Текст книги "Крах тирана"

Глава 112

А на рассвете Муртазали со своим отрядом отправился к Чоху. К отряду, выступившему на помощь чохцам, присоединилась и жена Чупалава Аминат. Она была одета в мужскую одежду и вооружена саблей. Все эти страшные дни ее терзали мысли о Чупалаве, о детях, норовивших убежать к Хицибу, и о своих родителях, братьях и сестрах, живших в соседнем Чохе.

Под Чохом палили трофейные пушки, и ядра, которые вез Муртазали, были очень кстати. Кызылбаши не смогли прорваться к самому аулу, и бои шли в теснинах на подступах к Чоху.

Зарбазаны горцев были укреплены на седлах коней, и их легко можно было перебрасывать в наиболее опасные места. Стреляли эти пушки небольшими ядрами, но они проделывали большие бреши в густых, как грозовые тучи, отрядах противника.

Подойдя к Чоху с другой стороны, вдоль реки, Муртазали сообщил его защитникам о том, что с Турчидага движется новый отряд. О том же сообщили и дозорные чохцев, наблюдавшие за противником с окрестных высот.

На пути приближавшегося отряда было ущелье. Кызылбаши не могли его миновать. Муртазали решил занять позиции над этим ущельем, и чохцы провели его отряд так, чтобы он не был замечен вражескими войсками, воевавшими на подступах к Чоху.

Тем временем Аминат спешила к родному дому. Она давно не была в своем ауле. В нем многое изменилось, и война наложила на него суровый отпечаток. Красивые чохские дома теперь походили на крепости, окна были заложены камнями и превращены в амбразуры. Людей на улицах почти не было. Не оказалось никого и в родительском доме. Соседка не сразу признала в безусом воине Аминат, бывшую некогда ее неразлучной подругой. Поудивлявшись и немного всплакнув, она рассказала, что отец и братья Аминат воюют с проклятыми каджарами, а мать с младшей, еще незамужней дочерью отправилась на женский сход. Чтобы избежать лишних расспросов, Аминат переоделась в найденную в доме женскую одежду и тоже отправилась с подругой на сход.

Женщины собрались у общественной пекарни, куда каждая приносила тесто, чтобы испечь побольше хлеба для воинов. Но расходиться никто не спешил.

Хлеб отправляли в корзинах на осликах, которых уводили мальчишки.

Обычно тут обсуждались разные новости. Теперь новость была одна – обрушившаяся на Андалал беда, грозившая их семьям, аулу и всему Дагестану. Как и женщины других андалалских аулов, чохинки старались помочь своим мужьям, отцам, братьям и сыновьям.

Когда мать увидела Аминат, едва не выронила таз с тестом. От удивления она не знала, что сказать, и сказала первое, что слетело с языка:

– Что это ты на себя надела? Что про нас люди скажут? – Она забыла, что на всякий случай хорошенько припрятала лучшие вещи, потому что слышала, какие каджары грабители.

– Мама! – бросилась ей на шею Аминат. – Забудь про одежду. Я тебе потом все объясню.

– Золотце мое! – будто очнулась мать, прижимая к себе любимую дочь.

– Аминат! – радостно теребила ее за руку младшая сестра.

– Так это Аминат? – удивлялись женщины. – Которая в Согратле замужем?

– Жена Чупалава!

– Говорят, Чупалав впереди всех бьется с каджарами.

– Ну, он-то свернет шею этому выродку, который детей лошадьми топчет.

– Да покарает его Аллах!

– Чтоб его кости сгнили!

– Чтобы шайтаны его унесли!

– А это правда, что он взял в свой гарем какую-то согратлинку, а она от него убежала?

– Она в плен к ним попала, – объясняла Аминат, целуя и прижимая к себе сестру. – Она в Джаре жила со своим отцом – оружейником, а каджары пришли туда с войной. А потом в нее влюбился Надир-шах и забрал в свой гарем. Жениться хотел.

– Жениться? – не верили женщины. – Этот разбойник?

– Все сокровища ей предлагал, которые в Индии награбил. Но она не согласилась.

– И правильно сделала, – говорили женщины.

– Я бы тоже не согласилась.

– Да кто он такой? Разбойник безродный.

– И корону шахскую тоже, говорят, украл.

– А что потом случилось?

– У нее был жених. Вот он и выкрал ее из шахского гарема.

– Вай, молодец! – зацокали языками женщины.

– Вот это настоящий мужчина!

– Пусть лопнет от злобы этот подлый шах!

Мать Аминат вдруг поняла, что они слишком увлеклись досужими разговорами, а лучше бы спросили, зачем Аминат так рисковала, явившись в обложенный врагом Чох.

– Просто соскучилась по дому, – призналась Аминат. – Хотела узнать, все ли живы – здоровы?

– Целы пока, слава Аллаху, – сказала мать. – Ты расскажи лучше, что там, в Согратле? Говорят, каджары сильно на вас нападают?

– Да и вам, я знаю, покоя не дают, – вздыхала Аминат, вспомнив о своих детях и муже.

– Какой тут покой! – заголосили женщины.

– Бьют их наши, бьют, а они, проклятые, не кончаются.

– Как из-под земли растут.

– А вы что же? – спросила Аминат.

– А что женщины могут? – отвечали чохинки. – Еду готовим, воду носим, оружие… Да вы, наверное, тем же заняты.

– А раненых много?

– А погибших? Да примет Аллах их в раю.

– Примет, – уверяли старушки. – Кто за правое дело на войне погиб – сразу в рай попадает. А эти, чьих грехов не сосчитать, прямо в ад отправятся со своим шахом.

– А еще по ночам вокруг аула костры зажигаем – пусть каджары думают, что у нас столько воинов, что в Чохе не помещаются.

– И мы тоже, – кивала Аминат.

– Камни в кучи собираем, чтобы на головы врагам кидать.

– И мы собираем.

– А еще мы решили, что пойдем сражаться, если нашим мужчинам совсем тяжело придется.

– И мы тоже, – говорила Аминат. А затем начала рассказывать, как они обманули каджаров, разбрасывая по дороге золу, будто к Хицибу идет подмога. Как мужчины их разгромили и как потом женщины добивали бегущих врагов вилами, косами и серпами, а кто-то даже и настоящим оружием.

Глава 113

Шахский отряд, собиравшийся незаметно зайти в тыл чохцам, уже втянулся в ущелье, когда сверху неожиданно полетели пули, стрелы и камни.

Сарбазы поняли, что попали в западню, но спасения из нее уже не было. Отряд Муртазали запер ущелье с двух сторон, и началось беспощадное уничтожение врага. Сарбазы пытались отстреливаться, прятались в расщелинах и гротах, но судьба их уже была решена. Горцы находили и убивали их везде, пока ущелье не превратилось в кладбище, где некому было хоронить трупы, и они стали добычей слетавшихся на пиршество стервятников.

Собрав трофеи и нагрузив ими пленных, горцы поспешили на помощь сражавшимся с врагами чохцам. Предводитель чохцев Мадилав уже знал о разгроме шахского отряда в ущелье и о том, что Муртазали намерен ударить в тыл наседавшим на Чох врагам.

Как только позади расположений противника появилось знамя Муртазали, защитники Чоха дружно перешли в наступление. Каджары растерялись, увидев, как немногочисленное войско горцев бросается на верную смерть. Когда же решили не идти им навстречу, а встретить их на выгодных позициях, на них с тыла обрушились воины Муртазали.

Разгорелся ожесточенный бой. Кызылбаши были смяты и начали отступать. Но разгромить их до конца не удалось. Каджары сумели закрепиться на новых позициях, штурмовать которые малыми силами уже не было возможности.

Горцы подобрались поближе к врагу и принялись обстреливать его из ружей и зарбазанов.

За эти дни чохцы перебили тысячи шахских воинов, но их все еще было очень много. Кызылбаши готовились к новому штурму, но сначала хотели дождаться подкреплений. Они надеялись одним мощным ударом покончить с этими стойкими чохцами, которые наносили им тяжелый урон, не смущаясь явным численным превосходством противника. Сарбазы не знали, что случилось с их отрядом в ущелье, но были уверены: войска шаха неисчислимы, и он пришлет им достаточную помощь.

Тем временем Аминат, снова сменив одежду, уже спешила обратно. Она ехала с радостной вестью о том, что отряд Муртазали разгромил каджарский отряд. Но сердце ее холодело от мысли, что в Согратле ее могут ждать печальные вести.

По пути она встретила караван, везущий в Чох раненых и убитых. Ее тянуло посмотреть, нет ли среди новых жертв войны ее отца или братьев. Но Аминат заставила себя думать, что им повезло, Аллах сохранил их от вражеской стрелы или сабли. И она погнала свою лошадь вперед, пока путь еще был открыт и охранялся дозорами горцев.

Добравшись до аула, Аминат разыскала Пир-Мухаммада и рассказала ему о том, как обстоят дела в Чохе.

– Слава Аллаху! – воздел руки к небу Пир-Мухаммад. – Да дарует он нам полную победу над врагами!

Спросить кади о Чупалаве Аминат не решилась. Она спрашивала о муже у женщин, но те ничего не знали, кроме того, что шах бросил на горцев новые отряды и на Хицибе идет ужасная резня.

Собравшись у пороховой мельницы, женщины заряжали ружья и пистолеты и отправляли их на ослах к месту битвы.

Мальчишки уводили ослов, но в Хицибе было уже не до того: там шел рукопашный бой, где все решали сабли, кинжалы и топоры. Мальчишки постарше это знали, поэтому взбирались на окрестные высоты и сами стреляли по врагу. Ребята помладше доставляли им заряженное оружие и спешили обратно, за новой партией.

Гул битвы уже доносился до Согратля, и женщины старались говорить громко, чтобы не слышать пугающего эха войны.

Аминат рассказывала им о разгроме каджарского отряда под Чохом и о том, что чохинки, если придется, готовы и сами вступить в битву. И согратлинки чувствовали, что близится час, когда им придется вступить в дело. По примеру Аминат они стали переодеваться в мужскую одежду и готовить оружие.

Глава 114

Вскоре подошли отряды салатавцев, гумбетовцев и койсубулинцев. Они сначала дрались в Чохе, но Мадилав и Муртазали решили, что в Согратле теперь тяжелее, и отправили большую часть воинов к Хицибу.

Свежие силы сначала потеснили шахские полчища, но страшный приказ Надира сделал свое дело. Каджары предпочитали погибнуть в бою, чем принять позорную смерть под секирой палача.

К тому же фитили, наконец, просохли, и тысячи больших каджарских ружей открыли по горцам смертельный огонь.

Желая воочию насладиться победой, Надир-шах снова двинулся к Хицибу. Свита пыталась его отговорить, но шах никого не слушал. Он пожертвовал слишком многим, чтобы сломить горцев, и хотел убедиться, что сокрушил, наконец, сильного противника, с каким ему еще не приходилось встречаться.

Хициб был завален трупами, приходилось объезжать целые холмы из убитых, но шаха это не смущало, он спешил насладиться своим триумфом.

Горцы проявляли чудеса отваги, но совладать с изрыгающей огонь и стрелы тучей шахских полчищ становилось все тяжелее. Охваченные ярой ненавистью к врагу, горцы сражались до изнеможения, пока могли держать в руках оружие, пока бились их благородные сердца.

Чупалав, бившийся в первых рядах, был уже несколько раз ранен, но не чувствовал боли. Все в нем было подчинено одной цели – уничтожить врага. Кровь заливала Чупалаву лицо. Он отер ее рукавом и увидел приближающуюся шахскую свиту. По золотым доспехам, сияющему самоцветами щиту и драгоценному убранству коня Чупалав узнал Надир-шаха. Он был окружен телохранителями, а впереди – полк личной гвардии. Но это уже не казалось Чупалаву препятствием для того, чтобы покарать главного врага его родины.

– Сразись со мною, если ты такой герой! – с ненавистью закричал Чупалав и врезался в плотные ряды каджаров.

За Чупалавом последовало еще несколько горцев, но далеко пробиться им не удалось. Каджары взяли их в кольцо, и скоро Чупалав остался один. Его сабля и топор обрушивались на каджаров с такой силой, а вид израненного богатыря был так страшен, что враги невольно расступались.

Чупалаву удалось пробиться сквозь ряды сарбазов, до цели оставалось совсем немного, когда в него ударили пули из ружей шахской гвардии. У Чупалава потемнело в глазах, и он упал. Его сочли убитым, но кольчуга мастера Абакара сберегла Чупалаву еще несколько минут жизни, и он услышал чей-то властный голос:

– Кто этот герой?

– Чупалав Кривоносый, – послышался голос Шахмана. – Он был предводителем андалалцев.

– Он погиб достойно… – уважительно прозвучало в ответ.

Чупалав открыл глаза и увидел Надир-шаха, заслонявшего ему солнце.

– Я еще не погиб, – произнес Чупалав.

Он сжал рукоять сабли, все еще бывшей в его руке, и попытался встать, чтобы нанести удар ненавистному тирану.

Но его опередил телохранитель Надира, ударив Чупалава тяжелым копьем. Такого сильного удара кольчуга не выдержала, но и не позволила копью проникнуть слишком глубоко. Чупалав все же сумел подняться и ударом сабли свалил телохранителя. Затем Чупалав выдернул из себя копье и размахнулся, чтобы послать его в шаха, в оцепенении смотревшего на андалалского богатыря, но в спину ему ударило еще одно копье.

К упавшему Чупалаву подскочил шахский палач, собираясь его обезглавить, и взглянул на шаха, ожидая приказа.

– Похороните его с честью, – сказал Надир-шах. Он уже считал себя победителем и мог позволить себе милосердие хотя бы к погибшему врагу. Но милосердие это заключалось лишь в том, что он велел не отрубать погибшему голову, а сбросить его с кручи.

Он бы не сделал этого и похоронил Чупалава с великими почестями, если бы не то унижение, которое испытал Надир-шах, видя, как сражался этот горец и как сражаются его земляки – дагестанцы. В войске Надир-шаха, которое величали непобедимым, такой самоотверженности никогда не видели. Так можно было драться только за святое, за родину и свободу, а не ради добычи и даже не из страха перед палачами шаха. Надир сожалел, что у него не было таких воинов, и понимал, что у него не может их быть.

Два гвардейца притащили Чупалава к краю ущелья. Когда они приподняли его, чтобы исполнить приказ шаха, Чупалав вцепился в них мертвой хваткой и увлек за собой.

Войска Надир-шаха несли большие потери, но шаг за шагом их лавина оттесняла горцев к реке. Остановить их не могли даже зарбазаны, которые нукеры Ахмад-хана Мехтулинского сняли с согратлинских укреплений и доставили к Хицибу.

Поняв, что силы горцев на исходе, Пир-Мухаммад вынул саблю и пошел на помощь своим людям. За ним, не дожидаясь приказа, двинулись и остальные аксакалы. Несмотря на свои седые бороды, они были в боевых кольчугах и при саблях с кинжалами. Им легче было умереть, чем увидеть свое поражение. Даже Мухаммад-Гази пошел за аксакалами, прихрамывая и опираясь на копье с крюком для сбрасывания всадников с лошадей.

Спускаясь к реке, они встретили юношей, которые несли едва живого Чупалава. Они обстреливали каджаров с окрестных высот и видели, что произошло.

– Чупалав! – бросился к сыну побледневший Сагитав. – Что с тобой, сын мой?

Но страшные раны Чупалава говорили сами за себя.

– Чупалав столько врагов перебил и почти добрался до самого Надир-шаха, – сообщил юноша, не поднимая глаз. – Но у шаха сильная охрана. Они в него сначала из ружей, а потом копьями. А он все равно шаха чуть не убил.

– Они лезут, как саранча, – добавил другой. – У наших клинки ломаются, а у ружей плавятся стволы.

– Он жив? – спросил Пир-Мухаммад, осознавший, что потерял свою главную опору.

– Еще дышит, – ответил юноша. – Он хотел увидеть свою семью.

– Его жена у пороховой мельницы, – глухо произнес Сагитав, до боли в руке сжимая рукоять сабли.

– Останься с сыном, – сказал ему Пир-Мухаммад. – Может, Чупалав еще выживет.

– Идемте, – ответил Сагитав. – Место моего сына в битве не должно пустовать.

Когда едва дышащего Чупалава положили перед Аминат, она застонала от горя:

– Чупалав!..

– Проклятые каджары! – вскрикнула Фируза.

– Не может быть, – роняла слезы несчастная Аминат, омывая раны мужа. – Ты не можешь умереть, Чупалав…

Чупалав приоткрыл глаза и через силу улыбнулся:

– Аминат… Как я хотел тебя увидеть перед…

– Нет-нет, ты должен жить, – умоляла мужа Аминат. – Сыновья так тобой гордятся, а я… Как я останусь без тебя, Чупалав?..

– Побереги детей, – прошептал Чупалав. – Они достроят наш дом.

Чупалав глубоко, будто облегченно вздохнул и закрыл глаза. На лице его замерла прощальная улыбка.

– Нет, нет, он не погиб! – оглядывалась на женщин Аминат. – Мой Чупалав!

Потрясенные этой трагедией, женщины лишь отводили глаза, утирая слезы концами платков.

Почувствовав, что Чупалав ее покинул, Аминат в отчаянии бросилась ему на грудь и зарыдала. Женщины с трудом отняли ее от умершего мужа и старались утешить:

– Твой Чупалав был настоящим мужчиной.

– Твои дети будут гордиться, что их отец погиб героем.

– Не плачь так, Аминат, не радуй наших врагов.

– И вы не плачьте! – воскликнула Аминат, беря в руки саблю своего мужа. – Он бился рядом с вашими мужьями, братьями и сыновьями. Мне легче было бы умереть самой, чем увидеть погибшего мужа. Или мы станем ждать, пока они все погибнут?

– Не дай Аллах! – испуганно говорили женщины.

– Зачем нам жизнь без них?

– Тогда пойдем на помощь! – призвала Аминат, потрясая саблей.

– Я тоже с вами, – воскликнула Фируза, выхватывая свой заветный кинжал. – Быть пленницей каджаров – не лучше, чем вдовой.

– Да лучше в пропасть, чем врагам в лапы! – зашумели женщины, поднимая оружие.

– Мы все пойдем!

– Мы им покажем, каковы горянки!

– Этот проклятый шах требовал женщин, вот он их и получит!

– Только попадись нам этот мерзавец!

Выкрикивая проклятия врагам и призывая на помощь Аллаха, женщины устремились к реке, к которой войско Надир-шаха почти уже оттеснило горцев.

Глава 115

Надир-шах, будто чуя скорую победу, не отрывался от подзорной трубы. Его войска почти достигли реки – важного рубежа, откуда было рукой подать до Согратля.

– Еще один натиск – и горцам конец! – злорадно предвещал шах. – Никто не смеет безнаказанно противиться воле повелителя вселенной! А из голов этих наглецов я сложу гору в назидание всему миру!

– Им самое время умолять ваше величество о пощаде, – сказал визирь.

– О пощаде? – расхохотался шах, обернувшись к визирю и своей свите. – Пощадить тех, кто уничтожил половину моего войска? Я превращу эти горы в пустыню, я вырву их хваленую свободу с корнем, иначе здесь никогда не будет покоя.

– Они это заслужили, мой повелитель, – кивал визирь.

– Они лишь защищали свою родину, – сказал Сурхай-хан.

– Скоро у всех будет одна родина – великая империя Надир-шаха, – ответил Надир, снова приникая к подзорной трубе. – Но что я вижу?..

Удивленный шах передал трубу визирю. Тот всмотрелся и испуганно произнес:

– Там что-то странное… Не понимаю…

– Откуда они взялись? – закричал Надир-шах, тыча пальцем в ту сторону, где шла битва.

– Мой повелитель, – ошеломленно произнес визирь. – Это женщины пришли на помощь горцам!

Разъяренные горянки, вооруженные кинжалами и саблями, косами и вилами, уже перебрались через речку и набросились на каджаров, которые начали было окружать горцев.

Обескураженные столь неожиданной атакой, воины шаха пришли в смятение. А у горцев, увидевших пришедших им на помощь женщин, прибавилось сил. Они снова кинулись на врага и рубили его с такой неудержимостью, что каджары попятились назад.

Но женщины на этом не успокоились.

– Бейте проклятых! – кричали они, роняя непривычные для женских голов папахи.

– Рубите нечестивцев!

– Смелее, сестры!

– Покажем, что у наших молодцев и жены неробкие!

Не давая врагам опомниться, женщины убивали их, как могли, и сотни сарбазов пали от их оружия, направляемого праведным гневом.

Аксакалы бились на равных с молодыми воинами. Силы у них были уже не те, зато давал знать о себе опыт, полученный в многочисленных сражениях. Но когда Пир-Мухаммад увидел, что дерутся и женщины, он попытался вывести их из боя.

– Уходите! – кричал он. – Мы и без вас справимся.

– Уйдем, кади, – отвечали женщины, увлеченные битвой. – Уйдем, когда справитесь!

Надир-шах не верил своим глазам. Женщины одолевали его непобедимых воинов!

– Это женщины или горные духи? – мрачно спросил он визиря.

– Кем бы они ни были, мой повелитель, их появление для нас опасно.

– Так кто они? – раздраженно переспросил Надир-шах.

– Не гневайся, мой повелитель, но если это женщины, то это позор для наших войск.

– Продолжай, – велел Надир-шах, снова приникая к подзорной трубе.

– А если это злые духи, – говорил визирь, в ужасе обхватив голову, – то они могут явиться и сюда.

– Молчи, глупец! – остановил его Надир-шах. – Даже если это злые гурии восстали против меня, я пленю их и продам наложницами в гаремы!

– Ты можешь сделать все, что пожелаешь, – поклонился визирь, – но все же это – знак беды.

– Посмотрим, – самоуверенно ухмыльнулся Надир. – А пока пусть пять полков – половина моей гвардии – приготовятся проверить, кто они на самом деле.

Запели трубы, передавая приказ падишаха, и пять тысяч отборных воинов на лучших конях, с лучшим оружием и в лучших доспехах выстроились перед шахом, ожидая его приказа.

Наблюдая за происходящим у реки, Надир снова навел подзорную трубу на продолжавших биться женщин и вдруг увидел то, что заставило его отшатнуться.

Это была Фируза, которая добивала поверженного врага, а затем, как показалось шаху, подняла глаза на Надира и пригрозила ему окровавленным кинжалом.

– Тебе бы услаждать меня в гареме… прошептал пораженный шах, но, будто очнувшись от наваждения, сказал: – Что ж, добыча сама просится в мои руки.

Он оглянулся на ждущих приказа тысячников и повелел:

– Сотрите их с лица земли. А женщин доставьте ко мне.

– Слава Надир-шаху! Шаху шахов слава! – прокричали телохранители.

– Да продлится век властителя земли! – ответила гвардия и ринулась к месту сражения.

Уверенный в неминуемой победе, но мучимый мыслью о том, сколько воинов он потерял в этих страшных горах, Надир подозвал к себе Сурхай-хана:

– Брат мой Сурхай-хан, не ты ли уверял, что один лишь вид моего войска приведет горцев к смирению? Не ты ли говорил, что все горские вожди поспешат принести мне уверения в покорности?

– Похоже, я ошибся, – ответил Сурхай-хан. – Но вряд ли ошибусь теперь, если скажу, что они будут биться до конца.

– Конец уже пришел, – сказал Надир-шах, видя, как его гвардия врезается в немногочисленные уже ряды горцев.

Шахман понимал, что шах вот-вот одолеет горцев, и у него заныла душа. Да, Шахман хотел отомстить андалалцам за обиду, но он и представить себе не мог, что это обернется столь ужасающим кровопролитием. Он переоценил силы шаха и недооценил мужество своих земляков, их преданность родине и любовь к свободе.

Наблюдая за решающей битвой, Надир-шах вспомнил, что уже день, как не получал донесений из-под Чоха, куда отправлял сильный отряд.

– Почему нет известий? – спросил он визиря.

– Пока это знает один лишь Аллах, – растерянно развел руками визирь. – Но пусть мой повелитель будет спокоен, скоро мы получим желанные вести.

– Пошли туда курьера, – приказал Надир-шах.

– Не лучше ли будет послать еще один отряд? – осторожно предложил визирь, который уже знал, что там случилось, но боялся говорить об этом шаху и надеялся, что новый отряд исправит положение.

– Еще отряд? – подозрительно покосился на визиря Надир-шах. – Лучше пошли им приказ, чтобы без победы не возвращались, если хотят жить.

Не дождавшись подкрепления и получив суровый приказ Надир-шаха, остатки его войск под Чохом решили снова атаковать горцев. Они выпустили по ним тучу стрел, открыли частую пальбу из ружей, затем хлынули вперед тяжелой волной, которая снова разбилась о стоявших стеной горцев. Завязалась яростная схватка. Кровь лилась рекой, из убитых вырастали валы.

Горцы, готовясь к сражению, успели принять все возможные меры. На высотах стояли пирамиды из камней, которые теперь обрушились на врагов, катились вниз пылающие корзины, как в Согратле, стрелки из множества укрытий залпами били из ружей.

Мадилав указал отряду Муртазали места, удобные для засад и неожиданных атак на неприятеля. К его коннице присоединились и всадники, прибывшие в Андалал из других обществ.

Каджары рвались к Чоху, не считаясь с потерями. Чохцы стойко отражали натиск и терзали врага неожиданными атаками. Особенно яростно дрались сыновья Шахмана.

Но вражеская лавина все же приближалась к Чоху, и, когда казалось, что она вот-вот прорвется к аулу, на помощь мужчинам, как и в других аулах Андалала, бросились женщины.

Оцепенев от неожиданности, каджары дрогнули, и это мгновение решило все. Налетевшие с разных сторон всадники Муртазали сначала рассекли вражескую лавину на части, а затем началось беспощадное побоище, в котором шахское воинство уже не столько сопротивлялось, сколько искало пути к бегству.

Чохцы гнали каджаров от аула, не давая им опомниться. Часть конницы преграждала бегущим частям дороги и загоняла в лощины, где за них снова принимались ополченцы. Понимая, что им больше не на кого надеяться, сарбазы бросали оружие и сдавались в плен.

Сражение под Чохом было ими проиграно, но до конца битвы было еще далеко.