Текст книги "Электрошок. Новая реальность"

Вениамин позволил себе скромную улыбку:

– Потому что золото – это материальная ценность, его можно украсть. Люди будут заинтересованы в надёжном хранении, и мы предоставим им таковое! Создадим надёжно охраняемые банки, и все сами понесут туда деньги, чтобы сберечь их, а заодно обезопасить себя от потенциальных грабежей, которые будут происходить сплошь и рядом, особенно в первое время! Неважно, сколько у кого из них будет денег, потому что все они будут храниться у нас! И мы в любую минуту сможем заморозить средства того или иного нелояльного субъекта! Всё, как в только что рухнувшей мировой финансовой системе, с той лишь разницей, что в нашем случае всё будет зависеть от нас, а не от воротил финансового мира за океаном или в нейтральных странах!

Он перевёл дух и закончил:

– Вот и всё, господа! Просто, логично и эффективно! Заботиться о накоплении золотого запаса необходимо именно сейчас, пока золото обесценилось, а на первое место вышло выживание, то есть добыча пропитания! Готов выслушать вопросы!

Вопросов ни у кого не возникло, что не удивляло: всё и так чётко и ясно! Особенно Вениамина порадовала реакция майора полиции, входившего в свиту Раисы.

– До блэкаута любил покатать в стратегии, – вздохнул Раневский, – построить город, потом страну и цивилизацию. Золота на старте всегда не хватало даже в игрухах. А у нас далеко не игра…

– Совершенно верно подмечено! – немедленно поддержал его Вениамин. – Но, уважаемые господа, настоятельно прошу на данном этапе не афишировать наши долгосрочные планы лишним людям! Допустить появление слухов на эту тему контрпродуктивно! Пусть толпа просто обменивает золотые украшения на еду, не заморачиваясь о глобальном! Так проще.

* * *

– Какой ужас! Изверги какие-то! Бандиты! Преступники! – Негромкие возмущения Ларисы за прошедшую пару суток стали привычным речевым фоном для медленно заживающих ушей, надорванных ударами зимней обуви.

Максим с Денисом лежали в гостиной на мягких диванах роскошной окружающей обстановки, и сердобольная домохозяйка суетилась вокруг них с различными примочками, мазями и пластырями.

– Куда смотрит полиция?! – тихо бормотала Лариса, осторожно снимая пластырь с опухшего лица Дениса. – Когда вообще всё это закончится?! Это же форменный беспредел! Анархия какая-то!

– Ай! Вы что делаете?! – Денис скривился, хватая её за руку: – Лариса, давайте поаккуратнее! Может, пластырь водой размочить? А то вместе с кожей отрываете, офигеть как больно!

– Да-да, я размочу его детским маслом! – немедленно заторопилась домохозяйка. – Видимо, пластырь припёкся к коже вместе с кровью! Придётся подождать минут десять. Или попробуем сорвать его резким движением?

– Да уж нафиг! – Денис невольно отодвинулся от неё вглубь дивана. – Давайте маслом! А то опять кровь пойдёт! Зачем тогда клеили на рану пластырь?!

Домохозяйка не стала спорить и принялась смачивать присохший к ране пластырь детским маслом из пластикового пузырька.

– Для этого лучше использовать хлоргексидин, – сообщила она, осторожно капая пипеткой масляные капли на присохшую к коже окровавленную ткань. – Но он закончился вчера. У нас была всего одна баночка, да и та початая.

– А что с водой? – Максим ощупывал рукой собственные повязки в ожидании своей очереди. Врач из Ларисы был такой себе, повязки она накладывала неумело и неуклюже, но это лучше, чем ничего вообще. – Пить хочется!

– Сейчас принесу! – Лариса поспешила на кухню. – Пусть пластырь пока размокает!

– Грёбаные уроды! – Денис, кривясь, ощупывал присохший к лицу пластырь. – Найду – убью нахрен! Чёрт, почему так долго заживает?! Двое суток прошло, а лицо до сих пор опухшее, словно барабан! Дышать больно, рёбра болят, в башке гудит – как я вообще не умер?!

– Думаю, нам ещё повезло. – Максим коснулся заплывшего глаза на собственном лице и поморщился дважды – от досады и от боли, возникшей из-за того, что поморщился от досады. – Эти ублюдки просто отпинали нас и ушли. А могли бы прыгать на нас всей своей скотской тусой и пинать с разбега. Так людей насмерть и забивают.

– Больше такого не повторится! – зло процедил Денис, с болезненным стоном поправляя под головой подушку. – Как только достану топор, вскрою сейф со стволами и буду стрелять в каждую мразоту, нафиг! Пусть только дёрнутся, скоты вонючие!

– Согласен! – Максим осторожно сковырнул с опухшей щеки корочку запёкшейся крови. – Лучше пусть отец потом отмазывает меня от полиции, чем какие-то очередные колхозные выблюдки забьют меня насмерть в очередном Мухосранске!

– В очередном? – Денис неуклюже повернул в его сторону обклеенное пластырями опухшее лицо, синее от обширных гематом: – Ты что, снова собрался пройтись по магазинам?

– А куда мы денемся? – Максим с трудом посмотрел на друга. – Продукты закончились, воды нет. Твоя Лариса бегает с бутылками на реку и поит нас кипячёной водой. Жить как будем дальше? Когда последнюю банку с тушняком съедим? Кстати, сколько их осталось?

– Надо с соседями объединяться. – Денис, кривясь, вернул голову в прежнее положение и уставился в потолок. – Видел, какие толпы супермаркет грабили? Вдвоём нам мало что светит, даже со стволами. Толпа нужна, чтобы кто-то грузы таскал, пока мы с оружием их охранять будем.

– Логично. – Максим закрыл тяжёлые веки. – А ты уверен, что они будут мешки таскать? Соседи твои?

– Я хз! – в голосе Дениса мелькнуло раздражение. – Тут все состоятельные и возрастные, с гонором и самомнением! Я с ними знаком поверхностно, потому что живём в одном посёлке. Отец их хорошо знает. Поговорим с ними и посмотрим. Может, у кого-нибудь прислуга есть, возьмём в аренду в качестве носильщиков. Сами-то они точно ничего таскать не станут.

Он услышал торопливые шаги возвращающейся Ларисы и встретил её вопросом:

– Лариса, вы не замечали, наши соседи ведут какую-нибудь активность?

– Пыталась вчера воды попросить у кого-нибудь! – немедленно запричитала Лариса, спеша к нему с подносом в руках. – Соседи слева, которые в угловом доме живут, не открыли. Думаю, их дома нет. Собака у них надрывается третьи сутки, сидит на цепи голодный здоровенный волкодав! Так и сдохнет без воды! Я ему речной налила в тарелку и у забора поставила, он голову через прутья просунул и выпил всё до капли! Его точно несколько дней не поили!

– Я вроде видел там какого-то узбека во дворе в первый день, когда мы из Москвы вернулись. – Денис протянул руку к подносу и взял одну из двух кружек с водой.

Он с трудом приподнялся, сделал глоток и поморщился:

– Фу, блин, кипячёная вода такая гадость на вкус! Лариса! Почему не добавить туда лимона хотя бы?!

– Лимоны вчера закончились, – расстроенно вздохнула домохозяйка, поднося вторую кружку Максиму. – А узбек тот на третий день ушёл, я видела, как он выходил и ворота за собой запирал. При нём ещё две здоровенные сумки были, в обеих руках, еле тащил!

– Угу, – Максим болезненно глотал противную воду, – наверняка ограбил своих любимых хозяев! Вынес всё, что смог унести!

– Уроды понаехавшие! – Денис не смог выпить всё содержимое кружки и поставил её на пол, едва не опрокинув. Лариса немедленно поспешила подобрать кружку. – А что с Рамилем Исааковичем, который справа живёт? Вы к нему заходили?

– Заходила. – Лариса составила кружки на журнальный столик и принялась возиться с замоченным пластырем на лице Дениса. – Они с супругой дома. Жаловались, что с начала блэкаута никто из домашнего персонала на работу не вышел. Всё хозяйство на них осталось, дом у них немаленький, пять тысяч квадратов в трёх этажах, а им уже за семьдесят. Надеялись, что дети к ним из Москвы приедут, но пока я не видела, чтобы кто-то к ним приезжал.

– Воды-то хоть дали? Ай, блин! – Денис дёрнулся, отпрянув от Ларисы. – Вы что делаете?! Сказал же – больно!

– Всё-всё, Денис Натанович, пластырь уже у меня! – Лариса предъявила ему оторванный пластырь, скукоженный от пропитавшей его запёкшейся крови. – Сейчас рана подсохнет, и наложу вам новый!

Она потянулась за упаковкой лейкопластыря и ножницами, тяжело вздыхая:

– Воды мне не дали. Сказали, у самих не осталось, тоже на речку за ней ходят. Уговорила их поделиться лейкопластырем. Наш уже закончился, это их упаковка!

– С паршивой овцы – хоть шерсти клок! – В голосе Дениса вновь мелькнули нотки неприязни. – Надо спросить, может, у них топор есть…

– Топора у них нет, – тут же ответила Лариса. – Они сами у меня топор спрашивали. Но топор есть у их соседа, Ильнара Ибрагимовича. Я видела, как он им ветки с дерева у реки срубал.

– Это тот напыщенный старпёр, бывший замминистра ФСИН, или кем он там был, на зонах этих… – Денис, скривившись, терпеливо ждал, пока Лариса наложит ему на рану на опухшей щеке новый пластырь. – Противный офигевший тип, не люблю с ним контактировать. Теперь, видимо, придётся. Без топора сейф со стволами не открыть.

– Попробуйте использовать лом! – посоветовала Лариса.

– А он есть? – оживился Денис. – Где он у нас лежит?!

– У нас нет. – Лариса переместилась к Максиму и занялась его повязками. – Но вдруг он есть у кого-то из соседей? Будете спрашивать про топор, спросите и про лом тоже!

– Капитан Очевидность не дремлет, – оценил Денис, натягивая плед до самых плеч. – Завтра пройду по всей улице и спрошу. Сегодня меня морозит. Без отопления совсем холодно стало.

– Можно поставить посреди гостиной бочку и разжечь в ней огонь, – предложила Лариса. – Если все двери закрыть, оставить только форточку, то здесь будет тепло и не очень дымно.

– Чего у нас для этого нет: дров или бочки? – Денис вновь закрыл глаза.

– Бочки нет. – Лариса принялась отрезать от мотка лейкопластыря полоски и закреплять ими на лице Максима самодельные тампоны, только что собранные из бинта. – Есть несколько пластиковых, но они не подойдут, для костра нужна железная. Можно использовать большой казан, но, думаю, места под костёр должно быть больше.

– Может, мангал сюда затащим? – без особого энтузиазма предложил Максим.

– Спалим тут всё нафиг, – вяло ответил Денис. – В нём же открытый огонь…

– И у нас дрова заканчиваются, – вставила фразу Лариса. – И жидкость для разведения огня. Если экономить и зажигать огонь только для приготовления пищи, хватит дня на два. Если костёр для отопления жечь, то за один раз, наверное, всё прогорит.

– Офигеть… – столь же вяло пробубнил Денис, – романтика блэкаута закончилась, дальше будут только проблемы… Когда уже башка гудеть перестанет…

Он умолк, и Максим не стал ничего отвечать. С опухшим лицом разговаривать было некомфортно, на возню Ларисы нервная система отзывалась болезненно, сломанные рёбра не давали сделать глубокий вдох. Не хотелось ни шевелиться, ни разговаривать, единственным занятием, настойчиво лезшим в голову, были мысли о том, с каким бы удовольствием он нашёл избивших его ублюдков и убил каким-нибудь жестоким способом покровожадней.

От Подольска до коттеджа Дениса они добирались несколько часов, ту дорогу он запомнит на всю жизнь. Всё тело болело, голова раскалывалась от боли, ноги подчинялись с трудом, постоянно тошнило и темнело в глазах. Периодически кого-нибудь из них рвало, силы быстро иссякали, приходилось часто останавливаться, ложиться на асфальт и отдыхать. Всё это время они двигались по той же трассе тем же маршрутом, как ехали на велосипедах в Подольск. Вокруг хватало всевозможных беженцев, но никто не горел желанием помочь. Наоборот, все старались держаться подальше от вымазанных в грязи и крови избитых друзей.

Сейчас, вспоминая косые недовольные взгляды прохожих, Максим ощущал злобу по отношению к ним тоже. Нет, он, разумеется, не ребёнок и давно в курсе, что в этом мире всем на всех плевать. Но оказаться на самом дне вот так, словно отбросы общества, он никак не ожидал. Это даже не просто сильное впечатление. Нет. Это мощный урок, который они с Денисом усвоили. Второй раз на грабли наступают только аутисты, так что выводы будут сделаны соответствующие. Точнее, выводы уже сделаны, осталось лишь перейти от теории к практике. Нужно только оклематься. В таком состоянии они ни на что не способны. Хочется верить, что в нормальном состоянии они смогут решить все проблемы изменившихся реалий. Так и будет! Но в целом Дэн прав: нужны люди. Вдвоём они особо не навоюют.

– Дэн, – Максим проводил взглядом Ларису, уносящую куда-то грязные бинты и использованные пластыри, – эти твои соседи… а если у них никакой прислуги не осталось ни у кого? Всё это бичьё могло разбежаться запросто… Что тогда делать будем? Вдвоём не потянем однозначно.

– Не потянем. – Денис недовольно нахмурил опухшее лицо, но ему стало больно, и он поспешно расслабил мимические мышцы. – Тоже об этом думал. Нужны орки, чтобы пахали на переноске тяжестей, пока мы их со стволами охранять будем. Надеялся тут, в посёлке кого-нибудь найти. Но если здесь только престарелые олигархи остались, то даже не знаю, где работяг взять… подумать надо…

– Давай наймём беженцев? – предложил Максим. – Выйдем на дорогу, когда оклемаемся, и предложим тем, кто по трассе идёт в поисках лучшей жизни. Кто-нибудь наверняка согласится! Отморозков хватает, раз они по коттеджам через заборы лазают!

– Бычья в необъятной России всегда в избытке, это точно. – Денис зло ухмыльнулся. – Не верю, что всё оно в Подольске собралось! На всю Рашку одного Подольска не хватит! Только как их нанять? Они у нас стволы бросятся отбирать, как велосипеды!

– Пусть рискнут! – с ненавистью процедил Максим. – Пристрелю раньше, чем успеют протянуть свои корявки! Второго раза не будет, сука, ублюдки грёбаные!

– Присоединяюсь! – Ненависть Максима передалась Денису. – Они мне за всё заплатят, найти бы только! Кстати, о плате! Чем платить оркам будем? На что нанимать предлагаешь? В кредит вряд ли кто-то согласится. Стволом в рожу и в рабство?

– Это на крайний случай, – Максим ответил без малейшей иронии. – Когда нас станет больше. Предлагаю начать с продуктов. Пообещаем им долю с прибылей. То есть с добычи. И даже не обманем. Кому-то это наверняка понравится! Смотри сам: они ни за что не отвечают, просто таскают груз, все решения и ответственность на нас. За это они получат продукты. Все довольны!

– Ну… в принципе логично… – задумчиво уточнил Денис. – Только вечно толпа по трассе идти не будет. Рано или поздно народец закончится, если уже не закончился. Сколько раз мы успеем провернуть такую схему?

– Да сколько угодно! – не сдавался Максим. – Не факт, что нам придётся нанимать новых орков постоянно! Может, самые первые никуда не денутся! Почему бы им не поработать на постоянной основе? Пообещаем со временем карьерный рост и всё такое! Имею в виду, самым лояльным. Станут нашими замами. Если будут хорошо мешки таскать!

– Норм! – оценил Денис. – Где будем брать продукты?

– Поначалу можно пройтись по коттеджам в поисках консервача или ещё чего-нибудь, – уверенно заявил Максим. – Если многих хозяев нет дома, то там могли остаться какие-нибудь продукты. Как только соберём команду человек из десяти, то посетим магазины или склады поблизости, какие найдём. Только там, наверное, уже ничего не останется к тому времени… Всякое бычьё их вторую неделю грабит…

Он на секунду умолк и закончил:

– Нам бы найти какой-нибудь склад побольше… Но в такой склад все окрестные бичи первым делом побегут, и полиция самая первая… Наверняка она уже там! Поэтому на разграбление всяких супермаркетов не обращает внимания. Им не до того, они продукты по домам растаскивают! Чёрт, жаль! План поначалу казался хорошим…

– А он и не плохой! – Денис привстал на диване от возбуждения: – Есть идея! Мы пойдём на контейнерный терминал! В Подольск!

– Ты знаешь дорогу? – усомнился Максим. – Да и бычья там наверняка дофига…

– Пофиг на бычьё! – решительно заявил Денис. – У нас стволы! Прострелю пару ляжек – остальные сами разбегутся! Может, повезёт и вообще найдём тех ублюдков, которые нас унизили! Вчера во сне видел, как разношу им бошки из дробовика! А дорогу найдём! В прошлом месяце был там с проверкой, делали оценку сервиса по жалобе клиента! Надо только дойти до железной дороги в Подольске, дальше доберёмся! А железка там где-то рядом с трассой должна быть! Найдём – уверен!

– Тогда всё ок. – Максим принялся укутываться в одеяло. – Контейнерный терминал здоровенный, его так просто не разграбить. Контейнеры в несколько этажей стоят, до них ещё добраться надо, особенно до верхних! Без техники тяжело сделать это!

– Мы сделаем это, вангую! – Денис последовал его примеру. – Надо только оклематься, чтобы опухоль с лица сошла. В таком виде вряд ли кто-то поверит в нашу состоятельность и решительность. С опухшей рожей и синими рёбрами сам в это всё не очень-то сильно верю.

* * *

– Расширитель! – Игорь протянул руку облачённой в синий хирургический халат женщине, исполняющей обязанности медицинской сестры. – Он крайний слева!

– Извините! – стыдливо пробормотала медсестра через лицевую повязку, торопливо кладя только что взятый хирургический зажим и подхватывая лежащий рядом с ним расширитель. – Вот, пожалуйста, доктор!

– Тампон! – Игорь аккуратно ввёл расширитель в иссечённый раневой канал и очень осторожно расширил рану. – Быстрее!

Свободной рукой он подхватил из рук медсестры пинцет с тампоном и промокнул сочащуюся из расширенной раны кровь. Медицинский тампон впитал кровь, и застрявшую в мягких тканях автоматную пулю стало видно невооружённым глазом.

– Пинцет! – потребовал Игорь, не глядя вручая медсестре пинцет с окровавленным тампоном. – Чистый! Быстрее! Пока не извлечём пулю, кровотечение не остановится!

Сильно волнующаяся медсестра забрала у него окровавленный пинцет с алым от крови тампоном и торопливо подала новый. Игорь осторожно ввёл его в раневой канал, захватил пулю и извлёк её из тела раненого бойца.

– Чашку! – потребовал он, и медсестра бросилась к медицинской посуде.

Сплющенная автоматная пуля глухо звякнула, падая на блестящее хирургической сталью дно медицинской чашки, и Игорь принялся заниматься раневым каналом, ровным голосом отдавая переволновавшейся медсестре лаконичные команды время от времени:

– Иглу.

– Пинцет.

– Тампон.

– Зажим.

Эта медсестра ассистировала ему впервые и сильно волновалась, но для первой операции держалась достаточно прилично. Предыдущие девятнадцать операций он провёл с другой сестрой, та была младше этой лет на пять, но имела какой-никакой опыт работы в травматологии. Сейчас она занята на операции с другим хирургом, этого раненого с сильным кровотечением Игорю доставили пять минут назад, и действовать пришлось максимально быстро.

Вообще надо признать, что Эверест отбил атаку ФСБ очень грамотно. Противник был разбит наголову, его остатки разбежались, бросив раненых и снаряжение. Среди спецназа ГРУ убитых не было вовсе, раненых оказалось порядка двух десятков, их оперировали в первую очередь силами всех трёх военврачей, включая Игоря, имевшихся в составе отдельного отряда «Сенеж». Потери же спецназа ФСБ были огромны, всюду, где шёл бой, лежали тела бойцов, затянутых в чёрное снаряжение. Сколько трупов там осталось, Игорь сказать затруднялся, но раненых оказалось свыше пятидесяти, и их, к счастью, не бросили умирать. Эверест приказал оказать помощь всем, раненных в бою врагов доставили в помещение нового госпиталя, и военврачам было велено заняться ими сразу после того, как они закончат оперировать своих сослуживцев.

Первая операция прошла не то чтобы нервно, но очень волнительно. До этого оперировать руками, без электронного хирурга и лазерного скальпеля, Игорю доводилось только во время учёбы в Военно-Медицинской Академии. Это были операции на манекенах, изготовленных с высокой степенью сходства с настоящим человеческим телом, включая обильное кровотечение в случае малейшей ошибки. Все хирургические операции Игорь тогда сдал на «отлично» и остался собою вполне доволен, но оперировать живого пациента оказалось совсем не так безэмоционально, как манекен. В общем, попереживать за судьбу раненого пришлось от души. К счастью, ему удалось спасти всех, кто попал к нему на операционный стол.

Сейчас он заканчивает двадцатую операцию, и нервная система воспринимает её спокойно, уверенно и рассудительно. Наверняка так и подобает настоящему военному хирургу! Но в глубине души всё равно боязно: вроде всё он делает правильно, но за жизнь пациента всё же страшно. Ты для раненого единственная надежда, жизнь человека от тебя зависит, как тут не волноваться… Игорь вспомнил слова старого хирурга, обучавшего его оперировать вручную.

– Во время операции рука хирурга тверда, как камень! Запомни это, курсант!

Старому полковнику было далеко за шестьдесят, он прошёл десяток локальных конфликтов и спас сотни жизней как при помощи электронного полевого хирурга, так и своими собственными руками. Из всех преподавателей на кафедре полевой хирургии опытней его в деле оперирования вручную не было никого, и не только Игорь старался впитывать всё, чему учил старый седой полковник:

– Ты можешь волноваться, но никто, кроме тебя, не должен этого видеть! Внешне ты обязан быть абсолютно уверенным в своих действиях профессионалом! И как только во время очередной операции ты поймёшь, что на самом деле абсолютно уверен в том, что спасёшь раненого, ибо иначе быть не может, можешь себя поздравить – из тебя начинает получаться что-то путное! Осталось только не уверовать в свою непогрешимость – и ты настоящий хирург! А вообще мой тебе совет: оперируй каждого так, будто это твой собственный ребёнок. И всё будет так, как надо!

Понятное дело, что в хирургии, особенно в военно-полевой, не всё так просто, но смысл сказанного Игорь запомнил. Собственных детей у него, конечно, нет, но он искренне старался оперировать своих пациентов так, как будто оперировал сам себя. Насколько получалось вжиться в подобную ситуацию, сказать сложно, но пока все его пациенты шли на поправку. Правда, самых тяжёлых оперировал другой военврач, штатный хирург отряда, имеющий настоящий боевой опыт. Игорю и его новому коллеге он отдал всех остальных, и оба они были ему за это искренне благодарны. Потерять первого же пациента – такого Игорь бы и недругу не пожелал. А сейчас, когда у него на счету девятнадцать успешно проведённых операций, окрепла какая-никакая уверенность в себе. Теперь не так боязно взяться и за тяжёлых пациентов. По крайней мере за таких, каких Игорю доводилось оперировать посредством электронного хирурга.

– Ушивание раны завершено, – констатировал Игорь. – Сестра, подайте пластырь, я сам закреплю дренажный катетер на теле пациента. Вызовите охрану, пусть гасят лишние фонари. Пациента поместить в палату интенсивной терапии, проверять состояние каждый час. Я осмотрю его вечером.

Медсестра поспешила выполнять его указания, и Игорь направился к стоящему в углу самодельному умывальнику, наскоро собранному ушлыми спецназовцами из чайника, тазика и использованной капельницы. Пока он снимал перчатки и мыл руки, в помещение вошли несколько бойцов в белых халатах поверх униформы и принялись гасить светильники, накрывая их кусками брезента.

В условиях отсутствия электричества вопрос освещения операционной спецназовцы Эвереста решили на удивление быстро. Несколько металлических кастрюль были разрезаны ножовками примерно на четверть, внутри установлены начищенные до блеска металлические пластины, взятые из каких-то запчастей, Игорь так и не понял, из каких именно. На дне кастрюль были укреплены старые добрые гильзы от крупнокалиберного пулемёта, залитые бензином, заткнутые тряпичным фитилём и сплющенные. Разрез в кастрюлях закрыли прозрачным пластиком, кажется, оторванным от забрал мотоциклетных шлемов, в итоге получилось подобие древнего маяка: источник огня перед увеличительным стеклом и с отражателем позади.

Получившиеся фонари были далеки от ослепляющих и довольно сильно чадили, но светильники были закрыты дырявыми крышами с самодельными трубоотводами, и это позволяло избежать загрязнения операционной. Кроме того, менять в светильниках данные фронтовые свечи можно было очень быстро. Зам Эвереста обещал вскоре подыскать более подходящие варианты освещения, чтобы горело поярче и прогорало подольше, но пока освещали так, потому что времени на изыски не имелось.

– Капитан! – К Игорю пошёл крепкий немолодой боец в белом халате поверх боевого снаряжения. – Как прошла операция? Он выживет?

– Это был кто-то из наших? – Игорь узнал в бойце майора из состава «Сенежа», которого уже видел ранее. Это его роту сразу после боя с ФСБ-шниками Эверест отправил преследовать разбежавшегося противника. У майора был довольно необычный позывной – «Интеграл», – из-за чего Игорь его и запомнил.

– Командир первой группы из моей роты, – хмуро кивнул Интеграл. – Радиопозывной «Сервал». Мы осматривали прилегающую местность на предмет обнаружения остатков сил противника. Наткнулись на пулемётное гнездо с автоматным прикрытием в заброшенном доме, успели уйти из-под огня вовремя. Пулемёт подавили, но моего капитана задело рикошетом от стальной балки. Несли его на руках, бегом, боялись не успеть. Я поставил ему капельницу с плазмой, но на бегу её трясло сильно, в поднятой руке пришлось держать.

– Успели, – успокоил его Игорь. – Вовремя донесли, и плазма была поставлена правильно. Операция прошла успешно, с ним всё будет в порядке. Через месяц выпишу его, если обойдётся без осложнений.

– Осложнения? – Интеграл нахмурился ещё сильней. – Например?

– Антисанитария, – Игорь многозначительно посмотрел на армейские ботинки Интеграла, замызганные грязью до самого обреза длинного берца. – Электричества нет, кварцевание невозможно, сейчас вся надежда только на сознательность людей и хорошее проветривание палат. Надеюсь, что через фильтры.

– Понял, ухожу! – Лицо Интеграла потеплело, и он заторопился к выходу. – Спасибо, док! С нас бутылка!

– Виноградного сока, товарищ майор! – бросил ему вслед Игорь. – Я не пью.

– Это правильно, док! – Интеграл вышел за дверь. – Нам больше достанется! А сок организуем! – донеслось из полутёмного коридора.

Больше операций не было, и до темноты Игорь занимался приёмом людей, стоявших в очереди к врачу. В основном это были сотрудники захваченных складов, переименованных Эверестом в «Гротеск». На вопрос, почему именно «Гротеск», полковник ответил коротко:

– Потому что это система гротов, выполненная в уродливом стиле.

Возражать ему никто не стал. Скорее всего потому, что всем было наплевать. Гражданским сотрудникам Росрезерва хотелось выжить, им не до претензий. Спецназовцы же своему командиру однозначно доверяли, в этом Игорь успел убедиться. Так что какое-то там название их тревожило в самую крайнюю очередь. Вообще времени выяснить, почему Эверест пользуется столь непререкаемым авторитетом, у Игоря до сих пор не появлялось. Хотя стоило бы, ибо дыма без огня не бывает и имеет смысл знать человека, который стал фактически военным вождём не только для тебя.

Но пока заняться расспросами было некогда. Едва Игорь попал на базу «Сенежа», его включили в состав будущего военного госпиталя, после чего поставили в строй вместе с остальными военными медиками. Спустя несколько часов он уже шагал в полном боевом в составе замыкающей ротной колонны следом за основными подразделениями отряда. Боевые роты спецназа быстро ушли вперёд и вскоре исчезли из вида, но тыловую роту охранял отдельно назначенный взвод, и блуждать впотьмах не пришлось. За пятнадцать часов с одним привалом тыловая рота добралась до складов Росрезерва, которые к тому моменту уже были захвачены «Сенежем».

Завладев складами, Эверест немедленно развил бурную активность. Всех гражданских собрали в кучу и предъявили тот же ультиматум, что получил Игорь в первую минуту своего появления на базе «Сенежа». Недовольных среди гражданского персонала нашлось немного, в основном это были те, кто жил относительно неподалёку от складов в загородной местности и имел собственное приусадебное хозяйство. К некоторому удивлению Игоря, полковник обошёлся с ними довольно жёстко. Недовольных не просто выставили за ворота, но велели более не приближаться к складам на расстояние выстрела. Он даже улучил момент и спросил у Эвереста, зачем так сурово. На что тот ответил, презрительно скривившись:

– Сейчас они недовольны необходимостью принять строгую дисциплину. Потом они вернутся по домам и столкнутся с анархией. Как только над их задами нависнет раскалённый хрен, они сразу прибегут сюда, спасать свои шкуры. Но дисциплина им будет по-прежнему противна. То есть они сделают вид, что всем довольны, лишь бы не подохнуть, а потом будут интриговать и в конечном итоге продадут или предадут. Мне тут хамелеоны не нужны.

– Но люди же могут изменить свои взгляды… – начал было Игорь.

– Не раньше, чем хапнут горя по самую макушку! – сурово оборвал его Эверест. – То есть если переживут зиму! Вот по весне пусть и приходят.

– Почему так долго? – не понял Игорь.

– А ты подумай, капитан! – тон Эвереста стал спокойным. – Зимой хреново будет каждому такому отщепенцу, они ради собственной шкуры на всё пойдут, как уже было сказано. Мы таких не примем. А вот весной придёт тепло, и жизнь у таких вот свободолюбивых огородников начнёт налаживаться. Значит, те, кому порядок и дисциплина неинтересны, стучаться в наши двери передумают. Придут только те, кто изменил свои взгляды действительно, а не номинально.

– Ну… – Игорь неуверенно задумался. – Наверное, они на что-то рассчитывали, когда отказывались от вашего ультиматума…

– Не было никакого ультиматума, капитан! – Эверест бросил на него недовольный взгляд. – Ультиматум – это когда одна сторона требует, а вторая либо соглашается, либо терпит урон в той или иной степени. Этих же просто отпустили по домам. Они уволились по собственному желанию и были предупреждены о недопустимости появления на строго охраняемом режимном объекте. Их никто ни к чему не принуждал, капитан! Они сами сделали свой выбор! Где здесь ультиматум?!

– Ну… – снова протянул Игорь и ощутил себя выглядящим глупо с этим своим примитивным «ну». – Пожалуй, вы правы, товарищ полковник! Им никто не мешал остаться и никто не мешал уйти. Всё логично.

– Вот видишь! – В голосе Эвереста мелькнули нотки удовлетворения. – Я был уверен, что ты поймёшь, капитан! Ты не глуп, тебе просто не хватает опыта. Но опыт – дело наживное, тебе ли не знать!

На этом его общение с Эверестом закончилось. Полчаса Игорь с остальными медиками изучал схему Гротеска, начерченную от руки маркером на доске, выставленной сразу за входным шлюзом. К тому моменту в состав медицинской службы «Сенежа» уже были включены две медсестры и фельдшер, ранее состоявшие в штате складов Росрезерва. Из их объяснений следовало, что склады были выстроены на базе подземных пещер то ли карстовой, то ли техногенной природы, они сами были в этом не очень-то уверены. Протяжённость пещер была немаленькой, и грузов на складах хранились десятки тысяч тонн, в основном продовольствие. Всего несколько хранилищ являлись складами материально-технических ценностей, почти всё из данных грузов имело непосредственное отношение к электричеству и потому стало бесполезным либо пока, либо вообще.