Текст книги "Вероника"

Держа слово, Константин провёл приехавшего в понедельник к ним в офис Николая в кабинет генерального директора и, познакомив их, предложил тому изложить свою просьбу, сам же, сославшись на занятость, ушёл; а чуть позднее начальник участка поставил его в известность о новом задании генерального.

Прошло несколько дней. Костя, и раньше не приходивший домой в одно и то же время, теперь, чтоб избежать встречи с Вероникой, стал пользоваться служебной машиной, говоря, что его собственная нуждается в ремонте, или же просил друзей и знакомых подвезти его до дома. Вероника же, по-видимому, не решалась заходить к нему домой, чтоб не вызывать подозрений Валентины, проводившей последние выходные в компании Веры, тогда как муж, обременённый авральными работами, пропадал на производстве.

И всё же девушка пришла однажды поздно вечером и, поздоровавшись, сказала, что уезжает на экзамены, попросив пожелать ей удачи, после чего ушла; а Костя с горечью думал, что не хочет терять её, ясно осознавая своё уверенное влечение к ней, какое нельзя было назвать влюблённостью, тем юношеским состоянием тяги к объекту заинтересованности, состоянием, обусловленным пылкостью и романтикой, возвышенностью чувств. Она была для него уже частью жизни, человеком, который всегда рядом; и, раздумывая иногда, как нужно поступить, он неосознанно проверял свои действия её возможным отношением к этому; она была ему просто нужна. Между тем, это чувство хранилось больше в подсознании, поскольку в повседневной реальной жизни, в обыденных мыслях, ему не было полной свободы из– за запрета, обусловленного отсутствием каких-либо надежд на их совместное будущее и нежеланием негативно повлиять на судьбу девушки. Кроме того, его тяготило чувство вины за мимолётную связь с Верой.

Утро следующего дня началось с неприятностей. Обсуждая с начальниками участков и бригадирами дневные дела, Константин заметил, как тяжёлый самосвал с поднятым кузовом направляется под арку газопровода, установленную над выездом с территории предприятия. Высота же арки была недостаточна, чтоб беспрепятственно пропустить грузовик. Предпринимать что-либо было уже поздно, и трубопровод со скрипом сорвался с поддерживающих его опор.

– Тво-о-ю мать!!! – сказал кто-то смачно.

Грузовик остановился и заглох, а из кабины выпрыгнул водитель и бросился бежать. Понимая, что случилось что-то серьёзное, Костя подбежал к месту аварии и остолбенел: наклонившаяся арка газопровода, подсоединённая своим коротким концом к запорному крану, была почти оторвана от него, а из широкой трещины со свистом вырывался газ. Очень повезло, что газ не вспыхнул при разрыве трубы, так как запорный кран располагался около стены офиса; но было ясно: он может вспыхнуть в любой момент, и это приведёт к пожару в здании офиса, к тому же, здание примыкало к городской улице, где могли находиться и автомобили, и пешеходы. Нужно было что-то срочно предпринимать. Запорный кран на конце выходящей из-под земли трубы находился за сеткой ограждения и покрывался уже белым инеем. Константин велел позвонить в газовую службу, а сам, выхватив у рядом стоящего рабочего рукавицы и накинув на голову большой кусок целлофановой плёнки, сорванной с упаковки недавно пришедшего оборудования, направился к ограждению крана. Нужно было торопиться, поскольку не было известно, как быстро отреагирует газовая служба, но, даже если они быстро закроют предыдущий кран, то газ ещё долго будет выходить из разрыва газопровода. Целлофан, накинутый на голову, должен был помочь на некоторое время, поскольку газ тяжелее воздуха, и небольшой ветер несколько относил его в сторону, при том, что из разрыва била сильная струя. Дверь на ограждении была запертой, ключ от самодельного замка находился у кого-то из служащих, но сейчас не было времени его искать, и Константин, подтянувшись на верхнем уголке рамки ограждения, взобрался на неё, а затем, придерживая одной рукой собранный на поясе целлофан, спрыгнул внутрь ограждения. Толстая плёнка всё же позволяла кое-как рассмотреть предметы, и Костя, натянув рукавицы, стал закрывать кран, не смотря на то, что газовая струя ударяла по рукам. Подумалось, что повезло с рабочим, у кого взял рукавицы, оказавшимся сварщиком, а потому ему достались глубокие «краги», но и они не вполне защитили его, поскольку скоро намокли от конденсата, и его руки стали замерзать. Однако нужно было, превозмогая боль, крутить колесо вентиля, чувствуя, что уже задыхаешься, но и слыша, как затихает шум газа.

Закрыв кран до упора, он стряхнул с рук краги и, отойдя от крана к решётке ограждения, скинул с головы целлофан. Теперь можно было не опасаться: ветер унёс остатки газа. Болели руки, кружилась голова. Сунув побелевшие сухие руки подмышки, прислонился спиной к ограждению, почувствовав слабость. Рабочий, отвечавший за газовое отопление, принёс ключ, открыл дверь ограждения, и Константин вышел наружу, его окружили рабочие, интересовались самочувствием. Сварщик, у кого он забрал рукавицы, достал из сумки термос, открыл его и налил в снятую крышку чай.

– Пей, Константин Иванович, – заботливо сказал он.

Костя отхлебнул из горячей чашки, зажатой им двумя руками, крепкий напиток, потом ещё раз, и посмотрел на рабочего.

– Грог?! За то, что отдал мне краги, я не буду считать твой напиток алкоголем, Володя.

Кругом засмеялись. Константин знал о пристрастии сварщика к спиртному, но глядел на это сквозь пальцы, ценя хорошего специалиста, а иногда защищая его.

– Ты мне ещё новые краги должен, – отвечал тот, улыбаясь.

– Ладно, я лично спишу твои рукавицы, – он допил чай и отдал кружку. – Спасибо!

– Свяжитесь с газовой службой и займитесь газопроводом, – сказал он начальнику участка.

– Они только что выехали. Минут через десять будут.

– Нам уже не раз линии электропередач рвали поднятым кузовом, пора бы уже научиться на горьком опыте.

– Когда этот переход сооружали, я просил сделать его повыше. Ко мне тогда не прислушались.

– Ладно. Согласуйте с газовиками изменения.

Он направился в свой кабинет с намерением немного отсидеться поскольку голова была тяжёлая, как чугун, но навстречу спешил генеральный директор.

– Что там произошло?! Кто виноват?!

– Человеческий фактор… – отмахнулся Константин. – Можно было заранее предусмотреть эту ситуацию, но переход строили не при мне.

– Что ты имеешь в виду?

– Арку надо было сделать выше. Хорошо, что всё обошлось.

– Что будем делать с газовиками?

– С ними разберёмся, как приедут. Они уже выехали.

– Виновника надо наказать!

– Он и так сам не свой от страха. Кроме того, этот случай не первый. Такое бывало с электролиниями.

– Тем более… Ладно, это моё дело. Сам-то как себя чувствуешь?

– Терпимо. Сейчас отдышусь немного.

– Спасибо тебе, что не растерялся!

– Не за что… Если б несчастье случилось, пострадал бы я, в первую очередь, – отвечал он, зная, что к нему, как главному инженеру, были бы основные претензии.

Секретарша принесла кофе и сразу ушла, услышав просьбу принести ещё, а в это время зазвонил мобильник.

– Я Вас слушаю, – поднёс он трубку к уху.

– Здравствуй, милый! Почему ты не отвечаешь?! Я звоню уже в который раз, – укоризненно звучал голос девушки.

– Вероника, дорогая, – его ответ прозвучал строго, – мне иногда кажется, что ты играешь со мной, как с ребёнком. Где ты взяла мой номер?

– Это неважно. Прости, что отрываю тебя от дел. Пожелай мне счастливого пути.

– Ах, да! Я и забыл, что ты в дороге.

– Скоро связь прервётся, и я уже не смогу позвонить.

– Счастливого пути и успеха на экзаменах!

– Нет! Этого мало! Я хочу слышать, что интересна тебе и, уверена, нужна. Ответь мне, пожалуйста!

Разве можно было поселить отчаяние в её душе, или испортить настроение перед предстоящими ей экзаменами, когда вопрос о её отношениях к нему, скорее всего, решится позднее и без его участия на новом месте, в других условиях, с новыми друзьями; ведь многие считают студенческие годы лучшими в своей жизни.

– Да! Ты нравишься мне! Очень! – отвечал он, и ответ показался ему оскорблением самого себя, потому что всё было гораздо сложнее.

Было слышно, как Вероника вздохнула неудовлетворённо.

– Ну что ж, и на том спасибо. До свидания, любимый!

Костя заблокировал её телефон, понимая, что настроение испорчено минимум на весь день.

Шёл ли дождь, светило ли солнце, а жизнь продолжалась своим чередом; Константин, загруженный авральными делами на работе, – готовился к сдаче важный для города объект, и ответственность за это лежала на нём, – старался не думать о Веронике. Домой приходилось появляться поздно, всегда позже жены, но однажды всё случилось наоборот: вернувшись раньше обычного, Константин не застал Валентину дома и стал искать собственные ключи от квартиры, а когда обшарил все карманы и ничего не нашёл, сообразил, что потерял их. Как давно это произошло, понять было невозможно, поскольку ключами он не пользовался уже приличное время: вечером ему открывала дверь жена, утром замок за ним закрывался автоматически. Нужно было позвонить Валентине, но её телефон молчал. Вспомнилось, что в разговоре она упоминала свою мать, собираясь навестить её, но и тёща ничего не смогла сказать ему, и лишь знакомый охранник конторы, где работала супруга, случайно задержавшийся на работе, сказал, что она уехала с каким-то мужчиной, которого называла Николаем, причём их видели вместе не один раз. В голосе охранника звучало явное сочувствие, но Костя лишь усмехнулся в душе, даже с некоторым облегчением понимая, что, возможно, его брак с Валентиной окончится без драматических сцен. Он был давно готов к этому, а сохранял отношения больше из жалости к ней, хотя иногда ему казалось, что и она ими не очень дорожит.

На просторной площадке перед домом играли с мячом ребятишки младшего школьного возраста, что иногда беспокоило Константина, волновавшегося за сохранность окон квартиры, хотя ивы перед ними и защищали стёкла от нечаянного удара мячом. Вынув стекло из наружной закрытой изнутри форточки, он открыл внутреннюю форточку и позвал мальчишку лет десяти, хрупкого телосложения, попросив его пролезть внутрь, достать запасные ключи из ящика комода. Тот согласился без колебаний, и, придерживаемый мужчиной, спустился в комнату, а выслушав его объяснения, где найти ключи, принёс их и подал в форточку. Костя открыл дверь, достал из холодильника шоколадку и отдал мальчишке, поблагодарив его, затем вышел на улицу, вставить стекло на место.

– Что ты делаешь? – послышался сзади голос Валентины.

– Стекло вставляю, – ответил не оборачиваясь. – Я где-то посеял ключи, вот и пришлось доставать запасные.

– А мне ты не мог позвонить?

Он закрепил последнюю планку на форточке и повернулся к жене.

– Ты ничего не хочешь мне сказать?

Она не выдержала его взгляд, опустила глаза.

– Пойдём в дом, – сказала, проходя мимо.

Не раздеваясь, Валентина прошла в комнату, села в кресло, сел и Константин.

– Да, я встречаюсь с Николаем, но не изменяла тебе.

– Как я понял – это вопрос времени?

– Он предложил мне выйти за него… Я согласилась. Сейчас соберу вещи и уеду к маме.

– Можешь ночевать здесь, всё равно между нами уже давно ничего нет.

– Нет, я уеду. Как бы там ни было… – она замялась. – Пусть большой любви между нами и не было, расставаться всё же нелегко.

Валентина встала, начала собирать вещи, а Константин прошёл на кухню готовить ужин.

– Проводи меня, – послышался вскоре её голос.

Она стояла с чемоданами, и у него было такое чувство, словно жена опять куда-то уезжает не надолго, и не было горечи прощания навсегда, очевидно, потому, что в душе он давно был готов к этому.

– Давай, я довезу тебя?

– Нет, я вызвала такси. Помоги мне погрузить вещи, – она помолчала. – Завтра подам на развод.

– Хорошо, я не буду препятствовать.

– Прости меня, – говорила она, положив руку ему на грудь.

– Ты, хоть, любишь его?

– Он мне нравится, и этого достаточно. Он богат, мне с ним будет спокойно.

Подъехало такси. Погрузив чемоданы в багажник, Костя поцеловал её в лоб и закрыл дверцу машины.

«Хорошо, что у нас нет детей, – подумалось ему, – и, может быть потому, что она ждала вот такого случая».

Словно ничего особенного не случилось с уходом Валентины, но день за днём он ловил себя на мысли, что непроизвольно думает о Веронике, что втайне ждёт её приезда, ждёт встречи с ней, что бессознательно прислушивается к звукам в её квартире, однако там было тихо. Уже думалось о том, чтобы снять запрет в мобильнике на её звонки; но однажды вечером, он услышал шаги наверху, и волнение охватило его, удивившись которому, нужно было обругать себя за его проявление, но и это нисколько не повлияло на то, чтоб чувствовать себя как юноша перед первым свиданием. Ожидание, что она придёт, было напрасным: ни вечером, ни на следующий день она не появилась, хотя всё так же слышались шаги в её квартире, но, похоже, они были не её, а матери; сбылись его предположения: Вероника забыла свою девичью влюблённость и не вернулась домой, оставшись в Москве дожидаться занятий. Ему стало стыдно за свои мысли, за то, что позволил себе такую глупость, как увлечься юной девушкой, вполне сознавая, что это глупость; и, он решил больше не думать о ней, понимая, между тем, что язва в душе ещё будет ныть какое-то время.

На другой день после приезда Веры Константин возвращался с работы и неожиданно заметил, как тяжёлый внедорожник, поравнявшись с его машиной, стал выжимать её на обочину. Решив, что будет лучше, если остановится, он остановился и вышел из машины; обогнав его, остановился и внедорожник, из которого вышли двое с битами в руках. Не понимая, кому перешёл дорогу, Константин встал перед своей машиной.

– В чём дело, ребята? – спросил миролюбиво.

– В том, что ты болен. Будем лечить! – отвечали ему.

– Не знаю, перед кем я виноват, но вам не советовал бы этого делать, – уже понимая, что драки не избежать, отвечал Костя.

Замахнувшись битами, те побежали к нему, очевидно, не ожидая отпора. Быстро кинувшись навстречу одному противнику, чуть опережавшему другого, он перехватил его руку с битой, и приёмом айкидо бросил того под ноги другому, уткнувшемуся затем носом в асфальт. Подхватив биту, валявшуюся на дороге, обездвижил первого нападавшего ударом по бедру, а затем, подойдя, наступил ногой на руку второго. Тот застонал и поднял голову. Лицо его было в крови, видимо, он проехал им по асфальту.

– Кто вас послал? – спросил Костя спокойно.

– Иди, ты!.. – почти как другу сказал первый. – Ты мне ногу сломал.

– Я ударил тебя почти по жопе. Скоро заживёт.

Он выбросил биты в кювет и сел в машину, раздумывая о том, кто бы мог стоять за этим нападением. Приближался сентябрь, в прошлом остались летние полярные ночи, темнело уже сравнительно рано, и в глубоких сумерках подъезжая к дому, он увидел в квартире Веры женщину, стоящую за раздвинутыми занавесками, тут же отошедшую от окна. Подумалось с горечью, что Вера теперь тоже осталась одна, поэтому, скорее всего, постарается вновь сблизиться с ним.

Нужно было включить телевизор, послушать новости, приготовить ужин, но ничего не хотелось делать, однако, чтоб не раскисать, пришлось порезать один огурец, одну помидору, одну луковицу, половину болгарского перчика, натереть одну морковку и чуть-чуть нашинковать капусты, чтоб получился салат, называвшийся «козёл в огороде», как сказал ему один знакомый. Неизвестно, сколько можно было просидеть без движения, уставившись на гранёный стакан с водкой, но что-то заставило его встряхнуться и уже осмысленно подумать, что Вероника значила для него больше, чем предполагалось ранее.

У двери позвонили. Вошла Вера, поздоровалась. Хозяин предложил ей пройти на кухню, она не отказалась, а Костя видел, что она чем-то расстроена. Он достал водку из холодильника, налил, подвинул блюдо с салатом поближе к ней, предложил выпить. Гостья внимательно поглядела на стакан, потом на Константина, пожавшего плечами.

– Я выпью один раз, – сказал он.

Женщина молча наблюдала за ним, а потом выпила сама и закашлялась, пришлось поторопиться и дать ей воды. Отдышавшись, поковыряла вилкой в салате.

– Что ты ешь? – спросила безразлично.

– Что-то надо есть, – был ответ. – Мне нравится.

– Ты знаешь, что от меня ушла Вероника?

– Как ушла?! Куда?! – Костя был ошеломлён, чуть не выронив вилку.

– К отцу, – отвечала Вера.

– Так она приехала?! – женщина смотрела на него непонимающе.

– Да что случилось? – недоумевал он.

– Я расскажу по порядку.

Вера рассказывала, как дочь сдавала экзамены, как радовалась зачислению, а потом торопилась домой, а приехав, почти не отходила от окна, что-то высматривая на улице. Вера же позвонила Валентине и была удивлена, узнав, что та ушла от Константина и собирается замуж за Николая, потом, разоткровенничавшись, сказала, что сама подстроила их встречу, что специально ездила с ней в гости к Николаю, что ей не стоит упрекать себя за измену, потому что Костя тоже изменил ей с Верой. После этих её слов в соседней комнате что-то со стуком упало на пол, и она поспешила туда, где увидела бледную растерянную Веронику, уронившую фарфоровую кружку. Вероника бросилась в прихожую, торопливо надела туфли и, схватив «ветровку», выбежала наружу, не появившись дома вечером, а Вера, не зная, что думать, обзвонила всех её подруг и только потом решила позвонить бывшему мужу. Тот сказал, что дочь у него, закрылась в комнате и ни с кем не хочет разговаривать. Было уже за полночь, Вера не смогла поговорить с ней, и лишь на следующий день приехала в свой бывший дом, где пыталась уговорить дочь впустить её в комнату. Через несколько часов Вероника открыла дверь. Она не была заплаканной, но выглядела бледной и измученной. Спокойным голосом сказала: «Как ты могла?!» Вера ещё раньше поняла, что дочь слышала её разговор с Валентиной и решила, та расстроилась из-за того, что мать изменила бывшему мужу. Успокаивая её, она говорила о том, что у отца другая женщина, что и сама имеет право на женское счастье, и то, что она сделала, совсем не измена. «Я ненавижу его!» – сказала Вероника и снова закрылась в комнате.

– Только тогда я поняла, что всё дело в тебе, – продолжала она. – Скажи мне, что между вами было?

Константин был уничтожен тем, что произошло, и уже не понимал, как мог позволить себе влюбиться в девушку, с матерью которой был близок.

– Ничего не было, – сказал он, превозмогая тоску. – Она призналась, что любит меня, я же старался не давать повода для надежды, думал, что с поступлением на учёбу она забудет своё увлечение. У неё откуда-то оказался номер моего телефона, но я заблокировал её звонки.

– Номер она, видимо, взяла у меня, а мне его дала Валентина.

– Я так и подумал, поэтому, на всякий случай, заблокировал и твой, взяв у неё же. А что с ней сейчас? – с тревогой спросил Константин.

– Не знаю, – сокрушённо говорила женщина. – Я уехала, чтобы поговорить с тобой, а до этого рассказала отцу Вероники, что с дочерью. Он обещал позвонить.

– Тогда мне ясно, в чём дело, – догадался Константин о причине вечерней драки.

– О чём ты? – не поняла Вера.

– На меня сегодня напали двое с палками.

– И что?

– Думаю – это заказ отца Вероники.

Она взяла мобильник и сделала вызов.

– Слушаю, – донеслось из трубки, где Вера включила громкую связь.

– Что с Вероникой? – спрашивала она с беспокойством.

– Плохо!.. Я, сдуру, сказал ей через дверь, что послал ребят посчитать рёбра твоему хахалю, так она как с цепи сорвалась. Мне пришлось закрыть двери на замок, так она грозится выпрыгнуть в окно. Те ребята позвонили только что, сказали, выполнили задание. Не знаю, как теперь быть.

– Скажи ей, всё хорошо. На Косте ни единой царапины.

– Как так?! Откуда ты знаешь?

– Я видела его. Позвони позже.

Она отложила мобильник, тяжело вздохнула.

– Хоть бы всё обошлось!

У Кости пропал аппетит. Он выбросил салат в мусорное ведро, не зная, что делать, включил чайник с намерением попить кофе.

– Всё перепуталось, – говорила Вера. – Я ведь надеялась, мы будем вместе, когда Валентина уйдёт от тебя.

– Почему ты была уверена, что она уйдёт?

– Мне давно было понятно, какой муж ей нужен.

– Какой же? – без иронии спросил Костя.

– Богатый… Со мной она была откровенна.

– Наверное, ты права, и уже не важно, любила она меня, нет ли.

– Что ты собираешься делать?

– В каком смысле?.. – не понял он.

– С Вероникой?..

– Ты понимаешь, о чём спрашиваешь?! У меня нет права даже думать об этом.

– Она тебе нравится?

– Я не хочу говорить на эту тему.

– Ясно, – грустно отвечала Вера.

Он приготовил кофе, подал ей, не спрашивая, хочет ли она, приготовил себе. Помолчали. И тут зазвонил телефон.

– Да, да! – женщина торопливо подняла его.

– Слава богу! Она поела и моментально заснула, – говорила она потом, отложив телефон и вытирая рукой слёзы, размазывая потёкшую с век краску.

Костя подал ей салфетку.

– Мне надо умыться, – прошла она в ванную комнату, а вернувшись, взяла телефон со стола. – Я пойду… Спокойной ночи.

Приближался рассвет, прошла ночь тяжёлых раздумий, сожалений и робких надежд на лучшее, хотя непонятно было, что означает для него это «лучшее», и нужно ли ему такое «лучшее», которое может повлиять на будущее Вероники, разрушив его. Не надолго удалось заснуть, но сон был гнетущим и беспокойным, словно и не сон вовсе, а тяжёлое забытьё, да и проснулся Константин с ощущением полной разбитости в теле, думая, не заболел ли так некстати. К полудню самочувствие несколько улучшилось, но пришло состояние лихорадочной торопливости, словно он должен был куда-то спешить, состояние непонятного, неосознанного беспокойства, со всей очевидностью, связанного с мыслями о Веронике, не оставлявшими его весь день. Состояние это ещё больше усугубилось при возвращении домой, а когда он ложился спать, то ясно понял: она не придёт, а его нервозность объяснялась ожиданием её прихода. Уже не было в душе ни надежды, ни сожаления, ни чувства вины, но холодное безразличие ко всему, что произойдёт завтра, и понимание этого заставляло его искать жизненную тему, какая в будущем, хотя б на время, согревала повседневно. Понятие «не судьба» точнее всего подходило к сегодняшнему положению вещей, потому что он был пассивной стороной в сложившейся ситуации, где от него не зависело состояние его отношений с Вероникой, хотя воспоминание о случае с Верой, происшедшем, пусть, гораздо ранее, уже заставляло усомниться в этом.

Чтоб попытаться заснуть после всего, что произошло, нужно было ввести себя в состояние некоего транса, представляя себе полный покой для тела и полное отсутствие мыслей в голове; этим приёмом он научился пользоваться давно, частенько прибегая к нему в нужную минуту. Вот и сейчас, он не услышал, как открылась и закрылась входная дверь, как кто-то вошёл в квартиру, а открыл глаза, когда почувствовал, что в комнате зажегся свет, подумав, что зачем-то пришла Валентина, поскольку ключи от двери могли быть только у неё, встал, намереваясь найти халат, и лицом к лицу столкнулся с шагнувшей навстречу Вероникой. С коротким стоном, ошеломлённый, Костя обнял её. Обняв его в ответ, девушка заплакала навзрыд.

– Ты любишь! Я знала – ты любишь! – говорила она сквозь слёзы.

Он целовал её заплаканное лицо, она жадно отвечала ему, медленно опускаясь на кровать, а чуть позднее до него, утонувшего в безмерном, всепоглощающем экстазе, потерявшего ощущение реальности, донёсся шёпот Вероники.

– Подожди! Дай мне медленно пережить всё.

Слыша самый тихий её стон, всем телом ощущая каждое её движение, чувствуя восторг, захлестнувший её, Константин сходил с ума от сознания, что причина этого восторга в нём, и благодарил судьбу, что дала ему возможность влюбиться, как никогда ранее, пережить то, что не надеялся уже пережить никогда.

Она лежала головой на его груди и тихо плакала. Спрашивая, в чём дело, Костя, как ребёнка, гладил её по голове, стараясь успокоить.

– Как мне хорошо сейчас! – говорила, потом уже спокойно. – Ты не знаешь, как мне было плохо! Почему ты отключил мобильник?

– Я не мог подумать, что всё так серьёзно, но потом понял, что полюбил сам.

– И вот, я уже женщина и твоя жена! – говорила Вероника тихо, удовлетворённо.

Чувствуя бесподобный запах её волос, он думал, что безумно хочет каждый день наслаждаться им, но тут же понял, что сделал ошибку, так подумав, и теперь всё встало на свои места: вспомнилась её учёба.

– Что с тобой? – спросила тревожно.

– Нет, нет! Всё хорошо. Случайные мысли, – ему хотелось продлить счастливые минуты. – Откуда у тебя ключи от квартиры?

Вероника засмеялась.

– Когда я уходила от тебя перед отъездом, увидела их на тумбочке и обрадовалась, решив, что могу их взять. Знала – они пригодятся. Как видишь, пригодились!

Она подняла голову, и он потянулся губами к её губам, чтоб снова, забыв обо всём, отдаться наслаждению обладания друг другом.

– Как ты себя чувствуешь? – спрашивал он заботливо.

– Всё хорошо, не беспокойся.

Наверху, в её квартире, послышались шаги.

– Мать вернулась, – сказала Вероника. – Они с отцом ходили в ресторан.

Там послышался скрип кровати, потом ещё. Она вздрогнула, встала и одела халат.

– Я ненавижу тебя! – воскликнула яростно и вышла из квартиры.

В комнате словно похолодало, а следом пришло ощущение бесконечного одиночества.

Она не пришла на другой день, не пришла и на третий, больше того, в квартире наверху не было слышно ни звука. Константин поднялся на второй этаж, решив выяснить, в чём дело, и соседка из смежной квартиры сказала, Вероника уехала вместе с матерью, причём Вера, проводив дочь, направляется в отпуск.

Прошло три недели с отъезда Вероники. От неё был звонок на его телефон, но при попытке ответить, связь тут же оборвалась; на его звонки к ней она также не отвечала. Всё это время он ходил потерянный, безразличный ко всему, всё чаще и чаще пьяный уже с утра. Постепенно приходило осознание того, что так продолжаться уже не может, что нужно взять себя в руки и начать жить заново, после чего с запоями было покончено; но мнение окружающих по этому поводу было более инертным, и, однажды, «генеральный», оставшись с ним наедине, завёл разговор на эту тему.

– Хочу поговорить с Вами, Константин Иванович, по поводу того, что Вы часто выпиваете. Я понимаю, у Вас семейные неурядицы: от Вас ушла жена; но мы с Вами, как-никак, ответственные люди и не можем рисковать своим авторитетом.

– Я понял, Павел Егорович. С этим уже покончено, больше претензий ко мне по такому поводу у Вас не будет.

– Может быть, возьмёте отпуск, отдохнёте?

– Нет, спасибо. Уже всё хорошо.

– Вот и ладно! – ушёл он довольный.

В тот же день около дома Константин встретил Веру, выглядевшую загоревшей и очень довольной.

– Костя, здравствуй! – радостно улыбалась она. – Как дела, дорогой?

– Всё хорошо. У тебя как дела? Что с Вероникой?

Она заговорщицки наклонилась к нему.

– Ты знаешь, мы ведь сошлись с мужем, простили друг друга, и только что из отпуска, ездили в Египет. Я очень довольна!

– Рад за тебя, ну, а Вероника?

– Вероника учится, говорит, что всё хорошо, но я чувствую, она изменилась, стала какая-то очень беспокойная. А у тебя-то – что?

– Работаю, возможно, скоро пойду в отпуск.

Зазвонил её телефон.

– Извини, – говорила Вера, – муж торопит, поговорим потом.

Она ушла, оставив Константина раздумывать о превратностях судьбы.

Ночью ему приснилась Вероника; нет, он не видел её лица, но слышал её вскрик, возглас, в котором ясно прозвучало слово «ребёнок». Долго не удавалось уснуть, ошарашенному сном, реальный смысл в котором видеть боялся, и, в конце концов, он решил всё списать на реакцию выздоравливающего мозга, угнетённого алкоголем. Днём между прочими звонками телефона снова был один, связь с которым прервалась после обычных его слов: «Я вас слушаю». Отвечая автоматически, Константин не имел привычки смотреть, кто ему звонит, и лишь потом обратил внимание, что звонила Вероника, после чего попытался позвонить сам, но безрезультатно, как и ранее.

Прошло ещё три дня. Вернувшись домой с работы, он привычно открыл дверь, вошёл в прихожую и тут же прислонился к стене, почувствовав слабость в ногах: прямо перед ним стояла счастливо и вместе с тем виновато улыбающаяся Вероника. Подойдя к нему и положив руки ему на плечи, она говорила, прерывая слова поцелуями.

– Родной мой! Любимый! Помнишь мои слова, что у тебя будут только мои дети? Так вот: у нас будет ребёнок!

Его ноги и вовсе подкосились. Обнимая её за колени, он восторженно шептал слова любви и благодарности, в то время как она гладила его по голове. Он встал, обнял её, целуя и признался, что втайне мечтал об этом.

– Ты знаешь, милая, три дня назад я видел сон, где ты словно бы сказала: «Ребёнок!»

Вероника удивлённо глядела на него, потом заявила, что тоже неожиданно проснулась в ту ночь, разбуженная чёткой мыслью: «Ребёнок!», а на другой день сделала тест и всё подтвердилось.

– Тогда ты позвонила мне и ничего не сказала?

– Я – мазохистка, – смеялась она весело. – Несколько раз записывала на телефон твой голос, чтоб снова и снова слушать его.

Константин разделся, они прошли в комнату.

– У меня с самого начала не было намерения учиться на очном отделении, и этот месяц я просто привыкала к учёбе, старалась войти в процесс, подготовила и оформила перевод на заочное отделение.

– Так ты перешла на заочное?! – удивился Костя.

– Всё верно, милый. Теперь я дома!

– Почему ты не хотела говорить со мной? Я, правда, виноват, но не настолько же.

– Знаю, – говорила она спокойно. – Всё случилось до того, как я заявила на тебя свои права. А молчала потому, что хотела, чтоб ты немного пострадал; но получилось так, что наказала, прежде всего, себя, потому и записывала на телефон твой голос.

Обнимая её, Константин думал, что теперь и у него есть самый настоящий счастливый дом, где живёт любовь, где живёт Вероника.