Текст книги "Свет любви"

Глава 9

– Всадники с востока, миледи!

Элиза проснулась, когда Джинни ворвалась в ее спальню и отдернула полог у постели. Элиза промучилась без сна всю ночь, заснула только на рассвете, а теперь чувствовала себя так, будто выбиралась из плотного тумана.

– Просыпайтесь, миледи, взгляните в окно!

Элиза распрямила затекшие ноги. Когда ступни коснулись холодного пола, она проснулась окончательно и поспешила к окну, выходящему на восток.

Всадники виднелись на расстоянии трех миль от замка – десять мужчин в доспехах. Пара мышастых лошадей, украшенных шелковыми попонами и перьями, везла искусно сделанный экипаж.

Элиза напрягала глаза, вглядываясь в лица мужчин. Они везли красно-золотые знамена, и когда приблизились, она различила эмблему – вздыбленного льва.

– Это рыцари Ричарда, – с трудом выговорила она.

– О, Боже! – воскликнула Джинни, всплескивая ладонями и подбегая к Элизе. – Они везут к нам Изабель!

– И не только ее, – с тревогой возразила Элиза. – Никто не стал бы посылать десяток рыцарей в полных доспехах со знаменами только для того, чтобы сопровождать служанку…

– Как думаешь, что им нужно?

Элиза нахмурилась.

– Они явились сюда с миром – это несомненно. Всем известно, что в Монтуа пятьсот воинов. Их прислали с каким-то поручением, но я не понимаю…

– Миледи, даже я это понимаю! – решительно прервала ее Джинни. – Ричард отправил своих людей в Монтуа затем, чтобы вы поклялись ему в верности!

– Может быть, – прошептала Элиза. Как герцогиня, она была подданной французского короля, но поскольку Монтуа было слишком мало, его владельцы клялись в верности правителям соседней Анжуйской империи. Следовательно, теперь ей придется присягать Ричарду, а Ричарду, в свою очередь, – Филиппу Французскому.

Элиза поняла, что пора одеваться, но что-то удерживало ее у окна. Всадники приближались, и чем ближе они были, тем пристальнее всматривалась Элиза. Воин, скачущий впереди, был ей чем-то знаком.

Кто бы это мог быть, задумалась она. Черный плащ стлался за ним по воздуху. Всадник был облачен в доспехи, опустил забрало своего шлема, и она не могла увидеть его лицо, даже цвет волос…

Ее сердце на мгновение остановилось, а затем забилось вновь с сокрушительной силой.

Это был он. Элизе не понадобилось видеть его лицо – достаточно было заметить, как он сидит в седле, возвышаясь над своими спутниками. Только один мужчина, кроме этого, умел сидеть в седле так величественно, и этим мужчиной был сам Ричард.

Но сейчас к замку приближался не Львиное Сердце, а Стед.

– Это он! – громко прошептала она, и ярость вновь охватила ее. Как он осмелился приблизиться к ее замку! Это казалось Элизе кощунством. Он погубил ее, а теперь требовал от нее гостеприимства, и ему, как посланнику короля, она должна была присягать…

– Он? Кто он, миледи?

Элиза не обращала внимания на вопросы Джинни. Ее лицо горело, Элиза чувствовала себя так, будто одним ударом могла разрушить каменную стену.

– Кто он? – настойчиво допытывалась Джинни.

Элиза наконец отвернулась от окна и оказалась лицом к лицу с перепуганной горничной.

– Я надену голубое платье с лисьим мехом, Джинни, и головной убор в тон ему. Найди золотые серьги и ожерелье, которые отец привез из Иерусалима, да поторопись, они уже приближаются. Пусть стражники встретят их у ворот, но пропустят без задержки. Не следует заставлять ждать таких посланников.

Джинни опустила глаза.

– Да, леди Элиза, мы все успеем.

Оставив Элизу у окна, она вышла из комнаты и принялась за поиски названной одежды. Он! Значит, этот человек поверг в такую скорбь ее госпожу, а теперь направлялся в ее замок, как в свой собственный! Джинни решила, что этот мужчина должен поплатиться за свою дерзость. Но если она собиралась отомстить за свою госпожу, ей следовало действовать как можно скорее.

– Миледи…

– Живее, Джинни!

Элиза появилась в большом зале, прежде чем туда вошли гости. Их было только трое, и Элиза догадалась, что остальные – простые воины, которые еще не были посвящены в рыцари и не заслужили титулов. Несомненно, теперь они болтали с ее стражниками.

Ее сердце забилось, как только приблизившиеся мужчины подняли забрала и сняли шлемы.

На лице Брайана Стеда играла насмешливая улыбка, и она настолько усилила раздражение Элизы, что ей было трудно оставаться спокойной и держаться с достоинством. Она холодно взглянула на рыцаря, подняв голову, радуясь тому, что выбрала богатый и изящный наряд. «Ты не заставишь меня дрогнуть, сэр Стед, – яростно подумала она, – не заставишь разразиться слезами. Придет день, когда я отомщу, ты окажешься безоружным, и тогда…»

Но первым с ней заговорил не Брайан, и на мгновение гнев Элизы исчез, когда Уилл Маршалл шагнул к ней с ласковой улыбкой:

– Миледи Элиза!

Он галантно склонился над ее рукой, и его жест был особенно заметен потому, что Уилл Маршалл славился как самый жестокий из воинов, а вовсе не как учтивый рыцарь.

– Уилл!

Элиза бросилась к человеку, которого считали самым верным воином Генриха, его правой рукой даже во время бедствий. Повернувшись, она увидела, что третьим мужчиной был Готфрид Фицрой.

Она много раз встречалась со своим сводным братом и любила его – высокого, гордого, хорошо сложенного, – хотя и сожалела о его участи внебрачного сына.

Сейчас Элиза задумалась, сможет ли она устроить свою жизнь так же хорошо, как Готфрид, когда тайна ее рождения станет известной. Готфрид был старше ее на двадцать лет, но сейчас улыбался так, что Элиза забеспокоилась. Плохо, если о ее беде уже известно Ричарду.

– Герцогиня, – проговорил Готфрид, шагая вперед и учтиво принимая ее руку, как и Маршалл, и запечатлевая на ней краткий поцелуй.

Элиза облегченно вздохнула. Они прибыли, чтобы вернуть Изабель и сообщить, что королем стал Ричард – и ничего более. Она быстро взглянула на Брайана Стеда. Он стоял позади двух других мужчин, разглядывая ее с насмешкой и еще каким-то непонятным выражением.

Неужели это был подавленный гнев, подобный ее собственному?

Элиза не стала ждать, пока Брайан приблизится к ней, чувствуя, что закричит от одного его прикосновения. Изящным жестом она указала на скамьи возле длинного стола.

– Добро пожаловать в Монтуа, господа. Вы позволите предложить вам вина, прежде чем мы приступим к делу?

Уилл Маршалл, который знал ее еще ребенком, не собирался соблюдать все церемонии. Обхватив Элизу за плечи, он подвел ее к столу.

– Элиза, как приятно вновь увидеть тебя. Ты хорошеешь с каждым днем! К тому же я забеспокоился, когда узнал, что тебе пришлось столкнуться с ворами…

По ее спине пробежал холод. Элизе хотелось обернуться и взглянуть на Брайана Стеда – может быть, ей удастся понять, что он сообщил остальным. Но она не осмелилась, опасаясь выдать себя. Она выпрямила спину, желая, чтобы Готфрид и Брайан оказались рядом, а не позади.

– Воров поймали? – негромко спросила она.

– Увы, нет! – с досадой проговорил Маршалл. – По-видимому, они скрылись в подземных ходах под замком Шинон. – Уилл потряс головой, будто отгоняя гнев и досаду, а затем прищелкнул языком. – Подумать только, один из нас – Стед, вот он, – принял тебя за воровку!

Элиза заставила себя рассмеяться вместе с Маршаллом, но как только они достигли стола, она повернулась к Стеду с явной угрозой в глазах:

– Весьма забавно, не правда ли, сэр Стед?

– Да, эта ночь была… и впрямь забавной, – отозвался он, кладя шлем на стол.

– Я чуть не подавился собственной слюной, когда увидел, как этот малый ковыляет к замку! А Ричард принял его, прежде чем Брайану удалось раздобыть себе новую пару сапог!

Элиза усмехнулась, искоса взглянув на Стеда.

– Да, но, кажется, встреча с нашим новым монархом без сапог ничем не повредила ему. Я слышала, что те, кто верно служил Генриху, получили щедрое вознаграждение.

– Это верно, – подтвердил Готфрид. – Похоже, мой брат не лишен мудрости. Верность нельзя купить, но можно вознаградить.

Стед спокойно разглядывал Элизу, и она подумала, что готова продать душу дьяволу, лишь бы обладать достаточной силой, чтобы разорвать его в клочки. Он стоял здесь с таким видом, будто между ними не произошло ничего, разве что Элиза стащила у него сапоги…

Жар вновь охватил ее, но ярко полыхающий огонь в очаге был здесь ни при чем. Слава Богу, Брайан не стал описывать события прошедшей ночи, иначе все они узнали бы…

Но теперь, даже потеряв Перси, она сохранила свое достоинство, хотя и испытывала нестерпимое раздражение. Каждый раз, глядя на Стеда, она вспоминала его прикосновения, и жар заливал ее лицо, заставляя вспомнить о ярости и слабости, желании сбежать и мольбе о том, чтобы холодный ветер прогнал все ее воспоминания…

Нет, она не сможет избавиться от воспоминаний, по крайней мере до тех пор, пока не найдет способ оскорбить его так, как он оскорбил ее, обесчестить его, отнять у него самое дорогое.

Она получит такой шанс, если не будет забывать о своем достоинстве. Она способна быть хорошей актрисой, когда это необходимо, она обратится к Элеоноре, прежде чем Стед получит обещанные богатства, и лишит его всего!

– Вот и вино, господа, – вежливо произнесла она, радостно видя, что Джинни уже спешит из кухни с серебряным подносом и четырьмя кубками на нем, – утолите свою жажду.

Джинни присела перед Уиллом Маршаллом, и тот взял первый кубок, Готфрид с краткой благодарностью принял второй. Стед потянулся за третьим, и Элиза одновременно смутилась и пришла в гнев, когда Джинни внезапно споткнулась, чуть не уронив поднос.

– Боже мой! – в раскаянии прошептала горничная, придерживая оставшиеся кубки свободной рукой. Она протянула Стеду не тот кубок, который он выбрал прежде. – Простите меня, сэр Стед.

– Ничего страшного, – беспечно ответил он, улыбнувшись покрасневшей Джинни. Элизе не понравилась его улыбка: от нее лицо Стеда становилось моложе, суровость черт смягчалась, делая лицо почти привлекательным. Он решил не тратить на нее свое очарование, но с готовностью простил служанку за то, что многие рыцари сочли бы оскорблением.

Джинни подала последний кубок своей госпоже, и Элиза нахмурилась. Джинни присела и поспешила уйти из комнаты.

– Да, это вино способно утолить любую жажду! – произнес Маршалл, осушил кубок и поставил его на стол. – А теперь, миледи, поговорим о цели нашего визита. Мы оставили вашу служанку Изабель управляющему, который встретил нас.

Элиза кивнула:

– Да, Мишель позаботится о ней. Я была так рада услышать, что она жива! Но, догадываюсь, это еще не все. Полагаю, вы прибыли принять от меня присягу Ричарду Львиное Сердце. Разумеется, Маршалл, я не откажусь сделать это. По воле Божьей, Генрих мертв. Ричард – его законный наследник, и я рада поддержать нашего повелителя.

Она заметила, что Брайан Стед почти не слушает ее. Зачем он приехал? Неужели просто затем, чтобы дразнить ее своим присутствием? Даже когда он молчал, Элиза чувствовала его рядом. Он возвышался над Готфридом и Маршаллом – молчаливый, мрачный в своих доспехах. Элиза ощущала пронизывающий взгляд его индиговых глаз, даже когда не смотрела на него, и дрожь мешала ей держаться спокойно. Только бы удалось отомстить! Но пока она ничего не могла сделать и была вынуждена бороться с яростью, угрожающей спалить ее, прежде чем она сможет осуществить свою месть…

«Хитрость бывает лучше смелости, сэр Стед!» – подумала она, продолжая улыбаться Маршаллу.

– Значит, – произнес Маршалл, не подозревая, какие мысли владели Элизой, – ты согласна преклониться перед Ричардом?

– С радостью, – ответила она и шагнула вперед, чтобы принять руку Маршалла.

Тот покачал головой:

– Не передо мной, леди Элиза! Кольцо Ричарда Львиное Сердце находится у Брайана Стеда, это перед ним тебе придется встать на колени.

Никогда! В эту минуту Элиза даже не думала, что своим отказом может оскорбить Ричарда.

– Меня не удивляет, – суховато заметил Готфрид, – что мой брат выбрал своим посланником Брайана. Только с ним Ричард беседует на равных, глядя прямо в глаза.

Элиза улыбнулась и подошла к Брайану Стеду, пытаясь разгадать странное выражение его темно-синих глаз. Эти глаза были загадочными, однако в них чувствовалась буря, и Элиза понимала: Брайан еле сдерживает гнев. Ей удалось унизить столь прославленного рыцаря перед Ричардом, похитив у него коня и сапоги.

Элиза протянула ему руку, Брайан взял ее. Даже видя золотого льва на кольце, Элиза вспоминала прикосновения этой руки, уверенно скользящей по ее телу, настойчивую ласку длинных пальцев, нестерпимый жар…

Прежде чем он успел что-либо сделать, Элиза сняла кольцо с его пальца и грациозно отвернулась, с невинным смехом обращаясь к Маршаллу:

– Позволь поклониться тебе, дорогой Уилл! Я хорошо помню, как ты служил нашему повелителю Генриху. От этого моя клятва будет более надежной!

И вновь, не дожидаясь ответа, она взяла Уилла за руку, надела ему на палец кольцо и плавно опустилась на пол:

– Я, Элиза де Буа, герцогиня Монтуанская, сим являю мою верность и преданность Ричарду Плантагенету.

Она поднялась так же быстро и грациозно, как и опустилась на пол.

– Теперь, господа, полагаю, ваше поручение выполнено.

– Не совсем, – возразил Маршалл. – Ричард просил тебя прибыть на похороны Генриха.

Ком встал в ее горле. На мгновение Элиза уставилась в пол.

– Да, разумеется, я поеду.

– Мы проводим тебя, – продолжал Маршалл, – но есть и еще одно дело…

Элиза с любопытством подняла глаза на Уилла. Тот улыбался.

– Король Ричард также желает, чтобы ты вместе с нами отправилась освободить королеву.

– Элеонору! – изумленно воскликнула Элиза.

– Да, Элеонору. Первое, что сделал Ричард, – решил освободить мать. Дела задержат его здесь на несколько дней. – Уилл замолчал и мрачно нахмурился, а затем добавил: – Никто из нас не видел принца Джона, с тех пор как он предал отца, и Ричард решил найти его. Однако он также пожелал немедленно освободить мать. Он надеется, что королева объедет страну ради него, чтобы народ с радостью принял Ричарда, когда тот ступит на английскую землю перед коронацией.

Элиза радостно улыбнулась. Решение нашлось само собой! Ричард пожелал, чтобы она стала спутницей той женщины, которую жаждала увидеть. Однако путешествие будет длительным, напомнила она себе. Как известно, Генриха должны предать земле в аббатстве Фонтерво – он завещал это еще при жизни. Так он и после смерти останется в Анжу, будет лежать недалеко от замка, в котором умер. После церемонии им придется проехать через Анжу и Нормандию, переплыть Ла-Манш и вновь верхом пуститься к Винчестеру, где ждет в заключении Элеонора.

Да, путешествие будет долгим, особенно рядом со Стедом. Однако они не останутся наедине, и в конце концов Элизе представится шанс повидаться с Элеонорой.

– Я с великим удовольствием присоединюсь к вам. Когда мы выезжаем?

– На рассвете, миледи. Сначала – в Фонтерво, где мы отдадим последние почести Генриху, а затем в Англию.

– На рассвете я буду готова, – пообещала Элиза.

– Отлично, – одобрил Маршалл. – Прошу меня простить, я должен проверить, как наши люди разместились на ночь.

– Мишель все устроит, – пробормотала Элиза.

Маршалл кивнул и направился к двери. Готфрид последовал за ним, и Элиза ждала, что так же поступит и Стед, но ошиблась. Улыбка исчезла с лица Элизы, ее взгляд наполнился неукротимой ненавистью.

– Убирайся отсюда! – прошипела она.

Он пожал плечами и опустился в кресло – довольно легко, несмотря на доспехи.

– Чтобы распорядиться о ночлеге для воинов, хватит и двоих людей.

– Мне все равно, хватит или не хватит. Я хочу, чтобы ты ушел. Твоя дерзость отвратительна, ты не имеешь права оставаться здесь.

– Мне приказали прибыть сюда.

– А, да, приказал Ричард.

Стед вновь пожал плечами, и в индиговых глубинах его глаз вспыхнул знакомый огонь.

– Ричард намерен сделать меня одним из самых влиятельных людей в Англии. Это недурная причина, чтобы служить законному королю.

– Все верно! – саркастически воскликнула Элиза. – Причина – Гвинет с Корнуолла и ее земли. Ты будешь богатым и знатным, сэр Стед. Неужели все это так много значит для тебя?

– Говорят, что только глупец способен отказаться от богатства и власти.

– Да, только глупец, – сухо повторила Элиза.

Стед вопросительно поднял черную бровь:

– Вы досадуете, миледи?

– Нет, я в бешенстве. Ты не имеешь права сидеть в моем зале, не имеешь права переступить порог замка. Тебе известно, как я презираю тебя!

Он рассмеялся с истинным удовольствием.

– Значит, мне следовало объявить Ричарду, что я не осмелюсь приблизиться к леди Элизе, которая заявляла о своем опыте, однако оказалось, что я первым сорвал ее цветок? Тогда мне пришлось бы объяснить все и рассказать, что ты осквернила труп его отца, украла у него кольцо. Надо ли было говорить об этом?

Элиза вспылила:

– Ты поступаешь глупо, дразня меня, сэр Стед. Скоро ты поймешь, что, пусть у меня нет ни земель, ни титулов Гвинет с Корнуолла, я способна на жестокую месть.

Он поднялся и направился к ней, и Элиза поняла, что отступает. Она находилась в собственном замке, однако этому негодяю было все равно, он не задумывался ни о прочности стен замка, ни о пятистах вооруженных воинах.

– Еще один шаг, – прошипела она, – и я позову стражников!

– Можешь звать кого угодно, герцогиня, – ответил Стед. – Я не боюсь угроз лживых воровок.

У очага лежала кочерга. Обернувшись, Элиза яростно схватила ее.

– Ты не посмеешь прикоснуться ко мне, варвар, насильник!

– То, что произошло, едва ли было насилием, Элиза.

– Это едва ли было чем-нибудь другим!

Он остановился, но Элиза понимала – Стед поступил так, только чтобы посмеяться над ней.

– Неужели ты возненавидела меня потому, что я не стал падать на колени и вымаливать твое прощение? Вероятно, мне следовало появиться здесь с мокрым от слез лицом, выпрашивая прощение и твою руку? Да, это пришлось бы тебе по вкусу! Ты бы воспользовалась возможностью, чтобы сказать, как презираешь меня, что скорее выйдешь замуж за престарелого калеку-крестьянина! Но, разумеется, эти слова были бы пустыми, ведь ты влюблена в сэра Перси Монтегю. По-моему, ты судишь несправедливо, но я не питаю к тебе вражды. – Он насмешливо поклонился и скептически добавил: – Желаю тебе и юному Перси долгих лет жизни и счастья.

Мгновение она не могла пошевелиться. Казалось, ненависть заполнила ее до краев, мешая дышать. Но Элиза не могла позволить себе потерять рассудок…

– Тебе никогда не быть хоть немного похожим на сэра Перси, Стед, – холодно произнесла она.

– Какая жалость! Скажи, ты уже поведала ему о нашей… встрече?

– Это не твое дело.

– Как это не мое? – Он издевался, и Элиза понимала это. – Я должен приготовиться к тому часу, когда твой будущий муж явится мстить за твою честь!

– Со времени нашей встречи, Стед, я молилась только о том, чтобы Бог покарал тебя!

– К чему беспокоить Бога? Отправь посыльного за мужественным Перси!

Он шагнул еще ближе, и Элиза ясно разглядела насмешливую улыбку. По какой-то нелепой причине она вообразила этого человека рядом с Гвинет с Корнуолла, с женщиной, жаждущей встречи с ним. Элиза представила улыбку Брайана, его сильное лицо, озаренное нежностью. Он искусный любовник, вероятно, он доставит Гвинет великое наслаждение.

– Еще шаг, Стед, и, клянусь, я позову стражников, но прежде успею ударить этой кочергой по твоему мерзкому лицу!

– В самом деле?

– Ты сомневаешься в этом?

– В чем я не сомневаюсь, – ледяным тоном отозвался он, и его лицо напряглось, а улыбка исчезла, – что ты – плутовка, которая навлекает беду на саму себя. Ты герцогиня Монтуанская, теперь я это понял. Уилл поклялся, что герцогиня Монтуанская богата, так что я начинаю верить, что ты не была сообщницей головорезов, обесчестивших Генриха. Однако ты украла кольцо, нам обоим известно об этом. Почему? Это тайна, герцогиня, загадка, которую я не упущу случая разгадать. – Брайан помедлил, глядя на Элизу и ожидая ее ответа. Признается ли она, зачем совершила кражу? И если нет, что тогда? Это могло иметь какое-то значение. Некогда после смерти виконта Льенского его младший сын увез герб своего отца от брата-виконта – это был сигнал, что отец желал видеть своим наследником младшего сына, и его брату пришлось выдержать настоящую битву. Неужели Элиза де Буа участвует в подобном плане?

Она улыбнулась, и ее улыбка была прекрасной и горькой, нежной и злобной.

– Если у меня есть тайна, Стед, эту тайну тебе никогда не раскрыть. Если я плутовка, держись от меня подальше. Ибо я презираю тебя больше, чем змей и крыс!

Ее голос тревожно повысился. Элиза приходила в бешенство от одного звука голоса Стеда, его слова вызывали в ней прилив страха: он до сих пор хотел знать, почему она взяла кольцо, почему солгала…

Перси уже потерян, с горечью подумала она. Но Монтуа еще в ее руках. И она постарается никогда не лишиться его, как никогда не доставит удовольствия Стеду или другому мужчине узнать ее тайну. Она уже потеряла слишком многое в попытке сохранить ее.

Неужели он так и будет преследовать ее? Как он осмелился появиться здесь, да еще задавать вопросы? Ее ненависть достигла предела, решимость оставаться спокойной и держаться с достоинством оказалась забытой, и Элиза вскинула кочергу, выпалив:

– Будь ты проклят, Стед!

Еще один шаг – и он оказался рядом. Элизе показалось, что он решится даже сломать ей руку, лишь бы выдернуть из нее кочергу. Перепуганная его стремительным движением, она вскрикнула от боли в стиснутой руке. Он взглянул на упавшую на пол кочергу и придвинул Элизу ближе к себе.

– Нет, будь ты проклята, герцогиня!

Она почувствовала, как Стед возвышается над ней, и желание сопротивляться оказалось сильнее желания позвать на помощь.

– Клянусь, Стед, ты сам навлекаешь на себя гибель! Я еще посмотрю…

– Сначала скажи мне правду! – резко перебил он. – Забудь обо всех уловках и лжи, и между нами восстановится мир!

– Я никогда и ничего не скажу тебе, Брайан Стед! Сейчас же отпусти меня! Это мои владения, мой замок! Я не в твоей власти и никогда не буду в ней! Пусти! Ненавижу тебя…

Она чуть не упала, когда его руки внезапно ослабли. На бронзовом от загара лице проступила мертвенная бледность, Брайан согнулся, схватившись за живот. К изумлению Элизы, он упал на пол, доспехи загрохотали по камням.

– Стед! – с любопытством позвала она, держась на безопасном расстоянии, но вскоре приблизившись и встав на колени рядом.

Он повернул к ней голову, и Элиза увидела, как сузились его зрачки. Лицо было серым и искаженным резкой болью. Он зашептал, и Элиза наклонилась, чтобы расслышать его слова.

– Если я выживу…

– В чем дело? – изумленно вскрикнула она. Ни один удар не смог бы вызвать такие судороги.

Она растерялась, когда он выбросил вперед дрожащую руку, сбросил ее головной убор и потянул за волосы. Она закричала, чувствуя, как он заставляет ее лечь на пол рядом.

– Убийца!

– Что? Но я ничего не…

– Уже дважды: сначала ударила кинжалом, теперь… отравила. Если, с Божьей помощью, я… останусь в живых, ты поплатишься…

Его глаза закатились. Рука медленно расслабилась. Изумленная Элиза поспешно отодвинулась. Неужели он и в самом деле мертв? Но разве не этого она хотела? Нет, только не это! Она не убийца, она никогда не пользовалась ядом…

Было так странно видеть его распростертым на холодном каменном полу замка, видеть это сильное тело совершенно беспомощным. Он затрясся в судороге, и Элиза вскочила, готовая отбежать к двери и позвать Маршалла.

Она не успела шагнуть, как ее потянули за подол платья, и Элиза вновь оказалась на полу, рядом с рыцарем. Он открыл глаза: в них пылала смертельная ненависть.

– Я выживу… выживу только для того, чтобы узнать… сука! Я думал, ты будешь… лицом к лицу… теперь я забуду… о пощаде…

– Но я ничего не сделала! – воскликнула Элиза.

Он закрыл глаза, но рукой по-прежнему сжимал тонкий голубой шелк ее туники. Казалось, он умирает, однако не желает отпускать ее. Она чувствовала его ненависть, мускулы Стеда сжимались под доспехами. Он приоткрыл глаза и на мгновение пристально взглянул на нее.

– Сука… я…

Он замолчал и разжал пальцы. Она была свободна.

Элиза с воплем вскочила на ноги. Спустя минуту в комнате оказались Маршалл, Готфрид и двое стражников Элизы. Маршалл опустился на колено рядом с Брайаном Стедом, а Готфрид отдал приказ немедленно найти и привести лекаря.

Элизе казалось, что она видит сон. Прибыл лекарь, тщательно осмотрел Брайана Стеда и спросил, можно ли перенести его в комнату. Элиза услышала собственный голос, предлагающий перенести Стеда в комнату, примыкающую к ее спальне, – в ту, где она жила, будучи ребенком. Комната была невелика, но с большой постелью и обращенными на восток окнами. После того как Элиза повзрослела, в эту комнату помещали родственников и особых гостей, потому здесь всегда было постлано чистое белье, а в сундуках хранились полотенца и одеяла. В шкафу нашлось даже несколько ночных рубашек ее отца и короткие нормандские туники.

Уилл и Готфрид перенесли Стеда, и Элиза не могла не заметить боль и беспокойство на их лицах. «Я не отравила его», – хотелось закричать ей, но никто и не пытался ее обвинять.

Лекарь попросил принести молока и разных трав. Элиза словно оцепенела, наблюдая, как он готовит дурно пахнущее снадобье.

Неужели этого она хотела, вновь задавала она себе вопрос. Разве она не говорила ему, как страстно жаждет увидеть его мертвым?

Но только не так! Она не трусиха, не убийца. А теперь… над ее головой нависла туча самого отвратительного подозрения…

Элиза ушла к себе, вновь вернулась и у дверей встретилась с обеспокоенным Маршаллом.

– Не входи, Элиза, это не слишком приятно. Лекарь сказал, что это снадобье поможет вычистить его изнутри.

– Уилл…

– По дороге сюда мы останавливались в крестьянском доме, – отсутствующим тоном произнес Уилл, скорее для самого себя, чем для Элизы. – Лекарь говорит, что отравление может быть вызвано жареным мясом.

Жареным мясом! Значит, Уилл не подозревает ее в убийстве – пока. Боже милостивый, Элиза даже не знала, что теперь делать. Она ненавидела Стеда, ненавидела всей душой. Но она не могла желать ему такой смерти…

Но если он выживет… обвинит ли ее открыто? Он оставался в сознании достаточно долго, чтобы пригрозить ей…

Измученная мыслями и перепутанная, Элиза побрела вниз по лестнице. Она села у очага, не замечая, как летят минуты. Все мужчины остались наверху. Прошло время, и Готфрид Фицрой спустился и занял стул рядом с ней.

– Готфрид…

Он успокаивающе улыбнулся:

– Он будет жить.

Элиза не знала, что она чувствует – облегчение или панику.

– Слава Богу, – тихо пробормотала она, уверенная, что Готфрид ждет от нее именно этих слов.

Он взглянул на нее с умело скрытым удивлением, и Элиза беспокойно вспыхнула.

– Ты поужинаешь, Готфрид? Ты голоден? У меня не было времени…

– Нет, Элиза, я не голоден. – Готфрид сделал гримасу. – Лекарь дал Брайану это отвратительное питье, чтобы того вырвало и внутри у него не осталось яда. Я это видел и теперь долго не захочу есть.

Элиза потупилась.

– Лучше начинай укладывать вещи, Элиза. Помни, что теперь мы подданные нового короля. Элеонора еще томится в тюрьме, и нам придется совершить долгое путешествие по плохим дорогам, чтобы освободить ее. Вероятно, нам понадобятся недели, чтобы пересечь континент, да еще несколько дней пути по Англии, это самое меньшее.

– Но как мы сможем уехать?

Готфрид усмехнулся:

– Стед – железный мужчина, Элиза. Стоит ему отдохнуть за ночь, и он будет готов в путь. Он уже обругал беднягу лекаря за отраву, которая исцелила его!

Элиза слабо улыбнулась, но слова Готфрида не позабавили ее. Она представила себе Брайана Стеда, чертыхающегося, с опущенной головой, и эта картина была не из приятных.

Готфрид рассмеялся, затем вновь посерьезнел, и Элиза подумала о том, что любит этого человека. Его волосы уже подернулись сединой, лицо покрылось морщинами, хотя ему не было и сорока лет. Он унаследовал много черт Генриха, и даже более – Готфрид обладал острым умом, был рожден править, в любых обстоятельствах оставался решительным, честным и справедливым.

– Ты и в самом деле желаешь быть спутницей Элеоноры?

– Больше всего, – с жаром отозвалась Элиза. Готфрид побарабанил пальцами по столу, по-видимому, погрузившись в мысли. Затем еле слышно он проговорил:

– Элиза, я должен предупредить тебя – мне известно, что ты моя сестра. И Ричард знает об этом.

Элиза невольно вздохнула. Она почти не знала Ричарда, видела его всего два раза. С Готфридом она встречалась нет сколько раз в обществе отца, их сблизило положение внебрачных детей. Она чувствовала, что может доверять этому человеку, и не только ему, но и Ричарду. Но если ее тайну знал Ричард, знал Готфрид, значит, мог знать и кто-то другой? Только бы этим другим не был Джон! Генрих не доверял ему. Джон Безземельный, младший из законных детей Плантагенета… Бог еще не создавал более коварного и себялюбивого человека. И если принц Джон обо всем узнает, он превратит ее жизнь в ад…

Готфрид потянулся через стол и осторожно прикоснулся ладонью к ее щеке.

– Не надо так пугаться, сестра. Ричард не такое уж чудовище, хотя, признаюсь, он обходится со мной без церемоний. Несмотря на то что он загнал в могилу нашего отца, этот человек всегда помнит о чести. Вспомни, он выполнил обещания Генриха Маршаллу, Стеду и остальным. Оба наших гостя некогда чуть не убили его, но Ричард не питает к ним вражды. – Готфрид помедлил. – Элиза, по-моему, мы были посланы сюда потому, что Ричард намерен сохранить твою тайну и взять тебя под свою защиту.

Элиза подняла руку и уронила ее.

– Если он будет хранить мою тайну, мне не нужна защита. По крайней мере, до тех пор, пока Джон ничего не знает, – тихо добавила она.

Готфрид покачал головой.

– Я уверен: Джон ничего не знает и ничего не узнает ни от Ричарда, ни от меня. – Он улыбнулся.

Элиза тревожно улыбнулась в ответ.

– Ты ведь знаешь, Готфрид, как я люблю тебя, – произнесла она. Она действительно любила его больше всех сводных братьев. Она помнила, как часто Готфрид путешествовал вместе с Генрихом: сын, который получал меньше всего наград, платил отцу самой большой преданностью. В сущности, Элиза мало что знала о нем, визиты Генриха были слишком редкими. Но она урывками виделась с Готфридом на протяжении всей своей жизни и считала, что в каком-то смысле может судить о нем. Он держался очень тихо, жил в тени короля, но наблюдал и учился, делая выводы быстро и умно.

– У нас с тобой общая беда, – усмехнулся он. – И это заставляет меня сделать второе предупреждение.

– Какое?

– Не затевай вражду с Брайаном Стедом.

– Почему? – Элизе не хотелось спрашивать об этом шепотом, но голос подвел ее. – В сущности, – произнесла она уже вслух, – этот человек не лишен совести. Он не может вызвать меня, и если решит враждовать…