Текст книги "Десантура против морпехов"

Глава 3

В это время года море было неспокойным: огромные серые волны то и дело наваливались всей своей громадой на почти отвесные скальные склоны и, так и не сумев обрушить могучие горные кряжи, отступали назад, готовясь к новой атаке. Немногочисленные альбатросы кружили над побережьем, и их горловые канонады слышались далеко на берегу. Вдобавок к мрачному межсезонью, депрессивный клекот этих гигантских птиц навевал на любого человека состояние непередаваемой тоски. На побережье было абсолютно безлюдно – человек редко забредал в эти места по своей воле.

Почти на самой кромке каменистого берега располагалась довольно крупная радиолокационная база ПВО. Огромные железные конструкции, увенчанные широкими антеннами и приемниками, указывали на то, что охват территории при такой аппаратуре должен быть немалым. По периметру базы бодро вышагивали исполины в камуфляже. Такой обычно носят бойцы особых военных подразделений, однако на этих спецкостюмах не было видно никаких знаков различия. Сложно было определить принадлежность базы и по командирской рубке – на ней не было нанесено никаких гербовых рисунков, даже номера части.

Судя по количеству и виду радиолокационных вышек, пеленгующих устройств и огромных ультразвуковых радаров, станция имела стратегическое назначение.

Огромные панцири антенн со скрипом ворочались, и в центральной рубке семеро человек в наушниках пеленговали все сигналы, которые исходили за сотни километров кругом. Однако пока ничего странного или подозрительного замечено не было – за толстым пуленепробиваемым окном стояло обычное холодное утро, немного морозило. Капитан, видимо, главный здесь, нехотя потянулся, крутнувшись в кресле. Судя по целой батарее кофейных кружек и беспорядочно разбросанным топографическим картам, эта ночь выдалась на базе бессонной.

Офицер посмотрел на происходящее внизу из своей рубки. Часовые все так же мерно вышагивали, метр за метром, альбатросы кружили над огромными локаторами, а ракетные катера стояли пришвартованными у нижней гавани. Морпех медленно перевел взгляд на пульты приема: все семеро операторов сидели перед мониторами, и на их лицах отсвечивала зеленая сетка цифрового сканера местности.

«Ну, прямо как в морге», – ухмыльнувшись, подумал капитан.

Внезапно машина одного из операторов начала издавать короткие сигналы на высокой частоте. Морпех тут же оживился и направился к четвертому пульту, чтобы узнать, что происходит. Однако оператор не заставил себя долго ждать и первый доложил о происшествии:

– Радары засекли военно-транспортный самолет, двигающийся в нашу сторону по направлению юго-запад, прямо от сопки Н-15!

– Тоннаж? – нахмурился офицер.

– Судя по внешним данным, «Ил-76»! – произнес оператор.

– Ясно, – отрезал капитан. – Смотрите в оба, если что еще появится – я на рации.

Ситуация начинала резко меняться. Томительное ожидание, похоже, прекращалось. Все входило в новую фазу. Теперь уже все будет зависеть только от него, капитана. От того, насколько правильно он просчитает все то, что произойдет в ближайшее время.

Капитан еще раз окинул взглядом душную рубку и про себя порадовался тому, что больше не придется торчать за этими проклятыми пультами и можно будет заняться тем, чем он привык заниматься – воевать.

Быстро спустившись по винтовой лестнице, он выскочил наружу. Дежурный, который был проинформирован в первую очередь, уже включил сигнал «боевая тревога», и на плацу был выстроен весь личный состав части. Капитан прошелся вдоль рядов и отдал краткие команды по предстоящей обороне. Однако никому здесь ничего объяснять было не надо – бойцы не хуже командира понимали свою задачу. Не тратя долго времени попусту, офицер отдал команду разойтись по местам несения боевого дежурства.

Через несколько минут база изменилась по сравнению с тем, чем она была еще двадцать минут назад. Визуально вроде бы все оставалось таким же: все так же ворочались тяжелые локаторы радаров, кружили альбатросы и били где-то внизу тяжелые морские волны. Вся разница была в том, что по периметру базы затаилось два взвода солдат, а все ракетное и противопехотное оружие было приведено в состояние боевой готовности. Стоит заметить, что на базе предпочтение отдавалось именно противовоздушным комплексам.

Не прошло и десяти минут, как вдалеке послышался рокот тяжелых моторов транспортного «Ила». Командиру базы даже не пришлось отдавать команду: все стволы тут же направились в сторону самолета, а солдаты терпеливо выжидали в укрытиях, готовые в любой момент выскочить на огневые позиции и изрешетить любого противника.

Офицера волновало только одно – как поведут себя десантники? Ведь высаживаться «в лоб» было бы глупостью – всем известно, что десантник в воздухе абсолютно беспомощен. Они и пятисот метров не пролетят, как будут изрешечены крупнокалиберными пулеметами. С другой стороны, зачем тогда «светить» самолет? Было очевидно, что он оборудован системой скрытия на малых высотах и без проблем мог обойти базу с тыла, где десантирование подразделения было гораздо более оправданным. А может, они так и поступили, и самолет – всего лишь обманный маневр? Но и тогда опасаться было нечего – база охраняется настолько тщательно, что все подходы и места швартовки свободно простреливаются метров на двести. А со стороны сопки ни один здравомыслящий командир подразделение не поведет: во-первых, их тут же заметят, а во-вторых, горный кряж находится прямо напротив входа в базу, а это противоречит всяким здравым принципам военной науки.

Однако долго гадать капитану не пришлось – как только прожекторы выхватили алюминиевую тушу самолета из предрассветной мглы, фюзеляж воздушного гиганта раскрылся, и из него, как из стручка горох, посыпались парашютисты. Визуально их было не меньше десяти человек. Однако они не предприняли никакого обходного маневра – было очевидно, что они приземляются прямо на территорию станции!

Капитан тут же включил рацию и отдал команду не стрелять по парашютистам. Он прикинул так – если они приземлятся на территорию базы (а они, очевидно, именно туда и попадут), их будет проще взять живьем, потому что пятикратный перевес живой силы отнюдь не мелочь в таких делах. А целое подразделение «языков» вместе с боевым офицером – улов гораздо более ценный, чем дюжина трупов на скалах.

Парашютисты все снижались.

– Я просто не могу поверить своим глазам, – покачав головой, произнес командир базы.

– Совершенно с вами согласен, – кивнул стоявший рядом старший лейтенант, – можно было ожидать чего угодно, но не этого.

– Целое подразделение. Живое! В руки! – Капитан довольно потер руки. – Фортуна сегодня на нашей стороне. Что скажешь, старлей?

– И мы этот шанс не упустим. – На лице подчиненного показалась широкая улыбка.

– Ну, а теперь за дело...

Глава 4

Над долиной стелился густой пар, который, словно из пароходной трубы, вырывался из высокой сопки на самом краю вулканической гряды. Снег падал мелкими хлопьями, и внутри огромного «котлована» было безветренно.

На заснеженный горный склон по очереди падали белые купола парашютов, из-под которых в считаные мгновения появлялись человеческие фигуры и быстро сматывали стропы в узел. Когда все парашютисты успешно приземлись, один из них указал на сопку, и они бегом, четко и слаженно, последовали за ведущим. Им был Батяня.

Его подразделение шло без задержек, энергично преодолевая преграды в виде огромных камней, поваленных деревьев и прочего природного мусора. Скорее всего, не так давно по этим местам прошла сильная вьюга, и поэтому бурелома на склонах сопки валялось предостаточно. Давал о себе знать и свежевыпавший снег: он валил всего лишь со вчерашнего вечера, но снега здесь уже имелось столько, что дальше свободно передвигаться по котловану сопки было уже невозможно. Однако снег для подготовленного для таких испытаний солдата не помеха – Лавров скомандовал надеть лыжи, и мобильная группа с удвоенной скоростью начала подниматься вверх, прямо к вершине сопки.

Опытным десантникам не потребовалось много времени, чтобы преодолеть расстояние в четыреста метров. Через несколько минут они уже находились на верху маленькой сопки, а Батяня с Абакумовым расположились на импровизированном наблюдательном пункте. Со стороны базы это место практически не просматривалось, поэтому Батяня мог спокойно наблюдать за происходящим там, не боясь быть замеченным.

Лавров приник к оптике бинокля: над базой все еще реяли белые купола, а противник на станции, по-видимому, ожидал приземления десанта. Батяня с легкой ухмылкой наблюдал за расположением сил противника: с этой точки там все смотрелось как на ладони. Возможно, командир базы не учел одного обстоятельства: вести наступление со стороны сопки действительно было невозможно и, мягко говоря, неоправданно опасно, но для того, чтобы вести наблюдение, сопка подходила просто идеально.

Прапорщик лежал рядом с Лавровым, глядя на то, что происходит в небе над станцией. Хотя на Камчатке стояла календарная осень, здесь, на побережье, начинало пуржить. Мелкий снег накрывал сопки и холмы, а из-за строения здешнего ландшафта еще и взвивался в воздух, создавая непролазную пелену. Абакумов был недоволен такими возможностями обзора, и поэтому, удостоверившись, что Батяня уже увидел все что нужно, спросил:

– Товарищ майор, разрешите бинокль? Хотелось бы взглянуть, что там и как.

К удивлению прапорщика, в этот момент майор был настроен предельно собранно. И, как это бывало в такие мгновения, говорить с ним не по делу было бесполезным. Батяня, не отрывая окуляров от глаз, коротко и веско заметил:

– Он тебе сейчас ни к чему. Готовь отделение к марш-броску.

Абакумов не стал пререкаться и отдал команду на выступление. Бойцы тут же поднялись с привала, взяли оружие наперехват и выстроились в колонну по одному. Перед броском прапорщик еще раз приказал проверить обмундирование и оружие. Батяня посмотрел на своих бойцов и довольно улыбнулся про себя. По поводу предстоящей операции у него имелись кое-какие соображения, но пока он их оставлял при себе.

«Молодцы, ребята!» – порадовался Батяня, глядя на своих «орлов».

* * *

Капитан удовлетворенно наблюдал за тем, как темные фигуры опускаются на территорию станции. Его бойцы внизу уже сгруппировались для захвата, и никаких шансов у парашютистов не было. В предвкушении победы офицер снова спустился по винтовой лестнице и оказался во внутреннем дворике. Фигуры парашютистов опускались все ниже и ниже. Четверо бойцов стояли с сетями, еще около десятка окружили место приземления, держа наготове винтовки. Да, идиотизм нападавших превосходил всякие рамки. Дети дошкольного возраста и то лучше управились бы с поставленной задачей. Офицер, не в силах сдержаться, коротко хохотнул. Дело практически сделано!

Наконец первый десантник приземлился. На него тут же набросили сеть, стреножили и перевернули на спину. И тут капитан чуть не подавился собственным языком от удивления. На припорошенной земле лежал грубый манекен человека, с пластиковыми глазами навыкате и дурацкой улыбкой, которая художественно подчеркивалась красным языком, намалеванным прямо на ткани мешковины.

– Что?! – прохрипел офицер, рванув ворот кителя.

Ему на мгновение показалось, что все это – какой-то идиотский сон. Ведь этого не может быть... Капитан тупо тряс в руках куклу, словно надеясь выбить из нее ответ по поводу происходящего. Опомнившись, он сморщил лицо, с ненавистью бросив на землю цветного тряпичного урода.

Окружавшие своего командира морские пехотинцы также опешили от такого зрелища. Дальше – больше. Во двор стали опускаться новые «бойцы противника». Нет, они не были в состоянии сопротивляться, не говоря уж о каких-то более активных действиях, но многие из морпехов почувствовали, как краска стыда заливает их щеки. Когда парашютисты повалились, как спелые груши, стало очевидно – весь десант в направлении базы был всего лишь уловкой. А основной удар будет нанесен...

Со стороны ворот раздался скрип, и тяжелые металлические створки начали открываться. Времени уже совсем не осталось, и это было худшим из того, что могло случиться.

– Закрыть ворота! Быстрее! – что есть мочи заорал капитан. – Кто отдал приказ?!

Однако вместо ответа с вышки дежурного послышался звук борьбы. Судя по всему, тому, кто находился там, уже ничем нельзя было помочь. Командиру базы стало ясно, что его обвели вокруг пальца как последнего школьника:

– Все к воротам! Быстро!

Однако этот отчаянный запоздавший приказ уже не мог исправить ситуацию. В ворота ворвалось подразделение десанта, которое тут же рассыпалось по всей территории базы. Морпехи, нарушив строй, который они сбили для отражения атаки с воздуха, вынуждены были вступить в рукопашную схватку с противником. Капитан еще не терял надежды – быть может, численное превосходство и физические данные его подчиненных смогут склонить чашу весов в его сторону.

Однако десантники действовали молниеносно. Батяня, первым оказавшись на территории базы, резким ударом в челюсть вырубил двухметрового морского пехотинца и тут же нырнул вправо, уклоняясь от встречного удара напарника своей жертвы. Этот удар пришелся точно в ладонь Абакумова, который ничуть не уступал местным колоссам. Легко выкрутив сустав своего оппонента, прапорщик бросил его через плечо прямо в створку ворот. Бедняга потерял сознание, а остальные защитники немного отшатнулись, не ожидая подобного поворота событий.

В этот момент с противоположной стороны на крыше одного из ангаров показались еще двое десантников с автоматами. Поливая очередями подкрепление, которое спешило втянуться в бой у ворот, они отходили к краю крыши. Тихо спрыгнув вниз, ребята без труда вырубили двух морпехов и бегом направились к зданию рубки. Капитан, находящийся на грани отчаяния, скомандовал остановить их любой ценой.

Восемь морпехов бросились наперерез штурмовой группе, но «голубые береты» решили действовать немного более изощренно. Специально притормозив, они увидели, что справа от них валяется кем-то неосмотрительно оставленная сеть (которая предназначалась именно для парашютистов). Один из бойцов жестом указал на сеть – второй молниеносно среагировал и схватил ее левый край, имитируя подготовку к прыжку. Морпехи окружили противника, и четверо человек отделились от группы, чтобы «взять» этих налетчиков. Внезапно один из десантников рванул сеть, а второй выдал очередь прямо под ноги тем незадачливым громилам, которые остались стоять поодаль. Как результат – четверо в сети, четверо на земле, оглушенные и, как казалось, с простреленными ступнями.

Оставив своих ребят наводить порядок на воротах, Лавров быстро прорвался ко входу в рубку, лично возглавив прорыв ударной группы. В это время во внутреннем дворике разыгралась целая баталия: около двадцати огромных парней в черном камуфляже безуспешно пытались скрутить восьмерых десантников.

Абакумов, не зная устали, то и дело предоставлял всем желающим уникальную возможность познакомиться с его увесистым кулаком. Юркие и гораздо более ловкие парашютисты валили громил, не забывая лишать их оружия и всякого желания продолжать борьбу. Через пять минут борьба в основном была закончена – поверженные морпехи толпились под присмотром четырех десантников, а остальные поспешили на помощь своему командиру, не забыв расстрелять по пути несколько особо ярких прожекторов.

Внутри рубки события разворачивались еще более стремительно. Практически без единого выстрела Батяня и двое его помощников освободили коридор и направились к винтовой лестнице. Однако капитан оказался человеком, который не привык сдаваться. Верхний люк рубки тут же задраили, а со стороны входа к Батяне уже бежали человек шесть охраны, вооруженных винтовками «М-16». Но и тут Лавров проявил армейскую смекалку – указав своим ребятам на письменный стол, стоящий в углу, он для большей убедительности прострочил автоматом по стенке коридора. Морпехи тут же упали, начав отстреливаться. Когда выстрелы со стороны атакующих умолкли, Батяня достал световую гранату, рванул чеку и зашвырнул заряд за угол.

Через секунду в коридоре валялись шестеро бойцов противника, ослепленных неожиданной вспышкой, в то время как Батяня и двое десантников чуть ли не ухохатывались за предусмотрительно поваленным столом. Дальше они, резво поднявшись по лестнице, прострелили замок и под взаимным прикрытием проникли в рубку. Из окна Батяня с удовлетворением отметил, что никакого сопротивления оборонявшиеся уже не оказывали. Абакумов стоял внизу, победно размахивая трофейной винтовкой.

У дальнего окна виднелась фигура человека в мундире.

– Добрый день, уважаемый противник! – шутливо крикнул Батяня. – Я вижу, мы прибыли как нельзя вовремя. Ведь нельзя же, в самом деле, ограничиться одними тряпичными куклами. Раз уж приходить в гости, то в полном составе.

Настроение у майора было просто великолепным, и он не смог отказать себе в удовольствии немного пошутить над поверженным неприятелем. Конечно, мало приятного выслушивать о себе разные колкости, но на то она и армия, чтобы кто-то выигрывал, а кто-то оставался... в дураках.

– Лавров, вы когда-нибудь вообще ошибаетесь? – с досадой ответил капитан Алешин. – Или у вас все всегда в порядке?

Капитан нервно покусывал губы. Он старался не подавать вида, но скрыть раздражение было трудно. Провалить такую операцию – это ж просто черт знает что! И виноват во всем именно он, капитан. А значит, спрашивать будут с него. И выводы соответствующие сделают по поводу именно его. Нет, не в выводах и нагоняях дело, а в том, что проиграл...

Десантники с недоумением посмотрели на Батяню. То, что происходило, вызывало недоумение теперь у них.

– Бойцы, выражаю вам личную благодарность за великолепно проведенную операцию! Все было, как на настоящей войне – и вы сделали все так, как умеют только бойцы ВДВ. Молодцы, ребята, молодцы! – Батяня был доволен исходом операции и не скрывал этого.

После того, как по громкоговорителю было объявлено о захвате базы «противника» и окончании учений, во дворе раздался смех. Прапорщик помог подняться одному из морпехов и поздоровался с ним, как старый боевой товарищ. Десантники немного опешили от такого развития событий, но Абакумов объяснил им все буквально в двух предложениях.

Капитан, отведя Батяню в сторонку, спросил полушепотом:

– Лавров, объясни мне, где же вы, собаки, высадились?

Тут майор и раскрыл всю соль операции. Он и сам прекрасно понимал, что высаживаться «в лоб» – чистое самоубийство. Поэтому и приготовил несколько манекенов, которые были успешно захвачены морпехами на внутренней площадке. А высадка проводилась затяжным прыжком (вот почему десантники могли наблюдать еще планирующие купола парашютов «десанта», хотя прыгали позже), да и наступление шло со стороны сопки, потому что туда, вероятнее всего, никто смотреть бы и не стал. Так и произошло. Алешин слушал и, казалось, стыдился своих некомпетентных действий.

– Ну да что я тебе рассказываю! – внезапно оборвал свой монолог Батяня. – Завтра в штабе тебе и так плюх понавешают. А сейчас пойдем к ребятам – мои ведь до сих пор толком не поняли, что они на учениях.

Глава 5

Солнце встало уже довольно высоко, но по-зимнему морозило, и яркий свет не давал тепла. На большом плато рядом с российской военной частью береговой охраны была расставлена огромная армейская палатка. Из труб тяжелых чугунных «буржуек» валил дым, а внутри палатки полным ходом шло приготовление к масштабному обеду.

Батяня и Алешин, разговаривая, шли рядом. Прапорщик и группа «морпехов противника» сидели немного поодаль палатки, курили и очень громко выражали свои эмоции по поводу проведенной операции. Дело в том, что буквально через пару часов после захвата станции оба командира были вызваны в штаб, где командир учений, генерал Коробейников, провел детальный «разбор полетов». Действия подразделения майора Лаврова и его личная смекалка были оценены на «отлично», а вот капитан Алешин получил за тактический просчет по полной программе.

Однако, так или иначе, цель учений была достигнута, и до завтрашнего утра бывшие противники могли забыть о том, что они находятся на боевом дежурстве, и немного расслабиться.

Трудно передать, в какой эйфории пребывали десантники. Они ведь до последней секунды воображали, что идет настоящее сражение, что в их магазинах настоящие патроны и что в крайнем случае им придется заминировать и подорвать базу. Последний факт был выдуман самим Батяней для большей острастки, что еще раз подтверждало его незаурядные знания в психологии. И каково было их удивление, когда они услышали по громкоговорителю слова благодарности от своего командира и сообщение об официальном окончании учений! Поэтому сейчас «голубые береты» чувствовали себя настоящими победителями и с некоторой гордостью поглядывали на ребят из береговой охраны – тех самых, которым выпала честь играть роль американских морпехов. Однако никаких признаков враждебности ни та, ни другая стороны не проявляли: наоборот, те, кто еще несколько часов назад готовы были в буквальном смысле слова истребить друг друга, сейчас душевно беседовали о делах мирских и с нетерпением ждали солдатского обеда.

Командиры наконец устали от постоянной ходьбы и присели на каком-то бревне.

– Закурим? – Батяня извлек пачку сигарет.

– Не курю, – отрицательно мотнул головой Алешин, – четыре года как бросил.

– А я, грешным делом, подымлю! – Батяня со смаком втянул в себя сигаретный дым. – Я тоже, знаешь, в свое время хотел бросить...

– И что, не получилось? – иронично поинтересовался Алешин.

– Да нет, – пожал плечами Лавров, – не в этом дело. Просто подумал: жизнь и так вещь непредсказуемая. И если ее еще самому себе гробить, то никакого удовольствия от такой жизни быть не может. Так что мне и так неплохо.

По лицу капитана было видно, что он борется с досадой и восхищением по поводу десантников Лаврова, разгромивших его вчистую. Пару минут оба молча сидели на бревнышке и думали кто о чем. Батяня вспоминал родное Поволжье и уже втихую начинал подумывать о том, не откомандироваться ли ему на пару недель домой, к родным. Ведь за последние девять лет он бывал дома всего четыре раза – а это выглядело как-то не очень убедительно, с точки зрения его матери.

Алешин же был несколько более приземлен в своих чаяниях. Он размышлял о том, каким образом мог избежать поражения при захвате базы. Он, конечно, искренне отдал должное командирскому таланту Батяни, однако собственная оплошность не давала ему покоя. Нельзя сказать, чтобы капитан был человеком чрезмерно честолюбивым, но столь обидный проигрыш явно задел в нем офицерскую честь.

Вдруг из палатки послышался вой корабельной сирены. Батяня чуть не грохнулся с бревна, а Абакумов от неожиданности уронил окурок в сапог одному из морпехов, чем последний явно огорчился. Виновниками этого маленького сюрприза стали местные вояки, которые решили установить корабельный сигнал в палатку, дабы по несколько раз не надрывать глотку, зазывая всех обитателей части на «торжественную трапезу». Так как обстановка была довольно неформальной, офицеры простили рядовым эту дерзкую выходку, но, исключительно во имя соблюдения старого обычая, парочка инициаторов была отправлена в «тройной» наряд.

Застолье началось бурно и без лишних прелюдий. Перед тем как сесть за стол, Батяня, как старший по званию, поздравил всех с успешным окончанием учений и предложил поднять первую стопку, по традиции, за погибших товарищей. Никто не стал спорить, и первые несколько минут прошли в молчании. К сожалению, большинству сидящих за столом было что вспомнить.

Но, как говорится, кто былое помянет – тому глаз вон, а кто забудет – тому два. После столь грустного вступления зверский аппетит и усталость взяли свое, и застолье быстро переросло в небольшую дружескую попойку – в разумных, конечно, пределах. Совсем скоро Алешин, махнув на все рукой, и думать забыл об учениях и начал рассказывать Батяне о Камчатке.

– Ты понимаешь, я же на Камчатке не первый год служу. Пять лет у меня выслуги здесь. Места, я тебе скажу, интереснейшие. Не поверишь, за это время такого насмотрелся – мама не горюй! – Алешин подцепил вилкой соленый огурчик и с хрустом прожевал.

Батяня и не сомневался, что здесь, на Камчатке, будет на что посмотреть. Как оказалось, капитан не обманул его ожидания...

– Так вот, природа тут, как ты уже, наверное, успел убедиться – это что-то невероятное. С одной стороны, кажется – мрак и тихий ужас. – Тут Алешин скорчил довольно комичную гримасу, отчего Батяня позволил себе хохотнуть. – А с другой – такой, знаешь, просто первобытный какой-то покой. Тут же как: если с севера идти, то климат арктический. Ну, то есть вечная зима по-нашему. Дальше, по побережью – тут теплее, потому что море рядом. Ну а в глубине совсем уже по-божески – иногда температура как нашей весной, но очень редко. Тут, знаешь, не то чтобы на каком-нибудь полюсе, как многие думают. Тут полгода все зеленое-зеленое – а вот когда осень, зима, и первая половина весны – вот тут уже, конечно, дает жару... то есть снегу.

Батяня слушал Алешина и невольно вспоминал тот пейзаж, который он успел охватить перед вылетом. Действительно, суровая и грубая природа Камчатки как-то затягивала. При первом знакомстве серо-зеленые равнины из камня, горного мха и хвойника не вызывали особого восторга, особенно если ты понимал, что тебе придется провести здесь некоторое время не в самых комфортных условиях. Однако буквально через пару часов человек начинал просто задыхаться от обилия кислорода, непреодолимо тянуло к морю.

– А с рыбалкой? – задал Лавров немаловажный для него вопрос.

– Ну, здесь даже не о чем говорить! – ухмыльнулся Алешин. – Чавыча, кета, кижуч, форель, горбуша... Да я час могу перечислять то, что здесь водится. Но лучше, как ты сам понимаешь, один раз увидеть... Лучшего места, чем Камчатка, ты нигде не найдешь.

– Все так говорят...

– Увидишь, – многообещающе заверил капитан. – Я за свои слова отвечаю.

Батяня хотел сострить, что и насчет исхода недавней операции капитан, наверное, тоже ручался головой, но не стал добивать хорошего человека.

– А как у вас тут с местными жителями? Общий язык быстро нашли? – поинтересовался Батяня.

Он был человеком неравнодушным и постоянно интересовался вещами, которые, в силу его рода деятельности, были недоступны в «массовом» изложении. Однако «туристическому» опыту Батяни мог позавидовать любой путешественник: объездить практически все экзотические страны от Непала до Бразилии, да еще попасть в каждой стране в пять-шесть экстремальных ситуаций – это дело непростое.

– Ты про коряков, что ли? – Было заметно, что Алешин немного «окосел» от неосторожно выпитого спирта. По старой привычке он глушил его залпом, но из-за «крупного нервного потрясения» алкоголь непривычно быстро добрался до его языка. – Да ты что, эти эскимосы, коряки, алеуты – тихони редкие, народ мирный. Рыбачат себе потихоньку, зверя бьют, изредка в город выбираются, чтобы шкуры и кость продать.

– Так что, они совсем туземцы, что ли? – Батяне было интересно, насколько правдив архетип этих народов из старых советских анекдотов, и поэтому ему хотелось вытянуть как можно больше информации.

– Ну, не то чтобы совсем! – Алешин начал немного важничать: отчасти из-за выпитого, отчасти из-за того, что ощущал явный информационный перевес в свою сторону. – Они, конечно, еще не совсем окультурились, в нашем понимании. Никак, понимаешь, не хотят в города подаваться. Детей еще как-то уговаривают в школы отдавать – да и то, за ними на снегоходах и вездеходах ездят. А вот остальных, которые постарше, – никаким калачом не заманишь! Привыкли они на санках своих по тундре гонять, оленей бить без счету и горбушей давиться. Вот и не хотят в город, мол, делать там нечего и все прочее. Тем более они же ведь все того, – капитан многозначительно пошевелил растопыренными пальцами у виска, – шаманят.

– Как это – «шаманят»? – Батяня, сдвинув брови, вслушался в слова капитана и решил, что нелишним будет переспросить.

– Ну, как-как – натурально! Одеваются в шкуры, бьют в свой дикий бубен и чего-то там себе орут. Сам видел – зрелище, надо сказать, не для слабонервных. Я слышал, они себя чем-то накуривают до беспамятства, а потом беснуются, как черти, – в голосе капитана слышалась некоторая ирония. – Стоит заметить, что несмотря на то, что большинство коряков указывают в графе «вероисповедание» православие, почти все они практикуют анимизм и не гнушаются «бесовской» веры в предков.

– Интересно... – Батяня был увлечен рассказом своего коллеги и почти не ел.

С магией и колдовством он уже сталкивался, только не на родной земле, а в несколько более экзотических частях земного шара. Впрочем, учитывая местоположение Камчатки, стоило признать, что в смысле отдаленности это еще та земля.

– Это еще что! – Алешин, с каждым новым фактом вспоминая еще три, похоже, не на шутку распалился. – Тут у нас недавно вообще НЛО видели! Представь себе: надолбились беленой своей, выходят из палатки, а тут – бац! – НЛО в небе! Вот же фантазеры, мать их! – Капитан рассмеялся, а Батяня только из вежливости растянул губы в жесткой улыбке.

Он не очень-то одобрял такое отношение к чему бы то ни было, особенно если это «что бы то ни было» наматывает круги рядом с засекреченным военным объектом.

Вдруг в палатку буквально влетел молодой лейтенант. Он быстрым шагом подошел к тому месту, где сидели Лавров и Алешин, козырнул:

– Товарищ майор! Разрешите доложить! – Было видно, что офицер торопился, а в расслабленной атмосфере банкета это смотрелось несколько неправильно.

Батяня, не ожидавший сейчас такой официозности, позволил себе небольшой каламбур. Придвинув миску поближе к офицеру, он встал, надел полевую фуражку и утробным басом ответил:

– Докладывайте! – «Спародированный» голос Батяни до крайности напоминал одного важного и всем известного военного чина, так что вся палатка легла со смеху, но лейтенант оставался серьезным.

Поняв, что дело все-таки важное, Лавров попросил прощения у товарищей и вышел с лейтенантом из палатки.

– Что у вас?

– Товарищ майор, в Усть-Камчатске какой-то корякский мальчик принес в школу фотографии неопознанного летательного объекта, – сообщил офицер. – Утверждает, что аппарат направлялся вчера вечером в сторону сопки Ключевская, но потом ушел на восток.

«Опять НЛО, – подумал Лавров, – не слишком ли часто они тут появляются?» Все это было, безусловно, интересно, но к специалистам в этой области майор отнести себя никак не мог.