Текст книги "На собак волков не зови"

– Цепочку мне вон ту покажи, – опередил девушку Денис и неопределенно ткнул пальцем в стекло витрины, – да, да, эту. И рядом, и еще одну. Все давай, я сам выберу.

На черный «поднос» легли золотые змеи, Денис перебирал их. Дождался, когда консультант придет к нему на помощь, и схватил девчонку за кончики пальцев. Та вскрикнула и беспомощно уставилась на нахала.

– Тихо, тихо, – улыбнулся Денис, – ничего страшного, не бойся. Максимову Вику знаешь? Ты же с ней работала? Ответишь – я у тебя самую дорогую цепочку куплю, премию получишь. Работала?

– Да.

Черт, она сейчас разревется. Вот дура, прости господи, что он ей сделал?

– Нам сказали, полиции ничего не говорить, – бормотала та заплетающимся языком.

– А я не из полиции, – обнадежил ее Денис, – я дядя Вики. Можешь мне все рассказать, никто не узнает. Только то, что сама видела. Давай, Оленька, не молчи, – он наконец разглядел имя консультанта на бейдже, приколотом к лацкану форменного пиджака.

Оленька всхлипнула и заговорила. Денис отпустил ее руки и делал вид, что выбирает ювелирку: крутил холодные скользкие цепочки в пальцах.

– Хозяин вызвал ее к себе сразу после обеда. Она ушла, и ее долго не было. Потом старший менеджер позвонила, спросила, когда Вика вернется. У нас не все пообедать успели, а подмены не было. Хозяин сказал, чтобы не ждали и сами крутились. Потом я в окно видела, как Вику в белую машину посадили и увезли. Все.

– Машина когда подъехала? До того, как Вику вызвали, или позже? – уточнил Денис.

– До того, – еле слышно проговорила Оля. – Они еще место заняли, хозяину на стоянку отъехать пришлось.

Оленька захлопала покрасневшими глазами. Денис взял самую толстую крученую цепочку и пошел к кассе.

Хозяин вызвал. В свой кабинет. А машина уже ждала у входа. Как все оказалось просто, просто и грязно. До отвращения, до тошноты, до сблева. Мудак-хозяин сам отдал девчонку волкам, как понравившуюся вещь, как игрушку. А те и наигрались, досыта наигрались… Не спросил, сколько всего этих скотов тогда в машине было. Ладно, сейчас это не важно, тем более что есть еще один свидетель, он же соучастник.

В переплетении коридоров офис поганого «скорпиона» нашелся не сразу. Перед обитой дорогим кожзамом дверью на третьем этаже Денис остановился минут через десять. Изучил табличку благородно-желтого цвета с черными буквами: «Кузнецов В. В. Генеральный директор». «Весь в гвоздях забор ощетинился, а хозяин-вор оскотинился». Денис нажал на кнопку звонка и держал ее так, пока дверь не толкнули изнутри.

– Чего тебе? – В просвете между стеной и дверью блеснула тонкая оправа очков.

Денис дернул дверь на себя и шагнул в кабинет. Вернее, в предбанник – узкий, тесный. Справа стол завален бумагами и журналами с яркими картинками, коробками, футлярами и прочим барахлом. Слева по коридорчику – вход в смежное помещение, его загораживает ювелир. Туша под центнер весом, если не больше. От резкого вторжения хозяин салона сначала растерялся, но уже пришел в себя и приготовился к отпору. Денис молча разглядывал оппонента. Они примерно одного роста, только весит этот дядя кило на двадцать больше, туша и рожа заплыли жиром, рубашка на спине и под мышками взмокла от пота. Башка с «площадкой» на макушке угрожающе наклонилась, круглые карие глазки поблескивают за стеклами дорогих очков.

– Вику Максимову помнишь?

Глазенки «скорпиона» забегали туда-сюда, лобешник покрылся испариной. Дядя явно нервничал, он пятился к огромному окну и косился на стол – точно такой же, как и в предбаннике. Денис захлопнул за собой дверь, повернул защелку замка. Вот теперь все просто отлично, теперь им никто не помешает. Кузнецов потянулся к борсетке, брошенной в кресло, Денис толкнул его в грудь, того понесло назад, и он завалился на подоконник. Прижатые к стеклу жалюзи не выдержали и грохнулись вместе с карнизом хряку на голову.

– Вижу, что помнишь, – негромко проговорил Денис.

Директора перекосило от злости, он махал руками и дергался, как попавшая на липучку муха. Наконец справился с полосками ткани, швырнул все на пол и поднялся на ноги. От него разило потом и дорогой туалетной водой, очки съехали на самый кончик жирного носа. Кузнецов ткнул пальцем в оправу, водрузил окуляры на место и уставился на Дениса сквозь стекла.

– И что? – поинтересовался он. – Что с того? Да, помню, да, работала. Кто ж знал, что у нее с башкой проблемы. А по виду не скажешь. Я ей кассу доверить хотел, хорошо, что не успел. Ты кто вообще? Я сейчас охрану вызову!

Но никого не вызвал, даже с места не двинулся. Хрюкнул изумленно и побледнел от короткого удара под дых. Плюхнулся с размаху на подоконник и врезался затылком в стекло.

– Я сам вызову, – пообещал ему Денис, – и охрану, и «скорую», и труповозку. Ты мне вот что скажи – тебе заплатили? Сколько? Сумму назови. – Пальцы сжались под нижней челюстью кабана, тот задергался, загрохотал о стекло стриженым затылком, замычал что-то.

– Повтори, я не расслышал. – Захват немного ослаб, Кузнецов затряс головой, очки полетели на пол. Денис раздавил их подошвой ботинка, уперся свободной рукой в стекло.

– Ничего мне не платили, – хрипел и брызгал слюной директор, – приехали, поговорили. Пообещали в этом месяце ничего не брать, если я им Вику приведу. Понравилась она им, и вроде как даже что-то обещала, но потом кинула. А это пять штук баксов, между прочим, такие деньги на дороге не валяются.

– И ты согласился? – Пальцы снова сдавили директорскую глотку, но тут же разжались. Рано, рано, он еще не все сказал, это только присказка, сказка впереди.

– Конечно, – отплевавшись, заорал Кузнецов, – конечно, согласился! Какое мое дело – парни молодые, горячие, девка им понравилась, они ей тоже. Подумаешь, делов – покатались, развлеклись – любовь-морковь и все такое! Она же сама домой пришла, сама! Живая и здоровая! Вот и все, чего тебе еще надо? А раз повесилась – значит, крыша у нее поехала.

Живая и здоровая… «…Множественные поверхностные повреждения в виде кровоподтеков…» Все, собственно, эта мразь сказала все. Дело за малым – не увлекаться, Кузнецов ему еще пригодится как свидетель, надо поаккуратней, чтобы шкуру не попортить.

Стекло разлетелось вдребезги со второго удара, края осколков стали красными, башка директора покрылась багровыми полосами. Денис отпустил горло, сгреб хряка за грудки и хорошим ударом в морду швырнул на стол. Стол хозяйскую тушу выдержал, лишь покачнулся и отполз в сторону, к шкафу с зеркальными створками. Те прожили недолго, одна сразу рассыпалась от удара, вторая немного погодя, уже покрытая багровыми брызгами. Под завалами на столе обнаружилась пепельница из темно-зеленого камня. Денис взял ее и несколько раз ударил Кузнецова по лицу. Тот растекся по письменному столу на заплеванных кровью документах. Денис швырнул пепельницу в остатки зеркала, те с веселым звоном поехали вниз, на липкую от крови голову ювелира. Денис лизнул ободранные костяшки пальцев и вышел в предбанник, глянул на себя в небольшое зеркало, пригладил волосы. Наскоро осмотрел одежду, заглянул в кабинет. Хозяин «Золотого скорпиона» ворочался на столе, как морж на льдине, хрипел и пытался оторвать башку от заляпанных кровью бумаг. Нормально, жить будет. Но вот как долго и счастливо – это вопрос.

Денис захлопнул дверь кузнецовского кабинета и побежал вниз по лестнице, на ходу сдирая с себя заляпанный бурыми пятнами пиджак. Сердце стучало ровно, дыхание не сбилось, голова ясная – все признаки хорошо и правильно сделанной работы. Обогнул мокнущий под дождем черный «Ровер» и зашагал к остановке маршруток. Но передумал на полпути, свернул во дворы и быстро, почти бегом, направился в другую сторону. Сейчас надо уехать на время, переждать, отсидеться подальше от города, но сначала предупредить Леру. Они и так почти не видели друг друга все эти дни, созванивались редко. Шок после смерти Вики, хлопоты о похоронах, обезумевшая, почти потерявшая рассудок сестра, отчим, державшийся на таблетках… Прочь! Все к черту! Все, что было вчера. Надо подумать о завтра. И не только о своем. Отец не одобрит, это понятно, бумага, по его мнению, сильнее кулака и пули. Ладно, пусть думает все что угодно. А Лера… Ей нужно попытаться все объяснить, подсказать, как себя вести, если спросят. А спросят обязательно и очень скоро. И времени на все про все немного, часа два от силы – пока эту тварь найдут, пока она придет в себя и объяснит, в чем дело. Тяжкие телесные… Ничего, отбодаемся. На аффект спишем, да еще и господина ювелира так замажем, что мало не покажется, с диктофона доказательств добавим. Пару годков я отдать готов. Выкручусь. Денис взбежал на третий этаж и потянулся к звонку. Но отдернул руку, достал ключ и повернул его в замочной скважине.

– Наконец-то, я тебе сто раз звонила… – она осеклась, рассматривая Дениса.

Говорить ничего не понадобилось, девушка поняла все с первого взгляда. И темные брызги на светлой ткани пиджака и штанов, и содранная кожа на костяшках сказали сами за себя. Денис стоял посреди коридора, Лера – напротив него. Оба молчали, никто не решался прервать паузу.

– Лер, послушай, – собрался с духом Денис, – только не перебивай. Я…

– Я все вижу, не слепая. Денис, Вику жалко, но ее не вернешь. А тебе тут жить, нам жить. Ты понимаешь, кто это был? Помнишь, что мы тогда на переезде видели? Неужели тебе не страшно?

Помнит, конечно, такое фиг забудешь. Не каждый день в тихом городе на двухполосной трассе машины сопровождения расчищают главарю путь автоматными очередями в воздух, а белый внедорожник «кенгурятником» сталкивает в кювет замешкавшиеся «Жигули», которые недостаточно подвинулись. Хорошо, что не на рельсы, под самую морду тепловоза, и на том спасибо. А страшно… Страшно, конечно. Только дураки ничего не боятся. Но никто же не собирается на рожон лезть, зачем, когда есть обходные пути…

– Сколько раз я тебе говорил: непротивление злу насилием – не выход. Если я, ты, он, она не будем сопротивляться, подставим обе щеки и все остальное, красиво умрем с опущенными руками, то тем самым расчистим злу дорогу. Смирение ведет к пропасти и смерти, война – путь к жизни. Нельзя по-другому, пойми… Я не могу по-другому, кто я буду после этого, если промолчу и мимо пройду?

Он попытался взять Леру за руку, но девушка отпрянула к стене и выставила ладони перед собой.

– Не понимаю. Мне страшно, очень страшно. Я боюсь – и за себя, и за тебя. Я уже пережила это один раз, могу рассказать, как это было.

– Не надо… – Но его никто не слушал, просьба утонула в потоке ее слов.

– Я приехала на место катастрофы через двое суток. Не спала, не ела, пила успокоительные. Нас было человек сто – все обезумевшие, все держатся на таблетках. И каждый день по шесть-семь часов нам показывали трупы. И их фрагменты – большие, маленькие, женские, мужские, детские. Головы, руки, ноги – все, что нашли среди обломков. Я почти жила в местном морге, пропиталась его запахами, узнавала врачей и спасателей в лицо, они меня тоже, – голос не дрожал, не срывался, зато по щекам текли слезы – ровные блестящие ручейки. Лера их не замечала, не пыталась смахнуть, она продолжала отступать к подоконнику, защищалась выставленными перед собой ладонями.

– Лер, не надо, я все понял… – Он мог упрашивать ее сколько угодно, но девушка не слышала его или не понимала.

– Каждый день, почти две недели. Трупов становилось все меньше, их опознавали и увозили. В конце концов нас, родственников, осталось шестеро. И на всех – несколько бесформенных обугленных кусков в черном пластике. Тогда стало понятно, что поможет только экспертиза ДНК. Ее провели, и я получила закрытый гроб. Денис, если с тобой случится что-то подобное, если мне еще раз придется, как тогда… Я не переживу, я не смогу. Пожалуйста, не надо. Пожалей меня. Или уходи.

Снова этот взгляд сквозь стену, Денису даже стало не по себе. Он продолжал глупо топтаться в коридоре, слова застряли в горле, все, о чем хотел сказать, вылетело из головы. Время, им поможет только время – месяц или два, и тогда все станет ясно. А сейчас ему действительно пора уходить. Он положил ключ на полку под зеркалом, взялся за ручку двери, обернулся. Леры в коридоре уже не было, она словно растворилась – из кухни и комнаты не доносилось ни звука.

– Не бойся и не плачь больше. Ты ничего не знаешь, ничего не видела. А я скоро вернусь, – произнес он в тишину квартиры и закрыл за собой дверь.

До своего дома он добрался минут за пятнадцать. На площадке пусто и тихо, в квартире тоже. Денис умылся, переоделся, собрал вещи. Из кармана грязных светлых штанов вылетело что-то тяжелое и со звоном упало на пол. Денис присмотрелся – это была купленная сегодня цепочка. Толстая, крученая, плетение, кажется, якорным называется. Денис поднял ее, швырнул на кухонный стол и вышел из квартиры.

Отец все понял без слов – молча смотрел, как Денис скидывает рюкзак, как снимает промокшую куртку, мотнул головой в сторону ванной – иди умойся – и вышел в кухню. Ужинали в полном молчании, только под конец отец принес из комнаты несколько белых конвертов.

– Это в прокуратуру, это начальнику УВД, – перечислял он, раскладывая в конверты исписанные аккуратным ровным почерком листки.

Денис жевал сушки и отхлебывал горячий чай из большой чашки.

– Нет, а ты что предлагаешь? – Молчание пасынка вывело отчима из себя.

Денис помотал головой и двинулся к мойке.

– Ты скажи, скажи, – наседал отчим, – что я, по-твоему, должен делать?

– Не знаю, – выдавил из себя Денис, – тебе виднее, ты меня не спрашивай. Я бы морду разбил качественно, с гарантией. Это для начала, а лучше бы…

За спиной зашуршала бумага – отец заклеивал конверты. Пиши, отец, пиши, тебе зачтется. Не на этом свете, так на том, ты сделал все, что мог. Как и я. Или не все? Черт его знает, время покажет. Пока ждать, только ждать.

Мысли терзали его почти до полуночи, потом вместо сна пришла тревожная дрожащая муть, накрыла, как сеткой, утащила в забытье. А проснулся он от грохота в прихожей – отец сослепу перевернул старые ведра и перебудил даже мышей в погребе. Холодное серое утро перешло в день, Денис собрал с участка траву и сухую ботву, сложил в кучу и поджег. Мокрые стебли гореть не желали, дым стелился над землей, Денис ползал рядом и пытался раздуть из крохотных искр хоть небольшое пламя. Получалось неважно, костер нещадно дымил, глаза слезились, Денис на карачках отполз в сторону и закашлялся. На крыльце появился отец – важный, при параде: в новой куртке и светлом свитере под ней, брюки отглажены, ботинки начищены.

– На почту поеду, в город, – заявил отец, – все отправлю, с уведомлением. Ты тут пока все прибери, поесть приготовь…

– Дров наколи, скотину накорми, цветы посади, – закончил Денис, поднялся на ноги и запахнул драную телогрейку. Где ее только отец откопал, последняя, наверное, на всю деревню осталась, в музее с руками оторвут.

– Поговори мне…

Денис смиренно поклонился и распахнул перед отцом калитку. Дел полно: участок в порядок привести, в доме перед зимой кое-что поправить. А холода уже близко, утром трава белая, и от дыхания изо рта идет пар. Дрова куплены, печка пашет на совесть – переживем, перезимуем…

Они обернулись одновременно – с дороги над обрывом ветер принес обрывки музыки и рев мотора. Звенящие дерганые звуки перекрывал дискант певца-кастрата, солист драл глотку в такт зурне и ударным. Белый в хромированном обвесе джип пер по бетонке и подпрыгивал на стыках плит. Отчим прищурился, провожая машину взглядом, посмотрел на Дениса, потом на красные габариты входящего в поворот внедорожника.

Глава 2

– Это ко мне. – Денис вышел на улицу, остановился у края глубокой колеи.

Еще минута или две, и гости будут здесь. Не дай бог собьются с пути, заплутают – надо сразу показать им верный путь. Быстро хряк-Кузнецов оклемался, крепкая башка у него оказалась. Хорошо, учтем на будущее. А вообще, молодец, такого подарка от хозяина «Золотого скорпиона» Денис не ждал. Полицаев ждал, ареста, обвинений, но не свору еще не ставших людьми существ на белом внедорожнике. Это все меняет и упрощает одновременно, руки развязаны, но и рассчитывать он может только на себя. Откуда адрес узнали, интересно? Да мало ли на свете добрых людей, вот и подсказали дорогу. Город-то маленький, и деньги нужны всем.

– Уверен? – Отец оказался рядом, но простым кивком не удовлетворился, продолжал наседать. – Подробности будут? Дай я сам догадаюсь… Морду кому-то пощупать успел? Уж не ювелиру ли?

– Батя, ты вроде на почту собирался, – Денис насторожился и ловил каждый звук.

Музыка стихла, рев мощного движка тоже пропал ненадолго, но потом рыкнул с новой силой. Внедорожник взял штурмом пригорок, и белая в хромированном «наморднике» машина показалась в конце улицы.

– Тебя не спросил, куда мне идти и что делать, – отец попытался оттолкнуть Дениса к забору, – вали отсюда, я с ними поговорю.

От тычка локтем Денис увернулся, кинул телогрейку на забор и двинул навстречу внедорожнику. Назад не смотрел, криков и угроз не слушал. Заметил краем глаза, как выглянула из-за калитки бабка, вытаращила глаза и исчезла за старыми серыми досками. Со стороны соседей-москвичей тоже приоткрылась калитка, из-за досок послышался тихий писк и приглушенный голос. Странно, он думал, что менеджера с собакой уже осенним ветром в офис сдуло, ведь сезон закончился, травка высохла, от шашлыков на память остались язва и гастрит.

– Денис! – рявкнул отец во весь голос. – Вернись, стой, кому говорю!

Он не успевал за сыном, спотыкался и еле держался на больных ногах, проклинал безмозглое дитя на все лады. Внедорожник вкопался в землю метрах в трех от Дениса, захлопали дверцы, и на деревенской улице оказались четверо. Денис впервые видел их так близко – все одинаковые, как братья. Словно их не женщины рожали, а, как буратин, строгали где-то в ущельях – низкорослых, коренастых, с одинаковым оскалом. Три заросшие рожи, одна чистая, смуглая, башка выбрита. Лыбится во всю пасть, короткопалая лапа тянется к «молнии» на спортивной куртке. Что ж, так тому и быть, с тебя и начнем.

– Денис, иди в дом! – из последних сил заорал за спиной отец. – Уйди оттуда, кому сказал! Я в полицию звоню!

– Не надо, – огрызнулся Денис, – не звони, погоди пока. Я тебе скажу…

А сам шел навстречу волкам. Те остановились, Денис сбавил шаг. Он слышал позади и тяжелое дыхание отца, и тихий стук калиток любопытных соседей, и как за забором шумят на ветру облетевшие яблони, как гудит где-то очень далеко поезд. Кто из них, кто? Должен же быть хоть один из тех… Узнать, вычислить, загнать ему зубы в глотку, а потом, по очереди, остальных… Гости умели читать мысли, оскалы исчезли, насмешку в глазах сменило бешенство. Хорошо, очень хорошо, еще немного, и они будут готовы.

– Эй, Ахмет, Абдула, Юсуп, как тебя там, скотина! Чего надо? – проорал Денис. – Вали отсюда, или я твою сестру, твою маму, твоего дедушку…

Скуластые со сросшимися бровями рожи приближались, Денис следил за каждым движением «гостей». Вот один шагнул вперед, второй обошел его, встал рядом, спортивную куртку на животе оттопыривает кобура. Ага, вы не с пустыми руками, это неплохо. Кто к нам с чем того, как говорится, тот от того и того. Все, последний рывок…

– Поговорим? – произнес первый, с бритой башкой, в черном костюме и лакированных ботинках.

Денис едва разобрал это сказанное с акцентом слово, кивнул и врезал предводителю головой в переносицу. Тот хрюкнул, завалился назад – и тишина сгинула в грохоте выстрелов. Но Денис успел перемахнуть через капот внедорожника, присел за колесо и с низкого старта рванул прочь от привалившегося к забору отца, от дома, подальше от деревни, в лес.

Под ногами мелькала дорога, позади грохнул выстрел. Денис метнулся влево, пригнулся за кустами орешника и принялся карабкаться вверх по склону. Из-под ног летели песок и камни, пыль попадала в рот, забивалась в легкие. Чтобы не сбить дыхание, Денис сжал зубы и старался забыть о царапанье в глотке. Еще один рывок в сторону, другой – и вовремя. В спину выстрелили еще раз. Зол на него ювелир, зол и очень обижен, раз приказал негодяя живым не брать. Или пугают, холостыми в спину фигачат? Скоро разберемся, главное до леса их дотащить.

Денис выполз на край обрыва и обернулся. Все здесь, все четверо, бегут, как кошки за мышкой, орут что-то. Денис мчался по бетонке, бросался из стороны в сторону, пригибался, пока не показался за изгибом дороги расколотый надвое и покрытый янтарными потеками толстый сосновый ствол. Обернулся на всякий случай – здесь, голубчики, скачут следом и шипят что-то на ходу. Все в песке, в грязи, рожи перекошены. Прекрасно, переходим к следующему номеру нашей программы. Денис притормозил, убедился, что погоня не проскочит мимо, и нырнул в лес, на старую тропу, которую скорее помнил, чем видел. Грохнулся на оба колена, вскочил и помчался дальше, едва успевая уворачиваться от бьющих в лицо веток. Сзади кто-то заорал, послышались мат и проклятия. Денис ухмыльнулся: придорожная канава за полтора десятка лет превратилась в болотце, волки завязли в нем, но первую преграду кое-как преодолели. И приумолкли – минут через пять бега по пересеченке позади все стихло. Денис добежал до гигантской полуживой ели, помнившей, наверное, времена Наполеона, прислонился к покрытому засохшей смолой стволу. Нет, никуда они не делись, здесь, все здесь. Разошлись цепочкой и крадутся по лесу, слышно, как под подошвами хрустят сухие ветки, как ломаются сучья. В зарослях прямо по курсу лязгнуло что-то, ветки зашевелились, и Денис рванул дальше, вниз по обрыву, от корней исполинского дерева к ручью. К тому, что когда-то было ручьем, – теперь здесь раскинулась болотистая низина. Он прыгал по кочкам, как напуганная лягушка, чтобы поскорее убраться с открытого места. За пятнадцать лет лес изменился, Денис с трудом узнавал исхоженные когда-то вдоль и поперек родные места. Зато овраг никуда не делся, Денис скатился по глинистому склону вниз и ринулся влево. Валун, к счастью, тоже остался на месте, здоровенная гранитная глыба заросла кустарником. Денис продрался сквозь колючие заросли и замер, прижался спиной к ледяному мокрому боку камня.

Вот теперь можно передохнуть – минуты две или три у него есть. Здесь место хорошее, удобное, и, если вспомнить детство, рядом можно найти много полезного. Стараясь не шуметь, Денис прополз вдоль гранитной стенки к оврагу и принялся шарить руками у подножия валуна. Все не то – трава, корни, плотная глина, дерн… А вот наконец под руки попалась увесистая гранитная «лепешка». Небольшая, размером с ладонь, но этого хватит. Такого добра тут всегда валялось навалом – огромные камни крошились, разваливались на куски. Вот и эта того и гляди развалится в руках, но не раньше, чем послужит доброму делу. «Не слишком ли быстро я бегу?» – Денис затаился в своем укрытии, насторожился. Нет, все нормально, идут, волчары, идут по следу как миленькие. Топают, переговариваются, ветки трещат, хлюпанье шагов по болоту за километр слышно. Вам бы нашего инструктора на недельку – порхали бы по лесу, аки стрекозы над водной гладью…

Погоня приближалась, Денис перебрался к торцу валуна и лег в траву, вжался в землю. Не дышать, не шевелиться, не смотреть по сторонам, только слушать. Шаги пока легкие, быстрые, слышны негромкие голоса без одышки – ровные, уверенные. Не устали пока волки, не набегались досыта, сил еще полно, дури тоже. Чего-то подобного он и ждал, на чудо не надеялся. Приступим, пожалуй.

Трех преследователей он пропустил вперед, горцы прошли мимо валуна без задержки и двинули прямиком к болоту. Один остановился у края зыбкой почвы, свистнул сквозь зубы, и через полминуты четверка собралась вместе. Грязные, взмокшие, штаны перемазаны глиной и болотной ржавчиной, рожи озабоченные. Один крутит в руках мобильник, пялится на экран со страдальческим видом. Сети нет – понятное дело, откуда ж ей тут взяться… Волки посовещались, посмотрели по сторонам и первый – с бритой башкой – шагнул на нетвердую землю. Побалансировал на кочке и прыгнул дальше, нелепый, как пингвин в пижаме. Гуляй пока, скоро и до тебя очередь дойдет.

Волки разошлись по сторонам и пропали из виду, Денис услышал мерные чавкающие звуки – следом за предводителем по болоту поскакали. Медлить он не стал, продрался через кусты и рванул вправо, где пару минут назад исчез самый неторопливый – коренастый, плотный, с оттопыренными ушами на крохотной головке. Уйти далеко тот не успел, стоял, как цапля, на островке под чахлой сосенкой и тряс ботинком. Обернулся на шум, вытаращил глаза и грохнулся навзничь от удара гранитной «лепешкой» в лоб. Град ударов по голове, кровь, короткая агония, и Денис уже обыскивает остывающее тело. Он старался не смотреть на размозженный затылок, на побуревшую воду в лужице под заросшей черникой кочкой, сосредоточился на одежде убитого. В кобуре под спортивной курткой обнаружился пистолет, на поясе абрека нашелся чехол с полным запасным магазином.

– «Макаров» обыкновенный», – Денис осмотрел оружие, – сойдет.

Он выщелкнул магазин, проверил – почти полный, не хватает одного патрона – загнал обратно в рукоятку. Мелькнула дикая мысль, что тот чокнутый инструктор сейчас был бы им доволен, и тут же пропала, как пропадают на воде круги от дождевых капель. Найденным у убитого ножом Денис срезал кобуру и нацепил ее на свой ремень, убрал пистолет на место. Вот теперь повоюем. «Товарищ Макаров» уравнял наши шансы. В карманах мокрых штанов дохлой твари нашлось еще кое-что – мобильник и ключи от машины. Телефон улетел в болото, а ключи Денис убрал в карман. Пригодятся – не пригодятся, а пусть пока полежат, они не тяжелые. Осмотрелся и прыгнул на широкую плоскую кочку, за ней на другую, третью и все забирал левее, туда, где скрылся минут десять назад еще один из поредевшей стаи.

Запал у них уже исчез, преследователи двигались медленно и неуверенно. Спину второго волка Денис увидел минут через пять. Тот часто останавливался, крутил головой и орал что-то по-своему, зло и испуганно одновременно. Поскользнулся на мокрой траве, замахал руками и съехал по кочке в грязь, в трясину, радушно принявшую его в объятия. Горец провалился почти по колено, орал не своим голосом и рвался из мокрых ледяных объятий. От него во все стороны разлетались ошметки торфа и мокрого мха, болото поглощало новую жертву не торопясь, спокойно и неотвратимо. Преследователь так и не понял, откуда пришла смерть. Навалилось что-то на спину, швырнуло бледной перемазанной грязью мордой в бездонное «окно» во мху. Горец забился… Так бьется муха в пасти росянки – инстинкт заставляет жить, а от жизни всего-то и осталось – один вдох.

Этот дергался недолго, не орал. Трудно орать, когда пасть забита тиной и травой.

«Хлебай, хлебай, тварь, – Денис уперся коленом в спину волка, надавил ладонями на затылок, окунул башку в гнилую мутную воду, – пей, жри, чтобы из ушей полезло, кушай, гость дорогой, не обляпайся», – и не забывал оглядываться по сторонам, но в сером неясном свете осеннего дня видел только стволы чахлых болотных деревьев, живых и мертвых, и дальний лес на краю болота.

Где они? Денис крутил головой. Остались еще двое, и они не должны выйти из этого леса. Где-то далеко впереди, где трясина переходит в твердую землю, он услышал свист, затем крик и замер на месте. Тот, под коленом, уже не дергался, лежал смирно лицом вниз, его пальцы, сжимавшие траву на крохотной кочке, скрючились и начинали синеть. Денис отшатнулся, прижался спиной к тонкому стволу давно засохшей березки, посмотрел себе под ноги. Второй готов, можно не проверять, да и ворочать эту тушу некогда. Через несколько часов его затянет болото, если еще раньше до свежатины не доберется местное зверье. Денис перешагнул через тело, шагнул на одну кочку, побалансировал на ней, прыгнул на соседнюю. И запрыгал дальше, вперед, навстречу выскочившим из леса людям.

Этим повезло, болото они миновали. Метались по берегу, орали и дружно остановились, заметив человека. У него было всего несколько секунд перед тем, как грянул первый выстрел. И их хватило – Денис плашмя грохнулся в болото, и последние метры прополз, вжимаясь в ледяную вонючую кашу. Перекатился по грязи, выбрался на твердую землю и рванул с низкого старта в ельник. В ствол над головой угодила пуля, смолистые щепки ободрали кожу на щеке и виске. «Не холостые». – Денис вильнул в сторону, в другую и схватился за рукоять «макарова». Нет, нельзя, прицелиться на бегу не получится, и неизвестно, как поведет себя незнакомое оружие. Нужно место, где можно залечь и открыть прицельную стрельбу. Уже немного осталось, память не подвела. Лес редел, ельник остался позади, и впереди справа Денис увидел крыши домов. «Надо же, до сих пор целы», – он взлетел на пригорок, метнулся вправо и упал в густую крапиву. Прополз пару метров, приподнял голову и ударился затылком о мокрую жердь. Все правильно, он рассчитал верно, старый дом и ограда никуда не делись. Теперь еще немного ползком, и все будет хорошо. Лишь бы абреки с пути не сбились, здесь он их и встретит. Только в руках не хлеб-соль, а по девять граммов свинца на каждого.

Дом умер очень давно, Денис всегда помнил его таким – без дверей, с оконными проемами-дырами, без полов, с разрушенной печкой. И пахло тут, как в погребе, сыростью и мышами. Внутри дома вымахала трава в рост человека, в углу, под остатками крыши, Денис увидел что-то вроде птичьего гнезда. Разглядывать не стал, не до того, прошел вдоль стены, осторожно нащупывая носком ботинка дорогу, и оказался у окна. Бывшая деревенская улица отсюда отлично просматривалась, метрах в пяти он видел еще одни заросшие развалины, дальше из веселой поросли молодых березок торчала обугленная кирпичная труба. За ней лес шел уже сплошняком, хотя Денис помнил, что там было еще несколько домов. Но теперь лес забирал свое, и человек был здесь лишним.

– Я ненадолго, я скоро уйду, – Денис невольно обернулся на шорох за спиной. Никого. Может, показалось, а может, и бродит тут новый хозяин, да такой, что лучше не смотреть на него, а бежать без оглядки. Но сначала сделать дело. Рукоять «макарова» удобно легла в ладони, флажок предохранителя легко отошел вниз. Волки мимо не пройдут, это единственное чистое место в округе, в лес они не полезут, будут обыскивать деревню. А чего тут искать, последний житель уехал отсюда лет двадцать назад или отнесли его на кладбище неподалеку. Тоже, поди, лесом заросло, ни могил, ни крестов теперь не найдешь. Хорошее место для охоты на волков, лучше не бывает. Денис присел на корточки и положил руки на выщербленные бревна оконного проема, сжал пистолет. Минута, две, три – никого: ни людей, ни зверей. И жутковатая тишина – не лесная, а мертвая. Не слышно шума деревьев над головой, не кричат птицы, нет обычных тресков, шорохов и писков. Как на кладбище. И опять кажется, что кто-то смотрит в спину.