Текст книги "Рассвет любви"

Шеннон Дрейк
Рассвет любви

Пролог

Фолкерк, Шотландия 22 июля 1298 года

Душераздирающие крики разорвали тишину, когда шотландцы, презрительно повернувшиеся спиной к прославленным английским лучникам, слишком поздно сообразили, что это несет им смерть. Стрелы, градом посыпавшиеся на них, раздирали трепещущую плоть, слышался глухой треск ломавшихся костей, ручьем текла кровь. Стон пронесся над полем. От пронзительного ржания изувеченных лошадей мороз подирал по коже. Пешее войско рассеялось в разные стороны, атака конницы захлебнулась.

– Держитесь! Прикройте тыл! – кричал Джон Грэм, родственник Брендана, сидя верхом на высоком черном жеребце. У них по-прежнему сохранялось небольшое преимущество. К счастью, Уильям Уоллес, их предводитель, хорошо знал, как выбрать место для битвы. И хотя у Эдуарда было куда больше лучников и конницы – по меньшей мере две с половиной тысячи пеших воинов и около двенадцати тысяч конных, – Уильям предпочел нанести удар со стороны опушки леса Калландера. Здесь, в том самом месте, где два стремительно текущих потока с яростным ревом сливались в один, он и поставил своих людей, так, что англичанам, чтобы добраться до них, пришлось карабкаться вверх по склону, покрытому слоем жидкой грязи и мокрой травы, на котором скользили и падали и лошади, и люди.

Однако счастье на этот раз было на стороне англичан.

Воинственные скотты потерпели поражение.

– Держитесь! – снова прогремел Джон.

Брендан видел, как тот, словно не веря собственным глазам, озадаченно трясет головой, недоумевая, как можно было совершить подобную глупость.

И в самом деле – ну кто из них не видел стрел?! Шотландцы, готовясь отразить атаку англичан, совсем забыли о лучниках. И сражение было проиграно, так и не начавшись.

Душераздирающие вопли и крики сливались со звоном лошадиной сбруи и бряцанием доспехов рыцарей, что были побогаче. Пегий жеребец Брендана по кличке Ахиллес нервно приплясывал на месте, едва сдерживая нетерпение, шумно фыркал, из его ноздрей вылетал пар. Стрелы дождем сыпались на землю. Эдуард Английский был явно неглуп, да и трусом его не назовешь, и все, кто заблуждался до сих пор на его счет, сейчас оказались в ловушке. Король Англии безжалостной рукой подчинил себе Уэльс – и именно оттуда были родом самые прославленные его лучники. Где только он не вербовал воинов, отбирая самых лучших из Фландрии, из Германии, даже из Франции, с которой воевал столько долгих лет. В рядах его войска были даже шотландцы.

– Иисусе величайший, помоги мне!

За английскими лучниками двигалась конница. Шотландцы дрогнули. Битва, как океанский шторм, вал за валом накатывалась все ближе. Англичане даже смяли живые ряды стоявших плечом к плечу воинов с длинными пиками, которые обычно сдерживали неприятеля.

Брендан, спрыгнув с коня, кинулся к седовласому, с иссеченным шрамами лицом пехотинцу, в бедре которого торчала стрела.

– Выдерни ее! – рявкнул старый воин.

– Маккафери, я не могу…

– Можешь, мой мальчик, можешь. – Из-под кустистых бровей, сросшихся с такой же белой снег шевелюрой, блеснули холодные голубые глаза.

– Но, Маккафери…

– Что, силенок не хватает, молокосос?

Оскорбление было намеренным. И это сработало. Разозлившись, Брендан покрепче ухватил стрелу, стиснул зубы и выдернул ее вместе с наконечником, тут же туго перетянул рану тряпкой, чтобы остановить кровь.

– Старый идиот! – бросил он Маккафери.

– Ага, – кротко согласился тот, не то что не охнув – даже не моргнув глазом, будто и не почувствовал боли. – Конечно, идиот, только свободный. И таким я и помру, мой мальчик.

Стало быть, старик тоже почувствовал это? Странное это было чувство… не то чтобы страх, скорее, неуверенность и тревога. Им не следовало ввязываться в этот бой! Куда дальновиднее было бы продолжить поход на север. Двигаясь вперед, они, как саранча, не оставляли после себя ничего, кроме пустыни, и если бы армия англичан вздумала преследовать их, то вскоре попросту умерла бы с голоду!

Однако всего лишь меньше года назад при Стерлинг-Бридже шотландское войско, истинно шотландское, потому что там были все – и бедные, и богатые, и те, у кого звенело золото, и те, кто черствой корке хлеба был рад, – преградило дорогу армии английского короля и разбило ее наголову. И с того достопамятного дня Шотландия была свободна! Один из самых знатных северных баронов, Эндрю де Морей, умер вскоре после битвы от смертельной раны. Но до самой последней минуты предводитель шотландцев сэр Уильям Уоллес продолжал числить его среди живых. Уоллес получил потом титул регента. Могущество его было столь велико, что он осмелился вторгнуться в пределы Англии и, пройдя по ней кровавой бороной, опустошил и разрушил Йорк, тем самым наделив всех, кто шел вслед за ним, бесценным даром – гордостью.

Гордость, которая нынче обернулась глупостью.

– Берегись! – крикнул Маккафери.

Брендан резко обернулся. Закованный в броню рыцарь, носивший цвета дома Йорков, возвышался над ним, как башня. Собрав все свои силы, Брендан нанес удар, целясь противнику в горло. Тот замер, потом покачнулся и, схватившись за шею, захрипев, свалился в грязь. Но на его месте уже вырос другой. Скользя на раскисшей земле, он шагнул к Брендану, и тот поднял меч, готовясь вступить в бой.

Впервые он почувствовал едкий вкус ненависти довольно давно, еще при Хокс-Кэрне, где он бился плохо и неумело и остался в живых лишь чудом, только потому, что его сочли мертвым. С тех пор, казалось, прошла целая вечность. Он многому научился. Время даровало ему силу и опыт, и рука его мастерски владела боевым мечом. Он успел познать сладость победы…

Но видимо, пришло время понять, что значит чувствовать себя побежденным… Однако он знал, что никогда не сможет смириться с этим, так же как старый Маккафери, который поднялся на ноги, невзирая на рану, и снова сражался, не обращая внимания, что из раны хлещет кровь. Его тяжелый меч, взмыв в воздух, со свистом опускался, и Брендан снова и снова поднимал его, отбиваясь от врага.

И еще раз. И еще… Пока грязь у него под ногами не покраснела от крови.

Услышав крик, Брендан обернулся. И успел увидеть, как Джон Грэм, рухнув с коня, повалился на землю. Воины, обступив командира кольцом, сомкнули ряды, своими телами прикрывая его от англичан, а те с каждым шагом все дальше и дальше оттесняли шотландцев.

– Ступай к нему, парень! Я тебя прикрою! – прохрипел Маккафери. Старый воин был настоящим бойцом, и даже сейчас, когда жить ему оставалось недолго, Брендан вряд ли смог бы найти более надежного человека, который убережет его от ножа в спину. В несколько прыжков преодолев разделявшее их расстояние, Брендан рухнул на колени возле лежавшего на земле Джона, и все в душе у него оборвалось, когда он увидел зиявшую в его горле рану и услышал предсмертный хрип.

– Джон, ради всего святого… – Протянув к нему руки, он хотел приподнять его, но тот из последних сил оттолкнул Брендана. Его окровавленная рука легла ему на грудь.

– Нет, Брендан, уходи! Беги вместе с этими парнями! Им удалось отбить Уоллеса. Ступай с ними…

– Я не оставлю тебя! – возразил Брендан. – Мы укроемся в лесу…

– Послушай, Брендан, я уже мертв, и нечего тебе тратить время на спасение трупа!

– Джон, я…

– Уходи, Брендан! Ради любви к нашей Шотландии – уходи! Битва проиграна! Но надежда еще живет в наших сердцах! И вместе с ней – любовь к свободе! А сейчас беги! – Из последних сил Джон сжал его руку.

С тяжелым сердцем поднявшись на ноги, Брендан скрипнул зубами и огляделся.

Смерть сегодня собрала обильную жатву, подумал он. У него на глазах, махнув ему на прощание рукой, свалился старый Маккафери. Он так и умер свободным, с оружием в руках.

А англичане все наступали – сотни всадников, закованных в латы, и с каждой минутой их становилось все больше. Кони их спотыкались о мертвые тела, скользили в грязи, смешанной с кровью. Высокий рыцарь, спешившись, направился к Брендану, и тот, увидев его, издал боевой клич – клич, от которого, казалось, содрогнулись небеса и даже англичане на миг застыли.

Обезумев от ярости и горя, Брендан шагнул навстречу врагу и высоко поднял свой меч. Скользя и оступаясь, он шел вперед, сметая всех на своем пути, и воины падали перед ним, едва успев издать предсмертный крик. Брендан надвигался медленно, но неудержимо, как карающая десница Господня, и с каждым шагом росла его ненависть. Джон умер, Маккафери тоже, Господь свидетель – в живых остался только он один, а проклятые англичане все наступали… Их было слишком много.

И тут он понял, что сражается не один. Бросив взгляд через плечо, Брендан разглядел цвета своего клана и узнал своего двоюродного брата Эррина. Став спина к спине, они ринулись в бой, а смерть по-прежнему витала над ними, только теперь, в ярком сиянии солнца, она казалась багровой…

Вдруг перед Бренданом забрезжил свет. Те, кто преграждал ему путь, сейчас лежали на земле.

Но на смену им тут же появились другие. Правда, пока они были далеко, но приближались стремительно. Люди и кони в сверкающей на солнце броне на фоне ослепительно синего неба мчались к ним с развевающимися знаменами.

Это было страшное и завораживающее зрелище.

– К лошадям! – крикнул Эррин. Кое-кто из его людей, услышав приказ, повиновались.

Брендан нехотя покачал головой.

– Джон погиб. И Маккафери тоже! Все погибли, – прохрипел он, оглядывая поле битвы. – За них, за свободу… я готов принять смерть!

– Не будет никакой свободы, если не останется никого, чтобы сражаться за нее! – крикнул ему Эррин. – Проклятие, Брендан, быстро в седло!

Еще шестнадцатилетним юнцом у Стерлинг-Бриджа он узнал сладкий вкус победы. И вот теперь, лишь через год, понял, что придется познать и горечь поражения, настигшего их в битве при Фолкерке.

Эррин вскочил в седло. Ахиллес с довольным ржанием бросился к хозяину, но Брендан медлил. Наконец, он всунув ногу в стремя, он неохотно сел в седло.

– Ах, кузен! Ради любви к Шотландии я согласился бежать. Но клянусь тебе, Джон, я вернусь! И буду сражаться до тех пор, пока наша родина не будет свободна! Кровью Христовой клянусь! Я никогда не сдамся – ни я, ни моя родина!

В самый последний миг он обернулся и с бешеным ревом вышиб из седла скакавшего впереди рыцаря, а следом и второго. И снова их со всех сторон окружили враги. Но до опушки леса было уже рукой подать. Брендан размахивал мечом до тех пор, пока не заметил над головой зеленый шатер из листьев. В этот миг его чуть не вышибли из седла. Еще один воин вырос перед ним. Брендан теснил его к лесу. И тут, под деревьями, он и прикончил его.

Оглядевшись, он заметил мелькнувший в перелеске чей-то силуэт, но успел только увидеть, как под темным плащом тускло блеснула кольчуга.

Враг? Или друг?

Он сделал шаг вперед.

Враг кинулся в атаку, с силой и ненавистью нанося удар за ударом, но Брендан отражал их до тех пор, пока соперник не рухнул навзничь. Он уже поднял было меч, как вдруг в воздухе прозвенел испуганный голос:

– Погоди!

Голос показался неожиданно юным и звонким. Женщина?!

Темный плащ сполз с ее плеча. Она сбросила с головы шлем, и Брендан, ошеломленный, уставился на нее во все глаза. Девушка была одного возраста с ним, а может, и моложе. Ее волосы рассыпались по земле, как плащ из золотистого шелка.

Брендан будто врос в землю. Чуть дыша он смотрел на нее. И тут шорох за спиной привлек его внимание. Он молниеносно обернулся. Брендан нанес врагу страшный удар в грудь, насквозь пробивший металлический нагрудник. И вдруг что-то сзади обрушилось ему на голову. Боль ослепила его, и Брендан рухнул на колени, ничего не видя перед собой. Девчонка! – мелькнуло у него в голове. Это она ударила его, успел подумать он. Но тут все закружилось у него перед глазами, и он почувствовал, что куда-то летит.

– Брендан! – Крик кузена заставил его очнуться. Эррин был уже рядом. Соскочив на землю, он помог Брендану подняться на ноги.

– Скорее! Нам нужно укрыться в лесу! Там нас не найдут!

Стиснув зубы, Брендан вцепился в седло и с трудом заставил себя вскарабкаться на спину коню.

– Брендан! Очнись, парень! Вперед!

Мгла, стоявшая перед глазами у Брендана, немного прояснилась.

Ударив Ахиллеса шпорами, Брендан погнал коня галопом. И пока они оба мчались не разбирая дороги, Брендан клял себя последними словами, в ярости и отчаянии кусая губы до крови. Они проиграли битву. Шотландцы сражались так долго, так упорно… и все же они проиграли. Да еще какая-то девчонка сшибла его с ног. Но он остался в живых.

Брендан готов был сражаться до последнего дыхания, но он понимал, что те, кто советовал ему бежать, были правы. Смерть его никому не нужна – ни врагам, ни его стране. Он должен выжить, чтобы бороться снова.

Наконец они отыскали безопасное место, скрытое в самой чаще леса.

– Малыш, мы в безопасности! – услышал он хриплый голос Эррина и почти без чувств рухнул на руки двоюродного брата. Что-то подсказывало Брендану, что очнется он теперь нескоро. Вокруг сгустилась тьма. Черно-багровая, она напомнила ему грязь, смешавшуюся с кровью… там, на поле битвы.

Он будет жить. Ради мести. И ради Шотландии. И ради того, чтобы отыскать ее. Он не умрет.

Глава 1

Начало нового века 1301-1302 годы

– Это пираты! – закричал капитан Эйбрам. – Полный вперед! Мы должны уйти от них, не то кровожадные ублюдки догонят нас!

Седобородый, с изрезанным соленым ветром лицом, старый морской волк хриплым голосом отдавал команды.

Леди Элинор из Клэрина, что в графстве Йоркшир, стоя у самого борта, чувствовала, как соленые брызги щиплют ей глаза, а морской ветер игриво дергает за выбившийся из прически локон. Услышав капитана, она нахмурилась. Как ни странно, именно она заметила приближение чужого корабля, а не впередсмотрящий из своего «вороньего гнезда». И сейчас с тревогой смотрела, как, стремительно настигая их, он буквально летел навстречу им по волнам Ирландского моря.

Пираты! Но ей все не верилось. Конечно, раньше ей доводилось слышать, что иные морские волки порой готовы рискнуть головой, лишь бы схватить удачу за хвост, но она сомневалась в этом. Дни, когда соленую гладь океана бороздили викинги, промышлявшие пиратством, давно канули в Лету. Король Эдуард был безжалостен к пиратам – они пускали ко дну его корабли, грабили купцов; его казна была пуста из-за бесконечных войн.

– Пираты! – повторил капитан, наконец соизволив заметить ее. – А вам, миледи, придется спуститься вниз, в мою каюту!

– Но, капитан, если пираты захватят корабль, в вашей каюте я буду не в большей безопасности, чем на палубе!

– Миледи, я не собираюсь отдавать им мой корабль! Я намерен сражаться! – гневно зыркнув, уверял он.

– Нисколько в этом не сомневаюсь!

– Миледи, если вы останетесь на палубе, вас могут попросту убить! Тех, кто бороздит моря, мало заботят законы, по которым живет цивилизованный мир.

– А может, это не пираты, а кто-то из моих кузенов, – строптиво возразила она.

– Побойтесь Бога, миледи, мне ли не знать этот корабль! – возмутился капитан. – Он принадлежит одному из самых жестоких французских пиратов, Томасу де Лонгвилю! Ступайте вниз, миледи, я не хочу, чтобы вы погибли!

– Послушайте, капитан, вы, верно, забыли, что я собственными глазами видела, как это кровожадное чудовище, Уоллес, загнав в амбар тридцать человек, поджег его! Именно я, сэр, выломав двери, помогла несчастным выбраться из этой геенны огненной! – гордо заметила она.

– Да только мы-то сейчас в море, миледи! Один удар абордажным крюком – и вам конец! А если рухнет мачта? Ну вот что, хватит спорить. Марш вниз!

– Капитан, со всем уважением…

– Миледи, есть здесь хоть один человек, кого вы послушаетесь?!

Только сейчас что-то в его голосе заставило ее испугаться по-настоящему. Обернувшись, Элинор вздрогнула – пиратский корабль был уже совсем близко. На его фоне их суденышко смахивало на перепуганную пташку, тщетно пытающуюся увернуться от когтей ястреба. Высыпав на палубу, матросы приготовились к бою.

– Элинор!

Услышав, что ее зовут, она обернулась.

– Никак вы оглохли! Это ж пираты, спаси, Господи, и помилуй! – Брайди, ее служанка, стоя на лестнице, ведущей в капитанскую каюту, судорожно крестилась.

– Брайди… – начала Элинор, но та вихрем взлетела на палубу, бесцеремонно расталкивая матросов. Высокая, худенькая, всего тремя годами старше своей госпожи, она не раз уже доказывала, что в минуту опасности на нее можно положиться.

Но только не сейчас.

– Прошу вас! – взмолилась Брайди.

– Ладно, мы спустимся вниз.

Элинор неохотно последовала за Брайди. Впрочем, ни волны, ни ветер никогда ее не пугали. А вот пиратов она сейчас ненавидела с такой силой, что с радостью перегрызла бы глотку любому, кто попался бы ей под руку.

Ничто в мире не могло испугать ее больше, чем мысль о том, что ее куда-то запрут и за спиной ее громыхнет засов!

Но прежде чем девушки спустились вниз, внезапный толчок, от которого содрогнулось все судно, бросил их на палубу. Содрогнувшись всем корпусом, корабль застонал, как раненое животное. Да так оно, в сущности, и было. Пиратский корабль подмял их под себя. Абордажные крюки, серебряными птицами взмыв в воздух, мертвой хваткой впились стальными лапами в мачты и борта их суденышка.

– Миледи! – крикнула Брайди.

Но в это время корабль сильно качнуло, и девушки упали на палубу. И в тот же миг, уцепившись за снасти, пираты, перепрыгивая через узкую полоску воды, оказались на их судне с саблями наголо. Через мгновение на корабле начался бой.

– Вставай! – встряхнула Элинор служанку. У их ног, бросив оружие и вцепившись друг другу в горло, катались двое матросов. Элинор, улучив момент, схватила тяжелую Библию и с силой обрушила ее на голову пирата. Раздался глухой стук, и его тело распростерлось на палубе. Ошеломленный матрос испуганно заморгал.

Брайди бросилась поднимать Библию.

– Господь на нашей стороне! – благочестиво выдохнула она.

– Да неужто?

Обе женщины, вздрогнув, обернулись. Высокий мужчина, появившись на пороге каюты, загородил собой дверь.

– Увы, мадемуазель, боюсь, вы ошиблись. – Шагнув к ним, он сдернул с головы шляпу. – Позвольте представиться, дамы, – Томас де Лонгвиль. Сейчас Господь на моей стороне.

Он был еще довольно молод. Солнце и морской ветер сделали его кожу бронзовой. Темно-коричневые штаны обтягивали бедра, белая рубашка с распахнутым воротом и клюквенного цвета камзол не скрывали широкой груди, высокие сапоги доходили до половины бедер. В маленьких прищуренных глазках горела злоба. Тонкие губы кривились в усмешке.

– О, так вы леди Элинор Клэрин, насколько я понимаю? Вы плывете во Францию, где вас ждет старый толстосум. Вам нужны деньги на восстановление разрушенного скоттами замка, да благословит Господь их души! Что ж, посмотрим, сколько заплатит ваш денежный мешок за счастье заполучить вас целой и невредимой!

Но тут лежавший на палубе матрос будто проснулся:

– Негодяй! Только посмей тронуть леди…

Он бросился вперед, но пират выхватил нож. Элинор успела встать между ними. Неожиданный толчок бросил ее прямо в объятия пирата, и в глазах его промелькнул огонек.

– Достаточно крови! – повелительно бросила она. Видимо удивленный, Томас де Лонгвиль вскинул брови.

– Это вы мне?

– Неужели вы проливаете кровь ради удовольствия? – крикнула она. – Вы ведь и так уже захватили судно! Так для чего вам убивать этого человека?

– О да, это так. Судно теперь принадлежит мне. А что до него… – Он немного подумал. – Жан! – окликнул он, и почти тут же к ним подбежал еще один пират. – Вышвырни за борт эту падаль! Только не убивай его! Пусть он попадет в воду живым и невредимым, слышишь?

– Посадите его в шлюпку! – взорвалась Элинор, увидев, что появившиеся пираты поволокли куда-то ее защитника.

– Заносчивая маленькая шлюха! Стало быть, это и есть та самая легендарная воительница из замка Клэрин? Новая святая Ленора, да?

– Она настоящая леди, по крови и по рождению, – отважно вступилась Брайди, обхватив свою госпожу руками, словно собираясь собой защитить ее от пирата, – и если вы… если вы осмелитесь…

На щеках Брайди заалели яркие пятна.

– Она пытается вам сказать, что если вы осмелитесь причинить мне какой бы то ни было ущерб, то я скорее всего потеряю всякую ценность в глазах своего жениха, – заявила Элинор. Впрочем, вряд ли это имеет в его глазах какое-то значение, устало подумала она. Появившись на свет на земле, где сражения и смерть были частью жизни людей на протяжении многих лет, она привыкла к тому, что жизнь одного человека не имеет никакого значения. А после смерти отца ее судьба уже неоднократно висела на волоске.

– Да? А если мне на это наплевать? Что можете мне предложить вы? – вкрадчиво осведомился де Лонгвиль с издевательской усмешкой.

– А если я брошусь в море? Что тогда? – с вызовом бросила Элинор.

Лицо пирата вспыхнуло гневом. Он уже открыл было рот, но тут вернулся запыхавшийся пират, которого он называл Жаном.

– Корабль! – крикнул он.

– Корабль?

– Да, и идет на всех парусах прямо на нас!

Томас де Лонгвиль задержался, чтобы отвесить ошеломленным женщинам изящный поклон.

– Прошу простить меня, дамы. Я сожалею, леди Элинор, но неотложное дело призывает меня уйти к себе. Даю вам слово, что постараюсь как можно скорее покончить с неизвестным врагом и вернуться к вам. Ни за какие сокровища мира я не согласился бы пропустить момент, когда вы броситесь в море!

Дверь каюты с грохотом захлопнулась. Элинор, испуганно вскрикнув, подергала, но дверь оказалась запертой.

– Миледи! – воскликнула Брайди, бросившись к ней. Ее заперли! Но это невозможно!..

В этот момент сильный толчок бросил Элинор в сторону, и она ударилась об угол стола.

Затрещало дерево… Страшный треск… что-то очень знакомое. И тогда вдруг… Отблески пламени.

– Пожар! – Элинор испуганно посмотрела на Брайди.

– Огню до нас не добраться. Он еще далеко.

– Да я скорее воткну себе в сердце кинжал, чем соглашусь сгореть заживо!

– Элинор!

– Ни за что! Не позволю я этого, слышишь? Не позволю! – рыдала Элинор, шаря по капитанской каюте в поисках хоть чего-нибудь, чем можно было бы взломать дверь. Наконец за занавеской, отделявшей койку капитана, она нашла топор.

С отчаянной решимостью она сжала его в руке.

– Элинор, вы не должны, – зашипела на нее Брайди. – Послушайте, дайте его сюда! Капитан велел нам оставаться здесь. Не то нас обеих могут убить.

Застыв на месте, Элинор смерила служанку гневным взглядом.

– Нет уж, Брайди, это ты меня послушай. Неужели ты хочешь погибнуть тут, как загнанная в угол крыса?!

– Но, миледи…

– Мне нет дела до того, какая смерть меня ждет, лишь бы не в огне! Брайди, очнись! Видишь, вокруг дым! Корабль горит!

Брайди потянула носом.

Что бы там ни было, в этой ловушке она не останется.

– Пожар, Брайди! Огонь!

Брайди сделала еще один глубокий вдох и, казалось, окончательно пришла в себя.

– Пожар! – завизжала она. – Пожар! Что нам делать, Элинор? Я сделаю все, что вы скажете!

– Отойди подальше, Брайди. Я хорошо владею этой штукой. – Словно желая это доказать, Элинор немного отошла и, размахнувшись, изо всех сил вонзила в дверь тяжелый топор.

– Мы сможем захватить его? – спросил Брендан, глядя в подзорную трубу.

– Конечно, раз уж ты так этого хочешь! – Эрик Грэм, его родственник и капитан «Осы», кивнул ему головой.

– Еще бы не хотеть! – буркнул Брендан, глядя вперед. Странная это была картина: пиратский корабль, подмявший под себя судно под флагом Эдуарда I. Все указывало на то, что битва только что закончилась.

В абордажной схватке пострадали оба корабля. «Оса» сильно от них отличалась – ведь строили ее скандинавы, еще не забывшие походы викингов. Да и не только изящные очертания корабля говорили об этом. В жилах ее команды текла кровь этих отважных мореходов древности, а также храбрых скоттов, привыкших, не ропща на частые неудачи, до последней капли крови сражаться за свою свободу.

– Тебе знакомо это судно? – полюбопытствовал Эрик. Ростом почти с Брендана, он казался настоящим великаном, но если волосы его кузена были черны как вороново крыло, то взлохмаченная шевелюра и окладистая борода Эрика отливали медью, а глаза его были голубыми и такими же холодными, как Норвежское море. – Да ты никак узнал его цвета!

– Кузен, я ведь большую часть жизни, как ты знаешь, сражался на суше, – напомнил ему Брендан. – Может, расскажешь, что тебе известно?

– Судно принадлежит Томасу де Лонгвилю.

Это имя было известно даже Брендану.

– Тот самый печально известный французский пират?

– Да, это он. Прелюбопытный субъект. По части умения нагреть руки на чужом добре.

– И он взял на абордаж английский корабль? Тогда в чем дело? Можем сразу заполучить их обоих!

– А как насчет соглашения Уоллеса? – полюбопытствовал Эрик. – Это ведь как-никак вопрос международной дипломатии.

– На то, чтобы захватить французского пирата по дороге во Францию? Да еще корабль Эдуарда в придачу? Думаю, он будет доволен.

Брендан снова поднял к глазам подзорную трубу, разглядывая корабли. Ему не было нужды спрашивать, готовы ли они к сражению.

Они всегда были готовы к сражению.

Несмотря на то что битва у Фолкерка закончилась поражением скоттов, Уоллес, этот мужественный борец за независимость Шотландии, был жив. И в мире было мало людей, чьей крови король Эдуард жаждал бы больше, чем крови Уоллеса. Со времени печально известного сражения при Фолкерке Уоллес жил только ради того, чтобы вернуть Шотландии долгожданную свободу. Но как человек неглупый, он понимал, что его могущество напрямую зависит от того, насколько сопутствует ему успех. Причина этого крылась в феодальном устройстве общества того времени. Сам Уоллес не был ни богат, ни особо знатен, чтобы собрать огромную армию. Он смог сколотить лишь небольшой отряд воинов, поклявшихся хранить ему верность. И сейчас занимался тем, что совершал набеги на армию англичан, укрепившуюся на юге Шотландии, угонял лошадей, забирал припасы, словом, наносил удар там, где скорость и внезапность нападения могли дать ему преимущество по сравнению с регулярным многочисленным войском англичан. Порой удача изменяла ему, и тогда Уоллесу приходилось скрываться то в Норвегии, то на Шетландских островах, а иногда даже во Франции или в Италии. Но ему так и не удалось собрать ту армию, которая была необходима для полной победы.

И тем не менее то поражение все же сослужило ему службу: шотландская знать поняла, что пришло время позаботиться о своей родине. И теперь уже другие люди, сменив Уоллеса, боролись за ее свободу.

Но Эдуард не собирался упускать Шотландию. Не осмеливаясь вторгнуться на север, он по-прежнему считал себя ее повелителем. Брендан нисколько не сомневался в том, что Эдуард Английский по доброй воле никогда не предоставит свободу его родине. Только со смертью короля у Англии появится возможность освободиться от господства англичан в Шотландии. Сейчас Эдуард вел другую войну, и у него – хвала Господу! – не было сил полностью завладеть Шотландией.

Брендан часто гадал, отчего Уильям Уоллес, будучи незаурядным полководцем и прирожденным лидером, принял такое положение вещей и, казалось, без особого сожаления смирился с этим.

Сам Уоллес по-прежнему признавал королем Шотландии Джона Баллиола – ведь он был миропомазан на царство. Но у Джона Коммина, по прозвищу Рыжий, и Роберта Брюса в жилах текла та же самая кровь древних шотландских королей. По стране, однако, расползались слухи, что Джон Коммин хотя и явился со своими людьми к Фолкерку, но потом позорно бежал, что, дескать, и повлекло за собой поражение шотландцев. Какое-то время они оба, и Коммин, и Роберт Брюс, были единственными защитниками Шотландии. Само собой, они нападали на англичан, но действовали очень осторожно. Правда, Брюс был вынужден отступить, и тогда Джон Соулис Коммин, как и подобает доброму шотландцу, поклявшийся на мече править страной в отсутствие законного короля, стал регентом королевства Шотландского.

Уоллес же не боялся ничего – ему нечего было терять. Джон Баллиол, законный король Шотландии, был все еще жив. Угрюмый, печальный король, злобный, трусливый и порочный – но все же король. Недавно его освободили из папской тюрьмы в Италии, куда он был брошен по приказанию Эдуарда, и он смог наконец вернуться во Францию. Именно по этой причине Брендан с Эриком и спешили во Францию, к французскому королю, с которым они столько долгих лет были добрыми союзниками.

– Ну? – нетерпеливо спросил Эрик, оторвав Брендана от мрачных мыслей.

– Что? Одобрит ли Уоллес? О, конечно!

– Тогда вперед!

Брендан чуть ли не бегом поспешил на нос корабля, куда сбежались большинство его людей.

– Идем на абордаж! – крикнул Брендан и, улыбнувшись, повторил знаменитые слова их предводителя: – Не ради славы, но ради свободы! За Шотландию!

– За Шотландию, везде и всегда! И за то, чтобы и нам внакладе не остаться, верно, Брендан? А то в наших с тобой сундуках давно ветер свистит! – захохотал Лайам Макаллистер, высоченный парень с неизменной улыбкой на лице и огненно-рыжими всклокоченными волосами.

По рядам шотландцев пробежал ропот.

– Бог свидетель, Лайам, ты прав. Мы можем позволить себе поживиться чем-нибудь с тонущего корабля.

– Хорошо! – Одобрительно хмыкнув, Эрик принялся отдавать приказы матросам.

Погоня началась.

– Наверняка они уже успели нас заметить, – предположил Эрик.

Брендан скривился.

– Мне как-то еще не доводилось ввязываться в драку так, чтобы оставаться незамеченным! – Он повернулся к своим людям: – Стрелы, ребята! Постараемся, чтобы у них хватало забот, когда мы полезем на абордаж! Эй, вы трое, те, кто стреляет получше, выходите вперед! Ты, Лайам, Коллум, и ты, Эйнсли, пощекочите-ка им задницы! Нам понадобятся смола, ребята, и чистые тряпки, так что держите все наготове.

Матросы разбежались по своим местам. Всем им довелось уже узнать о меткости английских лучников Эдуарда. И вот теперь они решили громко заявить англичанину – и пиратам – о себе. Заявить огнем.

Дверь слетела с петель; Элинор с Брайди успели выскочить на палубу как раз в тот момент, когда откуда-то сверху – казалось, прямо с неба – на них посыпался град горящих стрел. Элинор дернула Брайди за руку, заставив ее пригнуться. Корабль еще не был объят пламенем, но это могло случиться с минуты на минуту. Пираты не обращали на женщин никакого внимания – им попросту было не до них.

Стоя неподалеку, Томас де Лонгвиль сыпал проклятиями, разглядывая стремительно приближавшийся корабль.

– Решили сражаться на море, как у себя на суше! – прорычал он. – Стрелы! Стрелы! – Он погрозил кулаком кораблю, который был уже совсем близко. – Эй вы, собаки! Сражайтесь, как положено мужчинам! Или у вас и мечей-то нет? Боже милостивый! Да ведь это же скотты!