Текст книги "На берегах любви"

Глава 7

Роджер Пенскотт раздраженно расхаживал по библиотеке. Какого черта старый пират так долго не идет? За пять месяцев его отсутствия слуги, должно быть, забыли, чьим приказам они должны подчиняться. Что ж, он им это напомнит.

Дверь библиотеки открылась, и языки огня в камине заплясали ярче. Несмотря на плохо скрываемое нетерпение, лорд Пенскотт некоторое время не двигался. Наконец он обернулся и указал гостю на стул по другую сторону письменного стола, а затем уселся сам. Он чувствовал себя легко и свободно среди привычной роскоши своего дома; Бен же, напротив, сидел сгорбившись, не зная, куда девать руки.

– Давненько мы с тобой не выпивали, старик.

– Да, сэр, очень давно. Надеюсь, вы довольны путешествием?

– Вполне. А вот возвращение домой оказалось не очень-то приятным. Брэнд, похоже, сумел покинуть Англию. – Граф потянулся к шкафу, достал две пивные кружки и бутылку с элем, но разливать не стал и лишь кивнул, давая знак гостю.

Бен взял бутылку… Она была пуста. Так вот оно что. Пенскотт знает! Пешка проиграла королю. Выход один – изображать полную невинность.

Старый пират удивленно поднял брови, и Пенскотт в ответ улыбнулся дьявольской улыбкой:

– Скажи спасибо, что она пуста, приятель, иначе Траш застал бы нас в неподобающем состоянии. Головная боль на следующий день – что может быть хуже!

Бен молча поставил бутылку на стол. Он отлично знал: игры с Пенскоттом ничем хорошим не кончаются. И вдруг его охватило давно забытое возбуждение. Он оскалил зубы в улыбке:

– Вы правы, милорд, но я не понимаю…

– В таком случае я объясню. Солдаты, охранявшие шотландца, утолили свою жажду элем вот из этой бутылки. Повар заявил, что эль прокис, и здорово наказал парня, который этого не заметил. Беспечность стражников капитана Грегори позволила убийце моего сына бежать.

Старый пират громко фыркнул и откинулся на спинку стула.

– Дайте солдату бутылку с любой дрянью, от которой он будет рыгать, и он ее проглотит, не задумываясь. Так что это просто неудачное стечение обстоятельств.

– Но мы-то с тобой, знаем, что кроется за этим неудачным стечением обстоятельств.

Лицо безгрешного ангела не могло бы выразить большее недоумение.

– Мы, милорд? Но я ничего не…

– Не трать время попусту, Луи, я тоже много поплавал по Карибскому морю, заходил на далекие острова и научился различать запах и вкус различных экзотических настоев. В основании заговора я вижу твою руку, дружище, и это выводит меня из себя.

– Так то был заговор?!

– Самый настоящий. А как бы иначе удалось Брэнду бежать? – Граф предупреждающе поднял руку, не давая перебить себя. – Даже при том, что стража была в беспамятстве, в одиночку шотландец не смог бы ничего сделать. Кто-то поднял засов и открыл дверь, кто-то достаточно хитрый и сильный, чтобы поставить засов на место. На этот раз ты сам себя перехитрил, Луи. Как тебе удалось сделать это?

– Значит, засов опять закрыли? – Бен даже хохотнул от удовольствия. – Очень умно. Очень! – Он сделал вид, что ищет ответ. – А кто приносил ужин в замок?

Может быть, хозяин согласится на такой гамбит?

– Парень с кухни. Он невиновен – любой, кто задаст ему хоть один вопрос, это сразу поймет. Нет, Луи, ни этот олух, ни судьба тут ни при чем. И в окно Брэнд не вылетел. Виновен тот, кто подмешал снотворное в эль и открыл засов. Я знаю только одного человека, способного на такое.

– Но я не делал этого, милорд.

– Значит, ты был не один. Кто еще?

– Вы мне льстите, милорд. Я целыми днями сижу у себя, и единственное мое развлечение – модели кораблей. С приключениями и побегами я давно покончил.

В конце концов, это было почти правдой: он не принимал участия в побеге.

Пенскотт шумно выдохнул и в раздражении сдвинул брови. Ему не удалось подловить старика, и тем не менее он не сомневался в том, что тот принимал прямое участие в освобождении Брэнда. Вот только зачем? Ему не хотелось подвергать старого пирата наказанию, однако выбора у него, похоже, нет.

– Возвращайся в свою конуру, дружище, и запомни мои слова. Через день-два я тебя снова позову, и лучше тебе к тому времени стать посговорчивее. Подумай как следует, все равно я узнаю правду. Пока это все.

Бен поднялся и вежливо поклонился. Будь он проклят, если выдаст Мари. По крайней мере у него есть время на размышление.

Он направился к двери.

– Луи…

– Да, милорд?

– Запомни еще одно. В свое время я спас тебя от виселицы, но не слишком обольщайся по поводу моих дружеских чувств.

Теплый южный ветер наконец вытеснил промозглый воздух и слякоть, и лес тут же зазеленел, расцвел яркими красками. Ветви деревьев тянулись к ярко-синему небу, поля сбегали вниз по холмам, сверкая карнавальным многоцветьем, и даже краткие возвращения холодов не могли изменить очевидного – весна пришла.

Мари сидела на поваленном бревне, бездумно глядя на зеленеющий луг, где она впервые увидела Джейсона. Что толку во всей этой красоте, если сама она никому не нужна…

Слуги завтракали за массивным дубовым столом, занимавшим едва ли не большую часть кухни, и в этот раз Мари пришла туда раньше других. Чуть позже к ней присоединилась Арабелла. Некоторое время они сидели молча на разных концах стола, но неожиданно Арабелла придвинулась ближе, что Мари очень удивило – они с Арабеллой уже несколько лет не разговаривали, и сейчас она не видела никакой причины для такого проявления дружеских чувств.

Арабелла с отвращением смотрела на тарелку с овсянкой, стоявшую перед ней.

– Уж лучше бы хлеб и эль, чем эта водянистая каша.

Мари ничего не ответила.

– Тебе-то, наверное, все равно, что дадут. Это и понятно: у тебя было кое-что получше.

Мари вопросительно подняла глаза.

– Я не так слепа, как остальные; не зря же мы с тобой жили в одной комнате. Ты приносила этому шотландскому индюку не только еду, но и ноги перед ним раздвигала. Уж он-то свое получил.

При одном упоминании о Джейсоне Мари задохнулась от гнева:

– Хватит болтать!

– Ну уж нет, я еще не все сказала. Это ты опоила стражу!

– Неправда!

Мари лихорадочно пыталась придумать, как ей отвязаться от Арабеллы.

– Ах, неправда! Тогда зачем же ты каждый вечер выходишь на берег и сидишь там часами? Ждешь, что беглец вернется и заберет тебя?

– Ты просто сошла с ума! – Вскочив, Мари выбежала из кухни.

Она бродила по полям, ничего не видя и не слыша. Воспоминания лишь усиливали боль. Образ Джейсона не давал ей успокоиться. В конце концов она оказалась у мрачного здания, бывшего свидетелем и высочайшего блаженства, и самого мрачного ее отчаяния.

Не думая о том, что делает, Мари начала подниматься по ступенькам, а затем вошла в камеру, куда через распахнутые ставни проникал свежий ветерок. Скамья, на которой они с Джейсоном любили друг друга, разговаривали и спали вместе, стояла так, как они ее оставили в день побега. Мари подошла к окну. За железной решеткой сверкала и переливалась Темза. Зачем она вообще сюда пришла? Надеялась застать здесь Джейсона, повернуть время вспять?

– Эй, девчонка!

Она вздрогнула и обернулась: на пороге мрачной тенью высился садовник Ройбен.

– Траш тебя везде ищет. Поторопись.

Мари шла по тропинке, не замечая ничего вокруг, и обдумывала предстоящую встречу с лордом Пенскоттом и Арабеллой. Как и в ночь бегства Джейсона, ей сейчас понадобится все ее присутствие духа. С какой-то холодной расчетливостью она попыталась оценить свои шансы на успех. В конце концов, лорд Пенскотт хорошо к ней относится: он дал ей образование, следил за тем, чтобы ее не загружали тяжелой работой. С кем еще из слуг он может разговаривать по-французски, кого еще хоть когда-нибудь удостаивал беседы наедине? Мари вскинула голову. Все еще может окончиться хорошо.

На этот раз необычно молчаливый и сдержанный, Траш встретил ее на пороге и проводил до библиотеки. Там царил полумрак. Мари заправила длинную прядь волос под чепчик. Что за человек стоит рядом со столом графа? Капитан Грегори! Когда же он вернулся? И почему он здесь?

Она попыталась улыбнуться так, словно ни о чем не догадывалась.

– Вы меня вызывали, милорд?

Пенскотт кивнул, и тут же через боковую дверь, ведущую на галерею, вошла Арабелла. Лицо ее сияло торжеством.

– Эта девушка… – начал лорд Пенскотт.

– Арабелла, милорд. – Служанка присела в низком поклоне.

Пенскотт не сдержал раздраженной гримасы.

– Она сообщила мне неприятную новость: по ее словам, ты опоила охрану в ту ночь, когда бежал Джейсон Брэнд. – Граф помолчал. – Мне бы не хотелось думать, что это так, и я даже сначала заподозрил старого Бена. Но ее обвинением тоже вряд ли стоит пренебрегать. Теперь я хочу знать правду: это ты освободила Джейсона Брэнда?

Мари, не поднимая взгляда, лихорадочно соображала, что ей лучше ответить. Бена она выдать не может – он слишком стар и не выдержит наказания. Джейсон бежал, а она осталась расплачиваться за часы короткого блаженства и верности тому, кто так легко ее предал. Бороться больше не было смысла.

– Я украла зелье у Бена, потому что знала, где он его хранит, а потом напоила стражников и помогла Джейсону бежать. Я одна во всем виновата.

Пенскотт, казалось, не верил собственным ушам. Так открыто и бесстрашно признаться в столь ужасном деянии!

– Ты понимаешь, что тебя ждет, Мари?

Девушка опустила голову.

– Да, милорд.

Пенскотт повернулся к столу, открыл ящик и, достав оттуда золотую монету, швырнул ее ухмылявшейся Арабелле.

– А теперь убирайся, – ровным голосом произнес он.

Арабелла, пятясь, направилась к двери.

Пенскотт, опираясь на трость, подошел к окну и несколько секунд стоял без движения. Когда он вернулся к письменному столу, лицо его выражало непреклонность и жестокость.

– Твое признание означает, что ты совершила тяжкое предательство. Ты спала с этим шотландцем?

– А разве мне кто-нибудь запрещал? Я любила Джейсона, милорд, и именно поэтому не могла равнодушно ждать, когда вы его повесите.

Лицо Пенскотта побагровело. Сколько лет он ждал, что Мари наконец проявит силу духа, но сделанное ею сейчас просто не укладывалось у него в голове. Все его мечты и надежды рухнули: ее красота, с помощью которой он надеялся заманить в свои сети принца, теперь не имела никакой ценности. Она обманула его доверие, а этого Пенскотт не прощал никому.

Губы его сжались в тонкую полоску, рука крепко стиснула трость.

– Даже не знаю, что с тобой делать. По правде говоря, это уже не имеет значения.

– Отдайте ее мне, – неожиданно подал голос капитан Грегори.

– Нет! – хриплым шепотом проговорила Мари. – Прошу вас, милорд!

Пенскотт долго смотрел на женщину, которая помогла бежать убийце его сына.

– Согласен.

Лучшего наказания для нее нельзя было и придумать: о жестокости Грегори ходили легенды. В его руках она получит такой урок, который не забудет никогда.

– Делайте с ней что хотите, только заберите отсюда. Немедленно. Я больше не хочу ее видеть. Все вон!

Комната моментально опустела. Грегори схватил Мари за руку и так резко потянул за собой, что она споткнулась и чуть не упала. С торжествующей ухмылкой капитан протащил девушку вниз по лестнице мимо выстроившихся по сторонам слуг. Лишь на немногих лицах она увидела сочувствие; остальные явно получали удовольствие от всего происходящего.

Ноги Мари ослабели, она едва шла. Грегори провел ее через лужайку, мимо ряда старых кедров, словно стерегущих замок. Дверь все еще стояла раскрытой, как молчаливое издевательское приглашение. Джейсон… Как мог он покинуть ее?

Войдя, Грегори рывком закрыл дверь, и тут же от порыва ветра с громким стуком распахнулись ставни – комната словно ждала очередную жертву, готовясь высосать из нее тепло и жизнь.

– Ну вот мы и пришли, моя дорогая…

– Нет!

Мари попыталась вырваться, пальцы ее палача железной хваткой сжали ей руку, а губы впились в рот, заглушив крик ужаса. Грегори сорвал с нее одежду, и глаза его сверкнули при виде безупречной груди, крепких упругих бедер, плоского живота. Сняв ботинки и бриджи, он с улыбкой приблизился к ней. Мари с ужасом смотрела на огромный вздувшийся пенис.

– Нет!

Капитан расхохотался и бросился на постель; это произвело такое сотрясение, что стоявший на столе глиняный кувшин, покачнувшись, упал и раскололся на куски. Мари ухитрилась схватить один из острых осколков и крепко зажала его в руке.

Грегори не хотел больше ждать: он перевернул ее на спину и взгромоздился сверху.

– Ну, сопротивляйся теперь, сучка. Давай дерись!

Похоже, он наслаждался этой борьбой, от которой предстоящая победа обещала быть еще слаще, однако Мари внезапно расслабилась, отчего насильник потерял равновесие. Прежде чем он успел опомниться, она резанула его по щеке острием глиняного обломка. Грегори, громко завыв, с силой ударил ее по руке и едва не сломал ей кисть.

– Сука! Грязная шлюха!

Кожа клочьями свисала с рассеченной щеки, кровавый шрам тянулся от левого глаза до нижней челюсти. Не переставая изрыгать ругательства, Грегори ощупал рану, а затем с размаху ударил Мари по лицу. Больше сил сопротивляться у нее не было. Он коленом раздвинул ей бедра. Железная рука приподняла ее. Задыхаясь, Мари ощутила, как кошмарный пенис проник внутрь, прорываясь все глубже и глубже. Потом она потеряла сознание.

Боль. Одиночество. Холод. Тошнота. Снова боль. Серебристая лунная дорожка. Смутные воспоминания о зверином рыке и проклятиях. Он что-то сказал перед тем, как уйти.

Мари с трудом поднялась на ноги и, завернувшись в простыню, огляделась. Ни еды, ни питья. Дверь закрыта на засов снаружи. Сколько прошло времени с тех пор, как он ушел? Если бы хоть немного воды…

Снова боль. Кровь. Мари упала на постель, и тяжелые рыдания сотрясли ее. Неужели это все, что суждено ей в этой жизни?

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Глава 8

Тридцатого апреля тысяча семьсот шестнадцатого года раздался громкий стук в дверь камеры, и стражник предупредил Мари, чтобы она готовилась к отъезду. Девушка быстро собрала свои скудные пожитки, а уже через несколько минут на лестнице раздались шаги и в камеру вошел щегольски одетый молодой человек в розовых бриджах и ярко-красном сюртуке. Он брезгливо огляделся, а затем небрежным тоном сообщил ей, что его зовут лейтенант Пуллэм и он будет сопровождать ее в морском путешествии.

Море… Неужели она снова увидит его? У Мари даже голова закружилась от радостного возбуждения, но тут же его сменил страх. Скорее всего капитан Грегори собирается отослать ее в Америку и там продать. Новый хозяин может оказаться жестоким чудовищем и сделать из нее проститутку. При этой мысли она едва не потеряла сознание. Мари-Селеста Рейвен – рабыня и проститутка! Дрожащей рукой девушка крепче прижала к груди узелок с одеждой. Сейчас ей было ясно только одно: выбора у нее все равно нет.

Когда они приблизились к берегу, Мари различила четыре небольших корабля, плавно покачивавшихся на волнах, и невольно улыбнулась. Неужели это все для ее охраны? Вдали, почти на середине реки, стоял на якоре еще один корабль. Как же она раньше его не видела?..

– Подождите! – приказал Пуллэм.

К ним навстречу по берегу кто-то бежал. Бен!

Приблизившись, он крепко обнял Мари.

– Это моя племянница. Я хочу с ней попрощаться, – объяснил он лейтенанту, и тут же рука его скользнула вниз.

Мари едва не вскрикнула, ощутив холодное лезвие кинжала за воротом блузы.

– Крепись, дорогая, и не забывай, чему я тебя учил. Может статься, мои уроки тебе еще пригодятся.

Впервые за последнюю неделю Мари не смогла сдержать слез.

Едва она успела спрятать кинжал, как огромный матрос схватил Бена за руку и оттащил в сторону.

– Убирайся, иначе…

Он поднял мушкет.

– Прощай, Мари-Селеста.

– Дядюшка… – Ей хотелось как следует попрощаться с Беном, но матрос, не обращая внимания на ее просьбы, потянул Мари за собой.

Глотая слезы, она пошла вперед не оглядываясь. Все, на что стоило бы еще раз посмотреть, осталось глубоко в ее сердце.

У пристани их ждала небольшая лодка, и уже через несколько минут гребцы доставили пленницу к борту огромного корабля, на котором позолоченными буквами сияла надпись «Шпага Корнуолла». На его борту Мари насчитала двадцать пушек. Еще столько же должно было находиться с другой стороны. Лучшего корабля Мари в своей жизни еще не видела.

Она оглянулась. Большой дом и тропинка к коттеджу Бена еще были видны сквозь деревья. Как быстро пронеслось время… Хозяин… Леди Гвендолин… Траш… Арабелла… Ридж… Бен… Все они навсегда останутся в ее памяти и будут являться в минуты одиночества.

С борта спустили веревочную лестницу, и Пуллэм приказал Мари подняться по ней наверх. Девушка легко ступила на качающуюся деревянную перекладину, а сверху грубые мозолистые руки уже тянулись к ней, чтобы помочь перебраться через борт. Запах металла, скрип дерева, хлопающий звук парусов, бьющихся на ветру, крики чаек над головой… Если бы Бен мог сейчас оказаться рядом…

Моряки столпились вокруг и с изумлением рассматривали вновь прибывшую, однако их взгляды Мари ничуть не смущали – ведь ее детство и юность прошли именно среди таких людей.

Как только на палубе появился лейтенант Пуллэм, все быстро разбежались по своим местам. Лодку подняли на борт, зазвучали громкие слова команды. Рулевой за штурвалом начал вращать огромное колесо, и корабль, разрезая носом воду, медленно двинулся вперед.

Словно зачарованная Мари наблюдала, как надуваются паруса на ветру и судно без видимых усилий набирает скорость.

Неожиданно Пуллэм грубо прервал ее мысли:

– Отведите эту шлюху к капитану.

– Меня зовут Мари Рейвен!

– У таких, как ты, много имен, в этом я не сомневаюсь.

– У меня только одно имя!

Один из моряков схватил Мари за руку и потащил на корму. Они прошли мимо грот-мачты и поднялись по узким ступенькам. Тяжелая дубовая дверь вела в капитанскую каюту.

Когда она открылась, Мари прищурилась, пытаясь освоиться в полумраке. Внутреннее убранство каюты поразило ее. Даже на «Глориане» – корабле лорда Пенскотта, доставившем ее в Англию, – она не видела такой роскоши.

– Стойте спокойно, мисс, и ничего не трогайте. Капитан появится через минуту.

Моряк расположился позади, у самой двери, а Мари ждала, недоумевая, с какой стати ничтожную служанку привели к самому главному человеку на корабле. Разглядывая каюту, она поражалась ее роскоши: резной письменный стол орехового дерева перед окном; в центре – огромный обеденный стол с тремя тяжелыми стульями с одной стороны и большими креслами по бокам; у стены – кушетка пурпурного цвета с множеством подушек; справа от двери – кровать под роскошным покрывалом, рядом с которой на столике расположился набор графинов с французскими винами и бренди. Напротив у стены между книжными полками красовалась стойка с раскрытым изящно выделанным чемоданчиком из тонкой кожи, в котором поблескивали выставленные напоказ дуэльные пистолеты, а над ними на стене висела самая красивая рапира, какую когда-либо видела Мари.

– Оставьте нас!

При звуке этого голоса Мари вздрогнула. Не может быть…

– Слушаюсь, сэр. – Моряк исчез за дверью.

Мари молча ждала. На этот раз ощущение под блузой стали кинжала придавало ей заметную уверенность.

– Добро пожаловать на «Шпагу Корнуолла», дорогая. – Капитан Грегори прошел мимо нее и, усевшись за стол, повернулся. – Ты что, язык проглотила? Подойди сюда.

Она задержалась не больше чем на полсекунды.

– Я сказал подойти! Начиная с этой минуты, ты будешь выполнять мои приказания немедленно.

Медленно приближаясь к столу, Мари пыталась успокоиться. Даже толстый слой грима не мог скрыть глубокий зигзагообразный шрам, пересекавший всю левую щеку капитана. Этот шрам ему суждено носить до самой смерти.

– Приятный сюрприз, не так ли? – Джеймс Грегори обошел вокруг стола и, приблизившись к девушке, накрутил на палец прядь длинных черных вьющихся волос. От него сильно пахло бренди. – Кожа белая, как снег, грудь мягкая, как пух, а то, что внизу… крепкое и упругое… Все это мне вполне подходит. – Капитан рывком откинул ей голову назад и заглянул сверху вниз в глаза. Губы его скривились в зловещей усмешке. – Дрожишь? Не волнуйся. Я больше не стану пачкаться о то, что у тебя там внизу. Ты сама будешь умолять меня об этом на коленях еще до конца нашего путешествия.

Мари вся сжалась, полная решимости не выказывать страха.

– Я так не думаю.

– Посмотрим. – Грегори зловеще усмехнулся. – Сержант Хогарт, проводите ее в трюм. Да проследите, чтобы она оставалась там столько же времени, сколько и все остальные.

– Слушаюсь, сэр. Пошли. – Сержант грубо толкнул Мари в спину.

Трюм? Господи, только не это! От Бена она знала, о чем шла речь: именно в трюме силой завербованные матросы едят, спят, дерутся и развлекаются с двумя-тремя женщинами, которых специально для этого берут на корабль.

Капитан Грегори медленно повернулся на каблуках и отошел к окну. Теперь она заплатит ему за все.

Мари спотыкаясь вышла из каюты. Ее ожидал кошмар, еще более страшный, чем тюрьма в Пенскотт-Холле. Господи, зачем только она повстречала Джейсона Брэнда! Все, что случилось с ней, случилось из-за него. Будь он проклят!

– Сюда, – услышала она голос сержанта Хогарта.

Впереди зияла черная пропасть, в которую ей предстояло спуститься. Нет, она не может этого сделать, ведь там они ее…

– Куда мы направляемся? – Мари бессознательно пыталась выиграть время. Еще хотя бы несколько минут…

– В трюм. Вы же слышали…

– Нет, я спрашиваю не про это. Куда плывет корабль?

На лице Хогарта появилась усмешка. Кто бы она ни была, эта девушка ему все больше нравилась.

– В море, девочка. Ну, пошли.

Теперь Мари казалось, что каждый угол, каждый предмет на корабле представлял для нее смертельную опасность. Свернувшиеся змеями канаты, ведра и бочонки, низкие потолки – все внушало ей ужас.

Чем ближе они подходили к входу в трюм, тем громче доносились оттуда крики матросов.

– Я не обязан здесь служить! У меня семья в Лондоне: жена и трое здоровых сыновей, – вопил один.

– Радуйся, что эти сволочи хоть их не забрали. Что до меня, то пропади он пропадом, этот король. Одна тюрьма или другая… какая разница, – равнодушно отвечал другой.

Подняв засов, Хогарт открыл дверь, и это удивило Мари – выходит, трюм тоже был подобием тюрьмы…

– Тому, кто не хочет служить королю, придется за это ответить, – громко произнес сержант, спускаясь по лестнице под палубу.

Двое моряков с испуганными лицами скрылись в глубине трюма.

– Черт бы побрал этих болванов! – выругался Хогарт. – И о чем они только думают… Ну, с вами все, мисс. Вас выпустят отсюда, когда пожелает капитан.

– Они правы, и вы это знаете, – послышался из темноты женский голос.

Хогарт резко обернулся.

– Черт бы тебя побрал и тебя тоже, Хоуп, – ты меня до смерти напугала. Так у меня когда-нибудь сердце остановится.

– Оно у тебя давно уже остановилось, Сэмюэл, иначе ты бы хоть немного посочувствовал этим двум парням.

– Посочувствовал! Да их уже давно пора сквозь строй прогнать! А от тебя я нравоучений не потерплю. Лучше присмотри за новой девушкой. – Сержант стал подниматься по лестнице.

Женщина вышла на свет.

– Ах вот как… У наседки появился цыпленок! – Едва она произнесла эти слова, как дверь захлопнулась и деревянный засов опустился снаружи с тяжелым стуком.

Мари со страхом попятилась. Хоуп – так назвал женщину Хогарт – была одета примерно так же, как и она, однако выглядела намного крупнее: ее пышные бедра и огромная грудь колыхались при каждом движении. Глаза Хоуп казались странно безжизненными; лишь изредка в них появлялся тусклый блеск, больше напоминавший мерцание свечи.

Женщина окинула Мари оценивающим взглядом.

– Хоуп Деферд означает «Дающая надежду страждущим сердцам». Это из Библии. Так назвали меня слабоумные родители, чтоб им пусто было. Но ты зови меня просто Хоуп. – Она повернулась и стала показывать Мари трюм.

Здесь за грот-мачтой, проходившей вверх через весь корабль, размещались насильно завербованные моряки.

– Их будут держать взаперти до тех пор, пока корабль не уйдет достаточно далеко в открытое море, – пояснила Хоуп, – тогда они уже не смогут прыгнуть за борт и избавиться таким образом от королевской службы. Ни один из них до этого не бывал в плавании, все сухопутные крысы. Нам лучше пока держаться от них подальше. – Она взяла Мари за руку и повела мимо груд бочек, ящиков и сундуков, по направлению к носу корабля, где через отверстие в переборке они пробрались к небольшому пространству, отгороженному самодельным занавесом из ветхих простыней. Здесь Хоуп соорудила себе место для отдыха. – Ну вот, теперь можно и расслабиться. – Хоуп зажгла свечку под металлическим чайничком, добавила чайных листьев в кипящую воду и удовлетворенно усмехнулась: – Это особая любезность нашего мистера Гайэнны.

– Здесь кто-то произнес мое имя?

Самодельный занавес откинулся, и Мари увидела человечка, напоминавшего итальянского уличного торговца.

– Это наш доктор. Худшего не найти ни на суше, ни на море. Вроде итальянец, но я его не раз встречала на улицах Лондона. Его имя Гайэнна, но мы называем его Джузеппе. А как тебя зовут, цветочек?

– Мари. Мари Рейвен.

Доктор снял с головы котелок и обнажил лысину с остатками зачесанных наперед волос, поклонился.

– Я служила в доме лорда Роджера Пенскотта, а теперь попала в немилость.

– Должно быть, ты его здорово рассердила, если он послал тебя в такое место, – хихикнул Гайэнна.

– А я вот не жалуюсь, – фыркнула Хоуп. – Бывают места и похуже.

– Да ты чуть не с рождения смотрела на потолок через плечо мужчины: такая же, как все остальные. Дай шлюхе пристанище, и она уже на седьмом небе. Но эта девочка совсем из другого теста.

– Не имеет значения. Скоро она тоже научится давать да еще и получать от этого удовольствие; все мы одинаковы, и мужики это знают.

Мари слушала и не верила своим ушам. Так вот она, месть капитана Грегори! Ее привезли на корабль, чтобы отдать на растерзание голодным морякам. Рассказы Бена о жизни под палубой предстали перед ней в новом свете. Теперь она стала ровней тем женщинам с улицы, которым грозила голодная смерть, а то и кое-что похуже.

– Ну-ну, мой тюльпанчик, не надо расстраиваться. Они нас не тронут до тех пор, пока не выветрится их ярость. Вот когда они как следует подумают, тогда и придут к нам поделиться своим горем.

Мари проснулась от сильной качки. Ритм движения корабля изменился. Если раньше он легко скользил по воде, то теперь его подбрасывало и швыряло во все стороны. Некоторое время она лежала неподвижно, прислушиваясь к звукам, доносившимся с палубы. Хоуп куда-то исчезла, мерцающий свет свечи наполнял небольшое помещение причудливыми извивающимися тенями. Внезапно Мари вскочила, объятая ужасом. Что, если корабль тонет? Быстро пройдя обратный путь к выходу, она остановилась у того места, где томились завербованные матросы. Выглядели они все ужасно – лохмотья из парусины едва прикрывали их тела, а на бледных, нездоровых лицах отражались ярость и страх.

Стоя в центре и уперев руки в бока, Хоуп презрительно обращалась к верзиле с большущим животом:

– Можешь говорить все, что угодно, Том Ганн, но ты навлечешь беду на нас на всех.

– Придержи язык, женщина, эти помои даже голодная собака не станет есть!

– Плевать мне на собаку, а вот если ты не замолчишь, познакомишься с плеткой-девятихвосткой.

– Лучше убирайся за свою простыню – не хочу иметь дела с такими, как ты. Мы честные люди; нас обманом утащили от дома, от родного очага. Что станется без меня с моей семьей? И все это дело рук капитана. – Вскинув глаза, говоривший увидел Мари и, огромными шагами приблизившись к ней, вывел ее вперед. – Чтоб я пропал! Еще одна! Значит, вас тут две, чтобы нас усмирять?

В трюме наступила мертвая тишина. Множество глаз не отрываясь смотрели на Мари.

– Не может быть, – произнес кто-то. – Она ненастоящая.

– Лакомый кусочек, клянусь Богом!

Мари подняла глаза: тощий как плеть человек с ястребиным лицом, ухмыляясь, смотрел на нее.

– На суше или на корабле я всегда питал слабость к таким вот черноволосым. Поди сюда, красотка, подари мне поцелуй, а может, и еще что-нибудь.

Чьи-то руки схватили Мари, подняли в воздух и швырнули тощему матросу. Тот засмеялся от предвкушения, подтащил ее к себе, пытаясь поцеловать; рука его уже шарила по ее груди… И тут Мари изо всей силы ударила его сжатым кулаком между глаз. Моряк взвыл и мгновенно ответил таким ударом, от которого Мари упала на пол.

– Я тебе покажу, шлюха! Я тебя так проучу, что не скоро забудешь.

– Прекрати это, Нэд Слай! – взревел гигант.

– А ты не лезь не в свое дело. – Тощий начал расстегивать пояс. – Ты нам тут не начальник. Я хочу научить эту шлюху хорошим манерам. Ты же сам сказал, что это все штучки капитана.

Том Ганн прошел вперед и встал между ними.

– Сперва я тебе хребет сломаю.

Человек с ястребиным лицом побледнел. Еще один матрос вышел вперед, и Мари узнала этот голос: его она слышала первым, как только спустилась в трюм.

– Он прав, Нэд. Эта девушка – настоящая отрава для нас. Посуди сам, мы только первый день как вышли в море, а уже готовы глотки друг другу перегрызть из-за нее. Иди лучше и ложись спать. Она, конечно, лакомый кусочек, но не для тебя.

Нэд гневно сверкнул глазами:

– Ты тоже не лезь не в свое дело, Джошуа.

Однако по всему было видно, что он решил до поры до времени не затевать ссоры.

Гигант взял Мари за руку и помог ей подняться.

– А теперь вы обе убирайтесь за свою простыню и больше к нам не показывайтесь.

Виляя задом, Хоуп с коротким смешком удалилась, и Мари поспешила следом за ней.

– Этот Том Ганн очень напоминает моего отца. Такой же праведник. – Новая подруга подала Мари одеяло, добытое откуда-то с верхней палубы. – Помяни мое слово, пройдет время, и матросы все равно придут к нам за утешением. Так всегда бывает. Через несколько месяцев в открытом море все они и думать забудут о женах и семьях. – Хоуп взглянула на Мари, видимо, удивляясь ее молчанию. – Я тебе говорю, бывает намного хуже. Здесь нас кормят, у нас есть хоть какая-то крыша над головой, а это совсем не то, что промозглая темная аллея и дождь в спину. Пройдет немного времени, и новые друзья станут помогать нам, чем смогут, а к концу путешествия, глядишь, и мы получим свою долю. Так что не горюй, лапушка. – Хоуп ободряюще улыбнулась.

Однако Мари по-прежнему молчала.

Она не могла заснуть. Ритм движения корабля снова изменился – теперь «Шпага Корнуолла» уже не так резко опускалась и поднималась на волнах. Мари взяла свечу, завернулась в простыню и выскользнула из своего убежища. Хирург Джузеппе сидел, сгорбившись на стуле в пьяном оцепенении. Девушка осторожно проскользнула мимо. Теперь, когда они вышли в открытое море, дверь на верхнюю палубу перестали закрывать, чтобы те, кому станет плохо, могли выйти из трюма подышать. Мари задула свечу и стала пробираться к носовой части корабля.