Текст книги "Логово чужих"

12

Серебристый «Альфа-Ромео» медленно отъехал от телецентра Порт-о-Пренса. Великий унган Пьер Бокор сидел на заднем сиденье, пребывая в задумчивом молчании. Только что он сделал весьма серьезное заявление для телевидения Гаити и журналистов многих других стран. Находившись перед телекамерами, колдун тщательно взвешивал каждое произносимое слово. Однако в мыслях он все равно ускользал несколько в сторону: представлял себя президентом Гаити, дающим свою первую после инаугурации пресс-конференцию. Отойти от пьянящего впечатления, вызванного светом юпитеров и блеска фотовспышек, было не так просто.

В машине Бокор стал понемногу приходить в себя. Его молчание являлось не столько следствием мечтаний о президентском кресле, сколько свидетельством скрупулезности. Он старался еще раз оценить эффективность устроенного на телевидении представления. Собственная безопасность у него не вызывала абсолютно никаких волнений: к его заявлению нельзя было подкопаться. Говоря о своей ответственности за террористические действия против Российской Федерации, унган нигде и в полслова не оговорился, что российские купюры были облучены по его приказу. Наоборот, он стремился различными способами ежеминутно подчеркнуть то, что «ядерная атака» на Россию является результатом наложенных им на Кремль проклятий. А сфера магических проклятий и наведения порчи, как известно, не регулируется нормами международного права. Поэтому с юридической точки зрения к нему никаких претензий быть не могло. Простая же ненависть, которую Бокор испытывал по отношению к России, также находилась за рамками правовой ответственности. Все это, безусловно, добавляло в его поведение цинизма и чувства безнаказанности. Но какими бы блистательными ни представлялись ближайшие перспективы, все равно находились поводы для беспокойства.

«Ромео» катил сквозь фиолетовую мглу, в которой прятались «прелести» столичных кварталов. Сидя за рулем автомобиля, массивный водитель и телохранитель колдуна молча выполнял свою работу. Задумчивость хозяина не казалась ему странной. Удивляло лишь то, что Бокор никак не мог от своей задумчивости отойти. Данное обстоятельство навевало смутные предположения. Впрочем, высказать их вслух, задав хозяину несколько вопросов, Жерар не стал. Он был уверен на девяносто девять процентов, что унган, в конце концов, сам заговорит с ним о мучивших его мыслях.

Фары выхватывали из темноты фантастические пейзажи трущоб Порт-о-Пренса. По обе стороны разбитой дороги были хаотично разбросаны разномастные строения. Назвать их домами означало бы сильно согрешить против истины. Это центр города мог похвастать некоторыми изысками колониальной архитектуры, белоснежными кафедральным собором, национальным дворцом и резиденцией президента Республики Гаити. Основная же часть гаитянской столицы была застроена ужасными хибарами, халупами, хижинами. Картон, жесть, а в лучшем случае дерево или глина – вот то, чем отделывалась преимущественная часть построек в столичных трущобах. Неподалеку от хибар непременно находились кучи камней, сухих веток, всяческого иного хлама непонятного происхождения и назначения.

Разруха, словно злая старуха с клюкой, достаточно давно довлела над Порт-о-Пренсом. Жестокая диктатура клана Дювалье и бесчинства тонтон-макутов, безусловно, внесли свою черную лепту в ее существование. Однако с большой долей вероятности можно утверждать, что разруха никогда не приобрела бы такого размаха, не расцвела бы таким буйным цветом, если бы не всеобщее презрение местных жителей к созидательному труду. Воровство и грабеж в условиях отсутствия сильной государственной власти стали превращаться едва ли не в национальную традицию. Зияющие выбитыми окнами, почерневшие от дыма коробки опустошенных и разграбленных особняков на границе между центральными кварталами и трущобами весьма выразительно напоминали об этом.

Трущобы отличались также стойким смрадом. Сами жители с ним давно свыклись. Но вот редких иноземных гостей постоянный запах выгребной ямы смущал очень сильно. Причина смрада до безобразия прозаична: канализация, где она некогда была, вышла из строя, а коммунальная служба по уборке мусора здесь отсутствовала как таковая. Поэтому мусор, сдобренный помоями, мог годами лежать прямо на улицах. Чудовищная антисанитария усугублялась еще и тем, что абсолютно все – дети, старики, мужчины и женщины – взяли себе в привычку без стеснения справлять большую и малую нужду там, где придется.

С обеспечением водой в большей части Порт-о-Пренса было не менее туго. Водопровод являлся непозволительной роскошью. Масса горожан обходились дождевою влагой, которую накапливали в различных резервуарах: начиная от самодельных ведер и краденых стальных бочек, заканчивая большими кирпично-каменными желобами. Именно по этой причине самыми ходовыми товарами у приезжих европейцев или американцев были сок в пакетиках и бутилированная вода. В противном случае иноземным гостям, застигнутым жаждой, пришлось бы пить из луж. А последнее, как выразилась одна российская светская львица, побывавшая в Порт-о-Пренсе, «отстой реальный».

В гаитянской столице царили товарно-денежные отношения. Но местный вариант рыночной экономики имел неповторимый национальный колорит: большинство непродовольственных товаров, предлагаемых на продажу, были крадеными. Все это прекрасно знали и воспринимали как нечто само собой разумеющееся.

Найти в Порт-о-Пренсе хотя бы одну библиотеку, музей или концертный зал не представлялось возможным. Да и понять заданный иностранцем вопрос «Как пройти в библиотеку?» среднестатистический житель гаитянской столицы наверняка не смог бы. Даже в том случае, если бы вопрос прозвучал на одном из государственных языков Гаити – французском или креольском. Впрочем, данное непонимание не вызвало бы со стороны большей части горожан какого-либо недовольства или агрессии по отношению к иноземному гостю. Простолюдины африканского происхождения, невовлеченные в военно-политические группировки, отличались простотой, общительностью и дружелюбностью. Они, как правило, не питали антипатии к белым, если те ее не провоцировали своими действиями. Впрочем, не сшибить с туриста деньгу считалось если не грехом, то чем-то непонятным.

Пьер Бокор рьяно, безудержно стремился к власти. Иногда одна лишь только мысль об этом вызывала у него странное покалывание в пальцах. Колдун объяснял данный феномен своей богоизбранностью. А тот факт, что прийти к власти никак не удавалось, он трактовал как череду испытаний, ниспосылаемых духами. «Не пройдя через тернии, не обретешь истинного величества», – говорил он себе, а если чувствовал необходимость, то повторял и для тонтон-макутов.

При своей болезненной жажде власти Бокор вряд ли мечтал привести к благоденствию всех своих соотечественников. Куда больше его заботило личное положение. Колдун был уверен, что его триумфальное воцарение уже не за горами. Однако его уверенность несколько пошатывалась сомнениями в правильности выбора временных союзников. Это касалось не только определенных сил внутри Гаити, но и тех людей, которые обеспечивали финансирование по внешним каналам.

– Послушай, Жерар, – обратился унган к телохранителю, – мне эта белая женщина нравится с каждым днем все меньше и меньше. Я чувствую какой-то подвох. Предчувствие меня никогда не подводило. Но пока я не нахожу необходимых доказательств того, что эта усыпанная бриллиантами русская шлюха действительно хочет меня надуть.

Телохранитель слишком хорошо знал привычки хозяина и комментировать его рассуждения не стал. Как ни в чем не бывало, он продолжал вести автомобиль в ожидании конкретного вопроса от Бокора. Жерар, в отличии от многих верзил из окружения колдуна, был посвящен в некоторые детали происходящего действа. Он давно смог составить свое мнение об Анне Власовой. Она виделась ему холодной расчетливой сучкой, держащей нос по ветру в предчувствии несметных богатств. Особой ненависти шофер к ней не испытывал. Однако в случае острой надобности он был готов без сожаления избавить мир от присутствия Анны Сергеевны в нем. На все была воля духов и великого унгана Пьера.

– Жерар, а как эта женщина тебе? – от колдуна, наконец, прозвучал давно ожидаемый вопрос.

– Мне она тоже не нравится, – забасил телохранитель, говоря то, что хотел бы услышать хозяин. – Мало того что белая баба, так еще и хитрожопием за пять километров разит.

– Хорошо подмечено, – согласился Бокор, – эта баба действительно себе на уме.

– Тебе ли не знать, что у всех белых нету души, – продолжил свои рассуждения Жерар. – У них есть только мысли, мысли, мысли... Вот они без конца думают, мозгуют, хитрят. А душа ведь только у нас, у черных. Поэтому мы ближе к богу и ко всем духам. Да что там говорить! Весь земной мир держится на нас. Без нас бы белые совсем пропали. А вообще было бы недурно, кабы ты сразу на всех белокожих людишек великую порчу навел. Вот бы радость среди всей нашей братии началась!

Последние фразы заставили колдуна оправдываться, чего он сильно не любил и что делал крайне редко.

– Для наведения такой порчи нужна сила во многие тысячи раз большая, чем та, которой я обладаю, – лепетал Бокор. – Такой могучей силой вообще никто из унганов владеть не может. Разве что сам бог-творец опомнится от забытья и изберет кого-то из нас на роль своего бича.

– Жалко, – промолвил Жерар. В его голосе звучало наивное огорчение. В душе же он позволил себе усмехнуться, ибо на самом деле сильно сомневался в магических способностях своего босса. Единственным умением колдуна, в котором телохранитель не смел сомневаться, было умение превращать человека в зомби.

– Ты только не отчаивайся, – несколько ободряюще сказал унган, словно хотел унять огорчение Жерара. – Мы еще увидим небо в алмазах.

– Я нисколько не отчаиваюсь, – телохранитель по-прежнему разыгрывал наивность. – Просто мне становится невыносимо тошно, когда я вижу, что какая-то лихая беляночка пытается обвести тебя, унган, вокруг пальца. Она ведь наверняка уверена, что все это сойдет ей с рук.

– Если хорошо вдуматься, то сама по себе эта женщина, в общем-то, не так и опасна, – говорил колдун, сосредоточенно взирая через окно на мрак ночных улиц. – Однако же она якшается с этим чертовым кубинцем. А до тех пор, пока они действуют сообща, от их тандема может исходить серьезная угроза для нас. Возможно, что эта угроза куда сильнее угроз, исходящих от всех наших политических конкурентов вместе взятых.

– Так ты, унган, предлагаешь сделать решительный ход? – спросил Жерар и провел заскорузлым пальцем по своей шее.

Понять жест телохранителя не составило труда. Пьер Бокор был безумно рад его решимости и даже впервые за всю дорогу от телецентра позволил себе расплыться в своей нечеловеческой улыбке.

– Нет, заходить так далеко нам пока не стоит, – колдун отклонил предложение Жерара. – Сделаем кое-что другое... Мы и так на руках имеем много козырей. Но в любой момент их может оказаться еще больше. Тем более что ситуация в этом деле наверняка с каждым днем будет меняться. Не все станет складываться так просто, как эта парочка предполагает. А ты ведь прекрасно знаешь, что для истинного тонтон-макута нет ничего лучше, чем воспользоваться сложной для кого-то ситуацией и, тем самым, достигнуть собственных целей. Если возникнет необходимость их убрать, мы их уберем. Если же они нам еще будут в чем-либо полезны, то мы сохраним им жизнь. Главное сохранять внутреннее равновесие, чтобы духи не отвернулись от нас.

13

Полундра был мрачнее тучи. Полученное под водой ранение выбило его из колеи и рабочего ритма. Как минимум на несколько дней он мог позабыть о возобновлении подводных вылазок к острову. Сидя на циновке у одной из хибар на устричной ферме, он искоса поглядывал на перевязанную руку. И повязка, и рана под ней казались ему чем-то чужеродным и неестественным. Сергей с удовольствием избавился бы от них здесь и сейчас. Однако, к великому его сожалению, рана была гораздо сильнее, чем все его желания вместе взятые. Ну а избавление только от бинтов, хоть и представлялось возможным, выглядело все-таки довольно глупым занятием.

– У меня до сих пор в голове никак уложиться не может, – с нескрываемой сердитостью на самого себя говорил Сергей Павлов. – Все это ведь можно было как-то предугадать. Почему я о вероятности такого поворота даже не подумал? Это же так элементарно. Неужели тропический воздух мне настолько сильно вскружил голову, что я чуть ее не потерял?

– Не убивайся ты так, – пытался его успокоить напарник. – Прикормка скатов все-таки не слишком распространенный вид защиты от подводного вторжения на частную территорию. Я выяснил, что таким же образом охраняется акватория дворца одного из бахрейнских шейхов. Информация абсолютно нехрестоматийная. А вот твой случай, наверное, еще войдет в хрестоматии об операциях российских спецслужб.

– Ага, я даже знаю, в каком разделе этот случай будет фигурировать!.. – воскликнул старлей, и можно было подумать, что настроение его немного улучшилось.

– И что же за раздел? – с улыбкой уточнил Хосе.

– «Они прощелкали хлебальником», – зло сыронизировал Полундра, и стало ясно, что он по-прежнему не мог успокоиться.

Аливарос негодующе взглянул на напарника и спросил того с укоризной:

– Серега, чего ты кипятишься?

– Из-за всей этой долбаной фигни и кипячусь, – проворчал в ответ Павлов. – А ко всему прочему еще и нож свой любимый посеял, сражаясь с тем чертовым уродищем. Называется, приехал выполнять задание государственной важности и тут же ушел на больничный. Ну и кто я после этого?

– Все. Заканчивай-ка ты, друг сердешный, хренью маяться, – резковато сказал Хосе, быстро уловив манеру разговора, избранную приунывшим товарищем. – Было бы из-за чего нос вешать. Возьми же себя в руки наконец. Тебе надо поправляться. Пойми, больше пользы Родине ты принесешь, если не будешь горячиться и впадать в гребаную депрессию. Поверь, ты не успеешь и глазом моргнуть, как снова окажешься в деле. Я уже связался с нашими людьми на Кубе. Через пару дней ты получишь вместо гидрокостюма легкий водолазный скафандр. Будешь, как лучший парень земли в новом прикиде по глубинам и пучинам рассекать. А в скафандре уж точно никакие морские скоты тебя не сумеют достать!

– Скорей бы уже, – немного успокоившись, промолвил Полундра. Выразительная нотка нетерпеливости присутствовала в его голосе.

Боковым зрением Сергей уловил какое-то движение на выходе из бухты. Стралей живо повернулся в том направлении. Недалеко от острова «таинственной королевы» курсировало не очень большое судно. Оно было совершенно неприглядным и мало напоминало обычные для этих вод роскошные плавсредства.

– А это еще что за старый плавучий чемодан? – не сдержал возникшего удивления Полундра. – Какого дьявола он тут делает?

– Похоже, что там рыбаки, – предположил Хосе, пытаясь рассмотреть судно невооруженным глазом.

– Рыбаки ловили рыбу, а поймали рака, – ухмыльнулся Павлов, взял бинокль и поднес к глазам. – Та-а-ак, сейчас разглядим это чудо техники. Если судить по виду, то перед нами траулер. Только вот почему-то трал не тянут. Странновато. Да и рыбы подходящей для промысла здесь, по-моему, нет. Мелочь одна снует. Ну и скаты тоже. Ни тем, ни другим особо не поживишься. Полный странняк. На-ка взгляни.

Он протянул бинокль Аливаросу. Разглядев траулер, тот согласился с подозрениями напарника. На борту показались люди. Едва завидев их, Хосе принялся настраивать бинокль, чтобы лучше рассмотреть.

– Там несколько черных, – сообщил Аливарос. – Один из них такой громадный, просто шкаф. Не хотел бы я, не имея при себе пистолета, с ним на узкой дорожке встретиться... Елки-моталки! Да они же за дворцом наблюдают! Надо бы выяснить, кто они и зачем появились.

Полундра, забыв о ранении, бросился в хибару к стереотрубам. С их помощью уже через пару секунд он достаточно отчетливо видел всех негров, находившихся на палубе странного траулера. По крайней мере, двое из них имели при себе бинокли, устремленные в сторону виллы «Мирабелла». К Сергею постепенно приходило осознание того, что загадок в деле становилось все больше и больше. Чтобы их решать, необходимо было здоровье и железная выдержка. Старлей в мыслях обругал себя за непозволительную расхлябанность и волевым усилием вернул себя к состоянию собранности. Снова обратившись к стереотрубам, он еще раз взглянул на палубу траулера и постарался запомнить каждого чернокожего наблюдателя.

14

Центральный офис сберегательного банка России функционировал в обычном рабочем ритме. По крайней мере, никто из посетителей и большинства работников каких-либо изменений не замечал. Однако за внешней обыденностью и даже рутинностью работ, выполняемых в сбербанке, скрывалось фактически чрезвычайное положение, которое царило в режимной части офиса.

Режимная часть была доступной лишь главному руководству и немногим специалистам. Порядок работы там в значительной степени изменился. Сотрудникам службы радиологического контроля сбербанка изрядно прибавилось хлопот. После инцидентов на Дубровском заводе железобетонных конструкций, в редакции «России молодой», волны сообщений в СМИ и громких заявлений гаитянского колдуна они просто вынуждены были работать по особому графику. Имевшийся в наличии объем информации не позволял дремать или ловить ворон. В любой момент в банке могла оказаться новая партия облученных купюр. Ее необходимо было обнаружить и немедленно изъять.

Информация по всем деньгам, которые проходили контроль, стекалась в головной компьютер. У его монитора дежурило сразу несколько специалистов службы, отслеживая и анализируя полученные данные. Дежурство очень сильно походило на военное. Каждые три часа специалисты сменяли друг друга на своих постах. Считалось, что таким образом у них не успевало бы притупиться внимание. Несмотря на то что лаборатория радиологического контроля была оснащена самым современным оборудованием, присутствие людей при анализе купюр руководство банка считало первостепенной необходимостью.

Работа нескольких смен специалистов не вскрыла никаких радиационных аномалий в анализируемых купюрах. Кому-то в этом виделся повод для оптимизма. Однако непроверенной наличности было слишком много. Уверенность в том, что среди всей этой массы не появится «заразная деньга», мог питать только совершенно наивный человек.

После полуночи к работе в лаборатории заступила очередная смена. Первые сорок пять минут анализа прошли в абсолютной тишине. Наличность, как и ранее, была «чистой». Однако на сорок шестой минуте тишина вдруг была нарушена.

– Вы это видите? – спокойно, без паникерства, спросил старший специалист у своих коллег, когда на экране появился отчет о мониторинге очередной партии купюр.

– Срань господня! – воскликнул один из напарников.

– Это же полный шиндец, – отреагировал второй напарник. – Получается, что тут уже не единичные радиоактивные купюры, а целая серия!

– Итак, информацию вы подтверждаете. А значит, мы немедленно объявляем тревогу, – хладнокровно подытожил старший и быстро забряцал по кнопкам клавиатуры, передавая сигнал другим специалистам режимной части.

Партия «грязных» денег подлежала безотлагательному изъятию. Люди в радиозащитных костюмах, которые должны были сделать это, напоминали героев фантастического фильма. Однако фантастики в их действиях было очень мало: суровая реальность требовала четких слаженных действий. Люди погрузили наличность в специальные крупногабаритные контейнеры. Пройдя дезактивационные камеры, они оказались в особом коридоре, изолированном от остальных помещений режимной части. Через него контейнеры были направлены в главную лабораторию на повторную, более тщательную проверку.

Результаты повторных замеров не оставляли ни причин для сохранения минимального спокойствия, ни надежд для каких-либо радужных иллюзий. Скрупулезное обследование каждой купюры по отдельности засвидетельствовало неприятную, но весьма логичную с точки зрения свойств радиоактивности картину.

От некоторых купюр приборы радиологического контроля буквально зашкаливало – настолько сильной была степень их облученности. На большинство других банкнот приборы реагировали меньше. Специалисты резонно предположили, что эта часть наличности просто находилась в одних пачках с более облученными дензнаками. Впрочем, они ясно отдавали себе отчет в том, что слабая облученность значительной доли банкнот абсолютно не гарантировала их безопасности для людей. Получалось так, что любая купюра сильнее облученная террористами, попав в поток обычной денежной массы, передавала ей некую часть радиоактивности. В свете этих данных замысел террористов виделся еще более коварным, чем думалось раньше.

Руководство спецслужб, получив новый сигнал, было весьма озадачено: ситуация угрожала вот-вот выйти из-под контроля, а время на вероятное решение проблемы стремительно исчезало. Спецслужбы параллельно с прокуратурой пытались обнаружить канал, через который происходило вбрасывание облученной наличности. Попытки оказывались безуспешными. Большие надежды на успех связывались с получением разведывательных данных от российских агентов на Гаити. Информация от них ожидалась с особым нетерпением.