Текст книги "Несбывшиеся надежды. Каждому своё. Книги третья и четвёртая"

– Здесь! – В поле зрения камеры мелькнуло что-то смазанное, и возле расплывчатого силуэта Варяга остановился еще один такой же, только на полголовы ниже. Абрек склонился над извивающимся предателем и произнес: – В живот! Кроме брюха, ничего не задето! Спасибо, Варяг! Аллахом клянусь, я сейчас счастлив! Перс, Мангуст! Сюда! Забираем этого шакала! Э! У него граната в руке! Если разожмет пальцы – зажмуримся на хрен!

Порфирьев молча опустил автомат и дал короткую очередь. Работу бесшумного оружия не было слышно, но дергающийся предатель захлебнулся мучительным завыванием, и Брилёв увидел у него кровавый обрубок вместо запястья. Полковник невольно вздрогнул, но тут же расслабился. Варяг отстрелил ему кисть руки! Эффективное решение! Тем временем Порфирьев присел на корточки и аккуратно достал из-под своей ступни отстреленную кисть предателя со сжатой в кулаке гранатой.

– О’кей! – довольно заявил Абрек, нанося предателю удар прикладом в лицо. – Теперь он наш!

В медотсек ворвались облаченные в скафандры и штурмовые комплекты солдаты ВБР и принялись зачищать помещения. Перс с Мангустом схватили потерявшего сознание предателя и потащили наружу, и Варяг протянул Абреку кровоточащий обрубок руки с зажатой гранатой:

– Справишься? Или мне самому?

– Обижаешь! – Судя по интонации, Абрек сейчас довольно ощерился. – Это как два пальца! Помочь со Снегирёвой?

– Сам, – коротко рыкнул амбал. – Там чем меньше людей, тем проще.

Абрек кивнул, забрал сжимающую гранату кисть, и его силуэт вновь смазался, приходя в движение. Следом за ним исчезла туша Порфирьева, и полковник услышал звуки автоматных очередей. В первую секунду он забегал глазами по видеоокнам разных камер, ожидая контратаки террористок на медотсек, но вскоре понял, что звук транслируется из центрального коридора. Занявшие перекрестки бойцы ВБР залегли за углами и вели огонь куда-то вглубь боковых коридоров подуровня медотсека. Брилёв торопливо вышел в эфир:

– Арарат – Первому! Что у тебя? Я вижу стрельбу! Нужно подкрепление?

– Все под контролем! – прозвучал ответ командира ВБР. – Террористы по две-три штуки лезут из коридоров, туда газ дошел! Не проблема, сейчас подавим огнем, потом зачистим! Они не видят ни фига, бегут на ощупь!

– Пленных не брать! – властно приказал Брилёв. – Нам еще с этими отбросами возиться не хватало! Тут бы нормальных людей продовольствием обеспечить! Биофермы еле дышат! Как принял?

– Принято! Пленных не брать! – Арарат отключился.

Несколько секунд Брилёв шарил глазами по изображениям с камер, пытаясь отыскать Порфирьева. Нервное напряжение стало отпускать, и полковник ощутил, как дрожат пальцы. Все получилось! Биорегенераторы целы, медотсек не пострадал, осталось только выяснить перспективы Снегирёвой. Он вызвал в эфире помощника и велел ему доставить в медотсек Яковлеву с Соколянской, но оказалось, что согласно составленному Порфирьевым плану операции обеих студенток заранее обеспечили противогазами и уже ведут сюда под вооруженной охраной. Брилёв подумал, что вряд ли студентки сумеют оказать Снегирёвой внятную помощь. Но можно заставить Зарему сделать это. Толстуха труслива и под страхом мучительной казни не рискнет навредить Снегирёвой. Особенно если показать ей отстреленную руку предателя! По идее, Зарема еще жива.

Полковник повернул голову к нужному изображению, и в этот момент глаза полковника различили расплывчатый силуэт Варяга. Порфирьев обнаружился в стационаре, но не возле двери, ведущей в кабинет Снегирёвой, а возле кровати кого-то из больных террористок. Сама кровать была пуста, лежавшая на ней женщина под действием хлорпикрина, рвущего в куски слизистые оболочки, извивалась так, что выпала из нее на пол. Среди устроивших мятеж старых стерв жирных свиней было полно, но не узнать в корчащейся у ног Порфирьева туше Зарему было сложно. Подошедший к медсестре Варяг сделал какое-то движение, резко поднимая автомат стволом вверх, и Брилёв понял, что амбал замахивается для удара.

– Варяг, стой! – торопливо выкрикнул в эфир полковник. – Она может пригодиться!

Порфирьев резким ударом вбил стальной приклад спецназовского автомата в горло Зареме, ее жирная туша вздрогнула, сотрясаясь жировыми складками, и замерла. В эфире раздалось полное ледяного безразличия рычание Варяга:

– Не пригодилась.

Амбал направился в сторону кабинета Снегирёвой, и его силуэт расплылся, теряя очертания. Варяг добрался до двери, присел на колено сбоку от дверного проема и дал короткую очередь в замок снизу-вверх, чтобы гарантированно не задеть Снегирёву. Разобравшись с замком, амбал уперся ручищей в самый край дверной створы, чтобы минимально попадать под огонь, и принялся давить на дверь. Брилёв перевел взгляд на изображение из кабинета Снегирёвой. Эту дверь она изнутри подперла диваном, и диван сейчас медленно отодвигался назад. Блондинка так и лежала под столом, блокирующим противоположную дверь, и не сразу поняла, что происходит. Вряд ли она была в состоянии что-либо осмысленно услышать или увидеть, скорее, просто заметила шевеление дивана. Дверная щель расширилась уже сантиметров на двадцать, когда окровавленная рука с пистолетом слабо шевельнулась и направила оружие в сторону двери. Пистолет выстрелил, посылая пулю в стену с промахом на метр-полтора, и Порфирьев толкнул дверь сильнее. Снегирёва выстрелила еще раз, и Варяг толкнул диван вновь. На прицеливание ее сил явно не хватало, вряд ли блондинка находилась в незамутненном сознании, но отчаянная жажда не сдаваться врагам заставляла ее продолжать стрельбу. Брилёв мысленно хмыкнул. Кукловоды из ГРУ однозначно достигли немалых высот на своем поприще. Даже жаль, что все они сгорели в ядерном огне. Он бы не отказался от одного такого. Можно было бы вышколить несколько десятков преданных специалистов, тем более что у него в Центре три сотни напрочь бесполезных детей.

Тем временем Варяг спровоцировал Снегирёву на пятый выстрел, затем поднялся в полный рост и одним движением распахнул зияющую пулевыми отверстиями дверь. Небольшой диванчик Снегирёвой от этого рывка отлетел едва ли не на середину кабинета, и амбал ворвался внутрь. Порфирьев добрался до стола, отобрал у Снегирёвой разрядившийся пистолет и поднял блондинку на руки. Увидев Снегирёву, Брилёв невольно ужаснулся. Замотанное в заскорузлый от крови халат лицо было покрыто потеками запекшейся крови, опухшее лицо блондинки ничем не напоминало ни лицо, ни блондинку. Обезображенные трупы террористов, которые выносили из лишенных воздуха коридоров, выглядели так же. Полковник понял, что искаженное муками лицо Снегирёвой – это реакция на хлорпикрин, и недовольно скривился. Варяг, тоже мне, профессионал, мог бы взять для нее респиратор!

– Мозг – Первому! – Брилёв поспешил решить за Порфирьева возникшую проблему. – Начинайте откачивать газ! Медотсек должен принять раненых!

– Начали откачку семьдесят три секунды назад! – откликнулся Миронов. – Согласно плану!

На экране Порфирьев ударом ноги отшвырнул в сторону подпирающий дверь стол, открыл дверь и вынес Снегирёву в операционную. Там уже ждали Яковлева с Соколянской, испуганно жмущиеся друг к другу возле одного из биорегенераторов, и в ужасе смотрели на солдат ВБР, таскающих мимо них трупы террористок.

– Запускайте биорегенератор! – рявкнул на них амбал. – Что стоишь? Открывай!

Увидев Снегирёву, Яковлева тихо вскрикнула и сбивчиво запричитала что-то непонятное через противогаз, полуживая от страха. Но что-то там нажала, и биорегенератор выдвинул ложе в ожидании пациента. Порфирьев уложил блондинку на ложе и уступил место студенткам. Те растерянно суетились вокруг корчащейся от остаточного воздействия хлорпикрина Снегирёвой, то испуганно пытаясь размотать спекшийся комом халат у нее на голове, то бестолково тыча в нее диагностом.

– Да вашу же мать! – варяг выругался, бесцеремонно отодвигая студенток.

Амбал принялся быстрыми движениями раздевать Снегирёву, бросая ее грязные окровавленные тряпки прямо на медицинский стол. Лишив блондинку одежды, Порфирьев разломал ставшую колом повязку из халата и попытался более-менее осторожно оторвать прилипшую к волосам и ранам ткань. Так или иначе, ему это удалось, и Варяг ткнул пальцем в сенсор подачи ложа. Биорегенератор вобрал в себя пациентку и закрылся.

– Ну?! – Расплывчатая туша Порфирьева нависла над студентками. – Работайте, вашу душу так!

– Нужно поставить диагноз… – промямлила Яковлева, явно плохо соображая от испытанного не то стресса, не то шока, не то собственной бестолковости.

– Так ставь! – прорычал амбал.

– Но… – Яковлева пребывала в тихой панике и держалась за диагност двумя руками, словно за спасательный круг, – Инга же там… я не умею работать с диагностической программой биорегенератора… это слишком сложно… нужно быть хирургом…

– Запускай стандартную программу! – рык Порфирьева стал злобным.

– Какую… – Яковлева сжалась в комок, словно ожидала, что амбал сейчас размозжит ей голову. – Их много… всяких разных…

– Любую, которая подходит для нее хотя бы немного! – перебил ее Варяг. – У нее сотрясение мозга, переломы руки и ребер, возможно, проникающее ранение черепа! Что подойдет для этого, то и запускай! Ваша задача сделать так, чтобы она пришла в себя! Потом она сама скажет, что делать дальше! Шевелитесь!

– Можно поставить стандартную программу из списка «Б», номер четыре… – промямлила Яковлева. – Инга говорила, что если с поверхности принесут кого-то без сознания, а ее не будет рядом, то мы должны начать с «Б-4»…

– Это при облучении! – вышла из ступора Соколянская. – На поверхности радиация, а Инга не облучена, у нее сотрясение! – Она устремилась к компьютерной панели управления биорегенератором и принялась тыкать в сенсоры: – Что-то было для сотрясения мозга, она показывала… да где же оно… Я найду, Олег, я сейчас найду!

Пока Соколянская возилась с программами, Порфирьев вновь обернулся к Яковлевой:

– Ускоренную детоксикацию проводить умеешь?

– Это слишком сложно! – Яковлева вновь сжалась и заговорила скороговоркой, наверняка боялась спровоцировать разозленного амбала на расправу. – Процедура требует постоянной корректировки, Инга не разрешает нам ее проводить! Но мы можем провести стандартную процедуру, мы ее хорошо знаем, я делала это раз пятьдесят!

– У моих людей передозировка. – Порфирьев на мгновение умолк, видимо, сверяясь с хронометром на внутренней стороне лицевого щитка боевого шлема. – Уже началась у всех. Сделайте, что сможете.

Он развернулся, направляясь к выходу, и его расплывчатый силуэт вновь пропал из вида.

– Олег, у тебя же сейчас интоксикация начнется! – спохватилась Яковлева, устремляясь к соседнему бээру. – Ложись в биорегенератор, я сейчас все запущу!

– Начните с Дна и Овечкина, – угрюмо ответил Варяг. – Дно несколько часов без сознания, Овечкин отключился перед самым входом, но мы были еще на поверхности. Эта «Б-4», про которую ты говорила, наверное, для них.

Яковлева растерянно остановилась, вновь ударяясь в молчаливую панику, и Брилёв понял, что пора брать процесс управления в свои руки. Порфирьев свое дело сделал, теперь нужно использовать плоды операции максимально эффективно. Полковник приказал помощнику организовать доставку членов экспедиции в медотсек, велел инженерам заняться дегазацией подуровня, как только газ будет откачен полностью, после чего позволил Арарату привлечь к выносу трупов Службу Безопасности. Большего пока не сделаешь, нужно дождаться уничтожения террористов и восстановления функционирования медотсека. До тех пор выгнать людей на поверхность для разгрузки того, что привезено из Росрезерва, будет нелегко и недальновидно. Брилёв вернулся в свое кресло и устало отер выступившую на лбу нервную испарину.

Итак, биорегенераторы спасены, Снегирёва тоже. Конечно, она еще находится в неизвестном состоянии, но полковник уже был уверен, что блондинка выживет и продолжит исполнять свои обязанности. Не приходилось сомневаться, что кукловоды из ГРУ предусмотрели страховку на подобный случай. То-то же Соколянская метнулась рулить биорегенератором, стоило только Порфирьеву зарычать на студенток злее обычного. Это сработала программа НЛП для именно таких вот экстренно-экстремальных случаев, когда кто-то должен лечить лекаря. Теперь понятно, почему Соколянскую гэрэушные кукловоды определили учиться в один университет со Снегирёвой. Ведь для того чтобы соблюдать легенду о подругах, учиться вместе необязательно. Они сделали это, чтобы агент влияния имел навыки подстраховать штатного врача секретной группы. Эти навыки сработали сейчас на глазах Брилёва, когда Соколянская якобы что-то там вспомнила. Все его логические выкладки полностью подтвердились: эти трое, Варяг, Снегирёва и Соколянская, есть засекреченная агентурная ячейка ГРУ, подготовленная на случай ядерной войны. Порфирьев даже не скрывал того, что лично выдал пистолет Снегирёвой еще до появления в «Подземстрое». То есть вооружил своего агента с началом активных действий группы. А вот Яковлева не с ними, теперь в этом нет даже следов сомнений, ее Брилёв тоже просчитал безошибочно и с самого начала. Из всего произошедшего следует, что, пока эти трое живы и здоровы, данная агентурная ячейка пребывает в равновесии. Благодаря тому, что в программу Порфирьева не заложено стремление к захвату власти. Вывод: на данном этапе Порфирьева лучше не терять, чтобы Снегирёва и Соколянская не оказались предоставлены сами себе и не начали действовать непредсказуемо. Не говоря уже о том, что кто-то должен разбираться со всеми этими роботами и неизвестно откуда взявшимися продовольственными конкурентами.

Брилёв вызвал в кабинет помощника, дождался, пока тот закроет двери, и приказал:

– Порфирьева в биорегенератор вне очереди. Проследи лично. Он должен выжить. Можешь выкинуть кого-нибудь из бээра, если потребуется, мне плевать. Подробности меня не интересуют.

* * *

– Папа! – Давид подскочил с лежащего на полу матраса, заменяющего ему кровать. – Тебя выписали? Мама говорила, что тебя только завтра отпустят!

– У меня крепкое здоровье, поэтому я поправился раньше срока! – заявил Антон, затворяя за собой дверь в их утлую семейную каморку. – Поэтому у тебя тоже крепкое здоровье, и ты смог вылечиться без проблем!

– Мама сказала, что мне нужно ходить на медосмотр раз в месяц, потому что я еще слабый, – насупился ребенок. – И болезнь может начаться опять!

– Не «слабый», а «еще слаб»! – авторитетно поправил сына Овечкин. – Это медицинский термин! Означает, что ты уже здоров, но твой организм еще не восстановился после болезни. Ему требуется время, чтобы сделать это! Но в конце концов сила твоего иммунитета вернется, и ты будешь здоровее всех! Потому что у тебя качественная наследственность!

– Правда? – В голосе Давида сквозило недоверие. – А я смогу переносить радиацию, как Олег? Я не умру, как Дно? Его даже Инга не смогла спасти, а она врач и в биорегенераторах шарит круто!

– Давид! – Антон строго нахмурился. – Мы уже говорили с тобой на тему сленга и интеллектуального потенциала тех, кто его использует! И не называй покойного Магомета Андреевича Дном, это некорректно!

– Че это некорректно, когда Дно – это его позывной? – возмутился Давид. – Ему такой официально выдали! Он сам виноват, что позывной такой получился! Пацаны говорят, это потому, что он ничего не умел! И вообще, он был слабак, раз не выжил, а все выжили! Кроме вас двоих на поверхности никто не вырубился, а у Олега вообще интоксикация позже всех начинается, он даже успел медотсек от террористов освободить и Ингу спасти!

– Может, мне лучше знать, что происходило на поверхности во время экспедиции? – Антон сурово понизил тембр голоса, чтобы было похоже на Порфирьева. – Если ты заметил, я там был! И никого из твоих пацанов там рядом с собой не видел! Зато видел Магомета Андреевича, царствие ему небесное! Я до последнего боролся с поломками транспорта в темноте, кромешной пыли, на морозе в минус пятьдесят при радиации в две тысячи рентген в час!

На самом деле Дно в ремонте постоянно ломавшейся техники не участвовал, но не говорить же об этом сыну. Дно чувствовал себя плохо еще в Росрезерве, как потом сказала Снегирёва, роковую роль сыграли последствия сильного облучения и многократного приема антирада. Активисты из метро «Смоленская» необратимо подорвали свое здоровье еще тогда, когда шли через превратившуюся в радиоактивный пепел Москву без скафандров, в самодельной защите, на одном антираде. Весло был некогда спортсменом, его организм был крепче, но и это не навсегда. Дно был обычным сетевым интеллигентом и посылать его вновь на поверхность было опасно. Но после беседы с Абреком Дно вызвался идти добровольцем, короче, результат теперь известен. Несчастный Магомет с самой первой интоксикации выглядел хуже всех: его самого первого скручивало страданиями и самого последнего отпускало. В итоге он почти не принимал участия в разворачивании базы и вообще не участвовал в сворачивании, потому что был ответственным за вынос и очищение биотуалета, потому что приходил в себя самым последним.

– А все говорят, что сваркой занимались Варяг и Тех! – упрямо заявил Давид.

– Мы работали в команде, поддерживая друг друга, – терпеливо объяснял Антон. – Думаешь, это так просто? Взял и заварил на раз-два? Когда буран такой, что с ног сбивает? Без страховочного каната унесет в пустошь за секунду! Холод такой, что металл не плавится, приходится стоять вокруг и закрывать собой место сварки, иначе ничего не заваришь! На таком ветру обогрев скафандров почти не работает! Ночь, вокруг сплошное месиво из черного радиоактивного снега, видимость – полметра, если вытянуть руку прямо перед собой, кулака не видно! Олег и Владимир варили больше всех, это так, но без нас они бы ничего не смогли! Их просто не хватило бы быть везде! Там, на поверхности, в одиночку не выжить, сколько бы техники у тебя ни было! Победить стихию можно только командной работой! Олег, кстати, постоянно натаскивает всех на это! У них в армии это называется «боевое слаживание», он по привычке до сих пор так говорит. Об этом твои всезнающие пацаны не рассказывали? Или в это время они были заняты – ходили на вкусный обед в теплый уютный ресторан? Ты хоть представляешь себе, сколько весит контейнер с сухим пайком, который я в одиночку постоянно выгружаю из вездехода и на себе тащу внутрь базы? И точно так же обратно? Полсотни килограмм! И тащить его необходимо быстро и не касаясь снега, чтобы на нем оказалось как можно меньше радиоактивной дряни, когда его будут распаковывать на базе! Поэтому, как говорит Олег, схватил и побежал! Но в действительности «схватил» – это взвалил на спину и пристегнул к себе намертво, чтобы не сдуло бураном ни тебя, ни его. Вместе ваша масса возрастает, и сопротивляться ветру легче. Но зато с «побежал» проблемы, потому что идти с полусотней килограмм за спиной сквозь мощный ветер через сугробы глубиной в метр, а это чуть ли не по пояс, совсем не просто. И еще нужно удерживать равновесие, когда в тебя непрерывно бьет буран! Но я шел и ничего, доходил, причем постоянно! А другие в этот момент надрывались, разворачивая базу, самый легкий элемент которой весит тридцать килограмм, а их таких шесть! И одновременно с ними кто-то глушил технику, заякоривал ее, снимал аккумуляторы и тоже, как я, тащил их на себе внутрь базы, потому что снаружи их оставлять нельзя, за сутки при минус пятидесяти под постоянными буранами аккумулятор превратится в бесполезный мусор, и экспедиция останется без транспорта, то есть погибнет. И, заметь, все это нужно делать одновременно, потому что до интоксикации к этому моменту обычно остаются считаные минуты, и малейшее опоздание может закончиться тем, что интоксикация скрутит всех прямо на поверхности, возле недостроенной базы! Без командной работы мы бы назад не вернулись! С тех пор как мы с тобой попали в «Подземстрой», условия на поверхности стали хуже в десять раз, теперь там так запросто не походишь!

Антон сделал паузу, переводя дыхание, и с удовлетворением отметил, что его рассказ возымел эффект. Давид, забыв обо всем, слушал с приоткрытым от волнения ртом, жадно впитывая каждое слово.

– Тебе, – сын взволнованно сглотнул, – сильно больно? Мама говорила, что у тебя проблемы с дыханием. Это из-за сильного облучения, да? А ты… – Он со страхом заставил себя выдавить окончание фразы: – …не умрешь? Как Петрович и генерал… и полковник… и Амина…

– Исключено! – железным тоном заявил Антон, пресекая детские страхи. – У меня отличное здоровье! Просто между выходами на поверхность прошло меньше времени, чем нужно, и мои легкие не совсем успели восстановиться после того, как из них вычистили химический порошок от пробитого фильтра. Но теперь все будет о’кей, потому что я прошел углубленный курс лечения. Ингеборга Игоревна заявила, что будет лично держать на контроле состояние нашего здоровья: твое и мое!

Объяснение Давида вполне устроило, он заметно воодушевился и принялся с жаром расспрашивать отца о подробностях экспедиции. Антон провел в медицинском стационаре почти три недели, за это время информация об экспедиции была засекречена дважды: сначала только все, что касалось роботов, а после все вообще. Это, естественно, привело к тому, что это самое «все» немедленно обросло слухами, один страшнее другого. Пришлось отвечать на вопросы сына с осторожностью, чтобы не навлечь на себя проблем с Абреком и его головорезами. Перед грубой безмозглой силой интеллект бессилен, это Овечкин за время своих мытарств уяснил очень хорошо. И Порфирьев даже не станет его защищать, потому что, будучи военным, сам млеет от восторга при малейшем упоминании о возможности что-либо засекретить и запретить знать гражданским.

– Ты вернулся? – Дверь в каморку открылась и на пороге появилась Дилара вместе с какой-то неизвестной женщиной лет тридцати на вид.

– Отца выписали на день раньше, потому что у нас хорошее здоровье! – гордо заявил Давид.

– Сарочка Ивановна! – Дилара с лучезарной улыбкой обернулась к своей спутнице. – У меня мужа выписали! Это такое счастье, хвала Аллаху! Вы меня простите, если мы перенесем нашу беседу на завтра? У нашей семьи сегодня праздник!

– Да-да, конечно! – торопливо согласилась та. – Примите мои самые сердечные поздравления! Антон, самого крепкого здоровья вам! Мы все так волновались за вас! – Она понизила голос и почти неслышно обратилась к Диларе: – Завтра во сколько и где?

– В это же время, здесь! – тихо прошептала жена. – Мужа выписали, я могу начать рассчитываться уже с завтрашнего дня! Приносите кроссовки с собой, душевая будет готова!

Женщина ушла, и Дилара ласково улыбнулась сыну:

– Давид, я видела в коридоре твоих друзей, у них футбольный мяч! Спрашивали, выйдешь ли ты?

– А можно? – Ребенок с подозрением посмотрел на мать: – Ты не разрешаешь мне бегать!

– Не бегать вообще, а бегать слишком много! – поправила его Дилара. – Ингеборга Игоревна не рекомендовала тебе перенапрягаться, пока твой организм не окрепнет после сложного лечения. Поэтому обещай, что вернешься через час, чтобы мне не пришлось загонять тебя домой, как малолетку!

– О’кей! Через час! – Довольный Давид подскочил и пулей вылетел за дверь.

– Как он себя чувствует? – Антон проследил взглядом, как жена запирает дверь на замок.

– Силы к нему не возвращаются, – на лице Дилары отразилась смесь опасения и беспомощности. – Он вроде бы не болен и ни на что не жалуется. Смеется и играет с приятелями, даже пользуется среди сверстников авторитетом, потому что его отец – Инженер ЭК. Но он быстро утомляется и постоянно устает. Рано засыпает и поздно просыпается, может лечь спать посреди дня на несколько часов, а потом еще всю ночь проспит, как будто дневного сна не было. Я очень беспокоюсь, пыталась даже пробиться к Снегирёвой, но к ней до сих пор никого не пускают. Она больше не будет принимать простых людей?

– Обязательно будет! – поспешил обнадежить жену Овечкин. – Просто ей приходилось лечить саму себя от нанесенных террористами травм, поэтому ее выздоровление затянулось. Пока она восстанавливалась, среди работников Центра накопилось много нуждающихся в лечении, и теперь она занимается ими. Но как только всем работающим на поверхности будет оказана вся необходимая помощь, Снегирёва возобновит прием безработных граждан Центра. Я лично слышал, как Брилёв говорил это.

– С ней все совсем плохо? – Жена неопределенно вздохнула. – Говорят, она теперь носит пистолет даже в операционной! Это правда, что она стала бояться людей?

– Я бы так не сказал, – неуверенно ответил Антон. – На вид вроде незаметно… правда, взгляд у нее стал какой-то отрешенный, что ли. Но пистолет у нее действительно есть. Она носит его под медицинским халатом. Телохранители Брилёва изымают у нее оружие перед тем, как он входит в медотсек, и отдают обратно сразу после того, как он вышел. Только, насколько я понимаю, пистолет у нее всегда был, это же из него она подстрелила Зарему, просто теперь о нем стало известно.

– Люди говорят, что Абрек вооружил ее перед самым восстанием, – сообщила Дилара. – Но я думаю, что это не так. Если она достала пистолет из-за пазухи, то наверняка он был у нее под корсетом. А медицинский корсет она носила еще у себя в бункере.

– Вполне может быть правдой. – Овечкин пояснил свою мысль: – Я слышал, как одна охранница говорила другой, что до войны служила в полиции, и пистолет Снегирёвой – это полицейская модель. Если ее родители были выживальщиками, то вполне могли незаконно приобрести на черном рынке краденое полицейское оружие. Время от времени у выживальщиков были проблемы с законом, я читал об этом в интернете. Это был не самый законопослушный сегмент общества.

– Благодаря этому «не самый», – язвительно произнесла Дилара, – твой сын сейчас жив! И мы с тобой тоже! Ты когда-нибудь перестанешь давать всему свою самую правильную во всем мире оценку? Особенно там, где ты ни фига не разбираешься, но уверен, что понимаешь лучше всех?! До сих пор не заметил, что у тебя из-за этого постоянные проблемы?

– Я не оспариваю факт того, что наличие пистолета у Снегирёвой явилось в определенной мере благом! – Упрямо насупился Антон. – Я лишь констатирую факт, что приобретение краденого оружия в мирное время являлось нарушением закона!

– В определенной мере! – тоскливо вздохнула жена и, закатив глаза, пробурчала свое любимое: – Ты точно Овен! Если бы Зарема забила Снегирёву насмерть, ты бы сейчас здесь не сидел! У тебя легкие отказали! Порфирьев велел Яковлевой уложить тебя в биорегенератор самым первым, он уступил тебе свою очередь, хотя она предлагала ему ложиться на лечение немедленно!

– Порфирьева все равно положили в биорегенератор вне очереди! – обиженно отбивался Овечкин. – Оттуда достали Магомета и поместили его!

– К тому моменту Дно был уже мертв! – безапелляционно парировала Дилара. – Он умер сразу после того, как с него сняли скафандр, а в биорегенератор его затолкали Яковлева с Соколянской, потому что так сказал Порфирьев! Обе были в ужасе и даже не проверили тело, прежде чем совать его на операцию, а Порфирьев не знал, что он уже мертв, потому что сам уже мучился от интоксикации! Но тебя он приказал запихать в биорегенератор в первую очередь! Только поэтому ты не умер сразу! А потом ты не умер потому, что Снегирёва пришла в себя и что-то там откорректировала в твоем лечении! И это произошло благодаря тому, что ты только что назвал термином «в определенной мере»! Ну как? Теперь я достаточно логична?

Спорить с женой Антон не стал, опасаясь лишь увеличить степень ее токсичности. Он с тоской подумал о том, что с удовольствием провел бы в стационаре последние положенные ему сутки. Но поток прибывающих с поверхности рабочих возрос, стационар был переполнен, и помощник Брилёва своей властью выгнал Овечкина долечиваться дома. Ставшая замкнутой Снегирёва, на лице которой еще виднелись следы операций, никак не отреагировала на его своеволие. Антон чувствовал себя вполне сносно и настаивать на соблюдении норм не стал, чтобы не провоцировать военных лишний раз.

– Как вы спаслись во время мятежа? – Овечкин сменил тему. – Я счастлив, что ты сумела уберечь Давида от опасности! Было трудно?

– Трудно не было. – Дилара скривилась, вспоминая минувшие события. – Было страшно. Все возрастные женщины и их мужья оказались террористами. За какие-то секунды к ним присоединилась вся общественность, которой было за сорок или около того. Откуда-то взялось оружие, много оружия, правда, потом выяснилось, что все оно было не боевое, но тогда я об этом не знала, потому что не разбираюсь в этом. Да и мало кто разбирался! Повстанцы начали формировать отряды боевиков и рассылать на другие уровни, у них оказались свои люди в Службе Безопасности, и отряд мужа одной из лидеров повстанцев захватил распределительную станцию. Они вырубили основное питание, и администрация оказалась не способна заблокировать бункер по подуровням. Многие тогда решили, что восставшие побеждают, и к мятежникам сразу присоединилась толпа народа. И тут выясняется, что все сотрудники Центра находятся где-то не здесь, а на других уровнях!

Жена закрыла глаза и беззвучно прошептала короткую молитву.

– Хвала Аллаху, я задницей почувствовала беду! – продолжила она. – Прямо как тогда, когда увидела Порфирьева, конфликтующего с полицейскими перед метро! Я схватила Давида, заперлась здесь и не открывала дверь до тех пор, пока все не закончилось! Ко мне стучались, ломились, уговаривали, угрожали, обещали какие-то блага и повышенные нормы… Я отвечала, что моему сыну очень плохо и я должна заботиться о нем, поэтому не могу открыть. Еды не было почти пять суток, мы сильно голодали, но после метро это было не так страшно, спасибо Всевышнему, воду никто отключать не стал. Но потом Беспалов сошел с ума и вырубил подачу воздуха везде, кроме жилых номеров. Говорят, он хотел вырубить воздух вообще везде, но просто не знал, как это сделать, потому что управление оказалось слишком сложным. Но и того, что он смог сделать, хватило с лихвой! У меня ночами до сих пор стоят в ушах хрипы и жуткие стоны задыхающихся снаружи людей и скрежет ногтей по металлу двери! Ты видел царапины на ней? Снаружи она вся располосована! Это умирающие царапали дверь, пытались открыть! Я кое-как затерла, что смогла, но следы все равно заметны! Некоторые открывали двери, чтобы впустить задыхающихся в свои номера, но я не стала этого делать! Администрация по системе оповещений предупреждала, что нельзя нарушать автоматическую блокировку, это вызовет утечку кислорода и удушье!