворота внизу, – Антон нахмурился. – Сразу после эскалатора, так ведь? Разве мощности фильтровентиляционной установки хватит, чтобы затягивать сюда воздух с поверхности?

– Вряд ли, – согласился старый техник. – Но нам вообще ещё повезло, что эти гермоворота есть. Их оставили после очередной реконструкции лет восемьдесят назад. С целью удешевления строительства в начале двадцать первого века нормы Гражданской Обороны были исключены из требований, предъявляемых к устройству метрополитена. Соответствующие помещения на старых станциях упразднили и переоборудовали для иных целей, новые станции вообще с тех пор не имеют в проекте ничего подобного и строятся по принципам объектов мелкого заложения. Нам эти ворота оставили для колорита, развлекать пассажиров и туристов своим видом. Придется повозиться, чтобы привести их в действие, так просто они не закроются, когда начался этот ад, мы попытались. Бесполезно. А для того чтобы воздух с поверхности доходил досюда, там, вверху, надо будет установить вентиляционную установку, нагнетатель, короче. Соберём прямо в проходе, нужные детали снимем с местной вентиляции, теперь она бесполезна. Короче, новая конструкция будет затягивать воздух с поверхности и нагнетать внутрь. Эскалатор длинный, пыль будет оседать в верхней его части. Должно получиться… наверное. Как думаешь, Антон?

– Я специализируюсь на монтаже профессиональных систем связи, – на всякий случай напомнил Антон, чтобы не оказаться крайним, если что-то пойдёт не так. – Но попробовать нужно! Время идёт, воздуха остаётся всё меньше. Идём?

– Идём, – согласился молодой техник. – Только воды сначала набрать надо. Есть хочется сильно, так хоть водой живот залить… У тебя, случаем, перекусить чего-нибудь не найдётся? Наш буфет зверьё разнесло в кровавый хлам вместе с буфетчицей. Жаль её… противная была тётка, но не так же!

Он с нескрываемой злобой сплюнул, и Антон тотчас вспомнил полицейского, разговаривавшего с Порфирьевым в их помятом вагоне. Тот тоже не скрывал ненависти. И откуда только берутся такие люди? Разразилась жуткая катастрофа, надо быть ближе друг к другу, а они культивируют вражду!

– Нет, я с собой ничего не брал, – ответил Антон, стараясь быть как можно более тактичным. – У меня жена и двое маленьких детей, я всё оставил им.

– Правильно, – одобрил старый техник. – Детям сейчас тяжелее всех… – Он потёр кулаком живот, поморщился и кивнул молодому: – Володя, иди за водой. Мы за инструментом. Начнём с гермоворот, там и встретимся.

Допотопные гермоворота, без преувеличения являвшиеся антиквариатом середины аж позапрошлого, двадцатого века, сохранились на удивление хорошо. Старый техник заявил, мол, качество в те давние времена было совсем другим, не чета нынешнему. Антон не стал спорить, но отнёсся к этому заявлению крайне скептически. Какое может быть качество полтора века назад, когда и половины нынешних технологий не существовало?! Просто в своё время гермоворота хорошо реставрировали, это и есть истинная причина. Как бы то ни было, герметичности ворота не утратили, и спустя полчаса возни их удалось привести в рабочее состояние. Ворота закрыли, и Антон с важным видом объяснил собравшимся зевакам, что теперь станция в безопасности и приток радиации с поверхности ей не угрожает. Осталось сделать самое главное, но быстро выяснилось, что для этого нужно много чего демонтировать в разных местах и перетаскивать в одну кучу. Втроём было не справиться, и Антон отправился к Абдуллаеву просить разнорабочих.

Постовой полицейский пускать его в дежурное помещение наотрез отказался, требуя убираться вон и возвращаться через пятнадцать минут. Пришлось переходить на повышенные интонации и упрекать полицейского в том, что с каждой упущенной минутой воздуха становится всё меньше. План сработал, и его громкие возмущения услышали за дверью. Она открылась, и на пороге показался Абдуллаев. За его спиной было видно полицейских, собравшихся вокруг стола дежурного. У каждого имелась одноразовая пластиковая тарелка, из которой они поглощали варёные пельмени. Ещё несколько таких тарелок стояли в центре стола, видимо, были приготовлены для тех, кто в данный момент находился на посту или на патрулировании. В каждой тарелке Антон насчитал ровно по пять пельменей, и не приходилось сомневаться, что полиция использовала подачку Порфирьева.

– Что надо? – грубо поинтересовался Абдуллаев, загораживая собой обзор. – А, это ты… – Он посторонился: – Заходи! Вы уже закончили? Мы оставили вам поесть. Нас тут угостили хорошие люди. – Полицейский капитан указал на тарелки в центре стола: – Одна твоя!

– Спасибо! – Антон устремился было к столу, но, войдя в дежурку, заметил в углу Порфирьева, копающегося в своём рюкзачище. Амбал выкладывал из него какое-то снаряжение, по виду военное, и молча смотрел на Антона косым взглядом. Антон остановился и заявил: – Я не голоден! Отдайте мою порцию голодающим детям!

Асоциальный брутал никак не отреагировал на этот более чем прозрачный намёк. Наверное, не хватило мозгов понять. А вот у Абдуллаева хватило.

– Обязательно отдадим, – его голос потяжелел, и в глазах опять вспыхнула злоба. Не приходилось сомневаться, что несчастные голодающие дети ничего не получат. – Зачем пришёл?

– Нам нужны разнорабочие! – Антон сделал вид, что не заметил метаморфозы. Зачем злить ещё одного недалёкого жлоба! – Чтобы собрать новую систему вентиляции и очистки, нужно перенести много тяжёлых узлов! Мы теряем драгоценное время, нам нужны помощники.

– Иди на платформу, к эскалаторам! – велел полицейский капитан. – Будут тебе помощники!

Он бесцеремонно выпроводил инженера вон и захлопнул дверь у него перед носом. Пришлось возвращаться к гермоворотам. После дежурного помещения с полноценным освещением и очищенным климатической установкой воздухом платформа представляла собой удручающий контраст. Полумрак, тяжёлый запах сгоревшего пороха, смешавшийся с вонью человеческих экскрементов, доносящийся из вагонов детский плач. После отказа водопровода туалеты забились в первые же часы и были заперты, чтобы не распространять зловоние. Теперь люди ходят в глубь тоннелей, туда, где сложили покойных, но не все. Многие боятся трупов, да и маленьким детям не объяснишь…

Голос диктора зазвучал неожиданно, и Антон непроизвольно присел, принимая его за грохот взрыва. Диктор объявил о начале работ по обустройству вентиляционной системы, сообщил о необходимости помощи в переноске узлов и деталей, и предложил добровольцам подойти к главному инженеру станции Антону Овечкину, ожидающему возле эскалаторов. Дышать становилось всё тяжелее, и долго убеждать людей не пришлось. К Антону подошли человек двадцать, и он начал формировать из них команды грузчиков. Пока он делал это, к гермоворотам явился Порфирьев, облачённый в боевое снаряжение спецназа, Антон видел что-то похожее на интернет-каналах, посвящённых армейской тематике. Только вместо оружия в руках у асоциального брутала был отбойный молоток автономного типа, что делало его ещё больше похожим на неуравновешенного маньяка-убийцу. Следом за Порфирьевым двигались десять человек в защитных скафандрах с эмблемами метрополитена. Вновь зазвучал голос диктора, объявившего о начале работ по преодолению завала и предложившего физически сильным добровольцам принять участие в перетаскивании обломков. Несколько активистов, пришедших к Антону, сразу же перешли к Порфирьеву, что не могло не вызвать вполне оправданного возмущения.

– Не рано ли вы собираете людей? – Антон подошёл к Порфирьеву. – Система очистки воздуха ещё не готова! Это может быть опасно!

– Ну так готовь, а не болтай! – немедленно заявил в ответ кто-то из людей в скафандрах, и Антон узнал одного из полицейских. – Чтобы не было опасно!

– Мы не знаем точно, насколько сильно нас завалило, – Порфирьев был спокоен, если, конечно, кто-то был в курсе, что его вечно злобный рык означает спокойствие. – Может, прокопаемся наверх за час, а может, за сутки. Лучше начать сейчас, пока люди не ослабели от голода и нехватки кислорода. – Он обернулся к увеличивающейся толпе добровольцев: – Непосредственно на выкапывании будут работать только люди в скафандрах, они снабжены счётчиками Гейгера. Не имеющие защитного снаряжения будут оттаскивать крупные обломки из зоны расчистки. Нам требуется тридцать человек. Всем будут выданы респираторы и перчатки.

– А хватит десяти человек для раскопок? – поинтересовался кто-то из добровольцев.

– Больше скафандров нет, – поморщился полицейский. – Зато респираторов полно.

– Сто штук – это не полно, – возразил ему другой человек в скафандре, кто-то из сотрудников станции, Антон уже видел его прежде. – Раньше скафандров вообще не было, по инструкции в случае ЧП пассажиров немедленно эвакуируют на поверхность. Это по новым нормам ввели, лет пять назад.

– Это когда МЧС на новое снаряжение переходило? – со знанием дела усмехнулся доброволец. – То-то я смотрю, у вас скафандры предыдущего поколения! У нас таких даже на складе не осталось. Вот, значит, куда их дели!

– Вы спасатель? – оживился полицейский.

– Пожарный, – уточнил доброволец. – Я вообще из Нижнего, в отпуске сейчас. Заехал к другу, а тут началось… Могу подменить кого-нибудь, когда устанете, если больше скафандров нет.

– А это снаряжение тоже по новым нормам ввели? – многозначительно поинтересовался Антон, указывая на затянутого в боевой комплект Порфирьева. – Похоже на снаряжение спецназа! Такое в магазинах не продают!

– Я его подло выкрал из закромов Родины, – насмешливо сообщил Порфирьев. – Всё равно его делали персонально для меня, и по размеру оно не подходило никому. А если б кому и подошло, то вряд ли он согласится таскать снаряжение, три года бывшее в употреблении. Так что я посредством подарочной бутылки коррумпировал начальника вещевой службы, и он замял моё преступление. Из классовой ненависти к диванным борцам за справедливость. – Он слегка приподнял отбойный молоток: – Но на всякий случай я врежу этой хренью по башке любому, кто станет проводить расследование моих преступлений. Местная полиция мною уже подкуплена.

Несколько полицейских в скафандрах негромко заржали, явно понимая больше, чем остальные собравшиеся, и на этом обсуждение закончилось. Порфирьев потребовал открыть гермоворота и увёл всех наверх. Антон проводил недовольным взглядом поднимающихся по неподвижным эскалаторам людей, собрал своих активистов и направился к техническим помещениям.

* * *

Создавать из подручных средств новую вентиляционную систему оказалось сложнее, чем предполагалось изначально. Пришлось демонтировать много чего и много где, разные узлы не желали стыковаться друг с другом и требовали серьёзной доработки. Что-то резали, что-то варили, что-то ломалось в процессе демонтажа, и приходилось искать заново. Особо проблематично было проводить сварочные работы. Чтобы хоть как-то снизить задымление и риск отравления, всё перенесли за гермоворота, к подножию эскалаторов, потом ворота задраили, и лишь после этого начали варить. Образовывающийся в результате едкий дым поднимался по эскалаторной шахте вверх, но за два часа работы проводивший сварку старый техник всё равно надышался продуктами горения, и ему стало плохо. Его отнесли к фельдшеру, и сварку продолжил его более молодой коллега. Вскоре сверху начали спускаться люди, разбирающие завал. Антона и техника покрыли трёхэтажным матом за то, что теперь там, наверху, нечем дышать и ни черта не видно. Троих добровольцев несли на руках, они были без сознания с явными симптомами отравления угарными газами. Их тоже отнесли к фельдшеру, и сварочные работы пришлось прекратить.

К исходу пятого часа работ голод терзал Антона настолько сильно, что питьё воды спасало едва на пару минут. Он уже сильно жалел, что столь неосмотрительно отказался от еды там, в полицейской дежурке, и даже покинул работы под мелким предлогом на пять минут. Он торопливо добрался до своего вагона и пожаловался жене:

– Диля, я умираю от голода! Дай мне что-нибудь поесть, иначе некому будет обеспечить станцию чистым воздухом!

Но жена не поддержала шутку. Она недовольно поморщилась и с тяжёлым вздохом полезла в чемодан, ковыряться в полупустых пакетах.

– У нас почти ничего не осталось, – хмуро сообщила Дилара, собирая для него крохотный сэндвич. – После ужина детей будет кормить нечем! Ты решил вопрос с администрацией? Когда нас переселят в помещение, где имеются хотя бы кровати?

– Пока лучше оставаться здесь, – Антон растерянно смотрел на выданный ему сэндвич. Даже на его совсем не могучей ладони таких могло бы уместиться три. – Сейчас тут больше воздуха и просторнее.

– Уже не так просторно, – шепотом произнесла жена, кивая в сторону компании брюнетки.

Антон проследил взгляд супруги. В рядах компании прибыло. Ещё двое мужчин и молодая женщина, на вид ровесница Дилары. Места на лавках всем не хватило, и оба мужчины сидят на полу. Вся компания бросает на Антона и его семью злые взгляды.

– Почему они на нас так косятся? – тихо уточнил Антон. – Ты с ними конфликтовала?

– Уже два раза, – ответила та. – Они считают, что мы отхапали себе слишком много места, и требуют подвинуться. Пока Порфирьев был тут, все сидели молча, но с тех пор прошло несколько часов, и они становятся всё наглее! Я даже боюсь вывести детей в туалет! Вдруг вернусь, а наши места заняты!

– Я пришлю сюда полицейских, – ещё тише произнёс Антон. – Они порешают. Никуда не уходи!

Он побежал обратно на станцию, на ходу дожевывая сэндвич, но от столь малой порции есть хотелось ещё сильней. Сейчас, когда он обратил внимание на другие вагоны, было хорошо заметно, что населения в них прибавилось. Дышать на станции стало совсем тяжело, и люди перебирались в тоннели, рассчитывая найти там больше воздуха. Но обильно рассыпанные на путях обломки красноречиво свидетельствовали об опасности обвалов, и никто из вновь прибывших оставаться вне составов не хотел. Люди забирались в вагоны и теснили их прежних обитателей. Пока актов агрессии не было, но Антон, пока бежал вдоль состава, услышал злобную перебранку, доносящуюся из второго вагона. Конфликты возникали не только у его жены.

По мере приближения к платформе кислорода в воздухе становилось меньше с каждым шагом, и бежать стало невозможно. Антон быстро задохнулся и несколько секунд стоял на месте, восстанавливая дыхание. Легче стало лишь немного, и он побрёл дальше, вытирая грязным рукавом спецовки выступивший на лбу пот. Толстую рабочую куртку ему выдали техники, работать в летней поло-безрукавке, из голубой давно превратившуюся в грязно-серую, было небезопасно. Но сейчас в плотной ткани спецовки было неимоверно жарко, и Антон с тоской думал о предстоящем продолжении работ. Там, возле режущей горелки и сварочного аппарата, не только дышать нечем, но и по температуре настоящая баня. Впрочем, на платформе дела обстояли немногим лучше. Никто не стоял на ногах, обитатели станции лежали, разговоров не велось, в гнетущей тишине слышалось лишь тяжёлое дыхание множества людей.

К Абдуллаеву Антон явился, втайне надеясь, что предложенную ему порцию ещё не съели и ему удастся поесть ещё хотя бы чуть-чуть. Но реальность, конечно же, оказалась безжалостна. Тарелок на столе уже не было, кислорода фактически тоже. Охлажденный климат-системой воздух был беден настолько, что находящиеся в дежурке полицейские лежали на топчанах, столе и прямо на полу, чтобы не тратить последние крохи кислорода. Антон побоялся, что в таком состоянии стражи порядка не пожелают заниматься проблемами его семьи. Поэтому он, когда жаловался полицейскому капитану на произвол новых обитателей своего вагона, особо упирал на то, что страдают его малые дети, и это не дает ему возможности эффективно работать над созданием воздуховода. Абдуллаев воспринял его жалобу серьёзно и отправил с Антоном патруль. Трое вооружённых полицейских коротко и доходчиво объяснили компании брюнетки, кто здесь главный.

– Это его семья, – один из стражей порядка указал новичкам на Дилару с детьми. – Он, – палец полицейского переместился на Антона, – делает так, чтобы у нас снова появился воздух. – Полицейский окинул компанию злобным взглядом: – Вы воздух тратите, и пользы от вас никакой. Тупые вопросы есть?

Спорить с плохо скрывающими злость вооружёнными полицейскими, несущими на лицах кровоподтёки недавних беспорядков, никто не рискнул, и Антон, окинув вагон победным взглядом, гордо удалился. Вернувшись к гермоворотам, он обнаружил там целое столпотворение, из-за чего пробиться к эскалаторам оказалось непросто. Потом кто-то его узнал, и толпа вяло расступилась. Оказалось, что сверху спустились двое из людей в скафандрах и рассказывали о достигнутом успехе.

– Мы прорылись на поверхность, – голос одного из них звучал устало. – Почти шесть часов долбили мешанину из обломков стен и бетонных перекрытий. Нас сильно завалило, весь квартал наверху превратился в месиво. Проход получился кривой и под сильным уклоном, градусов в сорок, в длину метров десять. Выводит на груду развалин, над которыми ещё одна груда, мы словно из горной пещеры вышли.

– Вы добрались до гастронома? – поинтересовался кто-то.

– Куда там! – человек в скафандре опёрся на перила эскалатора. – Наверху не видно ни черта, кругом сплошная стена пыли, сумерки и счётчики Гейгера зашкаливают. Пока мы осматривались, где-то далеко на горизонте что-то полыхнуло так, что стало светлее, чем днём, аж по глазам резануло! Я успел увидеть только свалку из обломков вокруг. Там везде настоящие горы обломков высотой в пару этажей. Олег сразу же велел всем возвращаться, пока ударная волна не пришла. Нам двоим сказал спускаться на станцию, говорит, мы первые наружу вышли, больше всех облучились, нам теперь сутки нельзя выходить.

– Ещё раз повторяю! – так же вяло произнёс его напарник. – Уходите за гермоворота! Здесь нельзя находиться! С поверхности с воздухом поступает радиоактивная пыль. Сейчас наши делают из подручных средств заглушку для норы, чтобы перекрыть её, пока система фильтрации не заработает…

– За гермоворотами дышать нечем, – без всяких эмоций возразили ему.

– Вот главный инженер! – кто-то указал на Антона. – Когда очистка воздуха заработает?

Все обернулись, буравя Овечкина тяжёлыми взглядами, и он поспешил объясниться:

– Мы не могли проводить сварочные работы, это вызывало задымление и съедало кислород! В остальном у нас всё готово! Осталось лишь прорезать отверстие в гермоворотах и закрепить в нём воздуховод!

– А как же нагнетатель там, наверху? – Один из людей в скафандрах огляделся. – Где он?

– Размеры норы нужны, – ответил за Антона молодой техник. – У нас есть несколько разных, сейчас Петрович оклемается, снимем подходящий. Давайте, расходитесь! – Он потянулся за резаком. – Буду отверстие в гермоворотах резать, раз наверху есть, куда дыму уходить.

– Кто-нибудь, принесите воды, – попросил один из людей в скафандрах. – Надо со скафандров радиоактивную пыль смыть, чтобы на станцию не тащить.

Вялая толпа начала медленно расходиться, и молодой техник принялся за работу. Дышать очень быстро стало нечем, и он едва не потерял сознание. Ему пришлось снять маску и лечь на пол, чтобы сделать передышку. В этот момент появился старый техник в сопровождении фельдшера, с ведром воды и щёткой. Фельдшер принялся отмывать людей в скафандрах, а старый техник заменил молодого. Пока он заканчивал отверстие, сверху по залитым засохшей кровью эскалаторам начала спускаться команда Порфирьева.

– Кто будет устанавливать наверху нагнетатель? – Густо покрытый пылью амбал не стал приближаться к незащищённым людям и жестом остановил всю свою команду на нижних ступенях эскалатора. Его грубый голос, пробиваясь через спецназовский шлем с интегрированным противогазом и прозрачным забралом, звучал и вовсе маниакально, словно звериный рык.

– Я, – старый техник посмотрел на плохо шевелящегося напарника и перевёл взгляд на Антона: – Антон мне поможет.

– Док! – Порфирьев обернулся к фельдшеру, возящемуся возле первых двух людей в скафандрах. – Отмой их так, чтобы они могли отдать скафандры Овечкину и Петровичу. Без скафандров наверх нельзя. Там ещё происходят взрывы, мы пока рыли, слышали шесть раз. Воздух забит радиоактивной пылью, после запуска нагнетателя за гермоворота выходить без защиты нельзя.

Он перевёл взгляд на Антона и кивнул на только что законченное отверстие в гермоворотах:

– Когда будет готово?

– Осталось только укрепить, – Антон со страхом косился на фельдшера, помогающего облучённым людям вылезать из наскоро помытых скафандров. – У меня нет опыта работы в таком снаряжении! Боюсь, я не смогу его использовать! Будет лучше, если я займусь установкой воздуховода в гермоворота!

– Сможешь, куда ты денешься, – усмехнулся кто-то из команды Порфирьева, и Антон узнал всё того же полицейского, который невзлюбил его из-за тех дурацких пельменей. – Все смогли, и ты сможешь!

– Я тебе помогу, – пообещал Порфирьев. – Снаряжайся!

– У меня дети! – Антон, побледнев, отшагнул назад. – Кто о них позаботится, если что?!

– А у меня нет детей, – с откровенно наплевательскими интонациями парировал Порфирьев. – Так что мне твоих аргументов не понять. Одевай скафандр и пошли, пока твои дети не умерли от удушья.

– Я пойду, – слабо произнёс молодой техник, с трудом поднимаясь на ноги. – Пусть он остаётся и подключает фильтровентиляционную установку. Всё уже готово, осталось только к отверстию в воротине её присоединить.

– Загерметизировать не забудь, – Порфирьев вперил в Антона тяжёлый взгляд и сразу же потерял к нему интерес, обращаясь к молодому технику: – Перчатки не снимай. Будешь надевать скафандр, голыми руками его поверхности не касайся.

Антон заторопился заняться работой, чтобы не провоцировать взвинченных неадекватов, и скрылся за гермоворотами. Состыковать узлы самодельной фильтровентиляционной установки, собранной из разношерстных агрегатов, получилось не сразу, но в конце концов он справился. Створу ворот, в которой было прорезано отверстие, соединённое с воздуховодом, Антон отключил от механизма раскрытия ворот и застопорил наглухо. Вторую створу он ограничил в движении, чтобы случайно не распахнулась полностью. После того как наверху заработает нагнетатель, область эскалаторов станет заражённой, но ведь выходить наружу всё равно придётся. За едой в развалины гастронома, и связь со спасателями установить надо. Поэтому чем меньше будет распахиваться створа ворот, тем меньше радиации попадет на станцию.

Пока он занимался наладочными работами, техники надели скафандры и утащили наверх самодельный нагнетатель. Порфирьев и ещё несколько полицейских в скафандрах ушли с ними, остальные долго отмывали друг друга, постоянно требуя больше воды. Отработанную воду сливали прямо внутрь эскалатора, разобрав часть ступеней, и фельдшер вызвал себе в помощь пару сотрудников станции, чтобы те приносили ещё воды. Помощники носили воду в чём придётся, и набирали её внизу, на техническом уровне. От них Антон узнал, что нижний технический уровень затоплен едва ли не по грудь, водоотводящее оборудование не подаёт признаков жизни, а воду они зачерпывают, стоя на лестничных ступенях. Один из помощников сказал, что его едва не укусила здоровенная крыса, неожиданно вынырнувшая прямо возле ног. Но из-за нехватки кислорода двигаться приходилось медленно и нетвёрдо. Крысу поймать не удалось, и она убежала куда-то в тоннели. Кто-то немедленно заявил, что как только станет легче дышать, её нужно поймать и зажарить. Второй возразил, что в конце тоннелей сложены трупы, и, если крыса обожрётся мертвечины, есть её нельзя. От сильно возросшего кислородного голодания мысли в голове Антона текли вяло и путано, жжение в голодном желудке требовало хотя бы напиться, и он отстранённо подумал, что некоторые люди слишком быстро готовы скатиться до уровня животных. Они всерьёз обдумывают вопрос употребления в пищу крысы, когда на самом деле нужно отправить команду Порфирьева в развалины гастронома, откапывать вход в подвалы, полные продуктов.

Наконец, самодельная фильтровентиляционная установка заработала, и на её шум с платформы потянулась толпа. Люди надеялись получить немного свежего воздуха, но без нагнетателя наверху из вентиляционного сопла поступал лишь запах недавно проведенных сварочных работ. Потом сверху спустился Порфирьев с техниками. Они сообщили, что нагнетатель установлен, велели принести аккумуляторную сборку, которую Антон тащил из аккумуляторной вместе с тремя полицейскими, и чтобы не задохнуться, на пути в полсотни шагов пришлось сделать пять остановок. Порфирьев унёс сборку наверх один. Полицейские поудивлялись, какой он сильный, мол, в снаряжении спецназа нет механических усилителей конечностей, какие имеются в штурмовых комплектах, и лишь у Антона хватило мозгов понять, что амбал такой бодрый потому, что не испытывает кислородного голодания. Там, наверху, воздуха полно. Поэтому он и вызвался там работать, чтобы здесь не страдать. А радиация ему нестрашна, потому что фотохромный комплект спецназа имеет от неё какую-то степень защиты, Антон читал об этом в интернете. И в этот комплект входит некоторое количество антирадиационных препаратов, которые Порфирьев наверняка украл вместе с самим комплектом. Так что непонятно, чего он там так долго возится.

Вскоре нагнетатель был запущен, и низкий вой его лопастей было хорошо слышно даже здесь. Порфирьев и остальные спустились вниз, наскоро отмылись, и амбал велел запирать гермоворота, заявив, что более тщательную очистку надо проводить где-нибудь внутри отдельного помещения. Петрович отвел их куда-то в служебную часть станции, а возле сопла фильтровентиляционной установки вновь возникло столпотворение. Места всем желающим не хватало, и вспыхнула драка, в результате которой дерущиеся чуть не опрокинули установку. Установка вырубилась, но это отрезвило не всех. Закончилось всё тем, что полицейские применили оружие. Два выстрела заставили толпу сбавить обороты, но тут оказалось, что полиция стреляла не в потолок, а сразу на поражение, выбрав жертву по собственному усмотрению. Увидев на полу труп, толпа быстро затихла. Явившийся на место Абдуллаев заявил, прожигая всех полным ненависти взглядом, что вторых кровавых беспорядков не допустит, и приказал всем убираться на свои места и ждать, пока воздух на станции не посвежеет.

Мощности у самодельной вентиляции было достаточно, и через час дышать на платформе стало ощутимо легче. В составах для пассажиров с детьми открыли двери, народ приободрился, и проблема голода вновь вышла на передний план. Множество активистов собрались на платформе и потребовали у полиции вызвать на разговор местную администрацию. Администрацией оказались Абдуллаев, станционный фельдшер, какая-то возрастная дама из числа уцелевших сотрудников станции и старый техник. При этом Абдуллаев почему-то не стал начинать беседу до тех пор, пока отправленный им посыльный не вернулся вместе с Порфирьевым, которого в тот момент осматривали медики. Антона, к его немалому возмущению, Абдуллаев звать не стал, но многие обитатели платформы своими глазами видели, кто запускал вентиляционную установку, и потому активисты пригласили его самостоятельно. Тем более что Антон всё это время провозился с установкой, устраняя последствия драки и работая над повышением надёжности устройства, которое работало с настораживающими перебоями.

– Нам нечем кормить детей! – заявила одна из активистов, как только собрание началось. – Многие из малышей за последние сутки не ели ничего, кроме воды!

Плотная толпа, тесно сгрудившаяся напротив дюжины полицейских, за спинами которых опасливо замерли с десяток сотрудников метрополитена, бурно подтвердила её слова.

– Да ладно, – Абдуллаев смотрел на неё с нескрываемой враждебностью. – А что, продукты из буфета уже закончились?

– Я не имею отношения к тем, кто разграбил буфет! – с вызовом заявила женщина. – Я с детьми…

– Я тоже не имею к ним отношения! – резко перебил её Абдуллаев. – И мои дети остались где-то там! – Он ткнул пальцем вверх. – Мы здесь на службе! У нас не было возможности собирать чемоданы и продукты! Мы питаемся в буфете, и мы сразу же приготовились отдать всё, что у нас есть, тем, у кого нет ничего! Но вы разграбили буфет! Всё! Продуктов нет! Нам тоже нечего есть!

– Вы что, собираетесь вечно ставить это людям в упрёк?! – возмутилась женщина. – И детям тоже?

– Не вечно! – Абдуллаев неожиданно сбавил тон. – А только до тех пор, пока не смогу отдать тела четырнадцати растерзанных толпой людей ИХ детям! Вообще я забыл сказать всем вам спасибо за то, что вместе с буфетом вы не разнесли артезианскую скважину. Так бы у нас ещё и воды не было!

– Господа, господа! Соблюдайте ясность мышления! – Антон решил, что ему пора вступить в разговор. – Так мы никогда не достигнем взаимопонимания! Господин капитан! Всем известно, что прямо рядом с нами есть большой гастроном, в подвалах которого имеются продукты…

– Рядом с нами? – Абдуллаев театрально заоглядывался. – Где?! Не вижу!

Толпа возмущенно зашумела, выкрикивая требования перестать издеваться над людьми, и из неё выступила ещё одна женщина. Антон узнал в ней одну из продавщиц гастронома, которые вчера рассказывали о подвальном складе продуктов.

– Вы прекрасно знаете, где он! – обличающе воскликнула она. – Перестаньте паясничать! Гастроном на углу! Возле здания МИД! Двадцать метров от метро до служебного входа!

– Ну так вперёд! – немедленно подхватил Абдуллаев. – В магазин! Кто вам мешает?!

От неожиданности толпа опешила, не ожидая такого ответа. На пару секунд все умолкли, потом активистка хмуро спросила:

– И нас отсюда выпустят?

– Да пожалуйста! – всплеснул руками Абдуллаев. – Хоть сейчас! Разве вас кто-то держит?! Только предупредите заранее, чтобы мы нагнетатель отключили, а то он нору перегораживает!

– Но там опасно! – попыталась возразить активистка. – А у нас нет скафандров!

– Ничем не могу помочь, – Абдуллаев довольно похоже изобразил беспомощность. – Скафандры являются собственностью государства, а я являюсь лицом, материально за них ответственным! Не имею права разбазаривать государственное имущество! Никто, кроме сотрудников станции, скафандры не получит! Не хватало ещё, чтобы какой-нибудь участник кровавых беспорядков использовал скафандр, чтобы уйти от ответственности! Государственное имущество будем оберегать всеми доступными способами! – Он красноречиво положил руку на торчащую из кобуры рукоять пистолета. – Второй раз преступникам расплаты не избежать!