Текст книги "Несбывшиеся надежды. Каждому своё. Книги третья и четвёртая"

– Какие-то шансы есть, – уклончиво ответил спецназовец. – Но что из этого выйдет… В смысле, медотсек мы захватим, но вряд ли получится сделать это чисто. Тут главное – внезапность, а они займут позиции сразу, как только свет вырубится. И как только мы начнем действовать, кто-нибудь из них может успеть выстрелить в Снегирёву или в биорегенераторы. У предателя даже гранаты есть, целых четыре: две своих и две от убитого бойца. С ними сейчас его баба ходит.

– Вы уверены, что мы не можем отключить им аварийное питание извне? – уточнил полковник.

– Исключено, – подтвердил Миронов. – Аварийная аккумуляторная группа установлена прямо там, в техническом помещении медотсека. Мы выяснили, это еще когда сами сидели в нем, отбиваясь от Службы Безопасности. Благодаря этому они так и не смогли нас взять. Сейчас ситуация обратная. На медотсек мы никак повлиять не можем. Подобная схема автономности применена не только там. В реакторе так же, в выходном шлюзе, в лифтовых шахтах, и здесь, в административном отсеке тоже. Отключение питания – не вариант, нужно искать другой способ.

– Легко сказать… – поморщился Брилёв, вновь бросая взгляд на изображение установленных в медотсеке скрытых камер. – Известно, что там происходит? Откуда люди в биорегенераторах?

– Двоим террористкам утром стало плохо, – объяснил Миронов. – То ли от голода, то ли от старых болячек, то ли от всего сразу – слышно было неважно. Одна из них за минуту дважды теряла сознание, другая жаловалась на сильные боли. Зарема собралась их осмотреть, но та, первая тетка, потребовала, чтобы ее осматривала Снегирёва. Там целый скандал разразился из-за того, что не всем это понравилось. Но за тетку заступилось не меньше десяти террористок, и Беспалова приказала привести Снегирёву из стационара. Ее привели, она осматривала первую, а Зарема – вторую. По результатам осмотра Снегирёва положила свою тетку в биорегенератор, и снова возник скандал. Зарема заявила, что никто точно не знает, когда именно иссякнет аварийное питание, и если это произойдет во время сеанса лечения, пациентка захлебнется биораствором. Снегирёва ответила, что обесточенный биорегенератор можно открыть вручную, а пациента она откачает, если придется. Зато без биорегенератора тетка может впасть в кому из-за каких-то там проблем с сердцем. Больная, как это услышала, так чуть ли не сама полезла в БР. Короче, террористки разрешили Снегирёвой работать. Зарема сделала своей тетке пару уколов и уложила спать. Снегирёва что-то говорила на тему того, что ту, вторую тетку, тоже нужно в биорегенератор, но Зарема устроила скандал, и ее сторонницы велели Снегирёвой заткнуться. А через пять минут та баба стала задыхаться, ее притащили в операционную, и Снегирёва заявила, что у больной развивается шок. Зарема положила тетку в биорегенератор и сама занимается лечением. Но закусило ее конкретно, это видно. Остальные террористки на Снегирёву больше не рычат, Беспалова периодически спрашивает у нее что-то на тему лечения, потому что ей самой хреново и она тоже хочет в биорегенератор. В общих чертах как-то так. Может, для надежности незаметно подать в медотсек основное напряжение? Пусть Снегирёва лечит Беспалову, тогда у террористок будет меньше желания ее убить.

– Не поможет, – отверг предложение Брилёв. – Как только они поймут, что им конец, желание убить врача нам назло снова вырастет. – Полковник перевел взгляд с изображения Снегирёвой на Абрека: – А если разыграть спектакль? Допустим, сумасшедший Беспалов сам разблокировал распределительную станцию и вышел то ли погулять, то ли пострелять. Мы его ликвидировали и захватили станцию. А пока это происходило, с поверхности вернулась экспедиция. У них передозировка, время истекает, срочно требуется медицинская помощь… Даже не так! Раз шлюз и лифтовая шахта автономны, значит, сумасшедший Беспалов не смог помешать экспедиции попасть в бункер! Его это возмутило, и свихнувшийся террорист вышел из распределительной станции, чтобы их всех убить, а заодно разжиться продуктами, которые они привезли. Он же голодает четвертые сутки, как все! Возникла перестрелка, в результате которой террорист был убит, а несколько членов экспедиции получили ранения! А еще у них передозировка! Сыграем на этом! Группа захвата выдает себя за экспедицию, и террористы впускают их внутрь. Рассчитаем, чтобы все это происходило в тот момент, когда лидер террористов Беспалова будет в биорегенераторе, лишним не будет. Застанем их врасплох!

– Может не сработать, – Абрек с сомнением покачал головой. – Людей Порфирьева все знают, не говоря о самом Порфирьеве. У нас такого жлоба нет, кем заменить? Да еще в фотохромном комбинезоне! Террористы могут просечь тему до того, как группа захвата окажется внутри медотсека. Хрен его знает, что тогда начнется. Если полетят гранаты, без потерь не обойдется. И биорегенераторы осколками побьет.

– Какие есть предложения? – Эту фразу Брилёв за прошедшие трое суток произнес уже в пятый раз. – Ждать отключения аварийного питания и идти на штурм вообще без всякой внезапности? Даже без такой?

– Мы прорабатываем возможность пустить в медотсек слезоточивый газ, – ответил Абрек, вопросительно глядя на Миронова. – Через систему воздухоснабжения.

– Да? – оживился Брилёв. – Когда будете готовы?

– Пока непонятно, – начальник инженерной команды не демонстрировал оптимизма. – Газа у нас мало, хватит его или нет – сейчас считаем. Тут нужен нервнопаралитический, чтобы гарантированно сработало. Своего газа у нас не было вообще никакого, а слезоточивый стоит на вооружении Службы Безопасности, только они почти все потратили еще тогда, когда пытались нас из медотсека выкурить. Того, что осталось, хватило бы на закрытый медотсек, но террористы держат входной люк открытым, и это сделает газовую атаку неэффективной.

– Так закройте люк удаленно! – заявил Брилёв.

– Не получится. – Миронов поморщился. – Люк был заблокирован, когда предатели открывали его изнутри. Они сняли блокировку вручную. Это автоматически отключает возможность удаленного запирания. Чтобы она заработала, нужно так же вручную заново включить возможность блокировки. Поставить переключатель аварийного отпирания в прежнее положение.

– Это всего одно движение, – подтвердил Абрек. – Но, чтобы сделать это, надо попасть внутрь медотсека. И нейтрализовать тех, кто может взорвать гранаты. Как быстро газ начнет действовать?

– Постараемся подать его под максимальным давлением, – инженер вновь сверился с какими-то своими файлами. – Думаю, нам потребуется секунд пять-шесть. После этого там уже никто не сможет глаза открыть.

– Проблема в том, – продолжил за него Абрек, – что в медотсеке наших осведомителей нет. Там только террористы. Некого отправить выключатель поюзать! Врываться туда с боем ради этого бесполезно – террористы начнут стрелять в Снегирёву или взрывать оборудование, как только начнется кипиш. А тут весь смысл во внезапности: люк неожиданно закрылся, пока все удивлялись, пялились на люк и друг на друга, – пять секунд и прошло. Прицельно стрелять уже некому, разве только гранаты с закрытыми глазами бросать куда угодно, если решили умереть громко.

– То есть это тупик? – Брилёв с досадой скривился.

– Ну… – Абрек неуверенно замялся. – Можно попробовать убедить кого-то из осведомителей… или какую-нибудь бабу из охраны переодеть… может, не узнают… тут лишь бы успела войти в медотсек и нажать на переключатель… Только для этого все равно придется снимать аварийную блокировку люков и переборок. Иначе в подуровень медотсека не попасть.

– То есть террористы поймут, что мы контролируем бункер, – закончил за него Брилёв. – И начнут готовиться к возможному штурму и сыпать ультиматумами. А если сделать вид, что это Беспалов снял блокировку? Типа, взбрело сумасшедшему в голову поразвлечься? Пусть включает-выключает раз двадцать подряд, для правдоподобности? Наш агент успеет проскочить, пусть что-нибудь слезливое причитает, про больных детей, например!

– Про детей лучше не надо, – возразил Абрек. – Эти старые шалавы всех детей в бункере уже выучили, могут сразу заподозрить! Сама по себе идея нормальная, только исполнителя нужно еще найти.

– Пообещай солидную награду! – заявил полковник. – Реально солидную, тут не до торга!

– Тут дело не в награде, – Абрек вновь покачал головой. – Я не знаю, кто из баб потянет это. Надо же не просто на выключатель нажать, надо еще очень быстро засечь противников с гранатами и успеть их уничтожить до того, как они схватятся за эти гранаты. И не позволить никому снова все выключить, а ведь там полно вооруженных террористок. Мы, конечно, будем следить по видео и подсказывать по рации, но я фиг знаю, что из этого выйдет. Короче, пока прорабатываем этот вариант… – Он скосил глаза на настенную видеопанель и недовольно скривился: – Старая сморщенная ишачиха… Не мог кто-нибудь помоложе заболеть!

Брилёв проследил его взгляд. Видеопанель по-прежнему демонстрировала трансляцию с пары скрытых камер, установленных в операционной. Биорегенератор, с которым работала Снегирёва, только что закончил процедуру и выпустил пациента. Несколько террористок во главе с Беспаловой помогали подняться с ложа своей подельнице, полной женщине лет пятидесяти с рыхлым телом и дряблой кожей. Обнаженное женское тело в таком состоянии ничего, кроме брезгливости, не вызывало, и Брилёв с отвращением вспомнил, что его ныне покойная женушка последние лет десять совместной жизни выглядела именно так. Полковник мысленным взглядом окинул своих нынешних любовниц плюс тех девушек, которые таковыми не являлись, но стояли в очереди, и поймал себя на мысли, что все-таки народ, в основной своей массе ныне покойный, в общем-то прав: нет худа без добра. Может, пока ситуация настолько напряженная, вызвать к себе Соколянскую под каким-нибудь медицинским предлогом и позволить ей затащить себя в постель? Интересно, Соколянская, когда поймет, что сейчас ей выдался шанс, начнет действовать сразу или попытается набить себе цену? Если второе, то это даже увлекательно – можно достаточно прозрачно намекнуть ей, что истинная преданность доказывается не в обстановке благоденствия, а как раз в такие вот тяжелые времена. Очень любопытно посмотреть, как она поведет себя дальше…

– Да ну на хрен!!! – Абрек вскочил, меняясь в лице.

Брилёв дернулся, не сразу понимая, что происходит, и сосредоточился на изображении с камер медотсека. Несколько секунд назад террористки накинули на свою вылеченную подельницу какие-то тряпки и вывели из операционной. Пациентка выглядела достаточно бодро, заметно лучше, чем до биорегенератора, слабо улыбалась и шла самостоятельно. Результаты лечения, судя по всему, удовлетворили Беспалову, и она обменялась со Снегирёвой несколькими фразами. Старые стервы с подачи предателя говорили тихо, страховались от прослушки, и задумавшийся Брилёв уловил только общий смысл сказанного. Беспалова выразила Снегирёвой свое одобрение вместе с желанием пройти лечение прямо сейчас, пока в медотсеке еще есть аварийное питание. Блондинка сказала, что ей нужно несколько минут, чтобы подготовить процедуру, потом Беспалову позвали в стационар, и она вышла. В операционной кроме Снегирёвой и Заремы никого не осталось, и блондинка склонилась над ложем биорегенератора, что-то там проверяя.

В этот момент стоящая возле другого БР Зарема схватила со стола диагност и бросилась к Снегирёвой. Абрек среагировал именно на это, но сделать ничего не мог. Толстуха подбежала к блондинке и с размаха ударила ее диагностом по голове. Снегирёва упала грудью на ложе, хватаясь за голову, и Зарема принялась осыпать ее ударами, явно стремясь забить насмерть. Брилёв вскочил и застыл, не зная, что делать. Сейчас толстуха убьет Снегирёву и останется единственным медиком в бункере. Его жизнь будет в ее руках. Со всеми вытекающими отсюда вариантами последствий. Если ее убить, то облучение медленно прикончит самого Брилёва. И даже если не убить, то, скорее всего, его ждет то же самое, потому что Зарема не сможет излечить облучение, которое даже не смогла обнаружить. Брилёв, остолбенев от шока, панически расширенными глазами смотрел, как Зарема наносит Снегирёвой удар за ударом.

Блондинка пыталась закрывать быстро намокающую кровью голову руками, ее запястья и тыльные стороны ладоней были покрыты рваными ранами, но смогла лишь неуклюже сползти с забрызганного кровью ложа. Она упала на пол и сжалась в комок, стараясь защитить голову и прижиматься к станине биорегенератора. Разъяренная Зарема, багровая от отдышки и психованной ненависти, принялась бить ее ногами, чередуя размашистые пинки с ударами покрывшимся трещинами диагностом.

– Мозг! – Абрек в бессильной злобе обернулся к Миронову. – Сделай что-нибудь, шайтан тебя!!!

– Что я сделаю?!! – Взгляд Миронова панически метался с экрана на собственное оборудование.

– Прикажи дикторам на максимальной громкости объявить, что в операционной террористка Зарема пытается забить насмерть доктора Снегирёву! Может, они услышат!

– Они вырубили звук в системе оповещения! – панически взвыл Миронов. – Ты же знаешь!!!

– Объявляй!!! – рявкнул Абрек, и по его нервному воплю Брилёв понял, что все пропало.

Сжавшаяся под градом ударов, покрытая кровью Снегирёва уже не сопротивлялась, лишь закрывала голову одной рукой, как могла. Вторую руку она прижала к животу, засунув под запачканный кровью халат, видимо, получила тяжелую травму от ударов ногами. Окровавленная блондинка судорожно дернулась, то ли пытаясь вытащить из-под халата руку, то ли у нее началась предсмертная агония. Зарема это поняла и начала наносить удары с удвоенной яростью, сверкая белками налитых кровью черных глаз. Снегирёва дернулась второй раз, ее рука выпала из-под халата, и микрофоны отчетливо донесли до Брилёва беспорядочный грохот выстрелов.

– У нее ствол! – изумленно выдохнул Миронов.

В руке у Снегирёвой был боевой пистолет, и залитая кровью блондинка стреляла из него в Зарему скорее наугад, нежели прицельно. Первые две пули прошли мимо, ударяя в пол и заставляя толстуху в ужасе отпрыгнуть от своей жертвы. Третья пуля разбила Зареме голень, толстуха с воплем упала и получила четвертую пулю в необъятный от жировых складок живот. Медсестра задергалась, хватаясь за рану мясистыми ладонями, и отчаянно заголосила. Покрытая кровью Снегирёва неуклюже поднялась на четвереньки и поползла куда-то, опираясь на пистолет. На выстрелы из ведущей в стационар двери выскочили террористки, и блондинка, не глядя, дважды выстрелила в их сторону. Пули прошли мимо, но перепуганные террористки бросились обратно, и Снегирёва выстрелила в другую сторону, туда, где из двери, ведущей в диагностический кабинет, выскочил предатель с автоматом наизготовку. В предателя Снегирёва тоже не попала, и солдат успел выскочить за дверь, занимая позицию за обрезом дверного проема. Блондинка, оставляя за собой кровавый след, доползла на четвереньках до двери в свой кабинет-жилище и вползла внутрь. Предатель, изготовившийся для ведения огня, высунулся из дверного проема, беря Снегирёву на мушку, но та уже захлопнула дверь, скрываясь из вида. Предатель не стал стрелять, то ли не решился терять свой главный козырь, то ли не был уверен в том, как поступить.

– Видео! – Брилёв вышел из ступора. – Дайте видео из ее комнаты!

Миронов проделал короткую манипуляцию со своим оборудованием, и настенная панель изменила картинку. Снегирёва заперла изнутри дверь, ведущую в операционную, и ползла к противоположной двери, ведущей в стационар. В этот момент дверь распахнулась, но врывающиеся в нее террористки увидели направленный на них пистолет и рванули назад. Снегирёва выстрелила и попала в стену. Она доползла до двери, заперла ее изнутри и поползла куда-то прочь из поля зрения камеры.

– Где она? – нервно выпалил Брилёв. – Разверните камеру!

– Там нет камеры, только видеодатчик, он не разворачивается! – Миронов ошарашенно смотрел на оставшиеся в кадре ноги стоящей на четвереньках Снегирёвой. Блондинка то ли дергалась, то ли упиралась во что-то. – Мы поставили под наблюдение только двери, чтобы видеть, кто к ней приходит. Больше не стали ничего ставить, оборудования не хватает, и скандалов не хотелось. Какой-нибудь дежурный дебил сольет в сеть ее голые видео, она узнает – единственного врача во враги лучше не записывать! Вы же сами приказали ее не провоцировать… Что она делает?!

– Там у нее диван, – ответил Абрек. – На котором она спит. Она пытается отодвинуть диван, хочет за ним спрятаться. Какая-никакая, но позиция, автоматную пулю не удержит, но обзор скрывает, и самому вести огонь можно… Откуда у нее пистолет?!

– Что? – Брилёв смотрел, как вымазанные в крови штанины легинсов Снегирёвой скрываются за пределами видимости камеры. Он перевел взгляд на Абрека: – То есть это не ты выдал ей оружие перед мятежом?

– Нет, – Абрек был ошарашен не меньше остальных. – Я отправил туда усиленную охрану… Зачем ей пистолет… У нас таких даже нету, это полицейский ствол…

– Может, террористы выдали… – неуверенно произнес Миронов.

– Чтобы она отстреливалась от них, когда они захотят ее убить? – Абрек с недовольной гримасой пытался разглядеть, что происходит со Снегирёвой, но видеодатчик цеплял лишь кусок отодвинутого дивана и заляпанный кровавыми разводами пол возле него. – Кто-то принес ей ствол до мятежа!

– Кто?! – возразил Миронов. – Она всегда на виду, за ней следит отдельная программа! Пока она работает в медотсеке, ей точно никто ничего не передавал! К ней в комнату никто не заходит, один раз Зарема прокралась, украла у Снегирёвой резинку для волос, потом продала кому-то… С тех пор Снегирёва комнату запирает, когда выходит. Уборку проводит сама. Если кто-то и передал ей ствол, то не в медотсеке! В ресторане или в спортзале!

– Исключено! – Абрек решительно отмахнулся. – Там за ней постоянно наблюдают! За ней всегда кто-нибудь следит, даже когда она к Порфирьеву в номер пытается пролезть!

– Значит, Порфирьев ей ствол и выдал! – сделал вывод Миронов. – Она же была у него, типа, на беговой дорожке! Из поля зрения камер выпадала несколько раз на несколько секунд! Там много времени не нужно!

– А у Порфирьева он откуда?! – немедленно парировал Абрек. – Когда Варяг попал в бункер, его раз двадцать с головы до ног обшарили! И вещи его перетряхнули сто раз! Не было у него оружия! И пронести он его не мог! Ни тогда, ни потом, даже если где-то на поверхности спрятал! Все, кто на поверхность выходит, по возвращении проходят через досмотровую систему, она автоматическая, встроена в лифтовые кабины, ты же сам ее запускал! Мы ее никогда не отключаем, чтобы видеть, кто что с собой с поверхности тащит, чтобы ничего не сперли!

– Значит, Варяг пронес ствол до того, как мы запустили систему! – настаивал инженер. – Мы же не сразу ее запустили!

– Сразу! – Абрек начал злиться. – Она не работала только в тот день, когда команда Менделеева впервые попала в бункер! Но тогда их обшмонали тщательно в несколько раз: сначала при входе, а потом пока их от интоксикации корчило!

– Потом выясним, – пресек перебранку Брилёв. – Сейчас нужно понять, как использовать это! Она выживет? Мы можем это узнать?

– Можно залезть в ее коммуникатор, – ответил Миронов. – Мы его взломали в первый же день, но там нет ничего интересного. Но есть встроенный производителем комплект датчиков биомониторинга. Датчики дешманские, коммуникатор у нее бюджетный, но понять, жива она или нет, их хватит.

– Сделайте это! – Брилёв не сводил взгляда с изображения.

Двери там надежные, пинками не выломать, но предатель может расстрелять запоры из автомата. Если террористы захотят устроить штурм комнаты, то до Снегирёвой они доберутся. Вопрос, сколько у него есть времени, чтобы использовать ситуацию. И как именно сделать это.

Лицо полковника исказила гримаса бессильной злобы. Фактически он победил, террористок осталось три десятка с небольшим, даже Снегирёва теперь не в их руках, но как додавить оставшихся – никто не знает. Может, рискнуть медотсеком, пока мятежники вновь не добрались до блондинки? Устроить штурм? Теперь уже неважно, как это будет выглядеть потом, основная цель достигнута, штурм можно будет списать на безвыходную ситуацию – террористки пытались убить единственного врача и уничтожить медицинское оборудование. Все поверят, недоверчивых к тому моменту больше не останется. Итак, что имеется на данный момент…

На первом уровне заперто почти пятьсот человек – все лояльные сотрудники Центра, которых он заранее под разными предлогами собрал тут перед началом мятежа. Теперь, после отделения зерен от плевел, их стало меньше человек на пятьдесят. Для поддержания полноценного функционирования Центра это ощутимая потеря, но ее можно восполнить со временем посредством обучения новых кадров. Пока же лояльные работники сидят, запертые в комфортных номерах, их регулярно поят и кормят, и все их беды заключаются в отсутствии основного электропитания. Они уверены, что террористы заблокировали их подуровни и вырубили почти всю электронику, кроме той, что имеет доступ к аварийному питанию. Почти ничего не функционирует, но на этом их проблемы заканчиваются. Доказавшие меткими выстрелами свою лояльность сотрудники СБ взяли под охрану все межподуровневые люки и гермопереборки, чтобы никто по глупости или случайности не захотел нарушить герметизацию и устроить утечку кислорода в лишенные воздуха коридоры бункера. Позже, когда террористы будут полностью уничтожены, людям будут показаны их зверства в виде этих самых коридоров, заполненных трупами задохнувшихся людей. Пока же они особо не испуганы и могут сидеть взаперти достаточно долго.

На третьем уровне ситуация аналогичная, там после чистки осталось всего полсотни работников, и они уже продолжили обслуживание биоферм и прочих технических систем бункера. За ними надзирает столь же лояльная охрана, она же временно помогает им в работе, потому что людей не хватает. Все пашут в авральном режиме в две смены, но несколько дней вполне вытерпят.

Второй уровень завален трупами террористов, их там штук шестьсот, но без воздуха разложение трупов удается предотвратить, а основная масса бесполезного населения выжила. По данным людей Миронова, там уцелело порядка трех с половиной тысяч человек. Детей погибло не так уж много, их было больше трехсот, сейчас осталось меньше трехсот, но в общем-то статистика все та же – детей, грубо, триста. Остальные выжившие – женщины до тридцати пяти, половина – вообще до тридцати. Брилёв подавил вздох. Его бы воля – так лучше б он избавился от этих, а оставил старых, которым за сорок. Они хотя б не плодились бы. Но именно старые стервы устроили весь этот бунт, за что и поплатились. Количество бесполезных проедателей биоферм удалось сократить почти на двенадцать сотен штук, это позволит ему достичь первостепенных целей. Хотя в перспективе проблемы остались прежними – вся эта толпа молодого бабья рано или поздно пожелает родить, и в Центре снова произойдет демографическая катастрофа.

Может, отключить от воздухоснабжения пару-другую жилых подуровней и свалить все на террористов? Это позволит избавиться еще от полутысячи ртов, способ оказался настолько эффективным, что Брилёв сам не ожидал такого результата. Но устраивать такое в спешке, тщательно не продумав последствия, нельзя. Одно дело отдать своим людям приказ уничтожить террористов, которые стремятся уничтожить их самих. Другое дело – приказать уничтожить полтысячи человек, которые к террористам присоединяться не стали. Среди них наверняка окажутся чьи-нибудь любовницы или даже родственники. Такое может вызвать скрытое недовольство, озлобление и желание отомстить когда-нибудь потом, когда все уляжется. Как ни жаль, но от этой идеи придется отказаться. По крайней мере, сейчас. Тем более что сейчас нужно бросить все силы на решение проблемы с последними террористами.

– Готово! – сообщил Миронов, считывая что-то со своих хитроумных девайсов. – Мы подключились к датчикам биомониторинга на коммуникаторе Снегирёвой! Вот данные!

Он создал в углу настенной видеопанели небольшой экран и вывел туда несколько цифр.

– Что это значит? – Брилёв всмотрелся в показатели. – Самый верхний – это пульс?

– Так точно! – подтвердил начальник инженерной команды. – Пульс, потом давление, ниже частота дыхания, самая нижняя строка – количество потраченных калорий. Больше ее коммуникатор ничего не умеет. Только я не очень понимаю, что с ней происходит, я не медик. Пульс слишком большой вроде…

– У нее кровотечение и травма головы, – перебил его Абрек. – Скорее всего, сотрясение мозга. Наверняка есть переломы. Пульс учащенный, дыхание нестабильное, давление, похоже, падает. Она на адреналине сейчас, как только надпочечники успокоятся – потеряет сознание.

– Она выживет? – Брилёв напрягся еще сильнее.

– Не знаю. Какое-то время она проживет, раз сразу не умерла. А вот сколько конкретно… – попадающий в поле зрения видеодатчика диванчик Снегирёвой шевельнулся, и Абрек насторожился: – Она двигает диван! Зачем, блин?! Такая хорошая позиция была!

На экране диван медленно сместился к двери, ведущей в стационар, и стало видно руки Снегирёвой. Некогда белые рукава медицинского халата были изорваны и густо выпачканы кровью.

– Она подперла диваном дверь! – констатировал Миронов. – У нее двери вовнутрь открываются, она хочет использовать это. Но диван легкий совсем, если несколько человек навалятся на дверь – отодвинут все равно!

– Она поняла, что скоро отключится, – Абрек мрачно наблюдал за неуклюжими потугами ползающей по полу блондинки. – Хочет перегородить входы хоть как-нибудь. Надеется услышать звуки взламываемой двери и успеть открыть огонь, пока террористы будут диван отодвигать. Бесполезно. Если сознание потеряет – хоть отбойным молотком двери вскрывай, не услышит.

Тем временем Снегирёва оттолкала диван вплотную к двери в стационар и, пошатываясь, поползла на четвереньках к столу. Ее рука все еще сжимала пистолет, и блондинка неуклюже опиралась на предплечье. Вторую руку она поджала к животу и старалась не пользоваться ею вообще, видимо, сдвигание дивана вызвало сильную боль. Добравшись до стола, Снегирёва неловко завалилась на бок, переворачиваясь на спину, уперлась в стол ногами и попыталась столкнуть его к другой двери, ведущей в операционную.

– Абрек! – Брилёв едва сумел подавить истеричные интонации. – Думай, как использовать ситуацию! Сейчас террористы не могут ее убить! Можно провести штурм, пока они не добрались до нее опять?!

– Мозг, включи картинку из операционной! – вместо ответа произнес Абрек.

Миронов потыкал пальцами в монитор Брилёва, и настенная панель разделилась на два экрана. Первый, поменьше, продолжал показывать видимую часть комнаты Снегирёвой, второй, более крупный, дал изображение с обеих скрытых камер в операционной. Помещение оказалось набито террористками. Беспалова что-то обсуждала с предателями, для надежности укрывшись за дальним биорегенератором. За станиной среднего биорегенератора, еще не выпустившего пациентку, собрались с десяток мятежниц. Те из них, что были вооружены, занимали позиции в сторону выхода из медотсека, несколько невооруженных ждали, пока закончится сеанс лечения. Возле самого ближнего БР, на замызганном кровавыми разводами и каплями полу, возвышалась жирная туша Заремы, над которой возились четыре тетки с перевязочным материалом в руках.

– Она мертва? – Брилёв вгляделся в бледное лицо медсестры. – Мозг, можешь увеличить?

Изображение с одной из камер взяло Зарему более крупным планом, и Абрек разочарованно произнес:

– Живая она, дочь шайтана! Без сознания. Пуля прошла навылет через куски сала, была бы стройной – вообще бы мимо пролетело! У нее даже кровотечения нет. Это с ноги натекло, там, похоже, кость раздробило. Она от болевого шока вырубилась. Но от перелома ноги она не подохнет.

– Плохо, – оценил Брилёв. – Значит, у террористов по-прежнему есть свой медик. Нужен штурм! И чтобы во время штурма какая-нибудь шальная пуля террористов попала ей в голову!

– Надо обдумать детали, – Абрек хмуро разглядывал изображения с камер. – Они заняли позиции за биорегенераторами. Особенно предатель со своей сучкой. У них боевое оружие и гранаты. Через стерв, которые засели за баррикадой возле входного люка, мы пройдем. Но основной бой придется вести в операционной. Помещение маленькое, там одной гранаты хватит, чтобы были потери, а у них – четыре. Как минимум будут раненые. Биорегенераторы выйдут из строя. Экспедиция не вернулась, новые бээры взять неоткуда, что со Снегирёвой – непонятно. В таких условиях убедить людей пойти на штурм будет тяжело.

– Пока Снегирёва жива, шансов на успех больше, чем если протянем время и дадим ей умереть! – возразил Брилёв, но судя по мрачному блеску черных глаз Абрека, этот аргумент его не убедил.

– Что она может сделать без биорегенераторов? – возразил спецназовец. – Излечить пулевое подручными средствами? Пинцетом достать осколки из легких?

Он посмотрел на изображение Снегирёвой. Та дотолкала стол до двери и неуклюже, одной рукой, снимала с себя окровавленный медицинский халат. Это удалось ей не сразу, и блондинка принялась нетвердыми движениями делать из халата повязку на кровоточащую голову. Дважды халат соскользнул с пропитанных кровью волос, и Снегирёвой пришлось воспользоваться второй рукой. Судя по исказившей залитое кровью лицо гримасе, это далось ей очень болезненно, но в итоге блондинка соорудила на голове подобие повязки и замерла, положив руку с пистолетом на живот.

– Все. – Абрек перевел взгляд на данные датчиков биомониторинга. – Она в отключке. Мозг, подключи все эти камеры к экрану в моем кабинете. Мы с мужиками будем думать, что делать. Разрешите идти, Дмитрий Адамович? Тут без тщательного планирования работать нельзя. Только хуже будет.

– Иди. – Брилёв с трудом заставил себя не давить на Абрека. – Я на вас надеюсь.

Спецназовец с инженером ушли, и полковник заперся в кабинете, скользя по экранам нервным взглядом. Абрек не хочет рисковать, это видно. Ему не нужно лечиться от облучения, в момент того рокового взрыва в КП-дублере он и его головорезы были в полном боевом, и хоть фотохромный комбинезон и хуже скафандра высшей защиты, облучения костей они не получили. Им не понять того, что ощущает сейчас Брилёв! Они просто не хотят получить пулю, которую некому или нечем будет из них вытащить. И он, Брилёв, хорошо их понимает, но от этого ему не легче. Без квалифицированного врача он умрет через какое-то время, пусть даже небыстро, но какая разница?!! Он не собирается умирать!