Текст книги "Наживка для резидента"

Сергей Зверев
Наживка для резидента

Часть первая
Удар с моря

Глава 1

Он остался жив. Я убрал палец со спускового крючка. Судьба распорядилась, чтобы чабан, чьи бараны паслись на склоне горы, еще потоптал подошвами эту землю. Но многим сегодня здесь так не повезет. Смерть уже занесла свой серп.

Мы надежно окопались, кротами ввинтились в почву. Нас никто не должен видеть – ни местный земледелец, ни случайно забредший на склон горы чабан. Наказание за случайный неосторожный взгляд одно – смерть. Таковы правила нашей работы, и слезинка ребенка тут не катит, у нас другие законы. Наше верховное божество – выполнение боевой задачи. А божок поменьше – случай – решит, кому сегодня жить, а кому умереть. И определит, удастся ли мне вывести из огня мою группу, когда сюда придет ад.

– Оп-па, – негромко воскликнул лежащий рядом со мной рядом Рад. – Первые ласточки.

К месту операции мы вышли заблаговременно и замаскировались на местности. Мой командный пункт размещался на поросшем жестким кустарником склоне. Вокруг зеленели холмы и вырастали разрушенные зубы скал. На север тянулись неубранные кукурузные поля – их хозяева отсюда выбиты войной. Но жизнь в окрестностях еще какая-то теплилась. И я, увидев, как к разграбленной пустующей ферме приближается кавалькада пикапов, произнес с угрозой:

– Ну что, добро пожаловать, покойнички.

В колонне прибыло почти три десятка басмачей. И нам оставалось только молиться, чтобы они не наткнулись на нас.

Бандиты тщательно проверили ферму, пару глинобитных зданий на предмет мин и закладок. Ничего не нашли, конечно. Мы сегодня тихие рыбешки, которые должны только вовремя шевельнуть плавником и привлечь внимание большой акулы.

Душманы осмотрели близлежащие холмы. Но до нас не дошли, маскировку нашу не вскрыли. И успокоились.

В следующие полтора часа я мог наблюдать, как на ферму съехались еще несколько моторизованных групп моджахедов. Но они не наша цель. Наша цель куда более весома. И ее пока здесь нет.

Мы прождали еще час. И вот с ветерком, поднимая пыль, подкатил массивный бронированный внедорожник «Кадиллак Эскалэйд». Когда-то эта машина принадлежала министру обороны Сирии и была захвачена Халифатом в качестве трофея. Один из моджахедов, подобострастно кланяясь, подскочил к внедорожнику, распахнул дверцу. И на землю ступил сам Шалгам Ахмед, огромный, чернобородый, с шашкой на боку, в разноцветных восточных одеяниях – колоритная фигура, истинный воин Аллаха. Бывший имам, не слишком авторитетный в богословских кругах, он нашел себя в джихаде, а за свои габариты и прежний род деятельности получил кличку Большой Имам.

– Есть, – аж завибрировал от ощущения торжества Рад. – Прибыл, господин хороший. Тебя-то мы и ждем с нетерпением.

Большой Имам был нашим объектом. Ради него мы врылись в эту землю. Ради него отмерили шагами десятки горных километров. Задание наше было простое – ликвидация.

Большой Имам похлопал по капоту своей машины. Он испытывал к ней слабость, как к норовистому чистокровному коню. Этот «Кадиллак» не раз становился мишенью, потому что все знали, чей он, но полевой командир не оставил своего любимого «рысака». Хотя в последнее время использовал это транспортное средство больше в качестве парадного лимузина для важных встреч типа той, которая проходила сейчас.

Мы ждали Большого Имама долго. Вообще, время относительно. Для городской суеты с работой, кафешками, посиделками на кухне двое суток, конечно, не срок – жизнь скользит легко, по гладко накатанной колее. Но когда ты сливаешься с ландшафтом и боишься лишний раз вздохнуть, чтобы не выдать себя, время тянется болезненно медленно. Особенно тяготит, когда дичь запаздывает и не желает лезть в силки. Хотя тут ничего не поделаешь. Охота – удел терпеливых. И мы дождались!

Басмачи суетились. Пошли обнимашки, похлопывания по плечам, улыбочки – встреча старых друзей-кровососов.

Как поет Высоцкий:

 
Чтоб творить им совместное зло потом,
Поделиться приехали опытом.
Страшно, аж жуть.
 

У басмачей давно наметился раскол, который в последнее время усугубляется, что, конечно, отрадно, но пока на общей боеспособности Халифата не сказывается. Радикальная часть ревнителей истинной веры начала выставлять претензии группировке, неформальным лидером которой являлся Большой Имам, за непотребные связи с неверными и потакание врагам ислама. И обстановка накалялась. Этот вопрос и будет сегодня обсуждаться.

Когда протокол был соблюден, доблестные воины ислама отправились в дом. Ловушка захлопнулась.

– Работай, – бросил я Раду.

Его пальцы отбили дробь на клавиатуре тактического устройства, вводя код. Сигнал ушел в Центр. И громоздкая русская военная машина пришла в движение.

– Есть отсчет, – четко отрапортовал Рад.

Это означало, что с малого ракетного корабля «Зеленый Дол», бороздящего Средиземное море в составе российской военной эскадры, ушла в небо крылатая ракета комплекса «Калибр-НК».

Я представил, как басмачи в доме цветисто и неторопливо распинаются в уважении друг к другу – это такой восточный ритуал, предшествующий серьезной беседе. И неведомо им, что через считаные минуты местный пейзаж претерпит серьезные изменения.

Ну вот и начинается заключительный акт нашей небольшой пьесы, которую я, да простит меня уважаемый классик Антон Павлович Чехов, назвал бы «Драма на охоте». Театральная сцена – Сирийская Арабская Республика. Время действия – затяжной период гражданской войны и агрессии Халифата. Действующие лица: я, подполковник Силин, позывной Барс, волею судеб командир группы спецназа ГРУ МО России «Бриз». И мои ребята, которые недаром считаются лучшими из лучших. Это русский медведь Князь – мой заместитель, он же медик, пулеметчик. Рад – худощавый, ботанского вида связист, самый молодой член нашего небольшого коллектива, технический кудесник и вообще дитя-индиго да на все руки мастер. Утес – чеченец, снайпер, ему уже за сорок лет, то есть в нашем деле, считай, уже аксакал. Бек, его земляк, ровесник, бывший террорист и подрывник от бога. Это что касается положительных героев. Отрицательный персонаж у нас один – Большой Имам, из числа самых кровавых полевых командиров Халифата, отметившийся расстрелом нашего летчика месяц назад, за что ему наш отдельный привет. Ну еще здесь масса народа – это статисты, которым на сцене в лучшем случае доверяют сказать «кушать подано» и «Аллах акбар». Конечно, если их станет сильно меньше, это будет приятный бонус к основному призу – голове Шалгам Ахмеда…

Смертоносное тело ракеты взрезало воздух, как белая акула рассекает океанские воды – так же мощно, стремительно. И как акула, ощутив запах крови, устремляется к добыче, обретя четкое направление своего движения, так и ракета, уловив импульс, обрисовавший контуры маршрута, нашла смысл своей недолгой активной жизни и устремилась на цель. Потом, получив лазерную подсветку с земли, она ринется к тем, для кого она предназначалась, с кем должна была слиться в огненном объятии. И не было в мире силы, способной остановить ее.

– Давай, родимая, мы тебя ждем, – ласково ворковал Рад, возясь с устройством наведения.

Рад, пожалуй, лучший из известных мне специалистов по целеуказниям для высокоточного оружия. А я – лучший спец по тому, чтобы вывести разведывательно-диверсионную группу на цель. И все наши таланты вместе направлены на то, чтобы не оставить объекту ни единого шанса.

– Сигнал прошел, – щелкнул пальцами Рад, возившийся со своей хитрой аппаратурой. – Цель захвачена… Тик-так. Стучат часы.

– Сколько осталось? – спросил я.

– Недолго… Ну торопись, железяка, тут тебя ждет добрый обед!..

Семиметровая ракета появилась с запада. Она летела низко, огибая местность, почти невидимая.

Рад навел на мишень лазерный целеуказатель нового поколения, похожий на гиперболоид инженера Гарина – легче в два раза, чем старые модели, но все равно весящий около десяти килограммов. Объект подсвечен…

Ба-ба-х‑х – горы содрогнулись.

В десяточку!

Там, где только что была ферма, вспух пыльный серый цветок, который разрастался и чем-то напоминал ядерный взрыв. Четыре сотни килограммов взрывчатки – это эффектно. И эффективно. Тем более что удара никто не ожидал, бомбоубежищ здесь не предусмотрено. Глиняный дом сдуло, как соломенную избушку поросенка Ниф-Нифа.

В ракетном ударе есть что-то сверхъестественное, прямо библейское. Будто сам Господь обрушивает кару на Содом и Гоморру. И в такие моменты я ощущал себя уже не охотником, а ангелом, подводящим черту.

– Сделано! – кивнул я.

Конечно, бандит – тварь очень живучая. Но проверять эффективность удара мы не можем. Я уверен, что в доме никто не выжил, и Большого Имама сейчас тащат черти в ад. Счеты с ним закрыты.

В живых осталась часть банды, рассредоточившаяся по местности. Эти ребята могут, если в курсе технологии нанесения таких ракетных ударов, устроить прочесывание и преследование спецгруппы. Поэтому делать нам тут больше нечего. Пора прощаться.

– Уходим, – произнес я и нажал на тангету рации, давая сигнал отхода…

Еще не успела осесть пыль от взрыва, а наша веселая компания уже бодро топала к точке эвакуации.

– Давай, спецназ, шевели копытами, – прикрикнул я.

Родные горы. Сирия. Пыль. Смерть. Казавшаяся близкой, но все отдаляющаяся победа с самыми отборными мировыми отбросами.

Через час мы наткнулись на группу из десятка до неприличия увешанных оружием бородатых моджахедов в национальных одеждах. Они на ослах неторопливо ехали по каким-то своим делам прямиком через горы.

По-джентльменски разойтись с ними не удалось. Кто они – мы так и не узнали. Но не свои – это факт. Нет своих на этой территории.

Мы их заметили раньше. Залог успеха – делать все раньше и лучше противника, пусть хоть на немного, на ниточку, но лучше.

Поэтому мое сознание еще охватывало факт неприятной встречи, а руки уже делали свое дело. Короткой автоматной очередью я срубил ближайшего моджахеда. Ребята начали работать по остальным. Двое противников попытались уйти в горы. Бек и Утес двинулись за ними, и вскоре все было кончено. Безжизненные тела моджахедов, над которыми отчаянно вопил перепуганный, чудом выживший ишак, остались позади, на радость шакалам. А мы продолжили путь.

К точке эвакуации мы вышли минута в минуту. Точность – вежливость не только королей, но и спецназа. А иногда и вертолетчиков – вертушки тоже появились вовремя.

Вертолеты увеличились в размерах, оскверняя вечную тишину этих гор непотребным ревом двигателей.

«Ми‑8» сел на ровную каменистую площадку, а два «крокодила» реяли в воздухе, готовые порвать на части всякого, кто приблизится ближе чем на пять километров – грозные, хищные ударные вертолеты, настоящие защитники гонимых, то есть нас.

И вот мы уже внутри «восьмерочки» – для кого-то, может, и гулкой, тряской, некомфортной, но для меня такой привычной и родной, как верная крестьянская лошадка.

Внизу потянулись невысокие горы, перемежаемые равнинами. Для художника это красивый пейзаж. Для меня – театр военных действий.

– Ну что, охотники, с удачной вылазкой, – произнес я, разглядывая прислонившихся к трясущейся стенке моих ребят.

Уже несколько месяцев мы охотимся на полевых командиров Халифата и прочих террористических шарашек. С учетом нашего опыта мы получаем задания на самую жирную и труднодоступную дичь. И пока по результатам – мы лучшие из всех аналогичных разведывательно-диверсионных групп, которые наводят шорох в этих краях.

– Не сглазь, – сказал Князь. – Еще не приземлились.

Не сглазил. Долетели мы до аэродрома Хмеймим, где дислоцировалась группировка российских ВКС, без приключений. И вот мы уже тяжело шагаем по бетону полосы. Мы пропитались злобой и ненавистью, гарью войны, на наши ботинки чугуном налипла пыль местных дорог. Мы вернулись с очередного боевого задания. Со щитом, а не на щите.

Чтобы мы не светились на базе в полной красе – со спецназовскими стволами, в маскировочном изношенном камуфляже, нам подогнали наглухо закрытую «Газель». Я приказал ребятам сдавать оружие, снаряжение и двигать в расположение, а сам отправился в штаб. Коротко отчитался перед куратором полковником Родченко. Удостоился крепкого рукопожатия и заверений о представлении всей группы к госнаградам. И узнал о ближайших планах руководства…

– Послезавтра в Чкаловский, – объявил я, заходя в жилой модуль, приютившийся в самой дальней точке авиабазы.

Нам уже давно пора домой. В скуку замершей между временами перемен и ждущей чего-то Москвы. Я знаю, что там нам вскоре захочется снова на охоту, но, возможно, что нам долго не предоставят такой возможности. Руководство уже намекало, что мы слишком вжились в эту войну и пора нам отдохнуть от бесконечных поисков, диверсий. Перерыв обещали длительный. Значит, будет учеба, нескончаемые тренировки, оттачивание навыков и наработка физической формы, которая, в отличие от звериного чутья, вовсе не росла от бесконечных боевых выходов, марш-бросков и полуголодного существования во время вылазок на территорию противника.

Мои слова вызвали заметное оживление.

– Мы вообще как космонавты, возвращающиеся с орбиты, – сказал Рад. – Точнее, с другой планеты.

– Где боролись со злобными инопланетянами, – поддакнул Князь и мечтательно протянул: – Домой, домой, стучат колеса…

Глава 2

База частной военной компании «Группа ANT» являлась одновременно штабом по координации деятельности всех подразделений этой организации на Ближнем Востоке. Полтора года назад она передислоцировалось из Саудовской Аравии в провинциальный город Аль Кариб.

Еще недавно Аль Кариб был обычным тихим восточным городом с полумиллионом жителей. С учетом благодатной природы, близости моря, наличия старинных мечетей и античных памятников у правительства страны имелись амбициозные планы по привлечению туристов, строительству отелей. Но неожиданно иностранные гости хлынули туда сами – бурным мутным потоком.

Волею судеб Аль Кариб находился почти на границе с Сирией, и с началом там широкомасштабного конфликта стал магнитом притягивать тех, кто имел отношение к войне. Теперь здесь постоянно мельтешили представители невнятных международных политических, благотворительных организаций, журналисты, разные врачи без границ и красные крестоносцы. Ну а также толкался всякий сброд, пытающийся добраться до Сирийской Арабской Республики, чтобы всласть повоевать там, или бегущий оттуда – их потоки направлялись умелой и сильной рукой, с которой власти сделать ничего не могли. Местных жителей, которые уже были и не рады возросшей торговле, сильно нервировало, что агрессивные и угрюмые пришельцы как-то неодобрительно смотрят на здешние порядки и по-хозяйски присматриваются к городу – а не пора ли и тут запалить факел джихада. Напряжение было разлито в воздухе.

Заметно увеличилось военное присутствие на авиабазе США, располагавшейся в двадцати километрах от города. Туда были переброшены дополнительные вертолеты «Апач», самолеты «Ф‑16», укреплена система ПВО. Да еще для полного комплекта появилась база наемников.

Логово ЧВК представляло собой типичную войсковую часть с казарменными строениями, стрельбищем, полосой препятствий, гаражами, складами оружия. Здесь жили, тренировались солдаты удачи – битые жизнью волки, как правило, в прошлом бойцы сил специальных операций. Отсюда они уходили на боевые задания, из которых иногда не возвращались.

Слово «частная» в названии организации было лукавым. Частных войн не бывает, а если и бывают, то это не те войны, о которых пишут в учебниках истории. Давно ни для кого не секрет, что значительная часть из четырех сотен функционирующих в мире ЧВК – это не что иное, как залегендированные подразделения различных разведок или сборища наемников, работающих на те же разведки. Им поручалась самая грязная работа. Ведь государство не отвечает за частников. И частника всегда можно слить во избежание международных скандалов.

Что касается «Группы ANT», то она с первых дней своего основания являлась придатком ЦРУ. А руководитель ее ближневосточного филиала Дункан Батлер успешно совмещал свою работу с должностью резидента главного разведывательного ведомства США и отвечал за проведение львиной доли спецопераций в Сирии.

– Пятнадцать лет я торчу в этой дыре, Алан, – вздохнул Батлер.

Это был плотно сбитый невысокий мужчина лет пятидесяти, краснолицый, с маленькими свинячьими глазами и такой же свинячьей короткой шерстью, заменявшей ему прическу. Он развалился в огромном кресле, в лучших ковбойских традициях положив ноги на просторный письменный стол.

Его кабинет занимал сорок квадратных метров на последнем этаже трехэтажного бетонного корпуса. Мебель в кабинете была старомодная – книжные шкафы, стулья из резного красного дерева, пара диванчиков на гнутых ножках. На полу стоял деревянный глобус, использовавшийся в качестве бара. Диссонировали с ретрообстановкой новенький компьютерный двадцатидюймовый моноблок с мышью и клавиатурой и двухметровый телеэкран, отображавший сейчас карту региона с множеством пометок. За деревянными панелями стен была скрыта самая современная аппаратура, исключавшая подслушивание и подглядывание за хозяином кабинета.

– Сегодня ровно пятнадцать лет, как я бью и убиваю местных дикарей для их же блага. И что, я не имею права на мой маленький праздник? – продолжил Батлер и сделал из бокала небольшой глоток хорошего виски. У него был повод и выпить, и напиться. Выпить – потому что сегодня своеобразный юбилей. А напиться – потому что этот день не обошелся без потерь.

– Имеете, – невозмутимо произнес заместитель резидента Алан Андерсон, высокий, статный голубоглазый блондин атлетического сложения, по виду – истинный ариец, как его представляла немецкая пропаганда, а по гражданству американец в четвертом поколении. Он сидел на обитом красной кожей стуле с высокой спинкой, выпрямившись, будто кол проглотил, и внимал начальству.

– Так какого же черта, Алан, вы портите мой праздник? – поинтересовался Батлер.

– Наверное, потому что обстоятельства выше нас, – все так же спокойно произнес Андерсон, только что сообщивший боссу о том, что русская ракета накрыла в Сирии Большого Имама.

– Выше, – кивнул Батлер. – Эх, если бы не чертовы обстоятельства…

– Большого Имама, конечно, жаль.

– Вот тут вы ошибаетесь, мистер Андерсон. Мне его не жаль. Одной грязной обезьяной стало меньше. Мы найдем другую грязную обезьяну. Только не скомпрометировавшую себя массовыми казнями.

Андерсон кивнул, соглашаясь. Он всегда соглашался, потому что не соглашаться было чревато, учитывая некоторые психологические особенности босса. Батлер, специализирующийся на Сирии, давно мечтал оставить от этой страны одни головешки, что постепенно превратилось в навязчивую идею. Руководство видело его одержимость, но считало, что пока она идет только на пользу делу. Хорошо иметь сотрудника, который готов на все, пусть и ради сверхценной идеи. Как все одержимые, Батлер давно перестал воспринимать какие-либо возражения.

– Но этот мерзкий бабуин успел хорошо нагадить нам, – продолжил резидент.

– Как именно? – спросил Андерсон.

– Алан, мы с вами слишком тесно связаны, чтобы напоминать о конфиденциальности данной информации. Это, надеюсь, понятно?

– Более чем, – губы Андерсона тронула легкая кривая усмешка. Действительно, за четыре года, что он здесь, босс сумел его втянуть в такие дела и опутать такой липкой паутиной, что теперь если им и суждено пойти на дно, то только вместе. Как в сказке – жили счастливо и умерли в один день.

– По имеющейся у меня информации Большой Имам все долгие годы нашего сотрудничества собирал материал по нашим отношениям, не всегда вписывающимся как в международное право, так и в законодательство США, – витиевато изрек резидент. – И преуспел в этом. Он считал, что это гарантия на тот случай, если наша дружба даст трещину.

– И давно вы об этом узнали?

– Год назад. Но помешать уже ничем не мог.

Батлер снял ноги со стола, яростно, со стуком, поставил на стеклянную поверхность бокал, прошелся по кабинету, глубоко вздохнул и выдохнул, сжав кулаки и выдавливая из себя разрывающую грудь ярость. Остановился у окна с пуленепробиваемыми стеклами, из которого открывался благостный вид на зеленые холмы, финиковые рощи и кукурузные поля, разрезанные ирригационными каналами.

– Там действительно много материалов компрометирующего характера? – поинтересовался Андерсон.

– Достаточно, чтобы довести до инфаркта специальный комитет Сената США. Впрочем, даже если дойдет до нашего непосредственного руководства… Не простят нам… Нам, Алан. Нам. Мы с вами вместе в этом зависшем над пропастью автобусе.

– Надо найти архив. Пока о нем не узнал кто-то еще.

– Если его найдут сирийцы или русские… – Батлер снова взял бокал и отхлебнул виски – на этот раз глоток вышел побольше. – Алан, я вам доверяю. У вас в голове не опилки, а идеи… Надо подключить всех наших людей. Мы должны узнать, где этот архив.

– Мы найдем его, – заверил Андерсон.

– Это серьезное дело, Алан. И серьезные премиальные.

Заместитель резидента кивнул. Обычно серьезные дела заканчивались весомым прибавлением на его офшорных счетах. У Батлера было множество недостатков, но жадность среди них не значилась…

Андерсон был, несомненно, талантливым оперативником. Голова у него работала как хороший компьютер. Он моментально просчитывал варианты и выдавал пути решения проблем. И, выйдя от босса, начал действовать незамедлительно.

За последующие дни он поставил на уши всю свою агентурную сеть. Ему пришлось дважды нырять на территорию Сирии, чтобы лично встретиться с источниками информации. Конечно, это было опасно, но иначе никак не получалось. Разведка – это вообще рисковое дело. Но он привык, что вся его жизнь – русская рулетка.

Кстати, о русских. От надежного источника на их базе пришла первая значимая информация. Андерсон был шокирован, проведав, что русская разведка уже в курсе существования архива Большого Имама и тоже активно ищет его.

Батлер, узнав об этом, разразился такими проклятиями, что Андерсон, лощеный и высокомерный выпускник элитного Йельского университета, невольно заслушался, дивясь чудесным лексическим оборотам. Босс поднялся с самого дна, с Бронкса в Нью-Йорке, состоял в молодежных бандах и никогда не стеснялся ни в действиях, ни в выражениях. Но сегодня он превзошел сам себя.

– Эл, мальчик мой. Мы должны опередить этих проклятых свинячьих ублюдков! Нам еще не хватало только русских! Эти тифозные портовые шлюхи со своими бомбардировщиками и ржавыми ракетными лоханками и так сидят у меня как шкот в горле! Алан, мать вашу, мы должны их опередить!

– Опередим, – заверил Андерсон, у которого были основания утверждать это.

Но опередить не удалось. Еще через день пришла информация из самого логова российской военной группировки в Сирии, что русской агентуре удалось захватить часть злосчастного архива.

– Это что, мы продули призовой забег? – Батлер остановился посреди своего кабинета, вперив тяжелый взгляд в стоящего по струнке заместителя.

– Нет, сэр, – отчеканил тот.

– У вас есть какие-то дельные предложения, кроме того, чтобы застрелиться?

– По моей информации, агенты противника еще не добрались до цели.

– То есть они еще плетутся по сирийским холмам и долинам с архивом в чемодане на колесиках? – хмыкнул Батлер, сочившийся язвительностью.

– Да. И у нас есть хорошая возможность их перехватить.

В двух словах Андерсон ввел босса в суть ситуации. И по мере изложения лицо резидента светлело.

– Полетите лично вы, Алан, – воодушевленно произнес Батлер. – Кроме вас, никто не должен касаться бумаг. И не рекомендую лазить в них. Вам же будет спокойнее.

– Есть, сэр.

Батлер благосклонно кивнул. Он знал, что его помощник неукоснительно выполнит приказ. Этот парень слишком умен, чтобы совать нос в такие тайны.

– Используйте любые имеющиеся у нас средства, – Батлер сжал пальцами плечо «арийца». – Я жду вас с победой, мой мальчик. Не подведите. Не разочаровывайте старика.