Автор книги: Сергей Яров
Жанр: История, Наука и Образование
Возрастные ограничения: +12
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 7 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
В организации общественного питания и борьбе с голодом велика была роль огородничества, получившего широкое распространение в черте Петрограда и его ближайших пригородах. Во всех районах города были созданы специальные огородные комиссии, которые взяли на учет весь земельный фонд, инвентарь и семена. Участки выделялись для коллективной обработки и для индивидуальной – в первую очередь рабочим и служащим. Всего к весне 1918 г. было роздано 2176 участков разной величины, общей площадью 5246 десятин земли[244]244
Потехин М.Я. Первый Совет… С. 297.
[Закрыть]. С профессионалами-огородниками заключались договора, по которым выращенный ими урожай овощей сдавался в Комиссариат продовольствия по заранее установленным и согласованным ценам. Благодаря огородничеству столовые города и заводов были обеспечены запасом картофеля и различных овощей.
Еще одной серьезной проблемой для жителей Петрограда, как и других российских городов, стал недостаток одежды. Иностранцев, приезжавших в страну, удивляло и поражало, как плохо были одеты здесь люди. Э. Сноуден отмечала, что, проехав от Петрограда до Астрахани, она встретила не более ста человек, чья одежда не была потерта и заношена до последней степени. «Университетские профессора приходили на встречу с нами, одетые не лучше английских бродяг! У знаменитого певца, выступавшего перед нами, пальцы торчали из ботинок! Женщины знатного происхождения и хорошего воспитания расхаживали по мостовым с ногами, обернутыми войлоком, многие были без чулок»[245]245
Snowden Е. Through Bolshevik Russia. P. 21.
[Закрыть]. А вот свидетельство А. Рэнсома: «Бросается в глаза, особенно на Невском, который всегда был заполнен людьми, одетыми по последней моде, общая нехватка новой одежды. Я не видел никого, чья одежда имела бы на вид меньше двух лет, за исключением некоторых офицеров и солдат. Петроградские дамы всегда питали особое пристрастие к хорошей обуви, и именно в обуви ощущался особенно сильный недостаток. Я видел одну молодую женщину в хорошо сохранившемся, по всей очевидности, дорогом меховом пальто, а под ним у нее виднелись соломенные туфли с полотняными оборками»[246]246
Ransome A. Russia in 1919. P. 15.
[Закрыть]. Знакомая К.И. Чуковского рассказывала ему, «что в церкви, когда люди станут на колени, очень любопытно рассматривать целую коллекцию дыр на подошвах. Ни одной подошвы без дыры!»[247]247
Чуковский К.И. Дневник. 1901–1929. М., 1991. С. 118.
[Закрыть]. «Шла дама по Таврическому саду. На одной ноге туфля, на другой – лапоть», – это уже из дневника З.Н. Гиппиус[248]248
Гиппиус 3.Н. Петербургские дневники. С. 256.
[Закрыть]. Бедный вид жителей Петрограда отметил в своей книге «Россия во мгле» знаменитый английский писатель-фантаст Г. Уэллс, посетивший город на Неве в октябре 1920 г.[249]249
Уэллс Г. Россия во мгле. М., 1958. С. 13, 17.
[Закрыть] Во время встречи с деятелями культуры в Доме Искусств гостю пришлось выслушать полуистерическое выступление писателя А.В. Амфитеатрова, который заявил: «…Многие из нас, и, может быть, наиболее достойные, не пришли сюда пожать вашу руку за неимением приличного пиджака, и… ни один из здесь присутствующих не решится расстегнуть перед вами свой жилет, так как под ним не окажется ничего, кроме грязного рванья, которое когда-то называлось, если я не ошибаюсь, „бельем“…»[250]250
Цит. по: Анненков Ю.П. Дневник моих встреч. С. 37.
[Закрыть]
Ситуация, сложившаяся с одеждой горожан, на первый взгляд, вызывает удивление: после революции прошло совсем немного времени, трудно поверить, что за этот срок носильные вещи могли так быстро прийти в негодность. При объяснении этого феномена следует учесть ряд факторов. Многим в условиях продовольственного дефицита пришлось продать или обменять на продукты большую часть своего гардероба, оставшиеся вещи действительно быстро изнашивались из-за постоянного употребления и трудностей ухода за ними (проблемы со стиркой из-за необходимости экономить воду, неработающие прачечные и ремонтные мастерские и т. п.). Осенью 1918 г. в городе в соответствии с декретом Петроградского Совета проводилась кампания по изъятию теплых вещей у «нетрудовых элементов» для нужд фронта. Один из авторов «Красной газеты» заявлял по этому поводу: «Все должно быть отнято у тунеядствующих буржуев. Если понадобится, мы оставим их в одних комнатных туфлях, а лучшую теплую обувь и одежду отправим на фронт»[251]251
Красная газета. 1918. 22 сентября.
[Закрыть]. Надо также иметь в виду, что многие просто боялись одевать сохранившиеся у них хорошие вещи, опасаясь быть ограбленными, что при тогдашнем разгуле уличной преступности было вполне реально. Кроме того, с изменением условий жизни, исчезновением многих прежних форм досуга для людей, привыкших вести светский образ жизни, не оставалось возможности демонстрировать свои туалеты: они не слишком годились для того, чтобы таскать в них дрова или воду, убирать снег или скалывать лед. Соседка баронессы Врангель по дому, не лишенная чувства юмора, надевала свой лучший наряд на ночные дежурства у ворот дома, «облачаясь для потехи в оставшееся от былого великолепия вечернее платье, шикарную еще сохранившуюся шляпу и в белые перчатки, уверяя, что это единственный случай себя показать, так как, сидя на службе в грязи или дома стирая, такое на себя не наденешь, в театры же и в кинематографы ей ходить не по карману»[252]252
Врангель М.Д. Моя жизнь в советском раю. С. 201.
[Закрыть]. Наконец, следует учитывать одно обстоятельство. В послереволюционной России не без воздействия официальной пропаганды складывалось предубеждение против определенных элементов одежды. По внешнему виду определяли социально-классовую принадлежность. Сюртуки, шляпы, галстуки, манжеты считались отличительными признаками «буржуев» со всеми вытекающими последствиями для их носителей. Это напоминало положение в революционной Франции в период якобинской диктатуры, когда за пристрастие к атрибутам аристократической моды можно было прослыть врагом народа. Позднее, в 1920-е гг., борьба с «непролетарской модой» велась на страницах печати[253]253
Левина Н.Б. Сталинизм и мода // С.-Петербургская панорама. 1993. № 8. С. 33.
[Закрыть]. Ничего удивительного, что многие представители «непролетарских» слоев старались не выделяться из общей массы и предпочитали одеваться попроще и похуже. Вместе с тем широкое распространение получили элементы «милитаризованного стиля» в одежде: шинели, фуражки, кожаные куртки. Сложился тип повседневной одежды, вроде униформы, отличавший представителей элиты: кожаный френч, дополнявшийся сапогами и фуражкой военного образца. Кожанка, самый модный атрибут эпохи, служила символом революционных преобразований и ассоциировалась с принадлежностью к руководящим слоям нового общества. Желающие приобщиться к «революционной культуре», особенно из числа молодежи, всячески стремились обзавестись кожанкой.
Культурная жизнь города, несмотря на все трудности, не замирала даже в самые тяжелые времена. Театры, концертные залы, музеи продолжали работать, ставились новые спектакли, проводились лекции и экскурсии. В оперных и драматических театрах большим успехом пользовался классический репертуар. В Петрограде часто выступал Ф.И. Шаляпин. Предпринимались меры, чтобы активнее приобщать к театральным зрелищам рабочих. В определенные дни недели в театрах специально устраивались спектакли исключительно для рабочих, причем билеты не поступали в продажу, а распределялись Советом профсоюзов между рабочими организациями. Разумеется, и в работе культурных учреждений имелись немалые трудности, связанные в первую очередь с топливным кризисом. Например, 23 ноября 1919 г. Отдел театров и зрелищ в связи с недостатком топлива высказался за то, чтобы из государственных театров в зимний период функционировали только Мариинский и Александринский. Было решено закрыть оба театра Народного дома, Большой драматический театр, Стеклянный театр за Невской заставой. Из районных театров было решено оставить не более четырех[254]254
Петроградская правда. 1919. 23 ноября.
[Закрыть].
Многие жители города принимали участие в массовых празднествах, которые активно насаждались после революции. Центральное место среди них занимали годовщины Октябрьской революции. Красочные зрелища, театрализованные постановки с участием сотен и даже тысяч людей, иллюминации привлекали внимание жителей. Эти празднества носили идеологическую нагрузку, однако многие относились к ним просто как к новым формам досуга. Весьма существенно было то, что в дни крупных праздников иногда выдавали продукты сверх обычной нормы. Например, в первую годовщину революции, в ноябре 1918 г., жителям города было выдано по одной белой булке, что, видимо, должно было поднять праздничное настроение. А.С. Изгоев язвительно замечал: «Советские граждане уже в то время в такой мере были ошарашены свалившимся на их голову социалистическим строительством и голодовкой, что об этой „белой булке“, действительно, говорили днями, старательно комментируя все сведения советской печати»[255]255
Изгоев А.С. Пять лет в Советской России. С. 30.
[Закрыть].
Годы Гражданской войны были тяжелыми для всех жителей Петрограда, однако различные слои городского населения оказались при этом далеко не в одинаковом положении. Расслоение, деление на «своих» и «чужих» искусственно поддерживалось и усугублялось различными мерами городских властей. В первую очередь здесь надо назвать знаменитое постановление о классовом пайке, которое было принято Петроградским Советом 29 мая 1918 г. и вступило в силу с 1 июля того же года. Согласно этому постановлению, население Петрограда разделялось на четыре категории, в соответствии с получаемой по карточкам хлебной норме. Петроград оказался первым городом России, в котором было проведено подобное разделение жителей.
Самые большие нормы – первой категории – предусматривались для рабочих. Однако, несмотря на свое формально привилегированное положение, петроградские рабочие переживали немалые трудности. Паек первой категории хотя и превосходил другие нормы, для нормального питания был явно недостаточен, составляя лишь около 20 % необходимого для поддержания жизнедеятельности организма. К тому же положенная норма не всегда выдавалась. В этих условиях рабочим приходилось идти на разные ухищрения, чтобы добыть пропитание. Некоторые занялись изготовлением ходовых товаров, как, например, на заводе Гейслера, где рабочие вместо производства телефонных и телеграфных аппаратов мастерили зажигалки[256]256
Петроградская правда. 1920. 9 марта.
[Закрыть]. Огромные масштабы приняло воровство с предприятий инструментов и материалов, которые затем продавались или обменивались на продукты. Получил распространение отход рабочих в кустарную и мелкую промышленность, которая обслуживала крестьянский рынок и имела товары для обмена на хлеб. Однако, хотя особое положение рабочих в социальной структуре нового общества было в значительной степени декларативным, меры по улучшению их жизни носили не только формальный и пропагандистский характер, некоторые из этих мер действительно имели важное практическое значение. Одним из первых законов Советской власти был принятый СНК 29 октября (11 ноября) 1917 г. декрет о восьмичасовом рабочем дне, которым также устанавливались сокращенный рабочий день на вредных производствах и двойная оплата сверхурочных работ[257]257
Астапович З.А. Первые мероприятия Советской власти в области труда (1917–1918 гг.). М., 1958. С. 49–50.
[Закрыть]. Это было очень существенно, если учесть, что до Февральской революции продолжительность рабочего дня на ряде предприятий достигала 12 часов, охраны труда почти не существовало. Мероприятия городских властей в области продовольственной политики – организация общественного питания, огородничества – были направлены в первую очередь на удовлетворение нужд рабочих. С начала 1919 г. для ряда категорий рабочих, занятых в основном на крупных предприятиях, был введен дополнительный трудовой паек – так называемый «бронированный». За март и апрель этого года фабрично-заводские комитеты и правления союзов распределили «бронированный» паек на 155 370 человек, работавших на 445 предприятиях[258]258
Кулышев Ю.С., Носач В.И. Партийная организация… С. 257.
[Закрыть]. Определенная поддержка, хотя и не столь существенная, оказывалась служащим различных государственных учреждений, получавшим пайки по карточкам второй категории.
Наиболее разительные перемены, по замыслам идеологов нового строя, должны были произойти в жизни тех, кого они относили к «нетрудовым элементам»: представителей буржуазии, дворянства, бывших чиновников старого аппарата. Помимо самой низкой нормы продовольственного пайка против «враждебных классов» был направлен целый комплекс различных мер – ограничения предпринимательской деятельности, замораживание текущих счетов в банках, кампания обысков для реквизиции ценных (и не очень ценных) вещей, введение трудовой повинности, жилищная политика, наконец, знаменитый «красный террор». Говоря о бедствиях, постигших бывшие привилегированные слои, следует воздерживаться от широких обобщений. Действительно, часть буржуазии и старого чиновничества стала жертвой «красного террора» или экономической политики советской власти. В то же время многие успели вовремя покинуть город и перебраться за границу или в районы, занятые антисоветскими силами.
Были и такие, которые сумели найти modus vivendi с новыми властителями и вполне благополучно устроить свою жизнь. В этом плане весьма показательно замечание бывшего служащего Центральной комиссии по трудовой повинности М. Смилг-Бенарио по поводу кампании по мобилизации «нетрудовых элементов» на принудительные работы в Вологду: «Что меня больше всего возмутило при собирании материалов о посылке мобилизованной буржуазии на Северный фронт, это то, что действительные капиталисты и спекулянты среди сосланных совершенно не были привлечены к трудовой повинности. Действительные капиталисты, по всей вероятности, вовремя откупились»[259]259
Смилг-Бенарио М. На советской службе // Архив русской революции. М., 1991. Т. 3. С. 166.
[Закрыть].
Среди так называемых «бывших» в наиболее тяжелом положении оказались работники интеллектуального труда – ученые, преподаватели, деятели культуры. Крупными денежными накоплениями они, как правило, не располагали, спекулировать и заниматься другими подобными махинациями не умели, их единственным источником существования оставался скудный паек третьей или, в лучшем случае, второй категории. Многие ученые и преподаватели были вынуждены покинуть Петроград, многие умерли, не выдержав голода и лишений. Среди видных ученых, умерших в эти годы в Петрограде, были историки академики М.А. Дьяконов и А.С. Лаппо-Данилевский, филолог академик А.А. Шахматов, экономист М.И. Туган-Барановский, лингвист и этнограф академик В.В. Радлов, профессор геологии А.А. Иностранцев, главный хранитель Государственного Эрмитажа Э.Э. Ленц, известный пушкиновед П.С. Морозов и многие другие[260]260
Купайгородская А.П. Высшая школа Ленинграда в первые годы Советской власти (1917–1925). Л., 1984. С. 65.
[Закрыть]. По словам П.А. Сорокина, собрания профессорско-преподавательского состава Университета немногим отличались от поминок по умершим коллегам. Закрывая одно из таких собраний, ректор обратился к присутствующим с речью, полной мрачнейшего юмора: «Господа, покорнейше прошу вас не умирать так быстро. Отходя в мир иной, вы находите успокоение для себя, но создаете массу проблем нам. Вы же знаете, как трудно обеспечить вас гробами… и как дорого стоит вырыть могилу дня вашего вечного успокоения. Думайте прежде всего о своих коллегах и старайтесь протянуть как можно дольше»[261]261
Сорокин П.А. Дальняя дорога. С. 132.
[Закрыть].
В то же время на властном, да и на бытовом уровне отношение к научной и творческой интеллигенции было не лучше, чем к «буржуям» – данный термин трактовался большевистской пропагандой весьма вольно и, как правило, расширительно и часто распространялся на людей, не имеющих никакого отношения к буржуазии как таковой. В «буржуи» можно было попасть не только за политические убеждения, но и даже за внешний вид и манеру изъясняться. Ученые, вузовские преподаватели неоднократно становились жертвами «красного террора», некоторые из них, в частности, были арестованы в качестве заложников. Именно тогда был в первый раз был арестован видный историк С.Ф. Платонов, занимавший в то время пост директора Археологического института[262]262
ЦГА СПб. Ф. 1000. Оп. 3. Д. 275. Л. 37.
[Закрыть]. Материальные бедствия ученых усугублялись, таким образом, моральным давлением. Не лучше было положение студентов. Их общее число резко сократилось: многие, бросив учебу, перешли на службу в советские учреждения, ушли в армию или уехали из города. В институтах оставалось по две-три сотни студентов. Занятия в холодное время года часто проходили в нетопленых кабинетах и лабораториях. В сентябре 1918 г. правление Российской Академии наук направило прошение в адрес Народного Комиссариата просвещения, в котором, в частности, говорилось: «В последнее время положение их (ученых. – В. М.) сделалось совершенно невыносимым: эти люди поставлены в наихудшие условия относительно питания, всевозможные случайности берут у них драгоценное время, так как их то арестуют, то привлекают к трудовой повинности, их квартиры не свободны от всевозможных случайных вторжений, их библиотеки – от разгрома и конфискации. В такой атмосфере невозможен умственный производительный труд, в котором нуждается Россия…» В прошении перечислялись меры, которые могли спасти русскую науку: «1) Прекращение похода против людей умственного труда и охрана властью их безопасности и свободы, их умственного труда от добавочной трудовой повинности. 2) Обезопасение их жилищ и рабочей обстановки от всевозможных случайных вторжений. 3) Принятие срочных мер для обеспечения лучшего питания переводом работников умственного труда в высшие категории…»[263]263
Там же. Ф. 143. Оп. 1. Д. 187. Л. 80.
[Закрыть] Несмотря на все трудности, многие ученые и в этих невыносимых условиях продолжали свой поистине героический труд, так как в этом был смысл их существования.
Когда в партийном и советском руководстве осознали, наконец, что дезорганизация работы научных и учебных учреждений может обернуться огромным ущербом для государства, ученым начали оказывать государственную помощь. 23 декабря 1919 г. СНК принял декрет «Об улучшении положения научных специалистов», в котором содержались положения о предоставлении продовольственных пайков, улучшении их жилищных условий, освобождении от различных повинностей[264]264
Декреты Советской власти. М., 1974. Т. 7. С. 427–428.
[Закрыть]. С февраля 1920 г. ученые и преподаватели стали получать академический паек, распределением которого в Петрограде ведала Петроградская комиссия по улучшению быта ученых[265]265
Купайгородская А.П. Высшая школа Ленинграда. С. 65.
[Закрыть]. Но даже и теперь материальное положение многих ученых и учебных заведений было далеко не блестящим. Вот, к примеру, выдержки из письма, направленного в Петросовет руководством Петроградского университета в ноябре 1921 г., когда, казалось бы, мероприятия новой экономической политики уже начинали давать эффект и материальное положение в городе уже не было таким бедственным: «Совет Петроградского государственного университета, выслушав сообщение Правления о финансовом положении университета, давно уже не имеющего сколько-нибудь достаточного количества денежных знаков <…> постановил довести до сведения правительственной власти, что это положение вынуждает Университет… приостановить… неотложные строительные и ремонтные работы, в том числе ремонт общежитий студентов, которым буквально негде жить; прекратить даже необходимые закупки и объявить всему персоналу и рабочим, что Университет лишен возможности выплачивать жалованье и заработную плату. Как учебный, так и технический персонал Университета, не получая содержания с июля и при том доселе состоя на старых ставках, которые далеко не покрывают даже расходы на трамвай, не в силах долее исполнять свои обязанности»[266]266
ЦГА СПб. Ф. 1000. 0п.5. Д. 235.Л. 91.
[Закрыть]. О реальном улучшении жизни научной интеллигенции можно говорить лишь применительно к середине 1920-х гг.
Криминогенная ситуация и борьба с преступностью
Революционное преобразование старого строя, как обычно бывает в переломные моменты исторического развития, сопровождалось обострением внутренних противоречий и проблем, которые в периоды общественной стабильности либо существуют в скрытой форме, либо проявляются в гораздо меньшей степени. К числу таких явлений относятся уголовная преступность и другие виды девиантного (отклоняющегося) поведения, которые во времена революций и внутренних конфликтов, в обстановке хаоса, слабости и нестабильности власти, приобретают огромные масштабы. Именно это происходило в 1917-м и в последующие годы в России и, в частности, в ее бывшей столице – Петрограде.
Первые месяцы после февраля 1917 г. в Петрограде ознаменовались невиданным ранее разгулом уголовной преступности, буквально захлестнувшей город. Ухудшение криминогенной обстановки было предопределено всем ходом событий во время и после Февральской революции. Прежняя правоохранительная система была разрушена в дни революции явочным порядком. Восставшие солдаты и толпы народа вымещали свое озлобление против царского режима на его слугах: громили полицейские участки, жгли архивы полиции, отлавливали и убивали городовых, жандармов, агентов сыска. Американский посол Д.Р. Фрэнсис следующим образом описывал события, свидетелем которых он был в февральские дни: «Полицейский участок через три дома от здания посольства (на Фурштатской улице. – В. М.) подвергся разгрому толпы, архивы и документы выбрасывались из окна и публично сжигались на улице – и то же самое происходило во всех полицейских участках города. Архивы секретной полиции, включая отпечатки пальцев, описания примет преступников и т. д., были таким образом полностью уничтожены… Солдаты и вооруженные гражданские лица преследовали полицейских, разыскивая их в домах, на крышах, в больницах»[267]267
Dollars and Diplomacy. Ambassador David Rowland Francis and the Fall of Tsarism, 1916–1917. Durham (N.C.), 1981. P. 117.
[Закрыть].
10 марта 1917 г. Временное правительство санкционировало фактически уже осуществленную ликвидацию департамента полиции, а чуть позже был формально упразднен корпус жандармов. Одновременно были предприняты меры для создания новой правоохранительной системы. 10 марта правительство приняло постановление об учреждении Временного управления по делам общественной полиции по обеспечению личной и имущественной безопасности граждан (в июне переименовано в Главное управление по делам милиции и по обеспечению личной и имущественной безопасности граждан), а 17 апреля утвердило Временное положение о милиции[268]268
Звягинцева А.П. Контрреволюционная сущность милиции Временного правительства // Правоведение. 1971. № 4. С. 112, 113.
[Закрыть]. Вновь созданная милиция оказалась, однако, неэффективной. Подготовка милиционеров была низкой, вследствие недостаточного финансирования недоставало оружия и обмундирования. Ощущалась нехватка квалифицированных кадров, так как было запрещено принимать на милицейскую службу лиц, служивших ранее в полиции[269]269
ЦГА СПб. Ф. 131. On. 1. Д. 1. Л. 28.
[Закрыть]. Должного внимания борьбе против преступности не уделялось: различные политические силы были заняты главным образом выяснением отношений между собой. Не лучшим образом на организации работы органов охраны порядка сказывался сложившийся весной 1917 г. параллелизм: наряду с городской милицией, находившейся в ведении органов городского самоуправления, стала создаваться рабочая милиция, подчинявшаяся Советам рабочих и солдатских депутатов (после июльских событий рабочая милиция была упразднена Временным правительством)[270]270
Звягинцева А.П. Контрреволюционная сущность… С. 113.
[Закрыть]. Милицейское руководство не отличалось должной энергией и инициативой. Начальник городской милиции (с лета 1917 г.) Н.В. Иванов, адвокат по специальности, по словам одного из работников милицейского управления, «никаким авторитетом ни у своих подчиненных по управлению, ни у комиссаров, ни у начальства не пользовался. Никогда он не пробовал проявить хотя бы малейшую инициативу в смысле реорганизации, упорядочения милиции, относясь к своим обязанностям совершенно по-казенному»[271]271
Кельсон З.С. Падение Временного правительства // Былое. 1925. № 6 (34). С. 192.
[Закрыть].
В обстановке усиливавшегося разброда и хаоса преступные элементы чувствовали себя все более вольготно. Отсутствие контроля при раздаче оружия гражданским лицам привело к тому, что на руках у населения скопилось огромное количество единиц огнестрельного оружия. Уголовное население города росло. По амнистии Временного правительства на свободу вышло большое количество отпетых уголовников (их называли «птенцами Керенского»). Газета «Петроградский листок» констатировала: «То, что Петроград сегодня обокран и разграблен, не должно удивлять нас, поскольку из различных тюрем было выпущено около 20 тысяч воров. Грабители получили полные гражданские права и свободно ходят по улицам Петрограда. Офицеры уголовной милиции подчас узнают воров на улице, но ничего не могут сделать»[272]272
Петроградский листок. 1917. 24 апреля.
[Закрыть]. 7 марта помощник градоначальника издал предписание комиссарам районов регистрировать освободившихся уголовных заключенных, являющихся в комиссариаты, и «выдавать им удостоверения, подтверждающие их явку и обязывающие их явиться в места, которые будут указаны особым объявлением Петроградского общественного градоначальника, в трехдневный срок по издании этого объявления»[273]273
ЦГА СПб. Ф. 131. Оп. 1. Д. 3. Л. 25.
[Закрыть]. Особого эффекта это предписание не имело, так как бывшие заключенные, естественно, не спешили являться в комиссариаты и регистрироваться.
Другим источником пополнения преступного элемента были многочисленные дезертиры. Некоторые солдаты тыловых частей, принимавшие участие в февральских событиях, в казармы так и не вернулись. К ним присоединялись дезертиры с фронта. Как правило, все эти люди были вооружены. К середине 1917 г. в городе скопилось от 50 до 60 тысяч дезертиров[274]274
Петроградский листок. 1917. 23 июля.
[Закрыть]. На рост армии уголовников оказывала влияние также безработица, особо разросшаяся уже после свержения Временного правительства. В результате сворачивания военного производства многие рабочие, занятые ранее на военных заводах, оказались на улице. Далеко не все из них имели возможность или желание уехать из Петрограда. Безработные и праздная молодежь образовывали шайки и занимались хулиганством. Стали возникать целые слободы, заселенные уголовниками и дезертирами. Такие поселения располагались, в частности, в Гавани на Васильевском острове, на острове Голодай, в Семенцах, на Лиговке, в Песках, в Полюстрово. Милиционеры просто боялись там появляться[275]275
Хасегава Ц. Преступность и социальный кризис в Петрограде во время русской революции: март-октябрь 1917 г. // Россия в 1917 г. Новые подходы и взгляды / Сборник научных статей. СПб., 1994. Вып. 3. С. 75.
[Закрыть].
После октябрьских событий 1917 г. новые власти предприняли шаги для реорганизации правоохранительной системы. Хотя милиция стояла на позиции невмешательства в политическую борьбу и во время событий 24–26 октября соблюдала нейтралитет, большевистское руководство считало ее неблагонадежной. 28 октября вышло постановление нового правительства об образовании рабочей милиции[276]276
Скилягин А.Т., Лесов В., Пименов Ю. Дела и люди ленинградской милиции. Очерки истории. Л., 1967. С. 23.
[Закрыть]. На следующий день Н.В. Иванов был снят с поста начальника городской милиции. В районах контроль новой власти над правоохранительными органами устанавливался следующим образом: милицейские комиссариаты занимались отрядами солдат или красногвардейцев, посланными Военнореволюционным комитетом, прежние комиссары увольнялись от должности, и на их место назначались новые, уполномоченные от ВРК. Личный состав милиции по-разному относился к изменениям: часть служащих была готова сотрудничать с советской властью, другие от этого решительно отказывались. До начала 1918 г. длился своеобразный «переходный период»: кое-где продолжали еще функционировать органы старой милиции, в то же время предпринимались меры для организации новых структур охраны правопорядка. 2 декабря решением Исполнительного комитета Петроградского Совета был образован Комитет революционной охраны Петрограда в составе представителей от Петросовета, городского самоуправления, межрайонного совещания Советов рабочих и солдатских депутатов, Красной гвардии и штаба Петроградского военного округа[277]277
ЦГА СПб. Ф. 131. Оп. 1. Д. 7. Л. 23.
[Закрыть]. На одном из заседаний Комитета был рассмотрен проект организации охраны города. В Петрограде вводилась милицейская повинность. Промышленные предприятия должны были выделять определенное количество рабочих, из которых формировались батальоны дружинников. Дежурный батальон в течение недели нес охрану в своем районе, затем переходил в запас, а дежурить в порядке очередности начинал другой батальон[278]278
Скилягин А.Т., Лесов В., Пименов Ю. Дела и люда ленинградской милиции. С. 26.
[Закрыть]. Одновременно к несению службы по охране порядка привлекались отряды солдат и Красной гвардии. 30 декабря Петроградским Советом было принято постановление об окончательной ликвидации старой милиции к 30 января 1918 г.[279]279
Там же. С. 25.
[Закрыть]
Переходный процесс протекал достаточно болезненно, подчас на местах возникал некоторый вакуум, когда старые структуры уже не действовали, а новые еще не были сформированы. Такая ситуация отмечалась, к примеру, на заседании Исполкома Василеостровского районного Совета 3 января 1918 г. Один из выступавших заявлял, как записано в протоколе, что «постановление Петроградского Совета о роспуске милиции ставит комиссаров в очень тяжелое положение. Милиционеры отказываются сдавать оружие и требуют выдачу жалованья за шесть месяцев вперед. Окончательный расчет назначен на 30 января, но милиционеры отказываются нести службу и дежурства. Чтобы не остаться без всякой охраны, необходимо найти какой-нибудь компромиссный выход, чтобы убедить милиционеров исполнять служебные обязанности»[280]280
ЦГА СПб. Ф. 47. Оп. 1. Д. 28. Л. 6.
[Закрыть]. После роспуска управления городской милиции (решение о котором было принято Народным Комиссариатом внутренних дел 4 декабря) при осмотре занимаемого им помещения в доме № 2 по Гороховой улице была обнаружена картина полного разгрома: была изуродована вся мебель, провода оборваны, телефонные аппараты и большая часть пишущих машинок расхищены. В распоряжении бывшего начальника милиции было 10 автомобилей и 10 мотоциклов, а при осмотре гаража там оказалось всего по два автомобиля и мотоцикла. Выяснилось, что многие делопроизводства были взяты служащими на дом. Кроме того, было расхищено много ценных канцелярских принадлежностей, юридические книги и другое имущество. Как отмечалось в отчете об осмотре помещения, «это ужасное дело разгрома явно указывает на желание бывших служащих милиции создать разруху и лишить преемников возможности успешно продолжать работу»[281]281
Там же. Ф. 73. Оп. 1. Д. 75. Л. 226.
[Закрыть].
Очевидная слабость правоохранительной системы в конце 1917 – начале 1918 г. создавала условия для дальнейшего роста преступности. Заметное влияние оказывало ухудшение экономической ситуации. Уровень жизни в городе стремительно снижался, возникли перебои в снабжении продуктами и предметами первой необходимости. В условиях нищеты, голода и всеобщего дефицита, когда становилось невозможно добыть законным путем самые элементарные продукты и вещи, даже в прошлом вполне законопослушные люди могли решиться на противозаконные действия. При анализе причин ухудшения криминогенной ситуации следует учесть и причины физиологического и психологического порядка. Постоянное недоедание, нервное напряжение, стрессы угнетающе действовали на психику людей, способствуя развитию агрессивности. Накапливавшаяся в организме отрицательная энергия должна была искать выход. Это приводило к росту конфликтов на бытовом уровне, которые также нередко имели своим результатом правонарушение. Сыграли свою роль и официальная, а также анархистская пропаганда. Отрицание библейских заповедей и общечеловеческой морали, насаждение классовой ненависти, лозунги типа «Грабь награбленное!» способствовали исчезновению уважения к чужой собственности, обесцениванию человеческой жизни. Многие видели в большевистских лозунгах оправдание для беззакония и насилия.
Вскоре после большевистской революции в городе поднялась волна погромов. Основным объектом посягательств стали запасы вина и пива, хранившиеся в подвалах Зимнего дворца и на многочисленных складах. Первые известия о погромах стали поступать в ВРК в середине ноября. 14 ноября был разграблен пивоваренный завод Дурдина на Обводном канале. Охранявшие завод солдаты железнодорожного батальона сами начали ломать замки и пить пиво, а собравшаяся у ворот толпа в несколько сот человек с ведрами была пропущена солдатами во двор завода. Порядок восстановила прибывшая на место учебная команда Петроградского полка[282]282
Там же. Ф. 131. Оп. 1. Д. 142. Л. 55.
[Закрыть]. С конца месяца пьяные погромы стали распространяться по всему городу. Особо широких масштабов они достигли в начале декабря, когда были разграблены винные склады на Васильевском острове, Вознесенском проспекте, Галерной и Пантелеймоновской улицах[283]283
Канн П.Я. Борьба рабочих Петрограда с пьяными погромами // История СССР. 1962. № 3. С. 133–136.
[Закрыть]. Происхождение погромной вакханалии объяснить трудно. В советской историографии погромы связывались с подстрекательской деятельностью буржуазных элементов, якобы готовивших антисоветское выступление[284]284
Там же. С. 134; Фрайман А.Л. Форпост социалистической революции. С. 185.
[Закрыть]. Имеющиеся в распоряжении материалы пока не дают возможности ни подтвердить, ни опровергнуть это утверждение. Изданные ВРК приказы о запрещении производства алкогольных напитков и предании суду лиц, занимающихся их изготовлением и продажей, виновных в хищении вина и появляющихся в общественных местах в состоянии опьянения[285]285
Петроградский Военно-революционный комитет. М., 1966. Т. 3. С. 400.
[Закрыть], не имели большого эффекта. Безобразия продолжались. В ночь на 7 декабря толпа одетых в солдатскую и матросскую форму людей ворвалась в Зимний дворец и принялась грабить винные запасы. К утру к погромщикам стали присоединяться новые группы любителей спиртного. Прибывший отряд красногвардейцев и солдат никак не мог восстановить порядок. Оргия длилась еще несколько часов, пока не прибыли пожарные, которые затопили подвалы дворца, при этом многие перепившиеся погромщики утонули (свидетельницей этих событий была дочь английского посла Дж. Бьюкенена М. Бьюкенен)[286]286
Buchanan M. Petrograd. The City of Trouble. 1914–1918. London, 1918. P. 231.
[Закрыть]. Имели место случаи нападения пьяных толп, искавших спирт, на аптеки. Правление профсоюза аптечных служащих обращалось в ВРК с требованием принять экстренные меры для недопущения подобных эксцессов[287]287
ЦГА СПб. Ф. 1000. Оп. 1. Д. 6. Л. 2.
[Закрыть]. При борьбе с погромами властям пришлось прибегнуть к уничтожению винных запасов. Около аптек были поставлены караулы. На предприятиях рабочие за появление на работе в нетрезвом состоянии наказывались вплоть до увольнения[288]288
Фрайман А.Л. Форпост социалистической революции. С. 189–190.
[Закрыть]. С середины декабря волна погромов начала стихать и к началу 1918 г. почти исчезла. Однако отдельные рецидивы случались и в январе-марте 1918 г. Например, 9 января около 70 вооруженных солдат совершили нападение на винный погреб Балабинской гостиницы в Александро-Невском районе. По прибытии красногвардейцев и милиционеров произошло вооруженное столкновение, закончившееся гибелью двух и ранением четырех человек[289]289
ГАРФ. Ф. 393. Оп. 1. Д. 202. Л. 14 об.
[Закрыть]. 24 января двухтысячная толпа, пытавшаяся разгромить винный склад на Екатерининском канале, была разогнана отрядом красногвардейцев[290]290
Красная газета. 1918. 8 февраля.
[Закрыть]. В середине марта объектом нападения снова стал завод Дурдина. Собравшиеся здесь громилы, большинство в состоянии сильного опьянения, открыли беспорядочную стрельбу из ружей. Подоспевший армейский отряд с трудом прекратил разгром, при разгоне хулиганов двое из них были убиты[291]291
Там же. 16 марта.
[Закрыть].
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?
