Текст книги "Лямель и принцесса Нарла"

Глава II

Книга казалась довольно старой, но отнюдь не истрёпанной. Хотя трудно было о чём-либо судить на столь огромном расстоянии. Лямелю и Руану безмерно хотелось узнать, почему книга в клетке и кто её там запер, да ещё и на такой высоте. Единственный способ узнать об этом – просто-напросто достать её. Лямель задумался, и перед его глазами вновь полыхнул тот самый прекрасный силуэт, нежно расчёсывающий вьющиеся локоны. Душа бедного поэта хотела вознестись, в потоке ветра подняться до окон башни и, проскользнув между шёлковых занавесей, один лишь робкий взгляд кинуть на неё, вздохнуть аромат её волос, услышать едва различимое сердцебиение… А после, ласково поцеловав, испариться.

– Лями, Лямель, – обратился Руан к поэту, прервав его сладострастную думу. – Что делать будем? Заберём книгу?

– А?

– Я спрашиваю, будем ли брать книгу? – повторился Руан.

– Да… но как?

– Ты у нас фантазёр. Давай, придумывай!

Лямель оглянулся. Вокруг виднелись лишь огромные полки для книг и больше ничего. Невольно возникал вопрос: «Как же доставали книги с самых верхних полок?» Ответ не заставил себя долго ждать: где-то поблизости должна была находиться библиотечная лестница. Пока Руан отправился на её поиски, Лямеля вновь посетили видения. Та же самая башня и тот же образ, тень её стана… и он, безмолвно смотрящий наверх. На этот раз вокруг не оказалось потока ветра, что, словно пёрышко, поднял бы его прямиком к принцессе. Лямель с рвением сердца глядел в заветное окно, не желая смириться с безнадёжностью, он начал стремительно карабкаться на стену, опираясь на неровные извилины на стене. Пламенный взор, устремлённый вверх, руки, напряжённые до невозможности, и страдающая душа, рвущаяся к ней… Он уже почти добрался, почти уже достиг окна, выбиваясь из последних сил. Вскарабкавшись, он сел у подоконника и хотел распахнуть занавесь, но издали послышался удивлённый голос:

– О Боже, как ты это сделал?

Голос будто пробудил поэта ото сна. Очнувшись, он осмыслил, что находится на самом верху высоченной полки. Лямель и сам не понял, что, карабкаясь в видениях по стенам башни, он невольно сделал то, чего при ясном сознании не сделал бы никогда. Но в тот момент это мало интересовало поэта. Было ясно лишь одно: он находился на расстоянии вытянутой руки от загадочной книги.

– Лями, ну же, достань её, – восторженным тоном произнёс Руан, изливая эхо по бесконечным рядам гигантских полок.

Лямель молчал, он заворожённо смотрел на книгу, а руки медленно тянулись к клетке. Застывшие глаза светились золотым блеском. Дотянувшись до петли, он снял её, и тонкие пальцы поэта наконец-то схватили книгу. Она была довольно тяжёлой, с кожаным переплётом и с красными язычками, торчавшими, словно змеиные языки, между пожелтевшими страницами. Протерев обложку от засохшей пыли, Лямель обнаружил аккуратно начерченные тайные магические знаки.

– Эй, дружище, не смей открывать её без меня, слышишь? Я лопну тут от любопытства!

– Я сейчас её брошу тебе, постарайся поймать, – крикнул Лямель с высоты. Он снял свою уже испачканную рубашку, завернул в неё книгу и бросил вниз. Свёрток падал долго, и, смотря вслед ему, Лямель только сейчас понял, что находится на огромной высоте, спуститься с которой будет не так-то просто. Книга была поймана, хотя Руан сам скатился на пол от тяжести брошенного предмета. Сейчас оставалось лишь вернуться Лямелю.

– Лями, осторожно, не бойся! Ладно? – выкрикивал Руан, стараясь успокоить друга, никак не решавшегося спускаться с такой высоты. – Смотри сюда, осторожно спускайся, держась за выступы. Ноги ставь на полочки, представь, что это лестница.

Сделав глубокий вдох, Лямель начал медленно спускаться вниз. Сначала было жутко страшно, ведь тех галлюцинаций, что заставили его совершить сумасшедший подвиг, уже не было. А один только взгляд вниз предвещал тяжёлые увечья. Но вскоре страх стал медленно рассеиваться, и поэт ловкими движениями очутился на самом основании гигантской полки, с превеликим удовольствием наступив на гранитный пол.

– Слава Богу, жив-здоров, – сказал Руан, дружески похлопывая приятеля по спине.

– Ну как, открываем?

– Ты достал, ты и открывай, – протягивая книгу Лямелю, ответил Руан.

Взволнованный, он дотронулся до книги, щёлкнул замочек – и бешеное сердцебиение охватило друзей. Когда юный поэт развернул обложку, книга начала судорожно подпрыгивать и издавать неистовый вопль. Пронзающий крик был настолько силён, что друзья, испугавшись, спрятались за могучей деревянной полкой, бросив от страха книгу. Постепенно крик стал слабеть, переходя на глухой терзающий стон, а после и вовсе исчез. И казалось, будто тысячелетняя тишина снова воцарилась в библиотеке. Лямель и Руан, отважившись высунуть головы, заметили тусклый золотистый свет – отблеск, исходящий из книги. Друзья с недопонимающим и шокированным видом медленно и осторожно подошли к книге. Произошедшее выходило за рамки их обыденной жизни. То, с чем они столкнулись, было настоящим волшебством, о котором им часто рассказывали в детстве. Юный поэт, приблизившись, захотел рассмотреть её, как вдруг из глубин страниц послышался тот же крик:

– А-а-а-а-а-а-а, не приближайся ко мне, противный карлик! Не трогай, не трогай меня! – вырвался истеричный женский голос. – Нет, нет, нет, не-е-е-ет. Уберите руки…

– Ты кто? – тихо спросил поэт.

– Подождите, а разве вы не те мерзкие карлики? – торопливо ответил голос. – А кто вы тогда? Хотя подождите, я знаю тебя – ты Лямель, поэт. А второй разве не тот, кто уже год как не может закончить одну книгу?

Друзья, поражённые, переглянулись. Говорить что-либо после увиденного и услышанного было невозможно. Но всё же, найдя силы, Руан посмел спросить:

– Откуда ты нас знаешь, книга?

Голос ответил ярким и звонким смехом:

– Во-первых, я не книга, а во-вторых, я много чего знаю на свете, а в-третьих, тебе отвечать я не буду.

– Почему это? – удивился Руан, скрестив брови.

– А потому что ты грубиян и невежда.

– Я? – ещё больше удивляясь и не понимая, в чём его обвинили, переспросил Руан.

– Вижу, совсем не понимаешь, – продолжил голос, – да потому что только грубиян способен вот так мучить бедную книгу.

Руан не находил слов, чтобы ответить голосу, исходящему из книги, и, нахмурившись чернее тучи, решил помалкивать. Беседу с таинственным голосом продолжил Лямель, вежливым тоном произнеся:

– Извини нас, голос. Руан лишь полюбопытствовал ровно так же, как и я сейчас. Раскрой нам свою тайну. Расскажи нам, кто ты и откуда знаешь нас.

Голос задорно рассмеялся:

– Я вообще-то и не голос, точнее не только голос. Я, друзья мои, нимфа, хранительница книг. А зовут меня Семриаль, – весело отвечала она, – я знаю всё, что было написано когда-то, знаю всех, кто пишет либо читает книги. А когда вы их открываете, я вижу вас.

Друзья так и не поняли ничего из того, что изрёк голос, называющий себя Семриалью, однако, заинтригованные, они сделали понимающий вид, чтобы ничем не обидеть незнакомку.

– Очень приятно, Семриаль, – ответил восторженный поэт, – меня ты уже знаешь, а это…

– Руан. Можешь не представлять, – перебив поэта, продолжила Семриаль. – Кстати, почему он не здоровается? Язык проглотил?

– Я? – Руан стал почти пунцовым от злости, им овладел гнев и искреннее изумление. – Ну, привет, книга.. э-э-э… голос… э-э-э… Сем…

– Да ладно, не парься, проехали, – вновь расхохоталась хранительница, увидев Руана в неловком положении, то и дело путавшего слова.

– Ты же настоящее чудо! – шёпотом произнёс Лямель.

– Ну, конечно, чудо, это вы меня ещё в лицо не видели… Я, между прочим, очень даже хорошенькая.

– Вроде хранительница, а кокетства, как у обычной девицы, – хоть отбавляй, – язвительно промолвил Руан, желая отыграться за свою обиду.

– Ну вот сами посудите, чем я была не права? Грубиян, наглец и вообще…

– Семриаль, погоди. Хватит вам спорить, не успев даже толком познакомиться, – прервал их Лямель, строго посмотрев на своего друга. – Лучше расскажи, что ты делала там, на потолке, да ещё и в клетке.

Она перевела дух, успокоилась и начала свой рассказ:

– Сто сорок лет назад один некромант, в чьей библиотеке мы находимся, обманул меня и заточил в эту книгу доселе неизвестным заклинанием. Более ста лет я служила ему, пересказывая тексты редчайших магических книг, добраться до которых он был не в состоянии. Один год сменялся другим. Одинокий некромант старел на глазах, и с каждым изгибом его стана моя надежда на свободу всё больше угасала. Единственной компанией старика были его помощники Илькир и Туро – отвратительные и алчные карлики, беспрекословно выполнявшие все его поручения. Однако и им не доверял некромант, где-то в глубине сердца чувствуя, что они испытывают к нему ненависть за многолетнюю боязнь и повиновение. Он хранил меня в самом недоступном месте – на потолке, в золотой клетке.

– А зачем им ты? – спросил Лямель.

– Дай докончить, и ты узнаешь. Когда наступало утро и некромант ложился спать, Илькир и Туро пробирались в библиотеку и тайно от хозяина пожирали книги в надежде обрести сокровенные знания, которыми обладал он. Эти жалкие существа были коварными, но довольно глупыми, чтобы понять, что лишь чтением можно черпать знания из манускриптов. Никто из карликов не умел читать, и, сметая всё на своём пути, они жадными глазами смотрели на меня. Однажды, примерно сорок лет назад, когда старый некромант совсем извёлся, он дал обещание в скором времени меня освободить. Тогда я почувствовала себя вновь счастливой и с нетерпением ожидала наступающей ночи. Но наутро его больше не стало. Мои надежды погасли так же внезапно, как и вспыхнули. Не знаю, умер старик своей смертью или ему в этом помогли, но знаю наверняка одно: я стала свидетельницей того, как Илькир и Туро бесчинно разоряли библиотеку на протяжении сорока лет. В течение этого времени они испробовали всё, чтобы достать меня. К счастью, их щуплые ручонки не сумели этого сделать.

– Лямель, неужели эти подонки в лесу и есть те самые пожиратели книг? – промолвил Руан.

– Вы их встречали? – взволнованно спросила хранительница.

– Да, Семриаль, мы с Руаном наткнулись на них у развилки, и они, обокрав нас, отправили ложным путём сюда.

– Ах, – вырвался стон у нимфы, – я теперь поняла: эти мерзавцы хотели, чтобы вы достали меня. Они уже, наверное, где-то рядом.

– Ну и что из того, если они рядом? Пусть приходят, я их не боюсь, – будто бросая вызов, воскликнул Руан.

Внезапно судорожный визг и смех объял весь зал. Где-то из глубин бесконечных полок послышался знакомый голос:

– А стоило бы бояться, – продолжая нагло смеяться, бросил один из гномов. – Вижу, вы сумели достать книгу. Браво! – послышалось хлопанье в ладоши маленького эльфа. – Ну а сейчас оставьте книгу там и уходите. Своё дело вы сделали. Иначе…

– Что иначе? – взбесившись, крикнул Руан, спрятав книгу за пазухой.

– Ах, вы хотите знать, что с вами будет? – язвительный голос карлика распиливал слух. – Туро, рассказать, что с ними будет? Ладно, ладно, расскажу, я не вредный. Допустим, если вы не отдадите книгу, мы запрём вас тут, а уже через неделю обнаружим ваши бездушные тела и книгу. Всё равно она достанется нам. Ну, решайте уже сами.

– Слышишь, коротышка, хочешь книгу, приди и забери её, если осмелишься! – воскликнул поэт в ответ на угрозы карликов.

– Ну как пожелаете, неделей раньше, неделей позже… Как ни крути, а книга будет нашей! До скорого! – и после проворчал что-то на своём эльфийском языке.

– Стой, постой, – откликнулся Руан, – ладно, книгу отдадим.

В этот самый миг лицо поэта исказилось, и он с недоверчивым выражением посмотрел на друга. В его душе беспощадно боролись две мысли: неужели Руан столь хладнокровен или он сейчас спасает им жизнь? Происходившее не давало ему действовать или что-либо возражать. Он лишь застыл, многозначительно глядя на Руана.

– Как вам его передать? – воскликнул Руан. – Эй, карлики, вы там? Отзовитесь!

– О-о-о, я вижу, вы люди умные, – вновь раздалось эхо, – положите книгу на землю и отойдите на шагов… скажем, сорок.

Лямель молча стоял и слушал, как его друг торгует жизнью Семриаль ради спасения их собственных. Голоса их словно исходили извне, поглощая реальность вокруг, будто всё происходящее было дурным сном, конец которому можно было положить одним только пробуждением.

– Договорились, но и вы тоже должны показаться. Я не позволю вам провести нас в очередной раз. Вы забираете книгу, а мы уходим. Честная сделка, не так ли?

Из глубин послышался одобрительный отклик. Руан достал книгу из-за пазухи, положил на пол и, взяв онемевшего друга за руку, отошёл ровно на сорок шагов. Как только издалека появились две тощие фигуры, друзья мигом взобрались по лестнице, направляясь прямиком к выходу. Вскоре они оказались в овальном зале, который соблазнил друзей своими таинственными дверями.

– Давай, Лямель, помоги запереть дверь. Нельзя им дать выбраться! – торопливо пробормотал Руан, тряся побледневшего поэта.

Зря он старался. Несмотря на все попытки, Лямель неподвижно смотрел в пустоту, то и дело терзающим голосом бормоча одно и тоже: «Что мы наделали… Её съедят… съедят…»

Оставив друга, Руан разломал первую попавшуюся мебель и, раздобыв в груде более или менее прочную палку, намертво запер дверь. Покидая уже порог проклятого особняка, друзья внезапно услышали долгий и страдальческий стон, исходящий из глубин библиотеки, который заставил их сердца содрогнуться.

Свежий лесной воздух сразу же отрезвил Лямеля и он, осознав бесповоротность содеянного, впал в ещё большую печаль:

– Как, Руан, скажи, как мы предстанем перед совестью? Чего нам стоило наше спасение?

– Да погоди ты, не ной. Да здесь твоя Семриаль, никуда она не делась, – и он достал из-под рубашки заветную книгу.

Лямель был в замешательстве. Глаза его блестели от радости, а разум отказывался в это поверить, ведь он уже смирился с горькой утратой. Ошарашенный, он спросил:

– Но как?

Руан задорно улыбнулся и, присев на землю, ответил:

– Неужели ты думал, что я дам тебе продать мою книгу?

– Что? – кратко переспросил поэт, так и не поняв ничего.

– Я же её так и не успел дочитать, но нашёл среди этой груды и забрал, – сказал Руан с некой наигранной печалью и указал на телегу, наполненную книгами.

– Не могу поверить глазам своим, Руан, ты же совершил невероятное. Подменить книгу прям перед носом хитрющих карликов. Да ты гений, – прослезившись от радости, прижал он своего друга к груди. И после добавил самым искренним образом: – Спасибо!

– Ну всё, ладно, достаточно сентиментальности. Займись лучше делом, – сказав это, Руан открыл книгу.

– А-а-а, у меня чуть сердце не выпрыгнуло из груди. Не пугайте меня так больше, – звонкий голос Семриаль вновь пролился в воздухе, принося с собой странное чувство умиротворённости. – Я и вправду подумала, что вы меня отдадите.

Дальше последовала небольшая пауза. Отойдя от впечатлений, она снова заговорила более спокойно и неторопливо:

– Да… и спасибо тебе, Руан. Извини меня за… ты сам понял за что, – тон её показался смущённым.

– Да всё нормально, я не обижался. Может, чуть-чуть совсем, но это скоро прошло, – еле выговорил Руан, скрывая от юной нимфы свои покрасневшие щёки.

– Что мы можем для тебя сделать, Семриаль? – наконец-то вмешался Лямель.

– Освободите меня, – хранительница недолго заставила друзей ждать ответа, – пожалуйста, вы сможете!

– Но как? Я же поэт, а не маг! Ведь даже тебе неизвестны эти чары, – брови Лямеля скрестились.

– Да, всё верно. Однако для этого не обязательно быть магом. Из-за заклятия я не вижу отчётливо, что написано там, только смутные очертания. Но если я не ошибаюсь, то ты, Лямель, однозначно способен их рассеять.

– Что ты имеешь в виду? – спросил поэт.

– Откройте последнюю страницу – и вы всё поймёте.

Друзья удивлённо переглянулись, и Лямель не медля перелистал книгу и добрался до самой последней страницы, где неровным почерком некроманта было написано следующее: «Для заточения древних знаний Небесного не хватит свода. Учись, мудрейший из созданий. Ведь…».

Последняя фраза отсутствовала. Вероятней всего, именно её и не доставало, чтобы развеять заклинание.

– Лямель, Руан, ребята, там то, что я подозревала? Там стих? – с безумным любопытством спросила Семриаль.

– Именно! – ответил Руан.

– О, слава Всевышнему. Значит, ты сумеешь это сделать. Молю тебя, помоги мне. Не обрекай меня на вечное заточение в пыльной книге.

– Как же расколдовать тебя? – поинтересовался поэт.

– Просто допиши недостающую фразу. Но знай одно: любое заклинание пишется единожды. Написав неверную фразу, ты можешь запереть меня здесь навеки. Так что будь внимателен. Я в тебя верю, Лямель, – промолвила нимфа.

И Лямель принялся думать. Много фраз приходило ему на ум, но ни одна из них не казалась ему логическим продолжением заклинания. Думал он долго, почти всю ночь. Ведь ошибиться он не имел права. Пока поэт ломал голову над нужной фразой, Руан успел разжечь костёр. Поставив поближе книгу, он тихонько беседовал с нимфой, дабы не мешать раздумью своего друга, уединившегося под старым дубом.

Небеса потихоньку светлели, рассеивая ночную тьму. Руан, прижав к груди книгу, давно погрузился в сон. Лишь Лямель никак не мог уснуть, усердно выискивая конец магического куплета, будто старый некромант бросил ему вызов, написав таинственный отрывок.

Неужели это так трудно, наверняка спросите вы. А я вам вот что отвечу: может, для Лямеля это было бы не так и затруднительно, наткнись он на подобную задачу где-нибудь в другом месте и в другое время, да и при других обстоятельствах. Но когда у тебя есть всего один шанс, то каждая буква превращается в роковую, решая судьбу на веки веков. «То рифма не подходит, то смысл не тот. Лями, это загадка и ты её должен отгадать, – твердил себе юный поэт, мучаясь уже целую ночь. – Если ты узнаешь ответ, то Семриаль будет свободна», – убеждал себя Лямель. И вдруг его будто осенило: – Подожди-ка, так, значит, моё знание ответа освободит её. Моё знание и есть свобода!»

– Моё знание и есть свобода! – воскликнул вслух, чем и разбудил друга, сладко спящего у потухшего костра.

– Ну, дай поспать, смотри, какая рань.

– Нет, просыпайся, я, кажется, нашёл разгадку!

Отважное заявление Лямеля быстро приободрили полусонного Руана, неохотно открывшего только один глаз.

– Как это нашёл? Точно?

– Пока не знаю, дружище, но думаю, моя мысль верна. Скорее открывай книгу!

Руан приоткрыл книгу, и очередной зевающий сонный голос послышался из глубин:

– Доброе утро, а что так рано? – недоумевая, спросила нимфа, но, увидев серьёзные лица друзей, добавила: – Что-то случилось? Лямель, Руан?

– Погоди, Семриаль, потерпи немножечко, – торопливо произнёс Лямель, открывая конец зачарованной книги. – Значит, так, прочтём ещё разок: «Для заточения древних знаний Небесного не хватит свода. Учись, мудрейший из созданий. Ведь…»

Лямель не был уверен. Он боялся. Ведь именно сейчас решалась судьба нимфы. Один неправильный знак – и Семриаль навсегда останется невольницей этой проклятой книги. Наверное, поэт волновался не меньше самой нимфы, ведь поступи он неверно, его совесть также запрётся навеки. По мере того как Лямель смотрел на отрывок заклятия, нерешимость всё больше и больше овладевала им. Осознав это, он с дрожащими руками достал из кармана чернильницу и перо и, на секунду затаив дыхание, дописал недостающую часть на свой страх и риск: «Ведь… знание и есть свобода!»

Книга резко засветилась, на миг ослепив своими яркими лучами. Затем всё затихло – и ослеплённые друзья постепенно начали приходить в себя. Увиденное поразило их гораздо больше, чем недавно произошедшие с ними невероятные события. Перед взором Лямеля и Руана предстала сияющая нимфа неописуемой красоты. Лиловый гиматион гордо красовался на стройном стане светло-рыжей Семриаль. Её изумрудные глаза светились. А едва заметные веснушки на лице придавали ей детскую чистоту и непорочность. В лучах магического света она была прекрасна.

– Семриаль, ты… ты великолепна! – не сдержался Руан.

Нимфа лишь улыбнулась, стараясь не выдавать своего смущения от первого комплимента за последние сто сорок лет, и, подойдя поближе к застывшим от изумления друзьям, заговорила:

– Как же я счастлива… Счастлива как никогда, друзья мои. Потеряв всякую надежду и заточённая в неволе, я и думать не смела о столь прекрасном даре. Лямель, Руан, вы возродили меня своим бесстрашием и ясным умом. И сегодня я поняла, что ни одно заклятие не может оказаться сильнее доброй и отзывчивой души. Я рада вам, я безмерно благодарна… – и заслезились глаза Семриаль. Упала слезинка на землю. Она была подобна морской жемчужине, что отражает волшебный отблеск последней утренней звезды.

– Семриаль, мы не смогли бы иначе, – тихим голосом, почти что шёпотом произнёс Лямель.

– Отныне и до скончания времён вы друзья мои, и в благодарность я хотела бы помочь вам в вашем деле. Я знаю, зачем вы тут.

– Но откуда ты знаешь о наших намерениях?

– Ты, видимо, забыл, Руан, что перед тобою хранительница книг. Я могу узнать всё, что когда-либо было написано. А Лямель так трепетно писал о ней. Если не ошибаюсь, её звать Нарла, я права?

Лямель сразу же откликнулся:

– Да, Нарла, – и раздосадованно добавил: – Принцесса Нарла, – тем самым отметив её королевское происхождение.

– Именно, та самая! А где вы встретились? Ты об этом, кажется, не писал, насколько я помню.

Сердце Лямеля сжалось ещё сильнее. Он понимал, что нигде не мог встретиться с принцессой, и мутный образ из далёкого окна был единственным уделом для юного поэта.

– Я… я видел только лишь её силуэт на башне, – всё же решился Лямель, опустив от стыда голову.

Семриаль улыбнулась своей детской и неповторимой улыбкой:

– Так, значит, ты её не видел? А хочешь, я тебе расскажу, какая она…

Не дав закончить фразу, поэт воскликнул:

– Так вы встречались? – удивлённо глядя на свою собеседницу, спросил Лямель.

– Ну не то чтобы мы встречались, скорее всего, я её видела, а она меня нет, – вновь задорно смеясь, ответила нимфа, – где-то на расстоянии вытянутой книги. Ведь она любит читать, не так ли? – и, получив одобрительный кивок от друзей, она продолжила: – Твоя Нарла очень красива, замечу наперёд…

– Совсем как ты? – невольно вырвалось у Руана.

– Ну не совсем, как я. У неё иная красота, – ответила нимфа, спрятав покрасневшие щёки. – Она красива… с нежными пальчиками, так робко перелистывающими каждую страницу, с большими чёрными глазами, восторженно сияющими от прочитанной фразы. У неё нежные губы, которые любят беззвучно повторять написанные строки… Поверь мне, твоя Нарла прекрасна.

Лямель заворожённо слушал нимфу, стараясь разглядеть каждое очертание её личика:

– А каков её характер?

– Всё, ребята, солнце уже вон где, нам пора двигаться, – прервал их Руан, готовя повозку к отбытию, – поболтаете позже.

– А я иду с вами? – тихо спросила Семриаль, глядя на поэта.

– А ты этого действительно хочешь?

– Очень хочу!