Автор книги: Сергей Яров
Жанр: История, Наука и Образование
Возрастные ограничения: +12
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 5 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
Бюрократизм в действии
В идеале, как мечтал Ленин, Советы, соединившие в себе законодательную, исполнительную и судебную власти, превратились бы из говорилен в работающие учреждения. Депутатов, избранных населением, лишенных привилегированного положения и получающих оклады не выше зарплаты квалифицированного рабочего, избиратели могли контролировать и при необходимости отзывать. При этих условиях, когда «все на время становились „бюрократами“ и <… > поэтому никто не мог стать „бюрократом“»[126]126
Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 33. С. 46, 109, 115.
[Закрыть], уничтожалось бюрократическое чиновничество как особый социальный слой. Но, понимая, что «любой чернорабочий и любая кухарка не способны сейчас же вступить в управление государством»[127]127
Там же. Т. 34. С. 315.
[Закрыть], Ленин выступал за привлечение старых кадров к новой государственной службе.
Сделать это на первых порах было нелегко. Реакция многих служащих на большевистское восстание характеризовалась одним словом: саботаж. Его масштабы в разных районах страны и ведомствах были различными. Петроград, как город во многом чиновничий, оказался в тяжелом положении. Управленцы и технические работники требовались не только в местные, но и в общероссийские структуры. Первоначально ставка была сделана на наиболее грамотный слой рабочих, солдат и матросов, которые пытались закрыть образовавшиеся бреши. В иных новых властных кругах даже существовала уверенность в том, что эта мера является единственно верной. «Порвать решительно и немедленно с гнилым буржуазным предрассудком, будто управлять государством могут только буржуазные чиновники», – говорилось в постановлении Петросовета от 17 ноября 1917 г. Депутаты предлагали переквалифицировать в служащих «наиболее сознательных и способных в организационной работе товарищей с заводов и из полков»[128]128
Цит. по: Саутин Н.В. Великий Октябрь в деревне… С. 64.
[Закрыть].
Но между организационной работой и специальными знаниями невозможно поставить знак равенства. К тому же слой «наиболее сознательных и способных» трудящихся был тонок. И в этом плане замечание журнала «Трибуна государственных служащих» о том, что «самый храбрый матрос» не сможет заменить «скромного писца из какого-нибудь департамента»[129]129
Цит. по: Ирошников М.П. Рожденное Октябрем. С. 73.
[Закрыть], звучало справедливо. Стремясь сломить саботаж, большевики, помимо мобилизации трудящихся, прибегли и к другим способам, в основном карательным. Ленин еще в конце октября призывал конфисковывать у саботажников имущество и заключать их в тюрьму на 5 лет[130]130
Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 35. С. 42.
[Закрыть]. 26 ноября от имени ВРК в газетах появилось распоряжение «О саботаже чиновников», подготовленное Троцким. В нем саботажники назывались ставшим в 1930-е гг. широко распространенным по отношению к другой категории лиц термином «враги народа». Списки сопротивляющихся новой власти чиновников предполагалось печатать в газетах и вьвешивать «во всех публичных местах»[131]131
Васецкий Н.А. Троцкий… С. 93.
[Закрыть]. Большевистская городская управа уволила с работы всех забастовщиков с 1 декабря 1917 г., а через месяц отключила их домашние телефоны и сделала предупреждение о выселении из казенных квартир[132]132
См.: Потехин М.Н. Петроградская трудовая коммуна (19181919 гг.). Л., 1980, C. 81.
[Закрыть]. В 20-х числах января 1918 г. на основании решения СНК из армии стали увольнять в запас бывших городских служащих и направлять их в распоряжение петроградского городского головы М.И. Калинина[133]133
См.: Фрайман А.Л. Форпост социалистической революции. С. 308.
[Закрыть]. С конца 1917 г. к публичному осуждению саботажников добавилась новая и весьма эффективная мера: привлечение их к трудовой повинности. В связи со снежными заносами Петросовет мобилизовал на расчистку улиц и тротуаров всех жителей города, но в первую очередь «лиц, не состоящих нигде на службе и занимающихся эксплуатацией чужого труда»[134]134
Цит. по: Потехин М.Н. Первый Совет… С. 163.
[Закрыть]. Позднее, уже с лета 1918 г., трудовая повинность для горожан, не выполняющих, с точки зрения власти, общественно-полезных функций, стала постоянной.
Но, пожалуй, основная причина прекращения саботажа – экономическая. Большинство служащих не располагало средствами, позволявшими им, не работая, существовать безбедно в течение долгого времени. Не очень большая, к тому же подверженная инфляции зарплата дополнялась возможностью получения пайка не только по основной, но и по дополнительной карточке. Хотя последняя полагалась лишь рабочим особо тяжелого физического труда, реально ее в начале 1918 г. получала почти половина населения города, в том числе служащие, прислуга и т. п.[135]135
См.: Вишневский Н.М. Принципы и методы организованного распределения продовольствия и предметов первой необходимости. М., 1920. С. 129.
[Закрыть] К тому же на многих чиновничьих местах уже в то время действовали различные льготы, не всегда оформленные законодательно.
Весной 1918 г. Ленин, выступая на расширенном бюро ЦК РСДРП(б), констатировал: «Саботаж интеллигентских кругов сломлен, техники идут к нам, надо их использовать»[136]136
Известия ЦК КПСС. 1989. № 3. С. 107.
[Закрыть]. К лету того же года классовый состав новой бюрократии заметно изменился. В Москве, например, среди сотрудников центрального государственного аппарата 58,3 % составили служащие бывших государственных, общественных и частных учреждений и предприятий[137]137
Ирошников М.П. Рожденное Октябрем. С. 109.
[Закрыть]. По Петрограду данных о соотношении старых и новых чиновников в местных органах власти и управления нет, но, вероятно, не будет преувеличением утверждать, что и здесь картина была аналогичной. Конечно, в верхние слои управленцев они попадали крайне редко, но на более низком уровне их было много.
Одновременно началась работа, пока еще эпизодическая, по подготовке новых кадров технических работников и управленцев низшего и среднего звена. Уже 3 января 1918 г. при Петербургском комитете РСДРП(б) открылась школа районного партийного актива. В последний день ноября того же года в бывшем Таврическом дворце прошел первый выпуск курсантов Первого рабоче-крестьянского университета им. Зиновьева. Здесь в тот момент готовили специалистов по сельскому хозяйству, милиции и уголовному розыску, советскому управлению.
И старые, и новые чиновники, став «едиными» советскими бюрократами, сразу же обратили на себя внимание обывателя своими отрицательными сторонами, столь знакомыми ему по дореволюционным временам. «„Новое начальство“ столь же грубо, как старое, только еще менее внешне благовоспитанно. Орут и топают ногами в современных участках, как и прежде орали. И взятки хапают, как прежние чинуши хапали, и людей стадами загоняют в тюрьмы», – писал Горький в «Новой жизни» 19 декабря 1917 г.
Конечно, за два месяца трудно было что-то изменить радикально, но во множестве воспоминаний и документов 1918–1920 гг. другими словами рисуется та же картина. Г.А. Князев занес в дневник 27 сентября 1918 г.: «Удивительно прямо, какая разведена канцелярщина. Все теневые стороны бюрократизма сделались еще темнее, еще несноснее. Добиться чего-нибудь можно после больших хлопот и неприятностей»[138]138
Князев Г.А. Из записной книжки русского интеллигента… С. 99.
[Закрыть]. «Чтобы добиться чего-н[и]б[удь], нужно пятьдесят неграмотных подписей… Шиловскому (который преподает в школе шоферов) понадобились для учебных целей поломанные автомобильные части – он обратился в комиссариат. Целый день ходил от стола к столу – понадобилась тысяча бумаг, удостоверений, прошений – а автомобильных частей он так и не достал», – это из дневника Чуковского за 5 марта 1919 г.[139]139
Чуковский К.И. Дневник. 1901–1929. С. 102.
[Закрыть] И наконец, еще одна цитата – теперь уже из письма театрального режиссера С.А. Марголина писателю С.Д. Мстиславскому от 12 сентября 1920 г.: «Вся бюрократия чиновничества потрепалась внешне и – ей-ей! – сохранилась внутренно в том же, не красном (какое заблуждение!), а в тупом сонном городе Петербурге»[140]140
Новое литературное обозрение. 1993. № 5. С. 162.
[Закрыть].
Нельзя сказать, чтобы власти не ведали об этом положении. Борьба с бюрократизмом, «волокитничеством», канцелярщиной, взяточничеством, комиссародержавием началась сразу же после образования новых структур и не прекращалась на протяжении всей Гражданской войны. Уже 20 апреля 1918 г. большой Совет комиссаров Петроградской трудовой коммуны поручил комиссару юстиции Н.Н. Крестинскому выработать резолюцию о борьбе против взяточничества и представить на утверждение депутатам Петросовета[141]141
ЦГА СПб. Ф. 144. Оп. 1. Д. 1. Л. 30.
[Закрыть]. С соответствующим докладом на заседании Совета выступил председатель Революционного трибунала С.С. Зорин. Признав, что взяточничество есть и развивается, он предложил бороться с ним «разъяснениями и репрессиями». Лица, дающие и берущие взятки, должны были привлекаться к ответственности[142]142
Красная газета. 1918. 25 апреля.
[Закрыть]. На общероссийском уровне эта борьба была подкреплена изданием 8 мая 1918 г. декрета СНК о взяточничестве, определявшем наказанием для недобросовестных чиновников лишение свободы сроком до пяти лет[143]143
ДСВ. Т. 2. М., 1959. С. 241–242. За ним последовали и другие документы: постановление Совета оборони: от 8 декабря 1918 г. о борьбе с областничеством и канцелярской волокитой, декрет Совнаркома от 30 декабря 1919 г. «Об устранении волокиты» и т. п.
[Закрыть]. Однако положение не изменилось. В конце сентября 1918 г. с гневной статьей, обличающей бюрократов, на страницах «Петроградской правды» выступил Зиновьев. По его мнению, дух бюрократизма – более страшный бич, чем чехословаки, холера или правые эсеры. Призывая покончить с ним, автор провозглашал: «Новому времени новый костюм потребен для нового дела»[144]144
Петроградская правда. 1918. 27 сентября.
[Закрыть]. Подобные выступления вряд ли могли утешить рядового гражданина, так как вреда бюрократам они не наносили.
С конца 1918 г. борьба с отрицательными сторонами работы советских учреждений стала приобретать менее отвлеченный агитационный характер. В октябре-ноябре 1918 г. Петроградское отделение Рабоче-крестьянской инспекции начало ревизию отчетности и делопроизводства районных Советов. Среди выявленных недостатков контролеры отмечали, в частности, наличие в сейфах Советов вещей из драгоценных металлов, облигаций, золотых и серебряных монет, которые, согласно инструкциям, должны были сдаваться в финансовые органы[145]145
ЦГА СПб. Ф. 8. Оп. 1. Д. 828.
[Закрыть]. В конце января 1919 г. объединенное заседание Совета комиссаров СКСО и исполкома Петросовета приняло совместное постановление. «Ответственные руководители отделов, комиссариатов, районных Советов должны привлекаться к революционному суду не только за умышленное злоупотребление по должности, но и за халатность, плохую отчетность, незнание своего дела, бумажную волокиту и т. п., – говорилось в нем, – принадлежность к РКП от ответственности не избавит»[146]146
Красная газета. 1919. 1 февраля.
[Закрыть]. Отныне же каждый депутат Петросовета должен был отчитываться перед своими избирателями не реже одного раза в месяц. Одновременно стали раздаваться голоса и о необходимости чистки в коммунистическом и советском аппаратах. С таким призывом выступил на страницах «Красной газеты» Н. Мещеряков. По его мнению, чтобы избавиться от «обилия нечисти», надо выяснить прошлое всех служащих, а новых, в том числе и беспартийных, принимать только при наличии благоприятного отзыва с прошлой работы или по рекомендации одного-двух коммунистов[147]147
Там же. 7 февраля.
[Закрыть]. Подозрение в нелояльности к советской власти вызывали в данном случае главным образом старые служащие, но обойтись без них новые управленцы не могли. Более того, в эти же дни НКВД разослал циркуляр, в котором рекомендовалось «старых чиновников не увольнять. Не давая им ответственных постов, их желательно оставлять на службе». Не являлись исключением даже бывшие полицейские чины: самые незаменимые из них с разрешения местных исполкомов и большевистских партийных комитетов могли отныне служить новому обществу[148]148
Там же. 6, 8, 15 февраля.
[Закрыть].
Нетрудно заметить, что борьба с бюрократизмом пришлась на тот же период, когда решалась проблема взаимоотношения между партией большевиков и Советами. Как составная часть проблемы антибюрократические меры рассматривались на VIII съезде РКП(б) в марте 1919 г. и нашли отражение в новой программе большевиков. По мнению делегатов, причины «частичного возрождения бюрократизма внутри советского строя» объяснялись недостаточно высоким культурным уровнем, отсутствием необходимых навыков у новых чиновников, отвлечением самого развитого слоя городских рабочих на военную работу и привлечением старых специалистов. Все упиралось, таким образом, в личности, но не в систему органов власти, в незыблемости которой сомнений не возникало. Соответственным образом мыслились пути преодоления этого зла: привлечение каждого члена Совета к определенной управленческой работе и последовательная смена этих работ, а также «постепенное вовлечение всего трудящегося населения поголовно в работу по управлению государством»[149]149
Восьмой съезд РКП(б). Март 1919 года. Протоколы. М., 1959. С. 397.
[Закрыть]. Как и положено программному документу, эти меры не могли быть реализованы быстро. Для ослабления отрицательного влияния бюрократизма в ближайшее время предпринимались и иные усилия. В мае 1919 г. при Петроградском отделении госконтроля была образована комиссия по сокращению штатов. По сообщению «Красной газеты», проведя сокращение в комиссариате торговли и промышленности и пожарном страховом отделе ВСНХ, комиссия приступила к аналогичной работе в комиссариате народного просвещения[150]150
Красная газета. 1919. 25 мая.
[Закрыть]. Вероятно, эффективность подобных мер была невысокой, если учесть, что, как уже упоминалось, в 1920 г. численность служащих (в процентном отношении ко всему населению) по сравнению с 1919 г. в городе увеличилась.
Другое направление заключалось в желании уменьшить канцелярщину и волокиту в бумажных делах. В июле 1919 г. межведомственное совещание предложило учреждениям значительно упростить канцелярскую переписку, оставив лишь два типа деловых бумаг: «сношение» и «служебную записку», ограничить число подписей и различных «грифов». Допускалось сокращение наименований должностей и наиболее употребительных слов[151]151
Там же. 24 июня.
[Закрыть]. К слову сказать, распространение аббревиатур в годы Гражданской войны было чрезвычайно широким, и иногда сокращения принимали совершенно чудовищные с точки зрения русского языка формы. Достаточно назвать «Ковнуделсевоб» (комиссариат внутренних дел Северной области) или «Чусоснабарм» (чрезвычайный уполномоченный Совета рабочей и крестьянской обороны по снабжению Красной армии и флота). Появление многих подобных сокращений объяснялось, в частности, созданием так называемого условного телеграфного адреса и требованием строжайшей экономии бумаги[152]152
ЦГА СПб. Ф. 142. Оп. 1. Д. 4. Л. 35–35 об.; Д. 28. Л. 50а.
[Закрыть].
Антибюрократические меры не давали должного эффекта, ибо носили косметический, а не глубинный характер. Поток жалоб на деятельность советских органов не иссякал. По данным бюро жалоб и заявлений рабоче-крестьянской инспекции, только за первую половину 1920 г. о непорядках в советских учреждениях написали 317, а о злоупотреблении властью – 221 человек. С 1 июня 1919 г. по 1 сентября 1920 г. из 3507 поступивших в РКИ из города и губернии письменных обращений 2207 (62,9 %) касались неправильных, по мнению граждан, действий Советов различных уровней, отделов губисполкома, продорганов и ЧК. Большинство жалоб были вполне обоснованными, так как в последнем случае, например, из 2076 рассмотренных заявлений 1307 были удовлетворены[153]153
Там же. Ф. 8. Оп. 1. Д. 607. Л. 49, 300.
[Закрыть]. Вероятно, виновные или многие из них понесли наказание, но наказывали чиновников в основном низшего и среднего ранга. Что же касается служащих высшего ранга (речь в данном случае идет об ответственных советско-партийных работниках), они жили, обособившись не только от пролетариев, но и от многих соратников. Их жизнь строилась по законам, отличавшимся от деклараций, провозглашаемых ими же на митингах, в резолюциях и постановлениях. Круг этих революционеров был узок, и с каждым годом они все больше и больше отдалялись от народа. Некоторые элементы отдаления, объяснявшиеся поначалу здравыми причинами, с течением времени гипертрофировались и вкупе с остальными привели к пропасти между «верхами» и «низами».
«Кто у власти, тот и у сласти»
Символом нового с Октября 1917 г. стал бывший Смольный институт благородных девиц, где располагались центральные, а после их переезда в Москву местные органы власти. Многие чиновники здесь не только работали, но и жили. Первое время комиссары делили коридоры и этажи с прежними обитателями, но усилиями коменданта П.Д. Малькова в ноябре-декабре 1917 г. Смольный был частично очищен от «посторонней публики». Процесс фильтрации жильцов продолжался и при Зиновьеве. Выселяли в основном лиц, не работающих в Смольном, так как учреждений, занявших многочисленные помещения бывшего института, тоже было с избытком. В августе 1920 г. здесь размещались ПК, канцелярия исполкома, отделы хозяйственный, литературный, продовольственный, медико-санитарный, финансовый, агитационно-пропагандистский, телефонной связи, информационный III Интернационала, секции военная, работниц, фронтовая, мандатная комиссия, комитеты РК, обороны, служащих, помощи больным и раненым красноармейцам, ЧК по забронированию квартир, уполномоченный Смольного и совет трудовой армии, издательство III Интернационала, а также радио– и переговорочная станции, почтовое отделение, библиотека-читальня, музыкальная школа, Смольный детский дом (ясли), фотокиностудия, отряд особого назначения[154]154
Там же. Ф. 1000. Оп. 79. Д. 300. Л. 20–20 об.
[Закрыть]. Если добавить к перечисленным в списке учреждениям и организациям многочисленные вспомогательные технические службы, то Смольный превратился в огромную и переполненную «коммуналку». По воспоминаниям В. Семенова, работавшего в Смольном в 1918–1919 гг., в это время «штаб революции» обслуживали более 1000 рабочих и служащих[155]155
ЦГАИПД СПб. Ф. 4000. Оп. 5. Д. 90. Л. 1.
[Закрыть]. О количестве проживающих прямых сведений нет, но, по косвенным данным, приблизительную численность можно установить, во всяком случае для 1920 г. Из 725 комнат и квартир 594 являлись жилыми. Существовавшей при Смольном баней, работавшей два раза в неделю (четверг – мужской день, суббота – женский), ежемесячно пользовались примерно 5000 человек. Таким образом, количество жильцов превышало 600 человек[156]156
ЦГА СПб. Ф. 1000. Оп. 5. Д. 125. Л. 92.
[Закрыть].
Избавление от лишних происходило порой самым решительным образом. Вот образец подобного распоряжения коменданта (с сохранением стиля подлинника): «Всем тов. эмигрантам, не работающим в Смольном и еще живущим почему-то, предлагаю выселиться в <…> двухдневный срок по 7 апреля с. г. (1920 г. – А. Ч.) включительно. Не исполнившие моего предложения будут приняты соответствующие меры вплоть до предания народному суду, а также и до ареста»[157]157
Там же. Л. 9.
[Закрыть]. Одновременно удаляли лиц, чья политическая репутация вызывала сомнение или подозрение. По постановлению смольнинских коммунистов с 1 марта 1921 г. жилье предоставлялось только членам большевистской партии. Этого принципа власти придерживались и в дальнейшем.
Ответственные работники жили не только в Смольном. По воспоминаниям Чуковского, Луначарский в феврале 1918 г. обитал «в доме Армии и Флота – в паршивенькой квартирке – наискосок от дома Мурузи, по гнусной лестнице»[158]158
Чуковский К.И. Дневник. 1901–1929. С. 89.
[Закрыть]. Председатель Петроградской ЧК Н.П. Комаров занимал в 1920 г. квартиру в доме № 2 по Комиссаровской (бывшей Гороховой) улице, где располагалось и само учреждение, наводившее страх на обывателей. М.С. Урицкий жил на 8-й линии Васильевского острова вместе со своим родственником Б.Г. Каплуном. Немалое число ответственных работников заселило номера гостиницы «Астория», превращенной в 1-й Дом Петроградского Совета (1-й Дом Совета). Второй аналогичный дом с 1921 г. занял помещения бывшей «Европейской» гостиницы. Дома Совета, как определяли их документы той эпохи, имели «структуру общежитий с отдельными комнатами, общей столовой и общими кухнями и предназначены исключительно для постоянного проживания советских служащих по ордерам, выдаваемым из отдела Управления Домами и Отелями»[159]159
Цит. по: Измозик В.С., Лебина Н.Б. Петербург советский: «новый человек» в старом пространстве. 1920-1930-е годы. (Социально-архитектурное микроисторическое исследование). СПб., 2011. С. 138. Они же указывают, что отели Петросовета – общежития комнатной системы с общими кухнями – предназначались «для советских и партийных работников, не обладавших длительным партстажем и не занимавших большие должности» (Там же. С. 140).
[Закрыть]. В первую очередь, такие ордера получали члены ВЦИК и ЦК РКП(б), областного бюро ЦК РКП(б) и губкома, члены губисполкома и их заместители, а также члены коллегий отделов губисполкома. Помимо них на комнаты в Доме Совета могли претендовать сотрудники ВЧК и Петроградского военного округа, сотрудники райкомов и райисполкомов, командированные «высоких рангов», а в последнюю очередь и при наличии свободных помещений – «ответственные работники с партийным стажем не позднее 1918 г.»[160]160
Измозик В.С., Лебина Н.Б. Петербург советский… С. 139.
[Закрыть].
В реальности в бывшие гостиницы правдами и неправдами попадали не только перечисленные в этих документах категории горожан и гостей Северной столицы. Приходилось, как и в Смольном, периодически «вычищать» «неподходящих» жильцов. Свидетельство тому – фраза о «бесспорно оставляемых» и встретившееся в протоколе заседания президиума Совета комиссаров ПТК от 10 июня 1918 г. решение о немедленном выселении из «Астории» всех нежелательных элементов[161]161
ЦГА СПб. Ф. 144. Оп. 1. Д. 1. Л. 757.
[Закрыть]. В списке «бесспорно оставляемых жильцов», датируемом примерно осенью 1919 г., из 104 фамилий ряд хорошо известных тогда горожанам. Среди них бывшие комиссары продовольствия Петрограда К.К. Стриевский и продовольствия СКСО С.П. Восков, председатель ЧК И.П. Бакаев, заведующий петроградским отделением Госиздата И.И. Ионов. Обладателями трех комнат были С.С. Зорин, Г.Е. Евдокимов, С.Н. Равич и некто Сергеев. Остальные довольствовались одной или двумя комнатами[162]162
Там же. Ф. 1000. Оп. 3. Д. 299. Л. 21–22.
[Закрыть]. Ранжированность в обладании апартаментами сохранялась и год спустя. Г.Е. Зиновьев, с сентября 1920 г. постоянно проживавший в 1-м Доме Совета, занимал пять комнат на втором этаже, его бывшая жена З.И. Лилина с сыном – две. На третьем этаже в трех комнатах жили дочери Л.Д. Троцкого Зинаида и Нина Бронштейн. У помощника Зиновьева по Петросовету А.Е. Васильева было также три комнаты, у секретаря Петросовета Н.П. Комарова – одна[163]163
Измозик В.С., Лебина Н.Б. Петербург советский… С. 140.
[Закрыть]. Как видим, принцип прямо пропорциональной зависимости между занимаемой должностью и метражом комнат, который, видимо, лежал в основе распределения жилья, выдерживался не всегда.
«Гнездовой» принцип расселения исповедовали и высшие губернские советские чиновники. Летом 1918 г. ими были определены в качестве собственного жилья дома № 40–42 по Моховой улице и № 37–39 по Литейному проспекту. Когда же оказалось, что часть квартир в этих домах занимают служащие областного комиссариата земледелия, последним было предложено «очистить занимаемое помещение в течение трех дней ввиду того, что оно необходимо для нужд губсовдепа». «В случае отказа в выезде хозяйственный отдел будет принужден прибегнуть к вооруженной силе», – сообщалось далее в грозной бумаге хозяйственного отдела Петрогубсовдепа[164]164
ЦГА СПб. Ф. 1000. Оп. 79. Д. 65. Л. 74.
[Закрыть]. Этот случай не был единичным. В мае 1920 г. из дома № 35 по проспекту Володарского (бывшему Литейному) выселяли служащего Ириновского волостного Совета, так как комната понадобилась для сотрудников губисполкома[165]165
Там же. Д. 294. Л. 17.
[Закрыть].
Стремление высших чиновников образовывать своеобразные кондоминиумы объясняется не столько приверженностью их к коммунам, горячо пропагандируемым в те годы, сколько возможностью и необходимостью создать собственные «островки» в бушующем революционном море. Жизнь на этих «островках» заметно отличалась от окружающей. Комендант Смольного в записке, направленной в декабре 1919 г. в президиум городского исполкома, характеризуя большинство жильцов Смольного как «брюзжащую обывательщину», отмечал, что при этом они пользуются «громадными привилегиями в отношении революционных рабочих города, как-то: бесплатная квартира, отопление, освещение и один из лучших обедов всего Петрограда»[166]166
Там же. Оп. 3. Д. 295. Л. 23.
[Закрыть].
Действительно, быт ответственных работников был организован лучше, чем остального населения. Собственные баня и прачечная, обеспечение медикаментами, мебель, реквизированная у «буржуев» или доставшаяся в наследство от старых хозяев (стоит, правда, отметить, что мебель считалась собственностью учреждения), наконец, гараж, в котором сосредоточивалось подавляющее большинство имевшихся в городе автомобилей. Реплика З.Н. Гиппиус: «Автомобиль – это, значит, едут большевики. Автомобилей других нет», – вполне соответствовала действительности, но с оговоркой. Не каждый большевик мог и имел возможность пользоваться машиной. В сентябре 1919 г. президиум Совнархоза Северного района решил предназначенные для районных Советов автомобили передать исполкому, а также Совкомхозу для обслуживания городских предприятий. Районные Советы, потерявшие к этому времени какую-либо реальную политическую власть, лишались и важной привилегии. Спустя год, в декабре 1920 г., бюро губкома предложило президиуму губисполкома передать ПК еще три легковые машины, а также «увеличить число машин при гараже исполкома, затребовав [их] через Губчека»[167]167
ЦГАИПД СПб. Ф. 16. Оп. 1. Д. 36. Л. 97.
[Закрыть]. Чиновникам пониже рангом полагались конные экипажи.
Служебный транспорт не разрешалось использовать в личных целях, но нарушения были столь часты, что в мае 1921 г. исполком Петросовета специальным постановлением вынужден был запретить поездки за город и на острова на автомобилях и в экипажах по личным делам. Виновным грозил народный суд[168]168
Вестник Петросовета. 1921. № 4.
[Закрыть]. Попытки бороться с этим злом делались и раньше. «Красная газета» сообщала, что в апреле 1919 г. райкомовцы II городского района обнаружили вечером у подъезда Мариинского театра 27 рысаков. «„Собственники“ советских лошадей, – писал корреспондент, – подразделяются на комиссаров, помощников и членов заводских комитетов и вереницу тепленько устроившихся людей: двое военных, врач, начальник хозяйственной части, заведующий обозом транспорта Наркомпрода, приказчик мельницы и т. д.». Заключалась статья патетическим восклицанием: «Не пора ли установить порядок пользования лошадьми Республики во всех учреждениях!»[169]169
Красная газета. 1919. 9 мая.
[Закрыть] В том же году и у того же театра патруль задержал в машине самого председателя Петросовета с женой и высадил их, руководствуясь запрещением ездить в автомобилях не по служебным делам[170]170
ЦГАИПД СПб. Ф. 4000. Оп. 5. Д. 1173. Л. 21.
[Закрыть]. Эта история, содержащаяся в воспоминаниях Э.М. Иогансона, написанных в 1950-е гг., не подтверждается другими документами, но, учитывая характер Зиновьева и нравы некоторых новых властителей, вполне могла произойти.
В Мариинке высшие чиновники имели специально зарезервированные для них места. Определенные ложи и кресла числились за Смольным, комиссариатом народного просвещения и его высшими чинами, за дирекцией театра. Представителям милиции было отведено кресло № 1 в 13-м ряду. Ложа «С», закрепленная за президиумом Петросовета, всегда была заперта на особый ключ, который выдавался только по записке секретаря исполкома Костиной. Во время спектакля у двери ложи безотлучно находился специальный капельдинер, не пропускавший никого опять-таки без записки от Костиной[171]171
ЦГА СПб. Ф. 142. Оп. 1. Д. 10. Л. 227; Ф. 1000. Оп. 3. Д. 146. Л. 132.
[Закрыть]. В феврале 1921 г. в связи с обострением ситуации в Петрограде городская верхушка пошла на некоторое ограничение своих привилегий. Тогда, в частности, малый президиум губисполкома постановил провести «сокращение индивидуально закрепленных мест» в государственных театрах[172]172
Там же. Оп. 5. Д. 141. Л. 5.
[Закрыть]. Видимо, по мнению властей, подобная акция, результаты которой могли быть хорошо заметны со стороны, способствовала бы ослаблению конфликта между «низами» и «верхами».
Если в театре ложу охранял один капельдинер, то безопасность Смольного обеспечивали сотни вооруженных людей. Система и кадры охраны начали складываться еще при пребывании правительства Ленина в Петрограде. Пропускная система, посты, матросы и красногвардейцы составляли неотъемлемую часть жизни Смольного. Постепенно красногвардейцев и матросов сменили латышские стрелки, численность которых к марту 1918 г. составляла 500 человек. По утверждению первого большевистского коменданта Смольного П.Д. Малькова, охрана должна была переехать в Москву вместе с правительством. Но петроградская верхушка не отпустила ее, пока не была найдена замена[173]173
Мальков П.Д. Записки коменданта Кремля. С. 76, 134–136.
[Закрыть]. Ею стала рота особого назначения, насчитывавшая в конце октября 1919 г. 150 человек. Правда, в эти тревожные для большевиков дни – наступление войск Юденича на Петроград – оборону Смольного держали также артиллерийский взвод и пулеметная команда, рота самокатчиков и 4-я коммунистическая рота батальона особого назначения. Общее количество защитников «штаба революции» превышало 400 человек. Здание было окружено окопами, вырытыми рабочими, присланными штабом обороны Смольнинского района, проволочными заграждениями, а перед входом стояли пушки, державшие под обстрелом Советский (бывший Суворовский) проспект. «Все проживавшие в Смольном лица и их семьи поспешили выбраться из него», – вспоминал один из тогдашних его обитателей К.С. Жарновецкий[174]174
ЦГАИПД СПб. Ф. 4000. Оп. 5. Д. 2841. Л. 7.
[Закрыть]. Внутренний распорядок для оставшихся был ужесточен. Были введены именные пропуска, оставлены для входа и выхода только главные ворота, запрещено ночевать в Смольном посторонним. «Пребывание в коридорах Смольного без дела воспрещается, – гласил приказ коменданта. – Всем живущим в помещениях Смольного и не ночующим дома сообщать об этом в домовой комитет. Домовой комитет обязан после 12 час. ночи сообщать мне списки лиц, не ночующих дома»[175]175
ЦГА СПб. Ф. 1000. Оп. 3. Д. 295. Л. 10, 11.
[Закрыть].
Юденичу не удалось взять Петроград, обитатели постепенно вернулись в свои комнаты и квартиры. Орудия были убраны, а часть защитников приступила к выполнению иных обязанностей. Охрану Смольного несла лишь рота особого назначения, численность которой в течение 1920 г. росла и к ноябрю-декабрю насчитывала около 500 человек[176]176
Там же. Оп. 19. Д. 325, 326. Численность роты не оставалась постоянной. 31 октября 1920 г. в ней насчитывалось 517 бойцов, 1 декабря – 494, 9 декабря – 464 человека и т. п.
[Закрыть]. Они несли караул не менее чем на 17 постах, в том числе у кабинета и «у подъезда т. Зиновьева». Судя по сохранившимся рапортам дежурных Смольного, каких-либо серьезных эксцессов в 1920 – начале 1921 г. не происходило. Пожалуй, самым хлопотным выдался первый день мая 1921 г. С полуночи вокруг Смольного началась беспорядочная стрельба с участием часовых и каких-то посторонних людей, задержать которых не удалось. Вечером, в связи с проводившейся неподалеку от Смольного церковной службой, караулы были усилены, но ночь прошла спокойно. Надежность смольнинских охранников была, по-видимому, достаточно высока. За полтора года в рапортах дежурных отмечены лишь два случая игры в карты на деньги среди бойцов роты да арест инструктора и организатора политотдела караульной бригады, «в пьяном виде шатавшегося в стенах Смольного» в ночное время.
Отличался надежностью и созданный в 1918 г. для охраны других большевистских и советских учреждений города и руководящих работников автоброневой отряд. В него входили коммунисты и им сочувствующие, обязательно имевшие рекомендации от большевиков. В распоряжении отряда находились броневики, легковые и грузовые машины, мотоциклы с пулеметами[177]177
Потехин М.Н. Первый Совет… С. 196.
[Закрыть].
Вооруженная охрана, автомобили и телефоны, отдельные места в театрах, неизменное пребывание в президиумах различных собраний – эти явления отчужденности, обособленности власти от городских жителей были хорошо заметны.
Не всегда легко было сохранить в секрете и размеры окладов, получаемых ответственными работниками. Опасаясь, что из-за увеличения содержания членам Петербургского комитета РСДРП(б) «сможет возникнуть недовольство в рабочих массах», группа членов ПК на заседании комитета 12 декабря 1917 г. высказалась за сохранение прежних окладов. Однако большинство проголосовало за повышение зарплаты, поскольку «приходится тратить не 8 часов на партийную работу, а целые дни до поздней ночи»[178]178
Петербургский комитет РСДРП(б) в 1917 году. Протоколы и материалы заседаний. СПб., 2003. С. 603–604.
[Закрыть]. В последующие годы оклады у чиновников, равно как и у представителей всех других профессий, постоянно росли: в апреле 1918 г. члены исполкома получали 600 рублей, а в сентябре 1919 г. – от 4050 до 4200 рублей в месяц. Правда, в 1919 г. они не могли рассчитывать на иные, дополнительные вознаграждения, но с 1 января 1920 г. за сверхурочную работу тарифная почасовая ставка увеличивалась в 1,5 раза. Оклады высшего слоя руководителей города в эти годы значительно превышали среднюю зарплату петроградских рабочих основных профессий, но часто уступали, хотя и не намного, размерам окладов, которые власть назначала «буржуазным специалистам». В любом случае принцип эгалитаризма, который Ленин исповедовал до Октября 1917 г., был нарушен почти сразу же и не только для специалистов, но и для высших чиновников. Впрочем, в связи с обвальной инфляцией различие в денежных доходах не вызывало такую жгучую ненависть обывателя, как отличие в продовольственном снабжении.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?
