Текст книги "Неповторимая любовь"

Впрочем, Слоан и сам понимал, что происходит с Сабриной.

Он не знал, откуда у него такая уверенность, но ни на миг не сомневался, что у Сабрины выкидыш.

Очередная ирония судьбы.

Сабрина вдруг впилась пальцами в руку Слоана с такой силой, что оставила на ней ногтями кровоточащие царапины. Она издала резкий, пронзительный крик.

А затем затихла. Ее пальцы безвольно разжались.

– Сабрина! Господи, Сабрина, что с тобой?

Теперь Слоан уже не сомневался: они потеряли своего ребенка.

Неожиданно он принялся мысленно читать молитву, изливая в ней отчаяние и страх потерять не только ребенка, но и Сабрину.

Глава 5

Сабрина больше не чувствовала боли – по крайней мере физической.

Открыв глаза, она увидела рядом Джеймса Мак-Грегора – низкорослого уродливого человечка с добрейшими глазами и улыбкой. Сабрина знала, что Джеймс считался одним из лучших лекарей Глазго, пока один богач не привез к нему свою любовницу, уже умиравшую после аборта. Несмотря на все заботы Джеймса, женщина умерла, а ее покровитель сумел избежать наказания, обвинив в случившемся лекаря и отправив его на каторгу.

Но, как ни странно, Джеймс не ожесточился, хотя при первой встрече Сабрина перепугалась, увидев это безобразное, похожее на гнома существо. Но вскоре она узнала, что лекарь спас жизнь Дэвида Дагласа.

Джеймс сидел у кровати, омывая лоб и щеки Сабрины прохладной водой. Она заметила, что ее переодели: вместо элегантной белой рубашки на ней теперь была простая голубая сорочка. Боль исчезла, осталась лишь усталость. Видя, как ласково и дружелюбно улыбается Джеймс, Сабрина хотела было заговорить, но едва приоткрыла рот, как из глаз ее хлынули слезы.

– Я убила ребенка! – прошептала она. Господи, какая мука! Ей и в голову не приходило, что потерять ребенка можно так просто. Должно быть, Бог наказал ее за упрямство и гордыню.

– Полно, детка! Ты никого не убивала. На все воля Божья: Бог дает жизнь, Бог ее и отнимает, – мягко проговорил лекарь.

– Но ведь я потеряла ребенка!

Он кивнул, продолжая ласково улыбаться и обтирать ее лицо прохладным полотенцем.

– Сабрина, раз и навсегда надо выбросить из головы мысль о том, что ребенка убили вы…

– Я не хотела его! – в отчаянии прошептала она, заливаясь слезами.

– Любая уличная потаскуха заверит вас, что не хотеть ребенка – еще не значит избавиться от него! Детка, вас похитили преступники-сатанисты, пытаясь расправиться с Дагласами раз и навсегда. Два дня вы пробыли в склепе. В том, что случилось, вы не виноваты: только Богу известно, почему с вами стряслась такая беда… Когда-то я был неплохим лекарем, Сабрина. Да что там кривить душой: меня считали лучшим лекарем в городе. Я не раз видел, как Бог забирает к себе младенцев, когда с ними что-нибудь неладно – сердце слишком мало, мозг недоразвит… Сабрина, важнее всего то, что вы остались жить. Со временем у вас появится другой ребенок.

– Правда? – прошептала она.

Слоан обвинил ее в нежелании вынашивать этого ребенка, даже в умышленной попытке избавиться от него.

А теперь случилось самое страшное, да еще в первую брачную ночь…

Она потеряла ребенка, которого поклялась любить и лелеять…

– О, Джеймс! – в отчаянии прошептала Сабрина. Она перестала сдерживать слезы, сплошным потоком струящиеся из-под ресниц.

– Ну-ну, довольно, детка, с вами все будет в порядке! Вы еще молоды, как заря; у вас впереди десятки лет, чтобы обзавестись целым выводком детишек!

– Для меня важнее всех был этот ребенок! – всхлипнула Сабрина.

– Все дети важны, – мягко возразил Джеймс. – Но никому из смертных не дано отменять волю Божию – нам остается лишь смириться с ней… Вас хотят видеть родные, а мне пора.

– Подождите! – воскликнула Сабрина, когда лекарь поднялся. – Постойте, Джеймс…

Он пожал ей руку.

– Детка, ваш муж не ложился спать всю ночь. Я велел ему покинуть комнату, и теперь он сидит внизу, волнуется и ждет. Сейчас рядом с вами должен быть он.

– Но я…

Джеймс отпустил ее руку и, прежде чем Сабрина успела остановить его, скрылся за дверью. Сабрина прикусила нижнюю губу, искренне желая провалиться сквозь землю. В замке насчитывалось множество тайных ходов, и сейчас Сабрине хотелось навсегда заплутать в их лабиринте.

Она попыталась сесть, но головокружение заставило ее вновь откинуться на спину и закрыть глаза. Она вела отчаянную борьбу с обступающей ее со всех сторон темнотой, а когда вновь открыла глаза, у кровати сидел Слоан. Он был одет в рубашку, бриджи и сапоги, но рубашка была застегнута лишь на половину пуговиц – должно быть, в спешке он забыл об остальных. Волосы растрепались, он казался олицетворением мрачности.

Сабрина почувствовала, как слезы снова подступают к глазам. Ни глаза, ни выражение лица Слоана не выдавали его мысли. Он наверняка считал Сабрину виновной в гибели не родившегося ребенка и досадовал на то, что выкидыш у нее случился после свадьбы, а не до нее.

– Слоан… – прошептала Сабрина.

– Все хорошо. Ты скоро поправишься, – прозвучал хриплый голос.

– Слоан, я не…

– Я был слишком жесток к тебе, ждал от тебя слишком многого, особенно если учесть обстоятельства…

– Что? – растерянно выговорила Сабрина.

– Прости, Сабрина. Мне очень жаль…

– Слоан, по-твоему, во всем виноват ты?

– Это известно только Богу, – отозвался он и провел кончиками пальцев по ее щекам. На миг в его глазах вспыхнуло пламя. – Я уж боялся, что потеряю не только ребенка, но и тебя, но Джеймс меня успокоил.

Опустив ресницы, Сабрина кивнула:

– Мне уже лучше, только… – Она сделала паузу. – Слоан, я знаю: ты уверен, что я мечтала избавиться от этого ребенка. Твоего ребенка. Возможно, в первые несколько минут, в состоянии паники, когда я осознала, что произошло… да, в то время мне хотелось избавиться от него. Но я поклялась тебе, что…

– Сабрина, – перебил он с усталым вздохом, – мне известно, что свадьба стала для тебя ударом. Ты не выдержала его и потеряла ребенка. Если кто и виноват в этом, так это я – потому, что безжалостно настоял на поспешном браке.

В его голосе прозвучала неподдельная горечь. Сабрина ощутила болезненное отчуждение: еще никогда Слоан не казался ей таким чужим, как в этот момент, но почему, она не знала. Она уснула в объятиях Слоана, а поздно ночью проснулась от боли – опять-таки в его руках. Рядом с ним она ощущала спокойствие и уверенность, а теперь ей вдруг стало одиноко. Да, он настоял на браке, но лишь из-за ребенка. А теперь ребенок погиб.

– Ты наверняка быстро добьешься развода, если пожелаешь, – пробормотала она.

Он приподнял бровь и скривил губы в сдержанной усмешке:

– Развода?

– Да, если захочешь, – подтвердила она, ежась под его пристальным взглядом. Она не могла смотреть ему в лицо, каждую минуту боялась заплакать. Она отвела взгляд. – Ребенок погиб, Слоан…

– Договариваясь заключить брак, мы решили, что он будет настоящим. Несмотря ни на что.

– Да, но тогда все было иначе. Ты совершил достойный, благородный поступок, пожертвовав своей свободой. А теперь я не вправе удерживать тебя…

– Нет, дорогая, свободы жаждала ты, а не я. Но мне и вправду очень жаль, Сабрина, особенно потому, что я не могу и не хочу дать тебе свободу.

– Слоан!

– Нет, – бесстрастно отрезал он.

– Но я…

Он резко встал.

– Не волнуйся, – сухо успокоил он. – Я понимаю, тебе понадобится время, чтобы прийти в себя. А может, не только тебе, но и нам обоим. Мне пора на родину, а ты должна набраться сил перед долгим и трудным путешествием.

– Ты согласен оставить меня… здесь?

– Да, с твоей сестрой и Ястребом. Через месяц они возвращаются в Америку, к тому времени ты поправишься. Я редко бываю в форте, но если приедешь, то любой из солдат покажет тебе мой дом.

Сабрина непонимающе смотрела на него, удивляясь, почему гибель ребенка причинила ей столько страданий, – ведь боли она уже не чувствовала. Но гораздо больнее было слышать о том, что Слоан уезжает.

Сабрина не хотела видеть его, не желала выходить за него замуж, а теперь…

Он покидал ее. Об этом она и мечтала – остаться одной, как следует поразмыслить…

Но о чем? О будущей жизни? Слоан и слышать не желает о разводе. Он не вернет ей свободу.

– А если я… не вернусь в Америку? – шепотом спросила она.

Слоан мрачно улыбнулся и вновь провел ладонью по ее щеке.

– Ты вернешься потому, что дашь мне клятву.

– С какой стати? – задыхаясь, возразила она. Слоан склонился над ней.

– Если понадобится, я снова переплыву через океан и разыщу тебя. Имей в виду, тот день, когда ты решишься нарушить клятву, станет для тебя последним счастливым днем в жизни. – Он выпрямился и взглянул на нее в упор. – Ради Бога, Сабрина, не испытывай мое терпение. Я и без того изо всех сил пытаюсь примириться с обстоятельствами и быть честным с тобой. Я дам тебе время, но не более: предупреждаю, отныне ни один из нас не может уклониться от брака.

– Не может уклониться… – повторила Сабрина.

– Вот именно. Итак, решено. Я даю тебе время, я оставляю тебя здесь. Но ты вернешься на родину вместе с сестрой и Ястребом, а через три месяца у нас появится собственный дом. – Он встал. – Договорились?

– Слоан…

– Сабрина, ты поняла меня?

– Да, да! Я вернусь вместе с сестрой и Ястребом.

– Поклянись.

– Разве клятвы вырывают угрозами?

– Я жду, Сабрина.

– Хорошо, клянусь, – с досадой выпалила она. Долго так продолжаться не могло. Никогда еще она не испытывала такой боли и смятения.

Ей хотелось, чтобы Слоан поскорее уехал. И чтобы он остался.

Он глубоко вздохнул.

– Нам придется прервать разговор. Джеймс говорит, что ты должна поспать. Отдохни, перед отъездом я снова зайду к тебе.

– Нет, Слоан, подожди, прошу тебя! – воскликнула Сабрина и неожиданно для себя потянулась к нему.

Озадаченный, он остановился, взял ее за руку и присел на край постели. Сабрина быстро опустила ресницы, изумленная непривычным ощущением спокойствия и уверенности, которое дало ей прикосновение Слоана.

– В чем дело?

– Я вернусь в Америку, я обещаю тебе. Но я не понимаю, зачем тебе…. – Ее голос утих, она подняла голову и обнаружила, что Слоан пристально смотрит на нее.

– Что тут понимать? Теперь мы супружеская пара.

– Но ты женился на мне только потому, что у тебя не было выбора. Подумай, какой станет наша жизнь…

– По-моему, это зависит только от нас. Почему бы нам не попытать счастья?

– Ты твердо намерен жить на Западе, среди…

– Среди дикарей? – бесстрастно подсказал он.

– Нет, сиу.

– Верно. А тебя манит роскошь Востока! Сабрина покачала головой:

– Роскошь безопасности. Из меня получится скверная жена. Я не привыкла к армейской жизни, я никогда не жила на границе…

– Ничего, справишься.

– Слоан, но ты же этого не хотел!

Он поднялся, не сводя с нее глаз, и погладил по щеке.

– Дорогая, я уже успел убедиться, что ты способна вести борьбу при любых обстоятельствах. Кому-то надо предупредить сиу о твоем появлении. Ты – опасный противник!

– Ты не хочешь развода потому, что предпочитаешь опасных противников?

Он усмехнулся:

– Развода я не хочу потому, что в тебе таится прекрасная и страстная женщина, и я намерен отыскать ее.

С этими словами Слоан покинул комнату.

Слоан стоял у камина. Ястреб подошел и обнял его за плечи.

– Мне жаль, что так вышло. Слоан кивнул:

– Спасибо.

– Впрочем, Джеймс уверяет…

– Знаю: Сабрина вскоре поправится. Должен признаться, я до рассвета молился о том, чтобы она не истекла кровью! Бог свидетель, я ничем не мог ей помочь…

– Слоан, ты ни в чем не виноват и должен понять это.

Джеймс утверждает, что выкидыши случаются даже у молодых и здоровых женщин, даже в самой спокойной обстановке. А Сабрина перенесла немало испытаний, и твоей вины в том нет…

– Но, узнав, что она ждет ребенка, я, естественно, заподозрил самое худшее. Вероятно, мои обвинения и поспешный брак стали для нее чересчур суровым испытанием.

– Слоан, не кори себя. У вас впереди долгая молодость, у вас еще будут дети.

– Думаешь? – усмехнулся Слоан. – Сабрина уже поговаривает о разводе.

Ястреб затаил дыхание.

– И что же? – осторожно спросил он.

Слоан покачал головой:

– Признаюсь, меня мучают угрызения совести, но будь я проклят, если сдамся без борьбы. Я уезжаю: здесь мне больше нечего делать, к тому же меня ждут на родине. Возможно, скоро придется уйти в отставку, но, несмотря на мои разногласия с командованием, я намерен покинуть пост достойно. Завтра я отправляюсь в путь и отплыву из Глазго. Но я взял с Сабрины клятву, что она вернется в Америку вместе с вами. Надеюсь, вы не задержитесь.

Ястреб кивнул:

– Я намерен провести здесь еще пару недель. Положение на родине становится угрожающим.

– Да, нам есть о чем беспокоиться, – кивнул Слоан.

– Только постарайся остаться в живых.

– Кого ты мне советуешь опасаться – индейцев или белых?

– И тех и других. И помни: в любом случае у тебя есть шанс! – напутствовал друга Ястреб.

Слоан пожал плечами:

– Буду осторожен. По пути я намерен проведать родных в Вашингтоне, но к концу января непременно вернусь в форт. Кампания, похоже, затянется на всю зиму, которая может быть суровой. Надеюсь, к концу февраля вы вернетесь?

– Все зависит только от воли Божией и погоды, – отозвался Ястреб.

Этим же вечером, когда гости и хозяева Касл-Рока начали рассаживаться за столом в большом зале, Сабрина спустилась вниз, изумив Слоана.

Она принарядилась и сделала изысканную прическу. Темные волосы и синие глаза казались особенно блестящими по сравнению с бледным лицом.

Слоан уже собирался сесть на свое место, когда заметил приближающуюся Сабрину. Невольно он шагнул навстречу, нахмурился и остановил ее у подножия лестницы, в двадцати футах от стола.

– Что ты здесь делаешь, черт возьми? – возмущенно спросил он, взяв жену за руку.

Сабрина ответила ему сияющей улыбкой. Из-за стола за ними неотрывно наблюдали Дэвид и Шона, Ястреб и Скайлар, все Мак-Гиннисы и даже добрый лекарь Мак-Грегор.

– Я прекрасно себя чувствую.

– Но послушай, Сабрина… – запротестовала было Скайлар.

Сабрина быстро перебила сестру:

– Все хорошо, честное слово. Мне приходилось читать о том, как служанки и рабыни сразу после родов возвращаются к работе на кухне, у корыта или на хлопковом поле. Конечно, я рада, что мне не придется собирать хлопок, но я вполне здорова, чтобы поужинать вместе со всеми.

– Сабрина, работать в поле тебе никогда не придется, – напомнил ей Слоан.

– Но я и вправду чувствую себя прекрасно и хочу побыть с друзьями.

Слоан оглянулся на Мак-Грегора, и тот виновато пожал плечами. Только он мог определить, сколько времени потребуется Сабрине, чтобы поправиться.

– Пожалуй, посидеть вместе со всеми за столом она в состоянии, – пробормотал Джеймс.

– Сабрина, ты же не рабыня, – возразила Скайлар.

– Мы американки, Скайлар, – с грустной полуулыбкой отозвалась Сабрина. – Бог создал всех людей равными, а в нашей стране совсем недавно завершилась война за свободу всех людей.

– Да, как человеческие существа мы все одинаковы, – подтвердила Скайлар, – но сложением ты отличаешься от какой-нибудь работницы!

Слоан вдруг поймал себя на том, что не верит ни единому слову Сабрины.

Стало быть, все люди равны… Все, кроме индейцев.

– Я не прочь занять свое место за столом, – мило произнесла Сабрина, взглянув на Слоана.

Тот медлил, по-прежнему убежденный, что ее место в постели.

Сабрина понизила голос, чтобы слышал только Слоан:

– Пожалуйста, Слоан, пропусти меня. Я не вынесу больше ни единой минуты в одиночестве.

– Ты выбьешься из сил, – раздраженно возразил он, досадуя прежде всего на самого себя. Весь вчерашний день Сабрина была бледна как полотно: ему следовало понять, что ей нездоровится. Такую бледность не могло вызвать отвращение к нему.

– Слоан, я больше не в силах сидеть в одиночестве, – настаивала она.

Сдавшись, Слоан подвел ее к столу и усадил рядом с собой. Майер тут же подошел, чтобы наполнить вином бокал Сабрины, но прежде взглянул на Мак-Грегора, и тот еле заметно кивнул. Блюда с мясом, хлебом и знаменитым овощным рагу Энн-Мэри обходили вокруг стола, над которым раздавались лишь замечания вроде «будьте любезны, передайте мне хлеб» или «благодарю».

Сабрина рассеянно гоняла еду по тарелке; ей удалось проглотить всего несколько кусочков. Она пригубила вино. К облегчению Слоана, кровь понемногу стала приливать к ее щекам.

Но, сделав очередной глоток, Сабрина неловко улыбнулась, заметив, что все вокруг встревожено наблюдают за ней.

– Прошу вас, не обращайте на меня внимания! – смущенно пробормотала она. – Я не стала бы спускаться, если бы знала, что испорчу вам вечер.

– Ты ничего не испортила, – поспешила заверить Шона, – просто все мы обеспокоены, и не без причины… – Она умолкла и откашлялась. – Слоан, не опасно ли путешествовать в такое время года? – вежливо спросила она.

– На крепком судне с опытным капитаном плавание будет нелегким, но достаточно безопасным. К тому же медлить нельзя: мой отпуск заканчивается.

– Разве нельзя его продлить? – вмешалась Скайлар.

– Скайлар, Слоан знает, что делать, – вступил в разговор Ястреб. – В армии положено возвращаться из отпуска вовремя, иначе будешь объявлен дезертиром, а дезертиров расстреливают.

– Да, но… – перебила было Сабрина, но замолчала.

– Что «но»? – спросил Слоан. Сабрина уставилась в свою тарелку.

– Ничего.

Но Слоан не удовлетворился таким ответом.

– Что ты хотела сказать, дорогая? – допытывался он. Сабрина подняла голову:

– Ястреб сказал, что в армии расстреливают дезертиров. Но кроме того, солдаты стреляют в индейцев, верно? Вот я и хотела сказать, похоже, на Западе солдаты только тем и занимаются, что убивают индейцев. Когда-нибудь кто-нибудь из них может перепутать…

Она осеклась. Слоан откинулся на спинку стула. В зале воцарилось молчание. Слоан подумал, что виноват сам: незачем было добиваться ответа. Впрочем, со стороны Сабрины было вполне естественно гадать, кому принадлежит его сердце.

Особенно потому, что пока Слоан и сам этого не знал.

Он понемногу узнавал Сабрину. Когда ее загоняли в угол, она не сдавалась, а боролась. Именно эта ее способность восхищала Слоана. Сабрина умела превращаться из кошечки в тигрицу.

Вот и сейчас, загнанная в угол его настойчивыми расспросами, жена стала маленькой тигрицей, только что лишившейся детеныша. Слоан в очередной раз подумал о том, что сейчас Сабрине следовало бы лежать в постели: она бледна, как призрак.

Да поможет ему Бог сохранить сдержанность!

Но Слоан и не надеялся, что его мольбы будут услышаны.

Он улыбнулся:

– Пожалуйста, выскажись яснее, объясни, к чему ты клонишь.

– Мои слова предельно ясны.

– Нет, ты подразумевала нечто большее. Прошу же, объяснись.

Сабрина смотрела на него во все глаза. Ее щеки раскраснелись, голос звучал смущенно.

– По-моему, ты оказался в затруднительном положении, – сказала она. – Ястребу приходится нелегко, но тебе, Слоан, может быть в сто раз тяжелее! Вообрази, ты будешь служить в кавалерии, бок о бок с теми самыми людьми, которых индейцы обвиняют в истреблении целых племен. Чью же сторону примешь ты? До сих пор ты ограничивался разговорами – и с белыми, и с сиу. И те и другие прислушивались к твоему мнению, а ты пытался объяснить, что одна сторона хочет втолковать другой. Но что будет, когда разговорам придет конец? Когда дело дойдет до войны? Что станет с тобой? Может, обе стороны примут тебя с распростертыми объятиями? Или обе будут стрелять в тебя?

Слоан с преувеличенной осторожностью отложил вилку и поднялся, остро ощущая тяжелое молчание, повисшее над столом. Даже Скайлар и Ястреб сжались, как от боли, и не находили слов.

Поднимаясь, Слоан заставил себя улыбнуться.

– Прошу прощения, – произнес он, – но, по-моему, Сабрина еще слишком слаба: пребывание в обществе стало для нее непосильным бременем, – любезно добавил он.

– А по-моему, к моим словам стоит прислушаться, – возразила Сабрина.

Слоан поспешил к ней, мягко заверив:

– Дорогая, в этом нет никаких сомнений, и все-таки давай поговорим с глазу на глаз.

– Слоан, здесь собрались наши друзья и родные, твои братья по крови! – выпалила Сабрина. – Все сидящие здесь обеспокоены надвигающейся войной с сиу. Осознав всю опасность твоего положения, они могли бы убедить тебя остаться, объяснить, что Дакота – не самое подходящее место для тебя. Не только для тебя, но и для твоей жены.

Слоан изо всех сил старался держать себя в руках, но поднял Сабрину с места без особых церемоний.

«Не забывайся», – напомнил он себе, чувствуя, как в нем вспыхнул гнев.

– Бедная моя! – пробормотал он и приложил ладонь ко лбу Сабрины. Сокрушенно вздохнув, он обнял Сабрину, невзирая на тревожный возглас, слетевший с ее губ. – Она неважно себя чувствует.

– Потерять ребенка – тяжкое испытание, – с искренним сочувствием откликнулся Гоуэйн Мак-Гиннис.

– Чтобы оправиться после такого удара, требуется не мало времени, – добавил Джеймс Мак-Грегор.

– Я абсолютно… – начала Сабрина, но Слоан поспешно прервал ее.

– Дорогая, тебе незачем беспокоиться о положении сиу, да еще в такое время! Тебе необходим отдых, – твердо заключил он и с принужденной улыбкой обернулся к сидящим за столом: – Прошу простить нас. Пожалуйста, продолжайте ужин. – С этими словами он повел Сабрину к лестнице, удерживая ее так, чтобы никто из присутствующих в зале не заметил ее сопротивления.

Пинком распахнув дверь в комнату Сабрины, Слоан положил жену на постель. Она тут же попыталась встать, но Слоан придержал ее, пригвоздив к постели весом своего тела.

– Что все это значит, черт возьми? – осведомился он.

Сабрина закрыла глаза и перестала вырываться.

– Насколько мне помнится, ты сам потребовал объяснений. Я несколько раз пыталась уклониться от них.

– Ты делала это лишь для того, чтобы распалить мое любопытство.

– Неправда! Слоан, мне плохо…

– Какое удобное совпадение! Чертовски удобное! Но со мной этот номер не пройдет, особенно после твоей сегодняшней выходки. Открой глаза, нам надо поговорить.

Сабрина послушалась.

Она вновь была бледна, болезненно бледна, а глаза казались особенно яркими. Они мерцали при свете камина, и Слоан обнаружил, что никак не может отвести от них взгляд. Внезапно Сабрина превратилась в утонченную красавицу южанку, оказавшуюся во власти человека, которому подобало вести себя по-джентельменски.

– А теперь объясни, что все это значит?

Она покачала головой.

– Это я должна требовать объяснений! – неожиданно выкрикнула она. – Объясни мне, почему ты должен вернуться в страну сиу и вести борьбу с самим собой!

– Черт возьми, Сабрина, мне незачем бороться с собой!

– Как бы не так!

Он выпрямился и скрестил руки на груди.

– Сабрина…

– А если я стану настаивать на своем желании отправиться куда-нибудь в другое место?

– Куда?

– Не знаю, куда угодно.

– Сабрина, времена меняются, но жены неизменно следуют за мужьями, куда бы те ни направились. Так устроен мир.

– Слоан, времена и вправду меняются, и теперь белые воюют с сиу! Они убивают сиу, а индейцы уничтожают белых. Вот в чем все дело!

Даже если бы Сабрина ударила его, Слоан не был бы до такой степени изумлен ее яростными и небезосновательными нападками.

– Вот как? Боюсь, ты не понимаешь всей сложности происходящих событий. Нет, Сабрина, белые не истребляют сиу только потому, что они индейцы, и даже среди так называемых враждебных племен есть немало воинов, которые отказываются убивать белых женщин и детей, несмотря на то что в войне погибло немало мирных индейцев.

– Неужели в пылу сражения кто-нибудь станет разбираться, кто ведет войну достойно, а кто нет?

Она покачала головой. – Слоан, поверь, я устала от постоянной борьбы. Я не хочу жить в вечном страхе перед индейцами. Я понятия не имею, что значит быть женой офицера, и еще…

– И еще тебе не нужен муж-метис, – вставил Слоан.

Она стремительно опустила глаза. Слоан взял ее за под бородок и вынудил смотреть себе в лицо.

– Я заставлю тебя относиться ко мне иначе, – вкрадчиво пообещал он.

Сабрина покачала, головой.

Они стояли совсем рядом, их тела соприкасались, и хотя Слоан понимал, что должен отгонять от себя всякие мысли о плотской любви, он не удержался. Сохранять спокойствие было невозможно, особенно теперь, когда в глазах Сабрины смешались страсть и гнев. Кровь прилила к ее щекам; губы манили, как терпкое вино. Внезапно схватив Сабрину в объятия, Слоан в диком, неукротимом порыве впился в ее губы. Он впитывал сладость рта, дразнил и ласкал его языком, пока тело Сабрины не стало покорным и податливым… Борьба завершилась.

Слоану казалось, что вместо крови по его жилам струится раскаленная лава. Он так долго мечтал обнять ее, так упорно боролся с вожделением…

Наконец он прервал поцелуй и уставился в поблескивающие глаза Сабрины.

– Сабрина, будь я чистокровным сиу, ты сегодня же отправилась бы со мной домой. Ты дала мне клятву, так не вздумай нарушить ее. Не заставляй меня возвращаться сюда за тобой.

– Слоан… – с дрожью прошептала она.

– Нет, Сабрина, не надо протестовать и спорить. Я уезжаю, спорить нам некогда. У меня нет времени бороться с желанием задушить или овладеть тобой. Но предупреждаю еще раз: не вздумай нарушить клятву.

Он подхватил Сабрину на руки, не обращая внимания на испуганный возглас, бережно положил ее на постель и вышел из комнаты.

В ту же ночь он покинул замок, начав путешествие верхом по горам Шотландии, залитым лунным светом.

Следующий день Слоан провел в Глазго. Ему посчастливилось найти место на корабле, вскоре отплывающем в Америку.

Наблюдая, как удаляется шотландское побережье, Слоан мрачнел с каждой минутой. Он терялся в догадках, не зная сдержит ли Сабрина клятву. Суждено ли им когда-нибудь вновь увидеться друг с другом?

Они непременно будут вместе.

Потому что он вернется за Сабриной, если не дождется ее. Ни шторм, ни ураган, ни война с индейцами не остановят его.

Утвердившись в своем решении, Слоан повернулся и подставил лицо ветру, глядя на запад.