Текст книги "Амбиции решают. Как научиться идти на риск, разрушать границы и создавать успех на своих собственных условиях"

3 глава
Найдите свою команду поддержки

В жизни нам всем нужна команда поддержки – люди, которые, если что-то пойдет не так, будут верить в нас и говорить, что мы хорошие люди. Люди, которые узнают наши сильные стороны, когда мы сами не видим в себе ничего хорошего. Люди, которые будут вдохновлять нас, когда мы не чувствуем себя способными что-то сделать или уверенными в себе. Мне повезло: моей первой командой поддержки была моя семья. Я знаю, что так бывает не со всеми. Если вы выросли в семье, которая не поддерживала вас, возможно, у вас появятся другие сторонники и вдохновители – учителя, тренеры, какие-то еще взрослые из вашей общины. Один из таких людей в моей жизни появился, когда мне было девять лет.

К тому времени я была самым высоким ребенком в классе. Я росла так быстро, что мне все время нужна была новая одежда. У мамы на этот счет были строгие правила, как и насчет всего остального. У каждого из нас, детей, бюджет на одежду составлял 200 долларов в год. Мы могли купить готовую одежду или приобрести ткань и выбрать выкройки, что было гораздо дешевле, и тогда мама садилась за шитье. Выбор был очевиден: его диктовал бюджет. В итоге мама шила большую часть нашей одежды. Но иногда это означало, что нужно некоторое время подождать, пока она закончит все свои неотложные дела и примется за шитье. Так что тем летом я решила научиться шить сама.

Кройке и шитью меня учила миссис Лютсингер, которая очень сильно повлияла на мою самооценку, да и на всю мою жизнь. Однажды в классе я неправильно вырезала выкройку. Я пыталась сшить платье, но, поскольку я была такой высокой, миссис Лютсингер пришлось разрезать бумажную выкройку на поясе, а потом наложить ее на ткань, оставив 7,5 сантиметров между кусками, чтобы приспособить фасон к моему длинному телу. Я старательно приколола выкройку булавками к ткани, а потом у нас начался перерыв на ланч. После него мы вернулись в класс, чтобы вырезать выкройки уже из ткани. Я забыла про то, что моя выкройка была разрезана, и вырезала куски четко по линиям, разделив свое платье пополам. Разумеется, другие ученицы начали хихикать и посмеиваться надо мной. Я просто сгорала от стыда. И тут миссис Лютсингер пришла на помощь. Она подогнала нижнюю часть выкройки, сделав платье даже длиннее, и сказала, что мы просто сделаем шов на поясе, чтобы все исправить. Должно быть, миссис Лютсингер что-то увидела в этом происшествии: мою стеснительность и тревогу, ту часть меня, которая страдала и нуждалась в помощи. Как бы то ни было, она пригласила меня продолжить обучение шитью в ее домашней мастерской, один на один.

Миссис Лютсингер жила высоко на холмах Лос-Анджелеса, в пыльной, холмистой местности, изрезанной ветрами и потоками воды, где были только бесплодная грязь, коричневая трава и сосны. Дом учительницы стоял вдали от длинной дороги. Это был ранчерский дом[5]5
  Длинный одноэтажный дом с пологой крышей. – Прим. пер.


[Закрыть] с большим крыльцом, выходящим на долину, где находились пригороды. За домом я с восторгом обнаружила самую настоящую, всамделишную конюшню. С лошадьми!

– Хочешь познакомиться с лошадкой? – спросила меня миссис Лютсингер однажды днем.

Я кивнула, и она подвела меня к красивому коню с черной гривой и хвостом, и белым пятном на лбу. Это было самое большое животное, к которому мне приходилось приближаться за всю мою жизнь.

Учительница показала мне, как поздороваться с конем, как его гладить, чтобы животное не нервничало. Тем не менее нервничала я. Миссис Лютсингер дала мне яблоко.

– Давай, угости его! – сказала она.

Конь нежно взял угощение из моей протянутой руки.

Учительница улыбнулась.

– А теперь хочешь попробовать прокатиться?

Очень скоро я обнаружила, что меня подсаживают в седло. Конь – как жаль, что я не помню его имени! – был бесконечно терпелив к напряженной, натянутой, как струна, девочке.

– Расслабься, – сказала миссис Лютсингер, придерживая уздечку, чтобы конь оставался на месте. – Я знаю, что ты нервничаешь, но лошадь может чувствовать твои эмоции. Если ты волнуешься, конь волнуется тоже. Так что расслабься, и он расслабится.

Я велела себе вести себя расслабленно и свободно (помните, «играй роль, пока роль не станет тобой»?). Я сделала долгий, глубокий вдох, и мы поехали. Я подняла глаза к горизонту – видно было так далеко! Неожиданно я почувствовала себя высокой и сильной, взлетевшей бесконечно высоко над миром. Я глубоко вдыхала золотой калифорнийский полдень. Этот миг изменил меня навсегда.

Всю свою жизнь я находила новые силы в моменты, когда в чем-то выходила из своей зоны комфорта, при этом обретая опору, которой я могла доверять. В детстве такой опорой была моя семья. Со временем появились новые уровни поддержки: навыки и образование, друзья, муж и дети, профессиональное признание, коллеги и наставники. Чувствуя, что меня поддерживает кто-то или что-то сильнее и больше меня, я с величайшим наслаждением могу подниматься все выше и выше и верить, что я не упаду.

Ну, по крайней мере, ударюсь не слишком сильно. Эта вера является полной противоположностью синдрома самозванца. Медленно, в течение многих лет отношения с людьми, которые верят в меня, помогли мне оправиться от того ущерба, который нанесла жизнь в Гранада-Хиллз, и развить в себе настоящую уверенность.

В тот день, сидя высоко на спине коня миссис Лютсингер, я впервые в жизни ощутила, как многое можно сделать, если тебя поддержат. Может быть, именно этого и хотела моя учительница. Одно могу сказать точно: с того дня я просто помешалась на лошадях.

Я продолжила брать уроки верховой езды у миссис Лютсингер, а вскоре записалась в группу под названием «Калифорнийская кавалерийская команда». Мы носили форму с белыми рубашками и стильными ковбойскими шляпами и проделывали сложные упражнения на лошадях. Это было весело, это было трудно, и у меня это хорошо получалось! Насколько я помню, кавалерийская команда была не более разнородной группой, чем мой школьный класс, но мы все носили одинаковую форму, занимались одним и тем же делом, вели себя как команда, и я чувствовала, что к ней подхожу. Наконец-то я стала частью чего-то и больше не была одиночкой.

Примерно в то же время у меня появился еще один вдохновитель – моя учительница математики миссис Мизрахи. Несмотря на всю травлю, школу я любила – по крайней мере, мне нравилось учиться. Особенно меня увлекали математика и соревнование за то, чтобы стать лучшей в классе. Поняв это, миссис Мизрахи заключила со мной соглашение: если я буду делать классную работу быстрее, чем кто-либо еще, я смогу помогать другим детям закончить их работы. Это стало для меня прекрасным источником мотивации. Я обожала делать все так быстро, как только могла, чтобы потом повернуться и помочь кому-нибудь еще с его задачами. Это было не то же самое, что учиться в программе для одаренных детей, но помогало моей самооценке.

В этом возрасте я была такой пай-девочкой, что от этого просто становилось больно. Как и многие другие дети, все, чего я хотела, – это иметь кого-то, кто заметил бы мои хорошие качества и вознаградил меня за них. К счастью, миссис Лютсингер и миссис Мизрахи увидели мои амбиции и дали мне возможности заработать признание старательной работой. Их сочувствие удержало меня от того, чтобы в нежном возрасте лишиться всех иллюзий, а их действия стали для меня важным примером. До сих пор я много работаю над тем, чтобы быть доброй и участвовать в жизни других, и я стараюсь осознавать, что каждый человек несет свое собственное бремя, равно как и то, что у всех нас есть свои преимущества.

Я не искала свою первую команду поддержки; эти люди сами нашли меня. Но, почувствовав силу их влияния, я стала понимать, что следует делать в любых новых обстоятельствах: найти людей, которых я могу вдохновлять, и тех, кто будет вдохновлять меня. От выбора друзей и жизненного партнера (см. главу 11) до поиска наставников и учеников (см. главу 35) и создания профессиональных связей (см. главу 36) – я всю свою жизнь соединяла вместе личные и профессиональные системы поддержки и поощряла других делать то же самое.

Неважно, девять вам лет или шестьдесят пять, реальность такова, что большинству из нас не хватает сил, чтобы противостоять всем жизненным трудностям в одиночку.

На каждом этапе нашей жизни и карьеры мы нуждаемся в помощи людей, которые верят в нас и желают нам успеха. Особенно это важно тогда, когда кажется, что весь мир против нас.

Да, вы можете сломать все барьеры системы и заглушить не дающие покоя сомнения синдрома самозванца. Да, вы можете создать такую жизнь, какую хотите. Но вы не можете сделать это в одиночку. И, к счастью, вам и не придется.

Кто входит в вашу команду поддержки? Кто верит в вас, когда вы пытаетесь поверить в себя? Некоторые люди естественным образом вдохновляют вас. Это те, кто создает вашу самооценку с помощью комплиментов и поощрения. Если у вас еще нет команды поддержки, назначьте ее. Я серьезно. Позвоните другу. Скажите: «Я назначаю тебя в мою команду поддержки. С этого момента каждый раз, когда я забуду, какой я потрясающий, одаренный и компетентный, твоя работа – мне об этом напоминать». Потом окажите ответную любезность. Вместе, вдохновляя друг друга, – именно так мы и двигаемся вперед.

4 глава
Контролируйте то, что можете

Когда-то среди семей сотрудников IBM ходила шутка: название компании они расшифровывали как «I’ve Been Moved» («Меня перемещают»). Разумеется, после пяти лет в Лос-Анджелесе моего отца перевели в Нью-Милфорд, штат Коннектикут.

К тому времени мне было одиннадцать лет, то есть я прожила в Лос-Анджелесе почти половину своей жизни. В конце концов, у меня там появились хорошие друзья, которые устроили для меня прощальную вечеринку. Ее главной темой была песня Leaving on a Jet Plane, и этот хит группы Peter, Paul and Mary стал звуковым сопровождением вечера. В те времена междугородние телефонные звонки стоили больших денег, а электронную почту еще не изобрели. То есть, если вы не увлекались написанием писем, расставание действительно становилось окончательным.

Это прощание было трудным, но у меня не было времени на долгие слезы. Не я выбрала переезд в другой город, но это происходило здесь и сейчас. И, если учесть, что жизнь несправедлива, что оставалось мне делать? Как научили меня родители, я сосредоточилась на том, что могла контрастировать. Когда мы прилетели в Коннектикут летом перед началом шестого класса, мама тут же начала действовать, и я последовала ее примеру.

В первый же день мама собрала всех нас, четверых, и мы прошли по всем домам по соседству, чтобы представиться. Это мы делали каждый раз, когда переезжали, – немедленно пускали корни. Мама вступила в родительский комитет, мы с сестрами записались в скауты и нашли конюшню, где могли продолжать занятия верховой ездой. Летние дни мы проводили, плавая в озере или катаясь на велосипедах по лесным дорогам. Почти с самого начала наши дни были полны занятий.

Хотя девочки в новом городе во многом казались похожими на моих подруг в Лос-Анджелесе, мальчики здесь выглядели другими – обворожительными и невозможно крутыми. Они носили кроссовки Adidas или Nike, синие джинсы и футболки с надписями, ездили на велосипедах Schwinn с удлиненными седлами. Пара таких мальчиков жила по соседству, и я жаждала дать им понять, что тоже крутая. Однажды ранней осенью мне выпал такой шанс. Мальчишки постучали в нашу парадную дверь. Они собирались покататься на велосипедах и поинтересовались, не составлю ли я им компанию?

Да! Я схватила куртку и велосипед и вылетела из дома, как молния помчавшись по извилистой дороге, испещренной пятнами солнечного света. Мальчишки улюлюкали и вопили, и мне приходилось прилагать усилия, чтобы им соответствовать. На нашем новом месте жительства были идеальные для юных искателей приключений на колесах дороги – тихие, извилистые и крутые. Вскоре мы въехали на большой холм, и мальчишки помчались оттуда быстрее скорости света. Я едва поспевала за ними, дико крутя педали, только чтобы оставаться в облаке пыли за ними. Я все больше и больше набирала скорость и вдруг потеряла управление велосипедом. Колеса пошли юзом, и велосипед полетел на землю. Я ударилась о гравий подбородком, руками и коленями. В шоке я тут же вскочила и увидела, что кровь сочится из израненных ладоней.

Мальчики развернулись и поехали ко мне, крича:

– Шелли! Ты в порядке?

Я вытерла ладони о шорты.

– Да, – улыбнулась я. – Все в порядке. Поехали дальше!

Позвольте пояснить: я была далеко не в порядке. Я вся была в синяках, ссадинах и испытывала шок, но я никак не могла признать этого при своих новых крутых друзьях. Так что мы поехали дальше. В начале все, что я могла делать, – это не паниковать. Но вскоре снова ощутила удовольствие от поездки. Я наловчилась пользоваться этим «играй роль, пока роль не станет тобой». Мальчишек впечатлила моя стойкость. Я им понравилась, а это, по мнению одиннадцатилетней девочки, было важно.

К началу учебы в шестом классе у меня уже были друзья среди соседских детей, на озере и в скаутской группе. Так я стала частью общины Нью-Милфорда. Этот новый городок был маленьким, по-сельски живописным и не особенно разнородным: думаю, в нем была только одна афроамериканская семья, помимо нашей. Несмотря на его однородность, сообщество казалось куда более толерантным и благосклонным (или, по крайней мере, менее враждебным), чем в Гранада-Хиллз. Также начинались 1970-е, и мир менялся. Разумеется, в Нью-Милфорде я не чувствовала себя лишней. Когда начались занятия в школе, я с энтузиазмом взялась за дело, но это продолжалось недолго.

В конце седьмого класса папа принес с работы новость: после двух лет в Коннектикуте мы переезжаем в Нью-Джерси. Ну вот, снова-здорово!

Самое забавное, что, хотя родители должны были ожидать, что на новом месте мы проживем всего каких-то несколько лет, они никогда не вели себя так, как будто мы на этом месте временно. Если бы мы с сестрами и братом предполагали, что снова скоро переедем, мы, возможно, не стали бы вкладываться в нашу жизнь в Коннектикуте. Вероятно, мы бы не считали, что целесообразно становиться частью местной общины. Но куда бы мы ни приезжали, мама вела себя так, как будто мы дома, и мы все пускали корни. Мы не концентрировались на страхе неизвестности; мы вкладывали свою энергию в те вещи, которые могли контролировать – дружеские отношения, успехи в школе, участие в клубах и командах. Думаю, такое отношение дало нам прочную опору, укрепило нашу стойкость и научило усердно работать в эпоху перемен.

Как и синдром самозванца, страх перемен может ограничить ваши ожидания и цели, но только если вы ему это позволите сделать.

Когда я стала подростком, училась в колледже, делала карьеру, уроки моей матери помогали мне адаптироваться к каждому новому этапу пути: даже если вы трясетесь от страха перед новым и не знаете, как преуспеть, и сумеете ли вы вообще это сделать, сосредоточьтесь на том, что вы можете контролировать, и делайте все возможное с тем, что имеете.

5 глава
Не позволяйте им победить

Городок Монтвилл в штате Нью-Джерси – это спальный район, населенный, в основном, людьми, ездящими в Нью-Йорк на работу. Как обычно, в этот раз при переезде мама с папой сделали стратегический выбор нашего окружения, найдя скромный, доступный с финансовой точки зрения дом в районе с самыми лучшими школами. Нам, детям, не потребовалось много времени, чтобы понять: уровень жизни здесь был выше, дома больше, машины дороже. Мы с сестрами и братом, ходившие в школу в сшитой дома одежде, оказались в окружении одноклассников, выглядевших так, как будто они сошли со страниц модного журнала в своих низко посаженных джинсах клеш от Wrangler и туфлях на платформе.

Но одежда была даже не самым худшим. В средней школе я начала расти необыкновенно быстро. К концу восьмого класса мой рост составлял 178 сантиметров, и я возвышалась над головами как друзей, так и учителей. Руки и ноги у меня были очень худыми, и связки на ногах начали выпирать. Во время учебного года начались проблемы с коленями. Вначале казалось, что это обычные невралгические боли в период роста, но летом после восьмого класса мне было уже трудно заниматься спортом, и я принимала слишком много ибупрофена. Заволновавшись, мама отвела меня к врачу, который сказал мне худшее, что только могла представить тринадцатилетняя девочка: мне нужно носить ортезы на ногах.

Ортезы?! Когда я перехожу в старшую школу?

Только представьте себе: вы начинаете учебу в новой старшей школе и при этом являетесь одним из немногих учеников, относящихся к расовому меньшинству, по росту перегоняете большинство мальчишек, носите большие круглые очки и железяки на ногах с винтами в районе колен. Как и большинство детей в этом возрасте, все, чего я хотела в жизни, – это вписываться в окружающую обстановку, но мне так никогда не везло. Хуже того, будучи старшим ребенком в семье, я не могла даже рассчитывать на помощь сестер, которые могли бы смягчить удар. Они оставались в начальной и средней школе. Так что мне пришлось начинать одной.

Я не могу сказать, что переходить в старшую школу вообще легко, а идти туда с моими ужасными, лязгающими ортезами было еще хуже. Но к тому времени у меня, по крайней мере, был опыт: принимай сложившиеся обстоятельства, «играй роль, пока роль не станет тобой», контролируй то, что можешь, и верь, что все станет лучше. Как научила меня мама, я вступила во все организации, куда только могла: в American Field Service[6]6
  Некоммерческая неправительственная организация, с 1947 г. осуществляющая многонациональные международные культурно-образовательные обмены школьников старших классов. – Прим. пер.


[Закрыть], французский клуб и Key Club[7]7
  Международная организация старшеклассников, целью которой является развитие лидерских качеств. – Прим. пер.


[Закрыть]. Я участвовала в проектах класса, бралась за любые возможности, которые только выпадали, и протягивала руку помощи другим новичкам, поскольку слишком хорошо знала, как они себя чувствуют. Вскоре я приобрела определенную репутацию как хорошая ученица и приятный человек. Я даже нашла нескольких настоящих, близких друзей, таких же амбициозных учеников, которые немного отклонялись от «нормы» тем или иным образом. Уже в десятом классе я окончательно избавилась от ножных ортезов.

К тому времени со стороны люди воспринимали меня как сильного и цельного человека. Но, как и многие другие девочки-подростки, я все еще страдала от недостаточной уверенности в себе.

У меня было украшение, которое я надевала почти всегда, – полый куб на цепочке. Подвеска, скорее, представляла собой каркас куба, без сторон и центра. Мне нравился этот символ, так похожий на меня. Снаружи он казался прочным, но внутри чего-то не хватало. Я научилась адаптироваться, выживать в любой обстановке, но беспокоилась, что за этой сильной внешней стороной скрывается моя подлинная слабость.

«Если люди только догадаются, какой неуверенной я себя чувствую в действительности…» Оказываясь в новой обстановке, заговаривая с незнакомцами или выдвигаясь на выборах руководителя клуба, я каждый раз слышала у себя в голове этот тоненький голосок, оспаривающий мои способности. Старый «добрый» синдром самозванца поднимал голову. Я практически ничего не знала о том, насколько он распространен, о том, что нужно время, чтобы выработать настоящую уверенность в себе, поверить в свои достижения и в слова команды поддержки. Как бы то ни было, порой сильная Шелли, которую видели окружающие, казалась фальшивкой.

В школе происходили небольшие инциденты, которые только усиливали мою неуверенность. Люди по-прежнему «случайно» толкали меня на шкафчики или щипали за зад и убегали, но у меня была мама, которая мне напоминала, что надо оставаться сильной. «Не позволяй им победить», – говорила она каждый раз, когда я выказывала признаки отчаяния или гнева и была готова признать поражение. Я точно знала, откуда взялись эти слова, – от моего прадедушки, Папы, человека, который приводил внучек на забастовки в закусочных, где они с достоинством оставались на принадлежащих им по праву местах, пока люди вокруг издевались над ними, выливая молоко на головы.

Теперь я хочу передать этот завет вам: неважно, кто пытается подставить вам ногу, пробудить неуверенность в себе или увести вас в сторону от ваших целей. Не. Позволяйте. Им. Победить.

Как говорила мама, если вы позволите чьим-то действиям повлиять на вас, вы дадите им власть над собой. В старших классах она повторяла мне: «Ты побеждаешь, оставаясь в игре». Именно это я и делала. Со стороны я выглядела сильной, и до поры до времени этого было достаточно.

6 глава
Решите, что важно для вас

– Мама! Не могли бы мы включить отопление посильнее? Пожалуйста! Так холодно!

Я делаю вид, что дрожу, натягивая свитер на свои тощие плечи.

Мама смотрит на меня и поднимает бровь. Я уже знаю, что она скажет.

– Ну, Шелли, это зависит от того, хочешь ли ты пойти в колледж? – отвечает мама.

Мы не первый раз ведем этот разговор. Могу ввести вас в курс дела: в доме мы поддерживаем температуру ниже 20 градусов, потому что отопление стоит дорого, и, если мы сможем сэкономить на этом, деньги можно будет потратить на оплату моего обучения в колледже.

– Если тебе не нужны деньги на колледж, – говорит мама, – тогда, конечно, можно сделать отопление сильнее.

Я понимала суть этой сделки, но также понимала, что когда-нибудь, когда стану взрослой, я хочу жить в теплом доме.

После 15 лет я стала задумываться о том, как может выглядеть взрослая жизнь. Это любопытство заставило меня посмотреть на моих родителей и выбор, который они сделали, чтобы обеспечить стабильную жизнь для нас всех. Но прежде чем я перейду к этому, хотелось бы сказать, что они могли бы написать свою собственную книгу о том, чему научились, когда были молодыми людьми. Несомненно, их ценности определялись их столкновением с невзгодами еще в детстве.

Мой дедушка умер, когда отец был еще ребенком, так что его растила мать, моя бабушка, работавшая на нескольких работах, чтобы удержать семью на плаву. Бабушка всегда была полна решимости, умела решать проблемы и всегда давала каждому ребенку почувствовать себя любимым и особенным. Мама также росла в неполной семье. Когда она была ребенком, ее мама умерла от лейкемии. Хотя ее отец, в конце концов, женился еще раз, мачеха не любила детей. Как старший ребенок в семье мама взяла на себя обязанность заботиться о двух своих сестрах. Она ускоренно закончила школу, а это означало, что все время была на два года младше одноклассников, которые ее травили из-за роста и размера.

«Это сделало меня сильнее, – говорила мне мама. – Я хотела доказать большим девчонкам, что смогу сделать все, что захочу. И я смогла».

Родители оба умели решать проблемы, оба хотели самого лучшего для нашей семьи. Они работали как одна команда, чтобы это будущее воплотилось в реальность. От них я узнала, что значит иметь партнера в жизни и как многого ты можешь достичь, если он у тебя есть. Вместе они создали жесткий бюджет, позволяющий покрывать наши расходы на проживание, откладывать деньги на колледж, делать пенсионные накопления и выдавать нам немного денег на карманные расходы, но едва ли сверх этого оставался хотя бы цент. Папа получал зарплату два раза в месяц, и тогда мама ходила в магазин. В промежутках, если что-то было нужно, мама могла занять денег из наших карманных денег, разумеется, с нашего разрешения. Мы не сидели без гроша, но сбережений у нас было немного. Эти деньги были помещены в банк ради нашего будущего.

Папа говорил, что наша мама – волшебница. Он приносил домой жалованье, а она воплощала его в жизнь. Но подростком я видела женщину, которая часто выглядела усталой и целыми днями ставила нужды других прежде своих собственных. Даже после ужина, когда на столе оказывался десерт, и все расхватывали по куску, мама брала самый маленький кусочек пирога, который она сама и испекла.

Однажды вечером в нашей зеленой, как авокадо, кухне в стиле 1960-х я отскребала пустое блюдо, оставшееся от пирога, и думала об этом. Частью наших обязанностей по кухне было, помыв посуду, принести родителям по чашке кофе (возможно, это было способом дать им знать, что мы закончили). Так что, вытерев последнюю тарелку, я вошла в гостиную, где мама сидела на прикрытой желто-зеленым клетчатым пледом кушетке и вязала. Я поставила кофе на журнальный столик около нее и заявила:

– Мама, я решила. У меня никогда не будет детей.

Она отложила вязание и повернула ко мне голову.

– Да? Почему это? – спросила она, двигаясь и освобождая на кушетке место для меня.

Я села.

– Я не хочу работать так много, как ты, а в конце получать самый маленький кусок пирога, – сказала я. – Ты никогда не останавливаешься, мало спишь и, после того, как ты делаешь десерт, тебе все равно достается самый маленький кусок.

Мамины глаза стали серьезными, а руками она потянулась к губам.

– Шелли, – сказала она, – если бы мне был нужен пирог, я бы брала кусок побольше.

Потом она заглянула мне в глаза и мягко улыбнулась:

– У меня есть все, что мне нужно, а кусок пирога меня не волнует. Самое главное – это решить, что необходимо тебе. Ты уйдешь отсюда, проживешь свою жизнь и будешь работать ради того, что важно для тебя.

Этот переломный разговор изменил мою точку зрения на мир. Мама ничем не жертвовала, она делала осознанный выбор. Точно так же, как и в случае с семейным бюджетом, она соблюдала баланс плюсов и минусов у каждой альтернативы.

Примерно в то же время я получила первую постоянную работу, если не считать присмотра за детьми. После того, как я побывала на ранчо миссис Лютсингер, я постоянно брала уроки верховой езды. Линди, Ники и мама тоже брали такие уроки. Потом мы с Линди начали участвовать в соревнованиях, что требовало огромного количества времени по выходным: нужно было ездить в конюшни, ухаживать за лошадьми, тренироваться, соревноваться и так далее, не говоря уж о расходах. Мама ввела правило: мы должны были оплачивать половину стоимости наших уроков, а также платить маме по десять центов за то, что она была нашим шофером (правило, к которому я отнеслась с большим уважением, став родителем и оценив ценность маминого времени). Чтобы выплатить свою долю, я взяла несколько лишних часов до и после школы, когда кормила лошадей и чистила стойла, и, в конце концов, стала сама открывать и закрывать конюшню. Прошло немного времени, и стало казаться, что мы проводим там все свободное время – мы очень любили это место.

Однажды мама объявила:

– Дети, я собираюсь купить лошадь.

Подождите! Что?! У нас есть деньги на лошадь?

Именно тогда я обнаружила, что мама помешана на лошадях ничуть не меньше, чем я. Она всегда хотела иметь свою собственную лошадь и двенадцать лет, ничего нам не рассказывая, откладывала на нее деньги. Среди сбережений, которые ни в коем случае нельзя трогать, была и эта сумма. Мы тратили меньше денег, чем могли позволить себе, что давало нам некую финансовую гибкость, чтобы иметь то, что нужно сейчас, и то, что хочется в будущем – деньги на колледж для нас и лошадь для мамы. Женщина, которая проводила время за шитьем одежды, приготовлением обедов и ежедневным уравновешиванием плюсов и минусов для экономии денег, сделала все, чтобы, в конце концов, получить лошадь. Да, она всегда брала самый маленький кусок пирога, потому что знала, чего действительно хочет. И она вступила в бой и получила это для себя. Хотя всем нам позволялось ездить на Скарборо, чистокровном жеребце, вышедшем на пенсию после выступлений на скачках, он всегда был маминым конем, и, сидя на нем, она выглядела самой счастливой женщиной в мире.

Помогая подготовить меня к будущей жизни, мама не просто сказала мне решить, чего я хочу, и добиваться этого, она показала, как это сделать: установить цель, составить план и следовать ему, один выбор и один компромисс за раз.

Краеугольные камни для построения той жизни, которую вы хотите, – это дальновидность, решимость, разработка стратегии и дисциплина, при этом неважно, являетесь ли вы подростком, выстраивающим свой путь к взрослению, или профессионалом, находящимся в середине своей карьеры и ищущим способ получить продвижение.