Текст книги "Золотая рота"

Андрей уловил что-то краем глаза – напрягся. Шевельнулись кусты в конце аллейки – такое ощущение, что кто-то хотел оттуда выйти, но передумал, заметив постороннего. Он всмотрелся. Там явно кто-то был – приглушенно переговаривались люди. Мелькнула голова над кустами. Змейка страха поползла по позвоночнику. Страх – нормальное явление, особенно в том случае, если не мешает думать и реагировать. Но тут он разозлился. Это курорт, здесь постоянно кто-то шастает – туристы, наркоманы, мелкое жулье, полиция и даже добропорядочные люди… Куприн выбросил окурок в урну, зашагал в отель. В холле царило сонное безмолвие. Посапывал Рамон, снова задремала Тамара, отчаявшись дозвониться до коллег. Он постеснялся ее будить, на цыпочках прошел мимо, добрался до лестницы…

И уже поднял ногу, чтобы начать восхождение, как кровь отхлынула от лица. Шорох за спиной. Он резко обернулся, имея смутное подозрение, что не увидит ничего приятного. И чуть не задохнулся. Тамара не спала (а спала ли она раньше?), она стояла у него за спиной посреди холла, сжимала пистолет с глушителем и целилась ему в голову. Глаза ледяные, тонкая ухмылка. «Не будет разговаривать! – ужаснулся Андрей. – Ей еще Рамона убрать надо – ведь проснется, когда мое тело шлепнется на пол…» Вихрь догадок в голове – не случайно Тамара оказалась ночью в холле, а звонила она не в фирму, а на телефон Грибова, из которого Андрей удалил сим-карту…

Он дернулся, но его опередили. За мгновение до выстрела с Тамарой что-то приключилось. Она внезапно вздрогнула, ствол сместился, в красивых глазах выросло безмерное удивление. Она издала горлом клокочущий звук, словно подавилась, выплюнула сгусток крови, покатились спазмы – не спуская с Андрея удивленных глаз, она подалась вперед и упала. Из спины торчала костяная рукоятка ножа, пробившего сердце…

Не все так плохо, как кажется… Куприн утер взмокший лоб тыльной стороной ладони. Рамон не проснулся – ну, дает жару парень! Тамара была мертва – льдинки в глазах просто наезжали друг на друга. «Да уж, хорошая девушка», – подумалось Андрею. Из раскрытых стеклянных дверей кто-то делал ему лихорадочные пассы. Покосившись на сопящего Рамона, он на цыпочках пересек холл, вывалился за дверь… И тут же его схватили за руки, поволокли через кусты на крохотную поляну – подальше от электрического света.

– Не ори, это мы, твои ангелы-спасатели… – шептал Генка Тимашевский, хлопая его по плечам, словно проверял, жив ли он еще.

– Вот так камуфлет… – потрясенно бормотал Леха Крикун. – Вот так камуфлет…

– Забавная история, нечего сказать… – зловеще гудел в ухо Ромка Проценко. – Как же тебя угораздило, командир?

– Где ж вы были, господа? – У него еще хватало сил шутить. – Долго ль ехали сюда?

Силуэты товарищей колыхались перед глазами. Не зря он с ними заключил союз, ох не зря. Работает старое воинское братство… Он готов был их целовать до изнеможения – угрюмого Крикуна, одетого в бесформенную рубашку до колен, элегантного Генку с дурацким ожерельем на шее, скромного, какого-то незаметного Проценко…

– Он еще шутит, – ухмылялся Ромка. – Растерял ты сноровку, командир, какая-то баба едва тебя не уделала. Слушай, что ты ей сделал плохого, что она на тебя «пушку» подняла?

– А такая красотка, – цокал языком Генка. – Жалко, мочи нет. Ну, ты и согрешил, Леха… Да не бросайся на меня, все правильно, ты вдумчиво подошел к вопросу…

– Вот так камуфлет… – продолжал бормотать Крикун.

– В общем, подошли мы к отелю, а двери прозрачные, все видно, – начал повествовать Генка. – Видим, классная телка в тебя целится. Ну, Леха и среагировал, мол, непорядок, зло побеждает – швырнул в нее ножик.

– Откуда у тебя нож, Леха? – спросил Андрей.

– Днем купил, в сувенирной лавке… – стучал зубами не привыкший убивать красоток Крикун. – Понравился, сука, рукоятка такая прикольная…

– Вообще-то странно, – тихо засмеялся Генка. – Леха лучше всех умел мазать, а тут – надо же – попал.

– А в бубен? – разозлился Крикун.

– Все правильно, – ворчал Проценко. – Если очень хочется, то получится.

– А если не получилось, то хреново хотелось, – подхватил Генка, – Просто Леха сдрейфил. Сам посуди, Андрей Николаевич: если тебя убьют, как мы получим свои деньги?

– Да пошел ты, – бурчал Крикун, – я об этом даже и не думал…

– Банковская карта под урной на перекрестке Гранатовой и Красноармейской, – поведал Андрей. – У входа в магазин электроники. Эту махину еще лет двести никто с места не сдвинет. Пин-код 3964.

– Молодец, продумал, – похвалил Генка.

– Это вы там в кустах возились? – вспомнил Андрей.

– Было дело, – кивнул Проценко. – Гуляли мы вокруг твоего «дома соблазнов». Ночь для прогулок – самое то. А может, чувствовали, что ты нарвешься… Мы утром прилетели – вразнобой. Генка в «Пальма Плайя» поселился, а мы с Лехой – в «Гранд Баваро». Пока сориентировались, разобрались, что тут к чему… Просто невероятно, командир, какое здесь великое множество отвлекающих от работы факторов.

– Рассказывай, что случилось, – потребовал Генка. – Только быстро.

Он объяснил ситуацию в нескольких фразах. Имеющий мозги – да поймет.

– Что-то я не совсем догнал, – растерялся Крикун.

– Потом повторим, – бросил Андрей. – Ладно, мужики, чувствую, работа у нас пойдет. Возвращайтесь по отелям, завтра держитесь где-нибудь поблизости. Пересечемся.

– Ты хочешь вернуться в эту клоаку? – ужаснулся Генка. – Спятил, Андрей Николаевич?

– Я должен, – поморщился он. – В отеле два трупа. Если узнают, что пропал постоялец, убийства свяжут с ним, будут искать. Угадайте с трех раз, смогу ли я доказать, что никого не убивал?

– Не сможешь. Одного ты точно грохнул, – проворчал Крикун. Похоже, это было единственное, что он уловил из рассказа Андрея.

– Буду притворяться, что ничего не знаю. Следы подтер… Ну, все, мужики, спасибо за службу, свидимся…

Рамон так и не проснулся. В округе тишина, отель «Парадизус Гольфо» спал мертвым сном. Куприн на цыпочках обогнул мертвую девушку и бесшумно взлетел по ступеням. А только заперся в номере – бросился в туалет, припал к унитазу и изливал из себя, пока в глазах не помутилось. Старым становится для такого дерьма?

И только утром, распахнув глаза, он понял, что по собственной дури загремел в западню. Рассказ чиновника Ракитина оказался правдой. Люди пропали, над инцидентом саркофаг секретности, российские и местные мафиозные круги прочно спаялись. Чего стоит одна «засылка» Тамары в отель под видом гида – бестрепетная исполнительница, владеющая профессией организатора туристического досуга. В теме консульство с посольством, кто-то в руководстве туроператора, местная полиция… А значит, его в любом случае схватят! Не вышло убить – отправят за решетку, и уж там он сгниет, как положено…

Оставалось лишь надеяться, что не вся полиция в теме.

Рамон проспал довольно долго. Посторонние в отель не приходили. Когда он пробудился и обнаружил труп посреди холла, то, естественно, первым делом вызвал полицию. Утро началось с суеты. По территории отеля разгуливали мулаты в форме цвета детской неожиданности. Жались кучкой на диване в холле несколько молодых людей в желто-белой униформе – представители «Розмари-тур». На их лицах пышным цветом цвели испуг и удивление. Люди в форме донимали персонал. Щеголеватый мулат с козлиной бородкой наезжал на Рамона, а у того тряслась губа, он не знал, что ответить. Тело убитой уже увезли – вероятно, эксперты закончили свою работу. За отпечатки пальцев на рукоятке ножа Андрей не беспокоился – откуда возьмутся в базе местной полиции «пальчики» Лехи Крикуна? Их и в российской-то базе МВД поискать нужно…

– Вы не знаете, что случилось? – встревоженно перешептывались люди.

К чести полиции следует заметить, что первое время она вела себя деликатно по отношению к туристам. Допрашивали лишь работников отеля и представителей туристической организации. В принципе понятно, вряд ли постояльцы имеют отношение к инциденту – зачем им убивать своего гида? Некто со стороны прокрался ночью в отель, прирезал несчастную девушку. А работник, отвечающий за «пропускной режим», позорно проспал! Прибыл хозяин заведения – пожилой и грузный квартерон, пообщался с полицией, затем прижал струхнувшего Рамона к стенке и принялся шипеть на него, тыча вилкой в глаз. К Андрею никто не подходил – да он и не лез в центр событий. Люди кучковались в кафе во внутреннем дворике, обсуждали событие, о котором никто не знал. Потом во дворик вторгся полицейский офицер – тот самый, с козлиной бородкой, представился лейтенантом Гарсия Флорез дель Кампо и порекомендовал туристам из отеля никуда не уходить. Дескать, произошло преступление, полиция проводит расследование, он принимает извинения за причиненные неудобства, но так надо. Полиция еще поговорит с отдыхающими. В любом случае покинуть отель никто бы не смог – у входа стояла полицейская машина, и возле нее прохлаждались два характерных типажа в форме.

– Безобразие! – возмущались Ада с Раей, уже собравшиеся на городской пляж и отвлекающие всех своей нарочитой сексуальностью. На них таращились полицейские, отдыхающие мужского пола, испуганные парни из «Розмари-тур». – Андрей, вы не знаете, что случилось? – допытывались девушки. – Это безобразие! Мы же не можем сидеть тут весь день!

– Понятия не имею, – пожимал плечами Андрей. – Может, ограбили кого-то или избили?

– Что-то было, но нас там не было, – добродушно гудел Калманович. – А что? Тоже впечатление. Будет что рассказать на родине… Кстати, кто-нибудь видел Грибова? Он долго спит. Через час у него экскурсия на Рападор – интересно, полиция отпустит?

Возникла чем-то расстроенная Алла Юрьевна, исподлобья покосилась на собравшихся, со злостью – на Андрея, и бочком удалилась в кустарник. Потом по дорожке прошествовал ее сынок Виктор, на что-то явно запрограммированный.

– Мама дорогая, я знаю, что случилось… – примкнула к компании взволнованная Сикорская. – Паренек из «Розмари-тур» рассказал по секрету… Нашего гида Тамару сегодня ночью убили! Ну, ничего себе дела… и у какой сволочи рука поднялась? Нож в спину ей воткнули…

– Сильно, – опешил Калманович. – А вы не сочиняете, профессор? Это ту самую длинноногую красотку, что ли?.. Вот уж воистину, у какой же гниды рука поднялась?

– Страсти-то какие… – ахнули в унисон Ада с Раей. – Бедная девочка, за что ее?

Оставалась слабая надежда, что «само рассосется». Андрей переместился к бару, заказал бутылку «Гиннесса» и сидел, попивая мелкими глотками, ожидая у моря погоды. Не «рассосалось»! Активность полиции шла на спад, постояльцев почти не опрашивали, но тут на помощь следственной группе прибыли свежие подкрепления. Куприн с тоской наблюдал из бара, как люди, затянутые в портупеи, растекаются по территории и штурмом берут отель. Гвалт на втором этаже, женский визг, мужские голоса на повышенных тонах – обнаружили тело Грибова в его номере!

Андрей сильно озадачился. Туристов пока не доставали, на двери табличка «Не беспокоить» – с какой бы стати ее стали взламывать? Разве что… он снова стал обильно потеть. Первая «волна» полиции – обычные работяги, криминалисты, патрульные для оцепления. Вторая «волна» – связанные с местным криминалом. В их рядах есть люди, знающие Грибова, Тамару… А раз так быстро добрались до трупа – значит, не все еще сообщники убитых перевелись. Кто? Осточертевшие лица отдыхающих плясали перед глазами. Калманович, Сикорская?.. Да какая разница? Скоро обнаружат, что он сидит в баре, и на запястьях замкнутся браслеты. Не совладать майору спецназа с такой толпой. И ссадины на кулаке так удачно совмещаются с раскрошенным черепом Грибова… Извилины кипели, отбрасывая варианты. Нужно сматываться. Из отеля не выйти – там все перегорожено. Сумка с вещами в номере – черт с ней, в ней нет ничего такого, без чего нельзя прожить. Он грамотный, боковые карманы на бриджах вместительны – в них деньги, документы, телефон и даже ключ от номера, который теперь ему на хрен не нужен. Все свое он носит с собой. Куприн мысленно вычерчивал маршрут: через бассейн и кучку лимонных деревьев – на аллею, ведущую в «Райскую бухту». Там нет полиции. Через сетку перебраться на пляж соседнего отеля, а там уж он придумает, как раствориться в этих кущах. Друзья помогут, на то они и друзья…

Андрей залпом допил пиво, вынул из нагрудного кармана солнцезащитные очки и покосился по сторонам. Стянул со стойки бейсболку с логотипом «формулической» команды «Феррари», оставленную кем-то из постояльцев, и водрузил на голову козырьком назад. Стек с высокого табурета, юркнул на аллею, заросшую кустарником с причудливыми цветами, название которых ему вовек не выучить…

У бассейна в этот час было пусто. Шезлонги в ряд, зонтики. Солнечные зайчики плясали по глади воды. Он зашагал по кафельной окантовке бассейна – мимо лохматых гранатовых деревьев, мимо веревки, на которой сушились оставленные с вечера полотенца отдыхающих.

– Он здесь, капитан! – высунулась из кустов лоснящаяся от пота физиономия, и спустя мгновение на поляну позади бассейна плюхнулась упитанная фигура полицейского, бросившегося наперерез. – Ни с места, сеньор! – завопил коп. – Вам придется ответить на несколько вопросов!

Решимость, с которой он рванул не к кому-нибудь, а именно к Андрею, наглядно свидетельствовала, что ответы на «несколько вопросов» могут растянуться лет на двадцать. Мгновенная оценка ситуации: за спиной никого, коп бежал навстречу, надувая бычьи щеки, по узкой дорожке между бассейном и полотенцами. Ворочалось что-то справа, на дальней оконечности бассейна.

– Задержи его, Эдуардо! – визгливо вопили из тех мест.

Андрей сдернул с веревки полотенце, пестрящее тропическими красками, и когда полицейский был уже в метре, уже протягивал загребущие лапы, предчувствуя поимку «страшного преступника», накинул полотенце ему на голову. А когда тот стал его сдергивать, мыча, как корова, ударил пяткой под коленку, схватил за шиворот и швырнул в бассейн! Мясистая туша шлепнулась в воду с таким грохотом, словно взорвалась небольшая граната. Вырос столб брызг. Ускоряясь, Андрей прошел поворот. Вынырнула туша, осыпая пространство сочными испанскими ругательствами, среди которых превалировало слово «каброн» (вольный аналог российского «козла»), забила по воде руками. Навстречу мчался еще один претендент – худощавый, жилистый, размахивая кулаками. И этому не повезло – Андрей откинулся в сторону, вздыбив пустующий шезлонг, вытянул ногу, об нее и запнулся полицейский. Он повалился, возмущенно крякая, едва не раскрошив челюсть о кафель дорожки. Вставая, Андрей пихнул его ногой – и тот перевалился в воду, накрыв собой толстяка, который уже выбирался на бортик. Двое бултыхались в бассейне, отталкивая друг дружку.

– Эдуардо, ты кретин! – визжал худощавый. – Отцепись от меня!

– Ты сам кретин, Хуан-Игнасио! – рычал толстяк, хватая его за волосы.

Понаблюдать, видимо, стоило, но времени не было. Двое мчались наперерез – со стороны дорожки, ведущей к морю. Оба тянулись к кобурам, и лица у них были решительные. «Не бойцы», – мысленно оценил Андрей, принимая стойку. Подсечка – коп споткнулся. Рука с пистолетом не успела распрямиться, Куприн просто вырвал ее из сустава – боль ужасная – и толчком спровадил копа в бассейн. Одновременно ногой остановил второго – тот схватился за отбитое достоинство, вскинул умоляющие очи к небу. Андрей просто схватил его за шиворот и отправил до кучи к «купающимся». В бассейне становилось тесно от орущих полицейских. К сожалению, глубина там была небольшая – человеку среднего роста по горлышко. Эдуардо и Хуан-Игнасио, сумевшие пресечь взаимное притяжение, выбирались из воды. Куприн с диким хохотом схватил громоздкий шезлонг, вознес его над головой, не чувствуя тяжести, и швырнул в «ихтиандров». Угловатый атрибут пляжного отдыха сбил полицейских обратно в бассейн – они обрушились, взмахнув руками, на товарищей по несчастью…

Офицер с козлиной бородкой, бегущий на выручку своим, засомневался в успехе мероприятия, притормозил – челюсть отвисла от страха. Он рвал из кобуры пистолет, но так бывает, что в ответственный момент все вокруг мешает и не дает действовать. Вот она, родная стихия российского десантника! Адреналин хлестал, азарт будоражил. Андрей вырвал, словно копье, из основания, заполненного водой, шест со сложенным зонтом и помчался, выставив острие, на паникующего офицера. Тот задергался, физиономия цвета разбавленного какао покрылась пятнами. Зверь, безжалостный и беспощадный русский зверь…

– В воду! – по-испански заорал Андрей, брызгая слюной.

Дважды повторять не пришлось. Офицер икнул и за мгновение до того, как острие зонта пропороло ему пузо, «солдатиком» нырнул в бассейн. «Обалдеть, – думал Андрей, пробегая мимо. – Полный бассейн полицейских… сфотографировать бы, а то не поверят».

По аллее кто-то топал тяжелыми бутсами. Он швырнул туда «копье» и, не глядя на результат, выпрыгнул на гравийную дорожку, ведущую к пляжу. Взяли, суки?! Ну что ж, дальше – чистая техника. Он помчался по дорожке двухметровыми скачками. Кто же знал, что у местных копов имеются средства для принудительной остановки зарвавшихся российских десантников? На забор из ракушечника запрыгнула колоритная фигура: негр, черный, как египетская тьма. Вскинул громоздкое устройство, напоминающее одновременно арбалет и трезубец для стрельбы по китам. Андрей увернулся бы от стрелы, чуть подавшись влево, – но не от летящей в него сетки, расправляющей загребущие «крылья»… Его опутало, точно кокон, сковало суставы, он повалился, возмущенно рыча, катался по земле, пытаясь разорвать связующие нити. Навалились трое или четверо, принялись награждать пинками и затрещинами. Куприн дрался, как разъяренный лев, пыхтел, тужился – и даже попал в кого-то: пораженный в чувствительную точку коп вывалился из свалки и завертелся юлой.

– Сеньор, вы арестованы… – хрипел схвативший его за волосы коп. И так потянул, что глаза стали вываливаться из орбит.

– Да понял уже… – хрипел Андрей. – Ладно, вяжите, ваша взяла…

Удар по виску вызвал легкое головокружение и сдвиг по фазе. Конечности не слушались. Не склонялся над ним пророк Илья – покровитель десантных войск… Его тащили всей честной компанией по дорожке к отелю – мимо душевых кабин, пахучих цветов, столиков кафе с накрахмаленными скатертями. Он понимал, что происходит, но реагировать не мог; даже стоять не мог самостоятельно. Расступались изумленные туристы. Моргала Сикорская, ухмылялся малолетний Виктор, которого держала за шиворот, словно собаку за поводок, ошарашенная Алла Юрьевна.

– Андрюха, мы с тобой… – рвал на себе «тельняшку», но старался не выделяться из толпы изрядно подвыпивший Калманович.

– Андрей, ну, вы даете… – восхищенно бормотала, провожая его глазами, Рая. А Ада добавляла:

– Это недоразумение, Андрей, все решится… Вы только не волнуйтесь, вас отпустят… Боже мой, какой вы тут цирк забабахали… Знаете, я даже немного успела снять на телефон…

«А ведь кто-то из них меня подставил, – лениво думал Андрей. – И продолжает прикидываться отдыхающим – правильно, зачем без нужды заявлять о себе?»

Его проволокли через холл, через распахнутые стеклянные двери. Джип «Сузуки» открытого типа без опознавательных полицейских знаков уже поджидал своего пассажира. Куприна загрузили на заднее сиденье, хорошенько утрамбовали. Острое колено уперлось в грудь – ребра сдавило, не продохнуть… Он старательно наводил резкость. Над ним кривлялся и хохотал мокрый, как чушка, упитанный коп Эдуардо, вертел кулаком перед носом – дескать, пробил час мести, сейчас понюхаешь, что это такое!

– Не убивать, – раздался голос человека, оставшегося за кадром, – мы должны знать, на кого он работает.

Ребра болели убийственно – машина прыгала по кочкам, и после каждого такого прыжка мутнело в глазах. Куприн твердил себе, что не должен терять сознание; если потеряет, он конченый человек… В подержанном джипе находились четверо служителей законности и он. Широкая спина водителя рябила перед глазами. Рядом с водителем сидел офицер – не тот, что с козлиной бородкой, а другой; у этого борода была окладистая, аккуратно выровненная триммером, он следил за ней лучше, чем за зубами – временами оборачивался и демонстрировал мечту стоматолога-садиста. Андрей лежал в какой-то лютой позе – практически под сиденьем, руки были связаны за спиной, горло распирал бесхитростный кляп, разящий машинным маслом, а в грудь упиралось колено Эдуардо. Временами этот тип разражался хохотом, зловеще шевелил пухлыми пальцами. Четвертым был еще один знакомец – Хуан-Игнасио. И его не распирало от любви к задержанному – мстительно косился, одаривал ухмылками. Андрей не видел, где они едут, он мог любоваться лишь безоблачным небом, верхушками фруктовых деревьев и крышами проплывающих строений. Недобрые мысли шевелились под лобной костью. Дороги в этом городке достаточно ровные, к общественно значимым зданиям, к коим, безусловно, относится и полицейское управление, ведет приличный асфальт или приличная брусчатка. Но его определенно везли по удаленным от центра закоулкам. Куда? В штаб-квартиру местной братвы? Испытывают сомнение относительно его личности – действительно ли он работает по наводке частного лица? Можно не сомневаться, какая участь ждет его после напористой «беседы». Опять же, машина без известного во всем мире слова «Policia»…

И вновь ситуация менялась – он не успевал ее отслеживать! Высокий каменный забор – машина тряслась по безлюдному проулку. Он видел, как взгромоздился на гребень человек в карнавальной маске, отделанной блестками. Застыл на корточках, растопырив руки – возвращение человека-паука? – и вдруг стремительно спрыгнул в салон джипа. И не он один – с обратной стороны на переднее сиденье свалился еще некто, и вновь началось побоище! Андрей хрипел, окончательно придавленный, вытягивал шею, чтобы понять, что происходит. Вопили захваченные врасплох полицейские. Водитель выпустил руль, защищая лицо, машина потеряла управление и треснулась об забор. Напали двое – оба в масках, но что-то знакомое проглядывало в их фигурах и манере себя вести. Оба мастерски орудовали кулаками, подбадривая себя приятными матерными словами. Водитель получил под дых и застыл с парализованной диафрагмой. Как-то боком он вывалился из машины, его схватили за шиворот и треснули лбом об забор. Офицер схлопотал кулаком в адамово яблоко и тоже выбыл из борьбы. Двое на заднем сиденье пытались сопротивляться. Визжал Хуан-Игнасио. Исторгал бычий рев Эдуардо, но мощный удар локтем по виску отправил его в глухой нокаут. Хуан-Игнасио пустился в бегство – вывалился из машины и сорвался с высокого старта; но тут кто-то перепрыгнул с водительского сиденья, отдавив Андрею ногу, перемахнул через жесткую стальную раму и в прыжке настиг струхнувшего копа. Удар под подбородок – словно дубиной огрели, глаза несчастного съехались в кучку; основанием ладони – в нижние ребра, и что-то явственно хрустнуло. Перестарался человек, просто увлекся…

Андрей уже выкрутился из своей «норы» и взгромоздился на сиденье, извиваясь, как угорь. Рядом возникла ухмыляющаяся физиономия в маске, развернула его, едва не скрутив позвоночник, распутала узел. Он задергался, выдрал из горла кляп, надрывно закашлялся.

– Чего дикий-то такой, словно из клетки вылез? – проговорила «маска» голосом Генки Тимашевского и на всякий случай отодвинулась. – Это мы, Андрей Николаевич, твои боевые друзья и соратники. Чего уставился, как на вагон с героином? Опять стрелялки, догонялки, убивалки – даже во время заслуженного отпуска. Эх, романтическая молодость… А после драки, знаешь ли, кулаками не машут, чего ты тут вертишься?

– Помогли бы лучше… – прокряхтела вторая «маска» голосом Романа Проценко. Он вытаскивал из машины бесчувственного офицера. Оставалось извлечь лишь тушу Эдуардо, тот постанывал, но глаза предусмотрительно не открывал. Один с этой тушей Проценко бы не справился.

Кости болели, но переломов, кажется, Куприн избежал. Движения давались с трудом, но он справлялся. Кряхтя, выражаясь, выволокли брюхатого полицейского, бросили в пыль.

– Ну, что за штурмовщина, блин? – ворчал Тимашевский. – Дух перевести не дают…

– И снова спасибо, мужики… – отдуваясь, сказал Андрей. – Что бы я делал без вас… Почему не в тельняшках? – усмехнулся он.

– А Проценко, кстати, предлагал, – оживился Генка. – Мол, давай добудем тельняшки, голубые береты – все как положено, поставим им тут Карибы на уши, чтобы не расслаблялись.

– День десантника, блин, – заявил Проценко, стаскивая маску с сияющей физиономии. – До праздника еще почти две недели, а такое ощущение, что мы досрочно начали его праздновать. Тебе понравилось, Андрей?

– Особенно маски, – кивнул Куприн. – Где взяли?

– В сувенирной лавке, где еще, – пожал плечами Генка. – Теперь все наше боевое снаряжение мы будем покупать именно там – у старины Орландо Гаспара. Отличный, кстати, мужик и даже по-русски четыре слова знает. Два из них – это «классная задница».

– Можем ехать, – заключил Проценко, захлопывая двери и взгромождаясь за руль. Двигатель работал, машина подрагивала, а на повреждения в радиаторе даже смотреть не хотелось.

– Подожди… – опомнился Андрей.

Он пришел в себя, лихорадочно осматривался. Место для засады сметливые друзья выбрали идеально. Действовали экспромтом (и как они догнали плетущийся по закоулкам джип?), но грамотно – не подкопаешься. Приятно работать с такими людьми. Жилых домов в районе не было, высокие заборы из неотесанных каменных плит, непроницаемая зелень фруктовых деревьев, узкий проезд. Безлюдье… впрочем, нет – из переулка, не видимого глазом, прихрамывая, выбрался пожилой мулат в кожаной жилетке на голое пузо. Остановился, угрюмо всматриваясь в безобразия, и решил воспользоваться другой дорогой – развернулся и потопал обратно. Безобразия творились действительно выдающиеся – четыре копа корчились в пыли и оглашали округу жалобными стонами. Андрей подбежал к ним, собрал рации, выбросил их все через забор. Забрал пистолеты – хуже уже не будет – четыре бельгийских «браунинга» «FN Five-seven» – облегченных, самозарядных. Отволок эту гору железа друзьям:

– Разбирайте, поехали…

Дискутировать не стали – какое-то время они могли использовать эту машину. Пока очухаются копы, свяжутся со своими, опишут приметы «преступников», вспомнят номерные знаки – пройдет не менее получаса… Элементарный в управлении джип помчался, как молодой скакун, пропылил по переулку, свернул в аналогичный и выбрался на пустырь – неподалеку от внушительной свалки, стыдливо прикрытой вереницей пальм. Окраина Аллеридо, удаленная от сверкающего побережья. Возле свалки пыхтел самосвал, возились с лопатами оголенные по пояс мулаты.

– Тормози, – сказал Андрей, а когда Проценко послушно остановил машину, распорядился: – Рассказывайте. Где Крикун?

– А мы уж думали, ты не спросишь, – усмехнулся Генка. – Расклад такой, командир. Если нас поймают, тебя убьют или посадят – в сущности, одинаково приятно. Не думаю, что доминиканские тюрьмы отличаются, подобно европейским, домашним теплом и уютом… И нас посадят – поскольку натворили мы немало, не имея даже мало-мальского государственного прикрытия. Наши личности вычислят – это несложно. Срок будет длинным и трудным – с чем и поздравляю всех присутствующих. Перспектив не вижу. Единственное, на что мы можем рассчитывать, что поймают не сразу. Но это так, вступление – лирика, так сказать. Зная твой характер, Андрей Николаевич, можем предположить, что беготню от полиции и мафии ты намерен совмещать с работой, за которую тебе заплатили. Тогда слушай. Позицию у «Парадизус Гольфо» мы заняли рано утром… от кофе, что пили пять раз, уже на душе тошно… Вся суета, полиция, потом еще раз полиция, потом тебя потащили… И вот что интересно. – Генка сделал загадочное лицо. – Мы обнаружили, что, кроме нас, за событиями в отеле увлеченно наблюдает еще один тип. Невзрачный, щуплый, вот с таким носом – в принципе белый. Явный холерик и невротик, но не глупый. Сначала он сидел в машине – старом «Фольксвагене», потом вышел, стал прохаживаться возле отеля, сунул нос, куда не следует, и даже сделал несколько снимков на цифровую камеру. Когда тебя повели, он опять снимал. Джип с твоим сиятельным телом убыл, а тип задумался. Записал что-то в блокноте, сел за руль и подался в другую сторону…

– Мы понимаем, Андрюха, все это может оказаться пустышкой, – перехватил эстафету Проценко, – но хвататься надо за любую соломинку. В общем, Леху Крикуна снарядили на такси выслеживать этого типа. Леха, конечно, не титан ума, но настырный, и если уж к кому-то привяжется, то не отлипнет.

– А еще мы изучили карту Аллеридо, – похвастался Генка. – И можем теперь ориентироваться с закрытыми глазами. В данный момент мы находимся в депрессивном районе Саламан на западной окраине города, в трех минутах езды от Алиганде, рассекающей городок вплоть до Изабель-Росса…

– Я знаю, вы одаренные дети, – кивнул Андрей. – Но давайте договоримся – больше одного раза в день я вас хвалить не буду. Может, есть смысл позвонить Крикуну?

В кармане у Проценко сработала вибрация; бурча, что черта лучше не поминать, он извлек телефон, буркнул: «Говори» – и стал слушать. Потом сказал: «Он с нами» – и передал трубку Андрею. Пока еще можно было пользоваться телефонами друзей – их личности не стали достоянием противника, и тот не применил свои технические возможности.

– Круто, командир, что ты опять с нами, – заурчал Леха Крикун на другом конце эфира. – Но я не удивлен, кто бы сомневался, что у парней все получится. В общем, так. Улочка называется Гуаделупе – хрен ее знает, где это; спроси у Генки с Проценко, они знают. Носатый тип… не знаю, живет он тут или работает… в общем, несколько минут назад он поднялся на второй этаж какой-то развалюхи – лестница прямо с улицы – и назад пока не возвращался. На двери табличка, издали не вижу. Мне тут скучно и неуютно. Цыганки негроидные ходят, косяка давят, местная шпана присматривается, так и напрашивается на разговор. Такой вот камуфлет, командир. Вы уж решайте, чего делать. Дом под номером двадцать – пройти подворотню за восемнадцатым строением, зайти во двор…

– Понял тебя. – Андрей выключил телефон и отдал Роману. – Улица Гуаделупе. Леха скучает по настоящему делу – скоро начнет поколачивать местную гопоту.

– Мы тут надрываемся, а он скучает, – всплеснул руками Генка.

– Знаю, где это, – кивнул Проценко. – Проедем дворами, без проблем.

На них косились, и это было не очень здорово. Контактов с представителями правоохранительных органов пока удавалось избегать. На улице Бундарде, параллельной искомой, Андрей засомневался в целесообразности дальнейшего использования краденого автотранспорта, и товарищи согласились – береженого бог бережет. Машину запарковали на улице и нырнули в ободранный проходной двор. Район, в котором проживал (или работал) носатый субъект, не отличался фешенебельностью. Древние двухэтажные дома, соединенные арками с колоннами, выбитая кладка, облупленная штукатурка, заваленные мусором тротуары. Но карибский колорит чувствовался и здесь – в пестрых одеждах аборигенов, среди которых встречались и представители белой расы, в буйстве цветов, в густых вьюнах, оплетающих здания, в пальмах, растущих на каждом свободном клочке земли. Нужное здание располагалось во дворе – позади подворотни, рассчитанной явно на карликов, но достаточной для проезда машины. Других подъездов к зданию не было. На общий двор выходили двери нескольких строений. Нависали балконы сложной конфигурации, перекрещивались и разбегались в разные стороны всевозможные лестницы – деревянные, ржаво-стальные. Голопузая ребятня в углу двора гоняла мяч. На «завалинке», развалившись, сидела женщина в платочке и пестрых многослойных юбках, курила сигару и равнодушно взирала на незнакомцев.