Текст книги "Идеальное погружение"

Глава седьмая

Филиппины; акватория южнее острова Катандуанес.

Настоящее время

Шесть часов.

Второе утро близ южной оконечности острова Катандуанес радует отличной погодой. Тепло, небо ясное, слабый западный ветерок, море спокойное. В небе появляются первые стрекозы и темные стремительные охотницы за ними – ласточки.

Последнюю предутреннюю вахту стоял Игорек. Когда я увидел его заспанное лицо, то сразу понял, что до вахты парень развлекался с Ингой и ни на минуту не сомкнул глаз. Что ж, неудивительно. Мне тоже было бы не до сна, если бы Марина оказалась более сговорчивой.

Однако время расслабона закончилось. Наступил новый рабочий день, и боевой пловец обязан забыть об усталости и недосыпе.

– Приготовь завтрак, разбуди Георгия с Михаилом и отдыхай до десяти часов, – подталкиваю парня к кухонному боксу. – Ваша смена пойдет на глубину в десять тридцать.

– Понял, командир.

Выйдя на кокпит, поднимаю бинокль и осматриваю акваторию бухты с полоской берега под ближайшим мысом… По обширной акватории разбросано с десяток рыбацких джонок. Парочка таких же солидных катеров, как и наш, стоит на якорях ближе к песчаным пляжам. Береговой охраны не видно.

Отличные условия для начала работы. Да и настроение после семи часов крепкого сна соответствующее.

– Кофе готов! – кричит Игорь.

– Спасибо. Буди всех, кроме девчонок.

– Мы же обещали их взять на глубину.

– Пусть спят. После обеда обкатаем…

* * *

Шесть сорок пять. Готовимся к погружению. Костюмы, ребризеры, ножи, маски… Сегодня надо бы обкатать на небольшой глубине Марину, но девчонки еще спят. Ладно, запас времени у нас пока имеется: почему-то мне не верится в скорый успех поисков. Успеем…

Стоим перед Георгием; он привычно проверяет снаряжение, уделяя максимум внимания дыхательным аппаратам. Все в норме. Спускаемся на платформу, натягиваем на ступни ласты. Товарищи подают ружьишко и поисково-навигационную станцию.

– С богом, – традиционно хлопает по плечу Устюжанин.

Оглянувшись по сторонам, шагаем в воду, делаем несколько контрольных вдохов-выдохов и без промедления приступаем к погружению.

Глубина пятнадцать, двадцать, двадцать пять… Условия хорошие, правда, здесь – за пределами бухты – ощущается небольшое восточное течение.

С тридцатиметровой глубины просматривается относительно ровное дно, едва освещенное косыми солнечными лучами. Кое-где вспыхивают серебристой чешуей разнообразные представители местной фауны, предпочитающие держаться мелкими стаями. Плавно подворачиваю в сторону мыса, включаю панель. Луч наворачивает бестолковые круги, не оставляя на экране ни одной заслуживающей внимания засветки. Пройдя метров сто пятьдесят, замечаем существенное понижение глубины. Миша показывает жестом: «Дальше идти бесполезно».

Согласен. Ни один здравомыслящий командир не поведет подлодку в акваторию, глубина которой не позволит сохранять скрытность. Повернув обратно, прочесываем дно галсами, постепенно продвигаясь на восток…

* * *

Одному богу известно, сколько мне и моим коллегам пришлось в общей сложности пробыть под водой, выполняя различные поиски. Чего только не приходилось искать за время службы во «Фрегате»! И затонувшие рыбацкие траулеры в холодных водах Белого моря, и пропавшее в море Лаптевых судно «Академик Антонов» с аппаратурой слежения за пусками баллистических ракет, и нацистскую подскальную базу подводных лодок на архипелаге Земля Франца-Иосифа, и кабель секретной связи в Татарском проливе… Одним словом, поставленная Горчаковым задача не показалась особенной. Напротив, если уж прерывать отпуск, то хотелось бы заняться чем-то интересным, свеженьким. А тут опять сплошное однообразие…

Два с половиной часа подводной вахты пролетели незаметно. Мы с Михаилом прочесали дно в восточном направлении и закончили работу.

«Время, – показываю Михаилу. – Возвращаемся…»

Едва мы пошли к поверхности, послышалось равномерное тарахтение дизеля. Вертеть головами в поисках источника звука было бесполезным занятием – звуки в водной среде распространяются великолепно и во всех направлениях. Ясно одно: тарахтел дизель знакомого катера береговой охраны.

«Рвем наверх?» – вопросительно глядит на меня Миша.

«Погоди, – останавливаю его жестом. – Держи панель. И дай-ка мне ружьишко».

Поменявшись с напарником, ищу ближайшую цель…

Ага, чуть выше и в стороне медленно проплывает стайка представителей местной фауны. Атлантическая сайра или, как еще называют эту рыбу, – макрелещука.

Пойдет. Тем более что она промысловая. Осторожно подплываю ближе. Тарахтение меж тем усиливается, заставляя поторапливаться. Выбрав особь покрупнее, прицеливаюсь… Мягко нажимаю на спусковой крючок. Поршень резко выталкивает гарпун. Оставляя за собой вспененный белесый след, тот «летит» к цели.

Готово. Стайку словно отбрасывает взрывом – все рыбешки мгновенно перемещаются в разные стороны, а на ее месте трепещет хвостовым плавником подстреленная рыба.

Подтащив добычу, снимаю ее с гарпуна и передаю напарнику. Хорошо бы успеть подстрелить еще парочку. Для достоверности.

Днище катера появляется в виде темного пятна с западной стороны бухты. На этот раз береговая охрана решила пройти поблизости от «Миллениума». Или вовсе остановиться рядом. Значит, я не напрасно организовал подводную охоту.

Торопливо заталкиваю гарпун в ствол, подкачиваю насосом воздух в объем ресивера и устремляюсь к стайке…

* * *

Охота заканчивается в тот момент, когда борт катера береговой охраны соприкасается с бортом «Миллениума».

Насаживаю на гарпун добычу – три жирные сардины и, передав напарнику, подталкиваю его к поверхности: «Действуй!»

«А ты?» – вопросительно глядит он.

«Не могу, – развожу руками. – Вдруг они разыскивают меня?!»

Кивнув, Михаил уходит к играющей яркими солнечными всполохами поверхности…

Его голова появляется над водой у опущенной купальной платформы в тот момент, когда катер береговой охраны швартуется к борту «Миллениума». Пара матросов закрепляет швартовые концы на утках, несколько человек стоят вдоль борта с автоматическими винтовками. Офицер с помощником перебираются через леерное ограждение.

Миша Жук всегда устраивал меня в качестве напарника. Надежный, вдумчивый, смелый парень. И, несмотря на внешнюю невозмутимость и флегматичность, обладающий живым умом и поразительной находчивостью.

Сделав вид, будто не заметил подошедшего катера, он показывает добычу и радостно кричит:

– Господа, на обед сегодня свежая морская рыба! По полрыбины на брата!..

– У нас гости, – безрадостно объявляет Жора.

– Гости? А чего хотят?

– Пока не знаем…

Озадаченный Жук поднимается на платформу.

– Вы говорите по-английски? – по-хозяйски расхаживая по кокпиту, спрашивает офицер – низкорослый филиппинец лет тридцати.

– Да, – делает шаг вперед Инга, боязливо поглядывая на снующих вокруг катера стрекоз. – Мы туристы из России. Позвольте узнать цель вашего визита?

– Приношу извинения за беспокойство. Я хотел бы проверить ваши документы.

Тон вежлив, агрессии в поведении нет. Четкая швартовка, приготовленное оружие и отработанные действия команды – не более чем приобретенные на службе навыки. Это отчасти успокаивает команду «Миллениума».

Все на корме, кроме Марины. Игорь помогает Михаилу освободиться от снаряжения, Георгий принимает «гостей». Инга переводит фразы офицера. Марина у кухонного бокса за сдвижной стеклянной перегородкой салона.

Офицер приступает к проверке паспортов. Ничего крамольного он там не найдет, даже если очень захочет. Документы оформлены безукоризненно: печати, визы, сроки, отметки… Все в полном порядке.

Пока офицер листает страницы и сверяет фотографии с «оригиналами», один из его помощников занимается осмотром кокпита: трогает удилища спиннингов, ворочает только что снятый Михаилом дыхательный аппарат, взвешивает на руке улов – три жирные сардины. Затем подходит к транцу, приподнимает крышку и заглядывает в «гараж» для тендера. И даже принюхивается к остаткам спиртного в пустых бокалах на столике…

Закончив проверку, офицер возвращает паспорта.

– Катер взяли напрокат?

– Да. Вот договор об аренде и документы на право управления, – подает девушка небольшой лист бумаги и пластиковую карточку.

– Мне знакомо это судно, – даже не смотрит на них офицер. – Сколько вас на борту «Миллениума»?

– Пятеро, – четко отвечает девушка, предусмотрительно «вычеркнув» меня из списка команды.

Вытащив из кармана сложенный лист бумаги, он разворачивает его и показывает стоящему ближе всех Устюжанину.

– Вы знаете этого человека?

Прищурившись и посмотрев на фоторобот мужчины, тот уверенно мотает головой:

– Впервые вижу.

В том же духе отвечают и другие члены экипажа.

Офицер кивает помощнику; тот отодвигает стеклянную дверь и приступает к осмотру салона.

В этот момент Жора замечает шесть кофейных чашек, стоящих на салонном столике. Неподалеку находится Марина, а пронырливый филиппинец рыщет в опасной близости к компромату…

Марина перехватывает встревоженный взгляд Устюжанина и замечает шестую чашку. Придвинувшись к столику, она незаметно убирает ее.

– Значит, на борту две женщины и трое мужчин? – продолжает выспрашивать детали офицер.

– Совершенно верно.

– Странно. Вчера, проходя мимо вашего катера, мы насчитали четверых мужчин.

– Действительно странно, – пожимает плечами Георгий. – Экипаж «Миллениума» не менялся с момента выхода из Манилы. Может быть, вам показалось?

– Возможно.

На правах старшего на борту Устюжанин уточняет:

– Офицер, если я не ошибаюсь, для обыска требуется специальное постановление. Или на Филиппинах действуют другие законы?

Сказано это было вовремя, ибо помощник, покончив с осмотром салона, намеревался спуститься вниз. А там были вещи и документы шестого члена экипажа. Надежно спрятать их попросту не успели.

Проглотив замечание, филиппинский офицер окликнул помощника. Оба перебрались на борт патрульного катера. Члены команды «Миллениума» с облегчением вздохнули. Однако визит «гостей» на этом не закончился.

– Если бы вы убили тунца, я составил бы протокол и доставил вас в ближайший участок, – кричит офицер с мостика. – Сардину в небольших количествах ловить по нашим законам разрешено, но советую не увлекаться, а лучше оформить лицензию. Иначе буду вынужден оштрафовать.

– Спасибо за предупреждение, – переводит ответ Устюжанина Инга. – Мы не знали…

– И последнее, – машет офицер какой-то бумажкой. – Метеослужба обещает завтра ухудшение погоды: усиление ветра и волну до шести баллов. Настоятельно рекомендую сменить стоянку и укрыться в бухте…

Я появляюсь на поверхности у платформы, когда тарахтение проклятого дизеля становится почти неслышным.

* * *

– Быстроходный катер появлялся? – расспрашиваю Жору.

– Был. Как только пограничники пришвартовались – тут же пропорол в сотне метров со стороны открытого моря.

– Я слышал его двигатель, но сам катер не видел.

– Как думаешь, это была миссия по твою душу или что-то иное? – спрашивает Георгий, натягивая гидрокостюм.

– Черт их знает, – помогаю ему застегнуть молнию. – Возможно, подошли, исходя из обязанностей. Или прощупали под видом проверки документов и поиска «опасного русского туриста».

– А что тут можно прощупать?

– Ну, например, посчитать нас по головам, взглянуть на снаряжение, оценить возможности…

– Пожалуй, ты прав, – говорит Жора и подхватывает акваланг. – Будь я на месте этого офицера, то заметил бы странную закономерность.

– Какую?

– Как какую?! Вся мужская часть команды «Миллениума» словно на подбор: высокие, плечистые, с накачанными мышцами.

Посмеиваясь, подгоняю лямки дыхательного аппарата:

– И к тому же неплохо владеет дыхательными аппаратами.

– Вот-вот.

– Что скажешь по поводу шторма?

– Попробуем сегодня поработать подольше, а потом посмотрим…

Вооружившись ружьем и панелью, вторая пара уходит на глубину.

Миша спускается в каюту отдыхать, я усаживаюсь в капитанское кресло и принимаю вахту. Теперь нужно смотреть в оба, чтобы не проморгать появление патрульного катера.

Инга занимается обедом: чистит и моет пойманную рыбу.

Марина приносит свежесваренный кофе. Сев рядом, она спрашивает:

– Ты обещал взять нас на глубину.

– Первые филиппинские петухи давно прокукарекали. Теперь только после обеда…

* * *

Перекусив свежей сардиной, вновь готовимся к погружению.

Пока натягиваем костюмы, Георгий отводит катер метров на восемьсот восточнее – именно там он закончил обследование дна в предыдущей смене. На сей раз берем с собой Марину. Перед погружением спрашиваю:

– Два с половиной часа выдержишь?

– Выдержу, – кивает она.

– Если почувствуешь дискомфорт – дай знать. Проводим до поверхности.

Инга канючит и тоже просится с нами на глубину, но я поручаю ее молодому Фурцеву:

– Достань из «гаража» надувную шлюпку и прошвырнитесь вокруг катера.

– Тут стреко-озы, – хнычет она.

– Внизу тоже стрекозы. Только с тремя рядами зубов.

Она чуть не плачет.

– Ладно, возьмите аппараты и прогуляйтесь на небольшую глубину. Только далеко от «Миллениума» не уходите…

Георгий проверяет наше снаряжение, интересуется состоянием Марины. Та полна решимости продолжить обучение, начатое в тренировочном бассейне загородной базы «Фрегата».

Михаил подхватывает ружьишко, я вооружаюсь навигационно-поисковой панелью.

– С богом, – провожает нас традиционной фразой Устюжанин.

Прыгнув в воду, проверяем работу дыхательных аппаратов и, наблюдая за девушкой, плавно опускаемся вниз…

Глубина двадцать – «полет» нормальный. Перед погружением я подробно проинструктировал Марину о поведении на глубине. Она изучила теорию и многократно слышала наставления опытных инструкторов, но лишний раз напомнить о вреде паники и дерготни не помешает.

Приглядывая за ней, вскоре убеждаюсь, что девушка чувствует себя достаточно уверенно: не нервничает, дышит ровно, держится на установленной дистанции. И даже осматривает пространство по сторонам, любуясь стайками тех же сардин.

На глубине тридцати метров чувствую ее прикосновение. Оборачиваюсь. Марина встревожена и показывает куда-то в сторону. Смотрю в указанном направлении. На удалении метров сорока замечаю вытянутое тело тигровой акулы.

Это подросток, длиной не более двух метров. В таком возрасте они не представляют для человека опасности. Тем более что данный экземпляр «обхаживает» стаю рыбешек и не обращает на нас внимания.

Вообще-то появление в прибрежных водах акулы – тревожный звонок. Белые акулы – самые опасные из всех морских хищниц – возле Филиппинских островов появляются крайне редко. Почему-то здешние воды им не приглянулись. Зато полно других представительниц этого рода-племени: тигровых, голубых, мако, серых, в том числе рифовых и молотоголовых… Наиболее нежелательны встречи с тигровыми и мако.

«Все нормально, не дергайся, – успокаиваю Марину. – Держись поближе…»

Настороженно посматривая на хищницу, девушка плывет рядом со мной на дистанции вытянутой руки…

Сорок метров. Стоящее в зените солнце неплохо освещает дно. Глубина на траверзе восточного мыса постепенно понижается.

Включаю панель и поворачиваю под девяносто градусов влево. Начинаем прочесывать акваторию параллельными галсами…

* * *

За четыре полных смены второго рабочего дня мы продвинулись в зоне поиска еще на два с половиной километра. Таким образом, всего к востоку от «лежбища» нами была обследована полоса шириной метров триста и длиной три с половиной мили.

Конечно, с точки зрения ходовых качеств боевой субмарины данные цифры не впечатляют: три с половиной мили даже на малошумной скорости она проскочит и не заметит. Однако нам эти площади ерундой не представляются. Ежедневно по пять часов изнурительно однообразной работы на глубине – это вам не по набережной с друзьями прошвырнуться.

Сегодня мы тоже ничего не нашли. Ни одного следа пропавшего «Белозерска». Ветер начал усиливаться еще до того, как Георгий с Игорем появились на поверхности. Пора было сворачивать поиски.

Дождавшись вторую пару, я хорошенько запомнил ориентиры на берегу мыса и отвел «Миллениум» в глубь бухты. Со штормами в этих широтах шутить не стоит.

В бухте мы встали на два якоря, убрали шмотки с открытого кокпита, а внутри катера закрепили все, что могло упасть. Потом девушки приготовили ужин, и мы сидели в салоне до поздней ночи. Шторм понемногу усиливался, но небольшие дозы крепкого алкоголя и хорошая компания были отличными средствами против качки.

Глава восьмая

Филиппины; акватория южнее острова Катандуанес.

Настоящее время

Народ разошелся: Георгий с Михаилом залегли спать в гостевой каюте, Инга с Игорем, как и сутки назад, уединились в носовых апартаментах.

Заступив на вахту, я остаюсь в салоне. Марина решает скрасить мое одиночество. Обняв ее, колдую над фирменным коктейлем из вискаря, колы и большого количества льда. По ходу дела интересуюсь:

– Живешь в Москве или в России?

– Лучше бы жила в России, – почему-то невесело отвечает она. И вздыхает: – В Москве. На улице Плеханова в Перове. В квартирке покойных родителей.

Вот как. Значит, родителей уже нет. Печально.

– Не замужем?

– Разведена.

– Ты несколько раз куда-то звонила. Инга сказала, что у тебя болен ребенок?

Покусывая губы, она некоторое время молчит. Я вновь замечаю ее волнение и мысленно ругаю себя за проявленное любопытство.

Вздохнув, Марина отвечает:

– Да, есть проблема. Но я надеюсь, что все обойдется. Давай не будем об этом…

– Чем занимаешься в Москве? – перевожу разговор на другую тему.

– Работаю в головном научно-исследовательском институте. После отъезда на Филиппины профессора Иванцова стала заместителем начальника лаборатории. В общем, ничего интересного. Без него работа превратилась в рутину.

Искренне удивляюсь:

– Разве научная или творческая работа может быть рутиной?

– Может, Женя. И жизнь может показаться жуткой рутиной. Каждый день одно и то же: чашка крепкого кофе, серая лестница в старом подъезде, станция метро со сквозняками и гулом поездов, хмурая охрана в фойе института, надоевший запах реактивов. Потом дорога домой, где ждет холодная постель. Мой пятилетний сын жил… точнее, живет у бабушки, так как я с утра до позднего вечера пропадаю на работе. Мы видимся только по выходным, а когда под вечер воскресенья за ним приезжает бабушка, он плачет и не хочет уходить из дома. Одним словом, я ненавижу свою пустую квартиру; мне в ней жутко одиноко, холодно, тоскливо. А еще я знаю, что наутро все повторится с точностью до самых мельчайших деталей…

Марина того и гляди расплачется. То ли от беспросветности и отсутствия будущего, то ли от нахлынувших воспоминаний о маленьком сыне.

Кладу руку на ее прохладную ладонь и пытаюсь вернуть хорошее настроение:

– Сегодня на глубине ты была молодцом. Пойдешь ко мне во «Фрегат»?

– Пойду, если возьмешь, – смеясь, говорит она и закуривает.

Это уже третья за день. Мягко отбираю сигарету, тушу в пепельнице.

– Тогда тебе придется отказаться от некоторых вредных привычек.

Кажется, она хотела возразить, но не успела, я припал к ее губам… Сегодня Марина более податлива. Сдалась? Или с непривычки потратила много сил и устала? Это предстоит выяснить.

Мы варим кофе. Потом, потушив дежурную лампу, долго стоим у сдвижной двери, отделяющей салон от кокпита. По крыше барабанит дождь. Мы любуемся стекающими по стеклу каплями, преломляющими зеленый и красный свет стояночных огней…

– Не надо, Женя, – останавливает девушка мою ладонь, нырнувшую под ее легкую майку. – Нам ведь и так хорошо, правда?..

«Правда заключается в том, – мысленно отвечаю я, – что эта проклятая игра не имеет положительного финала…»

Ровно в два часа ночи мы тихо спускаемся вниз. Марина уходит в капитанскую каюту, а я бужу Михаила и ложусь на освободившуюся койку. Восемь часов крепкого сна – тоже неплохая награда после тяжелого рабочего дня.

* * *

Весь следующий день пришлось просидеть внутри «Миллениума». Снаружи бушевала непогода: небо заволокло низкой серой облачностью, изредка сверкали молнии, и в окна стучали капли крупного дождя; сильный западный ветер гнал по заливу высокую волну.

Почти сутки катер бросает перпендикулярно самому себе. В каютах почти сутки блюют в тазики два зеленых человечка женского пола. Темноволосый человечек блюет, оправдываясь, светловолосый с обвинительными интонациями, будто это мы – мужчины – придумали плохую погоду в море.

Инга почти не выходила из носовой каюты. Марина временами чувствовала себя получше, она поднималась в салон, чтобы приложиться к бокалу с виски и выкурить сигарету. Я не возражал – видимо, это отчасти помогало ей противостоять морской болезни.

Шторм затих в середине следующей ночи. Столь резкая перемена погоды – обычное явление для здешних широт. Рождаясь над океанами, тайфуны с большой скоростью проносятся над многочисленными островами и береговой частью материка. Зачастую они приносят только непогоду, но иногда становятся причиной наводнений и больших разрушений.

В этот раз обошлось.

* * *

На четвертый день нашей командировки я проснулся в половине шестого в прекрасном расположении духа. Все предыдущие сутки мы вынужденно отдыхали, отсыпались и ели вкусную пищу, приготовленную Мариной. Погода наладилась, от пронесшегося шторма остались небольшие рваные облачка, разбавлявшие синеву бесконечного неба, в котором сызнова наперегонки носились стрекозы и ласточки.

Пора было заняться делом. Вместе с Игорьком мы забили в баллоны газ, сменили регенеративные патроны, проверили работу кислородных датчиков и клапанов. Потом сварили кофе, приготовили огромную тарелку бутербродов. И отправились будить товарищей…

В семь тридцать мы были готовы к погружению и стояли на платформе перед Георгием. Мы – это я, Михаил и Марина. Девчонку пришлось поднять без десяти семь. Ее следовало сводить на глубину еще как минимум дважды, чтобы окончательно пропал страх и появилась уверенность в своих силах. Чтобы позже, если получится найти «Белозерск», одной проблемой стало меньше.

Девушка чувствовала себя сносно. Мы специально выдерживали щадящий темп, чтобы ее не слишком подготовленный к нагрузкам организм не лишился сил раньше времени…

Моя смена провела под водой очередные два с половиной часа. Осмотрен следующий участок длиной восемьсот метров. Следов пропавшей подлодки не найдено. Экран панели тоже не радовал засветками. Кругом было пусто. Я отметил только небольшие изменения донного рельефа. Глубина в районе погружения доходила до шестидесяти метров, что указывало на небольшой уклон шельфовой платформы к востоку. И на точность промера глубин, обозначенных на карте Горчакова.

А еще на песчаном дне все чаще встречались островки разноцветных кораллов. Это не радовало, потому что коралловые рифы являются излюбленным местом обитания мелкой рыбешки. И как следствие притягивают более крупных хищников.

* * *

Вхолостую прогулялась ко дну и вторая смена Георгия.

За обедом мы посовещались и прикинули по карте обследованный район. Восточный мыс бухты уже оставался позади. Где-то в этом месте, согласно теории Сергея Сергеевича, «Белозерск» должен был повернуть к северу. Приблизительно градусов на сорок или пятьдесят. Это означало, что и нам следовало изменить направление поиска.

– Пройдусь вот сюда, – очерчиваю я полосу вдоль восточного побережья мыса.

– Ты считаешь, что командир подлодки продолжал идти по мелководью? – спрашивает Георгий. Он, покончив с обедом, потягивает апельсиновый сок.

– Рискованная затея – тебе не кажется?

– Понимаю, к чему ты клонишь. При отсутствии реальной угрозы на его месте я держал бы курс на глубину. А что происходило в ту роковую ночь – никто не знает. Ведь лодка в конце концов исчезла.

Вздохнув, товарищ соглашается:

– Да… Что произошло потом – можно лишь предполагать.

– Спасибо, девушки, за вкусный обед, – поднимаюсь из-за стола и выхожу на кокпит. – Перерыв окончен. Марина, как себя чувствуешь?

– Нормально. А что?

– Есть желание прогуляться на глубину еще разок?

– Конечно!

– Тогда готовься. Через пятнадцать минут стартуем…

* * *

Идем в пяти метрах от дна. Курс северо-восток. Панель включена, луч гидролокатора описывает круги, оставляя на экране множество засветок, фиксируя многочисленные стаи рыб и пересеченный рельеф. В трехстах метрах от точки нашего погружения дно почти на пятьдесят процентов покрыто кораллами. Одним словом, все условия для того, чтобы стать желанным ужином под гарниром из неопрена. Пару раз я замечал вдали акул – небольших особей длиной около двух метров. Это пока «цветочки», поэтому напарников предупреждать не стал – незачем раньше времени нервировать нашего дебютанта.

В последний раз я имел «счастье» столкнуться с акулами года полтора назад в Тихом океане. Если не изменяет память, произошло это в сотне миль к северо-западу от Северных Марианских островов, у вершины одного из подводных вулканов. Мы с Мишей Жуком работали на небольшой глубине в легких раздельных костюмах, и тогда нам крепко досталось от стаи больших белых акул. Если бы не пара надежных автоматов – все закончилось бы печально. А так… обошлось мелочью: у Мишки на левом бедре остался безобразный шрам на месте вырванного клока плоти, а на моей спине до сих пор «красуется» несколько параллельных полос, словно кто-то в пылу погони пытался остановить меня остро отточенными граблями.

Марина плывет между мной и Михаилом. Держится она молодцом: не отстает, не капризничает и не мешает. Просто находится рядом и четко выполняет команды, если таковые подаются.

За полчаса до окончания смены на экране панели высветилась быстро движущаяся отметка приличного размера. «А вот эта штучка побольше, – я смотрю в направлении ее пеленга. Видимость над коралловым рифом похуже, и заметить акулу не удается. – Одна. Кружит неподалеку от нас. Как бы не подтянулись другие…»

Судя по размерам засветки, хищница достигает метров трех. Не самый худший вариант, но лучше бы она держалась подальше…

Мы заканчиваем предпоследний галс. Акула, явно заинтересовавшись нами, наворачивает вокруг виток за витком.

Заметив ее, Марина начинает нервничать.

«Нам остался последний галс, – сообщаю ей жестами. – Пройдемся, или хочешь вернуться на катер?»

Она мужественно соглашается продолжить поиски. Мы описываем стометровую дугу, плавно разворачиваясь в обратную сторону…

* * *

Ровно посередине последнего галса нас ожидали два сюрприза. Во-первых, я заметил на краю голубоватого экрана огромную засветку, оставленную лучом сканирующего гидролокатора.

«Подлодка! – промелькнуло в моем сознании. – Кормовая часть подлодки!..»

И в тот же миг мою руку нащупал Миша.

«Что хотел?» – оторвал я взгляд от экрана.

Он нацелил ружье куда-то в сторону. Проследив направление, я увидел двух больших тигровых акул.

Увлекшись появившейся на экране засветкой, я проморгал приближавшуюся опасность. Подняв панель, я настроил масштаб изображения, дабы узнать, сколько хищниц пожаловало к рифам…

Тигровые акулы считаются одними из опаснейших для человека. Взрослые особи являются активными и агрессивными хищниками, что обоснованно ставит их в ряд наиболее опасных для человека акул-людоедов. Зафиксированная рекордная длина выловленной более полувека назад особи составила семь с половиной метров при весе около тонны. Мне приходилось сталкиваться с экземплярами длиной около шести метров. Даже эти размеры впечатлили и на всю жизнь остались в памяти. В начале роковой встречи они кажутся медлительными, ленивыми и довольно мирными созданиями. Но стоит охотнице нацелиться на потенциальную добычу, как следует молниеносная атака и жертве редко удается спастись. Приличные размеры, впечатляющая масса, невероятная проворность, мощные челюсти с тремя сотнями острых скребкообразных зазубренных зубов, которыми они легко раскраивают панцири морских черепах. Настоящая машина для убийства, достигшая совершенства за миллионы лет эволюции. Желудки этих акул переваривают все, кроме металлов и пластиков. Им без разницы, чем питаться: умершим от старости палтусом или молодым и перспективным дайвером – лишь бы досыта наесться.

На экране отчетливо видны три быстро перемещающиеся отметки. Несомненно, к нам пожаловали акулы-разведчицы – отнюдь не самые крупные особи. Все, пора сматываться, а дальше посмотрим, как выкручиваться из этого положения.

«Уходим! – подаю знак. – Медленно, без резких движений уходим…»

Миша держит наготове ружьишко, толку от которого в противостоянии с крупными хищниками не больше чем от школьной рогатки. Я прикрываю тылы. Марина между нами. Приступаем к подъему…

До поверхности около тридцати метров. С одной стороны – плевая дистанция, а с другой… Акулы наворачивают вокруг нас эллипсы, с каждым разом подходя все ближе и ближе, и оставшийся отрезок пути вовсе не представляется безопасной прогулкой, потому как за время его прохождения можно раз пять распрощаться с жизнью.

Марина нервничает: крутит головой и, увидев хищницу, словно под гипнозом не может оторвать от нее взгляда. Мы старательно прикрываем девушку и упрямо поднимаемся к поверхности…

Тигровые акулы в основном охотятся на мелководье и в темное время суток, предпочитая днем держаться подальше от берега. Однако в некоторых регионах они не прочь покушать и днем, если их основная добыча ведет дневной образ жизни. Тактику коллективной охоты тигровые акулы применяют редко – это одиночные хищники. И все же такое случается. Как, к примеру, сегодня.

Наиболее опасны стаи акул, только что поднявшиеся с больших глубин. Они голодны и подолгу кружат около выбранной жертвы, принюхиваясь, приглядываясь и наблюдая за ее поведением. Исчезая и появляясь вновь, хищницы провоцируют панику. Ну, а паника – это приглашение жертвы попробовать себя на вкус. И в том случае, если дегустация проходит успешно – роскошный ужин охотникам обеспечен.

Я слежу за шныряющими в опасной близости акулами и присматриваю за дебютанткой. От паники Марину удерживает наше спокойствие и уверенные действия. Если кто-то из нас проявит слабость – она сорвется. И тогда шансов уцелеть не останется.

До поверхности метров двадцать. На экране к уже имеющимся трем засветкам добавляются еще две. Плохо дело. Ситуация усугубляется тем, что мы поднимаемся к поверхности вертикально вверх, а катер находится далеко в стороне. Если товарищи нас не заметят сразу, то придется и дальше отбиваться от акул…

До поверхности десять метров. Всего десять. Похоже, голодные твари не хуже нас понимают спасительную роль поверхности и небольшого катера, качающегося на волнах в нескольких сотнях метров. Если мы успеем до него добраться – плакал их роскошный обед. И поэтому, чем ближе мы подходим к поверхности, тем плотнее становится кольцо, в которое они нас зажимают. Самые наглые из акул барражируют на дистанции выстрела. Нутром чувствую: скоро их любопытство перейдет в агрессию.