Текст книги "Взрослые дети нарциссов. Как исцелить травмы и научиться строить здоровые отношения"

Исцеление и истинное «я»

Когда пережившие комплексную травму начинают процесс горевания и залечивания глубинных ран, происходит некое волшебство. Токсичные люди и ситуации, которые когда-то служили для них триггерами и заставляли возвращаться в напряженное состояние бессилия и токсичного стыда, начинают терять свою власть над ними. Их эмоциональная реакция на людей-хищников становится более нейтральной, на смену ей приходит осознание того, что злокачественные проекции других не имеют с ними ничего общего. В середине процесса исцеления появляется восхитительное чувство отстраненности. Вы больше не ищете спасителя извне – вы спасаете себя сами. Постепенно возникает любовь к себе и проступает «истинное “я”» – мудрое, сострадательное к себе, спокойное и уверенное в себе. Когда-то погребенные под пеплом травмы, мы наконец предстаем такими, какие мы есть на самом деле и какими нам суждено было быть с самого начала. Мы рождаемся заново.

Источники

1. Carnes, P. P. (2015). Betrayal Bond: Breaking Free of Exploitive Relationships. Deerfield Beach, FL: Health Communications, Incorporated.

2. Levy M. S. (1998). A helpful way to conceptualize and understand reenactments. The Journal of psychotherapy practice and research, 7(3), 227–35.

3. Whitfield, C. L., & Nuckols, C. C. (2015). Healing the child within: Discovery and recovery for adult children of dysfunctional families. Deerfield Beach, FL: Health Communications.

Поисковые вопросы. Цикл повторения травмы

Когда вы прочитаете раздел «Break the cycle: разорви порочный круг», возьмите блокнот или откройте документ на компьютере и проработайте следующие вопросы:

1. Какие типы компульсивного поведения проявлялись у вас в детстве и во взрослом возрасте? (Например: переедание, недоедание, злоупотребление наркотиками, отношения с токсичными людьми.)

Напишите свой тип компульсивного поведения, а рядом укажите, какие эмоции, мысли и телесные ощущения вы испытывали, когда возникало непреодолимое желание его проявить. (Например: «Каждый раз, когда я переедал в детстве и во взрослом возрасте, я испытывал сильное чувство токсичного стыда из-за того, как ко мне относились».)

Рядом с записью о компульсивном поведении укажите альтернативы, с помощью которых можно заменить нездоровое поведение здоровым. (Например: «Вместо переедания я погуляю, пока не пройдет тяга к еде», «Чем связываться со своим токсичным бывшим, я лучше пойду на занятия по медитации и поразмышляю о своих чувствах», «Вместо того чтобы вредить самому себе, я лучше обращусь за помощью к своему психологу или близкому другу, которому я доверяю».)

2. Какие дежурные защитные стратегии вы используете, когда состоите в токсичных близких или дружеских отношениях? (Например: угождение людям, диссоциация, избегание.)

3. Кто были те люди, с которыми вы состояли в близких отношениях и которые были больше всего похожи на ваших родителей? Поддерживаете ли вы отношения до сих пор? Если да, то какие мысли, обстоятельства и страхи мешают вам прервать отношения? Какой маленький шаг вы можете сделать сегодня, чтобы отдалиться от них? (Например: «Я все еще общаюсь со своей абьюзивной школьной подругой. От прерывания всяких контактов с ней меня удерживает сильное чувство вины, так как мы вместе выросли. Сегодня я сделаю один маленький шажок: дам ей понять, что больше не смогу разговаривать с ней так же часто, как сейчас».)

Что значит быть жертвой комплексной травмы вследствие нарциссического насилия

Доктор Джудит Херман пишет в своей книге «Травма и исцеление» о том, что если хроническая травма у взрослых медленно разъедает личность, которая уже сформировалась, то повторяющаяся травма в детстве совершенно деформирует личность, еще находящуюся в процессе становления. В силу своего травматического воспитания дети, пережившие жестокое обращение, компенсируют недополученную защиту и заботу, формируя некий набор уязвимых, недостаточно развитых и неадаптивных защитных механизмов вместо здоровых методов психологической адаптации, которые могли бы пригодиться им во взрослой жизни.

По мнению доктора Херман, это объясняется тем, что дети, выросшие в обстановке жестокости и насилия, выживают благодаря этим неадаптивным защитным механизмам и привносят их в свою взрослую жизнь. И эти механизмы втягивают их потом в опасные ситуации. Ведь дети, пережившие насилие, с ранних лет усвоили, что для выживания в травматических условиях они должны сохранять чувство доверия к людям, по сути своей абсолютно не заслуживающим доверия. Они вынуждены были искать безопасность в небезопасных ситуациях, учиться хотя бы как-нибудь контролировать ситуации, которые были, по сути, вне их контроля, и обрести ощущение силы и превосходства в тех сценариях, где иначе они чувствовали бы себя беспомощными. Во взрослой жизни старые защитные механизмы, которые помогали им выживать в детстве, диктуют им соответствующее поведение: они остаются в рамках токсичных ситуаций и пытаются их перетерпеть, вместо того чтобы воспользоваться более здоровыми инструментами – попробовать отстраниться или окончательно выйти из этих ситуаций.

Комплексная травма – это усугубленная травма, которая может вызвать проявление симптомов комплексного ПТСР. Жертвы комплексной травмы переживают травму не только в детстве, но и зачастую во взрослой жизни. Представьте себе множество цепочек из травм, которые тем или иным образом связаны друг с другом. Недавние травмы накладываются на более ранние, растравляя и усугубляя старые раны, закрепляя неадаптивные системы убеждений и физиологические реакции, основанные на страхе. Эти детские раны образуют основу глубоко укорененного токсичного стыда и самосаботажа. Каждый маленький эпизод пережитого страха или более серьезная травма во взрослом возрасте постепенно, по кирпичику, громоздятся на этой основе, создавая предпосылки для саморазрушения. Даже если вытащить одну рану наружу, проработать ее и залечить, неизбежно обнаружится еще одна связанная с ней травма.

Жизнь жертвы комплексной травмы – это наслоения хронической травмы, образующиеся в результате постоянного воздействия таких стрессовых факторов, как длительное домашнее насилие, сексуальное и физическое насилие в детстве. Это ситуации, в которых человек ощущает себя «пленником» – в эмоциональном или физическом плане, находится под полным контролем одного или нескольких «хищников» и приобретает воображаемую неспособность вырваться из опасной ситуации.

Однако комплексную травму вызывает не одно только физическое насилие; травмы, причиной которых является жестокое вербальное и эмоциональное насилие в детстве, могут крайне негативно повлиять на формирование чувства собственного «я» и развитие способности ориентироваться в окружающем мире. Специалист по терапии травмы Пит Уолкер отмечает: «Генезис комплексного ПТСР чаще всего связывают с продолжительными периодами постоянного физического и (или) сексуального насилия в детстве. Однако мои наблюдения убеждают меня в том, что его могут вызвать также крайние проявления вербального и (или) эмоционального насилия».

Комплексная травма и комплексное ПТСР

Специалист по психотравме доктор Джудит Херман отмечает, что у людей, страдающих от комплексной травмы, помимо обычных симптомов ПТСР могут возникать нарушения в следующих областях:

1. Эмоциональная регуляция.

В зависимости от тяжести и масштаба перенесенных травм у переживших комплексную травму могут появиться проблемы, связанные с всепоглощающим чувством депрессии, хроническим чувством опустошенности, суицидальными наклонностями и неудержимым гневом. У них появляются нарушения импульсного контроля, склонность к нанесению повреждений самому себе и изматывающее чувство тревожности. Поскольку нынешние триггеры могут воскресить негативные эмоциональные воспоминания, которые пробуждают то же ощущение бессилия и эмоциональное состояние, испытанные ими в детстве, жертвам комплексной травмы очень трудно осознанно управлять своими эмоциями.

2. Осознанность.

Жертвы комплексной травмы могут заново переживать травматические события, испытывать чувство диссоциации от травмы, от своего тела, от окружающего мира и (или) с трудом извлекать из памяти воспоминания о травме. Это и неудивительно, поскольку мы знаем, что травма затрагивает те области мозга, которые отвечают за обучение, принятие решений и память.

Часто они страдают от ночных кошмаров, которые воссоздают травматическое событие, включая и телесный, и эмоциональный аспекты этого события. У них могут возникать не только визуальные воспоминания о прошлой травме, но и «эмоциональные воспоминания», заставляющие их возвращаться в то же эмоциональное состояние беспомощности, которое они испытывали, когда им нанесли изначальные раны (Walker, 2013).

3. Представление о себе.

Жертвы психологической травмы живут с чувством токсичного стыда, ощущением беспомощности и чувством «отделенности» от других, считают себя непохожими на других и ущербными из-за того, что с ними произошло. Кроме того, они несут бремя вины и вынуждены терпеть негативный внутренний диалог с некоей сущностью, которую Пит Уолкер (2013) назвал «внутренним критиком». Этот постоянно длящийся разговор с самим собой наполнен самобичеванием, ненавистью к себе и тягой к перфекционизму, что обусловлено наказаниями за несоответствие ожиданиям родителей и внушенному убеждению, что их потребности не имеют никакого значения.

Он пишет: «В семьях с крайней степенью отчуждения ребенок в конце концов начинает верить, что даже его нормальные нужды и потребности, предпочтения, чувства и личные границы являются опасными недостатками – и вполне обоснованным поводом для наказания и (или) заброшенности». Дети, испытывающие жестокое обращение в раннем детстве, плохо понимают разницу между действиями и словами обидчика и реальным положением вещей. Ребенок, которому бесконечно повторяют, что в насилии виноват он сам, в конце концов начинает верить в свою ущербность и интернализирует это убеждение безо всяких сомнений и вопросов.

4. Искаженное восприятие виновника насилия.

По понятным причинам пережившие комплексную травму находятся в неоднозначных отношениях со своими обидчиками. Чтобы выжить в обстановке насилия, у жертвы формируется «травматическая связь» с обидчиком – как результат сильных эмоциональных переживаний и угрозы жизни жертвы (неважно, физическая она или психологическая). Вследствие этого жертва может всячески защищать своего абьюзера и старается минимизировать или каким-то образом объяснить и оправдать насилие. Кроме того, чрезмерная погруженность в отношения с виновником своих мучений может зайти настолько далеко, что они начинают вынашивать мысли о мести.

Зацикленность на поведении и действиях абьюзера может быть обусловлена желанием вернуть себе чувство контроля над ситуацией. Но иногда жертвы могут возложить на обидчика всю полноту власти и контроля над своей жизнью, подстраивая под его потребности свою карьеру, социальную жизнь и образ жизни в целом.

5. Отношения с другими.

В результате перенесенного насилия жертвы комплексной травмы могут отдалиться от людей, замкнуться в себе, самоизолироваться или, наоборот, слишком погрузиться в токсичные отношения, ища в них подтверждение собственной значимости и самоуважения. В связи с несформировавшимся чувством безопасности и защищенности они не доверяют другим. Одновременно они ищут «спасителя», надеясь наконец получить от него безусловное позитивное уважение, которого были лишены в детстве.

6. Своя система смыслов.

Пережившему комплексную травму слишком легко потерять надежду на лучшее. Когда вас снова и снова подвергают жестокому обращению, трудно не утратить веру и не впасть в состояние безнадежности и отчаяния. Это разъедает понимание смысла жизни и приводит к искаженному представлению о реальной картине мира. Человеку, который никогда не знал настоящей любви, заботы или искреннего отношения, жизнь может казаться бессмысленной. Меняется все его мировоззрение.

Нарциссическое насилие и комплексная травма

У людей, перенесших нарциссическое насилие в детстве и повторную травму со стороны хищников нарциссического или социопатического типа во взрослом возрасте, могут также возникнуть симптомы комплексной травмы.

Возьмем для примера дочь отца нарциссического типа. Она растет в обстановке жестокого обращения и насилия в семье, да еще, возможно, подвергается буллингу со стороны сверстников. Ее жизнь наполнена постоянным страхом из-за формирующейся низкой самооценки, нарушений личностного развития и проблем с эмоциональной регуляцией. Этот ужас накапливается в ее теле и буквально формирует ее мозг, повышая его уязвимость и восприимчивость к негативному воздействию травмы во взрослой жизни.

Испытывая вербальное, эмоциональное, а иногда и физическое унижение, дочь родителя-нарцисса начинает понимать, что в мире нет для нее безопасного места для жизни. У нее появляются симптомы травмы: диссоциация, чтобы выжить и хотя бы на время вырваться из своего повседневного существования; зависимости, которые ведут к самосаботажу и, возможно, даже к членовредительству, чтобы справиться с болью, вызванной нелюбовью, пренебрежением и жестоким обращением со стороны родителей.

Всепроникающее чувство неполноценности и токсичного стыда, а также подсознательная запрограммированность заставляют ее во взрослом возрасте легко привязываться к эмоциональным хищникам.

В своем настойчивом стремлении найти спасителя она, наоборот, наталкивается на тех, кто хронически унижает ее, подобно ее абьюзерам из прошлого. Безусловно, ее психологическая устойчивость, хорошие навыки адаптации в условиях хаоса и способность «быстро оправляться» от стресса также коренятся в раннем детстве. Токсичными партнерами эти качества воспринимаются как своего рода «актив или капитал», так как, по их расчетам, она, скорее всего, останется в абьюзивном цикле, чтобы попытаться «наладить отношения».

Потом она будет страдать от последствий не только ранней детской травмы, но и многократной повторной виктимизации во взрослой жизни, пока при адекватной помощи и поддержке не проработает свои глубинные раны и не начнет мало-помалу разрывать порочный круг. Прежде чем ей удастся прервать цикл насилия, она должна найти возможность и время, чтобы восстановить свою психику. На этом этапе в большинстве случаев необходимо на некоторое время отказаться от новых отношений. Кроме того, важное значение для исцеления имеет «отказ от любых контактов» (или «сокращение контактов» со своими абьюзерами, если речь идет о более сложных ситуациях вроде совместного родительства), чтобы предотвратить усугубление любой из уже имеющихся травм.

Путь к исцелению для пережившего комплексную травму

По мере того как жертва комплексной травмы постепенно ломает несостоятельные, плохо работающие паттерны, у нее начинает формироваться более здоровое чувство личных границ и более обоснованное чувство собственного «я», она обрывает связи с токсичными людьми. Под руководством психологов она работает над своими триггерами, симптомами комплексной травмы и начинает прорабатывать некоторые из изначальных травм. Она горюет по детству, которого у нее никогда не было; она горюет о травмирующих утратах, которые стали причиной реконструкции детских ран. Она начинает осознавать, что жестокое обращение было не ее виной. Она начинает заботиться о своем внутреннем ребенке, который нуждается в постоянной заботе и ласке. Она начинает переосмысливать убеждения, которые лежат в основе ее чувства неполноценности и стыда. Когда она поймет, почему вся ее жизнь – это сплошные эмоциональные американские горки, путь к восстановлению станет гораздо яснее.

Это только один из множества примеров того, что собой представляет жертва комплексной травмы, но это очень наглядный пример, который иллюстрирует, насколько разрушительными могут быть последствия насилия в раннем детстве и комплексной травмы для мозга, тела и психики. Процесс восстановления от комплексной травмы напряженный, трудный, требующий больших усилий и даже пугающий, но он ведет к освобождению и обретению своего места в жизни.

Жертвы комплексной травмы несут в себе по жизни опыт травли и издевательств независимо от их срока давности. Перенесшие нарциссическую травму особенно часто сталкиваются с трудной проблемой прорабатывания ран, которые могут быть скорее психологическими, чем физическими, но влекут за собой не менее разрушительные последствия.

Жизненный опыт перенесших комплексную травму наделяет их огромной психологической устойчивостью, а также дает возможность выработать более мощные механизмы адаптации по сравнению с остальными. Тем не менее они, бесспорно, испытывают глубокие страдания и требуют профессионального вмешательства. Сеть поддержки, включающая специалиста по психотравмам, который разбирается в комплексной травме, сообщество переживших травму в дополнение к профессиональной помощи и разнообразные методы исцеления, направленные на восстановление разума и тела, – все это может стать настоящим спасением для жертв комплексной травмы.

Травмированному человеку, который чувствует, что его постоянно лишают права голоса и ни во что не ставят, предоставляются широкие возможности для исцеления и колоссального личностного роста, после чего он наконец обретет голос и признание.

Источники

1. Herman, Judith Lewis. Trauma and Recovery: the Aftermath of Abuse – from Domestic Violence to Political Terror. Basic Books, 1997.

2. National Center for PTSD. Complex PTSD. 1 Jan. 2007, www.ptsd.va.gov/professional/ptsd-overview/complexptsd.asp. Accessed 1 Oct. 2017.

3. Staggs, Sara. Complex Post-Traumatic Stress Disorder. 17 July 2016, psychcentral.com/lib/complex-post-traumatic-stress-disorder/. Accessed 1 Oct. 2017.

4. Stines, Sharie. What Is Trauma Bonding? 23 Oct. 2015, pro.psychcentral.com/recovery-expert/2015/10/what-istrauma-bonding/. Accessed 2 Oct. 2017.

5. Van der Kolk, Bessel. The Body Keeps the Score: Brain, Mind, and Body in the Healing of Trauma. New York, Penguin Books, 2015.

6. Van der Kolk, Bessel. Childhood Trauma Leads to Brains Wired for Fear. 3 Feb. 2015, sideeffectspublicmedia.org/post/childhoodtrauma-leads-brains-wired-fear. Accessed 1 Oct. 2017.

7. Walker, Pete. Complex PTSD: from Surviving to Thriving. Lafayette, CA, Azure Coyote, 2013.

8. Walker, Pete. Frequently Asked Questions About Complex PTSD. Dec. 2013, pete-walker.com/fAQsComplexPTSD.html. Accessed 1 Oct. 2017.

9. Walker, Pete. Shrinking the Inner Critic in Complex PTSD. Dec. 2013, www.pete-walker.com/shrinkingInnerCritic.htm. Accessed 2 Oct. 2017.

Говорят участники опроса

Взрослые дети родителей-нарциссов описывают симптомы и последствия жестокого обращения в детстве

«Я постоянно пересматриваю свою прежнюю оценку тех или иных ситуаций и моих реакций на них. Мне кажется, я не доверяю собственному чувству реальности. Я постоянно паникую по поводу правильности решения и обращаюсь к другим, чтобы получить подтверждение правильности своих ощущений и действий. Я поменяла несколько мест работы, каждая была вполне достойной, но я всегда нахожу повод, чтобы уволиться. Боюсь, что люди увидят, что я не обладаю такими способностями, как они думают. Повышение сразу покажет, что я фальшивка, самозванка, потому что на самом деле я не смогла реально стать умной, хорошей и т. п.».

Аманда, северная часть штата Нью-Йорк

«Я чувствую себя брошенной и нелюбимой. Когда я была подростком, несколько раз пыталась совершить самоубийство. Чаще всего моя мать ничего об этом не знала. До того дня, когда я предприняла серьезную попытку самоубийства. Меня обнаружил мой кузен и отвез в больницу. После того как мне сделали промывание желудка и перевезли в психиатрическую больницу, мать забрала меня оттуда. Она забрала меня в тот же день, когда я попыталась покончить с собой. Она не могла позволить, чтобы ее дочь находилась в больнице, так как в этом случае я могла разоблачить ее».

Энн, Массачусетс

«Я чересчур критична к себе. Я пережила сексуальное насилие, и мне кажется, что это привело к задержке созревания и развития. Я не проявляла интереса к мальчикам до 14 лет и в возрасте 12 лет все еще играла в куклы. Я могла отключаться от окружающего мира и жить в своем воображаемом мире. Я ненавижу вступать в конфликты и противоречить людям. Зачастую я сама не знаю, чего на самом деле хочу. Я чрезмерно нагружаю себя разными обязательствами. Я поняла, что на самом деле не знаю себя, кто я есть, какие у меня интересы. У меня совершенно не получается управлять финансами, возможно, потому что мне недодали тех базовых знаний, которые получили другие. Я совсем не умею заботиться о себе. Я избегаю общения, отношений. Я быстро устаю. У меня бывают моменты, когда я чувствую себя одинокой и впадаю в депрессию. А еще я испытываю тревогу».

Рэйчел, Сент-Луис, Миссури

«Я великий эмпат. Постоянно связываюсь с нарциссами и другими людьми с расстройствами кластера В».

Изабелла, Калифорния

«Употребляю наркотики и склонна к саморазрушительному поведению».

Андреа, Тампа, Флорида

«Постоянная грусть и суицидальные мысли из-за нездоровой злости. Хроническая депрессивная тревожность, а недавно диагностировали еще и диссоциативное расстройство личности, проявляющееся, когда я не могу справиться с нагрузками и стрессом. Я 13 лет получал клиническую психиатрическую помощь, плюс регрессия после семнадцатилетнего перерыва».

Кен

«Я закрывала глаза на абьюзивное поведение, так как оно стало моей нормальностью, после того как я начала говорить. Лучшего я не знала. Произошло привыкание к хаосу. Была уверена, что хаос – признак того, что все в порядке. Была уверена, что именно моя привлекательность в сексуальном плане определяет мою ценность и делает достойной любви».

Марша, Британская Колумбия, Канада

«Кажется, что некоторые вещи противоречат друг другу, но это не так. Я начинаю злиться, когда кто-нибудь говорит мне, что делать или как проявлять свои чувства, но до сегодняшнего дня я никак не могла осмелиться выразить свой гнев. То же самое и с людьми: если мне кто-то нравится, я склонна легко доверять этому человеку (или, точнее, хочу доверять) и проявляю чрезмерную откровенность. Но бывают и периоды уединения, и, вообще говоря, я никому по-настоящему не доверяю. Я самостоятельно диагностировала у себя комплексное ПТСР. В Германии это вообще не является официальным диагнозом.

Возникают другие противоречия. Вы можете быть перфекционистом, который всегда толкает вас изнутри и при этом занимается самосаботажем, или достигатором, который изнутри орет на вас, хотя вы слишком устали и не в силах двигаться дальше. Эта двойственность, этот внутренний конфликт, этот разлад – моя самая большая проблема. Я всегда разрываюсь между тем, что хочу получить от жизни больше, и тем, что совсем ничего не хочу. Во мне буквально всегда присутствует какое-то сопротивление по отношению ко всему, что я хочу или должна делать. Чем больше давление, тем менее охотно я действую и тем сильнее внутреннее сопротивление».

Ханна

«Созависимость. Слишком щедро трачу свое время, силы и идеи. Пытаюсь спасти мир. Слишком погружена в вопросы политики и экологии. Испытываю зависимость от занятия всякими мелкими задачами (дофаминовая зависимость). Живу жизнью маленького человека, от которой нет почти никакого удовольствия: никаких отпусков, никакой роскоши, никаких ресторанов и т. д.».

Крис Х.

«Мне всегда казалось, что со мной что-то сильно не так, потому что многие годы у меня возникали проблемы в близких отношениях. Думаю, я была слишком доверчива, у меня не было никакого понятия о личных границах и о том, как их поддерживать. Моя мать была нарциссической личностью, и всякий раз, когда я обращалась к ней за советом по поводу своих отношений, она говорила, что во всем виновата я сама. Так что я просто всегда принимала это как данность. Затем я вышла замуж за скрытого нарцисса, который не проявлял вербального насилия, как моя мать. Он был больше склонен к эмоциональному и психологическому насилию, поэтому я не сразу разглядела, что у него большие проблемы, ведь они не бросались в глаза.

Более того, мой отчим жестоко обращался с моей матерью, распускал руки, и я могла распознать, когда человек проявлял физическое или вербальное насилие, но то, что происходило неявно, исподтишка, я воспринимала как собственные проблемы. В общем, я сохраняла брак гораздо дольше, чем следовало. В моей голове практически постоянно крутятся навязчивые мысли о моем браке и детстве. Это реально выматывает все силы, поэтому мне приходится снова проходить курс лечения.

Порой, когда я сама себя критикую, я слышу ее голос. Я это поняла совсем недавно, и это довольно жутко. Я серийный достигатор. Если я не занята чем-то полезным каждую минуту, я начинаю себя всячески корить. Я не имела никакого представления о том, что такое забота о себе, наверное, до прошлого года, и до сих пор я испытываю какой-то дискомфорт, когда делаю что-нибудь приятное лично для себя. Например, если я целый день просто смотрю фильмы, что случается крайне редко, то к концу дня я чувствую себя полной неудачницей. Мне кажется, я не умею отдыхать и расслабляться. Любое осуждение или негативное отношение убийственно для меня».

К. из Нью-Вены, Огайо

«В результате явного пренебрежения и отчуждения вкупе с травлей и очернительством я за всю свою жизнь не смогла завести хотя бы одну подругу (друга) и никогда не получала ни от кого помощи и поддержки. У меня никогда не было позитивных близких отношений, и по большей части от воспоминаний об опыте общения меня просто тошнит. Когда я волнуюсь по каким-то позитивным или негативным поводам, у меня случаются приступы. Мне кажется, что все настроены против меня, неправильно истолковывают мои мысли и поступки или стремятся так или иначе сделать из меня легкую добычу… потому что именно это произошло у меня с 99 % моих знакомых».

Кристи из Бозмана, Монтана

«Всегда чувствую себя вторым номером».

Кара, Канада

«Чувствую себя недостойной любви, особенно романтической любви. Меня всегда мучило чувство, будто моя жизнь мне не принадлежит, даже после нескольких важных шагов, которые я сделала, когда стала взрослой, чтобы самой контролировать свою жизнь: уехала в другое место, сама выбрала профессию, встречалась с тем, с кем хочется, и т. д. Несмотря на большой опыт заботы о других, я никогда не думала, что смогу сама о себе заботиться, поэтому постоянно искала мужчину, который бы делал это со мной или для меня, но это никогда не срабатывало. Поддерживать эмоциональную и физическую близость трудно, а переносить психологическое насилие всегда было гораздо тяжелее, чем физическое».

Надя, Уэст-Палм-Бич, Флорида

«Если честно, я стала настоящим мизантропом. В детстве я была полной противоположностью себе нынешней. Я всегда старалась угождать людям, доходя в этом до крайностей. Сейчас я радикально изменилась. Я порвала связи со всеми, кроме мужа».

Клэр, Великобритания

«Полная неспособность чему-либо радоваться, хотя я бы не сказала, что испытываю депрессию. Я люблю и ценю жизнь и считаю благословением каждый день. Но уже много лет мне не удается почувствовать чисто физическое ощущение кайфа от расслабления, радости и покоя в моменты счастья».

Хэрриет, Лондон

«В настоящее время я одна. Я боюсь вступать в новые отношения из-за неприятностей, которые причинила мне последняя связь с нарциссическим партнером. Отношения с ним были так же ужасны, как отношения с матерью. Благодаря тому что я так долго имела дело с нарциссическим насилием, я поняла, что каждый партнер, с которым я состояла в отношениях (просто встречалась или это были длительные отношения), оказывался нарциссическим типом. У них были те же характерные черты, что и у моей матери.

По сути, я сохраняла эти токсичные отношения, так как пыталась их исправить или помочь партнеру, вроде того как мать помогает своему ребенку. В отношениях с матерью я играла роль того, кто заботится, кто отдает, а она только все брала. В своих отношениях с партнерами я брала на себя ту же роль опекуна. Я не доверяю мужчинам. Я только-только начинаю любить себя. Я привыкла винить себя за все, что случалось в моей жизни, не оглядываясь на свой опыт и не извлекая из него уроков, которые помогли бы мне стать той женщиной, какой я стала теперь».

Кловер С. Скотт, Сент-Роуз, Луизиана

«Патологическая диссоциация. Только недавно это обнаружил: любой стресс, даже незначительный, вводит меня в измененное состояние сознания. Это плохо влияет на процессы обучения, принятие решений и искажает реальность. Иногда я застреваю в этом состоянии, мне очень трудно успокоиться и вернуться в реальность».

Михаил, Екатеринбург, Россия

«Я привыкла слепо доверять людям, но в 50 лет ситуация радикально изменилась после чрезвычайно абьюзивных отношений. Теперь я никому не доверяю. У меня действительно была повышенная тревожность после последнего абьюза, и я уверена, что мне неправильно поставили диагноз “генерализованное тревожное расстройство”. До этого эпизода я никогда не испытывала тревожности и панических атак. Я думала, что у меня было ПТСР или комплексное ПТСР, но что теперь наступила полная ремиссия. С подросткового возраста я страдала от депрессий из-за моей нарциссической матери, то же самое было и у нее, и у второго ребенка в нашей семье. Теперь я занимаюсь практикой осознанности, которая не дает мне скатиться в депрессию. Я боюсь быть брошенной. Еще я испытываю чувство отчуждения, как будто для меня нет места, где мне будет хорошо и уютно, и страх, что меня никто не любит».

Марго Маккаллум, Австралия

«Воспоминания, панические атаки, разные проблемы со здоровьем. У меня совсем никого нет, с кем можно было бы поговорить. Многие не понимают, как сильно может повлиять на вас комплексное ПТСР. Есть только я и моя собака. Я стараюсь, очень стараюсь. Такое ощущение, что для того, чтобы прожить день, нужно потратить всю энергию, какая есть в мире. Я переехала в другую страну, мне было трудно найти работу или начать свой бизнес.

Я прошла путь от руководителя высшего звена на телевидении, достигатора и трудоголика до человека, неспособного справиться с элементарными задачами – поесть и принять душ. Я прошла длинный путь и пытаюсь снова встать на ноги. Но бывают дни, когда система отсчета сбивается и у меня появляются негативные мысли, чувства, пугающие воспоминания. Иногда я чувствую оторванность от реальности и не в состоянии получать удовольствие от чего-либо, радоваться или видеть какую-либо цель. После травматической связи у меня начались проблемы сексуального характера (я была гиперсексуальна с очень раннего возраста). У меня возникли проблемы с идентичностью. Я бы все отдала за то, чтобы меня кто-то крепко обнял. Так много всего заперто у меня внутри. У меня такое чувство, будто я одноразовая вещь и что теперь все бессмысленно».