Текст книги "Боевые роботы Пустоши"

Глава 5
Урок боли

«Узел загрузки: 364 757. Сценарий: „Противостояние“.

Переход всегда немного неприятен.

Даже когда привыкаешь к этой процедуре, все равно в первые мгновения испытываешь дискомфорт. Восприятие своего «я» изменяется настолько, что испытываешь шоковое состояние; поэтому после загрузки нужно какое-то время, чтобы мозг адаптировался к новому «телу» и иной системе ориентации, чувств, приема информации. Неудивительно – ведь вместо семидесяти килограммов привычной плоти и крови вдруг оказываешься обладателем чудовищной по человеческим меркам массы, сплошь состоящей из искусственных материалов.

В моем случае – сорока пяти тонн, которые я теперь и ощутил как свое тело.

Основные параметры роботизированной оболочки я мог прочесть уже сейчас, до включения рабочего режима. На вспомогательном графическом экранчике – окошко осмысленности в море пустоты, проступило схематическое изображение моего ИБРа. Для полноты обзора конструкция вращалась вокруг оси. Рядом вспыхнули строки технических данных. Итак, я оказался обладателем «Гончего» – боевого робота среднего класса, внешний облик которого можно было охарактеризовать как помесь краба с безголовым страусом. Яйцевидное тело корпуса, заостренное к носу, покоилось на мощных лапах шести метров высотой, из боков торчала пара недоразвитых ручонок с подвесками для вооружения. Типичный кработ. Что ж, могло быть и хуже. По крайней мере, «Гончий» – быстрый, маневренный робот.

Наконец система внутренней диагностики решила, что я готов к «функционированию», и перед глазами вспыхнула и развернулась панорама новой действительности. Человеческий мозг самой природой не приспособлен к объемному сферическому зрению, поэтому во избежание искажения восприятия и дезориентации в качестве «глаз» формируется система визуальных окон, транслирующих вид с разных сторон, в том числе сверху и снизу. Оказалось, что сценарий перенес меня на участок горной местности, подозрительно похожий на тот, который я только что видел на голоэкране в клубе. Слева на сотни метров, упираясь вдали в складки неприступных скал, тянулся относительно пологий горный склон, усеянный крупными каменными обломками – вероятно, след давнего обвала. Справа в пятнадцати метрах, склон обрывался в пропасть. Прыжковые движки у «Гончего» отсутствовали, так что пропасти следовало опасаться как огня – при падении с такой высоты никаких костей не соберешь, даже стальных или нанокомпозитных.

Я включил антигравитационный привод двигателя, сразу ощутив, как резко уменьшился вес робота, повел руками-культями, проверяя их подвижность, переступил с ноги на ногу, с тяжелым хрустом дробя и вдавливая щебень в землю мощными подошвами «Гончего». Сила любого, даже самого легкого робота всегда впечатляет. Особенно когда этот робот становится продолжением твоего тела… неверно, – когда становится твоим телом. Сорок пять тонн неукротимой силы и власти над окружающей действительностью, шквал восторга и упоения, значимость и целеустремленность, возведенные в высшую степень. Ощущаешь себя каким-то сказочным гигантом, которому подвластно все…

Но перейдем от эмоций к делу.

Вооружение рук оказалось стандартным для этой модели: на правой крепилась плазменная пушка «нова», а левая оканчивалась спаркой из «блеска» с «молнией» – лазерных орудий малой и средней мощности. Еще один «блеск» прикорнул на условном правом плече (в отличие от туманов у кработов нет выраженной человеческой анатомии, поэтому плечом принято считать верхнюю левую или правую часть корпуса), а условное левое плечо «украшала» ракетная система залпового огня «Ветер-6». РСЗО представляет собой контейнер с шестью трубчатыми направляющими и механизм автоматической подачи. Да, еще под брюхом на манер основного мужского достоинства из подвижной платформы торчал шестиствольный крупнокалиберный пулемет «злюка», предназначенный для уничтожения живой силы. В данном сценарии пехоты не предвиделось, а против брони «мехов» пулемет практически бесполезен, так что учитывать его не стоило. А вот разведракеты, которые тоже должны входить в стандартную комплектацию вооружения робота, мне бы не помешали, но почему-то сценарием они предусмотрены не были. Их начинка состоит из миниатюрных видеокамер, способных после распыления на определенной высоте долгое время пассивно парить в воздухе – чтобы вести наблюдение, собирать и анализировать информацию. Иногда эти датчики еще называют «мошкарой», или «разумной пылью». Без таких ракет возможность ведения разведки на сильно пересеченной местности существенно ограничена. А рельеф окружавшей меня местности иначе, как сложным, не назовешь – с большими перепадами высот, крутыми подъемами и спусками.

Ладно, настал момент размять ноги – чего я желал с большим нетерпением.

Быстренько прогнав тест на дееспособность по всему вооружению и убедившись, что все в порядке, я пожелал себе удачи и двинулся вдоль склона вперед. Даже не знаю, с чем сравнить это ощущение – когда вышагиваешь по местности огромными многометровыми шагами. Это как… вот, вроде подходящий пример – представьте себе, что вам всего пять лет, и вдруг вы оказываетесь в теле взрослого, например своего отца. В мировоззрении ребенка родитель выглядит внушительным и несокрушимым гигантом, который может все и который всегда способен вас защитить (если, конечно, вам вообще повезло с папашей, и он не дал вам повода думать о себе иначе). Так и с роботом после привычной телесной оболочки – ощущаешь себя очень, очень внушительно.

Из-за особенностей конструкции подвижность рук у «Гончего» не слишком велика, так что в бою приходится с помощью поворотной платформы довольно активно вращать самим корпусом, чтобы прицелиться и произвести выстрел на ходу. Но сейчас я занимался этим с удовольствием, грозно (как мне представлялось) поводя из стороны в сторону стволами «новы» и лазерных пушек и аккуратно переставляя «жилистые» лапы. К месту говоря, обзорная кабина с прозрачными панелями из бронестекла, откуда водитель мог бы наблюдать за обстановкой снаружи собственными глазами – как у игровых роботов самых древних – компьютерных игр, у моего «Гончего» отсутствовала. Подобная кабина всегда являлась самым уязвимым местом в роботе – стоило удачным попаданием убить водителя, и все эти тонны сверхумных, надежных и весьма дорогостоящих механизмов, служащих ему оболочкой, сразу превращаются в бесполезную груду хлама. Нашлось более грамотное решение – у всех нынешних ИБРов броня по всему корпусу глухая, без каких-либо внешних признаков гнезд и приспособлений для визуального обзора, из-за чего робот выглядит слепым. На самом деле обзор превосходный – робот оборудован специальной видеосистемой «Взгляд Бога». Система представляет собой тысячи микроскопических нанолинз, рассредоточенных по всей поверхности гиганта. Визуальные данные поступают прямиком в мозг водителя, соединенного с искусственным интеллектом машины в одно целое. Сам же водитель находится глубоко внутри робота, в специальном коконе-анабиозаторе, за множеством слоев надежной нанокомпозитной брони, и достать там его спящее тело, пока бодрствует сознание, стало куда труднее, чем раньше. Вывести из строя «Взгляд Бога» практически невозможно – даже при очень сильных повреждениях поверхности корпуса всегда останутся уцелевшие участки с десятками и сотнями действующих «глаз», а компьютерная реконструкция с легкостью восстановит внешний обзор до полной сферической картинки.

Чтобы облегчить задачу по сканированию местности – на предмет поиска противника, я включил дополнительные аудиосенсоры. Так звуки вне пределов корпуса слышны гораздо лучше, а звуки работы внутренних механизмов и агрегатов, наоборот, отсекаются почти полностью. Когда придет время схватки, сенсоры придется приглушить, чтобы внешний фон не отвлекал, но сейчас повышенная чувствительность мне не помешает. Если враг подкрадется в режиме скрытности или притаится в каком-нибудь ущелье за скалами, коих здесь хватало, я его услышу. А вот электромагнитную завесу пока включать не стоило. Штука полезная, но, во-первых, ЭМ-завеса эффективна только против низкоскоростных снарядов и осколков, а во-вторых, «фонит» с такой силой, что применять ее имеет смысл уже при непосредственном столкновении, когда ты обнаружен и никакая маскировка уже не возымеет эффекта. Я уже давно не мальчик для битья в «гэпэшках» подобного рода и понимал толк в этих вопросах…

Результаты сканирования не заставили себя ждать. На мониторе карты местности проявилась красная точка цели, дальность – шесть километров. Несколько минут бега для «Гончего». Класс вражеского робота пока не определялся, его система постановки помех вступила в противоборство с моим радаром. Я не собирался торопить события, поэтому продолжал идти размеренным, неспешным шагом, тщательно изучая путь. Некоторые из беспорядочно устилавших путь валунов были высотой по колено робота, так что каждую лапу следовало ставить осмотрительно, чтобы ее не заклинило и не повредило при рывке.

Вскоре я выбрался на участок поровнее, где влажная серая почва без малейших признаков растительности была усеяна лишь относительно мелким щебнем, и прибавил шагу, стараясь не приближаться к пропасти, тянувшейся справа. Антиграв антигравом, а край под такой тяжестью мог и обвалиться. Цепочка отпечатков гигантских лап, чем-то напоминающих птичьи, безотрывно тянулась за «Гончим», выдавая направление движения – кто-нибудь мог этим и воспользоваться, чтобы зайти в тыл. Но пока кругом было чисто…

В следующую минуту выяснилось, что я поторопился с этим утверждением.

Край пропасти впереди начал загибаться вверх, проступив скальной грядой метров пятнадцати в высоту и около ста в длину. В тесном соседстве с горным склоном, тянувшимся слева, получалось что-то вроде мини-ущелья. Никаких признаков опасности я по-прежнему не наблюдал, поэтому без колебаний пошел вперед. И как раз в этот момент радар засек еще два сигнала, источники которых оказались неожиданно близко – где-то в полукилометре за этой самой грядой, закрывшей обзор. Если эти «мехи» застанут меня здесь, я окажусь в отличной ловушке.

Система охлаждения субатомного движка заурчала сильнее, когда я перешел с шага на бег, стараясь поскорее выбраться на открытое место, видневшееся вдали. Роботизированное тело по сравнению с человеческим обладает массой неоспоримых преимуществ, и одним из них является отсутствие физической усталости. Я мог носиться во всю дурь часами, оставаясь таким же свежим, как в первый момент после загрузки.

Ага, радар сумел определить модели «мехов» и высветил схемы: гуманоидный «Спринтер» и крабовидный «Снайпер», соответственно – сорок пять и сорок тонн. «Снайпер» – многофункциональный ИБР, применяется для разведки боем и охраны конвоев. У этой модели, на мой взгляд, не слишком хороший баланс по броне и вооружению, но из-за своей легкой гаусс-пушки «штрих» – робот представляет серьезную опасность даже для тяжелых собратьев. Собственно говоря, он и выглядит как ходячая пушка, поставленная на пару птичьих ног. Поневоле задумаешься. Если этот «малыш» попадется на моем пути, то лучше всего как можно быстрее вырубить ему эту пушку, а на тройку маломощных лазеров – два «блеска» и одну «молнию» после этого можно особого внимания не обращать. «Спринтер» спроектирован иначе – слабость до предела облегченной брони в сражении ему приходится компенсировать повышенной маневренностью и огневой мощью суммарного залпа трех плазменных пушек «нова». Он идеально подходит для защиты не слишком важных стационарных объектов или для огневой поддержки роботов тяжелого класса. Типичная тактика в бою – прятаться за старших собратьев, используя их броню для собственного прикрытия, и поливать огнем с дальней дистанции…

На мониторе точки «мехов» постоянно маневрировали, с угрожающей быстротой смещаясь в мою сторону, но я уже понял, что для меня они особой опасности не представляют. Судя по свистящим звукам доносившихся выстрелов, характерных для залпов «химеры» – крупнокалиберной ЭМУ-пушки, сопровождавшихся частыми разрывами, меня угораздило оказаться поблизости от парочки уже состоявшихся дуэлянтов. Пока один не прикончит другого, я мог не волноваться.

Или нет?

Следовало все-таки получше проштудировать правила и нюансы сражений «Противостояния» перед загрузкой.

Челюсть скальной гряды пошла на убыль, снова обнажив край пропасти. Я автоматически принял чуть левее… И чуть не споткнулся, когда обнаружил, что на противоположной стороне бездны, за многометровым провалом, хитро замаскировавшись среди скальных выступов, меня поджидает «Молот» – крабовидный «старший товарищ» весом в пятьдесят пять тонн. Тихо так поджидает, с выключенным движком, чтобы его нельзя было засечь по тепловому выбросу, и наверняка сканирует местность с помощью слабых вспомогательных батарей питания. Неудивительно, что мой радар его не заметил…

Черт, черт и еще раз черт!

У меня имелось только два варианта действий – или вступить в бой, или попытаться удрать под защиту скал обратно. Я принял первый и резко развернулся во фронт, задирая стволы орудий и одновременно врубая генератор электромагнитной защиты, мгновенно образовавший в двух метрах от корпуса упругую невидимую завесу.

Первые мгновения паники сразу же улетучились, когда поступили новые данные сканирования. У «Молота» оказалась повреждена правая нога, колено было практически перебито, а броня спереди и слева сильно покорежена, он явно недавно вышел из жестокого боя… Черт возьми, да это же тот самый кработ, который недавно удрал от «Разрушителя», сиганув на прыжковых двигателях через пропасть! Выходит, он не меня поджидал, а просто пытался тихо заняться авторемонтом, спрятавшись ото всех потенциальных противников, и мое появление тоже могло быть для него неожиданностью. Я тут же сообразил, что мне представился отличный шанс – шанс прикончить этого «меха». Из-за отключенного двигателя водила робота не мог сделать залп в первые же секунды, а победа над ним автоматически пересадит меня в модель куда получше, чем «Гончий».

Как только я все это осмыслил, счет времени пошел на секунды. Прицельная сетка наводящего блока тут же легла на правое колено «Молота», я навел все имевшееся оружие – «нову», средний и оба малых лазера, ракетную установку, даже пулемет, так как, если я промахнусь и не выведу «меха» из строя первым же ударом, второго шанса уже не представится. Броня и вооружение у «Молота» гораздо мощнее, чем у «Гончего», с лазерами у нас полное равновесие и по классу и по количеству, но его «Химеры-10», по одной на каждую руку, значительно убойнее одной «новы», а РСЗО «Вихрь-12», расположенная на «макушке», несет вдвое больше боеголовок, чем мой «Ветер-6», да и калибр у них малость крупнее. Так, что столкновение лоб в лоб может меня здорово покалечить.

Едва прозвучал сигнал захвата цели, как тут же последовал общий залп. «Гончий» едва ощутимо вздрогнул, выпуская с левого плеча шестерку ракет. Сверкнули, перечеркивая пропасть, многогигаваттные, насыщенно-синие лучи аргоновых лазеров. Яркая вспышка плазмопушки залила окружающие скалы бело-желтым светом. Между ног затрясся крупнокалиберный пулемет, выпуская густой и злобный поток бронебойного трассирующе-красного металла.

Залп выглядел очень эффектно.

Но пришелся почти впустую.

«Молот» уже взлетал. Яркие выбросы реактивных струй, ударив в камни под брюхом, оторвали тяжелые лапы от поверхности, и залп поднял бурю огня, пыли и земли, угодив в скалы, напротив которых только что стоял кработ. Из шести ракет четыре подорвала на подлете лазерная противоракетная система и дошли только две, распустившись огненными цветками взрывов на стопе «Молота». То, что ракеты все-таки прошли, свидетельствовало об отсутствии в данный момент у противника ЭМ-защиты, но попадание лишь слегка развернуло «меха» вокруг оси, не причинив особого вреда, и он тут же отрегулировал направление сопел, выравниваясь…

Водитель «Молота» меня перехитрил, рассчитав свои действия с точностью до долей секунды, вот только восхищаться мастерством элитара мне было недосуг. Я попятился, снова ударил малыми лазерами – средний перезаряжался чуть дольше, я не стал дожидаться… И опять смазал, угодив не в колено, а в еще целый участок набедренной брони, тут же вскипевшей и испарившейся в месте попадания. Шумно выдохнула «нова», ярким росчерком посылая через пропасть следующий огненный шар. На плече приглушенно лязгнула ракетница, досылая в направляющие новую обойму.

Продолжая медленно подниматься ввысь на реактивных струях, «Молот» задействовал обе «химеры». И надежда на то, что он достаточно сильно поврежден при столкновении с «Разрушителем», или хотя бы на то, что у него вышел боезапас, как утверждал Рамзес, не оправдалась. Очередь одной «химеры» – десять реактивных бронебойно-осколочных снарядов. А у него – целых две. С высоты мой «Гончий» был у него как на ладони, и он, естественно, с его-то мастерством, не промахнулся. Влепил все двадцать снарядов точно в яблочко – мне в грудь… Генератор ЭМ-поля прямо взвыл, пытаясь справиться с бешеной перегрузкой, часть снарядов взорвалась, размазавшись по завесе, но остальные все-таки добрались до нагрудной брони, и сильнейший удар сотряс все огромное тело «Гончего», швырнув спиной назад.

Я сумел устоять, попятившись и отставив назад ногу, но был дико ошеломлен и дезориентирован. Потому что грудь вспыхнула от жгучей боли, словно на обнаженную кожу – живую, а не на эту НК-броню, плеснули крутым кипятком. Хотелось орать благим матом. Это и есть та самая стопроцентная обратная связь? Поврежден лишь верхний слой брони, что же будет дальше, когда от меня полетят целые куски – а именно это и происходит в боевых столкновениях ИБРов? Черт возьми, во что же я ввязался? И какой вообще смысл в такой чувствительности? Забава для мазохистов?

Не дожидаясь следующего залпа, я развернул «меха» и с позорной поспешностью рванул вдоль края пропасти бегом, лихорадочно подыскивая подходящее укрытие. И выругался, сообразив, что от растерянности помчался не в ту сторону, нужно было поворачивать обратно, за скальный гребень. Теперь поздно.

На скорости в пятьдесят километров в час «Гончий» несся вперед гигантскими шагами, с грохотом разбивая и дробя попадавшие под тяжелые стопы камни, а мысли в голове летели со скоростью космического челнока, совершающего аварийную посадку. Когда попадаешь в такую мясорубку впервые, то теряешься, это верно. Но постепенно мозг привыкает к работе в состоянии «помех». Главное – практика. А практика на Полтергейсте у меня имелась немаленькая. Просто условия были более щадящие, вот меня несколько и выбило из колеи. Ничего, приспособлюсь… Черт, как же жжет, так и хочется прижать несуществующую ладонь, чтобы облегчить боль в груди. На смену растерянности пришла холодная злость. Ну погоди, засранец, еще посмотрим, кто кого… главное, чтобы увязался следом, решив, что я действительно ударился в бегство. Повоюем.

Тревожный звуковой сигнал возвестил о захвате «Гончего» вражеской системой прицеливания. В экране заднего обзора «Молот» уже почти перебрался через пропасть и сейчас приземлялся на мой край, явно собираясь начать преследование. Ну и отлично, раз клюнул… Я уже приметил подходящее укрытие впереди – здоровенный валун, вдвое превышающий рост моего «Гончего». До него оставалось одолеть каких-то два десятка метров, и защита мне будет обеспечена.

Стопы «Молота» тяжко громыхнули о каменистую поверхность, массивный угловатый корпус плавно развернулся, и его РСЗО тут же полыхнула, выпуская обойму реактивных снарядов. Одновременно с пуском ракет ударили малые лазеры с обеих рук, спаренные с «химерами». Верхний слой брони на моем правом плече вспух раскаленным паром, подарив новую порцию жгучей, бессмысленной боли. Черт… надо было поставить позади аэрозольную завесу. Доэкономился…

Ожившая противоракетная система, ощетинившись лазерными спицами излучения, успела вспороть первую пару несущихся в мою сторону снарядов, превратив их в тугие и яркие вспышки огня, когда я, наконец, свернул в сторону, нырнув за гигантский валун. Часть вражеских ракет, несущихся буквально по пятам, взорвалась, разбрызгав поверхность валуна каменным крошевом, часть, пролетев мимо, разорвалась о скалы чуть дальше, долетевшая каменная шрапнель увязла в ЭМ-защите и, не причиняя вреда, осыпалась вниз. Лишь одна из двенадцати выпущенных ракет, сумела развернуться по крутой дуге обратно ко мне, но противоракетная система тут же разорвала ее в клочья, накинувшись на беднягу, как разъяренный пес, защищающий хозяина. Я резко развернулся вокруг оси на 180 градусов, заново проверяя целостность всего вооружения и готовя его для залпа. «Нова» – порядок, РСЗО – заряжена, энергия накопителей лазеров – сто процентов… Были и неприятные новости – диагностика состояния верхнего малого лазера «блеск» показывала, что несколько секций кожуха охлаждения пробиты и из трубчатых емкостей наружу стремительно испаряется азот, так что лазера хватит на один-два выстрела, прежде чем он расплавится от чудовищной температуры, возникающей внутри во время выстрела. Правое плечо от полученной «раны» словно онемело, потеряв большую часть чувствительности. Что ж, лучше онемение, чем дурацкая боль…

Неприятность с лазером сразу показалась мне мелкой и незначительной, когда радар тревожно предупредил о появлении в зоне досягаемости оружия еще двух «мехов» – тех самых дуэлянтов, которых я засек еще до «Молота». Я замер с поднятыми наизготовку руками, отслеживая непрерывно поступающие данные. Роботы быстро приближались к месту моей схватки с «Молотом». Проклятие, только этого мне и не хватало, они же разорвут меня в клочья, если решат объединиться. Интересно, а правилами подобная тактика разрешена? Оказалось, что да.

Только целью новых игроков оказался не я, а «Молот». Убедившись, что новоявленные противники, вымахнув из-за скал на прыжковых двигателях, сцепились с «Молотом», я выбежал из-за укрытия и помчался обратно, решив не обращать внимания на жжение в груди. Нужно было ловить момент. Я все еще мог прикончить «Молот», пока он занят другими врагами. А ему пришлось перевести все внимание именно на них – приземлившись на нашу сторону ущелья, все трое теперь кружили друг вокруг друга, обмениваясь яростными огненными оплеухами. И без того хромающий «Молот» явно оказался в проигрышном положении: НК-броня под залпами трех плазмопушек «Спринтера» и гаусс-пушки «Снайпера», не считая вспышек малых лазеров, летела от него клочьями, и, если я не успею, победа достанется не мне. Прибавив шагу, я снова навел прицельную сетку на ногу «Молота» и, как только система управления огнем выдала сигнал готовности, разрядил установки с обеих рук. Есть! Лучи лазеров вонзились точно в цель, пробив коленный сустав «Молота» насквозь, а мгновением позже подоспевший заряд «новы» – маленькое пылающее солнце плазмы, почти разорвал колено надвое. Нога «меха» подломилась, и он начал заваливаться на бок…

Водила «Молота» недаром был элитаром. Огненные струи прыжковых движков вновь вознесли его в воздух, оттянув момент поражения – по правилам робот, лишившийся ноги, автоматически выбывал из игры, но пока он не коснется земли, он мог сражаться. Эти секунды решали все – или «Молот» сверхудачным, но маловероятным попаданием завалит какого-нибудь противника и симулятор «оденет» водилу (как там его зовут – Марс?) в новенькую оболочку, позволив тем самым остаться в игре, или…

В общем, все предельно ясно.

До места схватки оставалось метров сто, и я выпустил ракеты, целясь в сопла прыжковых двигателей на ногах «Молота». На этот раз я был абсолютно уверен, что не промахнусь, и собью упрямца на землю, где ему давно пора быть.

В этот момент «Молот» взорвался.

Я резко остановился, глубоко вспахав лапами землю.

«Молот» развалился на куски прямо в воздухе, дождем горящих осколков. И виной этому были не мои ракеты, а перекрестный залп «Снайпера» и «Спринтера», все-таки поразивших жизненно важный центр – главный двигатель. Жуть. Будь внутри настоящий водитель, а не компьютерный игрок, такой исход обязательно прикончил бы его…

Итак, схватка вышла короткой, жестокой и эффектной. А главное – не в мою пользу, черт бы побрал этих дуэлянтов, принесла их сюда нелегкая… Следующие несколько секунд я с бессильной злостью смотрел, как силуэты «Снайпера» и «Спринтера», окутанные клубами поднятой пыли, тают, словно туман на солнце. Симулятор засчитал победу сразу обоим игрокам и теперь переносил их на другие участки игрового пространства, естественно, сменив прежних роботов на новые, классом повыше. И лишив меня такой же возможности.

Ладно, стоя на месте, очков не заработаешь. Радар по-прежнему высвечивал цель, которую засек еще в самом начале игры, она приблизилась уже на три километра. Придется заняться ею, раз ничего другого не остается. Мысленно вздохнув, я снова развернулся и потопал дальше, утаптывая лапами раздолбанный взрывами снарядов и ракет участок каменистой почвы.

И поневоле размышляя о мощи современного оружия. Для индивидуальных боевых роботов в свое время были разработаны несколько видов орудийных систем, построенных на принципе ЭМУ – электромагнитного ускорителя масс, позволившего отказаться от традиционного пороха в качестве метательного вещества, что, в свою очередь, избавило от отдачи при выстреле и значительно снизило риск взрыва. Например, полуразгонная пушка (ПРЭП) «химера» представляет собой мощный электромагнитный ускоритель, разгоняющий снаряд в стволе до скорости около полутора тысяч метров в секунду. На выходе из ствола включается собственная реактивная тяга снаряда, доводящая скорость уже до двух с половиной тысяч метров в секунду, забрасывая снаряд на пятнадцать-двадцать пять километров. Прицельный блок – комплексный, с дневным и ночным каналами наведения, цифровым процессором, лазерным дальномером. Ствол калибра 155 мм, в зависимости от модификации, рассчитан на стрельбу фиксированными очередями из десяти или двадцати бронебойных или осколочных снарядов. Соответственно принята маркировка орудия – «Химера-10» или «Химера-20». Естественно, максимальное число залпов (43) используется не всегда, особенно у «двадцаток», иначе боезапас быстро истощится, программным управлением можно задавать любое число, вплоть до одиночных выстрелов. Момент срабатывания снаряда определяется процессором по данным лазерного дальномера и вводится в память взрывателя при выстреле. Существуют еще два варианта полуразгонок – тяжелая «ультра» (калибр 175 мм, 43 – 10 и 20) и легкая «гарпия» (калибр – 120 мм, 43 – 5, 10, 15), но эти модификации используются реже. «Химеры» признаны самими удачными по конструкции средними орудиями полуразгонного типа, сочетающими в себе убойную мощь и безотказность. Плазменная электромагнитная пушка (ПЭП) «нова» устроена иначе: перед самым выстрелом ток в несколько миллионов ампер в специальной камере разогревает металлические шары зарядов до плазменного состояния. Затем электромагнитное поле того же типа, что и в «химере», разгоняет и выбрасывает заряды из ствола, и эти маленькие «солнца» при попадании в цель взрываются металлическим газом. На небольшом расстоянии температура газа столь высока, что съедает слой брони за считанные секунды, а при наличии предварительных повреждений – и вовсе прошивает ее насквозь.

При такой температуре механизмы подачи и воспламенения, а также сам ствол нуждаются в мощном охлаждении, поэтому ствол орудия изолирован и погружен в жидкий азот. Плазменные орудия предназначены для поражения целей прямым настильным огнем и на малых дистанциях чрезвычайно опасны, поэтому в поединке противники стараются вывести их из строя в первую очередь. Лучший способ – пробить кожух охладителя, чтобы жидкий азот испарился, тогда ствол орудия расплавится в течение нескольких выстрелов. Но больше всего уважения из ЭМУ-семейства лично у меня вызывала разгонная электромагнитная пушка (РЭП), на жаргоне водил ИБРов именуемая также гаусс-пушкой. Электромагнитные поля этой орудийной системы настолько мощны, что разгоняют снаряд в стволе до семи-восьми километров в секунду. Следовательно, собственный реактивный двигатель снаряду уже не нужен, и можно выстреливать или бронебойные болванки, или снаряды, начиненные мощным взрывчатым веществом. Увернуться от такого «подарка» почти невозможно, слишком велика его скорость, а защитное ЭМ-поле он прошивает, словно бумагу, практически не замечая сопротивления. На данный момент выпускались две модификации – младший брат «штрих» – калибра 125 миллиметров и его старшая сестра «линия» калибра 175. Естественно, из-за более сложной и громоздкой конструкции гаусс-пушки на порядок дороже и тяжелее полуразгонок «химер», что накладывает ограничения на комплектацию вооружения ИБРа в соответствии с типом модели, зато по убойной силе, дешевизне и количеству единиц загружаемого боекомплекта гаусс-пушка значительно опережает «химеру». Меня бы, например, больше устроил «Снайпер», нежели «Гончий», в котором я катался сейчас.

Приметив слева относительно ровный пологий подъем на вершину холма, вдоль которого пришлось двигаться последние несколько минут, я принялся карабкаться по склону вверх, решив оценить обстановку оттуда. Охладители двигателя загудели чуть сильнее, биополимерные волокна ног, воспринимаемые мною сейчас как собственные мышцы, ощутимо напряглись от чрезмерных усилий. Все-таки это огромное преимущество перед биологическими мышцами – не чувствовать усталости. Оп-ля… едва я подумал над вышесказанным преимуществом, как в ногах появилось легкое нытье. Пресловутый эффект гипертрофированной обратной связи, похоже, сказывался даже здесь. Выходит, я буду уставать, как и в реальном теле? Но это же чушь. Сухая каменистая почва, потревоженная движением «Гончего», вспухала коричнево-серыми клубами пыли, множество мелких и крупных камней, разбрасываемых массивными стопами, катилось вниз по склону, гремя и подпрыгивая. Мой след не увидел бы сейчас разве что слепой – сзади словно образовалась разметка ступеней для гигантской лестницы, каменистая почва продавливалась и плыла не хуже сырой глины. Что-то ИскИн симулятора привирает с реалистичностью. Мой вес, ополовиненный антигравом, не превышал сейчас двадцати двух тонн. Хотя, может, и нет – масса ведь никуда не делась, к тому же весь вес с каждым шагом целиком приходится на одну из стоп, все двадцать две тонны, а ее поверхность невелика. Вот склон и плывет…