Текст книги "Рассвет любви"

– А моя жена, как мне кажется, старше самого Господа Бога, – пошутил Корбин.

– Корбин, ну что ты несешь?! Она моложе тебя!

– Это с виду. А на самом деле Изабель – ведьма, продавшая душу дьяволу и благодаря этому сохранившая вечную молодость! – с нарочитым испугом пробормотал он. Но на губах его играла грустная улыбка.

– Элинор, твой отец отдал жизнь за своего короля, – потеряв терпение, напомнил Альфред. – Ты тоже славно послужила ему при Фолкерке, но это было давно. И если сейчас мы не поторопимся, то король напомнит нам о своем праве решить твою судьбу. И ты будешь вынуждена выйти даже за дикого кабана, если Эдуард вобьет себе в голову, что это самая подходящая для тебя партия. Так что отправляйся в Нормандию. Я списался с Аленом после смерти его жены.

Элинор молчала, а потом сказала:

– Хорошо, я поеду во Францию.

Вот так и случилось, что ей пришлось пересечь море.

Элинор часто просыпалась, но, засыпая, каждый раз видела все тот же сон. Она в лесу при Фолкерке. Укрывшись за деревьями, она видит, как англичане пытаются смять ряды наступающих шотландцев.

И все-таки он отыскал ее. Элинор помнила, как подняла над головой меч. Конечно, ей приходилось брать уроки… но ведь она была не воином, а наследницей замка Клэрин.

Страшный удар меча, который держала рука, явно привыкшая мастерски владеть им, заставил ее выронить оружие. Элинор поняла, что жить ей осталось недолго. Еще секунда – и ее просто изрубят на куски…

– Подожди!

Она поспешно стащила с головы шлем. Застыв на месте, воин в изумлении смотрел на нее. Меч его медленно опустился наземь.

С того самого дня его лицо врезалось ей в память. Глубокая синева его глаз, черные как вороново крыло волосы, высокие, искусно вылепленные скулы долго стояли у нее перед глазами. Время, конечно, изменило обоих, но не настолько, чтобы она не узнала его сейчас.

Особенно этот его взгляд. Или то, как менялось его лицо, стоило только ему увидеть перед собой врага. Это случилось в ту минуту, когда он поднял свой меч, отражая удар англичанина. Элинор хорошо запомнила этот взгляд…

Корабль швыряло в разные стороны, и голова у нее кружилась. После неудавшейся попытки побега она все еще пребывала в унынии. Закашлявшись, она открыла глаза и почувствовала сильную боль в горле. И вдобавок из-за сильного жара ее трясло, как осенний лист на ветру.

Вдруг дверь в каюту с шумом распахнулась. Элинор попыталась встать, но не смогла.

В дверях стоял он. Она снова увидела то самое лицо, что до этого так часто являлось ей во сне.

Может, это ей снится? Или… или это правда? Начинало светать. В сером призрачном свете его фигура, казалось, плавала в дымке. И в тот же миг она поняла, что на море все еще бушует шторм.

– Пойдемте со мной, миледи! – скомандовал он. Верно, это сам дьявол явился за ней. Только во плоти.

Итак, отмщение настигло ее!

Она даже не пыталась сопротивляться, когда он схватил ее. Хриплое проклятие сорвалось с его губ.

– Ты же вся горишь!

Его руки обвились вокруг нее. Подхватив ее на руки, он двинулся к выходу, крепко держась на ногах, невзирая на толчки, сотрясавшие хрупкое суденышко.

Через несколько минут они уже были на палубе, и тотчас же их накрыл серый туман, клубившийся над морем.

Вдруг ослепительная вспышка молнии словно надвое расколола хмурое серое небо. Вдалеке глухо пророкотал гром.

Они обречены, мелькнуло у нее в голове. Море, словно сговорившись с ветром, громом и молнией, бесновалось у их ног, готовясь в любую минуту поглотить их.

Голова ее бессильно упала на грудь того, кого она считала своим злейшим врагом.

Перед глазами у нее сгустился мрак. И снова с грохотом разверзлись небеса.

Но к этому времени Элинор уже ничего не слышала и не чувствовала.

Глава 3

Марго Торсен, испуганно вздрогнув, подняла глаза и только тогда заметила в каюте Брендана. Ее позвали помочь пленнице-англичанке. Девушка пылала в жару, вся дрожала, и, казалось, жить ей осталось недолго. Несмотря на все протесты Брендана, Марго приказала послать за ее служанкой. Без помощи Брайди ей было не справиться. Вдвоем они стащили с Элинор промокшее насквозь платье, а потом принялись обтирать ее холодной водой, чтобы сбить жар, попеременно вливая ей в горло целебный травяной отвар.

Ночь закончилась вместе со штормом, миновал еще один день, и снова наступила ночь. Элинор так и не открыла глаз, но уже перестала метаться по постели. Она затихла и, похоже, задремала. Мужчины целиком передали ее на попечение Марго. И вот сейчас она глазам своим не верила, увидев Брендана, хотя каюта, где лежала Элинор, принадлежала ему. Правда, до того дня, как он выловил из моря эту шальную английскую девчонку.

И сейчас, заметив, как его высокая фигура появилась из тени, Марго была поражена. Брендан, не отрываясь, смотрел на ее подопечную.

– Марго, так она будет жить? – низким гортанным голосом спросил он снова.

– Думаю, да. – Опустив холщовую тряпку в таз с ледяной водой, Марго обтерла ею пылающий лоб девушки. Потом искоса посмотрела на Брендана – прядь черных волос небрежно упала ему на лоб, в суровом лице, в морщинах, прорезавших его высокий лоб, читалась тревога. Он был еще совсем молод, не старше двадцати, но успел узнать уже, что такое война. Горечь потерь, предательство, кровь, смерть, победы и поражения – все это была его жизнь. Он последовал за Уоллесом, но борцы за свободу Шотландии уже успели понять, что одной решительной победой эту войну не выиграешь. Только измотав англичан в мелких стычках, обескровив их, они смогут заставить тех признать свое поражение. Жить сражаясь уже само по себе было победой, особенно в те дни, когда, казалось, все было потеряно.

– Она так дорого стоит? – спросила Марго.

– Что? – нахмурившись, переспросил Брендан.

– Она так бесценна?

Какая-то тень пробежала по его лицу. Потом он кивнул:

– Да. Думаю, так оно и есть.

Марго обратилась к нему на гэльском – они часто разговаривали между собой на этом языке, хотя все мужчины свободно владели французским, принятом среди английской аристократии.

Но Брендан приложил палец к ее губам.

– Говори на норвежском, – предупредил он.

– Так все-таки… мы ее спасли или она наша пленница? – допытывалась Марго.

– Честно говоря, я еще не решил, – помолчав, буркнул он. – Одному Богу известно, как все сложится. Король Филипп терпеть не может Эдуарда, но при этом боится его. И если он решит, что союз с Англией более выгоден, то мы не сможем ему помешать.

– А нам ничего не грозит?

– Пока этого союза между ними нет, мы в безопасности. Но он может быть заключен в любую минуту, и тогда Филипп Французский будет стараться заполучить к себе в гости Уоллеса – ведь это единственный человек, который имеет мужество противостоять Эдуарду с оружием в руках. Мы плывем во Францию, поскольку знаем, что король Англии пообещал награду тому, кто схватит в море кого-то из шотландских вождей, – объяснил он. – Стало быть, Филипп понимает, что, как только наша нога ступит на землю Франции, он уже не сможет объявить нас своими пленниками. – Брендан нетерпеливо поднялся на ноги. – Так что кто бы она ни была, Марго, лучше бы ей остаться в живых. Думаю, эта девушка в любом случае будет иметь для нас ценность.

– Да, Брендан, – шепотом сказала озадаченная Марго уже ему в спину. Потом по привычке пощупала девушке лоб, снова обтерла ей лицо мокрой тряпкой. Веки девушки слабо дрогнули. – Похоже, она приходит в себя, – заметила Марго.

Элинор, приоткрыв глаза, с недоумением вглядывалась в лицо Марго.

– Все в порядке. Ты поправишься.

– Пить, – прохрипела девушка.

Улыбнувшись, Марго поднесла к ее губам кубок, наполнив его из резного норвежского рога. Девушка жадно сделала несколько больших глотков, но Марго сделала ей знак, чтобы та пила медленнее.

– Спасибо, – прошептала та, откинувшись на подушки. Глаза незнакомки с тревогой следили за Марго. – Кто вы такая? – прошептала она. – А где моя служанка? Где Брайди? С ней все в порядке? Она…

– Не волнуйтесь, миледи, вам нужен отдых. А ваша служанка на другом корабле. С ней все в порядке.

Марго улыбнулась. Ей немало довелось слышать об этой женщине – она стала легендой с тех пор, когда под развевающимся знаменем впереди вооруженных воинов кинулась в бой, убежденная, что сам Господь ведет их на битву. Именно ей были обязаны англичане своей победой при Фолкерке. Но сейчас она совсем не была похожа на воительницу. Сказать по правде, в эту минуту девушка с разметавшимися вокруг прекрасного лица золотыми волосами больше напоминала морскую нимфу. Она казалась такой беззащитной.

– Пожалуй, я пойду… – начала Марго. Но девушка отчаянно вцепилась в ее руку. В ее прояснившихся глазах мелькнул страх.

– Подождите! – прошептала она. – Пожалуйста!

Марго помедлила. – Но мне нужно идти и…

– Погодите… Скажите, куда идет ваш корабль? Во Францию? Уоллес тоже здесь? И… вы не знаете, какая судьба ждет меня?

– Это решать мужчинам, миледи. Но вы напрасно считаете их злодеями.

Казалось, слова Марго воздвигли между ней и Элинор преграду. Девушка отвернулась.

– Видела я, на что способны ваши мужчины… – глухо пробормотала она.

– Ничего вы не видели… не считая, конечно, того, что творили по приказу Эдуарда ваши соплеменники! – возмутилась Марго.

Пленница не ответила.

– Мне нужно идти, – торопливо сказала Марго. Но что-то ее удерживало. – Я скоро вернусь – принесу вам поесть. Прошу вас… не надо бояться, – добавила она.

– Я ведь святая Ленора, не забывайте об этом! И я не боюсь! – поспешно ответила девушка, но Марго видела, что это не так.

– Я скоро вернусь, – пообещала она и вышла из каюты.

Корабль Уоллеса приблизился к «Осе» вскоре после того, как стих шторм. Уоллес перебрался на другое судно и вместе с остальными уселся на палубе, потягивая эль.

С юности сопровождая своего кузена Эррина, Брендан благодаря ему познакомился с Уоллесом. Он боготворил его – и не только как храброго полководца, но и как одного из умнейших людей своего времени. Враги Уоллеса часто недооценивали его. Родом он был из простой семьи, зато получил великолепное образование. Это был высокий, мускулистый, хорошо сложенный мужчина, но своими многочисленными победами он был обязан не столько физической силе, сколько таланту стратега.

Ветер стих, по воде пролегла лунная дорожка. Море на горизонте сливалось с небом, и, казалось, их корабль медленно уплывает в бесконечность.

– А мне по душе этот пират. Я имею в виду де Лонгвиля, – сказал Уоллес, обращаясь к Брендану.

– Он год за годом пускает на дно корабли.

– Да. И нисколько не стыдится этого, – согласился Уильям, и глаза его вспыхнули. Рожденный быть воином, он с первого взгляда поражал исходившим от него ощущением спокойной силы.

– Стало быть, любое преступление может быть оправдано, лишь бы тот, кто его совершил, не стыдился этого? – спросил Брендан. – Но тогда можно найти оправдание и королю Эдуарду – ведь он никогда не стыдился того, что старается поставить Шотландию на колени, а всех шотландцев перерезать, как стадо баранов!

– По мне, лучше уж честный враг, чем вероломный и лицемерный союзник, – мрачно произнес Уоллес.

– Против этого трудно возразить, – пробормотал Брендан, осушив рог до дна, и покачал головой. Но в душе он признавал, что в чем-то Уоллес прав. Сколько раз он слышал о том, что битву при Фолкерке можно было бы выиграть, если бы Джон Коммин Рыжий не увел свою конницу с поля боя. Коммин был двоюродным братом низложенного короля Джона, за права которого и сражался сейчас Уоллес. Роберт Брюс, который сейчас вместе с Коммином правил Шотландией, в отличие от него никогда не сражался бок о бок с Уоллесом. Своим главным врагом Брюс считал короля Эдуарда. А в дни мира Брюс и Коммин продолжали поддерживать некоторое хрупкое равновесие. Но накануне их отплытия во Францию Брюс сложил с себя сан наместника, и тут же поползли слухи, что он, дескать, намерен искать мира с Эдуардом. Вероятно, доля правды в этом была, ведь Брюсу было что терять.

– И довольно об этом, Брендан! – рявкнул Уоллес.

– Просто я тут подумал…

– Ладно, давай говори!

Брендан посмотрел в глаза человеку, которому он поклялся в верности.

– Хорошо, тогда слушайте. Вы никогда не изменяли своему слову. Вы сражались не ради золота, а ради Шотландии. Эдуард многое бы дал, чтобы заполучить вас. А король Норвегии Хокон принял бы вас с распростертыми объятиями и наделил бы богатыми землями… дал бы вам титул. Филипп уже знает, что вы плывете во Францию, а наш друг архиепископ Ламбертон много раз говорил ему о вас и о том, как высоко он вас ценит. Нам и раньше случалось бывать во Франции, вращаться при французском дворе. Ездили мы и в Италию. Словом, делали все, чтобы не дать Филиппу заключить договор с англичанами в ущерб интересам Шотландии. И, однако, во Франции примут нас с радостью. Филипп охотно доверил бы вам командование одной из своих армий и осыпал бы вас почестями. Но вы, сэр – да простится мне моя дерзость, – вы упрямы как осел и охотно променяете все это на возможность сражаться и дальше. Наши таны – да будут во веки веков прокляты их черные души – отвернулись от нас, когда мы одерживали одну победу за другой! Наперебой скорбят о судьбе несчастной Шотландии, а сами вечно дерутся между собой, как пауки в банке! Кто будет нашим королем? Лично я, будь я им, не стал бы сражаться. Извините, сэр Уильям. Порой, да простит меня Бог, я ломаю голову: как мы надеемся победить Эдуарда, когда между собой-то разобраться не можем?

Брендан гадал, не разгневали ли Уоллеса его слова, но тот в ответ только мрачно усмехнулся. А потом вдруг, одобрительно хлопнув Брендана по спине, зычно захохотал.

– Так, значит, упрямый осел, говоришь?

– Ну… разве что иногда.

– Да, сынок, тут ты прав. Если Роберт Брюс не отступится от меня, он может разом потерять все, что имеет. Он уже узнал вкус власти. И сейчас вбил себе в голову, что женится на наследнице английского престола. Ходят слухи, что он, сраженный ее красотой, влюбился в нее. Тут уж ничего не поделаешь, парень, – не он первый, не он последний. Сколько мужчин готовы были продать не только свою страну, а и саму душу дьяволу, и все из-за любви к женщине. – Уоллес поднял руку. – Запомни мои слова: пока что Роберт Брюс на стороне Шотландии. Ты прав, он мечтает о короне. Да и его семья тоже. Может, он и есть единственный, достойный того, чтобы возложить ее на себя… не знаю. Но и Джон Коммин тоже спит и видит себя на этом престоле. Оба они весьма могущественны. Я никогда не поверю, что Коммин намеренно бросил нас на произвол судьбы при Фолкерке. Думаю, среди его людей просто началась паника и он ничего не смог поделать.

– Вы слишком добры к нему, сэр. Многие говорят, что он был рад вашему поражению, потому что не хотел возращения Баллиола – ведь тогда все его надежды на трон пошли бы прахом, а ведь он тоже мечтает о короне.

– Слишком многие о ней мечтают, в этом-то и беда! – воскликнул Уоллес. – В этом их слабость, но в этим и моя сила. Мне корона не нужна! Я сражаюсь только за свободу для моей родины!

– Но армия разбита!

– Да, это так. И без помощи танов я могу надеяться только на помощь простых людей. Однако вести их сейчас против Эдуарда – это самоубийство. Нет, лучше попробуем воспользоваться дипломатией и заручиться помощью со стороны.

Брендан задумчиво уставился на воду.

– Ну, что скажешь, .мой юный друг? – Брендан мрачно покачал головой.

– Когда вы сложили с себя обязанности правителя и бароны съехались на встречу в Пибле, это ведь один из моих родственников предложил конфисковать ваши земли в наказание за то, что вы оставили страну без разрешения ассамблеи? Сэр Дэвид Грэм, верно?

И снова на лице Уильяма отразилось удивление.

– Мой брат Малколм был там. Он бы не позволил им сделать такую глупость.

– Послушай, Брендан, я вовсе не намерен считать тебя ответственным за то, что сделал кто-то из твоей родни. Грэм говорил не от себя – ведь недаром же он человек Коммина. Нельзя винить его за это. А мой брат держит слово перед Робертом Брюсом, которому он поклялся в верности много лет назад. Он давно уговаривает меня, что лучшего короля, чем Брюс, нам нечего и искать. Дескать, именно ему предстоит защитить Шотландию от притязаний Эдуарда. Если бы ты только знал, как трудно принимать какие-либо решения, когда море крови, пролитой нами, застилает глаза! И Брюс, и Коммин – оба молят Бога, чтобы тот поскорее призвал к себе короля Эдуарда. Ведь он уже немолод, а его сын делам государственным предпочитает игры и попойки в компании своих фаворитов. Может быть, в этой войне наше главное оружие – время? Ведь не будет же Эдуард жить вечно!

– Порой мне кажется, что именно так и будет.

– Что ж, а пока нам предстоит скоро увидеть другого монарха – короля Франции. Того, кто, по твоим словам, будет рад видеть нас на своей земле, особенно в компании пленного пирата. – Помолчав некоторое время, Уильям испытующе взглянул на Брендана. – Да… пирата и наследницу. Интересная парочка, верно? Кажется, кто-то мне говорил, что леди Элинор все еще нездорова?

Брендан раздраженно поморщился.

– Ей уже лучше. Марго уверена, что она выживет, а Марго редко ошибается. И потом, если леди Элинор и больна, то она сама виновата в этом. Никто не заставлял ее прыгать за борт в такую погоду.

Расхохотавшись, Уоллес хлопнул себя по коленке.

– Кровь Христова! Эта женщина по мне!

– Не думаю. Держу пари, она, как и все англичане, уверена, что у вас под плащом хвост с копытами и что все мы, шотландцы, – исчадия ада и слуги дьявола.

– Большинство англичан считают именно так. Знаешь, Брендан, у меня на совести немало грехов, но, клянусь Богом, я не совершал и половины тех преступлений, что мне приписывают. Кстати, я кое-что знаю об этой женщине. Ведь это она в битве при Фолкерке встала во главе отряда и повела его в бой. А все потому, что горстка негодяев, утверждавших, что действуют по моему приказанию, подожгла деревню. Что ж, пусть так. В конце концов, я действительно сжег немало английских деревень. Я грабил и убивал англичан повсюду, где только мог. Правда, невинных я не трогал – сражался только с теми, кто держал в руках оружие. Напомни ей про Берик, где люди ее короля, проезжая по улицам, не погнушались прикончить даже беременную женщину!

– Напомнить ей?! – с горечью переспросил Брендан. – Как же! Говорить с ней – все равно что держать в руках горящую головешку! Вот если бы вы сами…

– Ха! Это ведь ты выловил ее из воды! Так что эта девчонка – твоя забота!

– Может быть, не слишком разумно поручать ее именно мне?

Уоллес смерил его тяжелым взглядом.

– Это еще почему? – Брендан поднес к губам рог.

– Дело в том, что мы уже встречались. И она чуть не прикончила меня.

Удивленно взглянув на Брендана, Уоллес помолчал немного и вдруг, хлопнув по спине своего молодого товарища ладонью, похожей на лопату, разразился оглушительным хохотом.

– Тебя?! Я в своей жизни не видел никого, кто бы лучше владел мечом, чем ты!

– Удача может отвернуться от каждого.

– Да, но… А, понимаю! Наверное, плутовка сбросила с себя доспехи и обнаружила твою ахиллесову пяту. Что ж, говорят, месть сладка. Богом клянусь, бывали времена, когда я тоже убивал и был счастлив смотреть, как умирает мой враг. – Лицо Уоллеса потемнело. – Так счастлив, что порой боюсь, уж не придется ли мне гореть в аду за то, что я способен на такую ненависть. – Тяжело вздохнув, он отвернулся. А Брендан гадал, кого тот имел в виду: тех, кто убил его собственного отца, или женщину, которую он любил. Или обоих сразу. И не стала ли уже месть частью жизни этого сурового человека.

– О да, месть сладка! – снова повернувшись к Брендану, бросил Уоллес. Теперь в его голосе не было ни гнева, ни печали – всего лишь легкое удивление. – Однако я вовсе не хотел сказать, что твой долг – прикончить эту милашку. Попробуй только заикнуться об этом – и твои же собственные люди вышвырнут тебя за борт!

– Да я вовсе и не думал ее убивать!

– Вот и хорошо. Впрочем, это твое дело.

– Кстати, она плывет к своему жениху. Он француз.

– Тогда тем более не стоит забывать о ее ценности – нам позарез нужны деньги. А также о том, что большинство людей видят в нас неотесанных и кровожадных дикарей. Так что побольше дипломатии, сынок.

– То есть вы хотите сказать, что я должен относиться к ней как к почетной гостье?

– Тут уж тебе решать, мой юный друг. Только запомни: я не имел в виду, что это так уж плохо, когда нас боятся. – И Уоллес встал. – Пойду-ка я спать. Эрик останется на вахте до темноты. Его женщина будет с ним. Он был так любезен, что предложил мне воспользоваться его каютой. И я согласился – поскольку не знал, что ты остался без своей.

– Мои люди ютятся внизу в такой тесноте, какой им не случалось знавать и на поле боя. Я тоже отыщу себе уголок, чтобы отдохнуть немного. Кстати, прошлую ночь я проспал в кресле. И эту могу проспать там.

Кивнув на прощание, Уоллес ушел.

Элинор дремала, но вдруг проснулась, как от толчка, почувствовав необъяснимый ужас. Вся дрожа, она вскинулась на постели и сразу же поняла, откуда это чувство.

Он вернулся.

На столе горела свеча. В каюте царил полумрак, однако даже в этом тусклом свете Элинор узнала стоявшего на пороге человека. Он вглядывался в ее лицо. Она похолодела. Сколько же он так стоит, пронеслось у нее в голове.

– Стало быть, вы все-таки живы, – тихо проговорил он безразличным тоном.

– Что вам надо? – наконец не выдержала она. Ее уже не лихорадило; казалось, жар исчез вместе со штормом. Но она была слаба, как новорожденный котенок.

– Говорят, вы представляете собой довольно большую ценность. Вот я и хотел понять, что в вас такого.

В ней вспыхнуло возмущение. Элинор оттолкнула его руку со свечой. И тут же побелела от страха – что, если он уронил бы свечу на пол и начался бы пожар?

– Что вы делаете? И вообще… что вам тут нужно?

– Это моя каюта.

– Конечно, я понимаю. Тогда почему я здесь?

– Это достаточно большой и удобный корабль, но даже на «Осе», миледи, маловато мест, где можно было бы устроить… э-э… гостью. Особенно такую, как вы, которая вдруг возьмет да и предпочтет нашему гостеприимству холодные воды Ирландского моря.

– Гостью? Но разве я не ваша пленница?

– Гостья, пленница… Какая, в сущности, разница?

– Пираты, убийцы… скотты. Какая, в сущности, разница?

Даже в тусклом свете свечи было заметно, как потемнело лицо Брендана. Он раздраженно пожал плечами.

– То же самое, если не хуже, можно сказать и о вас, англичанах.

– Вы явились сюда только для того, чтобы мучить меня? – осведомилась Элинор.

– А я вас мучаю? – Брови Брендана поползли вверх. Элинор не нашлась что ответить. А жаль, потому что, не дождавшись ответа, Брендан подошел ближе. Усевшись на стоявший возле койки массивный сундук, он пристально вглядывался в нее.

– Так я вас мучаю? – повторил он.

– А вы не видите!

– Что ж, неплохо. Я и надеяться не мог, что это получится настолько легко.

– Вы очень жестоки!

– А вы не забыли, как чуть не прикончили меня? И это после того, как я подарил вам жизнь!

– Но ведь мы встретились на поле боя!

– Это верно. И я едва не остался там навсегда!

– С тех пор прошло много лет…

– Да. К тому же вы – высокородная леди, решившаяся пересечь море, чтобы упасть в объятия знатного и богатого рыцаря, который вскоре должен стать вашим мужем!

– Да.

– Увы. Говорят, во всякой бочке меда есть своя ложка дегтя. Вот и ваш мед подпортили пираты, убийцы… скотты.

– Не будете ли вы столь добры…

– Да?

–…оставить меня в покое?

– То есть пощадить вас?

– Да, если…

– Мне ведь и прежде уже случалось щадить вас.

– Да! – неожиданно взорвалась Элинор. – Так что берегитесь! Я хорошо помню обиды. И мечом я владею отлично, поэтому прикусите-ка язык, иначе как бы вашим соплеменникам не пришлось устроить вам пышные похороны в море!

Мрачная усмешка скривила его губы.

– Что-то не верится. Особенно сейчас! – мягко проговорил он.

– Даже для скотта вы что-то уж слишком жестоки! – крикнула Элинор. – Я была больна…

– И очень, – согласился Брендан.

– Убирайтесь!

– Нет. И не надейтесь.

Элинор, прикрыв глаза, откинулась на подушки.

– Тогда что вам от меня нужно? Не похоже, чтобы я была так уж привлекательна в ваших глазах. И выгляжу я сейчас, должно быть, на редкость ужасно – этакое жалкое, отвратительное создание…

– Ничуть, – с приятной усмешкой уверил он ее.

– Убирайтесь! – прошипела она.

– Нет, леди, и не надейтесь! – Одним быстрым движением он прижал ее руки к одеялу. Элинор задрожала всем телом, закусив губу, чтобы не выдать свой страх. – Это моя каюта. И я намерен спать здесь.

Она со свистом втянула в себя воздух.

– Но…

– Спал же я здесь прошлой ночью.

– Что?! О Боже, какой негодяй! Стало быть, терзать меня – ваш долг? Вы, должно быть, забыли, что поруганная девственница – неважный товар! А гнев короля Франции… или он вас не пугает?

– Гнев короля Филиппа? Неужели вы настолько важная персона? – с притворным страхом спросил он. Но Элинор догадалась, что он смеется над ее угрозами.

– Да, – ледяным тоном процедила она.

– Могу себе представить. – Взгляд его выразительно скользнул по ее телу. Глаза их снова встретились. – А как насчет английского короля, миледи? Его гнев не должен меня пугать?

– Это само собой разумеется, – пробормотала Элинор, отчаянно стараясь успокоиться.

– Отлично, – кивнул Брендан, отпустив ее руки. – А я и знать не знал, что судьба свела меня с такой важной особой!

Элинор молчала. Вот если бы в руках у нее сейчас оказался меч, думала она. Да еще парочка английских солдат, чтобы покрепче держать его, пока она отрубит ему голову!

Подойдя к столу, Брендан налил себе воды, потом уселся в кресло и, закинув ноги в сапогах на стол, привалился к стене.

– Надеюсь, силы вновь вернутся к вам, когда вы поправитесь, – пробормотал он.

С трудом повернувшись на бок, она невидящим взглядом уставилась в стену, сама удивляясь, что ввязалась в какой-то нелепый спор с этим неотесанным дикарем.