Текст книги "Война и Магия. Том 1"

Пролог

Поединок.

– В атаку! – Прозвучал громогласный командный голос.

Спустя секунду тысячи солдат, закованные в блестящие доспехи поверх которых струился алый плащ, ворвались в осажденный город, через пробитые ворота.

– Бегом, бегом! – Подгонял солдат, старый капитан.

Осада продолжалась долгие месяцы, волшебники, не смотря на свое меньшинство, упорно не желали сдавать город – Эривенгард, который являлся символом их власти и могущества. Однако даже чародеи, способные одним лишь взглядом убить человека, не способны вечно сдерживать сотни тысяч имперских солдат.

– Куда собрался, щенок? Хочешь пойти под трибунал?! – Заорал тот же имперский командир, хватая удирающего новобранца.

Испуганный взгляд едва возмужавшего мальчика застыл на том, чего капитан видеть не мог. Секунду спустя огненный шар ударил капитана в спину, окутывая его пламенем и сбивая с ног.

Это был один из волшебников, что гордо творил разрушающие заклинания со стены осажденного города. Его внешний вид был типичным для волшебников: длинная яркая мантия до земли, широкие рукава, глубокий капюшон, посох, и множество узоров вышитых на одежде безошибочно говорили о том, что это мастер волшебник.

Лишь один этот чародей убил сотни имперских солдат и тормозил наступление. Его защитные чары не позволяли причинить даже малейшего вреда волшебнику. Копья летели мимо, а стрелы разрушались на подлете. Это вызывало панику в рядах захватчиков. Чародей чувствовал себя бессмертным, поливая имперских солдат магическим огнем и разрывающими заклинаниями.

Но как свойственно гордыни и самоуверенности, чародей слишком увлекся уничтожением обычных солдат и не заметил, как его магические щиты обезвредил вражеский чародей, что незамедлительно воспользовался ситуацией и одним мощным заклинанием пробил грудную клетку волшебника на стене.

Труп волшебника упал на землю с глухим хлопком, воодушевляя захватчиков и придавая им сил. Тысячи солдат беспрепятственно врывались в город, не сдерживаемые нормами морали и чести.

Солдаты, закованные в превосходные доспехи, вооруженные лучшим оружием, побывавшие в десятках боях – убивали, крушили, насиловали и грабили.

Оставшиеся волшебники и горстка стражников осознали, что сопротивление бесполезно – защитников было слишком мало.

Сотни солдат складывали оружие и шли в добровольное пленение, некоторые пытались спрятаться, еще немногие пытались выбраться из осажденного города, но все четно. Царил неописуемый хаос, у защитников Эривенгарда не было организованности, их боевой дух был подавлен, сражение было проиграно.

Лишь немногие волшебники, невзирая на отчаянное положение, рисковали собственными жизнями, что бы спасти всех жителей волшебного города.

Чародеи создавали порталы из города прямо в леса, болотистые местности, в любое место, где было безопасно.

Выжившие чародеи, которые не могли телепортироваться, отступали в цитадель волшебников, ведя за собой уцелевших горожан, надеясь отыскать спасительный портал.

Не стал спасаться только один маг, только один волшебник искал императора Дарлока, вызывая его на поединок.

Этот одинокий человек шел неспешным шагом в полном одиночестве, и все кто наблюдал с высоких зданий, провожали фигуру в белом печальным взором.

Именно на одной из крыш многочисленных зданий, стоял Дагмон, ближайший друг Гроста, на руках у него был младенец.

Старик поклялся своему другу, во что бы то ни стало, не вмешиваться в сражение, пытаясь спасти его. Дагмон поклялся спасти и воспитать его малыша, как родного сына. И он сдержит слово данное ему. Ведь у младенца оставался только он.

Дагмон даже не был удивлен увидев Гроста, ступавшего на встречу своей смерти. Тоска и печаль обрушились на волшебника одиноко стоящего на крыши храма, и сжимающего в руках крохотное тельце младенца. Он знал, что в последний раз видит своего друга.

С помощью магии, Дагмон усилил свой слух и зрение, и стал наблюдать за предстоящим поединком.

После того как слух Дагмона обострился он смог услышать откуда-то справа слова эльфа, которого не мог видеть:

– Смотрите это Архимаг! Что он делает?

– Дает нам шанс уйти. – С дрожью в голосе прощебетала юная чародейка.

– Здесь нельзя оставаться! Нужно немедленно уходить, соберите всех в холе, там создадим портал и выведем всех от сюда! – Потребовал эльф, обращаясь к нескольким волшебникам, что были ниже рангом. Послышались торопливые шаги.

Дагмон лишь горестно вздохнул, неужели все закончить вот так? Волшебники бегут, как крысы с тонущего корабля. Какой позор.

Грост четко и громко вызывал императора сразиться. Голос его был ровным, спокойным и даже самоуверенным.

Император Дарлок, узнав старого врага, уверенно принял вызов и приказал не кому не вмешиваться. Этого поединка император ждал очень долго, он мечтал поквитаться с архимагом.

Штурм города был временно приостановлен, ибо Грост стоял пред последними воротами, перед последним препятствием, за которым прятались оставшиеся защитники и жители Эривенгарда.

Но сейчас, если присмотреться, то в окнах можно было увидеть множество лиц, которые, не взирая на опасность, остались наблюдать за великой дуэлью волшебников.

Дарлок, в отличи от своего противника, был одет в красную мантию, но она разительно отличалась от той, что привыкли видеть на волшебнике. Рукава были сужены, капюшон отсутствовал, посоха у Дарлока не было, а всеми привычные магические символы, на подобных одеяниях отсутствовали. Они были заменены обычными узорами, которые сейчас были в моде и ничего не значили.

На груди императора висел крупный медальон, в центре которого находился алый кристалл, внутри которого метались неуловимые линии, сияющие подобно тусклым лучам солнца.

Осанка у Дарлока была предельно ровная, походка уверенная и величественная. Волосы до плеч кипельно белого цвета. Лицо императора завораживало своей красотой. Глаза монарха были ярко голубого цвета, что непроизвольно притягивали взгляд и внушали доверие.

Могущественная магия преобразовывала тело любого чародея, и дарило ему невероятные способности, император был тому самым ярким примером. Магия изменила его до неузнаваемости.

Обычно завораживающее лицо Дарлока исказилось от злобы. В предвкушении мести он прикусил губу, а костяшки пальцев побелели.

Сражение между двумя волшебниками всегда считалось долгим, и чем опытнее противники, тем опаснее и непредсказуемее бой.

Для поединка были идеальные условия, пустая, ровная и чистая гранитная площадка, в центре которой стоял фонтан, из которого высоко била вода.

Но не успели наблюдатели собраться с мыслями, как вдруг, подобно грому в небе, неожиданно разразился поединок двух самых искусных чародеев в мире.

Грост атаковал первым. Он сплел пальцы рук в странный и непонятный узор, выкрикнув заклинание, которое с металлическим звоном пронеслось по площади. Однако Дарлок отбил его.

Но Грост не останавливался. В следующую секунду, архимаг выбросил руки вперед и из его ладоней, со скоростью выпущенной стрелы, полетела синяя сфера, которая светилась и переливалась множеством бликов. За ней струился своеобразный хвост, рассыпавший множество синих искр, которые мгновенно замораживали гранитные плиты.

Дарлок с глубочайшим призрением отбил и это заклинание, простым жестом, словно в него кинули небольшой мяч. И в то же мгновение он пробормотал ели слышно странную фразу и вытянул руку ладонью к Гросту. К Архимагу устремились три зеленые магические стрелы, они неслись с огромной скоростью и с душераздирающим воем.

Но Грост был опытным магом и не стоял на месте, он был постоянно в движении – ведь намного проще уклониться от страшного удара, чем принять его на себя. И ему это с легкостью удавалось.

Одновременно с этими пируэтными движениями Грост начал тараторить странные магические слова, и с его рук вылетали сферы всех цветов радуги. Мощные потоки воздуха, которые образовывались рядом с ним, от выпущенных заклинаний, теребили полы мантии, столь сильно, что казалось на улице, разбушевалась буря, а темные волосы волшебника яростно колыхались на ветру.

Грост использовал все известные ему заклинания и даже такие, которые знали единицы и были чрезвычайно опасны.

Каждую секунду с рук чародея срывались различные разрушающие и калечащие заклинания. Магический град обрушивался на Дарлока, и плотность заклинаний была столь велика, что фигуру императора порой не было видно.

Но Дарлок отбивал заклинания Гроста, словно прогонял назойливых комаров, а на его лице играла презрительная улыбка.

Многие считали, в том числе и имперские солдаты, что Архимаг покончит с Дарлоком, на этом самом месте, и все будет кончено, но они сильно ошибались.

Грост не продержался и пяти минут. Дарлок играл с ним, как кошка с мышкой, позволяя атаковать, а затем перехватывая все заклинания выпушенные предводителем волшебников, и обращая против него самого.

Грост не мог причинить Дарлоку даже малейшего вреда, как бы он не старался. От его заклинаний сотрясался весь замок, бились витражи в окнах, но император оставался невредим.

Даже попытки вмешаться в разум императора оборачивалось провалом. Словно и не было входа в темный разум Дарлока, словно мрак застилал собой дверь, ведущую в кромешные мысли императора.

Дарлок неспешным шагом ходил вокруг площади, словно ведя с кем-то беседу. Император улыбался, радуясь беспомощности Гроста и предвкушая свой триумф.

Архимаг использовал более трех десятков различных заклинаний, которые не возымели не каких результатов, кроме одного – Грост нашел у Дарлока крохотную неточность в его магических щитах, и пытался пробить их в эту уязвимую точку.

Однако император использовал собственные бездонные запасы живительной силы, и что бы пробить даже самый уязвимый участок в защите Дарлока, требовалась чудовищная магическая энергия, которой просто не было у Гроста, и даже у дюжины магов.

Именно в этот отчаянный момент Грост понял, что не кому из живущих на земле, не под силу сравниться с силой Дарлока, нужна разгадка его секрета.

– Жаль, что я не убил тебя несколько лет назад, когда ты еще не был столь силен. – С горечью пронеслось в голове Архимага.

Грост был истощен, он едва стоял на ногах, из его носа и ушей текла густая кровь, в глазах потемнело, а руки и ноги налились свинцом.

– И это все Грост? Это все что может самый могущественный волшебник? – Дарлок говорил это медленно и не спеша, с легкой характерной только для него улыбкой и издевательским тоном.

В этот самый момент, император сжал свою правую руку в кулак и произнес длинное заклинание, затем он бросил черную, как сама тьма сгусток энергии в направление Гроста.

Сгусток летел с небольшой скоростью и легким свистом, а за ним падали черные искры, которые медленно пожирали гранит.

Архимаг развел руки в стороны и быстро описал ими полукруг, одновременно с этими действиями он произносил заклинания с лихорадочной поспешностью. Через секунду перед магом появилась едва заметная рябь, она была прозрачной и походила на огромный овал, который с головы до ног закрывал чародея.

Заклинание Дарлока врезалось в созданный Гростом магический щит и рассыпалось на тысячи темных искр. В бессилии наставник чародеев упал на колени, его заклинание потеряло силу, как и он сам.

Грост больше не мог колдовать, он не мог даже встать. Магия Дарлока была слишком сильна, и она заставила его отдать все силы, что бы отбить этот страшный удар. Все было кончено. Император победил.

Дарлок стал медленно подступать к своему врагу, полы его мантии медленно колыхались от слабого ветерка, он улыбался, он радовался своему триумфу. Дарлок победил самого сильного мага на земле, победил, не прилагая особых усилий. Он склонился над бледным лицом повелителя волшебников, заглянул в его темные глаза и издевательски спросил:

– Ты умираешь?

– Моя смерть предрешена, я давно знал, что умру в этот день и смирился с этим, а сможешь ли ты смериться со своей судьбой? – Ели слышно, с чудовищным хрипом ответил архимаг Грост.

– Что?! О чем ты говоришь? – Дарлок склонился еще ниже и взял его за горло, поднимая одной рукой в воздух, словно Грост весил не тяжелее соломенного пугала.

Архимаг дернулся, задыхаясь от железной хватки, пытаясь руками разжать пальцы Дарлока, которые казались стальными тисками. Грост сморщился, а в его глазах потемнело, он едва видел. Но тем не менее он смог заставить себя улыбнуться, и Дарлок увидел кровь на зубах волшебника.

– Ты умрешь. – Архимаг пытался смотреть прямо в голубые глаза Дарлока.

– Ты глупец, я бессмертен. – Зловеще ответил император.

– Ни кто не бессмертен, даже звезды угасают.

Дарлоку стало интересно и забавно одновременно, он опустил Гроста на землю и неотрывно наблюдал, как Архимаг судорожно ловит ртом воздух.

– И кто же сможет меня убить, если даже ты не смог!? – Дарлок особенно сильно выделил последнюю фразу в своем голосе, который сейчас разительно отличался от его дружелюбного и ласкового тона, которым он так славился.

– Избранник. – Торжественно насколько это было возможно, ответил Грост.

– Пророчество… – скучным голосом ответил Дарлок, – не начинай рассказывать сказки.

– Его знают все, и ты тоже! – Лихорадочно вымолвил Архимаг. – В ночь, когда две звезды зажгутся ярче солнца, будет назван избранник, носящий знак святого Врэя! – Архимаг будто взбодрился и набрался сил, он уже крепче стоял на ногах, а его глаза блестели. – Он будет призван восстановить равновесие сил, которое ты нарушил.

– Ложь, еще не одно пророчество, написанное им, не исполнилось! – С гневом ответил Дарлок, и с помощью магии поднял беспомощного Гроста над землей, заставляя великого чародея вновь хрипеть и задыхаться.

– А с чего ты решил, что все его пророчества относятся к этой эпохе? – Загадочно, с кривой улыбкой ответил Грост. – Ты настолько глуп, что не понимаешь даже основы магии, ты обрел силу, но никогда не обретешь мудрость.

От этих слов глаза Дарлок округлились в гневе, а губы превратились в ниточку. С величайшим наслаждением император повернул кистью и на площадке послышался отчетливый хруст шейных позвонков.

– НЕЕЕЕТ!!!

Послышалось множество криков, которые слились в единое целое. Все волшебники города с нескрываемым удивление и шоком убегали проч. И лишь бесстрашный Дагмон, держа новорожденного сына Гроста, продолжал с болью в сердце смотреть на своего умершего друга.

Но вдруг по телу Архимага прошла легкая рябь, больше похожая на слабый туман синего цвета. С каждым мгновением дым становился все гуще и все плотнее. Спустя несколько секунд, тело Гроста уже нельзя было увидеть под столь плотной завесой синего тумана, который мягко пульсировал.

– Что за? – Дарлок опешил, не понимая, что происходит.

Неожиданно, как по команде, дым начал сворачиваться в плотный, похожий на веревку узел и быстро поплыл в противоположную сторону от Дарлока.

Дагмон тоже был ошарашен этим явлением, но он решил, что поразмыслит об этом позже, сейчас нужно спасаться.

Старик подошел к заранее созданному им телепорту, поуютнее устроил у себя в руках недавно появившегося на свет сына Гроста, неуклюже взял свой посох и вошел в портал.

В мгновение ока чародей появился в столь хорошо знакомом Волшебном лесу. Закрыв портал, старик с тяжелым сердцем двинулся на юг, преодолевая густой лес, защищенный древними и сложными чарами.

И сейчас ступая по зеленой траве, пригибая голову от раскидистых веток, Магистр Дагмон понимал, что события сегоднешнего дня оставят на нем неизгладимый отпечаток, от которого он не сможет избавиться – никогда.

Глава 1

Жизнь – туман, дымка – обман.

Дагмон шел по проселочной дороге, его ноги ныли, а спина болела. Глаза слипались от усталости и чародей то и дело протяжно зевал.

Солнце село час назад и вокруг царила тьма. Дул свежий, даже прохладный ветерок, нагоняло тучи. Высоко в небе освещая дорогу светила яркая полная луна.

Малыш, что не спал, внимательно наблюдал за Дагмоном, даже можно было сказать – изучал.

Но магистр этого не замечал. В задумчивости старик неосознанно коснулся небольшой шкатулки в кармане, которую отдал на хранение, прямо перед самой смертью Грост. Он не сказал что внутри, но велел беречь как зеницу ока и добавил:

– Когда ты повстречаешь того, кто чист сердцем, но борется со своей душой – отдай ему шкатулку.

Для Дагмона эти слова были обычной тарабарщиной, лишенные всякого здравого смысла.

Голова Дагмона была чугунной и с трудом соображала. Ноги казались ватными и плохо слушались, все тело ломило от усталости. Ему отчаянно нужен был отдых. А до деревни еще было около километра.

Наконец волшебник и его маленький пассажир, добрались до маленькой деревушки Малбрен.

Внутри деревни было чисто и уютно, множество тропинок шли от дома к дому, соединяясь с главной грунтовой дорогой, которая заканчивалась в центре деревни, где была небольшая торговая площадка.

Везде стояли деревянные постройки с соломенными крышами. Окна в домах были выполнены в виде простого прямоугольника, закрытые толстой шкурой или деревянными ставнями. У каждого теремка была каменная дымоходная труба.

Наконец чародей дошел до колодца, и остановился. В этот момент старик огляделся по сторонам и задался своим любимым вопросом:

– Что дальше?

Дагмону нужно было оставить малыша достойным людям, хотя бы на пару недель, пока все не утрясется. Но он не знал, какие люди согласятся приютить у себя чужого малыша и тем более, будут ли они достойно обращаться с полукровкой? Не бросят ли они его на произвол судьбы? Время поджимало, и волшебник знал только один способ узнать истинную правду.

Дагмон решил узнать это при помощи своего мастерства – он решил прибегнуть к магии.

Волшебник хотел проникнуть в мысли каждого жителя Малбрена. Конечно это было подло, вторгаться в чужой разум и копаться в нем как в мусорной яме, но ситуация требовала подобных действий.

Однако Дагмон решил проникнуть в разумы людей астральным методом. Подобный вид магии был крайнее сложен и опасен, но он был самым эффективным и удобным. В сложившейся ситуации это был лучший выход, какой только мог придумать Дагмон. Кроме того, большинство жителей уже спали, и в их разум было проникнуть на много проще.

Отбросив все посторонние мысли, Дагмон сконцентрировался и начал проникать в чужие разумы людей, которые находились от него на значительном расстоянии.

В отличие от обычного проникновения в разумы людей, астральная магия раскалывала часть души волшебника и создавала ее отдельную невидимую проекцию, которая позволяла отколовшийся частице душе волшебника бывать там, где телесно он быть не мог.

Это было похоже на прогулку во сне, только свой сон Дагмон мог контролировать, мог направить ход своих мыслей туда, куда это ему было нужно. Тем самым заставляя частичку своей души метаться по земле и заглядывать куда угодно, даже в мысли людей и контролировать, управлять ими.

Однако этот вид магии был крайне сложен и опасен. Многие чародеи лишались рассудка пытаясь постичь этот сложный аспект магии. Кроме того, использование такого вида магии снимало все ранее наложенные чары, иными словами – Дагмон остался без защитных чар, что было крайне опасно.

Пока душа старца бродила по деревушке, он видел лишь смуглые очертания домов, предметов и людей, но не мог полностью сосредоточиться на чем-то одном. И все это было настолько туманным, что сложно было даже разглядеть лицо человека, находясь в двух шагах от него. Он был почти слепым, но чувствовал все намного острее, и ощущал то, что ранее не замечал.

Дагмон почувствовал присутствие человека, который спал у себя дома, и решил, что начнет с него. И стоило ему, только прикоснуться к разуму спящего, как его разум стали наполнять тысячи картинок и эмоций, все вокруг преобразилось, Дагмону казалось, что он попал в другой мир, мир того незнакомца, который крепко спал и даже не подозревал о вторжении в его личность.

Чародею не нравилось, то, что он может выведать самые сокровенные тайны человека, лишь только подумав об этом. Ему было достаточно лишь на секунду сбиться с мысли, захотеть узнать то, что ему не положено знать, как в тот же миг перед глазами Дагмона, представал убитый человек или подлый поступок, который ни кто не знает, кроме своего владельца. Или любые другие воспоминания, которые должны были на веки остаться тайной.

Было довольно сложно держать свой разум прямо и не давать ему сворачивать с выбранного пути, ибо ни какие барьеры его не удерживали. Дагмон понимал, что разум, эта последняя неприступная крепость, в которой человек хранит свои тайны и секреты, и считает самым надежным местом – своим убежищем. Однако ему требовалось узнать все, что бы быть уверенным.

Магистру не нравилось то, что он видел. Каждый вариант он отвергал, до тех пор, пока не остался на мыслях одной женщины.

Она была расстроена и сильно грустила, ей было не суждено завести ребенка, и она окончательно погребла всякую надежду, под толстым слоем тоски и печали. В ее мыслях крутилась одна и та же мысль, как она берет на руки своего сына и как она баюкает его на руках. Мысли женщины и ее прошлое, были чисты, как родниковая вода.

Старик дернулся и открыл глаза. Чародей быстро заморгал, пытаясь отогнать чужие мысли и прийти в себя. Он глубоко вздохнул и решил размять затекшую шею.

Ночной ветер приятно трепал волосы и остужал горячее лицо. Веяло свежестью и сыростью, а спустя минуту резко пошел проливной дождь.

Волшебник быстро пробормотал фразу, и капли дождя больше не падали на его одежду и младенца. Он вновь глубоко вздохнул прогуливаясь взглядом по окрестности, внимательно изучая поля и холмы, любуясь совершенством огромного и не постижимого мира.

Дагмону ужасно не хотелось вот так вот избавляться от малыша, и он всячески тянул время. Ведь он обещал Гросту, что не выпустит малыша из рук, что убережет его, но обстоятельства не позволяли сдержать слово.

И тут его взор остановился на холме, который возвышался над деревней и был хорошо освещен ярким лунным светом. На холме стояли две фигуры. С такого большого расстояния было невозможно сказать, кто они такие, но на обычных путников они были явно не похожи.

Дагмон вдруг замер и поежился, ему вдруг стало не уютно. Волшебник с помощью магии сделал свое зрение во много раз острее и смог разглядеть, через плотную завесу дождя, более подробно этих путников.

В глаза ему сразу бросилась одежда этих незнакомцев. Одеты они были в черные мантии, которые развивались на ветру.

Дагмон сразу догадался, что это два родных брата Мозэр и Морэн. Только они носили подобные одеяния, покров которых был полностью скопирован с мантии Дарлока.

И в этот самый момент старик осознал свой самый глупый промах в своей жизни. Он даже зажмурился, не веря в то, что он только что сделал.

Он знал, что всех врагов императора преследуют, особенно чародеев, а он, будучи магистром магии определенно был одним из первых в списке. Дагмон ведь сам прекрасно понимает, как легко отыскать чародея, когда он использует магию, и чем сильнее магия, тем проще найти волшебника. И то, что сделал он, было все равно, что разжечь огромный костер на вершине холма и кричать во все горло "Я здесь!".

– Глупец, что я натворил? Что я наделал? – В мыслях волшебника царил ураган, он начал метаться из стороны в сторону, пытая придумать выход из сложившейся ситуации.

Не успел он пройти и пяти метров, как один из чародеев начал открывать портал, а его выход был всего лишь в десяти шагах от колодца.

Старик обхватил младенца покрепче и бросился наутек.

Сейчас Дагмон беспокоился лишь о том, не разглядели ли они малыша, и как сохранить ему жизнь. Во время своего побега он услышал характерный звук закрытия портала, больше похожего на хлопок, это означало что Мозэр и Морэн уже в деревне.

Пробегая мимо ветхих построек, он увидел дом, который он уже видел в разуме той самой женщины и остановился.

Дагмон решил, что единственный способ спасти жизнь малышу – просто оставить его на пороге дома, пока братья ничего не заметили.

Это было жестоко, оставить малыша, даже не сказав его имя, выбросить, как ненужный мусор. Но другого выхода не было.

Дагмон подбежал к дому, из окон которого струился тусклый свет. Старик был готов убить себя, за промах достойный ученика. Он чувствовал себя последним глупцом и предателем. Но мысленно успокаивал себя:

– Что сделано, то сделано, прошлое не исправить, но можно повлиять на будущее.

С этой мыслью волшебник аккуратно, но очень быстро положил сверток на пыльный порог, возле двери и мельком успел увидеть то, что не замечал ранее. На пурпурном одеяле, в которое был завернуть малыш, золотистой нитью тянулись слова – Сэлфин Саведлин.

Дагмон неосознанно поморщился, читая фамилию малыша – Саведлин, но через секунду он вспомнил о преследователях и стрелой бросился, куда глаза глядят, лишь бы увести их подальше от этого дома, от этой деревни. Он чувствовал их, он знал, что они совсем близко.

Дагмон успел отбежать всего на пару десятков метров от того дома, где только мгновение спустя стоял он сам, как вдруг ему преградили дорогу два человека.

Они были одеты в черные, как сама ночь мантии, украшенными в некоторых местах серебристыми узорами. Талия их была стянута широким ремнем цвета вороньего крыла. А на их абсолютно одинаковых лицах играла широкая, пугающая улыбка.

Руки их были спрятаны в рукава и сложены на груди. Оба чародея стояли не подвижно, и источали пробивающий до костей холод.

Дагмон был легендарным волшебником, о его мастерстве и силе ходили легенды, но даже ему было не под силу тягаться с этими двумя. Лучшим выходом он посчитал спасаться бегством.

Старик выбросил руку вперед и быстро пробормотал заклинание, которое с оранжевым блеском выбросилось из его протянутой руки и осветило рядом стоящие ветхие дома.

Через секунду оранжевая струя в один миг увеличилась в размерах и обволокла Мозэра и Морэна. Это должно было их парализовать, но вместо этого заклинание, лишь слегка замедлило их.

Старик уже сорвался с места и побежал не хуже молодого юноши. Он уже почти скрылся за одним из обветшалых зданий, но совсем немного не успел. Он почувствовал, как что-то ударило его в спину – это было похоже на удар кулаком, однако боль была терпима.

Дагмон побежал дальше, петляя между редкими домами, направляясь в сторону леса, из которого и вышел. Старик искренне надеялся, что они пустятся за ним в погоню, и не заметят пурпурный сверток, которой лежал от них в нескольких метрах.

Его седые волосы липли к вспотевшему лбу, стопы ныли, и казалось, горели огнем, а сердце грозилось выпрыгнуть из груди.

На узких улочках Дагмон оставил несколько магических ловушек, которые должны были задержать братьев.

Пробегая по пустым, пыльным и узким тропинкам, Дагмон постоянно озирался по сторонам, но так и не смог увидеть Мозэра и Морэна. Ему это показалось очень странным, и он даже замедлили бег.

Пробегая между двумя длинами амбарами, он что-то почувствовал и его чувства дали сигнал об опасности. Дагмон послушал свой дар и замер.

Спустя секунду, с крыши прыгнул Мозэр, который приземлился прямо перед Дагмоном, под его ногами трещали молнии.

Мозэр зарычал от негодования, и уже готовился нанести удар. Лишь благодаря огромному опыту, Дагмон сумел на долю секунды его опередить.

Старый чародей выставил перед собой свой магический посох, изумрудный кристалл вспыхнул яркой вспышкой, и не произнося ни слова, Дагмон отшвырнул от себя Мозэра, как тряпичную куклу.

Мощь заклятия была столь велика, что со старых бревен посыпалась пыль и щепки, заставив амбары жалобно заскрипеть.

Мозэр пролетел около дюжины метров и врезался в старую избу, погребая себя под ее обломки, а на том месте, где он только что стоял, осталась легкая синяя дымка.

Дагмон почувствовал, что Морэн где-то рядом, и он заранее приготовился. Его чувства вновь его не подвели. Морэн вышел из-за угла уже с поднятой рукой, в которой был волшебный огонь.

Магистр вовремя успел создать магический щит и с огромным трудом отбил выпушенное Морэном заклинание, которое разбилось о щит Дагмона множеством оранжевых искр.

Старый волшебник понимал, что Мозэр вот-вот выберется из-под обломков и тогда ему уже точно не скрыться. Он вновь пустился в бегство, но уже не так быстро, силы стали медленно но неумолимо оставлять его.

Убегая, Дагмон лихо, как отлет увернулся от выпущенной в него молнии. Второе заклинание он опять смог отбить, но чуть не упал, заклинание Морэна имело чудовищную силу.

Однако Дагмону удалось создать легкий вихрь и пустить Морэну в глаза целую кучу грязи. Это дало ему драгоценный секунды, что бы скрыться и перевести дух.

Волшебник петлял вокруг редких построек так долго, насколько это позволяла крохотная деревушка. Полы и рукава его мантии струились на ветру от сумасшедшего бега, а его длинные седые волосы были окончательно растрепанны и напоминали птичье гнездо.

Пробегая мимо домов, старик заметил, что в них загорелся свет, а некоторые смельчаки сонно выходили наружу, что бы понять что происходит. Дагмон мигом осознал, что необходимо как можно скорее уйти из Малбрена, иначе могут пострадать невинные люди.

Дагмон планировал скрыться через портал, всем сердцем надеясь, что братья не догадались наложить запрет на эту территорию.

Магистр забежал за один из первых попавшихся домов, что бы ни привлекать внимания свечением, которое будет исходить из портала.

Старый маг встал, глубоко вздохнул и медленно выдохнул, ему необходимо быть очень спокойным, что бы создать портал, который не убьет его. Если он будет нервничать или спешить, его собственный портал рассечет его пополам. Это была еще одна причина, из – за которой, порталами пользовались очень немногие чародеи.

Дагмон окончательно привел мысли и нервы в порядок, на это ему понадобилось меньше минуты, столетия тренировок не прошли для него бесследно. Он развел свои руки широко в стороны и начал произносить длинные певучие строки заклинания. Но когда он произнес последнее из них, ничего не произошло.

Проклятье! – Возопил в своих мыслях волшебник.

Дагмон вдруг понял, почему Мозэр и Морэн так отстали от него. Они зачаровывали всю деревню, теперь ему не уйти так просто.

Однако он мог попытаться разрушить их чары. Но это долго и трудно, а эти волшебники были явно сильнее его. Шансов было мало. Оставался, только один выход – выйти из зоны действия чар. Именно это и попытался сделать Дагмон.

Через минуту волшебник уже выбежал на открытую поляну, где не было домов или деревьев. Дагмону очень не понравилось это место, а до леса было еще далеко. Он чувствовал, что за ним идут, а сил у него почти не осталось, он стал серьезно нервничать.