Текст книги "Первые бои добровольческой армии"

18 декабря 1917 года приказом генерала Алексеева было разрешено полковнику л. – гв. Уланского Его Величества полка Василию Сергеевичу Гершельману приступить в Ростове к формированию 1-го кавалерийского дивизиона.

Дивизион предполагалось сформировать двухэскадронного состава: 1-й эскадрон офицерский и 2-й юнкерский. Запись прибывающих производилась в Новочеркасске в доме офицерского общежития, и записавшиеся и принятые направлялись в Ростов в здание Проскуровского госпиталя, на Николаевской улице, где прибывших приказом полковника Гершельмана назначали по эскадронам. К 3 декабря 1917 года в 1-м эскадроне было 18 офицеров, а во втором 26 добровольцев и 4 офицера. Вооружены они были трехлинейными пехотного образца винтовками.

Ежедневно в дивизион прибывало по нескольку человек, сумевших пробраться на Дон и желающих стать на защиту попранной России и офицерской чести.

4 января полковнику Гершельману было приказано – с дивизионом перейти в город Таганрог, где принять от расходившегося «по домам» Запасного Заамурского полка лошадей, седла и мексиканские карабины, а трехлинейные винтовки сдать в Офицерскую гвардейскую роту.

6 января 1918 года дивизион выгрузился из железнодорожного состава на станции Таганрог и стал по квартирам на Николаевской улице – 1-й эскадрон в здании бывшего госпиталя, 2-й в свободном частном доме, тоже во время войны оборудованном под госпиталь.

С утра 7 января приступили к приему лошадей и карабинов. Лошади, оставшиеся не разобранными крестьянами соседних сел, стояли по конюшням Запасного Заамурского полка; при них было еще несколько не уехавших солдат, которые выдать лошадей отказались и дали знать в села о прибывших офицерах. До 12 часов дня, пока разговаривали с солдатами, в городе к конюшням собралась большая толпа рабочих местного аэропланного завода и крестьян из сел и деревень, которые заявили, что теперь лошади – их, и забрать их они не позволят. После тщетных уговоров полковник Гершельман приказал дивизиону выводить всех лошадей из конюшен к помещению 2-го эскадрона. Лошадей, несмотря на крики и угрозы толпы, вывели, а один рабочий, бросившийся на юнкера с ножом, был убит. В толпе поднялся шум и крик, раздавались голоса – перебить приехавших. Тогда по приказанию полковника Гершельмана 1-й взвод Офицерского эскадрона построился в пешем строю и развернутым фронтом, имея винтовки в руках, молча и в ногу двинулся по улице на тысячную толпу, которая с бранью, угрозами и руганью разбежалась, а приемка лошадей и седел продолжалась под охраной нескольких часовых и патрулей.

Карабины принимали из склада Заамурского полка, причем старшему приемщику от дивизиона пришлось выслушать много острот и насмешек от офицеров Заамурского полка, бывших в складе.

На требование приемщика выдать 300 карабинов заведующий складом, офицер-поручик, указав рукой на целые горы оружия, сказал:

– Здесь карабинов тридцать тысяч, берите все, быть может, тогда и победите.

Триста штук карабинов было отобрано, и приемщики ушли.

8 января была закончена приемка и роздана по рукам, причем лошадей взяли всех 64, то есть всех тех, которых не взяли крестьяне и рабочие, то есть самых плохих, многих уже совершенно негодных к службе. Тем не менее их взяли, и 1-й эскадрон был посажен, 2-й оставался пешим. Из принятых 300 карабинов вооружили оба эскадрона, и 180 отобранных седел без приборов роздали каждому на руки.

10 января от 1-го эскадрона был выслан боевой разъезд в распоряжение командира Гвардейской роты, занимавшей станцию Никлиновку и сдерживающей напор большевиков. Дивизион же оставался в Таганроге, неся гарнизонную службу.

К этому времени дивизион имел следующий состав: 1) командир дивизиона – л. – гв. Уланского Его Величества полка полковник Гершельман, 2) старший офицер – 16-го гусарского Иркутского полка полковник Резников, 3) заведующий хозяйством – 1-го Заамурского полка полковник Коган.

Первый эскадрон: 1) командир эскадрона – 10-го уланского Одесского подполковник Селиванов, 2) вахмистр – 1-го Кубанского полка войсковой старшина Мадчавариани, 3) командир 1-го взвода – 15-го уланского Татарского полка ротмистр Крицкий, 4) командир 2-го взвода – 11-го гусарского Изюмского полка штабс-ротмистр Дубровитский, 5) командир 3-го взвода – 4-го уланского Харьковского полка ротмистр Скалков, 6) ротмистр 3-го уланского Смоленского полка Гессель, 7) капитан конной артиллерии Кононов, 8) есаул Терского казачьего войска Нездобинский; штабс-ротмистры: 9) 2-го драгунского Псковского полка Мунтянов, 10) 15-го уланского Татарского полка Стрижевский, 11) 4-го драгунского Ново-Екатерининского полка Товаров, 12) 3-го гусарского Елисаветградского полка Сомов, 13) 14-го драгунского Малороссийского полка Литвинов, 14) 14-го уланского Ямбургского полка Вишняков, 15) 10-го уланского Одесского полка Маневинский, 16) 2-го гусарского Павлоградского полка Борщ, 17) 4-го уланского Харьковского полка Иванов, 18) 16-го гусарского Иркутского полка Юпатов, 19) 2-го уланского Курляндского полка Иванчин-Писарев, 20) 1-го Заамурского полка Карунин; подъесаулы: 21) Терского казачьего войска Малахов, 22) Забайкальского казачьего войска Веремеев, 23) Донского казачьего войска Мальчевский; 24) штабс-капитан Саперного батальона Грегер; поручики: 25) 2-го уланского Курляндского полка Алтухов, 26) 2-го драгунского Псковского полка Шилькнехт, 27) того же полка Емельянов, 28) 17-го уланского Новомиргородского полка Зорин, 29) 4-го гусарского Мариупольского полка Яновский, 30) 3-го гусарского Елисаветградского полка Севостьянов, 31) 5-го уланского Литовского полка Сукачев, 32) 17-го гусарского Черниговского полка Ростовцев, 33) 5-го драгунского Каргопольского полка Перфильев, 34) 1-го Заамурского полка Дроздовский, 35) общей кавалерии Соцевич; корнеты: 36) 15-го уланского Татарского полка Сербин, 37) того же полка Есипов, 38) 6-го драгунского Глуховского полка Аксенов, 39) 4-го уланского Харьковского полка Зубов Ал., 40) 5-го драгунского Каргопольского полка Ростовцев, 41) 4-го гусарского Мариупольского полка Глушков, 42) 5-го гусарского Александрийского полка Мартыновский, 43) 17-го уланского Новомиргородского полка барон Бухгольц, 44) того же полка Квартано, 45) 17-го гусарского Черниговского полка Лозовский, 46) 11-го гусарского Изюмского полка Морозов, 47) того же полка Смит, 48) пограничной стражи Самолетов, 49) Ростиславский, 50) Мокржицкий, 51) Штепенко, 52) корнет Рыбалко, 53) корнет общей кавалерии Ефремов; хорунжие Донского казачьего войска: 54) Раздоров, 55) Бочаров, 56) Попов, 57) Линьков, 58) корнет пограничной стражи Меллер-Закомельский, 59) подпоручик конной артиллерии Мономахов; прапорщики: 60) конной артиллерии Пангишко, 61) пограничной стражи Красноярцев, 62) общей кавалерии Захаров, 63) Кубанского казачьего войска Венценосцев; 64) врач Темиров, 65) врач Каракаповский, 66) сестра М.Д. Дурново, 67) доброволец А. Корольков, 68) доброволец Ник. Корольков.

Второй эскадрон: 1) командир эскадрона ротмистр 4-го уланского Харьковского полка подполковник Балицкий, 2) командир 1-го взвода л. – гв. Его Величества полка[28]28
  Имеется в виду л. – гв. Уланский Его Величества полк.


[Закрыть] ротмистр Потоцкий, 3) командир 2-го взвода штабс-ротмистр Новиков, 4) командир 3-го взвода поручик Фермер, 5) командир 4-го взвода поручик Головин. Кроме господ офицеров во 2-м эскадроне состояло 62 добровольца – юнкера, кадеты, студенты и гимназисты.

10 января, согласно полученному разрешению, капитан Кононов, корнет Есипов, корнет Рыбалко и прапорщик Пангишко выехали в станицу Каменскую с целью выкрасть у казаков пулеметы, что они и сделали, вернувшись 11 января с пулеметами в дивизион.

12 января, согласно приказанию, приступили на станции Таганрог к погрузке в вагоны. В городе в это время уже открыто бесчинствовали большевики. К вечеру этого же дня они захватили пассажирский вокзал, а на товарном происходила погрузка дивизиона при охране нескольких часовых. К 6 часам вечера дивизион погрузился, но выйти не мог, так как машинист ушел на пассажирский вокзал к восставшим, куда присоединились и вообще все железнодорожные служащие, поломав предварительно стрелки на путях, а перед эшелоном дивизиона на рельсы перевернули пустой товарный вагон. Умеющий управлять паровозом нашелся во 2-м эскадроне, и при общем участии всего дивизиона, преодолевая ряд затруднений, поезд через поломанные стрелки обводными путями вывели на главный путь. К 1 часу ночи эшелон, в неопытных руках добровольца сильно дергая, чем-то вроде скачков вышел с Таганрогского вокзала, оставив его и город в руках восставших. 13 января к полудню эшелон прибыл на станцию Бессергеновку, где, оставив за собой подвижной состав под охраной караула, дивизион выгрузился и походным порядком выступил на станцию Неклиновку на поддержку Гвардейской роты.

Прибыв к утру 14 января на станцию Неклиновку и оставив два взвода 1-го эскадрона на станции, другой эскадрон с 1-м взводом 1-го эскадрона направился в села Покровское и Троицкое, где было приказано отобрать у жителей казенных лошадей, забранных ими самовольно из Запасного Заамурского полка. К вечеру было отобрано в Покровском 75 лошадей, и дивизион тронулся на Троицкое, но по дороге пришло приказание – всему дивизиону следовать на станцию Марцево, где соединиться с ротой капитана Чернова и совместно наступать на город Таганрог. При этом дивизиону ставилась задача – овладение кожевенным заводом, где оставаться.

С утра 15 января дивизион, спешившись у станции Марцево, повел наступление вдоль железнодорожной линии на кожевенный завод и к 2 часам дня, после небольшого боя, овладел заводом, где и оставался до дальнейших распоряжений.

В тот же день, по приказанию заведующего хозяйством полковника Когана, от караула, охранявшего на станции Бессергеновка железнодорожный состав, был выслан разъезд 5 коней в город Таганрог за продуктами. Разъезд беспрепятственно проник в город с восточной его окраины, но в городе подвергся обстрелу из окна дома и, потеряв убитыми корнета Меллер-За-комельского и добровольца Дурново, не достав продуктов, вернулся к эшелону, приведя трех раненых лошадей. Вечером того же дня 6 охотников вновь проникли в город за телами убитых, но их на месте обстрела не нашли. Это были первые потери дивизиона за войну с большевиками.

К вечеру бой в районе вокзала город Таганрога затих, рота капитана Чернова овладела вокзалом, осталась там на ночь, а дивизион получил задачу занимать кожевенный завод и линию железной дороги и прикрыть от большевиков узловую станцию Карцево. Выполняя задачу и занимая указанную линию, дивизион, ведя перестрелку с большевиками и отбивая их попытки выйти из города, оставался там до 20 января, когда было приказано дивизиону вновь перейти на станцию Неклиновка, где прикрыть отход Гвардейской роты.

21-го, с наступлением темноты, Гвардейская рота отошла, а дивизион, удержав станцию до утра 22 января и попортив пути и самую станцию, стал отходить на хутор Адабашево, где вела бой рота полковника Морозова. Подойдя на помощь пехоте, дивизион в пешем строю повел наступление и после трехчасового боя совместно с пехотой опрокинул большевиков и занял хутор, на котором и остался ночевать. В бою под хутором Адабашево были убиты командир 4-го взвода 2-го эскадрона поручик Головин, корнет Смит и три юнкера и ранен командир 1-го взвода 2-го эскадрона ротмистр Потоцкий.

23-го с утра большевики вновь повели наступление на хутор Адабашево, который был занят спешенным 2-м эскадроном. 1-й эскадрон в конном строю, обойдя левый фланг красных, сперва остановил их наступление, а затем, совместно со 2-м эскадроном, перешедшим в наступление, опрокинул наступавших, и к вечеру оба эскадрона вновь собрались в Адабашеве, где было получено приказание перейти в станицу Синявскую и дальше на село Чалтырь, которое занять и тем прикрыть правый фланг отряда полковника Кутепова, ведшего бой у станции Хопры.

Заняв село Чалтырь, дивизион отбил три попытки красных проникнуть в село и во время стычек захватил первые 6 лошадей из конницы большевиков, которые были сейчас же поставлены в строй взамен изнуренных. Находясь в селе Чалтырь, дивизион вел разведку на станциях Неклиновка и Султан-Салы Малые.

1 февраля в Чалтырь прибыл отряд (3 пешие и 2 конные сотни) хорунжего Назарова, который заявил, что он намерен уничтожить два эскадрона красных, занимавших деревню Султан-Салы Малые. В этом нападении на деревню Султан-Салы Малые вызвались принять участие совместно с отрядом хорунжего Назарова охотники дивизиона, но по разрешению полковника Гершельмана в этом деле могли принять участие не более чем по 10 человек от каждого эскадрона, чтобы не ослабить выполнение дивизионом прямой своей задачи.

2 февраля с наступлением темноты отряд хорунжего Назарова выступил на деревню Султан-Салы Малые, имея в голове колонны 20 охотников из дивизиона под командой войскового старшины Мадчавариани. Пройдя от Чалтыря верст восемь, отряд в темноте и начавшейся метели сбился с дороги, и только случайный лай собаки, в полоборота вправо от колонны, дал отряду верное направление.

Когда отряд продвинулся на лай еще с полверсты, стали видны огни домов. По команде войскового старшины Мадчавариани офицеры рассыпались в цепь и, пройдя несколько сотен шагов, залегли в ожидании, пока сотни казаков рассыплются тоже. Но с первого взгляда стало ясно, что у хорунжего Назарова не казаки, а подростки, набранные из станиц и не умеющие владеть винтовкой. Подождав минут 20 и видя, что у казаков все цепь не удается, а получается просто толпа людей, войсковой старшина Мадчавариани приказал цепи офицеров встать и двигаться на деревню. Лишь только цепи поднялись, как со стороны деревни раздались сначала одиночные выстрелы, затем пачками и из пулеметов, и загорелась огоньками вся опушка. Цепь, не стреляя, продолжала движение вперед, оставляя сзади все еще не рассыпавшихся в цепь и теперь залегших перед пулями в спину казаков. Не доходя шагов 200 до деревни, войсковой старшина Мадчавариани скомандовал: «Стой и огонь!» Цепь офицеров залегла и открыла огонь по деревне пачками, а спустя полторы-две минуты кинулась на «Ура!».

Движение было так дерзко и неожиданно, а темнота скрывала силы атакующих, что большевики, преследуемые 20 офицерами, бросились бежать через деревню вон, и офицеры ворвались в нее. Вбежавши в улицу, войсковой старшина Мадчавариани подбежал к светящемуся окну одной хаты, оттуда раздался выстрел, и раненный в живот Мадчавариани упал. Офицеры, бросив в хату несколько ручных гранат, продолжали движение в глубь деревни, а находящийся с охотниками врач дивизиона Темиров делал перевязку раненому. Достигнув противоположной опушки и выйдя за нее, цепь офицеров наткнулась на брошенные 4 орудия, которые после осмотра оказались 7-й конной батареей. Большевики уже оправились от неожиданной атаки, и было видно, как они рассыпаются в цепь, ведя наступление на Султан-Салы Малые, где засели офицеры. Ротмистр Крицкий, вступивший в командование офицерами после ранения войскового старшины Мадчавариани, видя густые цепи наступающих большевиков, обходящих офицеров слева, а также ввиду того, что казаки не желали двигаться вперед, а частью продолжали лежать на том же месте, где начали рассыпаться в цепи, и стреляли по деревне, а частью уже уходили постепенно к Чалтырю, в то время как бывшие на левом фланге цепи две конные сотни в беспорядке отступали, – приказал тоже отходить, уводя 18 пленных и увозя захваченный пулемет.

Но оказалось, что выйти из деревни не так легко, как было туда войти. Большевики успели, скрытые темнотой, глубоко обойти левый фланг цепи, и пули летели спереди, справа и сзади. Стало светать. Большевики увидели отходящих и бросились бегом на деревню. Офицеры отходили, отстреливаясь от наседающих, из которых некоторые были уже в нескольких десятках шагов.

Положение было трудное, тем более что вот упал убитый поручик Севастьянов, поручик Алтухов, врач Темиров, три юнкера… Вот еще упал тяжело раненный штабс-ротмистр Литвинов, который умоляет его вынести, но возможности к этому нет, и его достреливает своя же отходящая цепь… Вот штабс-ротмистр Стрижевский докладывает: «Я ранен», – и штабс-ротмистр Сомов тоже ранен, ранено еще два юнкера, но все идут, отстреливаясь, валя наседающих, и, наконец, оставшиеся 8 человек выходят из деревни, везя с собой на крестьянской телеге, в которую веревочками и бинтами запряжена взятая у красных лошадь с пулеметным седлом, и помогая идти раненым – штабс-ротмистру Стрижевскому, Сомову и двум юнкерам – и ведя 18 пленных.

Выйдя из деревни, пошли в гору и, взойдя на нее и оглянувшись, увидели, что весь горизонт покрыт конной лавой, которая приближается к отходящим. Ускорили шаги, но импровизированная сбруя у лошади рвется, ее связали, но через несколько шагов она вновь лопнула, и, наконец, просвистевшая близко от головы лошади пуля пугает последнюю. Она кидается в сторону, и повозка с ранеными переворачивается под откос. Времени поднять повозку, уложить раненых нет, до Чалтыря еще верст пять, а конница красных уже близко, уже ясно видны серые лошади.

Выхода нет, до своих не дойдешь, но живыми тоже не возьмут: глухой выстрел – и войсковой старшина Мадчавариани уже не рискует быть взятым живым… Еще ряд выстрелов – и пленных у нас нет…

Остальные уходят, но вот со стороны Чалтыря видна скачущая конница. То полковник Гершельман, узнав от прибывших казаков о неудаче отряда, скачет с коноводами и 1-м взводом на выручку оставшихся целыми своих. Конница красных сначала останавливается, а затем уходит обратно к своим. Взяв тело войскового старшины Мадчавариани через седло лошади одного из офицеров, не вернувшихся из Султан-Салы, и захватив пулемет с опрокинувшейся повозки, возвращаются в Чалтырь.

По показаниям пленных, деревня Султан-Салы Малые в момент атаки ее 20 офицерами занята была 3-м конным и стрелковым полками с 7-й конной батареей 4-й кавалерийской дивизии. Казаки, вернувшись в Чалтырь, объявили, что офицеры дивизиона – изменники, решили дивизион обезоружить и всех арестовать. Тогда, по приказанию полковника Гершельмана, дивизион построился по тревоге у хаты штаба дивизиона, и казаки, повертевшись и погалдев, решили идти, не трогая дивизиона, на станцию Хопры, а оттуда по домам.

На станции они вновь стали дебоширить, и так как пехота была занята боем, то для их успокоения был вызван из Чалтыря дивизион, который и выступил в 8 часов вечера 3 февраля, но на полдороге пришло приказание дивизиону вернуться, так как казаки уехали на станцию Гниловскую. Оставаясь в Чалтыре и исполняя поставленную задачу, дивизион ежедневно терял много людей из-за отмораживаний. Так, к 6 февраля в Ростов было отправлено через станцию Хопры 12 офицеров и 23 юнкера с отмороженными конечностями. Некоторые из них не смогли выехать с армией из Ростова, так их там и застали большевики.

6 февраля отряд полковника Кутепова начал отход на станцию Гниловскую, а дивизион отошел на Ростов, куда и прибыл 7 февраля вечером, став по квартирам в лазаретах города. 7 же февраля отстали от дивизиона восемь добровольцев, поступивших в Таганроге.

8 февраля вместо подполковника Селиванова командиром 1-го эскадрона был назначен ротмистр Крицкий. Этот день дивизион провел в квартирах, занимаясь ковкой лошадей, починкой одежды и т. п. своими делами.

9-го в 7 часов утра дивизион, находившийся в конюшне на уборке лошадей, внезапно подвергся артиллерийскому обстрелу со стороны Султан-Салы Больших. Поседлав по тревоге, под обстрелом, дивизион выступил на выстрелы. Здесь впервые дивизион, будучи в конном строю, попал под сильный артиллерийский огонь. Добровольцы 2-го эскадрона, не бывшие еще в конном бою, после первых же удачно упавших близ дивизиона снарядов свалились с лошадей и, прижавшись к ним, как бы притаились от выстрелов, но пошедший вперед на рысях 1-й эскадрон заставил их, чтобы не остаться одним в поле, садиться и по одному и группами догонять ушедших.

После произведенной разведки выяснилось, что большевики крупными силами ведут наступление на Ростов и находятся в 5 верстах от лазаретного городка, бывшего местом ночлега дивизиона. Дивизион отошел и, согласно полученному приказанию, спешился, удлиняя собой цепь корниловцев вправо за дорогой на Султан-Салы, выслав одновременно один взвод на станцию Нахичевань для наблюдения. Ведя упорный стрелковый бой с наступающими большевиками, дивизион до темноты удержал за собой указанные ему позиции и около 8 часов вечера, согласно полученному приказанию, начал отход от Ростова вслед за ушедшей армией, составляя арьергард ее.

В этом бою был убит командир 2-го эскадрона подполковник Балицкий и два добровольца и ранены командир 1-го эскадрона ротмистр Крицкий и один юнкер. На рассвете 10 февраля дивизион подошел к станции Кизитеринка, где ему было приказано задержаться до распоряжения, прикрывая переправу армии, у станции Аксай, по льду через Дон.

Прикрыв переправу армии, дивизион вечером 11 февраля начал переправляться сам и, закончив переправу, остановился на левом берегу Дона у самой реки, оставив сеть разъездов для наблюдения за Ростовом и для прикрытия начавшейся переправы снарядов, патронов и раненых, прибывших из Новочеркасска.

Ведя лишь разведку и не имея перед собой активного противника, дивизион, стоя на месте и понеся большие потери в предыдущих боях, приказом полковника Гершельмана был сведен в один эскадрон под командой ротмистра Крицкого, куда 4-м взводом вошли 16 юнкеров, оставшихся от 2-го взвода, так как в ночь оставления Ростова еще 4 добровольца остались в городе. 1-й взвод эскадрона принял штабс-ротмистр Иванчин-Писарев, а 4-й взвод – штабс-ротмистр Иванов.

Потери дивизиона с момента оставления Таганрога и до переправы через Дон выразились в цифрах: убитых офицеров 8, раненых 4, обмороженных 12; добровольцев убитых 6, раненых 5, обмороженных и оставшихся в Ростове и Новочеркасске 23 и дезертировавших 12. Таким образом, дивизион, сведенный в 1-й офицерский эскадрон, насчитывал в своих рядах 62 всадника на измотанных и изнуренных лошадях, причем все всадники были без шашек.