Текст книги "Мир во спасение"

Глава 5

Порой из самых корыстных побуждений люди делают то, что крайне необходимо для общего блага.

Марк Авель. Философия государства

Корабль ремонтников наконец-то отчалил, и Анне оставалось только тихо радоваться тому, что ее попытка к бегству провалилась. Эти парни, похоже, были не меньшими негодяями, чем Тейл. Во всяком случае, оставаться с ним было сейчас явно безопаснее – он, по крайней мере, относился к ней только как к товару, как бесценному грузу, который надо доставить в целости и сохранности в конкретное место, чтобы получить конкретные деньги. Все эти сказки о Гангейском аукционе девственниц и прочие угрозы с его стороны – нелепые страшилки, которые явно служат лишь для прикрытия его истинных намерений. Нет, ему нужна была не яхта и не бриллианты короны. Он слишком легко расстался с двумя камнями, каждый из которых стоил целое состояние. «Всё, что имело на этой планете хоть какую-то ценность, находится здесь, на этой яхте…» И, похоже, вознаграждение его ждет немалое – такое, что многократно окупит его труды и риск, которому он подвергался последние полтора года. А может быть, он хотел, чтобы она так подумала, и лишь разыграл перед ней спектакль? Нет, гадать сейчас бесполезно… Есть два варианта: либо терпеливо ждать, когда всё прояснится само, либо найти способ заставить Тейла сказать всю правду. Он, конечно, ничего не скажет, пока она в его власти, а не наоборот. Едва ли удастся еще раз застать его врасплох – теперь-то он точно знает, что нельзя поворачиваться спиной к своей жертве. Синяк у него на груди наверняка еще переливается всеми цветами радуги, да и два сломанных ребра продолжают отдаваться острой болью при каждом резком движении. Если он, конечно, не сделал себе инъекцию обезболивающего.

Итак, какие есть способы у маленькой, слабой, несчастной и обиженной девочки, чтобы хотя бы уравнять силы со здоровенным мужиком, матерым шпионом, диверсантом, придворным интриганом, человеком, лишенным чести, совести и сострадания? Отравить? Подсыпать в кофе снотворное? Снотворное – в аптечке, яды – в сейфе, там же, где и корона с оставшимися тремя бриллиантами. Коллекция ядов должна быть всегда под рукой у любого члена императорской фамилии, чтобы каждый из них мог предпочесть смерть поруганной чести… Да, такова традиция. Только ей никто не следовал, вероятно, уже не одно столетие – никто не чувствовал угроз, не испытывал беспокойства, а враги были либо слабы, либо далеко. До недавней революции империя столетиями не испытывала серьезных конфликтов, войн, попыток переворотов – их не было ни при отце, ни при деде, ни при прадеде славного императора Ламарка II. И у принцессы до сих пор ни разу не возникало желания открыть шкатулку с ядами, посмотреть, как выглядит смерть, терпеливо ждущая своего часа. Кстати, в курсе придворного этикета, помнится, значился такой раздел – «применение ядов», но когда до него дошла очередь, ей удалось вступить в «преступный сговор» со старшей фрейлиной и успешно прогулять этот урок. Вот так – никогда не знаешь, что в жизни пригодится. Впрочем, какая разница?! Если жидкость, порошок или мазь зовется ядом, то его употребление внутрь организма должно вести к смерти. Логично? Безусловно! Во всяком случае, ничто не мешает изучить содержимое шкатулки, а уж потом, если повезет, отомстить виновнику всех ее бед и несчастий. Но сначала неплохо бы узнать, в чем ценность принцессы, лишенной королевства, кому и зачем она нужна. Зачем было ее похищать, да еще ценой смуты, революции, краткой, но кровопролитной гражданской войны и гибели каждого десятого дарийца?

Тейл, похоже, заперся в ходовой рубке и сейчас вводит в бортовой навигатор координаты конечного пункта подпространственного скачка. Куда? Неважно… Главное, появился удобный момент запастись-таки ядом, чтоб тот всегда был под рукой. Во-первых, похититель, скорее всего, не знает, что на борту есть смертоносное зелье, а значит, может и не ожидать опасности с этой стороны. Если путь окажется достаточно долгим, то рано или поздно ему захочется разнообразить свое меню. Рано или поздно ему должны надоесть размороженные полуфабрикаты. А как польстит его явно больному самолюбию, что роль кухарки при нем исполнит принцесса, пусть даже лишенная и короны, и планеты, и преданности народа, и права на престолонаследие. А если времени окажется мало? Если уже завтра «путешествие» закончится? Значит, стоит поторопиться. В любом случае яд всегда должен быть под рукой – чтобы воспользоваться им при первом же удобном случае. А потом заставить его сказать всё, приковать наручниками к какой-нибудь трубе и дать противоядие.

Чем ближе была каюта, чем сильнее хотелось перейти на бег. О том, что эта коллекция ядов существует и где она лежит, однажды вскользь упомянул кто-то из придворных, но она тогда не придала ни малейшего значения этим словам. Она даже не запомнила, кто, когда и зачем говорил ей об этом. Стоп! А если у верхнего ящика отдельный замок со своим собственным кодом? Вот так… Из-за сущей ерунды план, который еще секунду назад казался таким многообещающим, начал рушиться. Но Анна решила не останавливаться: в конце концов, коды обоих замков могли совпадать. И еще не факт, что верхний ящик вообще заперт, поскольку там лежит то, что еще позавчера казалось совершенно бесполезным и никому не нужным. Но даже если код не совпадет, а ящик окажется запертым, в мастерской должно быть достаточно всяческих инструментов, чтобы рассверлить замок или вырезать отверстие в стенке сейфа. Немногочисленные уроки по слесарному делу принцесса аккуратно посещала – ей нравилось смотреть, как завивается в спираль металлическая стружка, как в твердом металле образуется отверстие, как стальная болванка обретает необходимую форму.

Этому железному ящику ровно столько лет, сколько венцу принцессы – не менее четырехсот, так что простейший плазменный резак должен вскрыть его с легкостью. Судя по всему, в пути придется провести не один день, а значит, если сейчас ничего не получится, то время для осуществления этого плана еще будет… Но лучше не откладывать на завтра то, что можно было сделать вчера.

Ни за каким резаком бежать не пришлось: ящик, в который она раньше ни разу не заглядывала, почему-то был не заперт. И яды были на месте, только не в ампулах и пузырьках, как ей думалось, а в перстнях. Некоторые из них были связаны парами тонкой медной проволокой: в одном – яд, в другом – противоядие.

Ко всем перстням были подвязаны бирки, надписи на которых оказались столь мелкими, что их едва можно было разобрать. Белена, стрихнин, опий, конопля, полынь, ромашка, морской лук, персиковая кислота, экстракт цикуты… Знать бы еще, как действует каждый из ядов. Нужен тот, что поражает наверняка, но не сразу, такой, что до самой смерти не лишает жертву сознания, такой, что заставит Тейла говорить… Значит, прежде чем на что-то решиться, надо пройти в библиотеку, взять справочник по ядам и выучить-таки пропущенный урок. Вот уж воистину – принцесса должна знать о придворном этикете всё. Никогда заранее не угадаешь, что может в жизни пригодиться. Если даже Тейл умрет, ничего не сказав, можно будет запрограммировать навигационную систему на обратный курс и вернуться домой – благо пока яхта не совершила ни одного подпространственного скачка, и Эо, солнце Дарии, всё еще остается самой яркой звездой видимой вселенной. Не может быть, чтобы абсолютно все дарийцы возненавидели ту, кому еще недавно клялись в преданности. Не может быть… В конце концов, престол Дарии теперь должен по праву принадлежать ей. Где-то там, на планете, должны быть ее сторонники, которые знают, что она жива, что ей чудом удалось скрыться. Нельзя жить без надежды и веры. Она вернется. Она будет мудрой и справедливой, но только после того, как можно будет позволить себе такое великодушие. Только после того, как все враги будут повержены, друзья и союзники будут вознаграждены. Только после того…

Анна, не глядя, сгребла горсть перстней и рассовала их по многочисленным карманам комбинезона – так, чтобы ни один из них не начал подозрительно топорщиться. Ноги сами понесли ее в библиотеку, и теперь она думала только об одном: как бы не столкнуться по пути с Тейлом. С ним пришлось бы о чем-то разговаривать, а времени на это не было – надо было успеть осуществить свой замысел раньше, чем «Принцесса Анна» уйдет в «крысиные норы» пространства, и возвращение станет почти невозможным. Библиотека располагалась на верхней палубе, здесь сквозь прозрачную полусферу сияло звездное небо – так что можно было не включать светильников, что нависали над каждым из трех глубоких мягких кресел. В каждом из них можно было свернуться калачиком и забыться, оставшись наедине с какой-нибудь старинной книгой. Здесь на полках были даже фолианты, вывезенные с Земли полтора тысячелетия назад первыми колонистами, беглецами с истощенной и перенаселенной прародины людей. Но сейчас не было времени искать нужную книгу по полкам – куда проще и быстрее было зайти в бортовую информационную систему. Стоило примоститься в кресле, по центру помещения зажегся виртуальный дисплей.

– Яд, противоядие, смерть, медленная, – начала произносить она ключевые слова, выкладывая на стол перстни с ядами…

Но тут экран внезапно погас, вспыхнули сразу все светильники, и посреди комнаты возник хищно улыбающийся Тейл.

– Ах, моя принцесса, – сказал он почти ласково. – У меня только две версии: либо ты решила отравить меня, либо покончить с собой. Итак! Какая из них верна?! Только врать не надо…

– Я…

– Ну не я же! Сразу скажу, что лучше мышьяка еще никто ничего не придумал. – Тейл присел на подлокотник соседнего кресла и начал перебирать лежащие на столе перстни. – Вот! – Он протянул ей кольцо с большим рубином. – Вызывает резкий упадок сил, мышечную слабость и в конечном счете паралич и смерть. Если, конечно, вовремя не принять смесь жженой магнезии и сульфата железа… При их соединении возникает гидроксид железа, который после реакции с мышьяком образует нерастворимое в желудочном соке соединение – арсенит железа… Но, я вижу, тебе теория совсем неинтересна. Только практика! Хорошо, милая, не буду отягощать твой разум лишней информацией. Я понимаю, что у тебя есть причины меня недолюбливать. Но мы, кажется, договорились, что сейчас нам друг без друга не обойтись, что мы друг без друга жить не можем, что ты, можно сказать, стала смыслом моего существования, а я – твоим единственным шансом не затеряться в просторах вселенной. Разве не так?

– Я не знаю, что ты задумал… – Первый испуг прошел, и Анна поняла, что Тейл не собирается немедленно мстить ей за попытку его убить. – И я надеюсь, ты убедился в том, что лучше рассказать мне всё!

– Убедился, еще как убедился! – Он рассмеялся весело и непринужденно. – Но ты не учла одного, моя принцесса: задуматься об убийстве и убить – это совсем не одно и то же. Задуматься может каждый, а вот убить способны далеко не все. У меня был соблазн – позволить тебе зайти несколько дальше и посмотреть, что из этого получится. Но решил, что лучше никого не искушать – ни тебя, ни себя… Вижу, что остаться наедине со своей яхтой ты не боишься. Это, конечно, исключительно из-за невежества, но чтобы поумнеть, тебе понадобятся годы, а я не хочу быть всё время настороже – это очень утомительно. К тому же не ты одна создаешь мне проблемы. Ну скажи, что мне сделать, чтобы тебе больше не вздумалось пытаться от меня избавиться? – Тейл посмотрел ей в глаза, явно не собираясь отводить взгляда до тех пор, пока не получит прямого и честного ответа.

– Ты должен мне сказать, куда мы направляемся, что тебе нужно от меня и что ты собираешься со мной делать? – Всё пошло не по плану, но оттого, что ей не пришлось никого убивать, Анна неожиданно для себя почувствовала облегчение. Возможно, этот мерзавец был прав: она еще не готова лишать кого-либо жизни.

– Хорошо… Всё, что могу, я тебе скажу – и что знаю, и о чем догадываюсь. – Он пересел с подлокотника в кресло, откинулся на его спинку и положил ноги на стол. – Меньше чем через час мы наберем скорость, необходимую для скачка. Ты не знаешь, что происходит с людьми во время подпространственного перехода – это здорово бьет по мозгам тех, кто не привык… Именно поэтому я и хотел отложить этот разговор, пока не прибудем на Крипт. Там есть люди, которые знают больше, которые просто мечтают рассказать тебе даже больше того, что ты хотела бы знать. А мне известно лишь то, что ты должна будешь кое-что сделать – либо по собственной воле, либо осознав, что у тебя нет лучшего выхода…

– Слишком много слов! – прервала его принцесса. – И что такое Крипт?

– Тебя не учили, что перебивать старших невежливо? – спокойно отозвался Тейл. – Молчи и слушай. Так вот – Крипт это перевалочная база Корпорации «Орго», которая является поручителем по всем долгам твоего непутевого папаши. Сумму напомнить? – Он начал говорить по слогам. – Шестьдесят два миллиарда переводных талеров. И теперь этот долг висит над твоей планетой, как дамоклов меч. И то, что власть сменилась, – ничего не меняет. Лига Окраинных миров согласилась поддержать мятеж лишь при одном условии: новая власть в полном объеме признает долговые обязательства прежнего режима.

– Ты же говорил, что не собираешься отдавать меня кредиторам!

– Нет, милая, этого я не говорил. Я лишь подчеркивал, что они – люди чрезвычайно могущественные и что от них невозможно скрыться. Даже пытаться не стоит. Но я не сказал тебе главного! Они сделают тебе одно замечательное предложение, которое никак не ущемит достоинства августейшей особы. И если ты согласишься… Заметь, только согласишься сделать то, чего они от тебя хотят, этот долг будет списан – причём немедленно. Надеюсь, несмотря на мятеж, тебе дорого благополучие твоих подданных. При тех разрушениях, что принесла революция, да еще и с такими долгами Дарию ждет катастрофа. Так что все надежды на твое благородство и великодушие.

– А если я не соглашусь? Что будет?

– А вот тогда события начнут развиваться по очень неприятному сценарию, но об этом лучше пока не думать. – Тейл посмотрел на нее даже с некоторым состраданием. – Но не торопись. Ты ведь еще не знаешь, что тебе предложат…

– А ты знаешь?

– В самых общих чертах. Хочешь, расскажу, каким образом наш дорогой император проиграл столь значительную сумму? Ты ведь этого не можешь знать. Едва ли он был с тобой настолько откровенен. Да и некогда ему было. Ты же с ним не виделась неделями и даже месяцами. Так вот! Я сам знаю лишь очень приблизительно, что это за Игра, но там, на Крипте, тебе всё объяснят. Но главное вот что… Как бы это попроще… Ты была когда-нибудь на скачках?

– Да, конечно…

– Значит, тебе известно, что там же есть не только публика, не только игроки, делающие ставки. Там еще есть жокеи и скаковые лошади. То есть те, на кого азартные граждане ставят свои кровные в надежде на легкую наживу…

– Ты предлагаешь мне стать скаковой лошадью?!!!

– Я тебе ничего не предлагаю. Предложат другие. В Большой Игре ставки таковы, что выигрыш может превышать совокупный годовой бюджет нескольких планет. Впрочем, и награда для тех, кто выходит победителем, соразмерна этой сумме.

– А что получает проигравший?

– А проигравший погибает, милая, – сказал Тейл почти ласково. – Но тебе же всё равно нечего терять, и я уверен – ты не упустишь своего шанса.

– А если я выиграю, то смогу вернуться на Дарию?

– Да, конечно, – не слишком уверенно сказал он, – но едва ли ты этого захочешь, когда узнаешь, каков будет приз. Зачем возвращаться к тем, кто тебя предал, если можно получить нечто большее.

– Что?

– Вижу, ты заинтересовалась! – Тейл довольно улыбнулся. – Но зачем мне, человеку, который не пользуется у тебя ни малейшим доверием, рассказывать тебе то, чему ты всё равно не поверишь? Потерпи. К тому же через полчаса мы достигнем скорости, необходимой для пространственного скачка. И уже скоро, очень скоро состоятся официальные переговоры между принцессой Анной, наследницей Дарийского престола, ради спасения собственной шкуры не пожалевшей тысяч триста душ, и конфедент-советником Ионой, представляющим интересы корпорации. Он ждет тебя с таким же нетерпением, с каким я жду своего вознаграждения. И всё! Я исчезну, отойду от дел, и никакая зараза не помешает дальше жить так, как мне хочется, и иметь всё, чего только я в состоянии пожелать. И я надеюсь, принцесса, что рано или поздно ты будешь испытывать ко мне только одно чувство – благодарность. В конце концов, это я тебя спас. Если ты, конечно, выживешь после Игры… А теперь иди в свою каюту и забирайся в саркофаг. Не в кровать под балдахином, а именно в саркофаг. Он встроен в стену, но ты, думаю, с легкостью его найдешь.

– Я пойду в рубку! – возразила Анна. – Это моя яхта и не смей мной командовать!

Она не просто решила поступить вопреки воле своего похитителя, ей захотелось испытать то, что чувствуют пилоты в момент скачка, а не провести это время в беспамятстве, как полагается пассажиру.

– Как хочешь, – неожиданно легко согласился Тейл. – В конце концов, в договоре не сказано, что я должен доставить тебя психически здоровой. Возможно, у дамочки со сдвигом даже больше шансов пройти Лабиринт, чем у благоразумной девочки в состоянии стресса…

– Какой еще лабиринт?

– Поторопись-ка, моя повелительница! – Тейл ухватился за ее запястье и заставил подняться на ноги. – Беги в рубку и не вздумай сопротивляться, когда я буду пристегивать тебя к штурманскому креслу. Этого не я требую, этого требует часть шестая пункт первый инструкции по эксплуатации галактических транспортных средств. Инструкция для пилота – больше, чем конституция для монарха, и ее невыполнение чревато непредсказуемыми последствиями.

Глава 6

Иногда найти спасение можно, лишь подвергая себя максимальному риску.

Дэн Цзимин, китайский мистик, XXIII век

– Капитан, да очнется он, не сдохнет. Точно не сдохнет, мамой клянусь! – Хриплый надтреснутый женский голос внезапно ворвался в сознание, еще мгновение назад погруженное в блаженную темноту и благостную тишину. – Вот! Уже очнулся. Я же говорила…

– Если б ты, Каталина, знала, какого куша мы лишимся, если он копыта отбросит, ты бы поняла, почему я так волнуюсь, – отозвался спокойный бархатный мужской баритон. – Но с чего ты взяла, что он в сознании?

– Глазные яблоки под веками забегали – первый признак… – ответила женщина, и командор почувствовал, как на его лоб легла чья-то раскаленная ладонь. – Температурка, правда, пока ниже нормы, но и не мудрено. Он же, считай, в открытом космосе без скафандра побывал.

И тут Матвей почувствовал, что всё его тело охвачено жутким холодом и его бьет мелкая дрожь.

– В парную бы его сейчас, да, боюсь, сердчишко крякнуть может, – задумчиво сказала женщина. – А вот температуру в отсеке поднять не мешает градусов до сорока.

– Тогда я к себе пойду. Не терплю жары. – Послышались удаляющиеся шаги и скрежет открывающейся дверной заслонки. – Когда он будет готов поговорить? – уже от выхода спросил тот, кого называли капитаном.

– Когда язык от нёба отмерзнет, – невозмутимо отозвалась женщина, – криотерапия – это тебе не фунт валидолу…

Дверь захлопнулась, и командор попытался открыть глаза.

– Поднять вам веки? – на этот раз женщина говорила шепотом, почти касаясь раскаленными губами его уха. – Или вы предпочитаете еще поиграть в беспамятство?

Командор хотел послать ее куда подальше, а потом попытаться подняться, но казалось, что губы примерзли друг к другу, язык онемел. Кроме этого, его руки и ноги были пристегнуты к лежанке широкими ремнями. Зато хоть и с трудом, но веки ему удалось разлепить. Женщина оказалась значительно моложе, чем могло показаться по голосу – лет тридцати на вид. На ней был зеленый халат, но вместо медицинской шапочки на голове красовалась широкополая шляпа с павлиньим пером. Интересно, откуда ей известно его воинское звание? На боевые вылеты пилоты истребителей отправляются без документов и в форме без знаков различия. Может, она и имя его знает?

– Я всего лишь врач, – сказала она, будто прочитав его мысли, – мне лишь сказали: прими командора и, если сдохнет, лишишься своей доли за полгода. Так что я очень постаралась, чтобы вы всё-таки выжили и не повредились рассудком.

– Развяжите… – сумел-таки выговорить он.

– А вот это вам пока незачем. Еще часа полтора вы всё равно не сможете двигаться.

– Я постараюсь. – Эта фраза далась ему уже значительно легче.

– Хорошо. Надеюсь, не кинетесь сразу меня душить? – Она отстегнула первую пряжку на его ноге и замерла в ожидании ответа.

– Не надейтесь. Не кинусь, – невпопад ответил командор. Только что она уверяла, будто он и пошевелиться не сможет, а теперь опасается нападения. Странно. Или это юмор такой?

– Я много всякого навидалась, командор, и просто знаю, что с людьми может всякое твориться, – объяснила она свое поведение, будто снова прочла его мысли.

– Вы мысли мои читаете? – задал он прямой вопрос.

– Нет. Угадываю. Это не трудно. – Она отстегнула еще два ремня, предоставив пациенту справиться с третьим самостоятельно.

Командор попытался дотянуться правой рукой до запястья левой, но на полпути его ладонь обессиленно упала на грудь.

– А ну-ка! – Женщина приподняла ему голову и поднесла к его губам крохотную кофейную чашечку с каким-то пойлом, от которого несло и розовым маслом, и нашатырем. – Глотните.

– Марго! Чем ты там собираешься пичкать нашего гостя?! – раздался откуда-то из-под потолка голос капитана. – Может быть, рому принести?

– Какая вам разница, кэп? – не оборачиваясь, ответила дама. – Не лезьте в мои дела. Я же не учу вас шкоты вязать… Ну! – Теперь она обратилась к Матвею. – Вперед!

Вкуса он не ощутил, но теплая волна прошла по всему телу и ударила в мозг. Он сразу вспомнил всё, что произошло за последние несколько часов, и пожалел, что вообще пришел в сознание. Их явно подставили. Видимо, кто-то был очень заинтересован в том, что шестая эскадрилья двадцать пятого патрульно-истребительного полка должна была принять бой и погибнуть именно здесь, именно в этот час… Что за этим стоит, кто из этого извлечет выгоду – всё это уже не имело значения. Всё было разыграно как по нотам, и, скорее всего, эта стерва, этот советник третьего ранга Майя Леви, держала в голове совсем другую операцию, совсем не ту, что была прописана до миллисекунды в полетном задании. И куда она делась? Первым вышел из строя истребитель штурмана эскадрильи – его зацепило еще обломками заправщика. А на том «Циклопе» явно было больше пяти лучевых пушек… Скорее, пять батарей. Иначе не попасть бы им в Лотаря… А Майя как раз пропала куда-то… Дуло… Мичман… Имя бы вспомнить… Его сразу после училища прислали в эскадрилью всего за три недели до командировки, и никто его по имени не звал – либо мичман, либо Дуло, либо все сразу – мичман Дуло. Он-то точно не успел катапультироваться, а вот у остальных шанс был. Может быть, уже на базе чаек попивают, а может, и чего покрепче: выдали в виде исключения на помин души павших товарищей… Хорошо, если так. А Майя… Куда всё-таки Майя подевалась?

– А где… остальные? – спросил он, как только почувствовал, что может говорить.

– Мне на лечение больше никого из ваших не доставляли, – ответила женщина, которая явно ждала этого вопроса. – А что с ними сделалось – у кэпа спросите. Я к этим стрелялкам, догонялкам и прочим приключениям отношения не имею и даже иметь не желаю. Мое дело – раны штопать и болячки прижигать. На всю эскадру – один фельдшер, хотя при их делах тут целое госпитальное судно иногда требуется. И сейчас у меня в другом отсеке шестнадцать раненых лежит, а в холодильнике – пять трупов. Да вы не беспокойтесь – с нашими увечными вас в один отсек не положат, а уж с покойниками – тем более. Вы кэпу зачем-то не только живой требуетесь, но и здоровенький…

Так… Противник понес потери в живой силе, а значит, шансов выкрутиться из этой переделки остается меньше, чем могло бы. По флоту ходили слухи, что пираты иногда возвращали пленных за выкуп, но теперь едва ли на это приходится рассчитывать. Да и кто будет тратиться на спасение смертника, чье молчание, вероятно, недешево стоит. Едва ли кому-то из офицеров флота понравится, что их товарищей вот так посылают на убой. Конечно, погибнуть за родную Землю – честь для любого из ее солдат. Но когда тебя используют втемную…

– Командор! – раздался голос капитана, и его изображение в полный рост появилось на экране во всю стену. В его облике было что-то маскарадное: алый жилет и малиновые бриджи, украшенные атласным шитьем, красная треуголка с огромным бриллиантом во лбу, ботфорты и ремни с золотыми пряжкам, золотая цепь на шее, белоснежные кружевные манжеты… Словом, рыхлая конопатая физиономия в обрамлении нечесаной рыжей бороды вполне гармонировала со всем этим великолепием.

– Только не вздумайте над ним смеяться, – шепнула фельдшер на ухо командору, – очень не любит…

– Прошу прощения, что вынужден приветствовать вас лежа. – Командор решил на всякий случай вести себя максимально дипломатично.

– Не стоит извиняться, дружище! – Капитан улыбнулся во всю ширь, обнажив частокол сверкающих золотых зубов. – И часа не пройдет, как моя кудесница поставит вас на ноги. А потом мы посидим в моей каюте за бутылкой доброго рома, и вы расскажете мне во всех подробностях, что привело вас в этот Богом забытый уголок вселенной. А ещё вы расскажете, зачем открыли огонь по моим кораблям, убили пятерых славных парней, а еще дюжину изувечили так, что мне придется содержать их до конца жизни. Впрочем, это будет не слишком разорительно – долго они едва ли протянут. Да и убитые были порядочными негодяями, так что я готов вас простить, если вы мне расскажете всё как на духу.

– Что с моими людьми? – задал командор единственный вопрос, ответ на который его сейчас действительно интересовал.

– Один убит, двое сбежали, а с одноногой красоткой скоро увидитесь! – Капитан снова одарил собеседника сверкающей улыбкой. – Если угодно, я вас могу даже поселить в одну каюту, только должен предупредить, что ее прелестный протез сломался и восстановлению не подлежит.

– Я хочу с ней поговорить…

– Непременно, – сдержанно ответил капитан – Но сначала придется поговорить со мной, и я надеюсь, что эта беседа доставит нам обоим истинное удовольствие.

– Я тоже на это надеюсь…

– Донна Каталина, везите его ко мне, – обратился он к фельдшерице.

– В каюту или в кутузку? – деловито спросила женщина, трансформируя каталку в инвалидное кресло.

– Не задавай дурацких вопросов, – урезонил ее капитан и отключился.

– Это и есть Байярд Тит? – спросил командор, принимая сидячее положение.

– Тит? Откуда?! – Казалось, женщина была поражена его невежеством. – Байярд Тит – это Первый Капитан, Верховный правитель Тортуги, Гроза Шестнадцати Морей, Повелитель Звездных Ветров, Смертоносный Клинок, Всевидящее Око Веселого Роджера, Кость в Горле Торгаша…

– И сколько у него всего титулов? – прервал ее Матвей.

– Восемьсот сорок шесть, – без запинки ответила она, – их присваивают ему ежегодно в День Основания Братства.

– Ему столько лет?

– Первому Капитану в этом году стукнет тысяча сто! Из них тысячу семьдесят четыре он правит нашей планетой.

– Он ее открыл?

– Он ее создал… – Каталина уже катила кресло по длинным, узким, освещенным тусклыми лампочками коридорам. И уже было очевидно, что корабль, на который он угодил, никак не мог быть каравеллой – как минимум линейный крейсер. Час от часу не легче…

Единственный попавшийся навстречу матросик, прижавшись к стенке, чтобы уступить дорогу, спросил: «Кого везешь, Каталина? Помочь?»

– Не твое дело. Сама справлюсь, – спокойно ответила она, вкатывая кресло в лифт, который не меньше трех минут неторопливо полз вверх.

Создал? Что значит создал? Каталина сказала об этом как о чем-то само собой разумеющемся. Казалось, ее даже несколько покоробило невежество пленника. Впрочем, возможно, она имела в виду общество, уклад, нравы и обычаи – все атрибуты пиратской цивилизации…

– Что значит – создал? – Командор всё-таки решил после непродолжительного молчания, что задать прямой вопрос всё-таки лучше, чем строить догадки.

– А это вам капитан объяснит! – тут же ответила Каталина. – А может, и не станет объяснять. Мы уже приехали.

Кресло-трансформер стояло напротив широкой двери из мореного дуба, и ее створки уже начали медленно открываться.

– Как его имя? – спросил командор напоследок.

– Называйте его «капитан». – Она втолкнула кресло в раскрывшуюся дверь, но сама проходить не стала.

Кресло по рассчитанной с ювелирной точностью траектории проследовало от двери к столу, на котором стояла пузатая бутылка из темного мутного стекла (не меньше полутора литров), две деревянных кружки и блюдо с вареными креветками, украшенными дольками лимона.

– Что ж, командор! – Капитан, казалось, и не прерывал начатого разговора. – Прежде чем начнем беседовать о делах, давайте, согласно обычаю, помянем наших мертвецов.

– За погибших – можно, – согласился Матвей, правда, без уверенности, что сможет поднять наполненную кружку. – А вот что за дела у нас – ума не приложу…

– А придется приложить-то! Разве не интересно вам, дорогой командор, почему вы еще не труп, хотя, казалось бы, у меня нет ни одной видимой причины сохранять вам жизнь? Разве не вызывает любопытства, как вы, опытнейший пилот, прекрасный вояка и вообще очень неглупый человек, попали в такую детскую ловушку?

– И вы, значит, прямо сейчас мне всё растолкуете? Не так ли?

– Не так ли… – передразнил его капитан и отхлебнул из кружки. – Да вы пейте. На Тортуге делают лучший ром в галактике. Даже на Земле такого нет…

– Откуда вам знать, что есть на Земле, а чего нет?!

– Пора бы уж понять, что в Окраинных мирах знают о Земле гораздо больше, чем на Земле об Окраинных мирах. Итак, вы не против начать переговоры?

– Офицерам флота Федерации запрещено вступать в официальные переговоры с главарями банд и прочими лицами, объявленными вне закона… – Командор наконец-то смог поднести кружку к губам и медленно выпил ее до дна.

Напиток с обжигающим, горьковатым вкусом, сдобренным оттенками ароматов фруктов и специй, действительно оказался превосходным. Командор сразу же почувствовал прилив сил и даже сделал безуспешную попытку встать.

Капитан помрачнел, выслушав его последнюю фразу, и теперь, казалось, глубоко задумался, чем бы ответить. Он стянул с себя треуголку, швырнул ее на пол, поднялся со стула, обошел вокруг стола, оказался у Матвея за спиной, схватил его за плечи и начал громко говорить ему прямо в ухо: