Текст книги "Неповторимая любовь"

Глава 1

Север Шотландии

Конец осени 1875 года

– Сабрина!.. Сабрина, ты меня слышишь? Расскажи, как это произошло? Как могло случиться, что ты…

Ворота конюшни, где она чистила скребницей Аврору, кобылу Дагласа, были распахнуты, и Сабрина видела сказочный мир, расстилавшийся за порогом. Вдали, за пологими холмами, покрытыми розовато-сиреневым диким вереском, над водой поднималась серебристая дымка. Веял легкий ветерок.

Но Сабрина и ее сестра Скайлар, стоявшая у деревянной стены конюшни с упрямо скрещенными на груди руками, находились отнюдь не в сказке. Скайлар проявила несвойственную ей настойчивость, несмотря на то что потребовалось несколько мгновений, чтобы подыскать верное слово.

– Забеременела? – подсказала Сабрина. После окончания гражданской войны в мире многое изменилось, но в приличном обществе разговоры о беременности по-прежнему считались неделикатными, более того – непристойными.

Скайлар пожала плечами, уставившись на сестру.

– Так как же ты забеременела? Как это вышло?

Что за нелепый вопрос! Сабрина была уверена, что сестра разбирается в подобных вещах.

Разумеется, Скайлар спрашивала не о подробностях, а о том, каким образом ее сестра ухитрилась попасть в подобное положение.

Избежать расспросов не удалось. Разница в возрасте между сестрами составляла всего два года, суровая жизнь сблизила их. Несколько дней Сабрине удавалось уклоняться от ответов, но теперь пришло время поговорить.

И правда, как все получилось?

Недавние события казались неправдоподобно далекими, может быть, потому, что сейчас сестры находились так далеко от Дакоты, где произошла роковая встреча Сабрины со Слоаном Трелони. Продолжая старательно чистить кобылу, верхом на которой сегодня днем она часами скакала по холмам и долинам, Сабрина мысленно вернулась к прошлому. Перед ней расстилался пейзаж немыслимой красоты: серебристые воды озера поблескивали под прозрачной лазурью озаренных солнцем небес, холмы переливались яркими оттенками зеленого и розового. Но первое впечатление обманчиво, Шотландия – отнюдь не райский уголок. Сестры прибыли сюда, на родину зятя Сабрины Ястреба Дагласа, потому, что его сводный брат, Дэвид, которого считали давно погибшим, оказался жив. Пытаясь раскрыть тайну странных событий, происходящих в древнем родовом замке Дагласов, Сабрина чуть не погибла.

Она поежилась под неожиданно налетевшим порывом холодного ветра.

Гроза давно миновала. День выдался солнечным и ясным, необычно теплым для ноября в горах. Ничто в мире в этот миг не предвещало беды. Влажный воздух овевал лица сестер. На холмах, поросших сочной травой, неторопливо пасся скот.

Несколько дней назад, услышав ночью плач ребенка, Сабрина попыталась разыскать его и попала в ловушку. Связанную, с кляпом во рту, ее спрятали в склепе.

Беспомощная узница провела много часов в своей мрачной тюрьме, успев осознать, как дорога ей жизнь…

И жизнь ее ребенка.

– Сабрина! – мягко напомнила о себе Скайлар. – Ну что ты молчишь? Как это случилось?

– И в самом деле, как?

Сабрина вошла в комнату и увидела его. Она надеялась, что сумеет справиться с собой и найти выход, даже когда поняла, за кого принял ее этот незнакомец. Но не устояла. Господи, как отчетливо, во всех подробностях, она до сих пор помнила прикосновения его рук, смуглых на фоне ее нежной светлой кожи, ощущала его силу, огонь в каждом движении!

Сабрина помнила, как он привлек ее к себе, уложил и обнял. Помнила его шепот, взгляды, прикосновения мускулистого тела…

Сабрина понимала, что должна объясниться со старшей сестрой. Скайлар очень беспокоилась о ней. Вместе они многое пережили. Им выпала нелегкая, полная испытаний жизнь.

Сестры пережили гражданскую войну и, подобно многим детям того поколения, лишились отца. Однако он погиб не на войне, а пал жертвой внешне утонченного джентльмена, отчима сестер Брэда Дилмана, которому быстро удалось занять место покойного отца девочек. Со временем Дилман стал сенатором. Скайлар видела, как Дилман чистил орудие убийства, но в то время была совсем маленькой, и все решили, что ее обвинения – детская истерика, естественная для ребенка, потерявшего обожаемого отца.

Сестры выросли в обществе Дилмана. Пока не умерла их мать, они мирно жили в элегантном особняке в Балтиморе. Все изменилось в одну ночь – в ту ночь, когда между Скайлар и Дилманом вспыхнула ссора. Сабрина бросилась защищать сестру не помня себя от ярости…

И вдруг Дилман упал.

Однако он не умер.

Сабрина до сих пор помнила все подробности той страшной ночи. Она вздрогнула, припоминая, как перепугалась, представив себе невероятное: сенатор Брэд Дилман убеждает судей в том, что Скайлар пыталась его убить. Она уговорила сестру бежать, а сама осталась ухаживать за Дилманом, который делал вид, что сильно ранен.

Затем Скайлар прислала сестре деньги вместе с указаниями, как добраться до Мэйфэйра, дома Ястреба Дагласа, мужа Скайлар. Ястреб жил в Дакоте, неподалеку от Черных гор. Но дилижанс завез Сабрину в поселок под названием Золотой город.

Сабрина бежала впопыхах, Дилман преследовал ее. Она собиралась провести ночь на постоялом дворе, а на следующее утро отправиться в Мэйфэйр. Но едва успев устроиться, она услышала в коридоре постоялого двора голос Дилмана. Сабрина на цыпочках вышла из комнаты, не в силах поверить собственным ушам. Но она не ослышалась, а потом…

Потом Сабрина оказалась в ловушке. Она отошла от двери собственной комнаты, как вдруг услышала приближающиеся шаги Дилмана.

Едва опередив его, Сабрина юркнула в первую попавшуюся дверь.

Вот так все и произошло.

Она закрыла дверь и зажмурилась, а когда открыла глаза, то обнаружила рядом Слоана.

Таких мужчин ей еще никогда не доводилось видеть. В тусклом отблеске тлеющих углей он казался особенно рослым и бронзовокожим. Эбеновые глаза, обаятельное и суровое лицо с резкими чертами, выдававшими примесь индейской крови.

Он был в белой рубашке, расстегнутой почти до пояса, облегающих бриджах и высоких сапогах для верховой езды. Длинные темные волосы падали на воротник. Он посмотрел на Сабрину так, что та мгновенно вспыхнула. Уголки его губ дрогнули в насмешливой улыбке, Слоан позвал ее к себе. Сабрина подчинилась: у нее не было выбора.

Незнакомец оказался на редкость привлекательным мужчиной. Он излучал чувственность, притягивавшую Сабрину, и даже хмурое лицо незнакомца не отпугивало ее. Уставившись на него во все глаза, Сабрина поняла, что этот метис-полукровка – опасный человек. Он был грубоват, резок и нетерпелив. По-видимому, Слоан желал провести ночь в одиночестве. Во всяком случае, он предложил ей уйти, но уйти Сабрина не могла.

В коридоре ее ждал Дилман.

Она не могла ни убежать, ни попросить о помощи, особенно у сердитого незнакомца. Просить у него защиты от сенатора США было немыслимо.

А он принял ее за потаскуху. И велел ей либо развлечь его, либо убираться.

Сабрина попыталась пустить в ход свои чары, согласилась выпить, но при этом пыталась держать незнакомца на расстоянии…

И позаботиться о том, чтобы ее не вышвырнули в коридор.

– Сабрина, да говори же! – настаивала Скайлар. Сабрина энергично терла темную шею Авроры. Ей давно пора хоть что-нибудь произнести.

– Я…

– О Господи! Неужели Слоан… взял тебя силой? – дрогнувшим голосом спросила Скайлар. – Если он такой мерзавец…

– Нет, Скайлар, я же говорила! Просто я… – Она осеклась и стиснула зубы, стараясь не расплакаться. Жизнь научила ее быть сильной.

А затем сыграла с ней жестокую шутку.

– Мне жаль, что насилия не произошло, – тихо выговорила она. – С ним я бы еще смогла смириться. – Она перевела взгляд на Скайлар. Старшая сестра смотрела на нее с искренним сочувствием. – Твой знакомый ни в чем не виноват в отличие от Дилмана!

– От Дилмана?

– Я услышала его голос в коридоре постоялого двора, попыталась проследить за ним, чуть не попалась и проскользнула в ближайшую комнату. В ней оказался мужчина…

– Слоан? В то время ты была с ним незнакома, верно?

– Да, – подтвердила Сабрина.

– Значит, ты переспала с незнакомцем, лишь бы спастись от Дилмана? – хрипло спросила Скайлар.

В ее словах отчетливо прозвучал ужас. Скайлар знала, как опасен Дилман.

– Слоан принял меня за шлюху, присланную Лорали из салуна «Десять грошей »„, Я не стала разубеждать его. Я была готова на все, лишь бы спастись от Дилмана.

– Во всем виновата я, – подавленно выговорила Скайлар. – Это я завела спор с Дилманом, с этого все и началось.

– Твоей вины тут нет. Именно поэтому я и скрывала от тебя случившееся. Ты ни в чем не виновата! – настойчиво повторила Сабрина.

Винить ей следовало только себя – за то, что она оказалась в комнате Слоана. И Слоана – за то, что тот предложил ей виски. А еще за то, что случайно оказался в своей комнате, когда в нее проскользнула Сабрина. И за то, что он принял ее за дешевую шлюху из салуна. Но в том, как Сабрина восприняла его прикосновение, виновата была лишь она сама.

Сабрина поклялась, что никто и никогда не узнает о случившемся между ней и Слоаном, а теперь выяснилось, что у нее нет выбора, потому что…

Она ждала ребенка; он недвусмысленно заявил, что этот ребенок от него, и поскольку всем окружающим было ясно, что они ненавидят друг друга…

Нет, никто не понимал, в чем сложность ее положения.

Сабрина стиснула зубы.

– Ты ни в коем случае не должна себя винить, – заявила она Скайлар. – Просто… так вышло, вот и все.

– Надо что-нибудь предпринять.

– Это ни к чему!

Скайлар подняла брови, и Сабрина раздраженно вздохнула.

– Скайлар, ты все равно ничем мне не поможешь.

– Разумеется! Это касается только тебя и Слоана, – мягко подтвердила Скайлар.

Сабрина искренне презирала себя. Ей довелось многое пережить, но прежде она никогда не ощущала такого бессилия, не чувствовала себя такой униженной. При мысли о случившемся у нее вскипала кровь, в висках вновь начинали отдаваться удары сердца. Господи, что же теперь делать? Не успела она порадоваться долгожданной свободе, как судьба связала ее новыми цепями. Сабрина изо всех сил делала вид, будто ничего не произошло, но понимала, что обманывать себя бессмысленно. Слоан ничем не походил на ее прежних знакомых. Он высказывал правду без обиняков, не задумываясь о том, нравится это собеседнице или нет. Такой человек просто не мог согнуться, сломаться, сдаться… или отступить.

Некогда, несмотря на все невзгоды, ее с радостью принимали в обществе. Дилман был сенатором, Сабрина и Скайлар одевались по последней моде. Страна залечивала раны после войны штатов. Элегантными сестрами Конор восхищались и южане, и северяне. Мужчины льстили Сабрине, не задумываясь о том, насколько правдоподобна их лесть…

А теперь все кончилось.

Слоан не станет льстить ей, даже не подумает упрашивать. Этот человек движется к цели напрямик, уверенный в своей правоте. Ему и в голову не придет довольствоваться крохами внимания…

Сабрина поежилась.

Но самое главное – он индеец. Индеец из племени сиу. Одно дело – любить Ястреба как мужа сестры, и совсем другое – сознавать, что…

Слоан – дикарь, житель прерий. Таким сделала его кровь отца. В его жилах течет кровь краснокожих воинов, которые нападали на белых переселенцев без предупреждения, с воплями, от которых холодела кровь, калечили, грабили, убивали…

Сабрина резко отвернулась от сестры и вновь принялась усердно чистить кобылу. Она пыталась напомнить себе, что Слоан – вовсе не дикарь. Он офицер кавалерии Соединенных Штатов.

Офицер с чересчур явными замашками дикаря.

Она оглянулась на замок, гадая, решился ли Слоан рассказать кому-нибудь о случившемся, и если да, то каким образом.

Что он думает о ней?

– Так как же это произошло?

– Ты хочешь знать подробности?

– Нет, конечно! Чертовски затруднительное и неловкое положение, – выпалил Эндрю Даглас, которого чаще называли Ястребом. Он стоял посреди зала фамильного замка своих предков, разливая бренди, и Слоану Трелони вдруг пришло в голову, что он и Ястреб, бронзовокожие воины с кровью индейцев сиу в жилах и прямыми черными волосами, выглядят по меньшей мере странно в стенах шотландского замка.

«Такова жизнь», – мысленно заключил Слоан, подойдя к камину и взяв протянутый ему бокал бренди. Судьбе не чужда ирония.

– Ничего затруднительного в нем нет, – ответил он Ястребу и поднял бокал. – Твое здоровье!

– Верно, будем здоровы! Но если уж ты относишься к случившемуся так спокойно, я бы не прочь услышать объяснения. Эта девушка – сестра моей жены, я отвечаю за нее. И все-таки… нет, в это мне не верится. Ты уверен, что отец ребенка – ты, а не кто-нибудь другой?

Слоан удивленно вскинул брови:

– Уверен? Ну конечно!

С лица Ястреба не сходило озабоченное выражение. В сущности, его беспокойство было оправданным. Ястреб и Слоан – близкие друзья, на опыте познали предубеждение, с которым неизбежно приходилось сталкиваться полукровкам.

Отец Ястреба, белый человек, женился на своей возлюбленной-индианке после смерти первой жены, но независимо от существовавших между ними родственных уз Ястреб сдружился со своим старшим братом, Дэвидом, который лишь недавно в буквальном смысле воскрес из мертвых и по праву завладел титулом здешнего лэрда. Кровные узы заставили Ястреба и Слоана переплыть океан, оказаться вдали от схватки между правительством США и народом сиу, с которым они по-прежнему поддерживали связь. Оказавшись в Шотландии, они открыли истину, разгадали смысл страшных и трагических событий, недавно произошедших здесь. Слоан не приходился родственником Дэвиду и Ястребу, но давным-давно, в другой стране, среди прерий, они стали кровными братьями. Разумеется, друзьями Слоана и Ястреба сделала не только клятва: у них было много общего, и в первую очередь происхождение, смешанная кровь индейцев и бледнолицых.

Мать Слоана стала белой пленницей вождя сиу, отца Слоана, который влюбился в нее и сделал своей единственной женой. Вождь сдержал обещание: после его смерти жена сын получили возможность вернуться к своему народу. Но детство и юность Слоан провел в прериях, узнав все, что необходимо мальчику, чтобы выжить и стать воином-сиу.

А потом его отец умер, и Слоан неожиданно для себя попал в дом деда, оказался под надзором генерал-лейтенанта Майкла Трелони, героя мексиканской войны, влиятельного представителя политических и военных кругов. Из индейца Слоан превратился в ковбоя, из сиу – в офицера кавалерии. Влияния деда оказалось достаточно, чтобы мальчика приняли в Вест-Пойнт; во время гражданской войны своей отвагой он завоевал уважение товарищей. Однако обрести прочное положение в мире белых людей Слоану так и не удалось.

Не сумел он забыть и о юности, проведенной среди индейцев. Понимая, что по доброй воле ни белые, ни индейцы не согласятся признать его своим, Слоан решил добиться уважения обоих народов.

Он создал собственный мир, обнес его оградой и теперь находился в рискованном положении. Кроме Слоана, в таком же мире жил Ястреб. Лишь немногим людям суждено познать понимание, существовавшее между ними.

Именно поэтому они вдвоем оказались на севере Шотландии, находящейся на другом краю земли. Оба они были обладателями двойного наследия. Когда один из них попадал в беду, второй спешил на помощь. Словом, у Ястреба и Слоана было много общего.

Потому-то сейчас Ястреб ощущал такую неловкость. Едва Сабрина прибыла на Запад, Ястреб и Скайлар решили взять ее с собой в Шотландию, как и подобало родственникам. И вот теперь Слоан заявлял, что Сабрина ждет от него ребенка.

Сабрина подтвердила его слова.

Ястреб выпил бренди одним длинным глотком и развел руками, глядя на Слоана:

– Ничего не понимаю! Насколько мне известно, ты познакомился с Сабриной в минуту опасности, когда ее отчим пытался расправиться с ней. Вы явно невзлюбили друг друга, и с каждой встречей неприязнь между вами усиливалась. Ума не приложу, как это могло случиться…

Он осекся, увидев, что Слоан поднял бровь, и глубоко вздохнул.

– Нет-нет, я не требую подробностей, просто никак не возьму в толк, зачем это понадобилось вам, людям, питающим друг к другу глубокую неприязнь. – Он помолчал. – А может, мне это лишь кажется?

Слоан ответил Ястребу невозмутимым взглядом.

– Я не стал рассказывать тебе о случившемся потому, что считал себя не вправе так поступить. Сабрина не скрывала желания забыть о том, что произошло, и до сих пор я не пытался противоречить ей.

Ястреб нахмурился:

– Черт возьми, что же произошло?

Что произошло? Несмотря на то что Слоан злоупотребил спиртным в ночь знакомства с Сабриной Конор, сестрой жены Ястреба, он помнил все, до малейших подробностей. Вовсе не опьянение было причиной тому, что он принял Сабрину за продажную женщину: Сабрина сама заверила его в этом.

Слоан поставил бокал на каминную доску и скривил губы в саркастической усмешке:

– Похоже, Сабрина досталась мне так же, как тебе – твоя жена.

Ястреб недоуменно нахмурился:

– Если ты помнишь, я обнаружил, что женат, после того, как брак был заключен по доверенности…

– И ты, и я обзавелись женами по милости одного и того же человека – Брэда Дилмана.

– Дилмана?

Слоан кивнул:

– Скайлар согласилась на предложение твоего отца потому, что во что бы то ни стало стремилась сбежать от отчима – человека, виновного в гибели ее отца. Ну так вот, в том, что случилось между мной и Сабриной, тоже виноват Дилман.

– Но каким образом? Когда это произошло?

– Сразу после той роковой встречи в резервации Красного Облака, когда всем стало ясно, что кое-кто из сиу, наивных созданий, твердо уверенных в своей правоте, готов развязать войну. Индейцам было суждено погибнуть. Я решил переночевать в поселении рудокопов и зашел за бутылкой виски в салун «Десять грошей». Я пребывал в самом мрачном расположении духа, мне хотелось лишь одурманить себя спиртным и забыться. Хозяйка притона из Золотого города предложила мне новую девочку. Я отклонил ее предложение, но вскоре после этого ко мне в комнату вошла женщина. Признаюсь, у меня имеется некоторый опыт, но еще никогда в жизни я не видывал такой женственной фигуры, чувственного покроя одежды. Очевидно, эта девушка получила прекрасное образование и воспитание, однако вела себя очень странно…

Слоан замолчал и уставился на пламя, пляшущее в камине.

Как это случилось?

В сущности, все было очень просто.

Глава 2

Ночь и вправду выдалась небывалой. Обычно во хмелю Слоан начинал буянить, но теперь, будучи не в духе, он лишь неподвижно обмяк в кресле. Бутылка виски была уже наполовину пуста, когда дверь вдруг открылась и вновь бесшумно закрылась. Нахмурившись, Слоан в упор уставился на непрошеного гостя и схватился за кольт, лежащий на столике у кресла.

Стояла глубокая ночь, в комнате было темно: Слоан намеренно потушил все лампы и задвинул шторы на окнах. Единственным источником света были слабо тлеющие в камине угли. Однако их отблеска оказалось достаточно, чтобы Слоан разглядел удивительную, тонкую красоту вошедшей женщины.

Она прислонилась к двери и закрыла глаза. Ее роскошные волосы – темные, густые, волнистые – разметались по спине и плечам. Лицо, обрамленное вьющимися прядями, напоминало камею из слоновой кости, на которой отчетливо выделялись высокие скулы и полные, красиво очерченные губы. Изящные дуги бровей придавали этому лицу царственное совершенство.

Густые и темные, как волосы, ресницы незнакомки вдруг дрогнули, веки приподнялись. Слоан догадался: она встревожилась, почувствовав его присутствие и повнимательнее приглядевшись. Причиной ее испуга наверняка были индейские черты его лица. Наверняка эта женщина – новая красотка из заведения Лорали, только что прибывшая с Востока. Женщина нарядилась в элегантный белый халат с массой девственно-белых кружев у ворота и по краям рукавов. Очевидно, она умышленно не затянула пояс халата, и его полы разошлись, открывая взгляду белые чулки, панталоны и корсет. Даже если принять во внимание воздействие корсета, незнакомка была бесподобно сложена. Слоану еще никогда не доводилось видеть такой фигуры, в которой элегантная стройность сочеталась бы с пышностью груди и соблазнительно округленными бедрами. Конечно, он был пьян, и все-таки женщина оказалась редкостной красавицей. Слоан был не в духе, ему не терпелось напиться до беспамятства. Вид незнакомки привел его в возбуждение.

Еще никогда чувства к женщине не вспыхивали в нем так стремительно и не завладевали им с такой полнотой. Он пригласил женщину пройти в комнату.

Теперь-то Слоан признавался самому себе: не будь он так пьян в ту ночь, сразу бы обратил внимание на ее замешательство, несвойственное продажным женщинам. Но он выпил слишком много, поэтому хриплым голосом велел женщине подойти поближе или убираться прочь. Пусть катится ко всем чертям, если вздумала разыгрывать невинность. Но она не уходила…

Она нервничала, но Слоан не удивился: подобное ремесло явно было для нее в новинку.

Правда, он не знал, давно ли она появилась в заведении Лорали.

Обычно Слоан избегал ссор, но болезненно воспринимал любые намеки и неприязнь, вызванные его характерными для индейца чертами, поэтому спросил незнакомку напрямик:

– Ты брезгуешь индейцами?

– А разве вы индеец? – последовал испуганный вопрос. Слоан вскинул брови, недоверчиво глядя на нее.

– Неужели я похож на эскимоса? – с расстановкой выговорил он.

Она протянула руку и указала на китель кавалериста, брошенный на кровать:

– Я думала, вы офицер.

– Хотел бы я сам знать, кто я такой… – проворчал Слоан вполголоса и снова уставился на женщину. – Отвечай, может, индейцы тебе не…

Он осекся: женщина не слушала его. Ее внимание привлекали звуки, доносящиеся из коридора.

Ну и черт с ней! В голове Слоана раздавался рокот боевых барабанов, эхом разносящийся по всему телу, – гулкий, настойчивый, требовательный. А путь к забвению был совсем рядом, стоило только протянуть руку…

Вот так все и произошло. Его терпение лопнуло, он схватил женщину за руку, привлек к себе и поцеловал, сминая ртом соблазнительные, полные губы. На этом он не успокоился, а просунул язык между ее губами, стиснув в объятиях. Ее пышная грудь вызывала искушение, прижимаясь к его обнаженной груди. Он вновь ощутил в себе почти ошеломляющее желание, побеждающее гнев, раздражение, нетерпение, горечь. Чем крепче он целовал ее, тем острее становилось вожделение.

Она уперлась ладонями в его грудь, пытаясь высвободиться. Он хрипло застонал, не желая отпускать ее. Желание вспыхнуло в нем с такой силой, что его подмывало бросить ее на постель и овладеть силой. Слоан с трудом заставил себя разжать объятия.

– Черт с тобой, убирайся! – выкрикнул он и подтолкнул ее к двери.

Женщина судорожно задергала засов. Он шагнул к ней, одним движением открыл засов и распахнул дверь. И вновь услышал из коридора голоса. Говорил мужчина:

– Если первой я найду младшую девчонку…

Незнакомка не ушла. Она попросила выпить, осушила один бокал, затем второй. Когда ее начало пошатывать, Слоан отнял у нее бокал, решив, что уж теперь-то ни за что не отпустит ее. Она была чересчур соблазнительна, изысканна и элегантна. Бесподобная шлюха. Еще никогда Слоан не питал такого острого влечения к женщине. Он расшнуровал ее корсет, развязал атласный шнурок на поясе панталон и спустил их по бедрам незнакомки. Она по-прежнему была облачена в халат, но под ним открывалось нагое тело – такое прекрасное, что у Слоана захватило дух.

Но несмотря на свою красоту, эта женщина была потаскухой. Весь гнев, ярость и страсть, накопившиеся в нем, теперь были нацелены на единственную мишень – незнакомую девчонку.

Она ни разу не застонала и не вскрикнула, только синие глаза выдавали ее ярость и боль, когда все было кончено. Но гнев Слоана не утих: он разозлился еще больше, обнаружив, что женщина утаила от него одну важную подробность, не сказала, что эта близость с мужчиной стала для нее первой. Но, несмотря на яростную вспышку Слоана, женщина отказалась уйти, хотя явно была в отчаянии. Они заснули рядом, а утром…

Утром Слоан проснулся рядом с незнакомкой, и ее близость, благоухание, нежность кожи мгновенно пробудили в нем жажду. Он решил дать ей понять, что даже ее ремесло может быть приятным, поэтому очень медленно и чувственно разбудил, возбуждая во сне, соблазняя прежде, чем она успела прийти в себя. Эта близость была чертовски приятна и удивительна…

До тех пор, пока женщине не вернулся дар речи. Высказав Слоану все что о нем думает, она выбежала из комнаты.

В следующий раз Слоан встретился с Сабриной, когда сообщники Дилмана напали на ее фургон по дороге в Мэйфэйр.

– Слоан!

Голос Ястреба заставил его вернуться к настоящему. Не сводя глаз с пламени в камине, Слоан задумчиво произнес:

– Ведь я хотел прогнать ее, заметив, что она ведет себя более чем странно, но… не сумел. – Он помедлил и только тут заметил, что с силой сжимает бокал с бренди. Бокал угрожал треснуть в любую секунду. Разжав пальцы, Слоан отвел взгляд от огня и уставился на Ястреба в упор. – Женщина, которую я принял за потаскуху из заведения Лорали, на самом деле оказалась Сабриной. Она спряталась в моей комнате, чтобы спастись от отчима, – именно его голос доносился из коридора. Сабрина могла бы попросить о помощи, но не сделала этого. Она видела меня впервые в жизни, не доверяла мне и была охвачена ужасом: само собой, встреча с отчимом-убийцей – событие не из приятных. Но в ту ночь она не обмолвилась об этом ни единым словом. Ни единым! Даже после… Словом, после всего. А я по-прежнему злился, разумеется, считая, что она только что прибыла на Запад, решив зарабатывать себе на жизнь, потакая плотским гpexaми. Я негодовал: Лорали следовало предупредить меня о том, что она пришлет девственницу! Но… Сабрина осталась со мной на всю ночь, а утром выбежала из комнаты, осыпав меня бранью. Как видишь, этот ребенок может быть только моим.

– Но она ни о чем не рассказала ни Скайлар, ни мне, – произнес Ястреб. Крупными глотками он допил бренди и вновь наполнил бокалы.

Слоан поднял свой бокал, жадно пригубил его и отставил, качая головой в недоверчивом удивлении.

– Помнишь, как мы встретились во время нападения сообщников Дилмана? Мы отбили их атаку на фургон, в котором Сабрина направлялась к тебе домой. Она пыталась уверить тебя, что я был в числе нападавших, а я объяснял, что она вовсе не сестра твоей жены, а потаскуха. Но, не успев обменяться и несколькими словами, мы поняли, в чем дело. А затем нам стало не до объяснений, но, к счастью, в перестрелке Дилман был убит, и мы решили, что жизнь вскоре вновь вернется в привычное русло. Что могла сказать Сабрина в тот момент? Ей хотелось лишь одного: сделать вид, будто ничего не произошло.

– Судя по твоим словам, ты ни в чем не виноват.

– Возможно, именно поэтому она до сих пор не простила меня, – пожав плечами, отозвался Слоан. – И, конечно, мое происхождение сыграло тут решающую роль.

– Но ведь она смирилась с тем, что я наполовину индеец.

– На Западе она очутилась лишь в силу обстоятельств. Мне не верится, что она когда-нибудь полюбит прерии. А к тебе она относится иначе, чем ко мне, по множеству причин: ты – муж ее сестры, человек, спасший ее. Пока Дэвид не воскрес из мертвых, ты считался лэрдом Дагласом. Не сравнивай себя, важную персону, с внебрачным сыном какого-то индейца, к тому же метисом.

– Прежде я никогда не слышал в твоем голосе столько горечи. Да, тебе не досталось титула, но твой дед – выдающийся человек, который…

– Речь сейчас идет не о моих чувствах, а о том, что думает и чувствует Сабрина. Утром, покинув мою комнату на постоялом дворе, она пылала презрением ко мне, и ее отношение не изменилось, когда она узнала, что я – один из твоих друзей. Не помогло и то, что я рисковал жизнью, спасая ее. Она ни за что не рассказала бы мне про ребенка, я мог бы до конца жизни не узнать о его существовании, если бы жена твоего брата случайно не выведала истину. Не знаю, давно ли Сабрине известно о том, что она беременна. Может, она согласилась сопровождать тебя и Скайлар в Шотландию, лишь бы сбежать от меня? Или о беременности она догадалась, уже будучи здесь? Не вызывает сомнений лишь одно: увидев нас вместе, любой заметил бы, какая неукротимая ненависть и презрение ко мне переполняют Сабрину.

Ястреб не стал возражать: они со Слоаном никогда не лгали друг другу.

– Ты не передумал жениться на ней? – спросил Ястреб. Слоан осторожно поставил бокал на каминную доску.

– Я женюсь на ней во что бы то ни стало, Ястреб. – Он неловко замолчал, с трудом сдерживая бурлящие чувства.

Когда Сабрина пулей вылетела из комнаты, назвав его ублюдком и высокомерным негодяем, он ощутил прилив ярости. С тех пор Сабрина даже не пыталась изменить отношение к нему. Ее категорический отказ выйти за Слоана замуж был оскорбительным. Она знала о сиу лишь понаслышке и, несмотря на то что в целом относилась к индейцам доброжелательно, не считала нужным скрывать, что у нее вызывает отвращение даже мысль о замужестве с одним из них. Правда, Сабрина заботилась о Ястребе, но ведь замужем за ним была не она, а ее сестра Скайлар.

На миг Слоан опустил глаза. Он давно усвоил жестокий урок: на благосклонность белых женщин ему нечего надеяться. Однажды он чуть было не женился, но помешала смешанная кровь. С тех пор он поклялся, что никогда больше не окажется в столь унизительном положении.

А теперь и Сабрина Конор не желала иметь с ним ничего общего. Слоан признавал, что Ястреб прав: он ощущал давно знакомый резкий привкус горечи. При обычных обстоятельствах он бросил бы эту женщину, ушел и ни разу не оглянулся: и без того мир переполнен женскими фигурами на любой вкус.

Но на этот раз все изменилось. На карту поставлена чужая жизнь. Он твердо решил никогда не жениться, думал, что примирится с жизнью без семьи и детей – в лагере сиу он и без того был вожаком подростков, а теперь…

Он не мог представить свою жизнь без этого ребенка. С тех пор, как Слоан случайно узнал ошеломляющую новость, он мечтал собственноручно вырастить и воспитать свое дитя.

Осуществить эту мечту было нелегко. Но было ли это желание сильнее стремления вновь обнять Сабрину, прикоснуться к ней? Слоан не хотел признаваться в этом даже самому себе.

Он уверял себя, что им движет похоть. Только похоть, и больше ничего.

Но позволит ли ему гордость когда-нибудь признаться в этом?

Возможно, для брака достаточно и плотского вожделения – этого Слоан не знал. Может статься, раздражение пересилит в нем страсть. Как бы там ни было, Слоан оставался на редкость целеустремленным и решительным человеком.

Наконец он ответил Ястребу:

– В начале разговора ты упомянул об ответственности. Так вот, Сабрина ждет моего ребенка, Ястреб, – следовательно, теперь я отвечаю за нее. Единственно приемлемое решение – брак, и тут ничего не поделать. Признайся честно: неужели ты, как зять Сабрины и самый близкий родственник-мужчина, не повел бы меня к алтарю под дулом дробовика, если бы я отказался на ней жениться?