Текст книги "Твой демон зла. Ошибка"

«Хороший человек – шеф», – выпрыгивая из трамвая, на ходу размышлял Пашутин: «Не то что этот Шульгин-Балалайка. И почему у толковых директоров НИИ в замах по науке обычно не просто бездари, но еще и интриганы, и болтуны, к тому же? Кстати, и с точностью до наоборот – если зам по науке умница, то директор – полное дерьмо». Мысли Игоря постепенно опять вернулись к Прибору.

В том проекте, над которым вот уже пятый месяц работал весь их институт, Пашутинскому прибору отводилась если не ключевая, то, безусловно, одна из заглавных ролей. Уровень допуска Игоря не позволял ему быть посвященным во все тонкости, но он подозревал, что Прибор должен был выполнять ту же функцию, что и прерыватель-распределитель, а по народному – «трамблер», в двигателе внутреннего сгорания – вроде и штука невеликая, а машина без нее ни за что не поедет…

Показав на проходной пропуск, Пашутин проскочил раздевалку-гардероб на первом этаже, где на изогнутых никелированных дугах сиротливо висели под охраной бдительной бабули-вохровки несколько дубленок командировочных из регионов – свои раздевались по лабораториям, так надежнее и сувереннее, особенно если учесть, что гардеробщица славилась отвратным характером… Игорь по лестнице, не дожидаясь лифта, взлетел к себе, на четвертый этаж, и замер, словно споткнувшись…

В коридоре, перед входом в блок, у турникета, Пашутин вдруг увидел худощавого, подтянутого парня с немного хмурым лицом, в костюме, при галстуке, курившего над урной у окна.

«Кто это такой, интересно? На командировочного не похож, да их у нас в блоке и не бывает, может быть, новый сотрудник? Небось, протеже Балалайки», – на ходу подумал Игорь, и притормозил, чтобы стрельнуть сигарету – купить курево по дороге он так и не успел, занятый мыслями о своем Приборе.

– Извините, сигареткой не угостите? – Игорь сделал в воздухе движение рукой, изображая жестом процесс курения…

***

…Я кивнул, вытащил из кармана пачку «Мальборо-лайт», протянул зажигалку, дождался, пока мой пока еще не знакомый охраняемый объект, удивительно непохожий на фото из собственного личного дела, прикурит, потом спросил:

– Пашутин Игорь Львович? Я не ошибся?

– Д-да… А откуда вы догадались? – несколько растерялся Игорь. Пришлось улыбнуться:

– В вашем блоке все сотрудники уже на местах, чужих, как мне сказали, здесь не бывает, а такой рыжий, высокий по секрету шепнул мне, что вы часто опаздываете. Я ваш телохранитель. Моя фамилия Воронцов, зовут – Сергей Степанович, можно просто Сергей. Будем знакомы?

«Вот тебе и дебил с бритым затылком. А „шепнул по секрету“ – это Санька, конечно, засранец», – подумал про себя Игорь, протянул руку, и не нашел ничего лучше, как спросить:

– А где же ваш пистолет?

Я вновь улыбнулся, на этот раз от души, выкинул окурок в урну, отвел полу пиджака:

– Кобура скрытого ношения. Да вы не волнуйтесь, Игорь Львович. Все будет в порядке.

– Не-е надо называть меня… по отчеству. Мы же с вами… ровесники, наверное? – Пашутин, увидев вороненый «затылок» пистолета в кожаной кобуре у меня подмышкой, как то сразу, резко, удивительно четко и явственно ощутил – все, игры кончались, теперь его действительно охраняет человек с пистолетом, а это значит, что кто-то очень хочет его, Игоря Пашутина… Что с ним хочет сделать этот самый «кто-то», Игорь еще и сам не знал – все предложения «господина Никто» в основном сводились к посулам крупных денег, интересной работы по профилю за границей, и предложений встретиться и «оговорить детали».

До этого подобные же предложения, а затем и угрозы в случае отказа оказаться на том свете, получили и ведущие специалисты НИИ, и их еще месяц назад начали опекать бывшие профессионалы из спецслужб – протеже начальника ОО… Теперь пришла очередь Игоря.

***

Телохранитель особо не мешал Пашутину – сидел себе в сторонке, на стульчике, читал какую-то беллетристическую белиберду из новых, с яркой обложкой и скудным содержанием, изредка поглядывая по сторонам внимательным взглядом своих желто-зеленых, каких-то немного звериных глаз, и со временем Игорь перестал его замечать.

Да и как было отвлекаться, если наконец-то, тьфу-тьфу-тьфу, чтобы не сглазить, Прибор начал выдавать параметры, близкие к заданным! Идея с улавливающим контуром, вкупе с предложенным Санькой Кохом увеличением напряжения дали таки результат. На экране жидкокристаллического дисплея компьютера – излучения обычных мониторов сбивала настройку Прибора, вырисовывалась кривая, почти совпадающая с заданной. Так, кое-какие подчистки, а в основном…

– Саня, давай график на печать, и я полетел в отдел сведения. Вечерком предлагаю отметить.

Кох, рыжий, худой, конопатый и нескладный, весело кивнул, пробежался длинными, ловкими, веснушчатыми пальцами по клавишам, принял на выходном лотке принтера несколько листков бумаги с цветными загогулинами кривых, сунул их Игорю:

– Давай, ни пуха…

– К черту! – бросил на ходу Пашутин, схватился за дверную ручку, и краем глаза заметил, как за спиной выросла тень телохранителя.

«Ну и пусть. В конце концов, у него такая работа. У меня – своя, у него – своя. И он мне не мешает. Не мешает!», – подумал Игорь, и заспешил по коридору к лифту – в отдел сведения можно было попасть только на лифте, снабженном видеокамерой, чтобы охрана в холле видела, кто к ним поднимается…

***

…Я спокойно следовал за клиентом, у которого, видать, в одном месте было шило – Пашутин чуть ли не бегом мчался по коридору, да и в лифте весь извертелся, нервно теребя в руках папку с графиками.

«Видать, чего-то получилось у „паяльников“», – подумал я и ощутил укол зависти – конечно, мой родной проектный институт, оставленный еще прошедшим летом по причине полного отсутствия работы, не занимался такими секретными вещами, как НИИЭАП, но, едва я попал сегодня первый раз в лабораторию, где работал Пашутин, как знакомый, ни с чем не сравнимый запах разогретой канифоли, припоя, кислот и подгоревшего на плитке кофе словно бы вернул его на несколько лет назад, в родной отдел, окунул в рабочую атмосферу, когда вечером едешь домой с законным удовлетворением – сегодняшний день был прожит не зря.

Пашутин выскочил из лифта, едва открылись двери, чуть не сбил с ног какую-то полную даму бухгалтерской наружности, и устремился по коридору, на ходу улыбаясь от распиравшей его гордости.

Про себя отмечая расположение коридоров и комнат – пригодится в случае чего, я старался не отставать от Игоря. Отдел сведения находился в самом конце коридора, за углом. Стол, за которым сидел охранник, остался в лифтовом холле, и отсюда не просматривался. Только видеокамеры под потолком контролировали коридор, и мне подумалось, что будь я начальником охраны института, я посадил бы здесь еще одного человека – так, на всякий случай.

В коридоре, по которому мы шли, было не слишком светло – редкие, гудящие лампы дневного света лишь рассеивали мрак, поэтому, когда впереди вдруг замелькали силуэты идущих навстречу людей, я среагировал не сразу, силясь разглядеть, кто это.

Идущих было четверо – трое крупных мужчин с одинаковыми, не запоминающимися лицами, про которых мой сосед по лестничной клетке Витек говорил: «Во блин, рожа! Как стенка, глаза не цепляются», и пожилой лысоватый человек с дипломатом.

На всякий случай я выдвинулся вперед, привычно представил «восьмерку» эскорта и занял место переднего левого. Пашутин, не переставая улыбаться, удивленно скосил глаза, но ничего не сказал – надо, так надо.

Что-то во встречных мужчинах мне не понравилось – то ли слишком озабоченные лица, то ли ширина плеч, не свойственная научным работникам. С другой стороны, кто из посторонних мог встретиться нам в коридоре режимного института? И тут в памяти всплыли слова Урусова: «Будьте бдительны не только на улице, но и в стенах института. У нас есть подозрения…»

«Береженого Бог бережет», – подумал я решительно, расстегнул пиджак, сунул руку за пазуху и снял пистолет с предохранителя. Мои движение не укрылось от идущих навстречу – передний вскинул руку в указующем жесте, что-то негромко сказал своим, и двое других выдвинулись по бокам, перекрыв проход…

«Вот оно. Сейчас начнется», – молнией пронеслось у меня в голове, и я тут же, не теряя времени, задней подсечкой свалил Пашутина на пол у стены, прикрыл собой, одновременно выхватив пистолет.

На меня уже смотрели черными глазками стволы пистолетов тех, встречных. Когда они успели их достать, так и осталось для меня загадкой. Пашутин, прижатый к полу, слабо повизгивал, силясь что-то сказать. Я замер, целясь в голову среднего, отлично понимая при этом, что двое других успеют застрелить меня прежде, чем я переведу пистолет на них.

В коридоре повисло тревожное молчание, зловеще гудели лампы под потолком, и в этой гудящей тишине я, казалось, слышал скрип суставов пальцев моих противников, лежащих на спусковых курках пистолетов. Еще мгновение…

– Бросай оружие, падла! Руки за голову! – негромко скомандовал мне средний: – В противном случае открываю огонь на поражение.

«Пожалуй, килер не стал бы предупреждать, что открывает огонь», – пронеслось в моем мозгу, однако вслух я сказал, сдерживая дрожь в голосе:

– Сами бросайте, суки! Иначе…

– Тьфу ты, в бога тебя, в душу, в мать! – вдруг выругался средний, опуская ствол: – Это же новый телохранитель этого… Из седьмого отдела.

Он повернулся к своим:

– Мне шеф сегодня его карточку показывал. Салага, только после школы.

Я, обиженный на «салагу», недоверчиво всматривался в говорившего, однако пистолет опускать не спешил.

– Да опусти ты пушку, дурило! – белозубо улыбнулся между тем средний, вытащил из кармана корочки удостоверения: – ОО! Мы, в некотором смысле коллеги. Ну ты даешь… А если бы мне твоя рожа не запомнилась? Лежал бы уже с маслиной в башке. Кто же так делает? Оно и видно, что с опытом у тебя напряженка.

Встав, я помог подняться обалдевшему Пашутину, спрятал пистолет. Если честно, то мне было стыдно. Надо же, в первый же день едва не устроил перестрелку со своими… Позор!

– Дать бы тебе по зубам, придурок… – проворчал один из «о-ошников», освобождая проход. Из-за его спины выглянул лысоватый, нетерпеливо спросил:

– Ну, как долго мы тут будем стоять?

Потом он увидел Пашутина:

– Э-э, здравствуйте, Игорь. Что же вы своего охранника не контролируете совсем? Так и до беды недалеко.

Пашутин кивнул:

– Извините, Давид Иосифович, больше не повториться.

Мы разошлись, одарив друг друга злыми взглядами. Теперь я уныло плелся вслед за закипающим Пашутиным, уже чувствуя, что сейчас Игорь выдаст мне все, что думает по поводу моего профессионализма, как вдруг услышал за спиной:

– Эй, браток…

Я обернулся – один из парней задержался, улыбаясь, подошел ближе:

– Вообще-то ты молодец, все правильно сделал. Только в следующий раз, когда видишь, что столкновение неизбежно, а у тебя есть подозрения, все же старайся уйти, увести подопечного. И пистолет…

– Что – пистолет? – буркнул я, оттаивая.

– Не носи подмышкой – вынимать долго. Купи поясную открытую кобуру с фиксатором, пришпандорь ее вот сюда, на пузо, а в уголок полы пиджака вшей грамм двадцать свинца, и когда надо – р-раз!

Парень, улыбаясь, чуть шевельнул плечом, утяжеленный свинцом пиджак мгновенно распахнулся, и на меня уже смотрел ствол пистолета.

– Вот так. Понял? Ну давай, будь здоров, еще увидимся, – парень пожал мне руку и заспешил по коридору – догонять своих.

– Пойдемте, Сергей. – окликнул меня переминающийся с ноги на ногу Пашутин: – Он что, вам угрожал?

– В смысле?

– Пистолетом пугал?

– Да нет… – невесело усмехнулся я: – Поделился секретами мастерства…

***

После окончания рабочего дня, сдав опечатанные контейнеры с приборами, деталями и документацией в хранилище, по традиции называемое «первым отделом», сотрудники лаборатории стали расходиться.

– Игорек, ну как на счет отметить? – Санька Кох схватил Пашутина за рукав. Графики параметров Прибора действительно произвели в отделе сведения фурор, и повод для «творческого междусобойчика» явно был не слабый.

– Я-то за, да вот… – Игорь скосил глаза на Воронцова, по прежнему сидящего в углу.

– А что, он с тобой пойдет?

– Меня теперь вообще машина должна возить, и он… Проводит до дверей, завтра утром встретит… Бред какой-то. Что теперь делать?

– Так давай его с собой возьмем. – Кох улыбнулся: – И еще Вальке Тейфицу позвоним, пулю распишем.

– Ты думаешь? – засомневался Пашутин: – А вдруг ему нельзя?

– Да ладно!.. – Санька махнул своей веснушчатой рукой, и решительно зашагал ко мне: – Э-э-э, извините, не знаю, как вас звать-величать…

– Сергей Воронцов.

– Ага, так вот, Сергей, у нас с Игорем сегодня был очень важный день, мы добились кое-каких результатов в работе, и сейчас хотели бы отметить это дело. Вы ведь должны его сопровождать? Мы предлагаем вам присоединиться к нашей компании. В преферанс играете?…

***

…Я смотрел в нагловатые, ярко-голубые глаза Коха, и не знал, что ему ответить. С одной стороны, по инструкции, я должен был посадить Пашутина в ожидающую у института машину, отвезти домой, проверить, все ли там нормально, а завтра утром – забрать из дома на той же машине и привезти сюда. С другой стороны, в инструкции сказано: «Телохранитель обязан сопровождать охраняемое лицо везде, особенно в общественных местах, деловых поездках и прогулках…» Вот и пойми, что теперь делать, если охраняемое лицо захотело поехать к приятелю и поиграть в «преф». Н-да, опыта явно не хватало…

– Ну так как? – настаивал Кох. Я перевел взгляд на рыжую шевелюру пашутинского помощника и почему-то вспомнил песню: «Дойчланд зольдатен ундер офисирен…», представил Коха в эссесовской форме, с закатанными рукавами и «шмайсером» на шее, и мне стало смешно.

«А почему бы и нет? Поближе познакомлюсь с клиентом, узнаю круг его интересов, так сказать. Да и пулю расписать было бы не плохо – тысячу лет уже не играл. В конце концов, директор института же говорил: „Не давите на клиента, он – натура тонкая и деликатная“», – подумал я и решительно кивнул:

– Лады, поехали, гуляки…

Посидели на славу. Сидели у Коха, который снимал двухкомнатную «хрущебу» на Бауманской. Естественно, я отказался от закупленного по дороге пива, правда с удовольствием поел копченого леща, которого притащил приятель Коха и Пашутина Валька Тейфиц. Поиграли в карты, обсудили положение в стране. Электронщики, выпив по паре кружок, захмелели, и когда рыжий Кох предложил тост «За мужественных рыцарей пистолета и бронежилета», явно намекая на меня, пришлось вытащить его в коридор, и пристукнув рыжим арийским затылком о стену, популярно объяснить, что афишировать мой род занятий ни перед кем не надо.

Потом началась настоящая пьянка. Приперлись три каких-то мамзели, явно втихаря вызванные хозяином квартиры, одна из них, то ли Катя, то ли Даша, все постреливала крашенным глазом в мою сторону. Хейфиц сбегал за шампанским, потом уже и за водкой, и я откровенно заскучал – если уж «сытый голодного не разумеет», то трезвый пьяных – и подавно…

Слава аллаху, Пашутин оказался не падок на женский пол, чего было нельзя сказать о Кохе – тот просто ужом вертелся, рассыпаясь в комплиментах, шуточках и остротах. У меня сложилось мнение, что рыжий решил сегодня уложить в свою постель сразу всех присутствующих девиц, по крайней мере, он все для этого делал.

Пашутин довольно быстро отрубился, попросту уснул в углу дивана, и я решительно объявил, что нам пора…

В такси, уложив уснувшего Пашутина на заднее сидение, я размышлял, стоит ли завтра докладывать Урусову о «междусобойчике», или это не входит в компетенцию телохранителя?

Такси остановилось возле старинного дома на Чистых Прудах. Разбуженный Пашутин заплатил водиле-таксисту, и поддерживаемый мною, побрел через подворотню – домой.

Я привычно оглядывался, прикидывая, откуда может, в случае всего, угрожать нападение недоброжелателей. Под ногами скрипел снежок, мелкие снежинки вились и в воздухе, поблескивая в рассеянном свете редких горящих окон.

Подворотня выводила во двор-колодец, посредине которого сиротливо притулились у подножия одинокого тополя несколько «ракушек» и детский грибок-песочница, заваленная всяким хламом. У дальнего подъезда тихонько фырчала длинная, черная иномарка с тонированными стеклами.

Во мне все напряглось – нам было в ту сторону, Пашутинский подъезд находился метрах в трех от автомобиля. Почему-то мирно курящаяся дымком выхлопной трубы машина казалась мне источающей скрытую угрозу. Я глянул на номер – желтый прямоугольник покрывали черные цифры, но из-за темноты рассмотреть их было невозможно.

– Что-то… случилось? – еле ворочая языком, спросил Пашутин, почувствовавший, как у меня под курткой напряглись мышцы.

– Нет, все нормально. Какой у тебя этаж? – я, стараясь говорить как можно спокойнее, на всякий случай расстегнул «молнию» на куртке, освобождая доступ к пистолету, и щелкнул кнопкой застежки рукава на левой руке, где в наручном чехле покоился подаренный «щитовцами» нож.

Возле самого подъезда Пашутин поскользнулся, еле удержавшись на ногах, и в ту же секунду темно-коричневая, оклеенная обрывками объявлений дверь распахнулась, и нам на встречу шагнул какой-то человек.

Я мгновенно увлек Пашутина в сторону, прикрывая собой, а незнакомец, остановившись, глухо выговорил из-под шарфа, закрывавшего ему почти все лицо:

– Добрый вечер. Вы позволите мне переговорить с Игорем Львовичем?

– Кто вы такой? – негромко спросил я, прислонив Пашутина к стене, и правой рукой взялся за теплую, рубчатую рукоять пистолета. Одновременно я старался не выпускал из поля зрения черную иномарку.

– К вам я не имею ни малейшего отношения, – отрезал замотанный. В это время Пашутин, спьяну что-то себе нафантазировавший, вдруг рванулся вперед:

– Владимир Захарович. Это… вы?.

– О-о, я гляжу, Игорь Львович сегодня не в состоянии побеседовать, – отходя в сторону, усмехнулся замотанный, махнул рукой: – Извините, в другой раз. Всего хорошего…

Он быстро пошел к машине, открыл дверцу, сел, и автомобиль, обогнув тополь, «ракушки» и грибок, выехал со двора.

– Кто это был? – потряс я пьяного Пашутина.

– Владимир Захарович… Коваль. – заплетающимся языком ответил Игорь: – О-о, брат. Большой человек. Умница, светило. А я напился… как последняя свинья. Он ко мне приезжал… С того света, а приезжал. А я напился. Ик-к! Х-р-р-р…

Пашутин еще долго, пока я тащил его по сбитым ступенькам лестницы наверх, что-то бормотал, махал руками, пару раз даже пытался оттолкнуть меня и бежать следом за «Великим человеком… Светилом», но потом сник, позволил без эксцессов завести себя в квартиру, раздеть, и мирно захрапел на кровати.

Уложив клиента, я вдруг спиной почувствовал чей-то взгляд. Обернулся, и замер – в дверном проеме стояла старая тетка с морщинистым лицом, в бигудях, халате и тапочках.

– Добрый вечер. Меня зовут Сергей Воронцов. Я коллега Игоря по работе. Он вот… перебрал слегка на радостях, у них… у нас сегодня маленький праздник.

Женщина кивнула:

– Очень приятно. Элеонора Тимофеевна, театральный работник. А вы почему не перебрали?

«Вот те на!», – удивился я, а вслух сказал, улыбнувшись:

– Ну, когда все перебирают, должен же быть кто-то, кто доставит всех домой, а назавтра расскажет, как все было.

– Шутите. Это хорошо… – сурово покивала Пашутинская соседка: – Не угодно ли чаю?

В принципе, я был не против чая, но на часах значилась половина двенадцатого, а я еще решил осмотреть комнату Пашутина на предмет спецсредств, так, на всякий случай, и при этом мне надо было успеть на метро. Да и Катя волнуется, хотя я звонил ей от Коха и предупредил, что буду поздно…

С другой стороны, как объяснить этой «театралке», что я сейчас будет «шмонаться» в комнате ее соседа? Подумав, я все же кивнул:

– Если только вас не затруднит, я с удовольствием выпил бы чашечку, и съел бублик.

Почему-то мне казалось, что вот такие старые москвички всегда покупают бублики, и любят употреблять их с чаем.

– Только бублики сегодня без мака-а, в булушную не было за-аавоза-а, – ничуть не удивившись моей просьбе, с чисто «ма-асковским» прононсом ответила Пашутинская соседка: – Я иду ставить чайник и жду вас на кухне.

Элеонора Тимофеевна удалилась. «Вот и славненько», – обрадовался я, прикрыл дверь, скинул куртку и принялся быстро осматривать комнату Пашутина.

Бардак в ней стоял страшный. Слой пыли на шкафу, полках, книгах, подоконнике, и даже на компьютере, был такой толщины, что легко можно начинать сев пшеницы или даже моркови. Под кроватью валялись старые носки, бумаги, вкривь и вкось исписанные рвущимся почерком талантливого ученого Пашутина, шифоньер с полуоторванной дверцей содержал в своем нутре кучу неглаженного, ладно, хоть стиранного, белья.

«Плохо, когда женщины нет в доме. Но вдвойне плохо, когда нет ни женщины, ни мужика», – подумал я, сноровисто перетряхивая вещи Пашутина.

Везде было «чисто», вскрывать же телефон и компьютер у меня просто не было времени, и я отложил это на завтра, поправил одеяло на сладко посапывающем «талантливом специалисте», и отправился пить чай…