Текст книги "Версальские кружева"

– Гляди, вот линия твоей любви. Она прерывается в самом начале. Это значит, что твой брак долго не продлится. Дальше линия появляется снова, и становится сильной и длинной. Знай, это будет другой мужчина.

Михаил посмотрел ей прямо в глаза. «Ты простая, – скажет он ей, – белорусская девушка, живущая счастьем любви и доброты. Все наносное и лишнее отвалится, как старая кора, ложь, съедающая тебя изнутри, уйдет, и ты почувствуешь его любовь, как глоток чистой, родниковой воды. А испытав это чувство однажды, всегда захочешь пить только эту воду и любить только этого человека…»

– Нет-нет, стоп! Хватит! – Она подняла руку и одними пальцами, нежно, едва слышно коснулась его губ. – Там нет такого, ты это все специально говоришь, чтобы заинтриговать меня, да? Еще скажи, что мужчина.. – Она снова посмотрела на свою прерывающуюся линию любви. – Тот, другой мужчина, с которым мне предстоит жить дальше – это ты!

Михаил поднялся с дивана, не спеша налил себе вина, и посмотрел на нее. Сейчас от его ответа зависело многое.

– Да. – Он сделал несколько глотков из фужера. – Следующим твоим мужчиной буду я. Но добиваться меня будешь ты сама. А главное – выполнишь три условия, три обязательных условия, только при которых возможен наш с тобой союз.

Она тоже сделала несколько глотков вина и лукаво, с прищуром посмотрела на Михаила. Игра начинала нравиться ей все больше и больше.

– Уж не хочешь ли ты сказать, что я буду бегать за тобой, завоевывать тебя, оставлю своего мужа, в глазки твои буду заглядывать и шептать «Что изволит мой повелитель?..»

– О-о-о… – Михаил добавил вина в фужеры и сел рядом с ней на диван. – Правильное слово ты нашла – повелитель. Я вижу, ты очень хочешь меня сейчас, все в тебе прямо так и кипит… – Он придвинулся к ней еще ближе и тихонечко, почти в самое ухо прошептал: – Ты – чертовски соблазнительна и красива… но это – единственное твое оружие. А в остальном ты предсказуема и, в силу возраста, еще глупа и самонадеянна.

Женщина отстранилась от мужчины и натянуто улыбнулась, эти слова ей совершенно не понравились.

А Михаил продолжил более громко:

– Первым условием, которое тебе нужно будет выполнить, чтобы заполучить меня в мужья, будет твоя любовь ко мне. Настоящая любовь! С переживаниями и эмоциями, с ревностью и безрассудством, с ласками и безумным сексом…

– Миш, ты шутишь, что ли?.. Не могу понять… – Она залпом выпила вино. – Какая любовь?! Ты что, забыл? – у меня муж есть, и я его люблю!

– Сейчас – есть… – Он почувствовал, что зацепил ее, расстроил и ввел в замешательство. – Но на твоей ладони уже все предопределено. Хочешь ты сейчас этого или нет, но будет так, как я сказал. Ты влюбишься в меня, я потеряю из-за тебя голову… Наши чувства сделают тебя другой! Ты перестанешь врать, выдохнешь из себя зло и зависть, станешь мамой, и в глазах твоих будет доброта…

– Бред какой-то! – Марго встала и сама налила себе вина. – Полный бред! Глупости говоришь… Эти слова ты можешь приберечь для моей мамы, ей вся эта библейская чушь нравится. – Тон, с которым она это произносила, указывал Михаилу на то, что от ее игривого настроения не осталось и следа.

Неожиданный звонок в дверь заставил Марго вздрогнуть. Она вопросительно посмотрела на Михаила и удивленно развела руками в стороны.

– Послушай, если я скажу тебе, кто стоит за входной дверью, ты поверишь в мои предсказания?

– Нет, так не пойдет! Может, ты с кем-то заранее договорился, и этот кто-то в назначенное время пришел к тебе. – Марго подошла к окну, но крыльца дома видно не было.

– Человек, который там стоит, твой друг и пришел за тобой.

– За мной?.. Ты опять пугаешь меня своими словами! Ладно, хорошо, говори: кто там пришел?

– Тогда клянись: если я угадываю, то ты в присутствии этого человека целуешь меня в губы!

– Ой, боже ты мой, да никаких проблем! – Она рассмеялась, кокетство возвращалось к ней вместе с пестрыми фантазиями.

Михаил взял у нее бокал и, указывая рукой на дверь, произнес:

– Иди, поздоровайся! На звонок сейчас нажимает Нина, твоя мама.

– Что? – Она быстро подошла к двери и открыла ее.

Нина вошла в комнату и резким, колючим взглядом пробежала по лицам и одежде дочери.

– Чего так долго не открывали? Чем это вы тут таким занимаетесь?..

– Здравствуйте, Нина, мы тоже рады вас видеть! Может, разделите с нами бутылочку вина?..

– Ах, да, извините, Михаил… здравствуйте. Марго! – обратилась она к дочери. – Звоню тебе, звоню, а все без ответа.

– Мама, как ты смогла найти меня?! Миша, как ты догадался, что именно она стоит за входной дверью?! Ты какой-то страшный человек! Представляешь, когда раздался звонок, он сразу сказал – иди, поздоровайся, это Нина пришла.

– Миша! – Обе женщины выжидательно посмотрели на него.

– Марго, а где моя награда за выигранный спор? – Михаил подошел к ней ближе и чуть постучал указательным пальцем себе по губам.

– Ну, уж нет! Я не клялась! Обещала – это да, но… ты же сам сказал, что во мне ложь живет! Поэтому – фиг тебе, а не поцелуй! Давай, расскажи лучше: как это тебе удалось угадать мамин приход? Из окон этой комнаты того, кто стоит на крыльце, не увидеть!

– Нет, это тебе – фиг! – шутливо произнес Михаил. – Любопытство в обмен на поцелуй.

– Мама, ну, посмотри, каков наглец! Прямо вымогатель! – Она подмигнула Михаилу и продолжила: – Хочет, чтобы ты его поцеловала! Тогда он скажет, как ему удалось угадать твое появление. – Решила она пошутить и перевести стрелки на маму.

Неожиданно Нина приблизилась к Михаилу и, привстав на цыпочки, больше по-товарищески, но все-таки в губы, поцеловала его. Он слегка обнял ее и, когда поцелуй был закончен, придерживая за талию, оставил стоять рядом с собой.

Марго была в растерянности – подобной смелости от своей матери она никак не ожидала. Ощущение потери контроля над ситуацией и над самим Михаилом холодком проползло по всему телу.

– Итак, мой ответ, – начал Михаил. – Из окна этой комнаты действительно не видно крыльца дома, но посмотрите на парковку: сейчас там рядышком стоят два дорогих джипа, а Марик вчера рассказывал мне, на каких машинах вы ездите…

– Ага! Так просто! – Марго снова стала улыбаться, но вид стоящих в обнимку Михаила и мамы явно не нравился ей.

Нина же, видимо, немного осмелев и привыкнув к обстановке, подняла на мужчину глаза и напомнила о предложенном ей ранее вине.

Миша оставил женщин в комнате и пошел на кухню.

– Мама! – начала быстро и шепотом говорить Марго. – Ты чего сюда приперлась?! И вообще – как ты узнала, что я тут?

– Я решила, что у тебя уже есть муж, а у меня нет даже любовника. Поэтому давай-ка – живо отсюда домой, а я и без тебя тут вина попью!

– Ах, вот, значит, как! Пробило тебя, значит!! Монашку-то нашу, доморощенную! Отца, значит, боишься, паек свой потерять не хочешь, а сейчас – что произошло?! Денежками запахло, да?! Только, вот, зачем ты ему, старая такая, нужна? К твоему сведению, Миша сейчас сказал мне, что линия любви на моей ладони говорит о том, что это он – мой следующий мужчина! Поняла?! И хватит тут обниматься!!

– Так, девушки… – Михаил вернулся в комнату с фужером, наполненным вином, и новой, едва початой бутылкой вина. – Давайте выпьем за хорошее, веселое утро, за дружбу и понимание между нами, за ваши прекрасные глаза и радость, которую вы будете получать, надевая мои ювелирные украшения!

Все трое переглянулись между собой, и каждый подумал о своем. Соединив фужеры в призывном звоне хрусталя, они улыбнулись друг другу, и выпили все до дна.

– Миша, налей мне еще! А маме больше не надо… Пока ты был на кухне, она мне сказала, что ее очень хочет видеть отец, и ей пора уезжать. – Марго взяла у Нины из рук пустой фужер и поцеловала мать, как на прощание.

Нина, видимо, хотевшая что-то сказать, только набрала в легкие воздуха, как Михаил взял ее за руку и произнес:

– Уходишь? Жаль, что так скоро… Пойдем, провожу тебя до двери.

На крыльце он, прощаясь, пожелал ей хорошего дня и, закрыв дверь, вернулся к Марго.

Зайдя в комнату, он сразу подошел к ней и, сильно обняв, громко произнес:

– Все, игры и слова на сегодня закончились… пошли!

– Куда? – Она запрокинула голову и посмотрела на него снизу вверх. Трепет четкого осознания приближающейся близости искрами пробежал по ее телу.

– На второй этаж. В спальню…

И он подхватил ее на руки. Пробежав лестницу, уже через несколько секунд опустил на кровать. Пуговицы, замки, крючки, одежда, обувь – все открывалось, расстегивалось и снималось, словно в соревнованиях на скорость.

Обнажившись, они осмотрели друг друга. Она с удивлением ощупала его крепкие и рельефные мышцы, а также отметила про себя, что ее фантазии по поводу размеров его достоинства вполне оправдались.

Михаил же наоборот, ничего особенного не увидел. Грудь, несмотря на столь юный возраст ее хозяйки, была очень мягкой и совершенно непривлекательной; короткие и пухленькие ножки утяжеляли фигуру в нижней ее части, а худоба в верхней проявила ключицы и лопатки.

Однако, начав ласкать ее, он сначала почувствовал, а потом и как следует разглядел замечательно округлые бедра, аккуратные, идеальной формы ягодицы, возвышающийся лобок и нежную, розового цвета, «тайну», отдавшую влагу, едва только он дотронулся до нее.

Секс начался спокойно, словно проходил по плану и – в соответствии с принятыми обязательствами.

Женщина тихонечко стонала, двигалась в такт, обхватывала его и отпускала. Мужчина, чувствуя, что страсти и темперамента нет, понял, что нужно все менять и чем-то удивлять.

– Нет, – сказал он и сел на кровать рядом с ней, – так не пойдет. С мужем эту обывательщину творить будешь. Давай все начнем с самого начала. Сейчас мы встаем, и прямо так, обнаженными, идем вниз выпить вина. А дальше – экспромт и полное доверие ко мне.

– Вообще-то мне было хорошо… но раз ты предлагаешь что-то новое, то давай, я не против импровизации. Только одно условие: не люблю, когда мне делают больно или когда меня привязывают и пристегивают.

Марго встала и, «играя» при ходьбе ягодицами, побежала вниз по лестнице. Ее настроение, взбудораженное некой интригой, затанцевало в сладком предвкушении.

Михаил взял на кухне фужеры побольше, наполнил их вином, выпил сам и попросил ее сделать то же самое. Тут же, без перерыва и слов, он снова наполнил бокалы и снова выпил вместе с ней все до дна.

– Ну, и что же дальше…? – Алкоголь пошел играть в ее крови, женщина кокетничала и с интересом ждала развития событий.

– Дальше… – Он посмотрел по сторонам, взгляд не цеплял ничего подходящего для экзотического продолжения секса, но какая-то глупая пружинка в его голове подтолкнула его открыть холодильник.

Марго засмеялась.

– Ты что, фильмов насмотрелся? Не надо меня ни медом, ни сметаной мазать! – Она взяла его руки и положила их себе на плечи. – Хватит, не фантазируй, просто отнеси меня обратно в постель… Я уже и правда – хочу тебя. Только, пожалуйста, начинай все делать медленно и ласково.

Он посмотрел на нее – глаза… Сейчас они показались ему удивительно простыми и искренними, просящими понимания. Почувствовав нежность и желание любить, Михаил поднял ее на руки и послушно понес в спальню.

Она обхватила его шею руками и, положив голову на плечо, закрыла глаза.

– Ты такой сильный и большой, мне так спокойно в твоих руках… Ощущение, словно я маленькая и меня укачивают перед сном, – произнесла она шепотом, когда Михаил плавно опустил ее на кровать.

И теперь все было по-другому! Под его руками Марго оживала, она откликалась на касания, и даже само дыхание ее менялось, тело двигалось и слегка дрожало, а когда он стал опускаться поцелуями все ниже и ниже, она потянула его на себя и громко крикнула:

– Все, больше не могу! Давай уже, начинай! Скорее…

Михаил остановился, специально подержал паузу, а затем медленно развел ее ноги в стороны.

– Ну же, вредина такая, не тяни… – произнесла она пересохшими губами.

Он наклонился к ее уху и иронично произнес:

– Ну, если ты так сильно просишь своего повелителя, то – пожалуйста.

И в ту же секунду вошел в нее. Она вскрикнула и, закрыв глаза, запрокинула голову назад.

Его время наступило и он, смяв ее под собой, всей силой своего тела стал властвовать над ней. Михаил вращал, крутил ее, менял позы, не давая женщине опомниться и проявить какую-либо инициативу. Сначала он стащил ее с кровати на пол, но уже через несколько минут Михаил поднял ее и, прижав к стене, мощными движениями бедер стал вбивать себя в ее маленькое тело. Марго извивалась, крутилась и царапала его, ей даже удалось несколько раз несильно укусить любовника за плечо. Он чувствовал: ей хорошо и плохо одновременно, поза у стены позволила ему дойти до самого ее конца, до самой опасной грани между наслаждением, страхом и болью.

Продолжая игру в секс, он оказался в зале второго этажа и там перебросил Марго через спинку кресла, стоящего напротив окна с висящими над рамой яблоками.

Улыбка пробежала по его лицу. Марго, словно послушная рабыня, лежала головой вниз, ее круглая попа колыхалась под ударами его бедер, а яблоки немного покачивались на ветках и призывно блестели в лучах осеннего солнца.

– Нет, – сказал он сам себе, – этот фруктовый натюрморт мешает сосредоточиться…

Михаил снова взял ее на руки и пошел к лестнице между этажами. Положив Марго грудью на перила и расположив нош на разных ступеньках, он продолжил. Пот ручьем стекал по его лицу и затылку. Словно атлет, работающий в спортивном зале со снарядом, Михаил находил в своем тренированном теле все новые силы и, продолжая фантазировать и дальше, переместился и стал менять позиции ее тела уже в зале первого этажа.

Марго выполняла все, она была послушна и мягка, как пластилин под руками скульптора. Ее лоб тоже покрылся испариной, шея и кончики волос стали влажными от пота, она и погибала и одновременно – хотела жить. Из последних сил она шептала ему слова нежности и умоляла только об одном – продолжать, но когда они оказались на кухне и Марго, лежащая на столе, опять почувствовала, как глубоко и больно он пронзает ее, то наконец-то взмолилась о пощаде. Все внутри нее горело, появилось ощущение, что на открытые раны насыпали соль, тело ныло, пальцы дрожали от усталости, голос скрипел сиплыми тонами, и казалось, что у нее не осталось сил даже для вдоха.

Словно во сне и забытьи, она ощутила, как ее подняли на руки и опять отнесли в кровать.

Последнее, что она помнила перед тем, как уснуть, были его губы, мягкое одеяло, согревающее ее уставшее тело, и сладкое чувство непередаваемого секса.

Положив ее на кровать, Михаил занавесил окна плотными шторами, подобрал и аккуратно сложил разбросанную по спальне одежду.

Спустившись на первый этаж, он принял прохладный душ, потом прибрал на кухне и, приготовив себе чай, достал телефон.

– Как разместились? – Набрал он номер человека, прилетевшего из Москвы.

– Спасибо, хорошо. В конверте материалы на трех фигурантов. С кого вы бы хотели начать?

– Значит, так, через три часа вы поедете… – И он продиктовал адрес своего дома. – И во дворе увидите черный джип, «Мерседес». Женщина, которая сядет в него, и есть объект наблюдения. Меня интересует все: куда она едет, с кем встречается и о чем говорит. Номер ее телефона у вас есть. Записывайте все ее звонки, даже если это заказ пиццы. Если будет что-то срочное и важное, пришлете мне смайлик, и я вам сразу же перезвоню. Все, до свидания.

Михаил отключил телефон и стал медленно пить чай. За окном появились тучки, солнце клонилось к закату, наступал вечер.

Посидев в раздумьях минут десять, он ощутил нарастающее чувство голода. Нужно было подниматься и готовить ужин. В голове картинкой возникло видение – огромный, на всю шипящую сковородку, кусок мяса, блестящий жареной корочкой и манящий колечками рассыпанного по его поверхности лука… Открыв холодильник, он увидел яйца, сыр, две помидорины и в морозилке – пачку старых пельменей.

– Да, не густо… – Михаил почесал затылок и вспомнил, что у него еще есть буханка черного хлеба.

– Ну, что же… видимо, сегодня день импровизаций и творчества. Отбивная, – толстая, кровавая отбивная обязательно будет в нашем меню! Но, к сожалению, не сегодня…

Он достал все, что было в холодильнике, и начал колдовать.

Разморозив пельмени в микроволновке, Михаил вытащил из них мясо и, мелко порезав, бросил его жариться на сковородке.

Лихо орудуя ножом, он быстро порубил помидор на небольшие кубики и смешал его с мясом.

Буханку хлеба просто разрезал вдоль, всю верхнюю часть и мякиш из нижней он выбросил в мусорное ведро, – в голове мелькнула мысль, что, наверное, старые люди, увидав такое, осудили бы его за расточительство. Но кулинария, – как, впрочем, и все остальное, требовала жертв. И он, вырезав в оставшейся части хлеба еще и донышко, немного крякнул от пришедшего к нему чувства удовольствия.

Недолго поорудовав лопаткой и вилкой, Михаил достаточно быстро разместил мясо с помидорами внутри хлебной рамки. На сковородке шкворчало, готовящаяся еда наполнила кухню дивными ароматами.

Желание начать пробовать стало терзать его появившейся слюной, но интерес к процессу творения был сильнее, и он продолжил.

Убавив огонь, мужчина закрыл мясо внутри хлебной рамки сыром.

– Так, – сказал он сам себе, – а теперь и последний штрих. Где тут наше дно из хлебной горбушки?.. Ага, вот и оно… – Михаил как можно симметричнее вырезал в корке три кружочка, сантиметров пяти-шести в диаметре, и опустил созданную им конструкцию на слой сыра.

По очереди взяв три яйца, он аккуратно разбил их, распределив желтки в вырезанных в корке хлеба отверстиях. А после, накрыв сковородку крышкой, он просто выключил газ.

Теперь нужно было ждать, когда проснется его голодная фурия и потребует еды. Оглядевшись по сторонам, Михаил заметил, что на столе и разделочной доске остались остатки сыра и хлеба. Его голодный живот с новой силой потребовал еды, и он, налив себе крепкого горячего чая, стал медленно подбирать крошки со стола.

Солнце село, дом погружался в темноту, а Марго спала уже больше часа. Гонимый любопытством, он тихонечко поднялся на второй этаж и прошел в спальню.

Запах секса, ее влаги и разгоряченного тела еще стоял тут, словно «это» закончилось только секунду назад.

Она лежала, укутавшись в одеяло с головой, и тихонько сопела.

Михаилу захотелось дотронуться до нее, провести ладонью под одеялом, ощутить наготу и красоту линий, подаренных ей природой.

Какое-то время он колебался, понимая, что может разбудить ее, и просто сидел без движения рядом.

Но провиденье решило пошутить над ним и повернуло Марго на другой бок, одеяло в области бедер приподнялось и ему открылись белые, словно посыпанные сахарной пудрой ягодицы. Такого коварства и искушения его душа уже вытерпеть не могла и он, присев на пол, стал нежно ласкать ее попку, не забывая скользить пальцами и между ее плотно сжатых ног.

И, конечно же, через несколько секунд это разбудило ее.

– Мля, это какой-то писец! Мишка, ты – сексуальный маньяк… – Она легла на спину и повернулась к нему. – Ты же меня просто изнасиловал! У меня еще никогда не было такого зверя… Болит все тело, синяков завтра будет – видимо-невидимо. – Она поймала его руку на своем животе. – А знаешь, как внутри болит?! Ты натер все до невозможности! Я теперь неделю буду ходить, как спрыгнувшая с лошади, не говоря уже о невозможности заниматься сексом в ближайшее время…

Михаил улыбался.

– Хочешь, я подую на твои больные места, ласково их поглажу или компрессик наложу?..

– Иди к черту, подует он! Знаю я эти ветры… Лучше покорми меня и налей чего-нибудь… Да только покрепче! А то у меня от твоего утреннего вина голова побаливает… О, да! И скажи, сколько сейчас времени, – смотрю, за окном уже стемнело.

– Времени – девять, еда готова, а из крепкого у меня только текила. – Он откинул одеяло и снова стал разглядывать ее.

Марго села на край кровати, в ее движениях и голосе не было ни стеснения, ни сожаления. Она подняла руки и, медленно поправляя волосы, дала ему возможность любоваться собой.

– Ты не слышал: мой телефон не звонил? – Она встала и натянула на бедра тонкую полоску белых трусиков. – Может, я его в машине забыла?.. Хотя, ладно, черт с ним! Мама знает, что я у тебя, а если меня начнет муж искать, она ему чего-нибудь соврет. Кстати, что это произошло сегодня утром?.. Целуются они, посреди комнаты стоят! Ишь ты, какие нежности! Чтобы это было в последний раз, а не то… – Она подошла к Михаилу и быстро сунула руку к нему в штаны. – Не то отрежу ночью, понял?

Михаил обнял Марго, ее рука сделала свое дело, и его плоть снова пришла в боевую готовность.

– Нет-нет-нет! – Отстранилась от него Марго, замахав руками. – Я больше не могу, честно! Все болит… – Она слегка дотронулась до низа своего живота и скривилась в гримасе боли. – Ужас какой! Я же просила быть нежнее! У меня она маленькая, хорошенькая, а ты как танк наехал… Убить тебя мало!!

Миша снова улыбнулся и, подхватив Марго и ее одежду на руки, понес на кухню. Желание носить ее на руках завладело им полностью.

– Давай, располагайся тут, одевайся, бери текилу и рюмки из верхнего ящика, а я еще немного доделаю блюдо для нашего пиршества.

Включив газ на полную мощность, он приподнял крышку кастрюли. Ароматы мгновенно наполнили кухню. Марго, надев на себя одну только обтягивающую кофточку, изящно потянула носом и стала разливать спиртное.

– Ну, – сказал Михаил, когда яство уже было разложено по тарелкам, а текила разлита по рюмкам, – за наш первый день любви, за наше слияние тел и чувств.

Они выпили и молча, периодически поглядывая друг на друга, приступили к еде. Марго снова налила и, видно, хотела сказать какой-то тост, но улыбнулась и иронично произнесла:

– Да уж, слияние было ой-ей-ей…

Она не похвалила его за ужин и находчивость в приготовлении еды, а просто съела все, как на одном дыхании, подобрав корочками хлеба с тарелки даже остатки растекшегося яйца.

– Миш, дай мне свой телефон! Хочу позвонить домой мужу, чтобы он не волновался и не искал меня.

– Держи. – Он протянул ей мобильный, и она набрала номер домашнего телефона.

– Масик, чем занимаешься? Я просто умираю, у меня женские проблемы… Но ты не волнуйся – мама за мной замечательно ухаживает. Сейчас мы попьем чаю и будем ложиться спать, а утречком созвонимся… хорошо?

– Да. – Услышал Михаил растерянный голос в трубке телефона. – Выздоравливай, конечно. Ты не будешь против, если я сегодня ночью посижу за компьютером? Твой папа попросил меня доработать программы по бухгалтерии…

– Ой, ну что ты, Масик! Работай, сколько тебе нужно. Ты у меня такой трудяжка, денежки нам зарабатываешь… просто молодчина! Пока! – Она, не дав мужу договорить, отключила телефон и набрала мать.

– Мам, только не шуми, дослушай… Я сказала Вове, что сегодня ночую у тебя. Если будет звонить – подтверди и скажи, что уже легла спать.

В трубке воцарилось молчание.

– Мам, ты слышала, что я тебе только что сказала?..

– Марго, ты сейчас у него?.. Он рядом, слышит наш разговор? – Голос Нины был встревожен и звучал глухо.

– Слышит, не слышит – какая теперь разница? Я остаюсь ночевать тут… Дайте мне любить того, кого я хочу! И вообще – не нужно этого трагичного голоса! Поняла?..

– Поняла… – Нина вздохнула и отключила мобильный.

Она ходила в церковь, молилась Богу в поисках ответов, но все равно не знала, как нужно жить и куда идти. Михаил раскачал ее, всколыхнул память о прошлом, напомнил ей, что она – женщина… И сейчас Нина терялась, мысли в ее голове путались и улетали в запредельные дали сокровищницы невозвращающихся вопросов.

Дочь, ее маленькая девочка, еще недавно прыгающая через веревочку во дворе, совершала ужасные поступки! Меняла мужчин, путая любовь с капризным желанием получать все, что нравиться и блестит…

«Наверное, – подумала она, – сейчас другое время, и каждый берет себе все, что может унести…» Вот и Марго делает это по-своему, ее цели вполне понятны и предсказуемы.

Нина подошла к иконам в спальне и перекрестилась. Прошептав молитву, она попросила прощения у Господа за дочь, и взмолилась об избавлении той от наказания за грех прелюбодеяния.

Вернувшись на кухню, Нина налила себе чая в огромную кружку, и стала медленно пить его. За окном начинался долгий осенний дождь.

– Останешься у меня!? – произнес Михаил сразу после того, как Марго положила трубку, поговорив с Ниной.

– Да. А что, ты не рад? Только одно условие: меня больше не кантовать, не тягать и не дуть никуда. Я пойду в туалет, а ты разожги камин, зажги свечи и захвати с собой соль и текилу.

Она встала и привычно, как будто делала это всегда, поцеловала его и вышла из кухни. Ее обтягивающая кофта и полоска трусиков разбудили его желания новыми фантазиями.

Михаил сделал все, о чем она попросила, и еще добавил к десерту плитку швейцарского шоколада, а после отправил московскому гостю емс о том, что начало работы переносится на утро.

Марго вернулась в его махровом халате и, тут же удобно расположившись напротив камина, скомандовала:

– Чего сидишь, наливай!! Хочу выпить на брудершафт, смотри, как… Я наливаю две рюмки и держу их в руках, ты насыпаешь соли на свои кулаки, и мы начинаем пить, скрестившись руками.

– Ни фига не понял… Как скрещивать руки, с какого кулака тебе дать… – Михаил замолчал, а потом, поняв смысл произнесенных им слов, принялся искренне смеяться. – С какого тебе кулака дать! – произнес он снова. – С левого или с правого.

Она тоже засмеялась: два огромных, крепко сжатых кулака у ее лица выглядели одновременно угрожающе и забавно.

Михаил протянул ей левый кулак, она лизнула соли и выпила, он повторил те же действия и поставил пустую рюмку на пол; их губы, храня вкус текилы, соединились в долгом и нежном поцелуе.

Огонь потрескивал сухими дровами, тепло ласкало и создавало настроение. Марго распахнула халат и, посмотрев на Михаила, произнесла:

– Уже не могу без тебя и твоего тела… Что ты со мной сделал?.. Только сейчас, умоляю, делай все нежно и не нужно стараться проткнуть меня насквозь, доказывая свою мощь… Я люблю ласку и неспешность.

– Ты точно этого хочешь? Час назад ты говорила, что у тебя все болит. – Он пристально посмотрел на Марго и лукаво улыбнулся. – Придуривалась?

– Нет, медведь ты мой! У меня и правда все болит, и между ног сильно жжет, но уже не могу без твоих рук, твоего тела, ласк и «его»… – Она положила ладонь ему на ширинку джинсов. – А потом… Ведь я все равно осталась у тебя ночевать, так не пропадать же моему прекрасному телу в одиночестве. – Она немного приподнялась и скинула с себя халат. Языки огня ярким отражением заиграли на ее обнаженном теле.

Утром, когда Михаил проснулся, ее уже не было. Это показалось странным, ему представлялось, что Марго – неженка и большая любительница поспать, но факт оставался фактом – женщина ушла.

Зайдя в ванную, он встал под теплую струю воды; усталость еще жила в его теле. Ночь, наполненная с сексом и алкоголь, терзающий его утренней жаждой, сделали свое дело – он чувствовал себя разбитым и вялым.

Надев халат, Михаил спустился на кухню, выпил два стакана холодной воды из-под крана и, поставив чайник на плиту, уселся напротив окна.

Дождь вяло постукивал по металлическому козырьку подоконника, взбивал в лужах пузырьки и мочил нерадивых пешеходов, вышедших из дома без зонтов.

– Да, это не Ливан… – произнес он, привычно разговаривая сам с собой. – Там-то сейчас отлично, градусов двадцать пять, наверное… А то, может, и больше.

Чайник вскипел, и Михаил, налив в бокал кипятка, опустил туда пакетик зеленого чая.

Размышления о Бейруте и проделанной там работе пришли к нему как-то сами собой, и он с удовольствием погрузился в воспоминания.

Четыре года тому назад он прилетел в Ливан в поисках новых партнеров по ювелирному бизнесу. Эта страна была выбрана не случайно – большая армянская диаспора, проживающая здесь веками, славилась своими ювелирами и мастерами-огранщиками.

Шагая по старой, туристической части города, он просто заходил в магазины по продаже драгоценностей и антиквариата, предлагая совместную работу в Москве.

Искал он тогда недолго… Вскоре одна армянская семья, заинтересовавшись возможностью открыть свой магазин в Москве, пригласила его обсудить детали и подробности их дальнейшей работы.

Через час они ударили по рукам, договорившись, что он строит магазин, а они привозят ювелирные украшения на условиях предоплаты.

Всю обратную дорогу до Москвы он думал, рисовал и соединял варианты очень медленного вхождения в ливанскую компанию с целью присвоения драгоценностей.

Михаил хорошо помнил то, самое первое совещание в офисе своей московской компании.

Тогда лицо его шефа, бывшего генерала из ведомства военной разведки, было скучным. Реверансы, крючки и длительное ожидание не являлись его стилем, но простота плана и необычность действий Михаила подкупила его, и начальник согласился.

Весь план строился на жадности и тщеславии поставщиков товара. «Армяне, – рассуждал Михаил, – обязательно согласятся отдавать свои украшения на условиях предоплаты за наличный расчет». Для них это были быстрые и неучтенные в налогах деньги.

Вывоз украшений из Бейрута он планировал только по черной схеме. Во-первых, экономились деньги на растаможивании, а во-вторых, – и это было важным условием его плана, собственник товара терялся – он не располагал официальным контрактом и таможенными накладными по отправке товара и, следовательно, не мог обратиться за помощью в милицию.

«Но, – рассуждал он тогда на совещании, – украшения в магазине обязательно должны иметь сертификаты происхождения и прочие сопроводительные документы».

В решении этой проблемы Михаил предложил использовать возможности компании и создать где-нибудь в Сибири, – конечно же, используя связи шефа, маленькое ювелирное производство, разместив его на режимном военном заводе. Так сказать, подальше от глаз проверяющих структур.

Потом ему и привлеченным к операции сотрудникам компании нужно было бы много работать, и в тот момент, когда масса вложенных в бизнес денег станет значительно меньше стоимости драгоценностей, находящихся в магазине, перестать отправлять наличные деньги в Ливан, ссылаясь на трудности продаж и сложности Российской экономики.

«Поставщики товара, – говорил тогда Михаил, – неожиданно перестав получать деньги, обязательно должны начать нервничать, и будут ругаться с руководством магазина. А потеряв терпение, прилетят в Москву проверить наличие ювелирных украшений».

Тогда, на совещании руководства компании, он назвал свой следующий шаг той самой изюминкой плана, которая и выводила операцию на финальную стадию.

Ливанцы, проведя сверку, сразу заметят недостачу. Являясь собственниками товара, они со скандалом заберут украшения и начнут думать, как вывезти все из Москвы.