Текст книги "На пути к себе. Как обернуть боль силой, принять правду и жить свободно"

Оказавшись в зоне собственного внимания, Мученица вполне может стать эгоистичной. Поначалу ей вообще будет непонятно, как это работает. Первым шагом на пути к освобождению станет избавление от всего внешнего, наносного. Ведь тяга к внешнему мешает исцелению. Как только Мученица освободится от груза ответственности перед другими, она начнет дышать свободно. Она вскоре раскроет свою индивидуальность, обнаружив свою зависимость от мнения окружающих.

Частью работы по избавлению от «лишнего груза» будет снятие с себя ролей второго плана, таких как участие в благотворительности, в родительском комитете, в волонтерских программах и т. д. Когда исчезнет Мученица, на ее место придет женщина, которая не боится совершать ошибки, быть обычной до мозга костей, такой, как и все люди на земле.

Спасительница

Я не знаю ни одного психотерапевта, который ни разу не встречался бы с этой маской эго. Уверена, что большинство людей помогающих профессий своего рода Спасатели.

В мои двадцать лет меня одолевало стремление помогать людям. И хотя это было хорошей мотивацией делать множество добрых вещей, порой я доходила до крайности. Я уже не просто помогала, я хотела спасти людей. И не просто спасти, а исцелить их. Проезжая мимо автобусной остановки, я боролась с желанием предложить стоящим там людям подвезти их, невзирая на собственные планы. Если кто-то из знакомых оказывался в трудной финансовой ситуации, мне хотелось помочь ему всем, чем я только могла, и разделить с ним трудное время.

Наконец я задалась вопросом: эти люди просили о помощи? Нет. Это было мое желание. Я убедила себя, что этим людям нужна помощь. Поэтому я спросила себя: откуда у меня эта тяга к спасению других?

Вскоре я поняла, что это была всего лишь маска, надетая на гораздо более глубокое чувство. У моего «спасителя» была темная сторона. Безусловно, это был акт любви и добра, но степень проявления моих чувств говорила о том, что есть кое-что еще. У меня было столько сочувствия к боли окружающих, что мне хотелось вступить в борьбу вместо них. С другой стороны, мне было настолько неудобно находиться рядом с несчастным человеком, что я готова была на все, лишь бы оградить себя от чужой боли.

У этого моего желания было много причин:

• Моя помощь позволяла мне почувствовать себя значительной, полезной, уважаемой и достойной.

• Моя помощь позволяла мне не задумываться, почему чужая боль рождает мою собственную.

• Моя помощь позволяла мне избавиться от неприятного чувства встречи с неизвестностью.

• Моя помощь позволяла мне почувствовать свое превосходство, компетентность, власть и контроль над другими.

• Моя помощь позволяла мне привлекать к себе несчастных, что позволяло продолжать им помогать.

• Моя помощь позволяла мне обрести контроль над другими людьми.

• Моя помощь позволяла мне не задумываться над ролью получателя, а не дарителя.

• Моя помощь позволяла мне отвлечься от собственных забот и не решать собственные проблемы.

Спасительницы пренебрегают собственной индивидуальностью, концентрируясь только на нуждах других. Это позволяет нам поддерживать образ «хорошего человека», а также демонстрировать свое превосходство над другими, которое зачастую компенсирует чувство собственной неполноценности.

Я до сих пор помню одну из первых своих супервизорских сессий, когда мне было лет двадцать. Я рассказывала своему супервизору, как потратила на одну клиентку на час больше, потому что помогала ей с ремонтом машины. И это был не единичный случай, когда эта клиентка оказывалась в чрезвычайной ситуации. Она была одной из тех, кто намеренно оказывается в зависимости от других. И ту поломку она могла починить сама давным-давно.

Когда я сказала, что предложила клиентке подвезти ее до дома, мой супервизор чуть не упал со стула. Он посмотрел на меня со смешанным чувством недоверия и жалости в глазах. Тогда я поняла, что сделала что-то не так. В то время как мне мой поступок казался проявлением сочувствия, супервизор объяснил, что я действовала в рамках комплекса Спасительницы. Это ошеломило меня. Я никогда раньше не слышала о таком. Он рассказал мне, как я буквально спаяла свою личность с личностью клиентки и присвоила себе ее проблемы, будто они мои собственные. Между мной и клиенткой не осталось никаких границ. Также он пояснил, как я сама сформировала у клиентки желание просить помощи у других, покалечив ее тем самым, а не исцелив.

Это было знакомством с моим комплексом Спасительницы. Я думаю, тогда и начался мой путь освобождения. Я много читала об этом и нашла способ бороться. Хотя я не предполагала, что эта борьба продлится десятки лет и станет началом еще больших проблем. На пути к цельности моей личности я осознала, насколько пугающе выглядит моя маска Спасительницы на самом деле, что мне надо срочно от нее избавляться. Для нас, представителей «помогающих» профессий, как и для всех женщин, очень трудно бывает избавиться от этого комплекса. Ведь когда речь заходит о заботе, материнстве, исцелении, в процесс включаются наше доброе сердце и щедрая душа. И ограничивать эти качества – не слишком-то естественный процесс. Но если этого не сделать, наше эго установит такой огромный защитный барьер, что мы начнем мнить себя мессиями, пришедшими на эту землю исцелять и нести мир.

Подобные заблуждения характерны для многих психотерапевтов, равно как и для религиозных лидеров, гордо носящих такие звания, как «гуру» или «преподобный». Я была шокирована в свое время, когда осознала, что мой комплекс Спасительницы происходит от обыкновенного нарциссизма. Где я набралась этой чуши, что моя помощь изменит жизни людей к лучшему? Как я могла так катастрофически переоценить собственную роль?

Избавиться от комплекса Спасительницы я смогла только тогда, когда поняла, что вредила своим клиентам, отвлекая их от их собственных ресурсов и нарастающей боли, сопровождающей любой процесс развития. Я обворовывала их, забирая их индивидуальность и силу самостоятельно принимать решения. Осознав это, я тут же решила больше никогда не пытаться помочь людям, которые меня об этом не просят.

Моя клиентка Эшли (47 лет) была одержима идеей спасти своих детей от боли и неудач. Она пришла ко мне, потому что дети ее не слушались и устраивали дома полный бедлам. Они не только не помогали ей по дому, но использовали ее кредитную карту без спроса. Она просто не знала, что делать, и поэтому решила пойти к психологу. «Я все делаю для них. Не понимаю, почему они так со мной обращаются», – призналась Эшли.

Я спросила ее: «Зачем вы так стараетесь? Чего вы хотите этим добиться?»

«Мне их жаль, ведь отец бросил их, когда они были совсем маленькими. С тех пор я корю себя за то, что они растут без отца. Я понимала, как им было плохо, и решила пойти на все, лишь бы они ни в чем не нуждались», – ответила она.

Я сочувствовала Эшли. Все, что она делала, было пропитано любовью к детям. Так поступаем мы все. Но я объяснила ей, что она слишком много отдает вовсе не потому, что ее дети этого хотят. Причина лежит гораздо глубже, она – в невыносимом чувстве вины. На самом деле она сожалеет и раскаивается в том, что позволила бывшему мужу принести детям столько страданий, и она никак не может ему этого простить. Стараясь избавиться от страдания, она оберегает своих детей от любых неприятностей и боли. Но она не понимает, что спасает этим себя, а не их.

Теперь, после стольких лет, когда она позволяла им все и не устанавливала никаких правил, дети просто одичали. Я рассказала ей, что в результате ее гиперопеки дети остались вообще без воспитания. Она вырастила их с обманчивым чувством, что их желания всегда будут удовлетворены, а они сами всегда будут в безопасности. В конце концов они привыкли видеть в ней исполнителя всех своих прихотей и личной гувернантки. Все, что было ценно для нее, ничего не значило для них.

Когда я объяснила Эшли, по каким принципам она живет, у нее буквально отвисла челюсть. Она была шокирована тем, насколько чувство вины ослепило ее и контролировало всю ее жизнь. Но теперь она стала чувствовать себя еще более виноватой! Ее личность была настолько туго задавлена образом Спасительницы, что осознание собственной эгоистичности было для нее настоящим потрясением.

Некоторые маски нашего эго практически неразличимы, так как общество поощряет их, особенно в отношении женщин. В них мы получаем одобрение и похвалу со стороны окружающих. И лишь саморазрушение укажет нам на их существование. Правда в том, что часто мы намеренно живем под этими масками, потому что страшимся своего настоящего «я». Мы с молоком матери впитали истину, что маски эго дарят нам одобрение и признание, и не спешим с ними расставаться, пусть и прозябая в цепях.

Противоядием к комплексу Спасительницы будет принятие страданий, и начать надо с наших собственных. Большинство прибегает к этой маске, чтобы никогда не встречаться лицом к лицу с собственной болью. Малейший намек на боль, особенно причиненную самой Спасительницей, рождает у нее острое желание избежать ее. Спасительнице кажется, что, если она избавит от боли других, ей самой не придется ее испытывать. Кроме того, она чувствует свою компетентность, спеша на помощь ближнему. Решение чужих проблем дает ей цель в жизни. Единственный способ избавиться от этого комплекса – раз и навсегда понять, что никому вокруг ваша помощь не нужна. Даже нашим детям и нашим близким. И это по-настоящему тяжелое решение. Мы можем помочь только одному человеку на всем белом свете – самому себе.

Когда Спасительница понимает, что чужая боль должна существовать, что она жизненно важна, начинается ее путь пробуждения и осознания собственной индивидуальности. Спасительнице удается обнаружить собственную боль и те способы, которыми она старалась избежать этого чувства. Ей следует очиститься после «интоксикации» чужими проблемами и преодолеть искушение решить их.

Фокус внимания смещается с внешнего на внутреннее. Она начинает спрашивать себя: как я могу излечить себя изнутри? И работая над этим, она постепенно излечивает собственные внутренние раны. Она позволяет себе плакать, чего не делала до этого. Она учится принимать свою боль, что дает ей силы расти и развиваться. Понимая весь процесс, осознавая, что взгляд внутрь себя помогает людям избавиться от страданий, Спасительница начинает понимать, как препятствовала исцелению других, вмешиваясь в процесс и пытаясь решить проблему извне. Вместо того чтобы спасать людей от их страданий, она приглашает их принять боль с распростертыми объятиями.

Страдающий эмпат

В детстве я посещала католическую школу для девочек в Мумбае, в Индии. И хотя я была воспитана вне какой бы то ни было религии, родители решили отдать меня в эту школу, потому что она считалась лучшей в нашем районе. Британская колония распространяла католицизм, в том числе посредством образования. И родители, желающие воспитать детей на западный манер, предпочитали католические школы обычным индийским, даже если дети не были христианами.

Когда наступало время молитвы перед тестом или итоговым экзаменом, я замечала, что девочки-католички молились Иисусу с большим усердием. Они хмурили брови, стискивали ладони в молитвенном жесте и наклонялись вперед, сгибая спину. Казалось, это их последняя отчаянная попытка избежать страшного экзамена. Я все это впитывала как губка. Ходил слух, что родители дома били их ремнем за плохие отметки, и меня пробирал ужас.

У меня был план. Я решила передать этим девочкам свою порцию благословения от Бога. Так как я не воспитывалась ни в какой религии, у меня не было понимания божественности как таковой. Я стояла и молилась их Богу и вообще всем богам, каких только знала, испрашивая у них хорошие отметки для этих девочек. Я торговалась с богами, предлагая им поставить плохую отметку мне, а хорошую – одной из моих одноклассниц. Дело в том, что мои родители не настаивали на моей хорошей учебе. Я надеялась, что боги все поймут и помогут моим друзьям. Так я поступала с первого по третий класс.

Я запомнила этот момент, потому что он отлично демонстрирует, как себя ведет Страдающий Эмпат. С семи лет я помогала медсестре ухаживать за престарелым соседом. Я помогала его жене менять простыни и стирать его одежду. Я навещала его каждый день, пока ему не стало лучше. Я была единственным ребенком, готовым отвлечься от игр во дворе и пойти играть к больному соседу в карты.

Меня не нужно было просить. Я делала это, потому что сама так хотела. Моя мама – классический Страдающий Эмпат. Своим примером она научила меня быть до крайности сочувствующей. Она научила меня заботиться о других людях. Неудивительно, что я стала психологом. Моя склонность к эмпатии позволяет моим клиентам чувствовать себя уважаемыми, понятыми, защищенными, что является частью процесса обретения целостности личности. Но, с другой стороны, эмпатия не позволяет мне провести четкую грань между собой и окружающими. Их боль становится моей, их истории моими.

И хотя способность помогать другим, хорошая интуиция и забота – это прекрасные качества, как и все маски, они могут доходить до крайности, когда мы забываем о себе. Мои глаза открылись, когда я поняла, что люди ждут от меня помощи, что бы ни происходило. Вот насколько я вошла в свою роль. И когда я не могла им помочь, они обижались на меня, будто я нарушала их право от рождения всегда иметь под боком девочку на побегушках. И моя тяга к этой роли заставляла меня чувствовать себя виноватой. Я видела свою миссию на этой земле в том, чтобы помогать другим бороться с трудностями, чего бы мне это ни стоило. Я смогла расстаться с этой маской, только когда осознала, что это всего лишь роль, не истинная Я. Так, у меня появился список черт, характерных для Страдающих Эмпатов:

• Способность остро чувствовать боль других.

• Способность сопереживать и принимать чужие обстоятельства.

• Желание уменьшить страдания окружающих.

• Стремление помочь другим, чего бы это ни стоило.

• Неспособность устанавливать границы.

• Неспособность просить о помощи и принимать ее.

• Неспособность определять свои потребности, не испытывая при этом вину.

• Склонность обижаться на людей, не ценящих и не уважающих тебя.

• Неспособность сказать «нет» и участвовать в конфликте.

• Неспособность выдерживать давление и спорить.

• Желание видеть других зависимыми от тебя и нуждающимися в тебе.

• Склонность многое отдавать и часто помогать.

Описав таким образом свои преобладающие черты, я смогла проанализировать их с долей объективности. В результате я поняла, что строю отношения, исходя из своего комплекса Страдающего Эмпата.

Эмпатам отчаянно хочется, чтобы их одобряли и принимали в обществе. Отдавая, они практически всегда чем-нибудь жертвуют. А если, отдавая, вы что-то получаете взамен – это не считается вовсе. Но есть одно скрытое условие, которое эмпаты не принимают во внимание. Когда другим становится лучше, Эмпат замечательно себя чувствует. Но если изменений нет, эмпат ощущает себя униженным, разочарованным, подавленным.

Еще одна подспудная черта экстремальной эмпатии – отсутствие границ. Эмпатам сложно сказать «нет» тем, кто в них нуждается. Они готовы простить любое отвратительное поведение, объясняя его чужой болью. Так как эмпат остро переживает чужую боль, ему трудно отделить неприемлемое поведение от его воображаемой причины. В результате эмпаты не дают людям взять на себя ответственность. И испытывая дискомфорт от поведения других, они предпочитают играть роль «понимающего» человека.

Желание эмпата отдавать в большой степени продиктовано внутренней пустотой. Индивидуальность женщины-эмпата во многом зависит от того, насколько другие зависят от нее. Таким образом она проявляет свою склонность к нарциссизму, будучи нужной и полезной. Вот почему многие эмпаты нередко вступают в интимные отношения с хищными нарциссами. Они оба закрывают внутренние пустоты своей зависимостью от партнера и его зависимостью от себя.

Эмпату, желающему понять себя, придется разрушить всю внутреннюю систему, по которой он раньше существовал. Это значит, что необходимо увидеть стремление эмпата достраивать реальность. Первое, что надо сделать, – осознать, что помощь другим лишь предлог для получения любви и уважения окружающих. А неспособность отказать основана не на желании помочь, а на страхе конфликтов и одиночества. Пока эмпат не раскроет истинную природу своих страхов, он не сможет ограничить свое личное пространство для роста и развития.

Многие годы практики я выслушиваю женщин, которые обвиняют в своих несчастьях своих партнеров или бывших. «Он во всем виноват. Это было так подло с его стороны. Он просто урод». Конечно, их ярость можно понять. В конце концов, они изо всех сил старались быть «хорошими». Вот как их эго все устроило. Возможно, они уже давно хотели сказать что-то вроде: «Довольно, хватит! Я не позволю тебе так со мной обращаться. Я слишком хороша для тебя». Но они боялись. Вместо этого они позволяли другим ужасно вести себя, чтобы оправдать свое звание «самой понимающей на свете».

До тех пор пока мы, «хорошие женщины», считаем для себя неприемлемым быть «стервами», мы продолжаем играть роль, выбранную для нас нашим эго. Мы сопереживающие, добрые, понимающие, в то время как другие вываливают на нас свой мусор. И так, постепенно, с каждым новым случаем неприемлемого поведения рушится новая граница нашего «я». Внутри нас растет обида, мы чувствуем свою вину и виним окружающих – круг замыкается.

Этот вид самоанализа наиболее трудный. Для эмпата мучительно осознавать, что единственной причиной, почему он продолжает свой жизненный путь, является тот факт, что он идет в чужих ботинках по чужой тропинке. Это, как и все, что связано с пробуждением, сбивает с ног.

Противоядием к комплексу Страдающего Эмпата станет здоровая доза чувства собственного достоинства и заботы о себе. Когда женщина-эмпат обратит внимание на собственную личность, она сможет установить ясные и отчетливые границы своего личного пространства. Эти границы позволят эмпату по-прежнему проявлять свои чудесные качества заботы о других, любви и нежности, но уже не вместо, а совместно с удовлетворением собственных потребностей. Но эти границы будут существовать только в том случае, если ей удастся избавиться от стремления стать «хорошей девочкой». Понимание того, сколько вреда приносят подсознательные стереотипы, придаст эмпату уверенности в себе и позволит оценить важность границ в отношениях.

Люди боятся устанавливать свои границы, чтобы они не мешали общению. Но суть границ отнюдь не в этом. Границы, построенные в согласии с внутренним миром, призваны создать здоровые отношения. Они учат партнеров ответственности и доверию.

Исцеление эмпата придет вместе с переменой ее внутреннего сценария. Если раньше она видела в дарении единственный способ создать отношения, то теперь она учится принимать. Понимая важность собственного достоинства и ценности принятия помощи от других, можно выстроить здоровые внутренние границы. И тогда ее драгоценное сердце сможет, наконец, свободно и радостно вздохнуть.

Должна признаться, многие из черт масок Дарителя присутствуют и у меня. Возможно, вы почувствовали, будто все эти маски сливаются в одну. Это естественно. В конце концов, наша психика не раздроблена на конкретные части. Постарайтесь запомнить моменты прозрения и запишите те черты, которые соответствуют вашему поведению. Вскоре вы увидите, какое оно, ваше эго, и поймете, какие стратегии используете именно вы, чтобы закрыть пустоту внутри.

8. Регуляторы

Мисс Совершенство, Вертолет, Тиран, Щит

Регуляторы – это крайне тревожные личности, которые трансформируют свою тревогу в контроль над окружающими, чтобы почувствовать власть и показать свою компетентность в глазах окружающих. Они скрывают свое настоящее «я» под маской всезнайки (Мисс Совершенство), обеспокоенного опекуна (Вертолет), доминирующего фанатика контроля (Тиран) или непробиваемого консерватора (Щит).

Дарители хотят показать миру, насколько они хороши, тогда как регуляторы стремятся прослыть всезнающими и умеющими все. Даритель не вынесет, если проявит самовлюбленность, регулятор не вынесет собственной ошибки. И те и другие страдают от патологического желания ответить на один волнующий их вопрос: достаточно ли я хороша? Этот вопрос задают себе все архетипичные маски эго.

Регуляторы, как следует из названия, стремятся регулировать и контролировать все в своей жизни: ситуации, отношения, возможные результаты деятельности. Они заглушают чувство тревоги за то, что они недостаточно хороши, перенаправляя свою энергию в контроль за всем, что попадается им на глаза: больше уборки в доме, больше готовки, больше тренировок, больше нянчиться с детьми, больше готовиться к А и к Б, больше работать, больше амбиций, больше макияжа, больше одежды, больше стремительных взлетов по карьерной лестнице, больше контроля и властности в отношениях с окружающими. Эти люди доходят до крайности в своем стремлении стать идеальными микроменеджерами.

Регуляторы не могут спокойно сидеть. Их внутренняя тревога настолько велика, что они постоянно должны чем-то заниматься. Они всегда измотаны своей непрекращающейся деятельностью, и чувство тревоги распространяется от них, где бы они ни находились. Обратимся к маскам регуляторов и выясним, носите ли их вы.

Мисс Совершенство

Безусловно, желание достичь цели и стать лучше присутствует в каждом из нас, и это нормально. Однако Мисс Совершенство переходит всякие границы разумного. Она старается всегда быть идеально подготовленной к любому событию самым тщательным образом. Чувствительные к неудачам, такие женщины выполняют и перевыполняют план, разрешая все чрезвычайные ситуации и пресекая любые намеки на провал.

Однако этот маятник может качнуться и в другую сторону, тогда страстное желание быть идеальной сменяется унынием и полной апатией. Патологический страх перед неудачей парализует Мисс Совершенство, если она хоть в чем-то неуспешна. Хотя эту черту очень сложно идентифицировать, и зачастую ее принимают за обыкновенную лень, важно помнить, что пассивность и избегание публичных выступлений также может свидетельствовать о перфекционизме.

Движущей силой перфекциониста является избегание неудачи. Перспектива оказаться неуспешной или недостаточно компетентной настолько невыносима для Мисс Совершенство, что она пойдет на что угодно, лишь бы этого избежать.

Результат ее деятельности напрямую связан с эмоциональным состоянием. Мисс Совершенство отчаянно сражается за результат, потому что прекрасно знает, что успех в деле подарит ей восторг. А неудача, напротив, породит чувство собственной несостоятельности. Внутренний маятник таких людей приводится в движение итогом их работы. Они боятся оказаться обычными и «средними», и эта тревога разрушает их личность.

Тия – классический пример безнадежной Мисс Совершенство. Она красивая, стройная женщина пятидесяти лет. Она привыкла получать комплименты от окружающих и стала к ним совершенно нечувствительна. Они больше для нее ничего не значат. Все, что по-настоящему для нее важно, – это размер ее одежды. Она стремится к тридцать восьмому размеру. Когда она смотрит в зеркало, то не видит той невероятной красоты, которую замечают все остальные.

Вместо этого она с отвращением рассматривает свой якобы обвисший подбородок и «брыли». Она страшится морщин и складок, будто они разрезают ее тело на части. Она постоянно жалуется на то, как трутся ее бедра друг о друга, когда она идет. Тия испробовала все виды пластической хирургии, какие только существуют. Назовите любой – она уже его пробовала. Ботокс, липосакция, филлеры и т. п. Она неустанно следит за новшествами в пластической хирургии и готова на любые эксперименты. Но ей всегда будет мало.

Недавно Тия пришла ко мне на терапию. Несмотря на все мои советы, она продолжает ненавидеть себя. Если я делаю ей комплимент, то непременно слышу в ответ: «Спасибо, но…» Когда Мисс Совершенство расстроена, самопринятие и любовь к себе уходят на задворки сознания.

Тия не одинока. У меня было немало друзей и коллег, отягощенных бременем перфекционизма. Оно проявляется как в чрезмерном прилежании, так и в его близнеце – апатии. Мисс Совершенство настолько яростно сражается за контроль над миром, что либо следит за каждой мелочью, либо прекращает какую бы то ни было деятельность вообще, впадая в состояние «комы».

Мисс Совершенство испытывает колоссальное давление со стороны внутреннего критика, который постоянно подстрекает ее следующими фразами:

• Ты постоянно должна что-то делать и добиваться успеха, чтобы чувствовать себя хорошо.

• Ты должна проявить себя лучше, чем в прошлый раз.

• Ты должна либо преуспеть, либо сдаться – другого не дано.

• Ты никому не можешь доверить работу, потому что они могут все провалить.

• Ты должна проверять все дважды и предупреждать любые риски.

• Ты должна работать больше, стараться лучше.

• Ты должна сосредоточиться на том проценте вероятности, что что-то может пойти не так.

• Ты не должна начинать новое дело, пока не убедишься, что добьешься в нем успеха.

• Ты должна строго критиковать себя, если не добиваешься успеха.

• Если все идет не по плану, значит, ты некомпетентна и недостойна.

Мика – профессиональный оратор. Она участвовала во многих конференциях, в которых я участвовала тоже. Как правило, она постоянно повторяет свою речь за сценой. Она призналась мне как-то, что выбирает одежду для выступления за месяцы вперед и приглашает специального тренера для тренировки голоса. «Нет ничего плохого в том, что ты стараешься стать лучше. Но есть разница между тем, чтобы стремиться стать лучше и стремиться к совершенству», – сказала я ей. Первое мотивирует нас развиваться и расти. Второе – к патологическому перфекционизму. Первое – полезное и здоровое стремление. Второе – неадекватное и разрушительное. Два разных типа мотивации – два разных способа существования.

Тяга к совершенству, переходящая в манию, может перерасти в психическое расстройство. Когда мы стремимся быть идеальными, это похоже на паранойю. Мы позволяем этому чувству контролировать всю нашу жизнь, лишать нас радости. Ведь радость возникает неожиданно и беспричинно, что противоречит убеждениям Мисс Совершенство.

Я понимаю, что у Мики маниакальная тяга к совершенству, ведь она до смерти напугана возможными неудачами и работает на износ, стремясь контролировать каждую мелочь. У нее есть блокнот для записей, презентация и баночка «Ксанакса»[4]4
  «Ксанакс» (Xanax) – лекарственный препарат (транквилизатор). Оказывает седативное, снотворное, противосудорожное действие. (Прим. ред.)


[Закрыть], откуда она берет по две таблетки после завтрака. Каждое выступление ее буквально парализует: «Я так боюсь, что что-нибудь перепутаю или переволнуюсь».

Жизнь не предполагает постоянного и непременного успеха, как предполагает Мисс Совершенство. У перфекциониста есть лишь один способ исцеления: остаться наедине со своими тревогами и страхами, позволить им научить тебя, как справляться с неопределенностью жизни. Когда Мисс Совершенство найдет чувство собственного достоинства в себе, когда она начнет себя уважать, ничего для этого не делая, когда она расстанется с иллюзиями полного контроля над реальностью, только тогда она сможет понять, что человеку стоит сдаться в бесконечной войне с судьбой за контроль.

Мисс Совершенство начнет свой путь к преображению лишь через осознание того, что ошибки и неудачи – не просто неизбежный, но критически важный шаг для развития. До тех пор перфекционист будет сторониться ошибок, как чумы. Избавиться от заблуждений и нереальных стандартов поможет любовь к себе и спокойное отношение к неудачам.

Вертолет

Элиша была непреклонна в своем решении отправить дочь в колледж, до которого было два часа езды на машине. А Шерил, ее дочь, хотела уехать на другое побережье, что привело к непрерывным ссорам между матерью и дочерью. Однажды Шерил покинула кабинет психотерапевта, заявив, что мать душит любые ее порывы и проявления.

Элиша, ошарашенная и опустошенная, готова была броситься за дочерью. Но мне пришлось встать и проводить ее обратно до кресла. «Вам ее не догнать. Ей больше не пять лет. Она взрослая женщина. Что вас так беспокоит?»

Элиша ответила: «Я волнуюсь, что она может причинить себе вред. Она так злится на меня, не знаю, на что она теперь способна. Я чувствую, что мне нужно быть с ней, чтобы ничего плохого не случилось».

Элиша – классический пример родителя-вертолета. Она крайне внимательна к потребностям своего ребенка и увлечена каждым аспектом его жизни. Она обращается с дочерью, как с маленькой девочкой. По мнению Элиши, Шерил беззащитная и незрелая.

На индивидуальных встречах Шерил призналась мне, что сдается под напором матери, так как боится ее гнева. Но теперь, когда пришло время выбирать колледж, Шерил нервничает, ведь ей не удается поступить туда, куда она всегда хотела.

Элиша, в свою очередь, отказалась признать неудачу своего стиля воспитания. Она не согласилась с тем, что ее тревога не имеет ничего общего с ее дочерью. Эта позиция Элиши ничем не отличалась от сотен примеров других родителей-вертолетов, кружащихся над своими детьми, словно над птенцами, чрезмерно опекая их, сливая свою жизнь и жизнь ребенка воедино. Они работают попеременно то дворецким, то консьержем, то шофером, то гувернанткой для своего ребенка.

Этот тип проявления эго характерен не только для родителей. Он проходит красной нитью через многие типы отношений и приобретает различные очертания. Нестерпимое желание вертолетов контролировать свою жизнь и жизнь окружающих может выражаться в следующем:

• Гиперобладание – другой представляется продолжением тебя самого.

• Гиперопека – вы защищаете и охраняете другого, как зеницу ока.

• Гиперпланирование – жизнь расписана по минутам и мельчайшим действиям.

• Гиперкритика – все и вся подвергается обвинению.

• Гиперконтроль – управление жизнью другого, как своей собственной.

• Гипервовлеченность – нет никаких границ между собственной жизнью и жизнью другого.

Родителем-вертолетом управляет понимание собственного бессилия, переносимое на окружающих. Не в состоянии принять свой внутренний мир, такие люди проецируют неизрасходованную энергию контроля вовне.

Стелла родила ребенка в пятьдесят, после нескольких операций по искусственному оплодотворению. И конечно, она относилась к своему ребенку как к чуду, ниспосланному свыше. Она записалась на прием ко мне по требованию ее мужа. Как она выразилась: «Он думает, что я разрушу жизнь нашей дочери своими сумасшедшими выходками».

Описывая свое «безумие», она рассказала: «Я страшно боюсь, что она упадет и разобьется, поэтому я не пускаю ее гулять во двор даже со мной, ведь там есть ступеньки, она может на них оступиться. Я надеваю ей дома шлем, так как она может удариться обо что-нибудь. На детской площадке я не выпускаю ее из вида». Она все продолжала перечислять бесконечные примеры того, как она защищает свою дочь от возможных травм. С одной стороны, ее поведение можно было назвать простой бдительностью, а с другой – ярчайшим примером поведения родителя-вертолета.