Текст книги "Несбывшиеся надежды. Каждому своё. Книги третья и четвёртая"

– Проблема не в этом, – автоматически поправил жену Антон. – Дело не в утечке, бункер представляет собой закрытый объем пространства. Мы на километровой глубине, тут нет притока воздуха с поверхности, да он и не нужен, это лишняя угроза заражения плюс опасность обрушения воздушных шахт в результате взрывов и смещения почвы. Регенерация воздуха осуществляется искусственно, каждый кубический литр учитывается, поэтому автоматика сразу отключает от системы воздухоснабжения помещения, чьи датчики сообщили о принудительной разгерметизации изнутри вручную. Это значит, что люди сознательно покинули помещения в связи, например, с задымлением или отравлением воздуха. Такой воздух необходимо немедленно отрезать от общей массы, чтобы не загрязнять таковую еще больше и не перегружать системы очистки. Считается, что в покинутых жилых помещениях, лишенных кислорода, не может разгореться пожар, если он бушует где-то рядом и вынудил людей покинуть жилье. Странно, что те, кто впускал задыхающихся людей к себе, не активировали систему внутренней блокировки заново. Там нужно всего-то использовать выключатель.

– А кто знает, где этот выключатель?! – парировала Дилара. – Я понятия не имею, как он выглядит и где находится! Я даже слышала крики за стеной, будто кто-то пытался что-то там нажимать или переключать, но все они умерли от удушья все равно! Люди говорят, что сумасшедший псих Беспалов централизованно отключил такую возможность! Мне было жутко до ужаса! Сначала каждую секунду боялась, что дверь не выдержит, потом – что этот маньяк Беспалов отключит нам кислород! Больной психованный придурок! Он смеялся в эфире и пел детские песенки, пока тысяча человек умирала от удушья!

– Я слышал, как Яковлева с Соколянской говорили, что он сошел с ума на почве постоянных семейных ссор, – вкрадчиво сообщил Антон. – Жена довела его до потери рассудка регулярными придирками, истериками и моральным прессингом. У него оказалась слабая психика.

– Ты на что намекаешь? – Дилара уставилась на него едва ли не враждебным взглядом. – На меня, что ли?! Десять лет ты был всем доволен и не жаловался! Я на тебя не давлю, ты мне на фиг не сдался, я хочу, чтобы ты перестал тупить и настраивать всех против себя! И против нас! Твоему сыну здесь жить! Ты хоть иногда об этом думаешь?! На меня и так теперь смотрят косо, потому что я стала самой возрастной женщиной в Центре! А из-за слабой психики этого Беспалова и длинных языков этих тупых студенток все считают возрастных женщин виновницами трагедии! Тебя это радует?! Хочешь, чтобы я ходила перед тобой на задних лапках?! Да легко! Только сначала обеспечь нам с сыном полноценное существование! Тебя не было двадцать дней, все это время мы сидим на минимальных нормах!

– Послезавтра я выхожу на работу, – Антон постарался выбрать максимально примирительный тон. – Снегирёва назначила мне сутки постельного режима. Но моими нормами мы сможем пользоваться уже сегодня. Вечером у нас будет ужин в лучшем ресторане на первом уровне!

– На первый уровень теперь так просто не попасть! – осадила его Дилара. – Как и на третий! Режим контртеррористической операции еще не отменен! Доступ туда разрешен только сотрудникам Центра. Остальным нужно заказывать пропуск заранее, заявки собираются в течение смены, рассматриваются в течение следующей, и результаты обнародуются еще на следующую! То есть, если ты подашь заявку прямо сейчас, то нам с Давидом выпишут пропуска на первый уровень самое ранее на завтра на это же время! А завтра в это время у нас будет клиент! Женщина, которую ты видел, придет со своим ребенком принимать душ!

– Может, перенесем ее на другое время? – предложил Овечкин.

– Нет! – вскинулась жена. – Лучше перенесем на другое время ресторан! Мы вполне можем поесть в ресторанах здесь, на втором уровне! Это обычные столовые, но нам с Давидом уже давно не до жиру! Фешенебельный ресторан с первого уровня никуда не уйдет, а вот детские кроссовки она легко может выменять на что-то другое, если подумает, что у нас проблемы с нормами на воду! Давиду нужны эти кроссовки! У нее дочка на год старше Давида, хвала Аллаху, у нее оказался такой же размер ноги, как у нашего сына! Я видела эти кроссовки, они совсем новые, она утверждает, что купила их за неделю до войны! Мы не можем потерять такого клиента, она из тех, кто приехал в «Подземстрой» за сутки до ядерных взрывов, ее с дочерью прислал сюда муж на увеселительный уик-энд в собственный номер бункера! Она была очень богата тогда, богата и сейчас, потому что привезла с собой кучу багажа! У ее дочери хватает одежды, и она очень редко распродает что-либо! Нам очень повезло, что она испытывает недостаток в водных процедурах именно сейчас! После уничтожения террористов продать что-либо на черном рынке стало очень тяжело! Брилёв открыто объявил, что вскоре черный рынок будет приравнен к преступной деятельности, это «вскоре» еще не наступило, но люди боятся уже сейчас! Она рискнула связаться со мной только потому, что ты Инженер из людей Порфирьева! После того как Порфирьев убил Зарему из-за Снегирёвой, а потом отказался ложиться в биорегенератор ради тебя и Дна, все малолетки мечтают стать его любовницей, а все остальные, кто постарше и поумнее, мечтают попасть на работу к нему в ЭК! Потому что теперь все знают, что своим Порфирьев умереть не даст и вообще запросто убьет за них кого угодно не моргнув глазом. Знаешь, какой теперь в Центре самый популярный мем?

«– В этом отеле ни хрена нет», – предположил Антон.

«– Не пригодилась!» – поправила его Дилара.

– Убийство Заремы показывали в прямом эфире? – недоверчиво уточнил Овечкин. – Откуда все знают, что он сказал?

– Никто нам в прямом эфире ничего не показывал! – отмахнулась жена. – Трансляцию вырубили, как только начался штурм, и восстановили только на следующий день, когда в подуровне медотсека не осталось даже крови на полу, не то что трупов. Но потом администрация выложила в сеть запись. Ее заранее отредактировали, чтобы спецназ было лучше заметно. И радиопереговоры, наверняка отредактированные, тоже выложили. В общем, все видели, как спецназ ворвался в медотсек, как террористы пытались взорвать гранатами биорегенераторы, как Порфирьев за четыре секунды убил одиннадцать человек и наступил на руку предателю Валентину за миг до того, как он чуть всех не взорвал. Как отстрелил ему руку и достал ее из-под своего башмака, показали особенно тщательно. И как потом он раздробил Зареме горло, и как выносил из кабинета Снегирёву. Я ее в тот миг даже не узнала, думала, чей-то опухший труп, весь в кровище!

– И как отреагировала общественность на действия Порфирьева? – поинтересовался Антон.

– Знаешь, мне даже кажется, что Брилёв специально выложил это в сеть, – Дилара усмехнулась. – Чтобы все увидели, какой Порфирьев жестокий и кровожадный. Чтобы сделать его ореол героя поменьше, а то сейчас он больше, чем у любого из людей Брилёва. Только в результате получилось наоборот! Бабы испуганно поохали-поахали, побледнели-ужаснулись, а потом заявили, что, типа, с террористами так и надо, потому что они едва не убили вообще всех, а Снегирёва хоть и Снежная Королева с высокомерной физиономией, но единственный врач, и ее личные недостатки не мешают ей квалифицированно лечить людей. – Она уловила разочарование во взгляде мужа и усмехнулась вновь: – А чего ты ожидал? Всеобщего порицания? Люди стремятся выжить! А Порфирьев и Снегирёва – это те, от кого это выживание зависит! Или тебе опять не нравится, что на твое величие обратили недостаточно внимания?! Расслабься! На этот раз за твоим состоянием следило множество баб! Мужиков в Центре стало еще меньше, а количество молодых шлюх не изменилось!

– Почему ты столь враждебна к людям? – Овечкин позволил себе укоризненные нотки. – Ты же сама сказала, что люди хотят выжить! Я многое делаю для общего выживания, что предосудительного в том, что люди следят за моим выздоровлением?

– Потому что у тебя есть жена и сын! – зло огрызнулась Дилара. – Тепленькое место занято! Пусть не лезут! Иначе я выцарапаю тебе глаза, и ты сразу увидишь, кто любит тебя по-настоящему, как только станешь бесполезен для Брилёва!

Данное заявление жены было напрочь лишено логической связи, и опыт подсказывал Овечкину, что раз дошло до такого, то Дилара взвинчена настолько, что утратила возможность мыслить рационально. Сейчас лучше всего не перечить ей и дождаться, когда ее накалившаяся нервная система успокоится. Поэтому Антон попытался перевести разговор на другую тему и предложил жене принять душ, потому что близится вечер, и его двойная суточная норма может сгореть. Вопреки опасениям Овечкина, Дилара согласилась сразу же. Она долго возилась под душем, потом с прогулки вернулся Давид, и супруга немедленно повела сына мыться. После всего этого ее настроение значительно улучшилось, и она даже улыбалась Антону, пока они собирались на ужин.

Пока их небольшая семья степенно шествовала в столовую по центральному коридору, Дилара выглядела очень счастливой женщиной, и Овечкин удовлетворенно расслабился. По пути им попадалось множество людей, спешивших в столовые или возвращавшихся оттуда, с Овечкиными непрерывно здоровались, и в глаза бросалось полное отсутствие мужчин. В ответ на его тихое удивление Дилара, не переставая улыбаться окружающим, еще тише объяснила:

– Все мужчины, которые остались после уничтожения террористов, являются сотрудниками Центра. Даже те несколько женатых, которые в тот день еще не присоединились ни к кому, после мятежа поступили на работу в Центр. Говорят, Брилёв сначала их брать не хотел, но они объединились в команду добровольцев и всю ночь выносили трупы. Вынесли больше всех остальных. Тогда администрация предложила им работу на испытательном сроке, который должен начаться с того, что их команда будет выносить трупы из бункера на поверхность и там хоронить.

Дилара сделала небольшую паузу:

– Сначала все решили, что выносить придется прямо так, в своей одежде, и сели на задницу в ужасе. Потом помощник Брилёва уточнил, что скафандры им выдадут, он просто забыл об этом сказать в первый раз, потому что завертелся.

Она многозначительно фыркнула:

– Но все поняли намек. Короче, они согласились, и их временно забрали на первый уровень, причем одних, без жен. – Супруга незаметно впилась ногтями в руку Овечкина: – Впрочем, вряд ли это их огорчило, потому что на первом уровне баб тоже полно, ты-то об этом знаешь!

Антон предпочел никак не ответить, чтобы не усугублять едва-едва затихший конфликт, и Дилара, лучезарно улыбнувшись очередной идущей навстречу девушке, прошептала:

– В настоящий момент у всех мужчин официально идет аврал, связанный с устранением последствий кровавых преступлений террористок и начавшимся строительством на поверхности. Поэтому их временно поместили жить на первом уровне в целях экономии времени. Кроме тебя на втором уровне появляется только Порфирьев, но его почти не видно, потому что он, когда здесь, редко выходит из медотсека.

– Он проходит углубленный курс лечения, – сообщил Антон. – Снегирёва уговорила Брилёва. Тот пошел ей на уступки, учитывая ее состояние…

– Ты можешь перестать ему завидовать хоть иногда?! – Дилара окрысилась, но тут же засияла улыбкой, встречаясь взглядом с очередной молодой женщиной, поздравляющей Антона с выздоровлением. – Брилёв обещал Снегирёвой положить Порфирьева на лечение еще до вашего отъезда, это общеизвестно! И ее состояние тут ни при чем, просто Порфирьев нужен Брилёву! Он сейчас всем нужен! Кто-то должен остановить грабителей! Не думаю, что ты сможешь сделать это!

– Каких еще грабителей? – Овечкин терпеливо спрятал вздох.

– Это ты мне расскажи! – Жена улыбнулась еще кому-то. – Слухи ходят, один ужаснее другого! Говорят, что какие-то головорезы из ФСБ выжили где-то еще и теперь грабят склады Росрезерва, забирая оттуда наши продукты! А без продуктов мы не сможем оставить в покое биофермы на полгода, чтобы они смогли выйти на нужные мощности, или как там, короче, чтобы смогли производить достаточно еды для всех! Администрация все засекретила, толком никто ничего не знает, женщины спрашивают у меня подробности! Но не могу же я сказать, что меня двадцать суток не пускали к собственному мужу?! Это навредит бизнесу, не говоря уже о том, как сильно обрадует ораву шлюх, положивших на тебя глаз!

Семья Овечкиных добралась до одной из столовых второго уровня, и улыбающаяся всем Дилара, войдя внутрь, расцвела еще сильнее. Антон понял, что сейчас идет время ужина, и жена, скорее всего, не случайно выбрала именно это время и место. Обеденный зал был заполнен почти полностью, из трех или четырех десятков женщин он заметил лишь двух или трех, кому на вид можно было дать лет тридцать, остальные были заметно моложе. Отовсюду посыпались поздравления и пожелания крепкого здоровья, и Антон отметил, что, в то время как он не узнает никого, все присутствующие хорошо его знают и достаточно подробно осведомлены о том, как мужественно он боролся с болезнью все эти дни.

– Возвращение мужа к семье очень символично, – едва слышно прошипела Дилара, сияя улыбкой, – это производит впечатление на женщин. Шлюшки всегда пялятся на женатых, потому что наличие семьи у мужика говорит им о том, что он в принципе готов быть семьянином!

При этом ее пальцы сжимали его запястье все сильнее, и Антону приходилось терпеть боль от впивающихся в кожу ногтей.

Несколько девушек, сидящих за одним столиком, добровольно уступили его семье Овечкиных, и никто не был против того, чтобы Антон с женой и сыном обслужились вне очереди. Пока Овечкин рассчитывался с системой за приобретенные блюда, а Дилара с Давидом нагружали и отправляли к столу автоматизированные подносы с едой, вокруг их стола образовался целый круг из других столов. Все присутствующие на ужине хотели из первых уст услышать подробности о том, что происходило во время экспедиции, и Антон больше часа отвечал на женские вопросы. Пришлось серьезно поломать голову над ответами, чтобы не нарушить режим секретности, о соблюдении которого Овечкина лично уведомил Абрек. Провоцировать головореза не стоило вообще, а уж портить и без того малопонятные отношения со всей военной хунтой – особенно. Тем более сейчас, когда его семья провела без двойных норм ровно двадцать семь суток. Получить на следующий день какой-нибудь штраф означает ни больше ни меньше взорвать Дилару, иначе не скажешь. О том, что из этого выйдет, лучше не думать, ибо позитива в этом точно не будет.

Весь ужин Дилара мастерски изображала жену, чуть ли не вылизывающую своего супруга, всех это заметно умиляло, и даже маленький Давид, видимо, нахватавшийся верхушек за прошедшие дни, важно заявил, что папу надо беречь, потому что он сражается за общее выживание посреди смертельно опасной радиации и ему приходится нелегко. И только Антон ощущал исходящее от жены незримое облако токсичной агрессии, незаслуженно направленное на него лично.

Сразу после ужина маленький Давид захотел спать, и Овечкин поймал себя на мысли, что сын стал утомляться быстрее, чем прежде, хотя всего-то погонял час в футбол с приятелями. Он ведь и раньше играл в футбол, мальчишки часто развлекаются этим. Здесь, на втором уровне, даже есть отдельный тупиковый коридор, негласно отведенный решением общественности под это дело. Только прежде вроде бы всего за час игры Давид так сильно не уставал. Надо рассказать об этом Снегирёвой. Пожалуй, он сходит в медотсек завтра же. Диларе для этого придется занимать очередь, но его, Инженера ЭК, не пустить внутрь охрана не осмелится.

Однако на следующий день Антону оказалось не до медотсека. Накануне, после ужина, Дилара уложила Давида спать и сразу же ушла куда-то, заявив, что идет заключать сделки с клиентами. Это ей явно удалось, потому что с утра и до самого вечера к ним в каморку приходили разные женщины с детьми, и Антон то включал-выключал подачу воды в душе, то выходил в сеть под личным идентификатором с коммуникатора очередного ребенка и терпеливо ждал, когда у нее истечет обговоренный с Диларой срок использования. При этом если не каждая вторая, то уж точно каждая третья женщина, стоило Диларе отвернуться, бросала на него заинтересованные взгляды и как бы невзначай, случайно между делом, принимала такую позу, чтобы сразу в глаза бросалось, что выглядит она гораздо лучше тучной Дилары. Овечкин, помня о болезненной реакции жены на все подряд, старательно делал вид, что ничего не замечает и вообще не интересуется ничем, кроме бизнеса супруги, но это, похоже, только подогревало к нему интерес матерей-одиночек. К концу дня он психологически вымотался настолько, что испытывал желание попасть на работу как можно быстрее.

Первый рабочий день после болезни начался с неприятных открытий. Нет, он, конечно, слышал, пока лежал в стационаре, что на время его отсутствия инженерной поддержкой строительства ангара занимается кто-то из людей Миронова. Но он не ожидал, что они смогут добиться таких результатов. После того как из Центра были вынесены все трупы, для которых наскоро вырыли ров в сотне метров от въезда во входной каньон, Брилёв наладил разгрузку каравана. Проведшие несколько суток посреди смертельной радиации продукты отправили на третий уровень, ими потом занималась Снегирёва, а вот привезенными стройматериалами сразу озадачились люди Миронова. Сам Антон долго пробыл в тяжелом состоянии, а вот Порфирьев, который встал на ноги на третий день, сразу же предложил Брилёву действовать. Полковник, кто бы сомневался, не раздумывал ни секунды, потому что действовать придется не собственными руками. Порфирьеву предстояло долгое лечение, но амбал заявил, что в состоянии руководить той частью работ, которая не требует личного присутствия на поверхности, и вообще, время не ждет, каждые лишние сутки Центр рискует потерей какой-то части продовольствия из Росрезерва. Брилёв безропотно выдал ему Миронова со всей командой, и Порфирьев наставил им задач.

Тут-то и произошло самое неприятное. Чертовы мегамозги пересчитали и проверили все привезенные из Росрезерва кровельные материалы и заявили, что этого хватит для кровли половины площади ангара. Они взяли за основу предложенный Овечкиным метод сооружения двускатной самоочищающейся крыши, перерассчитали конструкцию и предложили более оптимальный и более прочный вариант. Брилёв с Порфирьевым его конечно же приняли и тут же запустили строительство. При этом все прочие сотрудники Центра были уверены, что крыша Миронова и крыша Овечкина – это две разные крыши, и крыша Миронова лучше, поэтому строят именно ее. Никто даже не потрудился объяснить людям, чья это заслуга на самом деле! От обиды, честное слово, хотелось плакать, потому что это уже верх несправедливости. У него самым наглым образом украли разработку и присвоили себе! Овечкин даже предъявил претензии Порфирьеву, но амбалу-мизантропу было конечно же наплевать.

– Разве ты изобрел двускатную крышу? – лениво прорычал Варяг, не отрываясь от каких-то армейских файлов. В ожидании очередной медицинской процедуры капитан возился с переданной Мироновым документацией, сидя прямо на медицинском столе возле занятого пациентом биорегенератора. Если бы кто-то другой, разве что кроме Брилёва, посмел усесться вот так вот посреди операционной, да еще чуть ли не на сенсорные панели медицинского компьютера, Снегирёва сожрала бы его живьем или потребовала от Брилёва немедленной казни для святотатца. Но порфирьевских выходок блондинка не просто не замечала, а даже старалась не мешать амбалу, из-за чего ей приходилось очень неудобно протискиваться сбоку от его могучей туши, чтобы добраться до управления биорегенератором. Овечкин искренне надеялся, что из-за этого она не допустит какой-нибудь врачебной ошибки.

– Двускатная крыша была изобретена много веков назад! – Антон позволил себе легкое возмущение. – При чем здесь это, Олег?! Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду!

– Не понимаю. – Порфирьев даже не оторвал глаз от планшета Миронова. – Я тупой. Объясни.

– Они украли мою разработку! – не выдержал Овечкин. – Присвоили ее себе!

– А еще они убили Кенни. – Взгляд Варяга не изменил направления. – Ты о ком сейчас говоришь? Кто это – «они»? Сформулируй свою мысль конкретнее.

– Миронов и его команда! – выпалил Антон, уже понимая, что поддержки ему не найти. – Это была моя идея! Почему все говорят, что строят крышу Миронова?!

– Тебе не наплевать? – Порфирьев все-таки перевел на него взгляд. – Лишь бы была! Миронов, кстати, тоже не сам ее рассчитывал, они все вместе проект продумывали, времени у нас мало, поэтому Брилёв бросил на это дело всех. Крышу просто так назвали, для удобства, чтобы понимать, что это конечный, полностью проработанный проект. Ты ведь предложил только идею.

– Конечно, идею! – обиженно воскликнул Овечкин. – Я же один, а их пятеро! Впятером просчитать столько параметров легче, чем одному!

– Вот они и просчитали. – Варяг вернулся к документам. – Кстати, тебе это даже в плюс – если она рухнет, не с тебя спрос. Хотя вроде не должна упасть. Рабочие говорят, крыша очень прочная получилась, как только ее грунтом занесло, даже вибрировать во время ураганов перестала. Только когда землю трясет, снежная труха из щелей сыплется. Но если тебе так важно, чтобы что-нибудь носило твое имя, то продумай, как от этого осыпания избавиться. По возможности нам нужен чистый ангар, чтобы там можно было без антирада работать. Придумаешь – я назову его «Ангар Овечкина» и впишу во все документы. А теперь займись делом, изобретай!

– У меня уже есть оригинальная идея! – немедленно заявил Антон. – Но если ее у меня тоже украдут – это не тот результат, который я хотел бы получить!

– Если оригинальная, то выкладывай. – Порфирьев вновь снизошел до взгляда на Овечкина. – А то я хотел с завтрашнего дня заставить людей поливать ее сверху водой, чтобы покрылась ледяной коркой и не пропускала снег. Только вот она потечет нам на головы, когда потеплеет.

– Поливать надо грамотно, – Овечкин попытался скрыть разочарование, – чтобы не потяжелела слишком сильно, не то тяжесть может превысить расчетные характеристики. И таять она начнет не скоро. Насколько я помню, наука считала, что миллионы лет назад на планете уже была ядерная зима. Ее вызвали супервулканы, и длилась она лет восемьдесят. Судя по тому, что творится на поверхности, если так везде, то мой прогноз – лет десять!

– Миронов говорит то же самое. – Взгляд Порфирьева на миг погрустнел. – Что ж, раз вы оба сходитесь в прогнозах, иди рассчитывай свою ледяную крышу. И учти, нам нужен теплый ангар без дыр и радиации.

– Но это же невозможно! – опешил Антон. – Ты же понимаешь, что без бетона этого не сделать!

– Найдем бетон – сделаем, – пожал плечами амбал. – А пока требования простые: в ангаре не должна замерзать вода, люди должны иметь возможность безопасно работать там без антирада, и в процессе этого им на голову не должна сыпаться радиоактивная дрянь. Вопросы есть?

– Я сделаю это! – пообещал Овечкин. – Но для этого мне нужно время! А ты требуешь от меня участия в ремонте аэросаней!

– Люди Миронова сейчас переделывают их в грузовик на воздушной подушке. – Порфирьев вперил в него недовольный взгляд. – Ты должен понимать, как они устроены, чтобы иметь возможность отремонтировать, если сломаются посреди пустоши. А они наверняка сломаются. Саныч и Тех заучивают их конструкцию наизусть. Тебя я этому не заставляю, потому что надеюсь, что ты, как Инженер, в состоянии разобраться в их устройстве сам. Перед следующим выездом люди Миронова примут у вас троих экзамен. Имей в виду. Не сможешь устранить поломку посреди пустоши – я тебя прямо там и оставлю. А теперь – иди и сделай мне теплый ангар Овечкина. Все, умчался, пока я добрый!

При этих словах молчаливо работающая с биорегенераторами Снегирёва бросила на Антона полный понимания взгляд и произнесла:

– Антон, у тебя есть полминуты? Можешь рассказать, как себя чувствует Давид? У него не было неожиданных кровотечений из носа? Головокружения?

– Такого не видел, но он стал очень быстро утомляться! – Овечкин немедленно вспомнил свои опасения по поводу сына. – Позавчера он с мальчишками играл в футбол всего час, но после этого утомился настолько, что вчера играть не пошел, сказал, не хочет. Но я вижу, что ему трудно! Ты не могла бы его осмотреть вне очереди? К тебе сейчас не пробиться, а другим Дилара не доверяет!

– Вне очереди не смогу, – не задумываясь произнесла она. – Наплыв пациентов очень большой, на поверхности работает много людей. Я впишу его на осмотр в ближайшее окно. Завтра эта информация будет в сети, пусть Дилара посмотрит.

Снегирёва отвечала не то чтобы равнодушно, но после мятежа участия в ее голосе стало ощутимо меньше. Постепенно сходящие с ее лица шрамы придавали блондинке угрюмое выражение, что еще больше усиливало ощущение исходящей от нее холодности. Сейчас она выглядит еще ничего, когда Овечкин увидел ее, в первый раз очнувшись после отказа легких, он реально испугался. Потому что не сразу узнал в покрытом толстыми красными воспаленными шрамами лице облик Снегирёвой. Сам Антон не видел, как она лечила сама себя, потому что долгое время не мог вставать с постели, а позже ему был назначен постельный режим, который он предпочел не нарушать ради собственного блага. Но другие больные, а их со дня подавления мятежа всегда было много, рассказывали, что блондинка фактически спасала других и себя одновременно.

После того как Порфирьев положил ее в биорегенератор, ее подруги-студентки сумели запустить какую-то программу лечения, которая привела Снегирёву в сознание. Говорят, первое, что она сделала, когда ей помогли встать с операционного ложа, это попросила довести себя до панели управления биорегенератором, в котором лежал Порфирьев. Блондинка выставила ему какую-то мегасложную лечебную процедуру, потом ее отвели ко второму бээру, где находился Овечкин. Фактически это ее вмешательство позволило Антону минимизировать проблемы с легкими, которые стандартная программа лечения устранить не могла. И только после всего вышеописанного Снегирёва занялась собой. Она выставила параметры собственного лечения и потеряла сознание. В биорегенератор ее укладывали Яковлева с Соколянской. Там она провела несколько часов, и только после этого ее состояние улучшилось до уровня, который позволил ей передвигаться без помощи.

Говорят, в первые дни Снегирёва выглядела просто ужасно: кожа на лице и руках разорвана во многих местах, голова покрыта опухолями и запекшимися ранами, корни ранее белых волос пропитаны кровью и застыли, словно ржавая проволока. Постоянные головокружения и тошнота, мертвенно-синюшные губы, полопавшиеся капилляры глаз, вроде даже она дважды теряла сознание прямо возле панели управления биорегенератором. Но с каждым сеансом биорегенерации ее состояние улучшалось, и когда Овечкин увидел ее впервые, фактически она была уже здорова, если не считать шрамов. Но зрелище все равно было не для слабонервных. Антон мысленно вздохнул. Снегирёва жутко пострадала, никто не спорит, но ребенок же в этом не виноват! Можно было бы отнестись к проблемам Давида с большей теплотой!

– Спасибо, – поблагодарил Антон. – Она обязательно придет в назначенное время! – Он немного замялся: – Инга… мне уже можно выходить на поверхность? Это не вредно для легких? Мне поставили задачу, которую нельзя выполнить, не выходя из Центра…

– Все, что можно было сделать, я сделала, – бесцветным тоном ответила Снегирёва. – Если бы все зависело от меня, я бы запретила всем вам выходить на поверхность в течение всей жизни. Но такой возможности у меня нет. Ты можешь выходить на поверхность в свои смены не более чем на четыре часа. Я официально уведомила об этом все начальство. Раз в месяц ты должен проходить полный осмотр, я тебя предупреждала. Если почувствуешь боль в легких – заходи без очереди.

Компьютер биорегенератора сообщил об окончании процедуры, и Снегирёва обернулась к выдвигающемуся ложу с лежащим пациентом. Ждать соблюдения элементарных норм приличия вроде «до свидания» не приходилось, и Антон покинул медотсек. Все равно ему сейчас выходить на поверхность, а после этого сюда возвращаться на детоксикацию. Овечкин побрел в офис Экспедиционного Корпуса, вывел на настенную видеопанель чертеж крыши и принялся думать. Но из-за обиды и прочих невеселых мыслей ничего дельного в голову не приходило, и он исподволь разглядывал царящую в офисе суету.

За дни, прошедшие с того момента, как Порфирьев пришел в себя и продолжил рулить ЭК, его численность возросла вдвое. Скафандров в Центре больше не стало, но команда Брилёва оторвала от сердца еще десяток, туда же добавили все, что имелось в пункте радиологического контроля и у Службы Безопасности. Для работы на открытой поверхности гражданских моделей скафандров оказалось недостаточно, но ангар уже накрыли крышей, и в образовавшемся пространстве работать вроде как было можно. Поэтому смена теперь была втрое многочисленней и состояла из трех отрезков по четыре часа. Час из них треть смены изучала задачу, которую предстоит выполнить, потом люди отправлялись на поверхность и последующие три часа ее выполняли. Затем их сменяла вторая треть смены, потом третья – и все начиналось заново уже со следующей сменой. В результате работы на поверхности шли почти непрерывно, и никому не приходилось проходить ускоренную процедуру детоксикации, потому что медотсеку хватало времени провести полноценную процедуру для каждого. Вроде бы Порфирьев составил этот график вместе со Снегирёвой, и единственным слабым местом данной схемы был сильный расход антирада. Но пока препарата было еще много, военная хунта в изобилии привезла его со складов Росрезерва еще тогда, когда они устраивали кровавый захват бункера. Впоследствии же Порфирьев делал ставку на то, что в ангаре можно будет работать без антирада.

Поэтому никто из присутствующих не мешал Овечкину думать и даже не попытался оспаривать, что он один занял под свои нужды целую видеопанель на стене. Краем уха Антон слышал, как кто-то одернул какую-то молодую женщину, разглядывающую Овечкина дольше трех секунд.

– Ты не на втором уровне! – безапелляционно и без всякого намека на корректность заявили ей. – Не мешай Инженеру думать! Пока Инженеры думают – мы живы.

– Извините… – Девушка стушевалась и заметно устыдилась. – Я не специально…

Она поспешила к своей рабочей команде, и Антон понял, что украдкой на него время от времени бросают взгляды все присутствующие, причем во всех взглядах без труда улавливается уважение и даже некая степень удовлетворения, будто люди довольны самим фактом наличия Инженера на рабочем месте. Этот короткий диалог совсем незнакомых ему сослуживцев неожиданно взбодрил Антона, и его обуял энтузиазм. А ведь все именно так! Выживание людей зависит от Инженеров! Инженеры обеспечивают работоспособность реактора и водных скважин, Инженеры изобретают методы расширения биоферм чуть ли не из подручных материалов, Инженеры разрабатывают способы решения проблемы перенаселения, Инженерам же предстоит устранять сложные поломки наукоемкого оборудования, если таковые случатся, потому что у обычных техников на такое не хватит квалификации. Даже продукты из Росрезерва невозможно вывезти без Инженеров, потому что для этого требуется ни много ни мало переделать обычный электрогрузовик сначала в аэросани, а теперь и вовсе в судно на воздушной подушке. Кому под силу решение такой задачи, кроме Инженеров? Никому! И он, Антон Овечкин, один из них! Да, он не входит в команду мегамозгов Миронова, но это еще не значит, что он чем-то хуже! Очень скоро он докажет всем, что его способности ценны не менее! А может, и более! Он построит Порфирьеву этот ангар назло Миронову и его вундеркиндам! Каждый обитатель бункера будет знать, кому он обязан тем, что у Центра появится ремонтная база, внешние склады и действующий ретранслятор! И это будет только начало! Именно так!