Текст книги "Версальские кружева"

Виктор, прогнувшись в спине, потянулся и взглянул на часы.

– Хорошо-то как, Мишаня! Еще утро, а уже хорошо. Наливай теперь ты, а то я сейчас проливать буду наш ценный напиток мимо рюмок.

Выпив четвертую и пятую, они дружески приобнялись и опять вернулись к разговорам о женщинах.

– У меня, вот, тоже – пока как-то не склеивается… – Михаил посмотрел на пустые тарелки, закусывать уже было нечем. – Вот, мне уже за сорок, а ни жены, ни детей нет… Что дальше будет – не знаю! Рок какой-то преследует – нравятся одни замужние.

– Да что это ты, Мишенька, запричитал… – Виктор, еле удерживая голову, поднял на Михаила взгляд. Выражение его лица было по-детски наивно. Казалось, он сейчас и сам растрогается и заплачет от искреннего желания помочь своему другу в личной жизни. – А-а-а! Про замужних – это я понимаю, о чем ты говоришь! Это ты про Маргошечку, дочечку мою единственную. Все вижу, ты не думай… – Улыбаясь, он погрозил Михаилу пальцем и, кивнув головой, чуть не упал со стула. – Те-те-те! Я нормально, спокойно ты… Давай еще по рюмочке, и я на диванчик пойду. А Маргошка-то тоже тебя любит! Потому делайте, чего хотите… Мне, поверь, все равно, с кем она жить будет – с тобой, с мужем… Лишь бы ей, девочке моей, хорошо было! Понимаешь? – Виктор поднял глаза на Михаила, взгляд его не держался и уплывал. – А работа… Будет тебе работа, наливай! Поставлю тебя учредителем вместо этого фунтика-шпунтика… Внесешь двадцатку зеленью в уставной фонд и станешь моим партнером. – Он выпил и сморщился – крепкая наливка пошла колючим «ершом». – А может, если моя девочка пожелает, так и не только партнером, но и моим зятем будешь! – Он засмеялся, достаточно быстро поднялся и, слегка покачиваясь, ушел в свою спальню.

Михаил остался сидеть в тишине кухни. Настойка тоже изрядно нагрузила его тело алкоголем, но голова, оставшаяся светлой, продолжала работать, анализируя брошенные Виктором фразы.

Все получалось и складывалось очень удачно. Внутри него взметнулось и заерзало нетерпение и желание как можно быстрее получить компанию и начать за нее бороться, наконец-то раскрыв игру.

Сложив посуду в раковину, он почувствовал голод, но поиски еды не увенчались успехом. Подойдя к окну, Михаил стал смотреть на проезжающие машины и медленно падающий снег. Бегущие огни реклам и новогоднее оформление проспекта создавали приятное ощущение приближающегося праздника.

Он достал свой телефон, пропущенных звонков не было.

– Да, все поменялось, – неожиданно громко для себя самого выговорил Михаил. – Раньше звонила десятки раз за день, приезжала, еду привозила… – Он сглотнул слюну. – А теперь – тишина. Неужели это конец, неужели так быстро проходят отношения, так быстро сгорают чувства, которые еще совсем недавно лишали разума и покоя?.. Эх, опять в моей голове какая-то каша. – Он сильно почесал себе затылок, и мысленно произнес: «Планирую отобрать семейный бизнес и стою, горюю об утраченной к себе любви человека, который уже через месяц будет ненавидеть меня и может, даже желать моей смерти».

Михаил прошел в прихожую, оделся и отправился на улицу в поисках маленького ресторанчика.

Утро этого же дня застало Марго у себя дома в теплой постели. Открыв глаза, она услышала на кухне беготню Вовы, готовившего ей завтрак. Вставать не хотелось, лежать тоже, и она, дотянувшись до тумбочки, взяла телефон и набрала Нину.

– Мамулечка, привет, чем занимаешься? – Женщина немного приподнялась на подушке и заняла более удобное для разговора положение.

– Здравствуй, ты сегодня рано проснулась. Не спится, что ли?

– Ой, и не знаю даже, чего хочу… Думаю, может, одеться и к тебе приехать, шубу свою новую показать, поболтать, винца попить?.. Не знаешь, как там мужички наши, уже выехали в деревню? Позвонить им, что ли?..

– Не надо, Марго, не звони. Там отец рядом, услышит еще, как ты с Мишей чирикаешь, потом лишние разговоры будут. Сама давай приезжай, позавтракаем. Я блинчиков напекла, и колбаска у меня вкусная есть.

– Ладно, сейчас приеду. Жди.

Марго положила трубку телефона, встала и, набросив халат, вышла на кухню.

– Масик мой проснулся! Доброе утро! Я завтрак приготовил, печенье твое любимое овсяное вчера в магазине купил… Иди, умывайся и приходи, посидим вместе, пообщаемся наконец-то без спешки, – мне сегодня на работу не нужно, целый день могу с тобой провести.

– Здрасти, приехали! Что ж ты мне раньше-то не сказал – вечером например – что у тебя выходной. Я, не могу рассиживаться! У меня миллион дел намечен, мама ждет, ей помочь нужно… Нет, Вовчик, дорогой, не сегодня. Ты вообще представляешь, сколько у меня всяких дел перед Новым Годом?! Кофе наливай, а я сейчас пойду приму душ, быстренько оденусь и вернусь к тебе.

Зайдя в ванную, Марго неожиданно для себя ощутила тупую, неприятную боль внизу живота. Утренний туалет и водные процедуры не принесли ей спасения и облегчения.

– Что за хрень! – громко произнесла она, стоя у зеркала. – Этого мне только перед праздниками не хватало! Простыла, что ли? Бляха…

Она вышла на кухню и быстро, бросая взгляды на мужа, выпила свое кофе, после чего сразу отправилась в прихожую – одеваться. Вова смотрел на нее с любовью и сожалением.

– Уходишь? Может, хотя бы шубу новую покажешь? – Он поднялся со стула и пошел следом за ней, горя желанием еще хотя бы немного побыть рядом.

– Доставай из шкафа. – Она повернулась к мужу спиной.

– О, красивая какая! Длинная… Что за мех? – Вова надел на нее шубу, и стал помогать застегивать пуговицы.

– Это норка так подстрижена, а манжеты и капюшон сделаны из меха шиншиллы. Правда, красиво? – Она улыбнулась и крутнулась на месте, демонстрируя воздушность нижней пелерины. Вова поймал Марго и, прижав к себе, поцеловал. Пару секунд она отвечала ему, но потом закряхтела и отстранилась. – Все, Масик, мне некогда! Все нежности вечером. Пока-пока! – И она выпорхнула в коридор, помахав на прощание стоящему в дверях мужу.

Дорога к маминому дому раскалила ее нервы до предела. Тупые тетки, да и просто всякие «козлы» и «уроды», мешали ей как обычно нестись по проспекту, постоянно возникали препятствиями и еле позли в своих старых колымагах. Израсходовав весь запас ругательств и оскорблений, Марго наконец-то подъехала к дому Нины и, не найдя места для парковки, попросту въехала на заснеженный газон.

Ей показалось, что кодовая дверь подъезда открывается очень долго, лифт почему-то идет медленнее обычного, а низ живота начинает болеть все сильнее и сильнее.

– Мама, что за гадство на дорогах?! – сказала она вместо «здравствуй», едва возникнув на пороге Нининой квартиры. – Все словно с ума посходили, выползли в своих гробах на колесах, права купили и ездят, как бараны!!

– Марго, ты чего, как с цепи сорвалась? Злющая такая примчалась, ругаешься на всех… Такая шуба у тебя красивая, да и ты в ней просто куколка. Ну, что случилось-то?

– Не знаю, мам… Может, потому, что живот болит, может, потому, что я стерва такая… Миша купил мне шубу в подарок на Новый Год. Девять тысяч долларами выложил, а я пришла домой и только стала ее мерить перед зеркалом, как Вова нарисовался, словно черт его принес.

– Ну, и что ты ему сказала? Соврала бы что-нибудь.

Нина помогла дочери раздеться, и они прошли на кухню.

– Вот и соврала! Сказала, что ты шубу свою продала и мне четыре тысячи дала.

– То есть? Какие четыре тысячи? За нее и тысячи не дадут! Ты чего там наплела, болтушка? – Нина разлила кофе по чашкам, достала блины и целую тарелку аппетитной мясной нарезки.

– Мам, да это не важно, про шубу твою! Слушай дальше. Я Вове говорю: взяла из магазина померить, прикинуть, мама готова деньгами помочь, но пять тысяч взять негде. А он, представляешь, меня и спрашивает: «А тебе она очень нравится?» Нашел, что спросить, а?!

– Марго! – Нина отстранилась от дочери. – Ты меня пугаешь. Ты хочешь сказать, что Вова дал тебе деньги за шубу? То есть, тоже подарил ее тебе на Новый Год?

Марго молча закивала головой в знак согласия, придав своему лицу выражение растерянности и легкого испуга.

– Ничего себе дело ты сотворила! А если это когда-нибудь станет известно? Представляешь, ведь каждый из них искренне думает, что сделал тебе дорогой подарок. Ладно, Миша – он чужой. Но ты что, на родном муже себе бизнес устроила?

– Мам, хватит! Умеешь ты поддержать, ничего не скажешь! Все, не будем больше об этом говорить, я есть хочу…

Они замолчали. Приступив к еде, и периодически поглядывая друг на друга, они думали каждая о своем.

– Вина налей! – не выдержав, резким тоном велела Марго. – Пошли они к черту, эти мужики! Чего я, нервничать из-за них должна?! Ну, и купили мне шубу, ну, и получилось все так… А кто узнает, кто расскажет? Нормально все будет! У Миши денег полно, с него не убудет! Он, кстати, мне и пальто подарил, с норковым воротником в виде розочек от BLU MARIN, за три штуки. А Вова – он кто? Он – муж, должен жене дорогие подарки делать, так что все нормально… Давай выпьем, начнем старый год провожать вместе со всеми его проблемами и переживаниями.

– Пальто? – Нина в полной растерянности посмотрела на дочь. – Ох, не нравится мне это все! Что-то уж больно много подарков делает тебе Миша. Ох, не нравится! Чувствую, аукнется тебе эта красивая жизнь… Знаешь, где обычно лежит бесплатный сыр?

Марго, не дождавшись, сама разлила вина по фужерам и молча выпила, даже не посмотрев на мать.

– Молчишь… – продолжала Нина. – А на какую сумму он тебе украшений надарил? Тут явно что-то не то… Разводиться ты не собираешься, а он продолжает тебя подарками заваливать.

– Да что не то, мама! Он просто любит меня и делает подарки. Добивается моего расположения. У них там, в Москве, это норма общения между любовниками.

– Нет, Марго, говори мне, что хочешь, но это поведение Михаила, по меньшей мере, странно. Он словно цель какую-то поставил и идет к ней, несмотря ни на что.

– Правильно, его цель – это я. Ты забыла, наверное: он гадал мне по руке и сказал, что я разведусь с мужем и буду жить с ним долго и счастливо.

– Вот, только не надо про гадание то сейчас говорить! Мне уже тогда было не по себе. Как это он такие подробности о нашей жизни узнал? А нам-то что о нем известно! Ни разу я не слышала ничего о его родителях, друзьях; может, и женат он был, дети есть… Единственное, что он нам всегда рассказывает, так это про путешествия, страны и свои приключения.

– Ой, мама, ты говоришь – я злая пришла! А сама сидишь и ругаешь Мишу за то, что он твою дочь подарками заваливает. Послушай себя! Бред какой-то несешь…

– Ладно, дочурка, – сказала, тяжело вздохнув, Нина, – сомнения просто меня мучают… Давай и правда, выпьем за уходящий год, он принес нам… – Она запнулась и, слегка улыбнувшись, произнесла: – Тебе – новое знакомство и, надеюсь, любимого человека, а мне – хорошего товарища.

Опустив пустые фужеры обратно на стол, и улыбнувшись друг другу, они приступили к завтраку. За окном шел слабый снег, куда-то спешили люди, подгоняемые легким морозцем, везде чувствовалась приближение праздника.

Совсем недалеко, минутах в двадцати ритмичной ходьбы от сидящих на кухне женщин, завтракал в небольшом и уютном кафе Михаил. Уже несколько раз он на ощупь проверил в кармане флэшку с информацией, скачанной из домашнего компьютера Виктора. Желание как можно скорее посмотреть семейные тайны толкало его домой к ноутбуку, и он, проглотив яичницу с беконом и проявляя изрядное нетерпение, выбежал на улицу в поисках такси.

Зайдя в свой дом, Михаил, даже не отрясая снега с обуви и не раздеваясь, быстро забежал на второй этаж и включил компьютер.

Все ликовало в нем. Словно охотничий пес, идущий по следу жертвы, Михаил, открывая файл за файлом, видел, как просто и примитивно вел бизнес Виктор. Компании, которыми он руководил через подставных лиц и адвокатов в последнее два года, словно подчиняясь злому року, не только не зарабатывали денег своему владельцу, а наоборот – смело неслись вскачь по дороге банкротства.

– Эх, бизнесмен, – с сожалением произнес он вслух, – а у тебя, если по-хорошему, и брать-то нечего, одни проблемы. А я-то думал… – Михаил открыл переписку с директорами компаний. – …Что ты талантливый и жадный прохиндей, а ты – пустышка, пустившая пришедшие тебе десять лет назад деньги на ветер. О, а тут еще хуже! – Он открыл папку транспортной компании. – Машин новых накупил, офис и ремонтный бокс строить начал, а заказов-то на перевозки практически нет. Приходы такие, что денег на выплату зарплаты рабочим и водителям не хватает. Вот это да! Вот это ты меня озадачил… – Настроение Михаила стало меняться. В голове появилась только одна мысль: «Неужели я промахнулся, неужели ничего, стоящего денег, у Виктора нет?..»

Подойдя к информации о бетонном заводе, он уже был окончательно расстроен и подавлен. Неожиданно, перелистывая протоколы собраний учредителей завода, он заметил знакомое имя, и это немного заинтересовало его и заставило более внимательно читать документы и докладные записки работников аппарата управления.

– Странно, – следуя привычке разговаривать сам с собой, снова заговорил Михаил, – Виктор вводит своего зятя директором компании с правом решающего голоса в совете учредителей… Получается, что последние шесть месяцев Вова постоянно руководит заводом и, судя по бухгалтерии, остановил снижение производства и даже стал получать мизерную прибыль. Вот это да!! Ай, да Вова!! – Михаил откинулся на спинку стула и задумался.

Тишина, казалось, зазвенела в комнате. Он посмотрел в окно – на заснеженной ветке яблони сидела синичка, она забавно наклоняла голову в разные стороны, словно хотела получше рассмотреть Михаила. Снег усиливался; растворяясь в тишине дома и своих мыслях, Михаил закрыл глаза.

Неожиданно для себя он ощутил желание все бросить, уехать, убежать от этой дурацкой жизни и придуманных им самим задач и проблем. Где-то далеко, в Москве, жена и двое его детей готовились сейчас к Новому Году, наряжали елку и, вспоминая о нем, надеялись хотя бы в телефоне услышать его голос, ждали и не понимали: какие более важные дела могут быть у папы, чем встреча праздника в семье. Он открыл глаза – синичка улетела.

– Бросить, что ли, все это к черту?.. Вот, прямо сейчас собрать чемодан, сесть на поезд и уже к обеду приехать домой… – Он щелкнул мышкой и снова стал просматривать файлы по заводу. – Нет, нужно собраться, доделать дело! – Голос его зазвучал увереннее и громче. – Забрать хотя бы этот завод чертов, и отбить назад деньги, затраченные на эту дурацкую операцию. Вот же! Все-таки что-то, да есть!! – Он стал внимательнее изучать документы по активам компании. – Так-ак… земля в аренде на пятьдесят лет, четыре тысячи квадратных метров производственных площадей, своя железнодорожная ветка, погрузочные механизмы, транспорт, оборудование производственного цикла. Если побыстрее, то тысяч за пятьсот евро это продать можно. А если подключить московские связи и найти россиян, желающих иметь хорошие складские помещения на границе, то можно это все толкнуть и подороже. Маловато, конечно… особенно – если сравнивать с последней моей операцией по Ливану… Полгода работы, затраты на получение информации о семье, подарки для Марго и Нины потянут тысяч на сто пятьдесят. Но не уезжать же мне пустому! Что шеф скажет, коллеги по офису?.. Столько общего труда и все – собаке под хвост. Нет! Вперед и только вперед! Теперь – никаких подарков для Марго и Нины, отношения постепенно обостряю, а потом и вовсе разрываю. – Он поднялся и стал кругами ходить по залу второго этажа. – Виктор предложил войти учредителем в его компанию и, по-моему, как раз об этом заводе и шла речь в нашем разговоре. Замечательно! Поэтому, как только это произойдет, я начну действовать, начну нажимать и отбирать, – последнее слово он произнес с усиленным акцентом. – Так, а теперь о Марго… Жалко… да, очень жалко мелькнувших между нами отношений, но, похоже, слова «любовь», «преданность» и «семья» утонули в ее неудержимых желаниях жить в роскоши и богатстве. Наступил момент, когда мне нужно собраться, отбросить все колебания в сторону и спокойно, как и планировал, делать свое дело. Миша! – Он почувствовал, что расчетливость и азарт возвращаются к нему. – Никаких сантиментов и поблажек! «Умерла, так умерла». Цель поставлена, обозначена, идешь вперед до победного конца.

Синичка снова появилась на ветке и опять с интересом стала рассматривать его, как нечто большое, двигающееся внутри дома. Михаил спустился вниз, на кухню, достал из морозилки красивый, с прожилками кусок сала, подаренный ему Ниной, и отрезал внушительных размеров полоску. Вернувшись обратно на второй этаж, он, открывая окно, случайно спугнул птичку, но зато закрепил сало на ветке яблони. Осознание, что он наконец-то определился и выходит на следующий этап работы, укрепилось в нем, принося спокойствие.

Синичка, а следом за ней и ее друзья по зимовке, толкаясь и шумно перемещаясь по веткам яблони, приступили к «застолью».

Михаил улыбнулся, холодный ветер из открытого окна и устроенная пищами чехарда подтолкнули его к веселой мысли. Он снова спустился на кухню, и в этот раз нарезал сало крупными квадратиками. Поразмыслив над тем, как он будет закреплять его на ветках, Михаил прошел в чулан, где хранились инструменты и, откусив плоскогубцами несколько кусочков проволоки, вернулся на кухню. Проткнув сало, он загнул один конец проволоки так, чтобы оно не упало, а второй сделал в виде крючка для крепления к ветке.

Неожиданно пришедшие к нему чувства озорства и игривости захватило его, и он, посмеиваясь над собственным занятием, высунулся в окно и принялся развешивать сало по веткам.

– Вот, – иронично заговорил он с птицами, – вам яблочки из сала. Новогодний подарок от Дедушки Мороза. Кушайте на здоровье, гости дорогие! – Михаил закрыл окно и вернулся на свое рабочее место.

Найдя в себе силы и периодически борясь с наваливающимся сном, он, еще в течение нескольких часов, заставлял себя внимательно и вдумчиво изучать материалы, скопированные с домашнего компьютера Виктора. Снова и снова возвращаясь к каким-то документам, он ловил себя на мысли, что упустил один очень важный момент. Контролируя перемещения и разговоры всех членов семьи, он недооценил Вову и не знал, чем тот занимался весь, прошедший с момента их знакомства, период.

Невнятно, но все-таки ругая себя за промах и упущение, Михаил набрал телефон своего московского начальника.

– Николай Иванович, это я. Можем поговорить?

– Господи, Миша, что у тебя случилось? Послезавтра Новый Год, какие могут быть разговоры? – Голос шефа был игрив, празднично возбужден и подпитан алкоголем.

– Нашел «брачок» в своей работе, нужна помощь отдела сбора информации. Обязательно пришлите мне того же человека из наружного наблюдения, который был у меня осенью. Сразу после третьего числа.

– А что за спешка у тебя? Хочешь начать следующий этап? Считаешь, время пришло?

– Я по интернету отправлю вам всю информацию, которую мне удалось скачать с домашнего компьютера Виктора. Пусть аналитики посмотрят и напишут свои выводы. Особенно меня интересует информация о муже Марго. Этот молодой мальчик-одуванчик, думается мне, не так прост и наивен, как я предполагал изначально.

– Хорошо, Миша, все сделаем! Поможем и нароем. Давай, заканчивай свои умственные экзерсисы и начинай отдыхать. С наступающими тебя праздниками, счастья, любви и здоровья!

– Спасибо, Николай Иванович, и вам того же! До свидания.

Михаил положил трубку первым. Зная своего шефа и его любовь поговорить, особенно в период застолья и алкогольных возлияний, Михаил совсем не хотел, чтобы тот начал расспрашивать его о жене и детях.

Усталость навалилась на него, как только он дал себе команду, что на сегодня хватит.

Пройдя в спальню, мужчина включил телевизор и лег. Часы показывали восемь вечера.

Легкая дремота, несмотря на молоточки голода в желудке, медленно овладевала телом.

Веки стали тяжелыми, картинка телевизора проваливалась, словно куда-то уплывала.

– Ничего себе! Ого!! – резкий окрик Марго практически над его ухом, словно ковш холодной воды, вылитый на теплое спящее тело, разбудил его. – Мишка, ты чего, заболел? Сейчас еще девяти часов нет, а ты уже в постели валяешься. Мы с мамой думали, вы давно в деревне, дом к празднику наряжаете, а вы нажрались утром, папа до сих пор в себя прийти не может, и спите целый день. Подымайся, медведь мой! Машенька твоя пришла.

– Да нет, что ты! – стал оправдываться Михаил, протирая глаза и зевая. – Я только чуть-чуть прилег, буквально несколько минут назад.

– Давай и правда, поднимайся быстрее, и поехали к нам на ужин, мама уже все приготовила. – Марго поднялась и, отойдя на шаг назад от кровати, крутнулась на месте, демонстрируя изящество шубы и стройность своей фигуры.

– Что скажешь? – Улыбка удовольствия и отличного настроения сияла на ее лице.

– Что сказать… красиво, конечно… Да вот, только, видно – сказку про медведей ты, Машенька, в детстве не дочитала.

– Какую сказку, чего ты хочешь?

– В народной сказке Машенька легла в кровать к медведю, а не шубу ему демонстрировала. – Михаил поднял руку и указательным пальцем поманил ее к себе.

– Ишь ты, размечтался, «косолапый», в постель ему сразу нужно! – Она расстегнула шубу и снова присела на край кровати. – Миш, – неожиданно серьезным голосом произнесла она, – у меня сегодня целый день низ живота болит, и «дела» что-то задерживаются. Так я по дороге к тебе заехала в аптеку и купила тест на беременность. Ты тут поднимайся потихонечку, а я пойду по-маленькому схожу, а то мне почему-то очень страшно.

Михаил поднял на нее глаза, сердце его застучало громче, лицо стало серьезным. Тревога, застывшая на лице Марго, передалась и ему.

– Этот тест, он достаточно точно определяет беременность?..

– Стопроцентно. – Она поднялась, сбросила с себя шубу и прошла в туалет.

Михаил быстро оделся, от его сна и усталости не осталось и следа. Мысли лихорадочно забегали в поисках ответа на вопрос «что же теперь делать дальше?».

Прошло пять минут, Марго не выходила, за дверью туалета было тихо, ожидание стало натягивать его нервы до состояния звона проводов на морозе. Следующие пять минут – те и вовсе превратились в пытку, сердце в груди грохотало ударами, легкая испарина покрыла лоб маленькими капельками пота. Теряя терпение, Михаил сильно постучал в дверь ванной комнаты.

– Марго, открой дверь, я знаю, ты сидишь там и плачешь! Тест показал, что ты беременна.

Дверь распахнулась тут же. Глаза Марго не были заплаканы, но удивление и испуг читались в них безошибочно.

– Чего это я должна плакать? Подумаешь, беременна! Сделаю аборт. – Она прошла мимо него в спальню за своей шубой.

Михаил стоял в зале второго этажа, противоречия разрывали его изнутри, не давая собраться и сосредоточиться.

– Все, я оделась, поехали к маме. – Она подошла к нему, положила голову на грудь и замерла.

– Ты точно знаешь, чей это ребенок? Нет, неправильно сказал… Кто его отец? – Михаил немного отстранил ее от себя и внимательно посмотрел женщине прямо в глаза.

Марго молчала.

– Хорошо, пойдем к маме. – Михаил отпустил ее и пошел к выходу. – Я понимаю, тебе нужно подумать.

Всю дорогу до дома Нины и в лифте они не разговаривали, кидая друг на друга изучающие взгляды. Прямо перед дверью, и уже положив палец на кнопку звонка, Михаил улыбнулся и шутливо пропел строчки из попсовой песенки:

– Ты беременна, это временно…

– Ах, гад такой! – засмеялась Марго на его музыкальный экспромт и постучала в дверь.

– Ну, а вот и Марго с Михаилом! – сказала Нина, пропуская их в прихожую. – А мы уже вас заждались совсем! У нас тут гостей полон дом, а вы где-то катаетесь. Давайте, проходите скорее в зал и садитесь за стол.

Когда Михаил вошел в гостиную, за накрытым столом сидели двое незнакомых ему мужчин. Виктор представил их по очереди, нарочито подчеркивая свое дружеское расположение к ним.

Первый был управляющий банком, второй – прокурором города. Мужчины были навеселе, и беглого взгляда было достаточно, чтобы понять, что отношения между ними давние, прочные и экономически взаимовыгодные.

– Смотри, Миш… – Виктор положил на стол, прямо перед ним, удостоверение Помощника члена Совета Республики Беларусь. – Это – подарок мне к Новому Году. Видишь, какое удостоверение! Теперь… – Он посмотрел на прокурора. – Меня точно ни один мент за скорость не цапнет.

– Ой, папа, и мне это очень нужно! – вмешалась в разговор Марго. – А то я штрафных баллов уже набрала, еще немножко – и лишение прав.

– Девочка моя, теперь так: тебя остановил гаишник, ты ему сразу говоришь, чья ты дочь, и набираешь по телефону меня.

– Папочка, моя ты прелесть! Я так тебя люблю!

– Все, Марго, нам надо выпить и поговорить о деле. Ты пока иди на кухню, помоги маме и позвони своему мужу – почему его опять нет за семейным столом? Мужики, вот этот Миша, про которого я вам говорил, – поворачиваясь к гостям, продолжил говорить Виктор. – Вы все знаете, что у меня сейчас сложный период и бетонный завод практически висит на волоске. Миша согласился войти туда учредителем, и у него российский паспорт. А это значит, что мы не меняем статус предприятия, и оно продолжает быть совместным – это первое. Второе. Миша – человек состоятельный, ювелир, магазин в Москве имеет. Изучит производство, с друзьями своими посоветуется, бизнес-план красивый составит, и… – Он посмотрел на банкира. – Кредиты дополнительные привлечет. Словом, любите, жалуйте и помогайте моему новому партнеру.

Присутствующие улыбнулись друг другу, обменялись взглядами одобрения и выпили водки, не закусывая.

Из кухни появились женщины, несущие блюда с мясом и дымящейся картошкой. Компания шумно разговаривала и, видимо, по устоявшейся привычке, выпивала быстро, с небольшими интервалами между тостами.

Михаил, поглядывая на Марго, изредка ловил ее озорной и пьянеющий взгляд. Казалось, что информация о беременности, так напугавшая их всего несколько часов назад, теперь ее совсем не волнует. Нина, сидевшая рядом с ним, дойдя до определенной кондиции, шептала ему на ухо одобрительные слова поддержки и невнятную тарабарщину по поводу искренней любви ее дочери.

Где-то десятая по счету рюмка пошла Михаилу тяжело, в правом боку появилось жжение и ощущение дискомфорта. Поймав себя на мысли, что знакомство с этой семьей окончательно посадит ему печень, одиннадцатую рюмку он поднес к губам и, едва только смочив их, поставил рюмку обратно на стол. Присутствующие, не обращая на это никакого внимания, пили «красиво», не ведая усталости и перерывов.

Поздно ночью, когда компания распалась – в прямом смысле этого слова – по предложенным к ночлегу местам, Михаил, укладываясь спать, опять отметил про себя, что упустил из поля зрения мужа Марго, который почему-то так и не пришел на семейный ужин.

Утро тридцать первого декабря началось для него тишиной дома, головной болью и горячим, спасительным зеленым чаем, приготовленным им же самим на неубранной после вчерашнего пиршества кухне.

Но уже через тридцать минут, с помятостями и гримасами боли на лицах, Марго и ее родители, проводившие своих гостей, сидели рядом с ним за кухонным столом.

– Больше никогда пить не буду, – сказала Нина, вызвав улыбку у всех присутствующих. – Правда-правда, только один фужер шампанского на Новый Год, и все.

– Миша, сейчас поедем в деревню, ты за рулем. – Виктор сделал несколько глотков кофе и, поднявшись, ушел в ванную.

Как только отец скрылся за дверью, Марго, показывая полную свою обессиленность, положила голову на плечо Михаила.

– Мам, хочешь, новость тебе расскажу. – Голос ее сипел и словно бы еще не проснулся. – Я беременна. – Она подняла глаза на Нину и два раза хихикнула.

– Так, сядь ровно, сейчас отец вернется, – произнесла Нина, казалось, не обращая внимания на слова дочери.

Дверь туалета скрипнула, и Марго неожиданно быстро для своего состояния выпрямилась.

– Миша, пошли одеваться. Девчонки, вы собираете закуски и берете их с собой. Все, пока, встречаемся в деревне, – последние указания Виктор Васильевич дал, уже одеваясь, из прихожей.

Сил на церемонии расставания ни у кого не было, поэтому, обменявшись жестами прощания, мужчины поехали в родовой дом семейства Масюковичей, а женщины, посмотрев на грязную посуду и неубранные в холодильник с вечера продукты, переглянулись и, не сговариваясь, пошли в спальню досыпать.

– Марго, – укладываясь поудобнее, заговорила Нина, – что за шутки у тебя в канун Нового Года? Ты что, совсем уже спятила? А если бы отец услышал про твою беременность!

– Это, мама, не шутки, это у меня… – Марго замолчала, обдумывая, что сказать дальше. – Игра такая. Сама вчера меня ругала, говорила, что я с шубой напортачила, вот и придумала я себе индульгенцию от всех нынешних и последующих проблем. Сказала сегодня Мише, что беременна, глазки сделала все такие растерянные и испуганные, а он сразу затараторил «кто отец, кто отец»… Дурачок! Тут важно, кто мать! – Марго засмеялась, и легла рядом с Ниной на кровать.

– Прикинь, я ему сразу про аборт сказала, чтобы думал и денежки готовил. Как считаешь, если я скажу, что в частной клинике аборт три тысячи долларов стоит, это пройдет?

– Ну, ты и штучка! Зачем нагородила-то столько? Он бы и так тебе эти три тысячи дал, стоило только попросить. Не нравятся мне твои игры! Упаси Господь, узнает Миша, что ты его за нос водишь, будет тебе Юрьев день, мало не покажется… Давай поспим часок-другой, да и поедем вслед за мужчинами, там все равно без нашего глаза они хорошо не сделают.

– Да, давай поспим… – Марго закрыла глаза и провела ладонью по своему животу. «Интересно, – мелькнуло в ее сознании, – а как действительно чувствует себя женщина, когда внутри нее зарождается новая жизнь?..»

Дорога в деревню оказалась тяжелой и долгой. Глаза Михаила устали от постоянного напряжения и контроля за плохо очищенной от снега трассой. Виктор, несмотря на то, что постоянно дремал, четко справлялся с обязанностями штурмана и по истечении двух часов они подъехали к дому.

– Вот, Миша, мои пенаты. – Вполне бодрым голосом заговорил Виктор. – Тут у меня родственники живут, за домом, за землей смотрят. Ты не думай, здесь уже все к Новому Году приготовлено. И поросятки в русской печке, и банька истоплена. Пойдем, буду тебе хоромы свои показывать.

Дом был большим. Конечно, он совсем не походил на коттеджи московских олигархов с Рублевского шоссе, но теплота и гордость, с которой Виктор отзывался о нем, говорили, как он дорог его памяти и чувствам.

Закончив смотрины, они пошли в баню. Парилка, дубовый веник и мягкие, пушистые сугробы снега возвращали Михаилу силы и ощущение бодрости.